Тьма

У нее в душе как-то гадко: от себя самой, от него, от происходящего. Где выход? Дверь на улицу напротив, вроде до нее один шаг, но на самом деле целая вечность. Он темный и имя его Вода. Мне кажется, он даже ничего не говорит - все само понятно. Просто берет, что считает нужным. Не торопится, знает - торопится некуда. И даже не груб и терпелив - все и так в его руках и принадлежит ему: она сама, ее тело, ее судьба. Поэтому он прищурившись, ждет пока она разденется. Присев на стол, курит и смотрит на нее, как бы оценивает, ухмыляясь. Она не смотрит в глаза, боится встретиться с ним взглядом, боится, что он прочтет в них ненависть и презрение. Ошибается, ему даже хочется это прочесть, почувствовать свою власть, почувствовать свою силу, познать ее слабость и беззащитность. Одежда, как листва ложится на пол возле ног. Она стоит голая, как на приеме у врача, стеснительно прикрыв руками пах.

В лицо летит его кислый запах смерти. В дыме сигарет, заблудившись, порхают маленькие мошки. Господи, что у него внутри! Расстегивает свои штаны, спускает их вниз. На меня смотрит выпрямившись, будто глаз, его орган. Он бреет лобок!

- Назови меня папочкой.

- Папочка, - еле слышно, шуршит губами.

- Громче.

- Папочка!

- Хорошо. Раздвинь ноги. Шире. Еще шире. Положи руку между них. Ласкай себя.

Движения скованы и нелепы, будто они выполняются впервые. Первые движения по-младенчески неумелы, не статичны.

- Тебе хорошо?

- Трахни меня...

- Толстая блудливая сука!

- Трахни меня!

Бьет ее по грудям. Шлепки хлесткие, звонкие. Она ласкает себя, прикусив губу. Опускает руку вниз, убрав ее пять, гладит ей пах.

- Взмокла, сучка. - На его пальцах ее запах.

Все происходит не со мной. Не сейчас. Главное не думать об этом и будет легче. Это надо для работы. Я могу лишиться работы, дома и сына. Это все для сына. Не для себя. Я себе противна. Почему я не потолстела опять. Я буду просто сосуд, емкость, в которую будут безрезультатно погружать. Все терпимо, лишь бы не сосать.

Вода смотрит, наслаждаясь моментом. Перед ним полное, налитое жизнью пышное тело. Мясистые груди, большой зад, широкие бедра, скрывающие темный треугольник Венеры. Наклонив лицом вниз, уперев в стол, вставляет и начинает трахать. Она, не сомкнув глаз, думает о текущих делах: получение гражданства, паспорта, как устроить сына в интернат для инвалидов, после 10 уезжает ее молодой курсант-любовник, в среду возвращается муж из Воронежа, а на 12 у нее встреча в гостинице с москвичом. Вода - откинув голову назад, глаза закрыты, в голове вперемешку, как слайды, сменяя друг друга, мысли: начальник просил мяса килограмм 5 - надо списать со склада, у жены день рождение - купить подарок, кажется микроволновку просила, сын оболтус вызывают в школу  - приду домой, прибью, хорошо, очень хорошо, сейчас кончу, все!

Струя карамельного цвета брызгает ей на спину. Густые брызги россыпью покрыли спину. Вниз, падая между ягодиц, свисает капля спермы.

Убирает в штаны липкий, увядающий на глазах, обрубок . Застегивает ширинку. Она выпрямляется, подбирает с пола одежду. Взгляд бессмысленный, на лице даже пробует пробиться ироничная улыбка.

- Оденься, сядь, посиди. Чаю хочешь?

Нет, спасибо – почти шёпотом.

- Ну ладно тогда, отдыхай. Я, кстати, вот тебя, зачем звал. Документы на тебя пришли из администрации. Вот, смотри: разрешение на работу. - Протягивает через стол конверт с бумагами. - Так что ты теперь почти на легальном положении. Но это только почти.

Встает из-за стола, закуривает. Присаживает опять же на угол стола напротив нее.

- А ты ничего. Мягкая. Я буду вызывать тебя изредка на пятиминутку. Ты уж не отпирайся, прошу тебя. Сама понимаешь нам обоим это надо. – Бычкует. Встает, направляясь к выходу. – ладно посиди малость и на работу - скоро время обед.

Уходит.

- Вот сука!

Смотрит меж ног, плюет в промежность, размазывает слюну. Мертвые губы влагалища больше не розовеют. Шелестят подобно пожухлые листья осенью.

- Обоим это надо! Вот тварь. Даже кончить не дал.

Закрывает глаза. Мастурбирует. Плачет.