Сказ про то, как русский мужик засунул в жопу язык. Из сборника Спокойной ночи мужики порно

Товарищ Вышинский, в очках, кургузом пиджаке ранее разоблаченного Крыленки, стрюцких штиблетах с новомодной заморской выдумкой, никчемушной, но лестной для пролетарского правосознания своей простотой и кратковременной надежностью - молнией, вертел в мозолистых пальцах самоновейший указ Президиума Федераций, накануне вечером подписанный наркомвоенмором, прямо на операционном столе, не приходя в сознание Фрунзе подмахнул бумагу залихватским росчерком самописки, захрипел и умер, скорее всего, от восторга. " Всякий не токмо принесет дары, но и опасно ходит не абы как, а вкупе ". Весомые слова указа тукали височными жилками товарища Вышинского, заставляя его настороженно озираться, сморкаться вполголоса, курить в рукав и ерзать под столом ногами, мелко суча маломерными штиблетами с закордонной новацией, подаренными Ждановым на годовщину взятия Госбанка отрядом Менжинского, в медвежьей шубе и при оркестре вошедшего в зеркальные двери рассадника несправедливости для более успешного насаждения кредитно - финансовых отношений, имеющих в основе меленькие циферки тайных счетов, офшоров, подставных лиц и компаний, занятых перекачкой украденных государем средств обратно в нефтяные шахты при помощи насосов параллельной тяги, вдувающих в стволы и забои многочисленные ноли, оставшиеся после покупки облигаций Ларисы Удовиченко в царском кружале, о прошлом годе реформировавшемся сам собой из министерства финансов, в свою очередь народившегося из того Госбанка, что брал Менжинский в шубе и с оркестром. Опасные мысли кружили в затененном шторами с жар - птицами кабинете товарища Вышинского, они сталкивались в прокуренном воздухе, звеня комариными голосами, насмехались над простодушным ликом портрета, прибитого иглой от капельницы к лакированному анфасу старорежимного шкапа, похожего на Кагановича, такой же большой, невнятный и одышливый; открывая шкап хозяин кабинета слышал скрип петель и воочию представлял метростроевского воротилу в строительной каске на босу ногу, с усами и щепотью миргородского тютюнника, втягиваемого алчной ноздрей в глубины дыхательных путей, кружа вихрастую голову и рождая не прошенные аллюзии с последним фильмом Тарковского. " Бля, как же он назывался, - мучительно вспоминал товарищ Вышинский и не мог вспомнить, огорошенный указом, - там еще офицерик на пароходе, баба с сиськой, удары солнцем по башке и вонизм протухших идей Бунюэля в упаковке какого - то Плучека Эфросовича, гнусных инсинуаторов в бесконкурентной среде замкнутого на себя сфероида Лема ". Вышинский потряс головой и посмотрел в зеркало. На него уставились лихорадочно блестящие глаза, донельзя изумленные только что пронесшимися в сознании словами, неведомыми хозяину головы, глаз и прочих частей лица, пришедшими ниоткуда в утомленный мыслительным процессом мозг, целиком занятый с вечера придумыванием очередной херни, над которой оборжутся соседние хохлы, чуть дальние немцы, а заморские жители, придумавшие молнию, ничего не заметят, что злило особо, просто вот бесило до неимоверности : в - натуре, суки, мы тут говно жрем и придумываем любую дичь, дабы насмешить потенциальных соотечественников в ускоренном паридигмом развития будущем, а они, суки рваные, рыло воротят, выборы какие - то выдумали. Эко, Трамп и Клинтонша какие - то. Гниды. Нет бы по - простому : вот это вот говно - навсегда. И все. Четыре сбоку, ваших нет, а наши по указу - вкупе. Вкупе, сучий потрох. Ин масс, ежели не по - русски, не по - отечески, не по - нашенски, как брюки - дудочки или кудри Севы Новгородцева, презренного наймита растленных Бибисей, отринувшего идиш в угоду насмешкам над коренным народонаселением самой великой страны, не умеющим связать два слова без краткого и емкого междометия " ён ".

- А ён и грит такой, - забормотал селектор на огромном столе товарища Вышинского, - национальность, грит, говно, а важен, грит, настрой и предвкушение. Потому, грит, указать надобно о невероятности и грандиозности замыслов, чтоб, грит, все в белых штанах и никаких. И лентов, грит, побольше. И, кричит, приведите мне Вия, чота зенки у меня заплыли, не вижу ни х... я роста благосостояния и жертв автомобильных дорог, воссоединенных по обету от двадцать второго.

Товарищ Вышинский взвыл и накрыл селектор кургузым пиджаком Крыленки, когдатошнего обладателя крутого подбородка, на котором, как известно, лицо заканчивается.

Сказочка, впрочем, любимая моя, тоже. Мораль : " Тут и атомной бомбой не прошибешь, таковского только поганой метлой да в Гаагу ".