Разумный обмен. Обмен телами порно

Брайс Финли и я (Кайл Уорт) вместе учились в средней школе и колледже, а в колледже состояли в студенческом братстве. У меня всегда были "Самые высокие шансы на успех", в то время как у Брайса "Самые высокие шансы попасть в тюрьму". Одна из причин, по которой я был признан "Самым... успешным" объяснялся тем, что и в старшей школе, и в колледже я управлял бизнесом и фактически нанимал одноклассников.

К тому времени, когда нам обоим исполнилось по 28, у Брайса было два обанкротившихся бизнеса и третий, где он чуть не угодил в тюрьму за уклонение от уплаты подоходного налога, но, к счастью, избежал скандала, так что не оправдал своего прозвища "Скорее всего...". Я был благодарен за то, что оправдал своё прозвище и стал успешным предпринимателем и лучшим волонтером по сбору средств для полицейского клуба мальчиков и девочек в нашем столичном регионе.

Я был в лучшей физической форме, чем в старших классах школы или колледже, в то время как Брайс был... ну, скажем так, не в лучшей.

Брайс действительно имел надо мной какое-то преимущество. Он был женат на Гейл Финли, урожденной Престон.

Гейл — прекрасный пример того, что у парней разные вкусы в отношении женщин. Гейл невысокая, худощавая, с грудью первого размера и средними волосами. У нее симпатичное личико, но другие женщины с такими же симпатичными лицами меня не особо возбуждают. У нее необыкновенные глаза, и, когда она смотрит на вас, у нее есть способность заставить вас поверить, что она заглядывает вам в душу. В любом случае, какой бы ни была причина — возможно, это даже феромоны, насколько я знаю,  — я безнадежно влюблен в Гейл. В то время, когда мне было 28 лет:

Я бы переступил через все преграды, чтобы пососать соски Гейл.

Я бы сразился с аллигатором, чтобы пососать и полизать клитор Гейл.

Я бы отдал год своей жизни за то, чтобы трахнуть Гейл.

Трогательно, да? Особенно учитывая, что я женат на Эвелин, которую более 50% парней, вероятно, сочли бы более сексуальной, чем Гейл. Кроме того, Эвелин милая, мила со всеми, умна и представительна. Мы никогда не ссоримся, и у нас отношения, основанные на взаимном уважении.

•  •  •

Чтобы мой рассказ имел хоть какой-то смысл, мне нужно углубиться в историю моих отношений с Эвелин, а ее — с Брайсом.

Эвелин была из бедной семьи и смогла поступить в колледж только потому, что у нее была полная стипендия. Однако даже после этого у нее не было денег на то, чего не хватало на проживание, питание и обучение. В начале первого курса я разместил объявление о своем бизнесе в колледже в Студенческом центре, и она была одной из первых, кто подал заявление.

Эвелин действительно хороша собой и представительна, хотя, по крайней мере, в то время ей не хватало уверенности в себе. Нанять её было несложно. Она была отличным сотрудником, работавшим по десять-пятнадцать часов в неделю. Я платил достаточно хорошо, так 

что давал ей все необходимые деньги на расходы, хотя их все равно не хватало, чтобы ездить домой на каникулы.

Я действительно не знаю, как Брайс попал в колледж, в котором мы учились. Я знаю, что его оценки в школе, вероятно, были не на должном уровне, но у него были родственники-выпускники, и он очень представительный и, вероятно, произвел отличное впечатление на собеседовании, так что, возможно, в этом все дело. В любом случае, он был достаточно трудолюбив, чтобы едва сводить концы с концами.

Брайс познакомился с Эвелин через меня в начале нашего второго курса. Они, похоже, нашли общий язык и начали встречаться вскоре после знакомства. К началу учебы в старших классах они, казалось, были неразлучны и собирались пожениться после окончания колледжа. Затем, ближе к концу учебы в колледже, они расстались.

В то время я не был уверен, почему именно они расстались. Брайс и Эвелин несколько раз меняли свои рассказы об этом. История, в которую я в конечном счете поверил, заключалась в том, что, поскольку Брайс был на испытательном сроке, Эвелин боялась, что он провалит учебу, а если нет, то никогда не добьется успеха в бизнесе, и, учитывая её бедное прошлое, ей нужно было изо всех сил избегать этого.

Хотя я считаю, что Эвелин сама решила расстаться, это не значит, что она не переживала это тяжело. Она была моей хорошей подругой, а не просто сотрудницей, и я предоставил ей мужское плечо, на котором она могла выплакаться. Хотя я с сочувствием выслушивал все её беды, больше всего меня поразило то, что её родителей выселили из их квартиры, и ей не к кому было поехать на лето, а работа, которая, как она думала, у нее была в родном городе, провалилась. Я стал её рыцарем на белом коне.

— Эвелин, летом я серьезно расширю свой бизнес, и мне нужен сотрудник на полную ставку. Почему бы тебе не поработать у меня этим летом на полную ставку?

Эвелин не была так ошеломлена моим предложением, как я мог бы подумать, и это навело меня на мысль, что она надеялась, что я спрошу её. После паузы она сказала:  — Но мне негде жить.

— Давай я позвоню своим родителям,  — сказал я.  — У них большой дом, а мои братья-близнецы заканчивают колледж, и по крайней мере у одного из них уже есть работа в другом городе, так что у тебя будет комната.

— Ты серьезно?  — спросила она, едва сдерживая слезы.

— Позволь мне сказать. Я ничего не могу обещать, но не понимаю, почему бы и нет.

— Э-э-э... ты же не ждешь, что я... э-э-э... мне неловко спрашивать об этом... э-э-э... что я пересплю с тобой, не так ли?  — запинаясь, пробормотала она.

Я усмехнулся.  — Мои родители чрезмерно религиозны и строги. Хотя я не разделяю их взглядов на жизнь, могу заверить тебя, что возможность того, что мы будем "спать" вместе в их доме, зависит только 

от нас двоих, а Слим только что уехал из города.

В тот же вечер я позвонил маме, она созвонилась с папой, я рассказал ей о ситуации Эвелин, и как только я заверил их, что у нас не было романтических или сексуальных отношений (я назвал им оба термина. Хотя они и не различали их, но я различал), они пригласили на борт.  — Я всегда хотела, чтобы рядом была женщина, с которой можно было бы обсудить женские дела,  — пошутила моя мать на прощание.

Эвелин была отличным работником, настолько хорошим, что в итоге я стал платить ей за час в два раза больше, чем трем другим своим летним сотрудникам (все они работали неполный рабочий день). Ей доплачивали ещё и потому, что я знал, что ей действительно нужны деньги на учебу, и она отправляла немного своим все ещё бездомным родителям. Моей маме очень нравилось, что Эвелин была рядом, и она часто водила её по магазинам, так что к началу занятий в школе её гардероб был в десять раз красивее и обширнее, чем раньше. Сначала Эвелин была смущена щедростью моей матери, но когда я объяснил ей, какой счастливой это делает мою маму и как легко мои родители могут себе это позволить, она смиренно приняла одежду.

В школе у меня было довольно много свиданий, но постоянной девушки не было. Летом, дома, я действительно сходил на несколько свиданий, но поскольку мне было неловко оставлять Эвелин дома, поскольку она никого не знала в моем родном городе (кроме Брайса, которого она избегала) и у нее не было транспорта, я обычно брал её с собой на прогулки и вечеринки. Из-за того, что она была красива и миловидна, к ней часто приставали, но она вежливо, почти почтительно, прогоняла всех желающих.

Мы с Эвелин действительно нравились друг другу, но между нами, казалось, не было искры романтики, несмотря на то, что мы были вместе все лето. После первого месяца мне стало ясно, что моя мама была бы очень счастлива, если бы у нас завязались романтические отношения — при условии, что до брака не будет секса (смеется).

В последние выходные перед нашим возвращением в школу (в ближайший четверг) все изменилось. Мои родители помогали моему старшему брату-близнецу, который жил с нами тем летом, но теперь нашел работу за пределами штата, переехать. В ту пятницу вечером мы с Эвелин впервые остались наедине, и так продолжалось до конца воскресенья.

В прошлую среду Эвелин была на приеме у врача. Я позволил ей воспользоваться моей машиной. Она так и не объяснила, в чем дело, а я никогда не спрашивал. В ту пятницу вечером мы заказали блюда китайской кухни, и Эвелин была более настойчивой, чем я когда-либо видел, чтобы мы посмотрели купленный ею DVD. Я был не против, так как мне все равно не хотелось никуда идти.

После того, как мы прогулялись по окрестностям, чтобы перекусить, мы сели в 

домашнем кинотеатре наших родителей (как я уже говорил, они богаты), и Эвелин включила DVD и села рядом со мной, положив голову мне на плечо, хотя мы сидели в зрительном зале. Я не осознавал, что это было мягкое порно, пока мы не начали смотреть минут через двадцать. Я сглотнул, когда началась первая яркая сексуальная сцена, и почувствовал неприятную активность в промежности. Несмотря на то, что в комнате было довольно темно, Эвелин это заметила. Откуда мне знать, заметила ли она это?  — потому что она провела рукой по моей выпуклой промежности.

Когда я посмотрел на Эвелин с выражением, которое, должно быть, было чем-то средним между удивлением, растерянностью и вожделением, она легонько поцеловала меня в губы и, глядя мне в глаза, сказала:  — Ты никогда не собирался делать первый шаг, поэтому это сделаю я.

С этими словами она встала, начала раздеваться в такт музыке из фильма и, как только осталась голой, поддержала меня.

Ее преднамеренность — если у меня и были какие-то сомнения в том, что это было именно так,  — подтвердилась, когда внезапно со второго ряда сидений были извлечены два коврика для упражнений и положены на пол, а затем она поднесла мои руки к своей груди и начала страстно целовать меня.

Как указывалось ранее, Эвелин — очень привлекательная женщина, как внешне, так и по характеру, поэтому я быстро разделся. Вскоре мы уже лежали ничком на матах, терзая друг друга. Через несколько минут она простонала:  — Трахни меня. Пожалуйста, трахни меня.

— У меня... у меня... нет презерватива,  — заикаясь, пробормотал я.

— В среду я сделала прививку от беременности, и ты знаешь, что у нас все в порядке с венерическими заболеваниями,  — пробормотала она, схватив мой член и прижав его к своему влагалищу.

Наш первый трах был сладким. Очень, очень сладким. Несмотря на наше очевидное вожделение, в нашем спаривании все было размеренно, а не по-животному. Наши оргазмы были практически одновременными, продолжительными и безмятежными. Когда мы пришли в себя, то поднялись в мою спальню и провели остаток выходных, знакомясь в сексуальном плане так же хорошо, как и в обычной жизни.

Когда мы вернулись в школу, мы были парой. Первую четверть Эвелин пришлось жить в общежитии, поскольку это было необходимо для её проживания и питания, хотя она часто ночевала в моей квартире за пределами кампуса. После первой четверти ей удалось добиться какой-то выплаты взамен своей комнаты в общежитии и питания, и она переехала ко мне.

Поскольку я всегда был откровенен со своими родителями — даже несмотря на то, что я уже был финансово свободен от них,  — я позвонил им в первые выходные, когда Эвелин жила со мной. Если бы она не жила с моими родителями прошлым летом, то, вероятно, были бы слезы, обвинения, скрежет зубов и та или иная форма возмездия, но так как моему отцу действительно нравилась Эвелин, а моя мама привязалась к ней (и разговаривала с ней по телефону раз 

в три-четыре дня через несколько дней после того, как мы вернулись в школу), практически не было никаких разногласий. Единственная забота моей матери:  — Я надеюсь, что ты поступишь правильно и женишься на ней, Кайл.  — К тому времени я думал о том же.

Мы с Эвелин поженились через два месяца после выпуска. Следуя моим указаниям, мои родители постарались сделать все настолько просто, насколько это было возможно для моей мамы. Как только мы объявили о нашей помолвке в середине выпускного класса, мой отец устроил родителей Эвелин на работу и снял для них квартиру, за которую они могли бы платить, а мои родители заплатили за то, чтобы они пришли на свадьбу в надлежащей одежде. Они были очень счастливы, что их маленькая девочка — их единственный ребенок — избежала бедности.

Брайс был одним из шаферов на нашей свадьбе. Они с Эвелин по-прежнему были в дружеских отношениях, и Брайс никогда не обижался на то, что она вышла за меня.

Очевидно, что Эвелин никогда не работала у меня после нашей помолвки, но после медового месяца она устроилась на работу, где использовала навыки, приобретенные во время работы у меня, и, учитывая, насколько она умна и представительна, определенно собиралась добиться успеха. Я основал другую компанию после того, как продал свой бизнес в колледже за шестизначную сумму, и тоже определенно собирался добиться успеха.

У нас с Эвелин было достаточно денег от моих предыдущих компаний, чтобы купить приличный дом незадолго до нашей свадьбы. Брайс снимал квартиру в том же районе, примерно в пяти километрах от нашего дома.

Брайс познакомился с Гейл примерно через год после нашей свадьбы. Я даже не уверен, как они познакомились, но Гейл на год старше нас с Брайсом, и у нее была приличная работа в отделе продаж, в которой, я думаю, она была очень хороша. Похоже, они по-настоящему поладили и поженились примерно через полгода после знакомства. Эвелин и я оба были на свадьбе, так как Гейл и Эвелин, похоже, тоже по-настоящему поладили.

•  •  •

Возвращаясь к моему рассказу после урока истории, скажу, что нам с Эвелин было по 28 лет, и мы были женаты уже шесть лет, когда я сидел в своем кабинете и просматривал рекламный проспект компании, которая выставлялась на продажу, когда позвонила моя секретарша Шер.  — Брайс Финли хочет тебя видеть,  — сообщила она.

Я прекрасно знал, что у Брайса не было назначено встречи, но, поскольку он был моим давним другом и проспект мог подождать, я сказал ей:  — Пригласи его, дорогая.

Брайс вошел с широкой улыбкой на лице.  — Надеюсь, я тебе не помешал, но я давно хотел с тобой повидаться. Вот проезжал мимо и решил заглянуть.

— Без проблем,  — улыбнулся я, пожимая ему руку.

Мы немного поболтали, а потом Брайс вздохнул и сказал:  — Причина, по которой я здесь, в том, что мне нужен кредит. Мой бизнес начинает по-настоящему налаживаться, но у меня не хватает наличности. Если бы я мог просто занять 

45 000 долларов на год, я знаю, что смог бы справиться с трудностями.

Эти 45 000 долларов на самом деле не так уж много значили для меня, но потерять дружбу Брайса — и, возможно, больше никогда не увидеть Гейл — было бы большой потерей. Одалживать деньги друзьям — особенно таким, как Брайс, у которого уже было два обанкротившихся бизнеса,  — было самым верным способом положить конец дружбе.

Я попытался мягко разочаровать Брайса, в том числе рассказав ему прописную истину о том, что люди теряют друзей, когда им одалживают деньги, но он был настойчив, и я действительно увидел, как на его глазах выступили слезы. В конце концов, я не выдержал и сказал:  — Хорошо. Предоставь мне свой последний финансовый отчет и памятку на одну страницу о том, на что будут потрачены деньги и как это поможет изменить ситуацию. Я внимательно рассмотрю это.

— Могу я отправить тебе материалы по электронной почте сегодня?  — спросил он.  — Я бы... я бы... э-э-э... Я бы очень хотел получить ссуду к понедельнику на следующей неделе.

— Конечно,  — улыбнулся я. Мы пожали друг другу руки, и он ушел.

Я получил его электронное письмо в течение полутора часов. Я просмотрел его, и, как я и ожидал, он не понимал, что, черт возьми, он делает. Я удивился, как он может иметь высшее образование в области бизнеса и при этом оставаться таким неискушенным. Однако мне нужно было о многом подумать, поэтому я позвонил ему и сказал, что дам ответ к понедельнику, и, если я соглашусь, тогда же отправлю ему чек.

В ту субботу мы с Эвелин пошли на вечеринку у бассейна, которую наши друзья (Джепсоны) устраивали в своем мини-особняке в отдаленном пригороде. К тому времени, когда мы ехали туда, я был уверен, что откажу Брайсу, но просто не знал, как это приукрасить.

Представьте моё удивление, когда мы пришли на вечеринку и увидели там Гейл. Оказалось, что она училась в колледже с нашей хозяйкой Шери Джепсон. Хотя Гейл далека от сладострастия, когда я увидел её в бикини, я мгновенно натянул штаны, особенно пораженный её идеальными бедрами и задницей. Я был крайне смущен своей инстинктивной реакцией, особенно потому, что не мог должным образом оценить, почему у меня всегда была такая реакция на нее, как у меня.

После того, как я восстановил самообладание и подавил свой непослушный член, я увидел, что Гейл заканчивает разговор. Я подошел к ней настолько дружелюбно, насколько мог. Обычно в её присутствии я почти терял дар речи, но по какой-то причине в тот день так не было.  — Привет, Гейл,  — было моим звездным приветствием, за которым последовало объятие, которое я постарался сохранить как можно более безобидным.

— Привет, Кайл,  — она, казалось, искренне улыбнулась, когда обняла меня в ответ, гораздо менее осторожно, чем я её.  — Где Эвелин?

— Эвелин разговаривает с Шери Джепсон, и я уверен, что она скоро появится. Брайс здесь?  — Ответил я.

— Нет,  — нахмурилась она,  — в эти 

выходные он пытается потушить пожар на работе. Я немного беспокоюсь за него. В последнее время у него был такой стресс из-за его бизнеса, в том числе из-за того, что он сказал, что нам, возможно, придется переехать из нашей арендованной квартиры. Но сегодня не будем впадать в уныние — давай повеселимся. Почему бы тебе не надеть свой костюм, и мы не поплаваем в бассейне "У Джепсона". Я всегда много слышала о бассейнах с морской водой размером в половину олимпийского, но никогда раньше не видела ни одного, и в нем ещё никого нет. Так что мы можем его окрестить.

Могу поспорить на её сладкую задницу, что я переоделся ровно за 60 секунд, и мы нырнули вместе. Мы неторопливо проплыли шесть кругов, болтая по ходу дела, а затем она вызвала меня на гонку. Я, вероятно, все равно не победил бы её, так как мои мышцы предназначены для поднятия тяжестей и бега трусцой, а не для плавания, но в конце я немного расслабился, чтобы убедиться, что она выиграла, и мог похвалить её, не чувствуя себя при этом извращенцем.

На вечеринке я провел с Гейл больше времени наедине, чем когда-либо в своей жизни до этого момента. Вероятно, это заняло — если считать, когда мы были в небольших группах (которые я по-прежнему считал индивидуальными, в том числе и с Эвелин, которая тепло приветствовала Гейл) — больше двух часов, проведенных вместе. Я не игнорировал Эвелин, и она, казалось, хорошо проводила время без моего постоянного внимания.

Гейл приехала с кем-то, кто хотел уйти пораньше, но я попросил её подождать, пока я поговорю с Эвелин. В своей самой любезной манере я попросил Эвелин подвезти Гейл домой, и она с радостью согласилась. Это дало мне ещё больше времени побыть с Гейл во время пятидесятиминутной поездки до её квартиры (примерно в пяти километрах от нашего дома). Гейл, сидевшая сзади, и Эвелин мило поболтали во время поездки, и, как всегда, когда они собирались вместе, казалось, что они прекрасно ладят. Мне приходилось постоянно поглядывать в зеркало заднего вида — я не хотел, чтобы за нами следили машины-шпионы (смеюсь),  — пока я не заметил, что мой предательский член снова завелся, и тогда мне пришлось смотреть прямо перед собой.

После того как я провел большую часть дня с Гейл, когда я привез Эвелин домой, у нее не было ни единого шанса избежать изнасилования, если она не хотела этого. Когда она вышла из душа, завернувшись в полотенце, я стоял там голый, с членом, выставленным напоказ, и порочной ухмылкой на лице.  — На что ты пялишься, извращенец?  — Спросила Эвелин с легкой усмешкой на лице.

— Я смотрю на ту, кого хотел трахнуть весь день, но не мог в приличной компании. Ты выглядела так сексуально в своем бикини, что я чуть не трахнул тебя на террасе у бассейна,  — прорычал я, сохраняя дьявольскую ухмылку.

— Я думала, ты пялишься на Гейл 

Финли,  — сказала она тоном, который было трудно расшифровать. Она могла быть серьезной, а могла и провоцирующей. Мне было все равно, что именно.

— Через час ты скажешь мне, кого я хотел изнасиловать в бассейне "Джепсона", сучка,  — прорычал я ещё немного, когда подошел к ней и сорвал с её тела полотенце.

Эвелин взвизгнула.

Я поднял её и перекинул через плечо, как пещерный человек.

Она колотила меня по спине, приговаривая:  — Отпусти меня, животное.

Я повалил её на кровать и, прежде чем она успела убежать, набросился на нее, одной рукой поднял её руки над головой, а другой начал играть с её киской.

— Ты животное, ебаное животное,  — простонала она, возможно, полусерьезно, но уж точно не до конца серьезно.

— Я пока не "ебаное" животное, но скоро я буду ласкать твою сладкую киску,  — прорычал я.

Затем я начал сосать её сиськи, сначала одну, потом другую, в то время как моя рука продолжала стимулировать киску. Когда она испытала свой первый оргазм от сочетания моих рук на её киске и моего рта на её сосках, я отпустил её руки, расположился над ней, прижавшись губами к её губам, а руками к её потрясающим сиськам, а затем медленно, но целеустремленно запустил свою змейку в её щель. Когда я достиг дна, она застонала мне в рот.

У Эвелин действительно сладкая киска. У нее также красивые бедра, которыми она обхватила меня. Её сиськи более чем возбуждающие. Однако, ни одно из них не вызвало у меня самого сильного оргазма в моей жизни, когда я ласкал её киску взад-вперед. Что привело меня к самому сильному оргазму в моей жизни, так это то, что я представил, что это Гейл, в которую я засунул член.

Возможно, я чувствовал бы себя смущенным и виноватым из-за того, что думал о Гейл, когда кончал в Эвелин. Возможно, я бы так и поступил, если бы не тот факт, что Эвелин тоже достигла такого сильного оргазма, какого я никогда раньше у нее не видел. Если бы я не знал её лучше, то подумал бы, что у нее что-то случилось со здоровьем, так страстно она напряглась, задрожала и застонала.

Спустя много-много минут после того, как я потерял сознание, и мы лежали, сплетясь телами в посткоитальном блаженстве, после того, как я нежно поцеловал её, она искренне сказала:  — Это был наивысший оргазм для меня. Ты, черт возьми, уничтожил все нервные окончания в моем теле. Я не уверена, что мой позвоночник до конца жизни будет похож на желе. Черт возьми, это было потрясающе.

Я улыбнулся, снова поцеловал её, а затем сказал:  — Я никогда в жизни так сильно не кончал. Ты — женское божество.

Вскоре после этих слов мы оба погрузились в глубокий сон.

Однако Гейл ещё не закончила трахать мой разум. Я проснулся от сна, в котором трахал Гейл своим твердым членом, пока обнимал Эвелин. Я провел пальцами по её киске, чтобы убедиться, что она все ещё в 

смазке, и был горд, когда стало ясно, что во влагалище Эвелин все ещё осталось немного спермы. Я медленно ввел свой член в её киску и очень демонстративно стал двигать им туда-сюда. Не прошло и пяти ударов, как она пришла в себя, хотя и не совсем осознавала происходящее. Ещё через десять ударов она начала активно участвовать. После ещё двадцати пяти толчков она затряслась от оргазма и застонала, когда я влил ещё одно большое количество семенной жидкости в её влагалище.

На следующее утро Эвелин расплылась в улыбке. Если вчера она и была недовольна тем вниманием, которое я уделял Гейл, то вчерашние сексуальные упражнения стерли это. Она и не подозревала, что своей эйфорией обязана моей озабоченности Гейл.

По мере того, как шло то воскресенье, я начал чувствовать себя виноватым. Я понял, что, хотя мои отношения с Эвелин основывались на симпатии, уважении и безграничном восхищении, и хотя мы оба наслаждались нашими сексуальными отношениями, страсти в них не было. Страсть субботнего вечера и раннего воскресного утра была вызвана тем, что я фантазировал о Гейл. Это очень, и очень взволновало меня.

•  •  •

После общения с Гейл в субботу и бурных оргазмов в субботу вечером и ранним утром в воскресенье я больше не рассматривал ссуду для Брайса как деловую сделку. Я чувствовал, что даже если в конечном итоге я потеряю эти 45 000 долларов, поскольку Гейл каким-то образом выиграет от этого, то мне было все равно.

Брайс был очень доволен, когда в понедельник утром я доставил ему чек на 45 000 долларов вместе с очень простым кредитным соглашением по процентной ставке на два пункта ниже основной и с выплатами по его усмотрению, но все 45 000 долларов и проценты должны были быть выплачены в течение 18 месяцев. Я также дал ему несколько советов о том, как он мог бы улучшить свою ситуацию. Он быстро подписал контракт, отправил его мне по факсу и горячо поблагодарил меня по телефону.  — Я тебя не подведу,  — произнес он нараспев, хотя и не упомянул о моем совете, который я ему дал.

В течение следующих двенадцати месяцев произошло множество событий. В произвольном порядке по времени или важности они были:

* Я чаще виделся с Гейл как с Брайсом, так и без него, с тех пор как она начала работать в соседнем здании, и мы иногда вместе обедали или просто совершали короткую прогулку во время ланча, если погода была хорошей.

* Я все пытался понять, почему я был так очарован Гейл. Я так и не понял этого, но, к сожалению, моё очарование ею, казалось, росло по мере того, как я узнавал её лучше, а не уменьшалось, как я надеялся. Когда у меня были увлечения в прошлом, они рассеивались примерно через шесть месяцев. К сожалению, это была не та влюбленность, которую я испытывал к Гейл, а нечто гораздо более серьезное и тревожащее.

* Я понял, что, хотя Эвелин нравилась мне больше 

всех на свете, я не был страстно влюблен в нее. Когда я был рядом с Гейл, все мои нервные окончания трепетали. Когда я был рядом с Эвелин, я был безмятежен. Заниматься любовью с Эвелин было необычайно приятно. Когда я фантазировал, что это была Гейл, когда я занимался сексом с Эвелин, это было не приятно, а это было страстно, по-звериному.

* Бизнес Брайса все больше осложнялся. Гейл часто жаловалась на то, насколько безнадежной, по её мнению, была его ситуация. Конечно, он так и не реализовал те предложения, которые я ему дал, которые, по крайней мере, облегчили бы его проблемы.

* Эвелин, похоже, тоже была обеспокоена ситуацией с Брайсом. Эвелин — очень чуткий человек, и когда мы встретились с Брайсом и Гейл (с другими людьми или без них), она попыталась успокоить его.

А потом все пошло наперекосяк. После звонка, чтобы убедиться, что Эвелин дома не будет (она приехала навестить своих родителей и вернется только в понедельник вечером), он пришел ко мне домой в субботу. Он снова был в отчаянии.  — Кайл, я знаю, что ты был более чем щедр ко мне, но мне больше некуда обратиться, поэтому я собираюсь навестить тебя снова. Если я быстро не получу ещё 20 000 долларов, я не только потеряю свой бизнес, но и некоторые сомнительные инвесторы будут очень недовольны. Я беспокоюсь о нашей с Гейл безопасности.

Фраза "безопасность Гейл" привлекла моё внимание.

Следующие полчаса я упорно допрашивал Брайса и пришел к выводу, что его ситуация реальна. Затем я спросил его, почему он не реализовал мои предложения.  — Я хотел иметь возможность выйти из сложившейся ситуации, используя свой собственный мозг, не прибегая к чьей-либо помощи. Теперь я понимаю, насколько это было глупо.

Я все ещё не был склонен давать ему больше денег, так как это просто пошло бы насмарку, и единственное, что удерживало меня от того, чтобы не взорвать его,  — это моё беспокойство за Гейл. Думаю, то, что он сказал дальше, было сказано в полном отчаянии.

— Послушай, Кайл, я знаю, что ты влюблен в Гейл — все это видят. Иногда она позволяет мне завязать ей глаза и привязать запястья к спинке кровати. Я могу это сделать, а ты потом можешь прийти в спальню и трахнуть её. Это за то, что я возьму у тебя деньги.

Моей первоначальной реакцией было отвращение, удивление, смущение и унижение. Я отчитал его, но он не отступил.  — Ты знаешь, что хочешь трахнуть её. Что ж, вот твой шанс. Она никогда не узнает, и я никогда никому не расскажу, включая Эвелин. Чувак, я в отчаянии. Пожалуйста, ты должен мне помочь!  — простонал Брайс, чуть не плача.

Должно быть, в тот момент я был в трансе или в другом измерении, потому что следующее, что я помню,  — это как я выписываю ему чек на 20 000 долларов, а он говорит мне, что следующим вечером, около восьми часов, я могу прокрасться в его квартиру.

После 

его ухода я был эмоционально опустошен. Я действовал как автомат, когда готовил себе ужин, разговаривал с Эвелин по телефону, изо всех сил стараясь скрыть своё внутреннее смятение. Я посмотрел фильм, хотя на самом деле не видел его, а затем провалился в беспокойный сон.

Брайс позвонил мне в 7:30 следующего вечера.  — Все готово. Будь здесь в восемь, как и планировалось.

Я не мог поверить, что на самом деле делаю это, но, спотыкаясь, добрался до квартиры Брайса, добрался туда примерно без пяти восемь и, согласно нашей договоренности, вошел в незапертую заднюю дверь. Я медленно прокрался наверх и услышал, как Брайс возится в главной спальне. Они с Гейл, очевидно, играли в какую-то игру. Я слышал, как Брайс сказал:  — Ты была плохой девочкой, поэтому я собираюсь трахнуть тебя сегодня вечером, Конфетка,  — очевидно, это название сексуального сценария Гейл.

— Не надо, Далтон, пожалуйста,  — притворно умоляла она Брайса.  — С этого момента я буду вести себя хорошо и не буду трахать никого из твоих друзей.

Они продолжали подшучивать, когда я прокрался в комнату. Когда я увидел голую Гейл с завязанными глазами и наручниками, прикованными к изголовью кровати, мой член напрягся так быстро, что у меня чуть не лопнула молния. Она выглядела такой чертовски сексуальной, что у меня закружилась голова. Я инстинктивно начал расстегивать ремень, когда Брайс жестом велел мне "быть начеку".

Внезапно на меня снизошло озарение. Я застегнул ремень, повернулся и буквально выбежал из дома. То, что я был так близок к тому, чтобы нарушить свои свадебные клятвы, изнасиловать женщину, с которой дружил, и вызвать презрение со стороны моей жены, родителей и всех, кто меня знал, ошеломило меня. Меня стошнило в кустах перед домом Брайса и Гейл. Я каким-то образом добрался домой, не попав в аварию, а затем завалился в нашей гостевой спальне, свернулся калачиком и буквально рыдал, пока не задремал.

•  •  •

Все ещё терзаясь чувством вины, на следующее утро я позвонил своей секретарше Шер и сказал, что не приду, и попросил перенести мои встречи на понедельник. Когда я пил чашку чая (мой желудок был слишком расстроен, чтобы есть), около десяти утра в мою дверь позвонили. Когда я увидел, что это Гейл, я чуть было не открыл, но решил, что даже если я и извращенец, то не трус, и поэтому открыл дверь.

Гейл без улыбки протиснулась внутрь и произнесла те знаменитые слова:  — Нам нужно поговорить.

— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?  — Кротко спросил я.

Гейл уже сидела в моей гостиной, когда она ответила:  — Я здесь для того, чтобы надрать тебе задницу, а не для того, чтобы потягивать мятный джулеп. Теперь сядь на место.

Я вздохнул и сделал, как мне было сказано.  — Какого хрена ты вчера вечером пришел в мою комнату, когда я была голой, и начал расстегивать свои штаны? Ты собирался трахнуть меня?

— Я... я... я думал... что... у тебя... э-э... были... э-э... завязаны глаза,  — пробормотал я,  

глядя куда угодно, только не на нее.

— Посмотри на меня, придурок,  — огрызнулась она. Когда я продолжил смотреть вниз, она встала, подошла ко мне и ударила меня по лицу.  — Я сказала, посмотри на меня.

Несмотря на то, что у меня болела щека, я поднял на нее взгляд, и её изумрудно-зеленые глаза проникли мне в душу.  — Брайс — болван. Повязка на глазах была неплотной и частично прозрачной. Я увидела тебя там. Как только ты поджал хвост, я заставила Брайса отпустить меня, а потом выпроводила его. Он продолжал утверждать, что не знал, что ты придешь, но, очевидно, он лгал, потому что даже такой извращенец, как ты, не стал бы входить в дом без приглашения. Ясно, что ты вошел через незапертую дверь,  — прорычала она.

Я снова опускаю глаза в пол.

Гейл схватила меня за волосы и приподняла моё лицо, чтобы я посмотрел на нее.  — Скажи мне, что, черт возьми, происходит.

— Хорошо,  — сказал я.  — Пожалуйста, сядь, и я тебе расскажу.

Я решил, что время двуличия прошло.  — Я безнадежно влюблен в тебя. Я ненавижу себя за это. Ненавижу, что мои самые страстные занятия любовью с Эвелин — это когда я фантазирую о тебе. Я даже не имею ни малейшего понятия, чем ты меня околдовала. Я думал, что успешно скрывал своё увлечение, но, очевидно, даже Брайс, который определенно не самый наблюдательный парень в мире, заметил это. Так что я уверен, что Эвелин тоже знает, и это причинило ей боль.

Я встретился взглядом с Гейл, пытаясь оценить её реакцию, но на её лице застыло выражение сфинкса. Поэтому я продолжил и рассказал ей все о своих контактах с Брайсом, о том, как помог ему с 45 000 долларов, которые, я был совершенно уверен, я никогда не получу обратно, и о его просьбе дать ещё 20 000 долларов, иначе, как он боялся, они с ней могли пострадать. И о его идее заставить меня согласиться, трахнув её, когда она не знала, что это был я.

К тому времени, как я закончил говорить, на лице Гейл отразились эмоции — я просто не мог точно сказать, какие именно.

После многозначительной паузы она спросила:  — Так почему же ты меня не трахнул?

— Потому что это было бы изнасилованием, а ты, конечно, этого не заслуживала. Потому что я бы изменил Эвелин. И потому что я никогда больше не смог бы встретиться лицом к лицу с тобой, моими родителями или Эвелин,  — ответил я.

Самое неловкое молчание в моей жизни длилось, казалось, несколько часов, но, скорее всего, всего минуту или две, поскольку Гейл пристально смотрела на меня, а я время от времени встречался с ней взглядом, а затем опускал взгляд в пол. Наконец тишина была нарушена, когда она встала, подошла ко мне, приподняла мой подбородок и страстно поцеловала в губы. Нарушив молчание, она сказала:  — Ты такой чертовски невежественный и наивный, что я задаюсь вопросом, можно ли тебя спасти. Я свяжусь с 

тобой завтра после нашей с Эвелин встречи. Завтра мы с ней ужинаем вместе, так что у нас другие планы.

Затем Гейл повернулась и выпорхнула за дверь, виляя на ходу задницей.

Я не знаю, то ли моя Y-хромосома делает меня бесхитростным и глупым, то ли это связано с моим воспитанием. Все, что я знал, это то, что у меня не было ни малейшего гребаного представления о том, что происходит. Вчерашняя катастрофа и визит Гейл настолько выбили меня из колеи, что я понятия не имел, что делать, если вообще что-то делать.

•  •  •

Остаток понедельника я был, по сути, как зомби. Я думаю, что прочитал кое-какие документы по работе, но не запомнил содержащуюся в них информацию, и посмотрел какой-то бессмысленный телевизор, но все равно был не в себе, когда Эвелин вернулась домой около 6:30 вечера.

Эвелин поприветствовала меня поцелуем, как будто ничего не случилось, хотя я знаю, что она поговорила с Гейл — я не знал, в какой степени была передана информация,  — а затем спросила:  — Ты уже ел?

— Нет, я ждал тебя,  — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал оптимистично.

— Отлично. Давай сходим в наш любимый ресторан быстрого приготовления "Луиджи",  — улыбнулась она.  — Я бы не отказалась от баклажанов с пармезаном.  — Так мы и поступили.

За ужином мы поддерживали непринужденную беседу. Я узнал новости о её родителях, которые, к счастью, были хорошими, так как мой отец нашел им работу и обеспечил квартирой с регулируемой арендной платой. Она рассказала мне об интересных вещах, происходящих на работе, и мягко расспросила меня о некоторых моих проектах на работе. Она удивила меня, спросив о моих займах Брайсу, поскольку я не помнил, чтобы когда-либо рассказывал ей о них. Поинтересовалась, почему он не хочет выполнять мои предложения, и поинтересовалась, смогу ли я когда-нибудь вернуть деньги.

Я сказал ей, что вряд ли получу их обратно.

По дороге домой она упомянула, что следующим вечером ужинает с Гейл. Когда мы вернулись домой, она включила музыку и потребовала, чтобы я с ней потанцевал — мы брали уроки танцев, и она хотела попрактиковаться,  — а потом она повела меня в постель.

Эвелин инициировала совместный душ — и я кончил всего за полдюжины толчков, что стало для меня рекордом по совместному приему душа,  — а потом она нежно занялась со мной любовью в нашей постели и заснула у меня на плече. Её последние слова перед тем, как она задремала, убедили меня в том, что я не смогу нормально выспаться.  — Что бы ни случилось, я так рада, что мы поженились. Это было радостью всей моей жизни.

•  •  •

Несмотря на то, что я почти не спал, во вторник утром я, спотыкаясь, отправился на работу. Я был удивлен, что на самом деле выполнил приличный объем работы. Я поел в местном гастрономе около 6:00 вечера, так как знал, что Эвелин не будет дома, и вернулся домой около 7:15. Я был измучен и к 7:45 провалился в 

глубокий сон, едва успев быстро принять душ, прежде чем отключиться в постели.

Эвелин была рядом со мной, когда я проснулся на следующее утро. Она тоже проснулась и быстро поцеловала меня в губы. За завтраком я спросил её об ужине с Гейл.  — Она придет в четверг в 18:00, чтобы угостить нас китайской едой на вынос и поговорить с нами. Обязательно отпросись с работы, чтобы успеть вовремя.

— Э-э... что... э-э... по какому поводу?  — Пробормотал я.

— Там увидишь,  — с улыбкой ответила Эвелин.

Мы с Эвелин провели очень приятный вечер в среду. Я действительно смог хорошо выспаться и не волноваться из-за визита Гейл. Я смотрел на это как на поход к стоматологу. Если вы подумаете об этом за 24 часа до визита, вам будет больно ещё 24 часа. Если вы не подумаете об этом заранее, вам будет больно только те десять минут, пока стоматолог будет сверлить.

Когда Гейл приехала в четверг вечером, мне показалось странным, что, когда я открыл дверь, у нее с собой был небольшой чемодан. Я спросил её об этом, и она сказала что-то вроде — Я привезла кое-какие вещи для Эвелин,  — прежде чем сменить тему.

Мы ели китайскую еду, болтая. Я думаю, что мне удалось не пялиться ни на глаза, ни на бедра, ни на задницу Гейл. После того, как мы прибрались, мы все перешли в гостиную с бокалом вина. Как только мы сели за стол, все перешли к делу. Гейл начала:

— Кайл, ты, наверное, самый опытный бизнесмен, которого я когда-либо встречала в своей жизни. Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото. Однако, когда дело доходит до личных отношений, на тебе надеты шоры. Например, ты действительно думал, что скрывал своё увлечение мной от других в течение последних двух лет или около того. Ты думал, что влюблен в Эвелин, и ты понятия не имеешь, что Эвелин и Брайс всегда были связаны, начиная с колледжа. Хотя с тех пор у них никогда не было секса во время учебы в колледже они всегда были неравнодушны друг к другу.

Я потерял дар речи, но, вероятно, открывал и закрывал рот, не издавая ни звука, как рыба, которую только что вытащили из воды.

Гейл немного поколебалась, а затем продолжила.  — Судя по твоему затуманенному мозгу, когда дело доходит до межличностных отношений, ты, очевидно, понятия не имеешь, что я, возможно, так же влюблена в тебя, как и ты в меня. Я говорю это Эвелин, прежде чем сделаю предложение.

Эвелин встала и села рядом со мной, держа меня за руку.  — Кайл, ты мой лучший друг. Я люблю тебя, и ты любишь меня, но мы любим друг друга не как Ромео и Джульетта. Мы любим друг друга как друзья. В тебе есть все, что нужно мужчине, и я знаю, ты думаешь, что у меня есть все, что нужно женщине. Однако ни один из нас не отличается страстью — если только 

ты не думаешь о Гейл, когда мы занимаемся сексом.

— Но... но...  — начал я заикаться, прежде чем Эвелин прекратила мои мучения.

— Кайл, когда у нас были самые интенсивные сексуальные переживания за последние два года или около того — а мне они действительно нравились — в половине случаев ты в какой-то момент выкрикивал имя Гейл. Я не позволяла этому беспокоить меня, потому что иногда, когда мы достигали наивысшего оргазма, я думала о Брайсе. Я не уверена, что ты когда-нибудь точно знал, почему я рассталась с Брайсом в колледже. Это было не потому, что я не любила его страстно. Это было потому, что я не была уверена, что он когда-нибудь добьется успеха — и он не добился,  — а учитывая мою историю бедности, я никогда больше не собиралась в нее попадать. В твоем лице я обрела красивого, мужественного и благородного человека, который собирался добиться успеха в этом мире. Черт возьми, ты закончил колледж с 200 000 долларов или около того на счету в банке. У тебя было все, и я влюбилась в тебя из-за этого, хотя у меня и не было к тебе той страсти, которую я испытывала к Брайсу.

Думаю, я снова изобразил рыбу, прежде чем Эвелин продолжила.

— Брайс нуждается во мне, а ты — нет. Ты хочешь Гейл, и она должна быть твоей. С теми деньгами, которые ты заработал, и при соблюдении нескольких справедливых условий в случае нашего развода, я смогу спасти Брайс, не подвергая себя риску снова стать бедной. Вот почему я с энтузиазмом принимаю предложение Гейл.

С этими словами Гейл встала, подошла ко мне, села ко мне на колени и обняла меня за шею.  — Мы с Эвелин заключаем соглашение об обмене мужьями на шестьдесят дней. По истечении этого срока ты, я, Эвелин и Брайс встретимся, чтобы решить, хотим ли мы сохранить это навсегда. Если да, то мы так и сделаем. Если нет, мы, вероятно, вернемся к тому, что есть сейчас. Как бы то ни было, именно так все и будет происходить.

Эвелин все ещё держала меня за руку. Она сжала её и сказала:  — Нам жаль, что это свершившийся факт и что у тебя нет выбора. Но, учитывая твою стойкость и благородство, ты мог не согласиться, поэтому мы не оставили тебе выбора. Увидимся через шестьдесят дней.

С этими словами Эвелин встала, вытащила из-за дивана тележку на колесиках, которую я там не заметил (очевидно, это была одна из сотен вещей, на которые я не обращал внимания), быстро поцеловала меня в макушку и направилась к двери. Её прощальные слова, произнесенные нараспев, были такими:  — Не трать на него слишком много времени, Гейл.

Как только дверь за ней закрылась, Гейл заглянула мне в душу и сказала:  — Я, например, действительно хотела бы понять, насколько мы совместимы в сексуальном плане. Как ты думаешь, большой и сильный, сможешь ли ты донести меня, маленькую, до своей спальни? Эвелин обещала,  

что сменила простыни.

Итак, две женщины манипулировали мной, обращались со мной как с жалким созданием, не имеющим представления о мире, и они ожидали, что я буду выступать, как цирковое животное?

И я сказал Гейл:  — Нет, ты, сука-манипуляторша. Убирайся к черту и не возвращайся!

•  •  •

Если вы верите последнему абзацу, то вы ещё более наивны, чем я. Мне кажется, я перепрыгивал через две ступеньки за раз, но так как один глаз был закрыт, а мой язык пытался пощекотать гланды Гейл, я не уверен, как именно я добрался до главной спальни моего дома, но я добрался.

На следующее утро, когда мы проснулись и сразу же позвонили на работу, сославшись на то, что заболели, я понял, что две вещи Гейл и одна моя одежда были порваны в клочья, а ещё одна нуждалась в серьезной починке. Мой язык словно покрылся волдырями, а член покраснел и болел. Очень чувствительные большие соски Гейл на её маленьких сиськах покраснели, а её киска выглядела так, словно была объята пламенем. Когда я уставился на её соски, затем промежность, Гейл усмехнулась — Вот что происходит, когда ты сосешь мои соски два часа. Злоупотребляешь моей бедной киской и клитором своим языком, губами и пальцами, а затем используешь твой огромный член, чтобы сделать три или четыре — не помню точно сколько спермы — в мою бедную тугую киску. Ты чертово животное.

— Прости,  — сказал я с улыбкой и чмокнул её в губы, хотя мне было больно это делать. Мне так нужна была гигиеническая помада.

В тот уик-энд мы потратили много времени, пытаясь найти все эрогенные зоны на телах друг друга, и я думаю, что к утру понедельника у меня была хорошая карта их расположения. У нас также было несколько очень продуктивных бесед о настоящем, прошлом и будущем, в том числе о том, каковы были наши цели.

Заниматься сексом по-настоящему, а не просто фантазировать об этом, было волшебно. Казалось, что весь уик-энд в моей голове не было ничего, кроме потока эндорфинов, и даже если на моем лице не было широкой ухмылки, вызывающей восхищение, на душе у меня было так же. Так начались мои серьезные отношения с Гейл Финли, урожденной Престон.

В течение следующих шестидесяти дней мои отношения с Гейл сильно отличались от тех, что были с Эвелин. В то время как Эвелин и я никогда не ссорились, мы с Гейл ссорились — хотя мы ссорились честно, а примирение было таким фантастическим, что я чуть было не начал выяснять отношения с ней каждые пару дней (но у меня хватило ума этого не делать). Мы не допустили ни одной ночи без секса.

Кроме того, каждый раз, когда я видел Гейл, в моей душе возникало новое чувство. По моему телу словно пробегал электрический ток. С Эвелин мне было в высшей степени комфортно, но с Гейл я был постоянно взволнован.

Прожив с Гейл около пятидесяти дней, мой маленький мозг наконец-то понял это.  

Я любил Эвелин как подругу. Она всегда была желанным другом, и, поскольку она к тому же красива, я принял своё уважение к ней за любовь.

Гейл была непостоянна. Иногда она ставила меня в неловкое положение, и у нее были некоторые острые углы. Однако это не отвлекало меня от моих настоящих чувств к ней. Я был безнадежно влюблен в нее, не как в друга, а как в любовницу, игрушку для секса, объект желания и великолепного человека.

На 53-й день нашего разумного обмена я проснулся с надеждой, что через семь дней все четыре стороны захотят сделать этот разумный обмен постоянным. Я заметил, что Гейл нет со мной в постели, поэтому встал и пошел её искать. Она была в ванной и приносила жертву фарфоровому божеству.

— В чем дело, любимая?  — Обеспокоенно спросил я.

Она посмотрела на меня стальным взглядом.  — Мне сказали, что я не могу забеременеть, и я планировала поговорить с тобой об этом завтра, чтобы узнать, не захочешь ли ты сделать этот обмен постоянным, учитывая этот факт. Похоже, тот, кто поставил мне диагноз, что я не могу забеременеть, не знал, что ты собираешься вливать в меня по литру семенной жидкости каждый день, потому что это очень похоже на утреннюю тошноту,  — ответила она, а затем принесла ещё одну жертву.

После того, как она закончила своё богослужение, мы вместе приняли душ. Она смотрела мне в глаза, пока теплая вода стекала по нам.  — Ну и что, если я беременна? Ты попытаешься вернуть меня Брайсу?

— Черт возьми, нет,  — рассмеялся я.  — Я буду боготворить тебя ещё больше. К тому же я всегда хотел трахнуть беременную, и теперь у меня будет шанс. Я измотаю твою толстую задницу!

— Она ещё не толстая, придурок,  — усмехнулась она.  — Но тебе лучше быть уверенным, что ты меня измотаешь, толстая у меня задница или нет.

•  •  •

На шестьдесят первый день "разумного обмена" ко мне подошли Брайс и Эвелин. Мы немного поболтали, прежде чем Эвелин сказала:  — Ладно, граждане. Пора перейти к делу. Мы с Брайсом поговорили перед тем, как приехать к вам, и решили, что лучше всего сделать этот обмен постоянным. Однако для этого нам нужно, чтобы ты, Кайл, взял на себя управление его бизнесом и сделал его платежеспособным, после чего мы сможем развестись.

Гейл улыбнулась, подошла ко мне, села ко мне на колени и сказала:  — Мы рады, что вы с Брайсом счастливы, потому что у нас все получилось. Помните, как мне сказали, что я не могу забеременеть. В то время как это животное,  — она прервала свою речь, подарив мне пятисекундный поцелуй,  — доказал, что это чушь собачья. Я, вероятно, забеременела в первую же ночь, когда мы остались наедине, по оценке моего акушера-гинеколога. В любом случае, у нас роды примерно через семь месяцев, и мы хотим, чтобы ребенок был законнорожденным.

Мы все обнялись, пролили слезы и выпили за наши будущие успехи, запивая их виноградным соком.

Поскольку у 

всех сторон была высокая мотивация, мы быстро приступили к делу. К понедельнику следующей недели адвокаты, которых мы совместно наняли, подали документы на развод для обеих сторон. К пятнице той недели я расплатился с проблемными инвесторами Брайса и взял на себя управление его бизнесом, а он получил обычную работу в страховой компании, не связанную с предпринимательством. Мы с Эвелин быстро договорились о разделе активов. Я позаботился о том, чтобы дать ей достаточно, чтобы ей больше никогда не пришлось беспокоиться о том, что она бедна (хотя с её умом и целеустремленностью она всегда добивалась успеха сама по себе), и я пообещал ей, что в том маловероятном случае, если в будущем у нее возникнут трудные времена, я внесу за нее залог в конце концов. Я все ещё любил её, даже если эта любовь отличалась от той, что я испытывал к Гейл.

Благодаря нашему всестороннему сотрудничеству, разводы прошли в рекордно короткие сроки, и как только это произошло, мы с Гейл поженились. Брайс был шафером, а Эвелин — подружкой невесты. Мы поменялись местами месяц спустя, когда Брайс и Эвелин поженились.

Я сделал бизнес Брайса прибыльным в течение шести месяцев (для этого потребовалось всего несколько изменений, которые я предложил ему сделать, но он был слишком горд, чтобы реализовать их), и я продал его с прибылью (даже с учетом моих займов в размере 65 000 долларов) в течение года.

Однако существовали две проблемы.

Во-первых, и без того заоблачное либидо Гейл каким-то образом возросло во время её второго триместра, и она была бы счастлива, если бы я трахал её по десять раз в день (я мог заниматься этим только два или три раза, но её беременное тело по-настоящему возбудило меня, и это были самые высокие ощущения в моей жизни).

Вторая проблема заключалась в том, что мои родители, особенно мама, были расстроены тем, что мы с Эвелин развелись, потому что они очень сильно любили её. Они полюбили Гейл, хотя её личность не соответствовала характеру моей матери так сильно, как Эвелин. Однако, каким-то чудом, когда маленькая Дженнифер родилась почти ровно через девять месяцев после нашей первой ночи с Гейл, для моих родителей все было как в тумане.

•  •  •

Прошло десять лет с тех пор, как мы с Гейл поженились. У нас трое детей, две девочки и мальчик, которых мы любим всей своей жизнью. Гейл по-прежнему непостоянна, но моя любовь к ней растет с каждым днем, и даже такой наивный человек, как я, может видеть, что её любовь ко мне соответствует ей. У нас самая лучшая жизнь из всех возможных.

Мы видимся с Брайсом и Эвелин по крайней мере раз в две недели, если не каждую неделю. У них все хорошо с финансовой точки зрения, так как Эвелин успешна, а Брайс работает в крупной компании, и ему не приходится принимать сложных финансовых решений. Они решили не заводить детей, но заменили нам 

тетю и дядю.

Я по-прежнему люблю Эвелин — как друга. Они с моей мамой по-прежнему связаны, и мама относится к ней как к дочери.

Каждый раз, когда я вижу Гейл, у меня по спине пробегает электрический разряд. Они с моей мамой прекрасно ладят, и мама считает, что Гейл сама по себе отличная мать. То, что она невестка, а не дочь, не имеет значения.

Мы с Брайсом сейчас так же близки, как и в колледже. Теперь, когда его проблемы с обанкротившимся бизнесом остались в прошлом.

Действительно, странно, как все складывается, когда вы совершаете разумный обмен.