Обычная

Я не хвастаюсь, когда говорю это, потому что я не имею к этому никакого отношения и не заслужил этого, но я, Уолтер Джеймс, очень красивый, подтянутый парень. Я занимаюсь спортом, чтобы оставаться подтянутым, но я хорош собой только благодаря удаче рождения. Некоторые люди думают, что они каким-то образом "заслужили" право родиться красивыми, и становятся высокомерными или даже напыщенными. Я ненавижу этих людей и провел большую часть своей жизни, дистанцируясь от них. К сожалению, двое из них — мой брат и одна из двух моих сестер. Они сделали не больше, чем я, чтобы заслужить то, что родились красивыми, но, похоже, думают, что из-за этого их дерьмо не воняет. К счастью, моя младшая сестра Керри похожа на меня и знает, что она ничего не сделала, чтобы заслужить свою привлекательную внешность, и никогда несправедливо не использует её в своих интересах.

Я помню, как впервые отказался использовать свою привлекательную внешность, чтобы получить преимущество. Это было на уроке в четвертом классе, когда меня выбрали представителем четвертого класса, чтобы я прочитал стихотворение, которое я написал, на общешкольном собрании. Я "выиграл" конкурс на лучшее стихотворение в четвертом классе, хотя мне было ясно, что предполагаемая обладательница второго места — худенькая девочка с очень заурядной внешностью по имени Сьюзан Кларк — справилась со своей работой значительно лучше. Я пошел в кабинет директора (она сама симпатичная женщина) и сказал ей, что Сьюзен должна представить своё стихотворение на школьном собрании, а не я. Когда она спросила меня, я честно объяснил причину. Директор не была склонна что-либо менять, поэтому я сказал ей, что меня не будет в школе в день собрания, когда победители конкурса будут читать свои стихи, и что ей лучше подготовить Сьюзен Кларк.

— Ты не можешь прогуливать школу, Уолтер. Мне пришлось бы вызвать твоих родителей на встречу и, возможно, даже отстранить тебя от занятий на несколько дней, если бы ты это сделал,  — строго сказала она.

— Вы должны делать то, что считаете необходимым,  — спокойно ответил я,  — но вам следует подготовить Сьюзен.  — Я ушел от директора с суровым выражением лица. После школы я подошел к Сьюзен и сказал:  — Сьюзен, меня не будет здесь в день собрания. Я надеюсь, что ты будешь готова представить своё стихотворение, потому что тебе придется занять моё место.

На лице Сьюзен появилось странное выражение, и она сказала:  — Но ты выиграл конкурс.

— Но ты ЗАСЛУЖИЛА эту победу,  — ответил я.

Я прогулял школу в день собрания. Я слышал, что Сьюзен отлично справилась со своей работой и что её стихотворение было лучшим среди всех в классах с первого по шестой. Директор вызвал моих родителей, но не отстранил меня от занятий. После этого учителя четвертого класса, директор и Сьюзен стали смотреть на меня совсем по-другому. Я не думаю, что учителям и директору школы понравилось, когда им сказали, что они выбрали меня только из-за моей внешности, но мне было 

все равно. Я продолжал относиться к ним так же хорошо, как и раньше, даже если иногда они не отвечали мне взаимностью. После этого Сьюзен всегда смотрела на меня как-то странно — не злобно, но, казалось, по-настоящему растерянно — на протяжении всей начальной, а затем и старшей школы.

•  •  •

Хотя в начальной школе и колледже у меня было много инцидентов, подобных тому, что произошло со Сьюзан Кларк,  — ни один из них не был таким драматичным, поскольку я научился быть незаметным. Это не означало, что я, как и большинство мужчин, обычно не судил о женщинах по их внешности. Учитывая общество, в котором мы растем, а также обычные биологические влечения, которые мы не в силах контролировать, я встречался только с симпатичными девушками. Некоторые из них были приятными личностями, и я встречался с ними какое-то время, а от тех, кто казался мне высокомерными или претенциозными, я быстро избавлялся.

Тот факт, что я встречался только с симпатичными девушками, не означал, что я игнорировал или был груб с некрасивыми. Я был мил со всеми, даже несмотря на то, что большинство невзрачных женщин и все уродливые из них, казалось, чувствовали себя неуютно рядом со мной, возможно, потому, что, поскольку я был хорош собой, у меня должен был быть какой-то скрытый мотив быть милым с ними, поскольку большинство красивых парней таковыми не являлись.

•  •  •

После колледжа я работал помощником юриста в крупной юридической фирме Громли Петтис, а по вечерам учился на юридическом факультете, когда познакомился с Синтией Астор, взрослой дочерью генерального директора фирмы-клиента, с которой мы давно работаем. Возможно, она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел в своей жизни. Хотя я понимаю, что у разных парней разные предпочтения, поэтому та, кто больше всего нравится одному парню, может быть просто симпатичной для другого. С тех пор как мне исполнилось 18, я всегда восхищался ведущей новостей Норой О'Доннелл. Синтия могла бы быть младшей и более пышногрудой сестрой Норы. Она на год младше меня и была на встрече со своим отцом по личному вопросу.

Партнер, отвечающий за клиента, пригласил меня на встречу только потому, что, хотя я и не был юристом, я приобрел некоторый опыт в вопросах, связанных со сталкингом, и фактически во время второго семестра моего первого курса юридической школы (тогда я учился во втором семестре второго курса). На самом деле я посещал факультативный курс, где сутью курса были проблемы преследования, киберсталкинга, Интернета и социальных сетей.

Синтия (никогда не "Синди") столкнулась с тем, что она и её отец — и я был вынужден с этим согласиться — считали довольно серьезной проблемой киберпреследования. Ответственный партнер не был человеком с раздутым самомнением, и как только я сделал несколько очень уместных замечаний по поводу ситуации, он позволил мне взять руководство на себя. Синтия очень благосклонно отнеслась к тому, что я сказал, и примерно через полчаса попросила своего отца и партнера выйти из 

комнаты, чтобы она могла поговорить со мной наедине. Они согласились без возражений.

Наедине Синтия рассказала мне несколько тревожащих её вещей, которые она не хотела рассказывать своему отцу, так как знала, что он придет в ярость. Ещё через полчаса у меня был план, как действовать дальше, и я изложил его ей. Она была очень довольна им. Когда она встала, чтобы уйти, мы обменялись номерами сотовых телефонов, и она обняла меня неподобающе долго и крепко. К своему смущению, мой маленький солдатик ответил, и она не могла этого не почувствовать.

У меня все сложилось удачно. Я смог обмануть киберпреступника, вынудив его раскрыть свою личность, добился его ареста и предъявил ему убийственный иск, используя несколько аргументов, которые никогда не были опробованы в суде, но были чрезвычайно многообещающими. Хотя, конечно, я не мог вести гражданское дело в суде, поскольку ещё не был адвокатом, я подготовил все бумаги и провел партнера по каждому этапу. Мы добились наилучшего возможного результата, когда получили судебное решение, которое обанкротило киберпреступника в финансовом отношении, и он бежал из страны в Россию, чтобы избежать уголовного преследования. К несчастью для него, русские быстро бросили его в тюрьму за то, что он совершил несколько лет назад и о чем, как он думал, они забыли, но это было не так.

В ходе рассмотрения этого дела я много общался с Синтией, как по телефону, так и лично. У меня сложилось впечатление, что я действительно нравлюсь ей, и, конечно же, меня постоянно поражала её внешность Норы О'Доннелл и даже манеры поведения. Кроме того, всякий раз, когда её отец Реджинальд Астор появлялся в нашем офисе, он обязательно здоровался со мной, что не оставалось незамеченным партнерами Громли Петтиса.

Когда дело с кибермошенником было закрыто, Реджинальд написал письмо в руководящий комитет Громли Петтиса, полное комплиментов. Читая его, можно подумать, что я — лучшее, что есть после макарон без глютена. Если до получения письма у меня было 90% шансов на то, что меня попросят стать юристом после окончания юридической школы, то после этого у меня был 100% шанс.

Вскоре после того, как письмо было получено и управляющий партнер выплатил мне значительную премию, Реджинальд позвонил мне. После того, как я горячо поблагодарил его и мы немного поболтали (весьма необычно для генерального директора общаться с помощником юриста), он перешел к делу.

— Уолтер, возникают ли у юристов такие же этические ситуации при знакомстве с клиентами, как и у адвокатов?

Хотя я не был готов к этому вопросу, я знал ответ, поскольку он был описан в курсе этики, который я изучал в юридической школе в предыдущем семестре.  — Ни в нашем штате, ни в большинстве других штатов, о которых я знаю, мистер Астор.

— Отлично. Я думаю, тебе стоит позвонить Синтии и пригласить её на свидание. Можешь не говорить ей, но вечер за мой счет, чего бы это ни стоило. Просто позвони моей ассистентке 

Глории и назови стоимость, и она вышлет тебе чек.

— Я... я... с удовольствием сходил бы на свидание с Синтией. Она умная и обаятельная женщина, однако я не могу согласиться, чтобы ты за это платил.

— Я настаиваю, Уолтер. Я буду очень разочарован, если ты не позвонишь Глории.

— Ты уверен, что Синтия пойдет со мной на свидание?

— Ха, это действительно забавно, Уолтер. Я уверен, что однажды ты станешь отличным юристом, но, судя по всему, ты не разбираешься в женщинах. Позвони,  — сказал он и, усмехнувшись, повесил трубку.

Я действительно позвонил Синтии и пригласил её на свидание.

Она согласилась.

Я сказал ей, что выбираю занятия на каждый день. Чтобы она одела повседневную одежду и захватила с собой сменную одежду. Что я заеду за ней в субботу в 11:00 утра.

Она казалась взволнованной.

•  •  •

До этого момента моё свидание с Синтией было лучшим в моей жизни. Мы делали то, что я раньше редко делал на свиданиях, и, честно говоря, я проверял её, чтобы понять, насколько "нормальным" человеком она может быть, поскольку выросла в роскоши (ее отец Реджинальд Астор занимал 98-е место в списке 100 самых богатых американцев по версии Forbes). Мы поиграли в пейнтбол, сходили в зоопарк, отправились в поход по дикой природе, поужинали в местном заведении, похожем на "Олив Гарден", потанцевали, попивая пиво, и в 11:00 отправились на каяках-двойках на местное озеро.

Когда мы вернулись в её роскошные апартаменты после полуночи, мы оба были уставшими, но смеялись над каждой глупостью, которую говорил другой. Когда я взял у нее ключи и открыл входную дверь в её квартиру, она посмотрела мне прямо в глаза, выглядя точно так, как, по моим представлениям, выглядела бы Нора О'Доннелл в её возрасте после более чем двенадцатичасовой активности, а затем, образно говоря, ударила меня между глаз.  — Ты думаешь, что усталость — это возбуждающее средство?

Несмотря на усталость, мой член ответил "Да", и я подумал, что лучше пойти дальше и согласиться со своей маленькой головкой, чем пытаться думать своей большой. Когда я ответил "Да, черт возьми", она запечатлела на моем лице страстный поцелуй.

Я подхватил её на руки, отнес в квартиру и ударом левой ноги захлопнул дверь.  — Отнеси меня в душ,  — пробормотала она, покрывая быстрыми поцелуями мои губы, щеки и шею. У меня не было причин спорить.

Мы быстро разобрались с одеждой, не особенно заботясь о том, не порвалась ли ткань или не лопнули пуговицы. Помылись в её большой, богато украшенной душевой кабинке, в основном за счет ласк, а не за счет моющих средств, поскольку мыло не часто попадало нам в руки, пока мы терзали друг друга, и мы едва вытерлись, когда вышли.

Я отнес её на кровать — похоже, ей нравилось, когда с ней обращались по-мужски,  — бросил её на нее, а затем нырнул в её киску. Я был так возбужден, что, казалось, мой язык стал длинным и мускулистым, как у ящерицы, когда я ласкал 

им её половые губы, пытаясь растрогать её точку G пальцами. Она испытала один приятный оргазм, прежде чем я начал ласкать её клитор. Когда я пососал его, как будто пытался полностью осушить банку кока-колы через соломинку, она закричала от оргазма, задрожала, как будто голышом вышла в открытый космос, а затем быстро потеряла сознание.

Я теребил её грудь и мял соски, пока она не очнулась. Как только она пришла в себя и начала то ли ухмыляться, то ли глумиться надо мной, я погрузил свой член в нее одним намеренным сильным проникновением. Она издала стон, который прозвучал так же эротично, как и я почувствовал, когда мой член вошел в нее. Прошло не более двух десятков мощных толчков — все это время она терлась о мою спину, как кошка о когтеточку,  — прежде чем я посмотрел ей в глаза. Черт возьми, она была похожа на Нору О'Доннелл, заставив меня извергнуть серию мощных струй в её узкую киску.

Последовавшая за этим кульминация потрясла мой мир и превратила Синтию в рыдающий сгусток протоплазмы. В конце концов я отстранился, она прижалась ко мне, уткнувшись лицом мне в грудь, и мы оба потеряли сознание.

До этого момента та ночь была самым ярким сексуальным событием в моей жизни. Только оглядываясь на нее с клинической точки зрения по прошествии значительного периода времени, я стал смотреть на нее по-другому.

Когда я всё-таки позвонил Глории два дня спустя и сказал ей, что моё свидание с Синтией обошлось в 89, 54 доллара, она подумала, что я шучу. Реджинальд позвонил мне два дня спустя и сказал:  — Синтия сказала мне, что она отлично провела время на своем дневном свидании с тобой. Что это за лапша, которая стоит всего 89, 54 доллара?

— Удовольствие и деньги не имеют прямой зависимости, мистер Астор. Кроме того, я не счел правильным брать с тебя плату за бензин. Это стоило 89, 54 доллара.

Я услышал, как он усмехнулся, когда повесил трубку. Два дня спустя я получил чек на 200 долларов с шутливой припиской, в которой говорилось:  — Мой банк не примет к оплате мой чек на сумму менее 200 долларов, так что тебе придется вернуть наличными.

Хотя он больше никогда не поднимал эту тему, я знаю, что этот разговор укрепил в сознании Реджинальда уверенность в том, что я был подходящим парнем для его дочери.

•  •  •

Я был удивлен тем, как быстро все изменилось между мной и Синтией. Несомненно, в этом им помогали оба её родителя. Её отец Реджинальд считал меня гребаным гением (я им не был), и ему нравился тот факт, что, хотя я происходил из семьи, принадлежащей к верхушке среднего класса, я не был неприлично богат, как большинство бывших бойфрендов его дочери. Он считал, что я оказываю очень положительное влияние на Синтию, потому что я был таким же стабильным и неприхотливым, как все остальные. Ни с кем из тех, кого он 

когда-либо встречал, и он чувствовал, что ей нужен кто-то, кто мог бы обуздать её дикие инстинкты.

Матери Синтии, Роуз, я нравился прежде всего потому, что был очень красив, и это навело меня на мысль, что она относится к тому типу поверхностных людей, которых я обычно старался избегать. Однако она всегда была мила со мной. Она была мила со слугами и большинством обычных людей, с которыми общалась, когда я был рядом, поэтому я дал ей передышку и был так же добр и мил с ней, как и она со мной.

У меня был потрясающий секс с Синтией во время нашего ухаживания. Я был знаком с ней за пять месяцев до того, как мы начали встречаться, но до свадьбы мы встречались всего полгода. Вскоре после моего первого сексуального контакта с Синтией я ясно дал понять Реджинальду, что, если наши отношения будут развиваться, я хочу заключить брачный контракт, по которому, если мы расстанемся, я ничего от нее не получу.  — Именно этого я и ожидал от тебя, Уолтер. Хотя мне хотелось бы быть очень щедрым, если вы с Синтией когда-нибудь встретитесь. Однако я знаю, что ты за парень, и не буду смущать тебя, пытаясь уговорить на что-то другое. Однако я хочу, чтобы ты знал: если ваши отношения будут развиваться, для меня будет честью видеть тебя своим зятем.

Приятно было это слышать.

Когда я объявил своим друзьям и родственникам, что у нас с Синтией все серьезно, раздалось несколько предостерегающих голосов. Мои претенциозные брат и сестра были в восторге — то, что они имели непосредственное отношение к семейству Астор, подтвердило в их сознании, что они действительно крутые и что мир им чем-то обязан, потому что они такие красивые.

Моим родителям очень нравился Реджинальд, и у них не было проблем с Роуз, хотя моя мама была немного раздосадована тем, что после объявления о нашей помолвке Роуз так и не посоветовалась с ней ни о чем, связанном со свадьбой.

Большинство моих друзей-парней завидовали мне. Они знали о моем увлечении Норой О'Доннелл и похлопывали меня по плечу за то, что я заполучил её более молодую и пышногрудую версию.

Однако одной из немногих, кто поднял желтый флаг, была одна из тех, кого я уважал больше всего на свете,  — моя младшая, скромная, красивая сестра Керри.  — Чувак, ты уверен, что она тебе подходит? Ты влюблен в нее больше, просто потому, что она похожа на твою знаменитую подружку Нору? Есть ли у нее такая же страсть к жизни, как у тебя? Есть ли у нее какие-то общие интересы с тобой?

Я ответил на вопросы Керри, удовлетворив себя, а не её. Во время нашего ухаживания Синтии, казалось, нравились пешие прогулки, катание на байдарках, танцы и другие подобные общеамериканские мероприятия. Возможность того, что это может измениться, когда мы поженимся, даже не приходила мне в голову.

Свадьба была гораздо более пышной, чем мне бы хотелось. На 

ней присутствовали 480 наших "самых близких друзей" (с большинством из которых я никогда не был знаком, но которых Асторы просто обязаны были пригласить, и поскольку они оплачивали весь проезд, а Синтия была не против, возражать было неуместно). Они разрешали моей семье приглашать всех, кого они хотели. Мои претенциозные брат и сестра приводили друзей, на которых хотели произвести впечатление. Красавица Керри пришла одна, хотя позже пожалела об этом, потому что на приеме к ней, должно быть, пристала дюжина парней, которые родились с серебряными ложками во рту, но не в её вкусе.

Через шесть месяцев после женитьбы я закончил вечернюю юридическую школу, с первой попытки сдал экзамены в коллегию адвокатов, и как только я был приведен к присяге, меня сразу же приняли в "Громли Петтис" в качестве юриста. Я справлялся очень хорошо, потому что, казалось, у меня были настоящие способности и рвение к судебным тяжбам.

Что не заладилось, так это мой брак.

Во-первых, удовольствие Синтии от пеших прогулок, катания на байдарках, танцев и тому подобных занятий, казалось, исчезло, как только на её палец надели обручальное кольцо.

Кроме того, Синтия не могла понять, почему я должен был работать и заканчивать юридическую школу по вечерам. Она не понимала, почему я должен был учиться на юриста в течение нескольких суббот перед экзаменом, и она не понимала, почему я должен был усердно работать младшим юристом. Я слишком поздно узнал, что Синтия никогда в жизни не работала по-настоящему. Когда мы поженились, она "работала" неполный рабочий день в одной из благотворительных организаций, которыми руководила Роуз. Общим рефреном было:  — Почему бы тебе не устроиться штатным юристом в одну из папиных компаний, чтобы тебе не приходилось много работать?

— Потому что это не принесло бы мне удовлетворения, и я не собираюсь быть обязанным твоей семье. Ты знала, кем и что я был, когда выходила за меня замуж. Почему ты не можешь с этим смириться?

Хотя разногласия не распространились на спальню, примерно через год после свадьбы до меня внезапно дошло, в чем дело. Хотя мне всегда нравился секс с Синтией, я внезапно осознал, что в большинстве наших сексуальных отношений я доставлял удовольствие ей, а не наоборот. Я был доволен этим, сам того не замечая, потому что для меня она всегда была похожа на Нору О'Доннелл, которой я все ещё был очарован, и я никак не мог не радоваться тому, что почти ежедневно трахаю женщину своей мечты.

•  •  •

Все резко изменилось в один уик-энд, когда мы были женаты девятнадцать месяцев. К тому времени я уже был вторым председателем в трех важных судебных процессах. Фактически выиграл два простых процесса, которые я, по сути, вел сам, используя только помощь помощника юриста, и собирался стать вторым председателем в деле, над которым работали восемь адвокатов и четыре помощника юриста, и которое должно было стать одним из самых важных судебных процессов в истории Гримли Петтиса.  

В пятницу вся судебная команда должна была выехать за пределы штата на судебное разбирательство в Федеральном суде Техаса, которое должно было начаться в понедельник. Предполагалось, что судебный процесс продлится две недели, и в зависимости от того, как пойдут дела, мы можем приехать домой на выходные в промежутке между двумя неделями судебного разбирательства.

Синтия была на удивление оптимистична за день до моего отъезда. Я ожидал, что она будет в шоке и надутой. Тот факт, что это было не так, и тот факт, что она действительно приложила некоторые усилия к нашему сексу в четверг вечером (после моего откровения о наших сексуальных отношениях я замечал это все чаще и чаще), на самом деле вызвал у меня подозрения.

В пятницу утром она горячо поцеловала меня на прощание, сказала, что я могу звонить ей на мобильный в любое время, и пожелала всего наилучшего.

В понедельник утром на ступеньках здания суда произошло нечто совершенно неожиданное. Когда мы готовились к отбору присяжных, ведущий адвокат корпорации-ответчика миссис Джина Стэнтон и её заместитель подошли ко мне с Джоном Типтоном (ведущим адвокатом фирмы "Громли Петтис") и попросили о встрече. Она сказала, что судья уже был проинформирован об этом и согласился отложить отбор присяжных на один час.

Миссис Джина Стэнтон была выдающимся адвокатом, не допускавшим задержек. Она была умной и коварной и до суда вела себя как жесткий противник. Она также очень хорошо смотрелась в женском деловом костюме, с упругой круглой попкой, гладкими бедрами и впечатляющей грудью — чего я не заметил (хотя Джон, безусловно, заметил).

В конференц-зале суда миссис Джина Стэнтон, по сути, приняла наше последнее предложение об урегулировании спора. Мы попытались получить от нее объяснения, но она отказалась их давать. Мы с Джоном позвонили генеральному директору нашего клиента (Его не было в зале суда. Он был всего лишь вице-президентом нашего клиента) и обсудили с ним ситуацию. Он согласился на одно дополнительное неденежное соглашение с их стороны. Когда мы сообщили об этом Джине, она немедленно согласилась.

— Разве вам не нужно позвонить вашему клиенту?  — Спросил Джон.

— Нет, мне дали доверенность на согласие,  — улыбнулась она, протягивая настоящую доверенность, подписанную генеральным директором ответчика.

Мы быстро составили электронное письмо с выражением понимания и урегулирования, отправили его секретарю нашего местного адвоката и получили ответ по электронной почте в течение двадцати минут. Джина подписала его, вице-президент нашего клиента, присутствовавшая в зале суда, получила от генерального директора полномочия подписать, и она подписала его. В течение часа он был у судьи.

Все, казалось, были довольны, особенно наш клиент, поскольку для большинства практических целей это было бы так же хорошо, как если бы мы прошли судебный процесс и выиграли его полностью.

Джон решил остаться в Остине, чтобы руководить работой юристов по сбору и возврату всех документов и т. д. Джон холост, и я подумал, что у него есть ещё одна причина остаться, о которой, как я надеялся, он расскажет мне 

позже.

Я позвонил Синтии, и, несмотря на то, что она сказала звонить ей в любое время, а я коротко поговорил с ней в субботу и воскресенье, сообщение перешло на голосовую почту. Поскольку я торопился успеть на ближайший самолет, который доставил бы меня домой до ужина, я просто сказал:  — Привет, дорогая. У меня хорошие новости. Пожалуйста, позвони мне, как только получишь это сообщение, чтобы я все объяснил. Люблю тебя, скоро увидимся.  — Я успел на самолет вовремя только потому, что у меня был заказан билет в первый класс, потому что салон был переполнен.

Когда я вернулся домой около 16:30, Синтии там не было. Также пропала кое-что из её любимой одежды и один из кожаных чемоданов с монограммой. Я позвонил Реджинальду, но не смог его застать. Я подождал примерно до шести вечера, когда Синтия определенно должна была быть дома, а когда её не оказалось, я позвонил Роуз.  — Скажи Роуз,  — попросил я, называя её по имени, поскольку она этого требовала.  — Я слишком молода, чтобы меня называли как-то иначе,  — всегда утверждала сорокавосьмилетняя Роуз.  — Мне интересно, где Синтия. Я не могу до нее дозвониться.

Роуз, очевидно, была в своем клубе со своими "подружками". На самом деле они были довольно шумной компанией для очень богатых женщин.  — Ты должен уметь звонить,  — хихикнула она, чего она никогда не делает, если не выпьет больше положенной нормы вина,  — Я знаю, что её телефон работает во Франции.

Это буквально сразило меня наповал.  — Гребаная Франция,  — промелькнуло в моем затуманенном сознании. Я пришел в себя и спокойно ответил:  — Хорошо, я позвоню ей ещё раз. Кстати, я не могу вспомнить, когда она должна вернуться.

— Думаю, завтра около семи вечера. Реджинальд пришлет за ней один из корпоративных лайнеров. Он должен знать.

— Спасибо, Роуз,  — сказал я, скрывая раздражение.

Синтия позвонила минут через пять (думаю, она не знала, что в то время во Франции было раннее утро), видимо, только что получив моё сообщение.  — Привет, дорогой, как дела? Какие у тебя хорошие новости?

Теперь настала моя очередь врать.  — Джон позволил мне выступить со вступительным словом, и оно действительно прошло хорошо. Я уверен, что мне удалось наладить контакт с жюри. С тех пор как я оставил своё сообщение, оставшаяся часть первого дня прошла успешно, и вся наша презентация прошла успешно. Держу пари, что мы закончим на пару дней раньше.

После ещё одного разговора, в ходе которого я уличил её во лжи о том, где она была и что делала, я сказал:  — Дорогая, было чудесно поговорить с тобой. Мне нужно идти готовиться к завтрашнему судебному разбирательству. Не могу дождаться, когда увижу тебя и вылижу твою восхитительную киску.

— О, Уолтер,  — рассмеялась она,  — я тоже не могу дождаться.  — Затем мы оба прекратили разговор.

Поскольку Глории, ассистентке Реджинальда, я всегда нравился, с тех пор как я позвонил ей и предложил оплатить первое свидание с Синтией за 89, 54 доллара (она сочла это 

забавным), я позвонил ей рано утром на следующий день. После небольшой приятной беседы я сказал:  — Глория, я не могу вспомнить, когда самолет компании возвращается завтра из Франции. Ты можешь мне сказать?

— У меня есть записи на компьютере, Уолтер. Позволь мне нажать несколько клавиш.  — Как всегда деловитая Глория вернулась менее чем через тридцать секунд.  — Самолет должен прибыть в корпоративный аэропорт сегодня в 18:30, но ты знаешь, что расписание частных рейсов может меняться, поэтому я бы предположила, что где-то между 17:30 и 20:00.

— Так я и думал. Спасибо, Глория, ты такая милая.

Пока я кипел от злости, решив не идти в офис, а заняться кое-какими своими личными делами и делами по дому, около полудня мне позвонил Джон Типтон, который был настроен шутливо. Это остудило мой гнев примерно на полчаса.

Джон начал с того, что сказал:  — Ты никогда в это не поверишь, Уолтер.

— Чему я не поверю, Джон?  — Я остался невозмутим.

— Я выяснил, почему обвиняемый уступил.

— Что это было?

— Один из их ключевых свидетелей солгал им. Когда Джина (не "миссис Стэнтон", а "Джина", от меня не ускользнуло) просмотрела какие-то документы, которых раньше не видела, и встретилась с ним лицом к лицу, он во всем признался. После изменения показаний они почувствовали, что их шансы уменьшились на 50%, и они также боялись санкций со стороны Суда, если бы мы узнали об этом, что могло произойти, когда они так и не вызвали его на свидетельское место. Вот почему они уступили,  — усмехнулся он.

— Как ты вообще об этом узнал, Джон?  — хихикнул я.

— Ну, оказывается, когда ты вливаешь в нее немного бурбона, лижешь киску Джины, а затем заливаешь её спермой, она тебе все рассказывает,  — хихикнул он.

— Что?  — Я скорее воскликнул, чем спросил.

— К тому же у нее самые длинные соски, которые я когда-либо видел, и она любит, когда ей поклоняются,  — буквально захихикал он. Затем он продолжил:  — Это не должно повторяться, но я подумал, что ты должен знать. Это горячая и чересчур сексуальная мамочка, мой мальчик. Если мне представится ещё один шанс прикоснуться к этому бочонку, я ради этого пройдусь по раскаленным углям. А ты знал, что у нее две сиськи разного размера, и обе потрясающие, с такими длинными сосками. А что её пизда похожа на гребаный доильный аппарат?

Поскольку я не знал мистера Стэнтона и ничего не знал о его браке с Джиной, я мог посмеяться над этим. Однако я не смеялся над своей собственной ситуацией, о которой, очевидно, никому не рассказывал. Даже беспечному Джону.

•  •  •

Я прибыл в частный корпоративный аэропорт в 17:30 с хорошей книгой в руках. На парковке я увидел "Бентли", который, как мне показалось, был мне знакомым. Прилетели два или три самолета, а в 18:45 приземлился самолет "Леер" с хорошо знакомой мне фирменной маркировкой. Поскольку стояло лето, на улице было ещё светло. Я вышел на взлетную полосу — что возможно 

только в таком маленьком частном аэропорту, как этот,  — чтобы убедиться, что вижу, как все выходят из самолета. Как я, к сожалению, и ожидал, это были Синтия и Уилтон Снид (да, его действительно так зовут). Напыщенный осел из круга друзей Реджинальда и Роуз, который считал, что его дерьмо не воняет, и который всегда был неравнодушен к Синтии, хотя и был на десять лет старше её. Больше никто не выходил.

Уилтон и Синтия шли рука об руку, посмеиваясь, пока не увидели меня, стоящего со скрещенными на груди руками и злобной ухмылкой на лице, после чего они прервали общение и нахмурили брови.

— Почему... почему... Уолтер, какой приятный сюрприз,  — сказала Синтия, стараясь казаться спокойной.

— Правда, приятно, что я застал тебя гуляющей с этим напыщенным куском дерьма после того, как ты провела последние три дня, трахаясь с ним в Париже, сучка?  — Прорычал я.

Уилтон был застигнут врасплох. Синтия начала плакать. Уилтон решил быть мужчиной и сказал:  — Ты, хам, не имеешь права так с нами разговаривать.

— Давай проясним кое-что, придурок,  — сказал я, хотя и с улыбкой на лице.  — Мне абсолютно наплевать, считаешь ли ты, что я должен разговаривать с тобой и этой изменщицей в таком тоне. Если тебе это не нравится, заткни меня,  — сверкнул я глазами.

Уилтон немного крупнее меня, но он не смог бы даже победить ребенка, который был в смирительной рубашке.  — Ты можешь нанести первый удар, Уилтон. Ты жалкое подобие человека.  — Когда в течение примерно тридцати секунд ничего не происходило, а Синтия продолжала плакать, в то время как он выглядел так, будто тоже мог бы заплакать, я сказал:  — Я так и думал, слабак. А теперь отведи свою шлюху на ночь куда-нибудь в другое место, чтобы у меня было время забрать оставшиеся вещи из нашего семейного дома и не смотреть на её изменяющую задницу. Потом мне будет все равно, что ты с ней будешь делать.

Я повернулся и пошел прочь, довольный тем, что рыдания Синтии стали громче, когда я это сделал.

На следующий день Синтия была доставлена ко мне с приложением копии брачного контракта. В брачном контракте не было никаких положений о морали или супружеской измене, так что я получал только то, что принадлежало мне, и ничего от нее. Мне было все равно. Два дня спустя Реджинальд пришел ко мне в офис.  — Не уделишь мне двадцать минут, Уолтер?  — спросил он, чуть ли не протягивая руку. Мне всегда нравился Реджинальд, поэтому я сказал:  — Конечно, мы можем пойти в изолированный конференц-зал на 47-м этаже.

Когда мы вошли в комнату, Реджинальд плюхнулся в кресло и сказал:  — Прежде всего, я хочу заверить тебя в одной вещи. Я ничего не знал о том, что Уилтон едет с Синтией во Францию. Она как минимум дважды говорила мне, что ты знал о её поездке с двумя подругами за покупками в Париж. Она сказала, что ей будет одиноко без тебя,  

и ты даже предложил ей эту поездку.

— Как она могла не знать, что такая наглая ложь будет разоблачена?  — вздохнул я.

— Я не знаю... Она бы как-нибудь выкрутилась. Солгала бы, что рассказала тебе, и заставила двух своих подружек солгать. В любом случае, я надеюсь, ты понимаешь, что я бы никогда не позволил ей воспользоваться самолетом, если бы знал. Я бы помешал ей изменять тебе. И я уверен, что Роуз тоже не знала правды.

— Я знаю это наверняка, Реджинальд. Ты ни в чем не виноват — во всем виновата только она.  — Я знал, что Реджинальд не способен помочь Синтии, и из моего разговора с Розой понял, что она тоже ничего не знает.

— Могу ли я как-нибудь уговорить тебя отозвать заявление о разводе и дать ей ещё один шанс? Я верю, что она действительно любит тебя, и она сказала мне, что сделает все, чтобы ты простил её.

— Ты можешь сказать ей, что я прощаю её. Мне следовало бы понять, когда мы встречались, что нечто подобное возможно, но я слепо шел вперед.  — Чего я не сказал, так это "поскольку она так похожа на Нору О'Доннелл, я легко мог представить, что трахаю ее". Однако в заключение я стер улыбку с лица Реджинальда в ответ на моё первое заявление:  — Тем не менее, я не буду отзывать заявление. Ничто на свете не заставило бы меня остаться с ней в браке. Абсолютно ничто. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы поверить в это, Реджинальд. Мне жаль, что все так обернулось, потому что я люблю и тебя, и Роуз.

Реджинальд вздохнул. Он знал, что я говорю ему о том, как все должно было быть. Он пожал мне руку со слезами на глазах и сказал:  — Я надеюсь, что мы сможем остаться друзьями. Уверяю тебя, что это не имеет никакого отношения к тому, что я продолжу свой бизнес в "Гримли Петтис". Мне понравилось, что ты стал моим зятем.  — Наше рукопожатие перешло в объятия, и затем он ушел. Я остался, потер виски руками и после двадцатиминутных размышлений вернулся к работе.

•  •  •

Я был удивлен, что Синтия на самом деле пыталась помешать разводу, предлагая оплатить консультацию по вопросам брака и все остальное, что она могла придумать. На меня это никак не повлияло. Один мой друг вел это дело бесплатно в обмен на то, что я помогал ему в судебном разбирательстве, которое его не устраивало.

Как-то на выходных, когда до развода оставалось около двух месяцев, я поехал навестить своих родителей, и мне было что делать. Они меня очень поддержали. Мои претенциозные брат и сестра не могли поверить, что я отказался от образа жизни миллиардера, но моя сестра Керри с юмором и любовью сказала:  — Я же тебе говорила,  — а затем крепко поцеловала меня в щеку.

В субботу вечером мы с Керри отправились в переполненный клуб. Мы заняли последний столик на четверых. После 

того, как мы протанцевали пару танцев и вернулись к нашему столику, к нам подошли две женщины примерно нашего возраста и робко спросили:  — Вы не будете возражать, если мы присоединимся к вам за столиком? Кажется, свободных мест нет.

— Без проблем,  — сказал я, вставая и отодвигая стул для ближайшей ко мне женщины. Когда она улыбнулась мне и начала садиться, я остановил её. Сначала я сказала себе:  — Это невозможно,  — но потом понял, что кто-то только что выиграл в лотерею в нескольких штатах два дня назад с коэффициентом около 100 миллионов к одному, так что это было возможно.  — Ты же Сьюзан Кларк, не так ли?  — чуть не ахнул я. Она внимательно посмотрела мне в глаза.

— Формально я Сьюзен Хиггинс, но скоро снова стану Сьюзен Кларк, Уолтер,  — улыбнулась она.

Она представила меня своей подруге. Я познакомил её с Керри, хотя когда-то, давным-давно, они были знакомы, и у нас вчетвером состоялся интересный разговор. И Сьюзен, и её подруга Вильма были очень умными — как и Керри. Примерно через пятнадцать минут разумной беседы и одного коктейля Керри сказала:  — Хватит нести эту чушь, Уолтер. Почему бы тебе не пригласить Сьюзен на танец. А как только мы с Вильмой выйдем на танцпол, к нам будут приставать десятки парней.

Вот что мы и сделали. Мы со Сьюзен станцевали пять быстрых танцев — она была очень хорошей танцовщицей,  — прежде чем начался медленный танец. Я сразу же обнял её. Она, казалось, немного колебалась, но потом освоилась. Мы танцевали и вели светскую беседу, когда она почти остановилась на месте и спросила:  — Уолтер, могу я спросить тебя кое о чем, чего я ждала целую вечность?

— Конечно, Сьюзен,  — улыбнулся я.

— Почему ты отказался от своей презентации в четвертом классе и отдал её мне?

Я был слегка озадачен и удивлен тем, что она до сих пор помнит о том, что произошло пятнадцать лет назад.  — Потому что это было правильно. Вот почему. Твое стихотворение было явно лучше моего.

Она слегка кивнула головой, а затем заглянула мне в душу.  — Ты был влюблен в меня, несмотря на то, что ты красивый, а я обычная?

Я была шокирован этим вопросом.  — Нет. Я имею в виду, что мне нравился твой характер, но я сделал это только потому, что ты этого заслуживала.

— Каково твое семейное положение сейчас?  — продолжила она.

— Я подал на развод два месяца назад, и он находится в процессе рассмотрения. Как у тебя обстоят дела?

— Мой развод состоится примерно через месяц, и вместе с тем я верну свою девичью фамилию. Скажи, у тебя был секс с тех пор, как ты подал заявление?

Я был ошеломлен, усмехнулся, а затем посмотрел ей в глаза.  — Ты стала намного прямолинейнее, чем была в начальной и старшей школе,  — усмехнулся я.

— Прости, что ставлю тебя в неловкое положение, но у меня есть веская причина спросить. Видишь ли, я всегда была влюблена в тебя, особенно после 

того, как ты отказалась от своей презентации, чтобы я могла её провести. Я знала, что недостаточно красива для твоего свидания, но это не означало, что я не могла мечтать. Я пообещала себе, что, если у меня когда-нибудь будет шанс, я не струшу,  — сказала она, не проявляя никаких признаков нервозности, за исключением легкой дрожи.

Я внезапно осознал, что я — её Нора О'Доннелл. Это действительно поставило меня в тупик. После многозначительной паузы она продолжила:  — Если ты действительно возбужден и я для тебя не слишком вульгарна, можешь забрать меня отсюда и трахнуть. Я обещаю, что выложусь на все сто.

Меня охватило странное чувство. Я впервые взглянул на Сьюзен как на сексуальное создание, а не просто как на обыкновенную женщину. Когда мы двигались взад и вперед, даже после того, как закончилась медленная песня и все остальные начали кружиться под быструю, мы просто смотрели друг на друга. Наконец я спросил:  — Ты вела машину или Вильма?

— Вильма вела.

— Она подвезет Керри домой?  — спросил я.

— Да.

Я взял Сьюзен за руку и подошел к Керри и Вильме, к которым за нашим столиком присоединились два парня не скользкого вида.  — Скажи Вильме, чтобы она подвезла Керри,  — пробормотал я Сьюзен. Она пробормотала в ответ:  — Хорошо.

Я подошел к Керри, извинился перед парнем, сидевшим рядом с ней, и прошептал ей на ухо:  — Я ухожу со Сьюзен. Вильма подбросит тебя домой.

Керри усмехнулась, а затем прошептала мне в ответ:  — У меня будет выбор, кто подвезет. Ты собираешься её трахнуть?

— Да, собираюсь,  — ухмыльнулся я.

— Не давай ей ложной надежды.

— Я не буду.

Я схватил Сьюзен за руку и повел к своей машине. У нас состоялся очень практичный разговор. Я высказал мнение, что "Four Seasons" был бы самым роскошным отелем. Она ответила, что "Motel 6" находится ближе. После рационального обсуждения, когда я выезжал с клубной парковки, мы остановились на отеле "Marriott" на Гранд-стрит, поскольку он был лучше, чем "Motel 6", и ближе, чем "Four Seasons".

Когда мы вошли в номер, я сразу же сбросил с себя одежду. Она сделала то же самое, и мы оба уставились друг на друга. Как я и предполагал, у Сьюзен было такое же обычное тело, как и лицо. У нее были округлые сиськи с небольшим провисанием. Худощавый торс с частично выступающими ребрами, и задница скорее круглая, чем плоская. Редкие волосы на киске, которая, казалось, была очерчена маленькой щелочкой. Ноги немного более стройные, чем все остальное, с приятным промежутком между ними. Он был на её промежности и нижней части ног, которые определенно были слишком худыми.

— Как насчет того, чтобы сначала принять душ?  — улыбнулся я.

— Если ты понесешь меня,  — ответила она, а затем обняла меня за шею и прыгнула в мои объятия. Мы намыливали друг друга в душе, уделяя особое внимание интимным местам друг друга. Я был удивлен тем, насколько чувствительными были её соски. Она буквально вздрагивала, когда я прикасался 

к ним. Время от времени мы целовались, и я был доволен тем, насколько приятными были её поцелуи и сколько чувства она в них вкладывала.

Как только мы ополоснулись и вытерлись, я отнес её на очень удобную двуспальную кровать. Я уложил её на нее, а затем отправился за горшочком с медом. Я и не думал, что такая худенькая маленькая женщина способна на такую силу, но она развернула меня так, что мы оказались в позе "шестьдесят девять". Я оказался сверху, и она с готовностью пососала мой член и помассировала мои яйца.

Сказать, что она была возбуждена, было бы преуменьшением. Она кончила очень быстро, дважды подряд, и оба раза ей пришлось прервать своё великолепное сосание члена, чтобы справиться с оргазмическими спазмами. После того, как она отошла от второго оргазма, она пробормотала:  — Можно я буду сверху, чтобы трахнуть тебя?

На вершине была должность, о которой Синтия никогда не мечтала и не просила. Я думаю, для нее это было слишком большой работой. Я быстро лег на спину, приподнял её над собой, и она, обхватив мой член одной рукой, раскрыла свою киску другой и медленно опустилась на мой вертикально стоящий флагшток. Она была такой тугой, что проникновение было медленным, но ощущения были великолепными. В тот момент я меньше всего думал о том, что у нее обычное лицо и фигура. Наконец, она со стоном выдохнула и пробормотала:  — Пожалуйста, позволь мне контролировать твои действия.

Контролировать её действия? Она крутилась, подпрыгивала, напрягала свои влагалищные мышцы и двигалась так, как я не думал, что это возможно. Каждый раз, когда я слегка щипал или покручивал один из её сосков, по всему её телу пробегала дрожь, и её киска мгновенно сильнее сжимала, а затем отпускала мой член. Я знаю, что у нее было по крайней мере два настоящих оргазма, прежде чем мои яйца начали кипеть. Я прижал её грудь к своей, задвигался с такой интенсивностью, на какую был способен, а затем излил цунами спермы в её пульсирующую киску.

Я кряхтел, как пещерный человек, когда струя за струей выходили из моего члена, в то время как она кричала, потом хныкала, а затем на несколько секунд потеряла сознание. После того, как мы пережили четыре или пять сильных асинхронных толчков, она медленно отстранилась, а затем легла рядом со мной, уткнувшись лицом мне в бок. Я чувствовал себя потрясающе. Не помню, чтобы когда-либо чувствовал себя лучше, даже после первого раза с Синтией. Я наслаждался своей безмятежностью, когда услышал тихие всхлипывания Сьюзен.

Я приподнял её подбородок и заглянул ей в глаза.  — В чем дело, Сьюзен?

Между всхлипываниями она выдавила:  — Это было даже лучше, чем я мечтала. Теперь, когда я реализовала свои фантазии в реальной жизни, остальная часть моей сексуальной жизни будет скучной по сравнению с этим.

Я начал хихикать.  — Над чем ты смеешься?  — прорычала она, избавляясь от жалости к себе и тыча меня кулаком в 

ребра.

— Что навело тебя на мысль, что сегодняшний вечер будет нашим единственным временем, проведенным вместе?  — усмехнулся я.

— Ну... потому что ты — Адонис, а я всего лишь обычная женщина...  — сказала она, прежде чем я перебил её.

— Которая трахается как богиня, ты, маленькая зайка,  — игриво хихикнул я.  — Давай посмотрим, как ты справишься с этим?  — Задал я риторический вопрос, когда опустился на матрас и начал ласкать её киску.

Она тихонько заскулила "О... о... о", а затем схватила меня за волосы, когда начала биться в конвульсиях оргазма. После того, как я довел её до трех адских оргазмов, я сел, поставил её на четвереньки и бесцеремонно ввел свой член одним движением, вызвав у Сьюзен стон, громкий, как раскат грома. Затем я приступил к тому, что, как я надеялся, было лучшим в её жизни, одновременно нежно покручивая оба её соска. Она кончила, как вулкан, а затем исчезла, как свет.

Как только я вынул свой член из её тугой киски, я убедился, что она все ещё дышит. Затем я поднял её и отнес в душ. Я был милосерден, так как дал воде нагреться, прежде чем взять её с собой. Когда она очнулась, то невинно спросила:  — Что ты делаешь?

— Я хочу провести с тобой всю ночь напролет. Только не засыпай и не теряй сознание прямо у меня на глазах. А теперь помой мой член — он у меня весь скользкий — и помой мои яйца, потому что после мытья они выделяют больше семенной жидкости.

Я думаю, что в ту ночь мы, вероятно, проспали не более трех часов, прежде чем, казалось, синхронно проснулись на следующее утро, когда часы на прикроватной тумбочке показывали 9:14 утра. Мы целовались несколько минут, поглаживая тела друг друга, а затем моя рука потянулась к её киске.

— О, нет, ты этого не сделаешь, ублюдок,  — захихикала она.  — Моей бедной киске нужно немного отдохнуть. Мне показалось, что ты провел в ней членом, языком, пальцами или даже носом всю ночь. Я устала, как новичок после недельного перегона скота, ублюдок,

— О, да ладно, Сьюзен. Это будет весело,  — хихикнул я.

— Киски для тебя нет, но я отсосу твой большой член, даже если он тоже выглядит потрепанным.  — Затем с энтузиазмом, к которому ни один сексуальный партнер прежде и близко не подходил, она сосала мой член, манипулируя моими яйцами самым странным образом, пока я не кончил (то немногое, что у меня осталось после вчерашних развлечений), и она проглотила все.

Я осыпал её тысячами "спасибо", сосал её маленькие соски и растирал ей спину, пока не пробило около 10:20 утра. Затем мы встали, приняли душ, надели нашу одежду, которая была разбросана со вчерашнего вечера, хотя кое-где порвалась, и спустился позавтракать. Пока она накладывала блинчики с черникой, как водитель грузовика весом в 150 килограмм, который провел неделю в дороге, я усмехнулся:  — Ого, у тебя здоровый аппетит. Ты всегда так ешь?

— Нет,  — проворчала 

она с наполовину набитым ртом,  — только когда у меня был лучший секс в моей жизни, и моя фантазия воплотится в реальность. Теперь, когда у тебя была ночь разврата с обычной женщиной, ты вернешься к красивым девушкам?

— Нет, черт возьми,  — рассмеялся я.  — Я собираюсь подождать, пока не измотаю тебя, прежде чем искать другую киску.

Кажется, я заметил улыбку на её лице, но не мог сказать наверняка, так как её рот был набит блинами.

В воскресенье мы со Сьюзен действительно занимались обычными делами, которые мне нравились, и ей, похоже, тоже. Я действительно думаю, что в её случае пешие прогулки, плавание и езда на велосипеде действительно доставляли ей удовольствие, а не просто притворялась, что ей это нравится. Потому что я вызывал у нее интерес. Потому что она была очень хороша в этом и на её лице всегда была улыбка. Нет никаких сомнений в том, что в ту ночь она полностью насладилась сексом в своей квартире со своим соседом по комнате за городом, хотя мы оба потеряли сознание после нашего второго совокупления.

В течение следующего месяца Сьюзен навещала меня каждые выходные, а я навещал её, когда она не навещала меня. Керри считала, что это здорово. Мои родители были в замешательстве. Мои претенциозные брат и сестра на самом деле спрашивали:  — Зачем ты тратишь своё время на такую невзрачную женщину?

Я не мог объяснить себе, почему я все больше и больше влюблялся в обыкновенную Сьюзен, пока на третий уик-энд, когда она приехала ко мне в гости, у нее не начались месячные.  — Мне действительно жаль, Уолтер,  — сказала она, когда на нее нахлынул поток эмоций.  — Я знаю, что ты ждал каких-то действий, но я сделаю для тебя все, что в моих силах.

"Все, что в моих силах" означало сделать мне два потрясающих минета, от которых она, казалось, получала почти такое же удовольствие, как и я. И массаж спины, в который она вложила все 55 килограмм своего худощавого тела. Когда она легла рядом со мной после массажа спины, она сказала:  — Я бы подставила тебе свою задницу, но я думаю, что твой член слишком большой для этого. Но я попробую, если ты этого хочешь.

Именно тогда я понял, почему я был очарован Сьюзен, и это чувство становилось все сильнее. Она действительно изо всех сил старалась понравиться мне. Она не полагалась на свою привлекательную внешность, ожидая, что её телу будут поклоняться. Она хотела дать больше, чем получала.

Тогда я осознал, что приподнял её подбородок и смотрю ей в глаза.  — Ты действительно думаешь, что я слишком хорош для тебя?

Она не могла отвести взгляд, потому что я держал её за подбородок. После паузы она ответила:  — Не слишком хорош для меня, а просто слишком привлекательный. Я знаю, что моё сердце будет разбито, когда ты в следующий раз увлечешься другой красивой женщиной.

Я смотрел на нее очень долго, и мы оба не мигали.  

Потом я сказал:  — Ты не переедешь ко мне? В этом городе полно вакансий медсестер,  — Сьюзан работала медсестрой в кабинете врача, а не в больнице, поэтому у нее был обычный рабочий день,  — и тогда нам не придется мотаться туда-сюда каждые выходные.

Я не ожидал её первой реакции.  — Не дразни меня, это подло,  — сказала она, оттолкнув мою руку.

— Я не дразню тебя. Я думаю, что влюбляюсь в тебя, и хочу убедиться в этом, пожив с тобой ещё год или два. Я тебе нравлюсь — помнишь?  — и ты говоришь, что наш секс самый лучший на свете. В чем проблема?

— Я не хочу, чтобы моё сердце было разбито... Я всегда хотела тебя,  — выдавила она.

Поэтому я поступил так, как поступают юристы. Я встал с постели, подошел к компьютеру и напечатал контракт о совместном проживании. Основными элементами было: что мы будем жить вместе в течение года в моем доме; что в течение этого времени у нас не будет секса ни с кем другим; что мы оба приложим честные усилия, чтобы понять, можем ли мы иметь — и хотим ли — долгосрочные или даже перманентные отношения друг с другом; что после года мы могли бы расстаться, если бы кто-то из нас был недоволен сложившейся ситуацией. Штраф, если я нарушу контракт, составит 75 000 долларов, а если она нарушит его,  — 10 000 долларов. Если бы она не смогла найти подходящую работу в моем городе, я бы поддержал её финансово на сумму, эквивалентную 60 000 долларов в год (не считая совместных обедов или поездок, которые я бы оплатил).

Время от времени она заглядывала мне через плечо, пока я набрасывал текст, но я каждый раз прогонял её прочь. После того, как я исправил большинство опечаток и распечатал текст, я заставил её сидеть за кухонным столом топлесс, пока она читала. После второго прочтения она сказала:  — Ты серьезен, но в то же время ты чертовски сумасшедший. Два месяца назад ты бы даже не взглянул на меня, когда мы шли по улице.

— Два месяца назад я не знал, что ты трахаешься как богиня, любишь доставлять мне удовольствие, обладаешь отличным чувством юмора, что с тобой весело, и что мне действительно нравится твое общество. А теперь, если я действительно твоя фантазия, тогда подпиши этот чертов контракт.  — Я чертовски уверен, что сделал бы это, если бы Нора О'Доннелл подарила мне такой же.

Она смотрела на меня целую минуту, а потом спросила:  — Где ручка?

— Вообще-то, это должно быть нотариально заверено, поэтому я позвоню нотариусу из своего офиса, чтобы он приехал, а затем дам ей 100 долларов за нотариальное заверение наших подписей. После этого я отведу тебя в душ и выебу тебя — мне все равно, сколько у тебя будет выделений во время месячных.

•  •  •

Сюрприз, сюрприз. Чертова сделка удалась! Она была не только моей лучшей партнершей в сексе, но и вне постели мы по-настоящему сблизились. После нескольких месяцев сексуальной нирваны 

я даже перестал воспринимать её как обычную женщину. Она была моей главной радостью в жизни, и тот факт, что у нее был слегка деформированный нос или тощая, почти плоская задница, не имел значения.

После трех месяцев совместной жизни я был уверен, что влюблен в Сьюзен. Через шесть месяцев я был в этом абсолютно уверен. Через девять месяцев я сделал предложение. К тому времени она поверила мне, когда я сказал, что люблю её, и по-прежнему была по-девчоночьи влюблена в меня. Мы поженились через два месяца после истечения срока нашего контракта, и я ни на секунду не пожалел об этом.

Спустя шесть лет после нашей женитьбы у меня есть любящая, преданная жена, которую я люблю так же сильно, как и она меня. Двое замечательных детей, от которых я в восторге. Одна надоедливая и одна замечательная собака. Дом в пригороде. Хорошая компания друзей и работа, которая мне нравится и которой я занимаюсь. Я хорош в этом. Я полностью доволен. На самом деле, я так счастлив, что даже если бы Нора О'Доннелл сделала мне предложение завтра, я бы ей отказал!

Да здравствуют обычные женщины! (По крайней мере, та, которую я люблю!)