Опыт ДД. Тематика: Первый лесбийский опыт

Когда я был в Лас-Вегасе на свой 18-й день рождения, сразу после окончания средней школы, я, Карл Уотсон, потерял девственность с девушкой по вызову, за которую заплатил мой старший брат Бен. Бен на шесть лет старше меня и был женат на своей подруге по колледжу Саманте, и сам ни в малейшей степени не был заинтересован в измене. Но он выманил у меня девственность и сказал, что его младший брат ни за что не пойдет в колледж девственником.

К счастью, семья Саманты богата. К тому же Бен действительно умный парень и трудолюбивый работник, и у него хорошая работа в компании отца Саманты. Бен — как сын для отца Саманты, потому что её отец (Джек) считал Бена лучшим, что когда-либо случалось с Самантой. Саманта была неуправляемым и проблемным двадцатилетним подростком, однако Бен приручил её, как мастер-жокей дикого мустанга. Это косвенный способ сказать, что 1000 долларов, в которые обошлась Бену девушка по вызову, не были для него большой суммой.

Черри — очевидно, это сценический псевдоним — девушка по вызову, которую я выбрал и за которую заплатил Бен, похоже, понравилась мне и, несомненно, ей заплатили не зря. После того, как я снял третью резинку и больше не мог, она прошептала мне, что, поскольку Бен заплатил за всю ночь, и ещё до нашего первого траха я на самом деле довел её до оргазма, вылизав её "самым длинным и мускулистым языком, который когда-либо проникал в её киску", как она выразилась, что она хотела доставить мне особое удовольствие.

Черри позвонила по телефону, и вскоре после этого в нашей комнате появилась её подруга со сценическим псевдонимом "Буллет". То, что произошло дальше, навсегда запечатлелось в моей памяти. Сначала я пытался убедить себя, что мне это не нравится. Затем, когда мой член стал твердым, несмотря на три заполненных презерватива, мне пришлось неохотно признать, что я стал одержим этим. Бен был единственным человеком, которому я когда-либо рассказывал об этом, и у него чуть глаза на лоб не вылезли, когда я это сделал.

Когда я вернулся домой, это замечательное событие с "Черри-Буллет", казалось, крутилось у меня в голове почти каждый день. Я, наконец, избавился от своей навязчивой идеи, когда через год убедил себя, что мысли об этом превращают меня в извращенца, и смог выбросить это из головы на десять лет.

•  •  •

Я последовал примеру Бена и после окончания колледжа женился на своей студенческой возлюбленной Лизбет. Несмотря на разницу в возрасте — как и у нас с Беном, у Саманты и Лизбет разница в шесть лет — Саманта и Лизбет стали лучшими подругами. Я также устроился на работу в компанию с 1500 сотрудниками, где Бен теперь был вице-президентом, а Джек, отец Саманты, был генеральным директором и крупнейшим акционером. У меня было ещё три предложения о работе, которые я отклонил, чтобы принять это предложение, главным образом потому, что Саманта (в том числе флиртуя) и Бен 

(в том числе игриво угрожая) умоляли меня об этом и согласились оплатить роскошный прием, который устроила Лизбет, когда мы с ней поженились, поскольку семья Лизбет была не в состоянии позволить себе это.

Чтобы понять мою историю, вам нужно немного больше узнать о Саманте и Лизбет.

Прежде всего, я должен отметить, что, когда Бен впервые познакомил меня с Самантой, когда мне было шестнадцать, я влюбился в нее. Она, конечно, заметила это и никогда не делала ничего, чтобы отвергнуть это. Я убедил себя, что окончательно преодолел свою влюбленность, когда начал встречаться и заниматься сексом в колледже. Последующие события поставили это под сомнение.

Возвращаясь к Лизбет и Саманте — ни у одной из них нет ни лица, ни роста, чтобы быть моделью. Скорее, у обеих обманчивая внешность соседки. Я говорю "обманчивая", потому что их здоровый внешний вид противоречит тому, что скрывается за ним. Обе умны, волевые и смелые, с живыми характерами. Хотя у Саманты была более "скандальная" юность, чем у Лизбет, это было ненамного хуже, и родители Лизбет, принадлежащие к среднему классу, вероятно, были так же впечатлены моим "приручением" их ребенка, как отец Саманты — "приручением" Саманты Беном. Обе женщины обычно жизнерадостны, но, когда их достаточно провоцируют, проявляют темперамент, не уступающий характеру любого другого человека, которого я когда-либо встречал.

Несмотря на то, что у них разные цвет волос и прически, цвет глаз, форма носа и общий внешний вид, что объединяет Лизбет и Саманту (помимо загадочного фактора "это"), это изящные тела с первоклассными задницами и бедрами. На самом деле, несколько моих друзей — и даже моя мама — отметили, что Лизбет и Саманта похожи друг на друга. Учитывая различия, отмеченные выше, я не понимал этой оценки до тех пор, пока однажды они обе не оказались в бикини и не прошли передо мной в шляпах от солнца. Клянусь, со спины, если не видеть цвет их волос, они выглядели как однояйцевые близнецы.

Наконец, Лизбет — тигрица в постели, и, судя по тому, что Бен рассказывал мне до начала этой истории, Саманта тоже тигрица. Обычно он держит язык за зубами по поводу подобных вещей, но в тот единственный раз, когда я видел его пьяным, он сказал мне — опять же, по крайней мере, до начала этой истории,  — что она была слишком горяча, чтобы справиться с ней в сексуальном плане. (По какой-то причине это вызвало "бум" у меня в паху, который, к счастью, Бен был слишком пьян, чтобы заметить).

Я должен сказать, что приближалась наша шестилетняя годовщина, и я был по-настоящему счастлив в браке с Лизбет. Для нас обоих было честью, что нас воспринимали как подражателей браку Бена и Саманты, поскольку они казались идеальной парой.

•  •  •

Годовщина Бена и Саманты отмечалась через неделю после моей и Лизбет. Мы были женаты шесть лет, они — двенадцать, и мы планировали совместное празднование годовщины. Мы собирались вместе поехать на Арубу на неделю, чтобы повеселиться и отдохнуть 

на солнышке. Двое детей Бена и Саманты должны были разделить время между двумя парами бабушек и дедушек, а мы с Лизбет всерьез начали планировать рождение нашего первого ребенка.

Саманта и Лизбет были чрезвычайно взволнованы, планируя поездку на Арубу. Они вложили в нее много времени, усилий, энергии и эмоций, гораздо больше, чем в любое другое мероприятие, в котором они когда-либо участвовали. Все это привело к замечательному времяпрепровождению.

А потом все полетело к чертям собачьим.

За два дня до начала поездки на Арубу произошла авария на главном заводе компании, в которой работали мы с Беном и которой руководил отец Саманты Джек. Это был завод, за который Бен отвечал надзором и был самым осведомленным человеком в компании, и на нем использовалось проблемное оборудование, с которым я, как инженер-электронщик, был знаком лучше всего. Это означало, что нам двоим пришлось бросить все дела и вместе с командой из пяти человек отправиться на завод.

Хотя наши билеты и часть стоимости проживания в отеле не подлежали возврату, мы с Беном оба настаивали на переносе поездки на неделю. Это не понравилось женам. Они, как по отдельности, так и все вместе, пришли в ярость. Это была самая большая ярость из всех, какую я когда-либо видел у Лизбет, и она была страшно разгневана, потому что это была скорее вспышка гнева, чем истерика с бросанием предметов,  — единственный случай в нашей супружеской жизни, когда она полностью слетела с катушек.

Лизбет даже отказалась попрощаться, когда я уходил, и дала понять, что они с Самантой уезжают независимо от того, что будем делать мы с Беном. Бен рассказал о практически идентичном приступе Саманты. Это действительно не устраивало ни Бена, ни меня, но у нас было полно работы — четыре дня подряд по восемнадцать-двадцать часов в сутки мы пытались избежать полной катастрофы на заводе.

Работая над проблемами на заводе, мы с Беном безуспешно пытались дозвониться на мобильные телефоны Лизбет и Саманты, которые мы специально модернизировали, чтобы они могли принимать звонки внутри страны и совершать звонки с Арубы, по нескольку раз в день. На наши звонки никто не отвечал, а голосовые сообщения с просьбой перезвонить нам так и не были услышаны.

К счастью, после четырехдневного марафона у нас все наладилось, и, добавив дополнительную смену, мы смогли вовремя поставлять всю продукцию завода всем нашим клиентам.

Джек и совет директоров были чрезвычайно благодарны нам с Беном за усердную работу, и Джек был обеспокоен тем, что Саманта также не отвечала на звонки, которые он и Мардж, мать Саманты, делали на её мобильный телефон. Поэтому он разрешил компании Lеаrjеt 70 доставить нас на Арубу.

Мы с Беном собрали всю необходимую одежду, встретились в аэропорту и выспались как можно лучше. Однако перелет был неспокойным, и мы прибыли на Арубу около 10 часов вечера, уставшие, измотанные и раздраженные.

Мы знали, что женщины забронировали номер-люкс с двумя спальнями, соединенными с общей гостиной и баром. Когда 

мы предъявили свои паспорта портье и попросили ключи от номера, на её лице появилось выражение, которое можно описать только как удивление.

— Я... мне... нужно проконсультироваться с менеджером,  — пробормотала она и затем исчезла.

Менеджер, казалось, хотел предоставить нам другой номер на ночь, но мы были не в том настроении, чтобы выслушивать от кого-либо гадости.  — Мы заплатили за забронированный номер, и вы отдадите нам ключи от этого номера, или вам придется дорого заплатить, включая то, что я позвоню в ваш корпоративный офис прямо сейчас,  — прогремел Бен, глядя на менеджера сверху вниз.

Думаю, теперь мне нужно рассказать кое-что, что раньше было неуместным, но, вероятно, было необходимо, чтобы сделать следующую часть истории правдоподобной. И Бен, и я — большие, крепкие, агрессивные, целеустремленные парни. Хотя в колледже никто из нас не увлекался спортом, в старших классах мы оба начинали в футболе (Бен — защитник, я — тай-энд) и становились чемпионами конференции по борьбе в старших классах, Бен был тяжеловесом (максимальный вес 130 килограмм), а я выступал в весовой категории 100 килограмм. Мы оба по-прежнему находимся в отличной физической форме. Бен весит около 110 килограмм, а я — около 105, и у нас обоих всего 14% жира в организме (самый низкий уровень физической подготовки для мужчин).

Когда мы поднимались на лифте, наконец-то получив ключи, я спросил Бена:  — Что, черт возьми, это было?

— Я ни черта не понимаю, но что-то здесь не так,  — прорычал он мне в ответ.

Мы оба были не в том настроении, чтобы нас дурачили.

Когда я открыл дверь в гостиную, то сначала не понял, на что смотрю, а потом меня охватила холодная ярость. Повсюду была разбросана мужская одежда. Мы услышали "Да, трахни меня" и другие звуки секса, доносящиеся из одной из спален.

Не веря своим глазам и ушам, мы направились в шумную спальню.  — Не шуми, пока мы не разберемся, что, черт возьми, происходит,  — прошептал я Бену, который, казалось, был в холодной ярости, превосходящей мою, но он кивнул головой в знак согласия.

Когда мы вошли в шумную спальню, Лизбет и Саманта лежали на спине на калифорнийской двуспальной кровати, держась за руки и стоная "трахни меня" или "съешь меня", в зависимости от обстоятельств. Саманту трахали, а Лизбет вылизывали её киску два парня, на вид примерно студенческого возраста, а ещё два голых парня стояли на краю кровати, держась за свои члены.

Бен схватил парня, трахавшего Саманту, за волосы и буквально швырнул его об одну из стен, а я пнул парня, который обедал у Лизбет, в ребра, наверняка сломав как минимум парочку.

Глаза Саманты и Лизбет распахнулись. Они закричали и попытались прикрыть свои обнаженные тела, как будто мы их раньше не видели. Двое парней, стоявших у кровати, должно быть, были под кайфом или пьяны, потому что, несмотря на то, что они были голые и ростом меньше любого из нас, они начали кричать на нас и агрессивно приближаться. Я был ближе 

всех к ним. Я ударил первого по яйцам с такой силой, что он буквально оторвался от земли. Я пресек жалкую попытку второго парня ударить меня, а затем сломал его руку о своё колено.

Парень, которому я сломал ребра, стонал на земле. Я посмотрел на Бена и увидел, что он превращает парня, который трахал Саманту, в кровавое месиво. Мне пришлось схватить его за руку, чтобы Бен не убил парня.

Когда Бен отпустил парня, тот рухнул на пол без сознания.

Затем Бен обратил свой гнев на Саманту.  — Заткнись, сука, и перестань орать,  — заорал он, и это был единственный раз в моей жизни, когда я слышал, как он орал на нее.  — Даже не пытайся вернуться в дом, сучка,  — заорал он на нее, как только она перестала кричать.

— К твоему возвращению замки будут заменены, шлюха,  — прорычал я Лизбет.

Они обе плакали, когда мы выходили из комнаты.

— Позвони пилотам и скажи, что мы улетаем сегодня вечером,  — сказал мне Бен, когда мы начали спускаться по лестнице, не желая ждать лифт. Я связался с пилотами по мобильному телефону. Они сказали, что требования FАА не позволяют им вылететь до завтрашнего дня в 6 утра. Я сказал им, чтобы они нашли замену, которую они могли бы уговорить во время взлета, и которая могла бы предоставить план полета.

К тому времени, как через сорок пять минут мы добрались до аэропорта, два наших пилота уже ждали нас вместе с двумя местными жителями, и ещё через тридцать минут все шестеро были в воздухе.

Несмотря на то, что наши пилоты на самом деле не управляли самолетом, они каждые десять-пятнадцать минут общались с местными жителями, чтобы убедиться, что все в порядке.

Мы с Беном ничего не говорили пилотам, а они ни о чем не спрашивали. Я уверен, что наши глаза все ещё были широко раскрыты, а волосы на затылках все ещё стояли дыбом, и пилоты не хотели принимать никакого участия в происходящем.

Как только мы добрались до района, где был доступ в Интернет, мы с Беном начали лихорадочно стучать по нашим телефонам, а затем и по ноутбукам в самолете. Среди многих других вещей, которые мы определили или о которых договорились: между США и Арубой нет договора об экстрадиции. Слесари будут круглосуточно обслуживать нас в наших домах, и все счета, к которым, как нам известно, будут иметь доступ Лизбет и Саманта, будут заморожены.

Ни Бен, ни я ничего не сказали друг другу о горилле в комнате (думаю, технически, "в самолете"). Признаюсь, я плакал в туалете, и готов поспорить на что угодно, что Бен тоже плакал. Мы оба выглядели и чувствовали себя дерьмово, когда сели в разные машины и поехали на встречу со слесарями. Перед тем как расстаться, мы обнялись, и Бен пробормотал:  — Будь сильным, чувак.

— И ты тоже, приятель,  — был мой сдавленный ответ.

•  •  •

Теперь дело было за другим. Мы с Беном не отвечали на многочисленные 

звонки Лизбет и Саманты по мобильному телефону. Мы также удаляли их сообщения, не слушая их. Весь следующий день я был как зомби и, заплатив слесарю, не общался с людьми, за исключением одного звонка от Бена.

— Что нам делать, чтобы рассказать Джеку?  — спросил он.

— Ты знаешь его лучше, чем я, братан. Что нам делать?  — спросил я.

— Я не могу встретиться с ним сегодня, но завтра я пойду повидаться с детьми. Думаю, я оставлю их там и расскажу Джеку и Мардж, что произошло, чтобы не было сюрпризов, когда Саманта в конце концов вернется,  — ответил он, поскольку Мардж была женой Джека, а Саманта — его дочерью.

— По-моему, все в порядке, братан. Давай лучше покончим с этим,  — ответил я. Затем, после паузы, я сказал:  — Я подаю на развод прямо сейчас. Я не знаю, что ты собираешься делать с детьми.

— Я обдумываю это прямо сейчас. Я не приму даже предварительного решения, пока не поговорю с Джеком и Мардж, а также с мамой и папой.  — Затем мы коллективно завершили разговор.

•  •  •

Интересно, что Бен сообщил мне. Когда он пришел к Джеку и Мардж домой, чтобы повидаться с детьми и поговорить с Джеком, Джек уже был "проинформирован" на эту тему отчаянным ночным звонком Саманты. Саманта пыталась рассказать Джеку, что они с Лизбет были одурманены. Джек, однако, хорошо знал о послужном списке Саманты в подростковом возрасте и в начале двадцатилетнего возраста, и немедленно отказался от этого.

— Забавно, Саманта. Ты выглядишь просто напуганной, а не накачанной наркотиками. Однако я гарантирую тебе, что Бен и Карл не поверят в это, если в ближайшие полчаса ты не сдашь анализ крови в больнице, который подтвердит наличие наркотиков. На вашем с Лизбет месте я бы умолял Бена и Карла о пощаде, иначе вам обоим придется развестись.

Затем Джек повесил трубку.

Очевидно, Мардж была не согласна с таким подходом, и они с Джеком поссорились из-за этого. Хотя Джек обычно делает все возможное, чтобы сохранить мир с Мардж, он не отступил. В конце концов, она отступила, когда он начал собирать чемодан и сказал ей:  — Тогда ты можешь жить с этими двумя шлюхами и развестись сама.

У Саманты и Лизбет было достаточно денег, чтобы вылететь коммерческим рейсом вечером после того, как мы их нашли, и вернуться в США примерно через тридцать часов после нас с Беном. Конечно, они были разочарованы невозможностью попасть в свои дома, но смогли уговорить вице-президента компании Джека, который отвечал за две квартиры, принадлежащие компании, разрешить им временно воспользоваться одной из них.

Конечно, вице-президент проинформировал Джека об этой ситуации, и Джек рассказал нам с Беном при личной встрече.  — Я не знаю, что вы двое задумали,  — мрачно сказал нам Джек,  — но я буду поддерживать вас двоих, а не Саманту и Лизбет. Однако не ждите такого же сотрудничества от Мардж.

Мы горячо поблагодарили его.

Я отправил Лизбет документы о разводе, сославшись на супружескую измену 

(хотя в нашем штате это ничего не значило, за исключением, возможно, случаев, когда у них были дети), в квартиру компании, которую они с Самантой занимали, в течение сорока восьми часов после того, как они с Самантой вернулись — конечно, без анализа крови, который потребовал Джек.

Бен и Саманта действительно встретились и поговорили без предварительной подачи Беном документов, главным образом потому, что им нужно было быть осторожными в том, как вести себя с детьми, семилетним мальчиком и четырехлетней девочкой, которые были слишком малы, чтобы понимать друг друга, и нуждались в обоих родителях.

Я нанял одного из двух лучших адвокатов по бракоразводным процессам в столичном регионе, Шантель Корбет. Лизбет наняла другого адвоката, Брайса Уильямса.

Как Шантель и предупреждала меня, мы могли бы назначить нашим судьей "Великого примирителя", судью Бронсона. Он был известен тем, что назначал длительные консультации, и, несмотря на все свои профессиональные ухищрения, лучшее, что могла сделать Шантель,  — это ограничить консультацию тремя сеансами.

— Ты не можешь позволить себе не участвовать,  — предупредила меня Шантель,  — потому что, если ты попадешь в "черный список" Бронсона. Он затянет бракоразводный процесс больше чем на год и будет настолько снисходителен к Лизбет, насколько это возможно, не ставя себя в положение, при котором апелляция может быть отменена. Если ты примешь участие, то сможешь освободиться через шесть месяцев или даже раньше.

Однако Шантель смогла получить от Бронсона распоряжение, обязывающее Лизбет оставаться в квартире без доступа в дом, если только не присутствует представитель суда, до завершения третьей консультации, после чего ситуация будет пересмотрена. Кроме того, Шантель уговорила судью назначить Лизбет тест на венерические заболевания в качестве предварительного условия перед первым сеансом консультирования.

Итак, всего через месяц после того, как я поймал Лизбет, я сидел в кабинете дипломированного брачного консультанта и доктора психологических наук Мэри Стернс.

Поскольку в приказе о консультировании не было указано никаких требований к одежде, я пришел в джинсах и футболке, с двухдневной щетиной. Конечно, Лизбет была одета сногсшибательно, как будто я ещё не знал, что она чрезвычайно сексуальна. Она была в замешательстве и, по-моему, даже прослезилась, когда я отказался подождать с ней в приемной доктора Стернс и стоял в коридоре, пока Стернс не была готова нас принять.

Стернс ничего не сказала о моем внешнем виде, когда приветствовала нас. После двухминутной болтовни, в которой я изо всех сил старался не участвовать, она перешла непосредственно к делу.

— Я прочитала петицию Карла о расторжении брака и официальный ответ Лизбет,  — начала она. Затем, посмотрев сначала на меня, затем на Лизбет, продолжила:  — Похоже, на самом деле есть только одна большая проблема, с которой нужно разобраться, но прежде чем мы перейдем к этому, я хотела бы услышать от каждого из вас, почему вас изначально привлекало друг к другу и какими были ваши отношения 20-го числа прошлого месяца, за три дня до отъезда Лизбет и Саманты на Арубу.

После этого последовало двадцать минут 

веселой болтовни Лизбет и только две минуты прямых, честных заявлений от меня. В заключение, впервые взглянув на Лизбет, я сказал:  — Я всегда считал, что верность чрезвычайно важна, и я ясно дал это понять Лизбет в то время, когда мы обручились, и в нескольких дискуссиях за последние шесть лет. Я не потерплю неверности, и точка. Для меня это стало переломным моментом, несмотря на то, что я, возможно, чувствовал к Лизбет до 27-го числа. Конечно, 27-е было роковой ночью.

Затем Стернс спросила, рассказывала ли мне Лизбет когда-нибудь о том, что привело к этой ночи, и я коротко ответил:  — Я отказывался разговаривать с ней с той ночи. Я не уверен, какое отношение к делу может иметь её история, и я бы предпочел не слушать её сейчас, но я здесь в плену, так что, если вы требуете, чтобы она рассказала мне, думаю, мне придется выслушать. Но я предупреждаю вас — если она скажет что-нибудь возмутительное, я назову это "чушью собачьей", независимо от того, настанет моя очередь говорить или нет.

Стернс мягко отчитала меня, но затем попросила Лизбет рассказать свою историю.

Лизбет начала с того, как ужасно она себя чувствовала, когда мы с Беном "уклонились" от поездки, на планирование которой она потратила столько эмоциональной энергии. Я собирался назвать это "ерундой", но Стернс сделала это за меня, но в гораздо более доброжелательной манере.  — Из петиции следует, что трёх или 4-дневная задержка была неизбежна, если Бен и Карл хотели выполнять свою работу.

— Теперь я это знаю, но тогда я подумала, что они могут вообще не появиться, и вышла из себя. Теперь я знаю, что это была чрезмерная реакция, но я была в ужасном настроении, возможно, потому, что Карл так и не оценил усилий, которые я приложила, чтобы совершить эту поездку. Прекрасное празднование нашей годовщины.

Мне не нужно было называть это "чушью собачьей", потому что это были её чувства, которые она выражала.

Затем она рассказала о том, как оказалась лежащей на спине в комнате с четырьмя голыми парнями, когда говорили о том, что "слишком много выпила и находилась под чрезмерным влиянием Саманты, которая плохо влияет на нее", на что я не смог толком ответить. Но когда она сказала: "Я чувствую, что нас, возможно, накачали наркотиками", я недвусмысленно назвал это "чушью собачьей".

Вероятно, я перебил её с большей язвительностью, чем следовало бы.  — Это чушь собачья, и ты это знаешь. Когда Саманта позвонила своему отцу и разбудила его посреди ночи, не прошло и часа после того, как мы ушли. Он недвусмысленно сказал тебе, что если ты хочешь, чтобы кто-нибудь поверил в эту чушь, то тебе нужно в течение часа сдать анализ крови в больнице, а я никогда его не видел, поэтому это чушь собачья!

Мы с ней обменялись рыданиями с её стороны и гневом с моей, а Стернс безуспешно пыталась успокоить нас обоих, пока Лизбет не сказала:  — Знаешь,  

ты действительно причинил боль Саймону, Биллу, Шерману и Питу. Ты отправил их в больницу.

Она слишком поздно поняла, что ей не следовало гуманизировать своих приятелей по сексу или запоминать их имена. Я саркастически рассмеялся и сказал:  — Чертовски плохо. А чего ты ожидала? Ты же знаешь, какие мы с Беном: несмотря на то, как мы добры и почтительны к женщинам, ни один мужчина никогда не посмеет с нами связываться, не говоря уже о том, чтобы трахать наших жен. Им повезло, что они остались живы!

С этими словами я встал и собрался уходить. Стернс остановила меня голосом, в котором звучало её имя — "суровая".

— Карл, тебе нужно присесть. Ты прекрасно знаешь, что, если я сообщу судье Бронсону, что ты сбежал с первого заседания, для тебя все обернется плохо. Посиди три минуты — и только три минуты — в приемной, чтобы успокоиться, а затем постучи и вернись.

Она говорила как моя учительница английского в старших классах, поэтому я сделал, как она сказала.

Нет смысла утомлять тех, кто читает это, дальнейшими подробностями трех обязательных консультаций, и я не хочу переживать их заново. Я скажу, что Стернс был хороша, хотя никто и никогда не смог бы убедить меня отказаться от продолжения, в том числе предложив заключение брачного соглашения с чрезвычайно суровыми санкциями, если Лизбет снова обманет — или если я когда-нибудь изменю. Тем не менее, завершение сессий важно.

За пять минут до окончания последнего сеанса плачущая Лизбет буквально подползла ко мне и всхлипнула:  — Я сделаю все, что ты захочешь. Все, что угодно, если мы сможем снова быть вместе.

Человеческий разум — забавная штука. Внезапно что-то изменилось в этих обстоятельствах — я не знаю, было ли это тактильным, слуховым, визуальным, обонятельным, какой-то комбинацией этих факторов или чем-то совершенно иным,  — но впервые за более чем девять лет мне вспомнился мой опыт общения с Черри и Буллет. После того, как я ошеломленно просидел тридцать секунд с Лизбет, повисшей у меня на коленях, и Стернс, пытавшейся заговорить с ней, я громко произнес:  — Хорошо, давайте разберемся.

Лизбет быстро взглянула на меня, и Стернс замолчала. Впервые с 27-го числа прошлого месяца я по-настоящему прикоснулся к Лизбет. Я мягко, но целеустремленно схватил её за плечи, посмотрел ей в глаза и сказал:  — Ты сделаешь все, что угодно, пока это законно и не причинит физического вреда тебе или любому другому человеку. Ты это хочешь сказать?

Она помолчала немного, по крайней мере, на время перестала всхлипывать, а затем сказала "Да".

— Я заключу с тобой сделку: если ты в конечном счете согласишься с тем, что я предлагаю,  — с тем, что не займет больше часа, за чем не будут наблюдать более четырех человек, что будет абсолютно законно и никто не пострадает,  — и если это можно организовать иным образом, я соглашусь отозвать документы о разводе в это время, при условии, что мы заполним послебрачное соглашение, предложенное ранее доктором Стернс. Однако, если ты 

не согласишься с моим предложением или это невозможно будет осуществить, ты прекратишь оспаривать развод. Я изменю основания для развода на непримиримые разногласия и предложу разделить имущество в соотношении 50 на 50, и мы разведемся в течение шести месяцев или меньше.

Лизбет выпрямилась, вытерла слезы, протянула мне правую руку, которую я пожал, и сказала:  — Я согласна. В чем дело?

— Извини, но говорить тебе об этом в присутствии доктора Стернс не входит в наши планы. Однако, ты можешь прийти ко мне завтра, и мы поговорим об этом. В качестве дополнительного подсластителя, если после нашего разговора ты согласишься, то можешь вернуться домой до тех пор, пока это не произойдет, или пока мы не подпишем бумаги. А пока мы можем договориться, и доктор Стернс может прямо сейчас отметить это в своем отчете, что если ты вернешься, это не будет примирением, и не оспаривает нынешний бракоразводный процесс.

Лизбет с радостью согласилась. Доктор Стернс с такой же радостью включила условия, которые мы выдвинули, в свой отчет и заставила нас подписать его, заверенный нотариусом секретарем доктора Стернс.

Мы с Лизбет ушли с консультации — она впервые улыбнулась с 27 числа прошлого месяца — и договорились встретиться дома в субботу в 10 утра. Это дало мне два дня на то, чтобы ввести Бена в курс дела, поскольку его участие было необходимо. Хотя я и говорил с Беном в общих чертах о том, что нам потребуется, чтобы иметь хоть какой-то шанс на примирение с нашими женами, я даже не подумал о "Черри-Буллет", так что, очевидно, это никогда не обсуждалось.

В тот же вечер мы с Беном встретились за ужином.

•  •  •

К тому времени, как я рассказал Бену все о своих сеансах и состоянии дел, а он рассказал мне о своей ситуации, мы покончили с едой, включая десерт. Поскольку мы оба обычно не очень любим выпить, нам не хотелось идти в бар, а ресторан был открыт ещё в течение часа, поэтому мы дали официантке дополнительные чаевые в размере 100 долларов, и она была счастлива, как свинья в дерьме, что оставила нас наедине на следующий час, пока ресторан не опустеет.

— Бен, у меня есть дьявольский план. Я не думаю, что Лизбет и Саманта согласятся на это, но если они это сделают, произойдут две вещи. Во-первых, мы будем знать, что они очень-очень сожалеют, и в сочетании с договором, предложенным доктором Стернс, мы сможем быть максимально уверены в том, что они больше не будут изменять. Во-вторых, по крайней мере, для меня, у нас будет самый эротичный опыт в нашей жизни,  — сказал я ему со злобной ухмылкой.  — Хочешь это услышать?

Бен рассмеялся.  — Как я мог не захотеть, учитывая все это.

— И ещё кое-что,  — продолжил я.  — Если ты не согласен, то не сердись на меня даже за то, что я это предложил, и мы больше никогда не будем об этом говорить.

Он снова рассмеялся.  — Теперь 

я действительно заинтригован. Если ты мне не скажешь, я попытаюсь выбить это из тебя. Но, отвечая на твой вопрос, я соглашаюсь не злиться и никогда больше не говорить об этом, если у меня ничего не получится.

Мы пожали друг другу руки.

— Помнишь, как ты купил мне ту девушку по вызову, с которой я потерял девственность в Вегасе десять лет назад? Я рассказал тебе, что произошло после того, как я трахнул её...

Я пересказал всю историю ещё раз и то, чего я хотел сейчас.

Бен сидел ошеломленный по меньшей мере пять минут. Я сидел, скрестив руки на груди, и не произносил ни слова. Его глаза то остекленели, пристально глядя на меня, то закрывались. Время от времени он проводил рукой по волосам. Он пробормотал "Срань господня" по меньшей мере раз тридцать. Наконец, после всего этого он усмехнулся:  — Давай посмотрим, сможем ли мы это сделать. Я поговорю с Самантой в то же время, когда ты будешь разговаривать с Лизбет.

Затем на его лице появилось выражение "Эврика".  — Мы попросим их встретиться на следующий день и обсудить это между собой.

Мы посмеивались, выходя из ресторана, обменялись крепкими объятиями и поехали домой, покачивая головами.

•  •  •

В субботу утром Лизбет приехала ровно в десять часов. Она была хорошо одета, и я тоже. Я побрился, надел её любимую рубашку с короткими рукавами, шорты и приготовил для нее кувшин с её любимым утренним напитком "кроваво-оранжевые отвертки".

Мы немного обнялись и поболтали, пока она не допила свой первый бокал и не съела булочку, а я не наполнил её бокал ещё раз. Только тогда я сказал ей, чего хочу.

Я начал с того, о чем просил, рассказав ей честную и полную историю о своем опыте в Вегасе десять лет назад и о том, как это повлияло на меня, и что до сегодняшнего дня Бен был единственным человеком в мире, который знал об этом.

И тут я поразил её этим.

Я подумал, что она вот-вот упадет в обморок, и был готов подхватить её. Если бы я рассказал ей об этом и спросил то же самое при любых других обстоятельствах, она, вероятно, пришла бы в ярость. К ней частично вернулось самообладание. Она выпила вторую порцию и протянула стакан за добавкой, а затем откинулась на спинку стула.

Я больше ничего не сказал, ожидая, когда она заговорит.

Ей потребовалось по крайней мере столько времени, сколько Бену потребовалось, чтобы переварить информацию. После продолжительной паузы она повторила, согласен ли с результатом, и это сработало.

После того, как она досталавыпила ещё одну отвертку, она задала несколько вопросов. Я давал честные ответы. Поскольку она не отказалась от этого, я поднял её с места и сказал:  — Почему бы тебе не поговорить с Самантой об этом завтра. Пока мы разговариваем, Бен разговаривает с ней.

— Хорошо,  — ответила она с озадаченным видом.

— Теперь, когда все улажено, позволь мне помочь перенести тебя обратно в спальню. Твои чемоданы в 

машине?

— Да, они там,  — улыбнулась она.

— Почему бы тебе не подняться в комнату и не сделать все необходимые приготовления, а я принесу их наверх?  — улыбнулся я в ответ.

— Их четыре. Тебе нужна помощь?  — спросила она.

— Ты забыла, что вышла замуж за меня, потому что у меня слабый ум и крепкая спина?  — усмехнулся я. После того, как она рассмеялась, я продолжил:  — Увидимся наверху через пару минут.

Когда я добрался до спальни, я бросил четыре чемодана — мне действительно нужна была крепкая спина, чтобы нести все четыре сразу,  — встал у нее за спиной, пока она суетилась, схватил её за сиськи и прошептал на ухо:  — Надеюсь, у нас все получится, потому что заниматься любовью с тобой и трахать тебя — это самое веселое.  — Такого у меня ещё не было в жизни.

— Даже веселее, чем в Вегасе?  — хихикнула она.

— Да, даже веселее, чем это.

Затем я принялся терзать Лизбет так, как никогда раньше. Я думаю, сочетание того, что она проглотила три — или, может быть, четыре — отвертки, её ошеломленного ума, того факта, что мы не совокуплялись уже два месяца, и всего остального, что творилось в наших головах, подействовало на меня как афродизиак.

Это не было похоже на занятия любовью, но, несомненно, было весело. Я ел и доводил её до четырех оргазмов, трахал в миссионерской позе, мы катались на тачке, и я трахал её раком с анальной пробкой в заднице. К тому времени мы оба были совершенно измучены и, несмотря на то, что было всего около половины второго или двух ночи, заснули, пока около шести часов вечера нас не разбудил голод.

Обнаженные, мы вместе приготовили ужин из курицы, пасты и салата, съели свежие фрукты на десерт, начали смотреть фильм и снова трахнулись в гостиной. Я отнес находившуюся в коме Лизбет в постель около девяти часов вечера, и мы проспали до восьми утра следующего дня.

Лизбет обняла меня на прощание, уходя около 10 утра, чтобы встретиться с Самантой в квартире компании, где они жили вместе. Она позвонила мне около 5 часов вечера — по-видимому, это была её третья попытка, потому что из-за своего состояния она неправильно набрала номер — и попросила меня забрать её, так как она была слишком пьяна, чтобы сесть за руль.

Мы с Беном приехали в квартиру примерно в одно и то же время.  — Саманта тоже пьяна?  — риторически рассмеялся я.

Бен только покачал головой.  — Как ты думаешь, каков будет ответ на этот вопрос?  — спросил он.

— Судя по мелодичному голосу Лизбет, когда она звонила, и хихиканью Саманты на заднем плане, я думаю, что это "да",  — усмехнулся я.

Нас встретили две очень довольных пьяницы. Все их слова были невнятными (я не буду пытаться повторить точный язык, цитируя их), но смысл был ясен.

— Ты настоящий извращенец, Карл,  — хихикнула Лизбет, прижимаясь ко мне.  — Однако, пока мы с Самантой можем напиваться раньше времени, мы в игре.

— У тебя действительно больной ум,  

Карл,  — сказала Саманта, когда наткнулась на меня и впервые в жизни по-настоящему поцеловала в губы и схватила за промежность, вызвав мгновенный стояк. Затем она повернулась к Бену и сказала:  — Не ревнуй, Бен. Просто я не знала, что Карл такой извращенец, и мне захотелось потрогать его член.

Конечно, это и все остальное, что они говорили до тех пор, пока мы не смогли буквально донести их до наших машин, чтобы отвезти домой, было бессмысленным и невразумительным. Лизбет попыталась сделать мне минет в машине по дороге домой, но я успешно удержал её, поскольку последнее, что нам было нужно,  — это автомобильная авария. К тому времени, когда мы вернулись домой, она потеряла сознание. Я отнес её в постель, раздел, укрыл одеялом и пошел приготовить себе ужин.

Когда я лег спать, Лизбет храпела, как бензопила, но неожиданно, когда я прижался к ней, она проснулась. К моему удивлению, её единственными словами были — Трахни меня. Оттрахай мою киску.

Я сделал для нее все, что мог. Для пьяной она была поразительно восприимчива и, очевидно, испытала бурный оргазм, но через пять минут снова захрапела.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы заснуть. Я поглаживал свой покрытый соком член, фантазируя о том, что должно было произойти.

•  •  •

Согласно нашему плану, ближе к вечеру в субботу, через неделю после того, как мы с Беном изложили Лизбет и Саманте мой план, Бен и Саманта приехали к нам домой. Лизбет уже выпила четыре рюмки, чтобы набраться храбрости. Саманта, напротив, была совершенно трезвой, с хитрой улыбкой на лице. Очевидно, Саманта была за рулем, поскольку Бен выглядел так, будто выпил столько же, сколько Лизбет выпила за свой счет.

Мы вчетвером прошли в нашу берлогу, в центре которой я постелил огромный матрас, покрытый подушками и шелковой простыней. По всему периметру берлоги была установлена декоративная подсветка.

Мы разделись вчетвером. У нас с Беном уже был стояк. Женщины, очевидно, побрились и приоделись, и выглядели просто восхитительно. Трудно было сказать, у кого из них лучше задница, бедра и киска. Обе, вероятно, были лучшими из всех, что я когда-либо видел в своей жизни, и, как и в тот раз, когда я увидел их обеих вместе в бикини, я был поражен тем, насколько их тела были почти идентичны. Однако было одно большое отличие: я не мог поверить, насколько большим и набухшим был клитор Саманты. Он был похож на небольшой член.

Я достал двойной фаллоимитатор (теперь вы знаете, что означает буква "DD" в названии?), недавно купленного фиолетового монстра, сделанного из геля и, вероятно, немного толще моего члена, с двумя заостренными отвердевшими концами. Женщины встали на четвереньки, повернувшись задницами друг к другу.

Бен попытался смазать киску Саманты, которая, на мой взгляд, в этом не нуждалась, пока я смазывал киску Лизбет. Я медленно ввел один конец фиолетового монстра в киску Лизбет, вызвав у нее низкое рычание и стон одновременно. Бен, похоже, был пьян сильнее, чем я думал,  

и чувствовал себя не слишком хорошо.

— Ты хочешь, чтобы я ввел это в Саманту?  — Тихо спросил я.

— Э-э... конечно... чувак,  — ответил Бен и затем медленно, буквально откатился в сторону. Я убедился, что Саманта как следует смазана. Так и было, но прикосновение к её киске заставило мой член дернуться,  — а затем вставил другой конец фиолетового монстра в её канал.

Затем я начал с того, что осторожно двигал попками навстречу друг другу и в разные стороны, и как только они продолжили, я взялся за середину фаллоимитатора.

Наблюдать за тем, как фаллоимитатор отвечает взаимностью в кисках Лизбет и Саманты, было самой эротичной вещью, которую я когда-либо видел в своей жизни. Даже на порядок эротичнее, чем когда я наблюдал за тем, как это делают Черри и Буллет.

После того, как Лизбет и Саманта установили ритм, и я прижал их ближе друг к другу, так что их ноги переплелись, а задницы иногда даже целовались, я подошел и поднес свой член к лицу Лизбет. Мне пришлось опуститься на колени, потому что её лицо было почти на уровне матраса, когда она застонала. Она взяла его в рот, но ей было трудно что-либо с ним делать, кроме как целовать или ласкать языком.

Бен пытался сделать то же самое с Самантой, которая, казалось, очень хотела это получить. Однако Бен был слишком пьян, чтобы оставаться твердым, и он упал, очевидно, потеряв сознание.

В то время как Лизбет почти ничего не делала, кроме как двигала своей попкой взад-вперед и ласкала губами мой член, Саманта начала стонать:  — Мне нужен твой член, Карл, сейчас же!  — Снова и снова.

Лизбет казалась растерянной. Бен явно был в отключке, я был возбужден как никогда, а Саманта, очевидно, была в отчаянии, поэтому, даже не задумываясь, я подошел к Саманте, отодвинул Бена в сторону и опустился перед ней на колени.

Саманта с энтузиазмом взяла мой член в рот и сделала мне самый лучший минет, который у меня когда-либо был в жизни. Когда она делала это, то, очевидно, испытала двойной оргазм от движения двойного дилдо в её киске. Когда она испытала оргазм во второй раз, я влил в её глотку самую большую порцию в своей жизни, и она отчаянно пыталась проглотить все это, хотя немного вытекло из уголков её рта. После того, как я вышел, я дважды щелкнул по её огромному клитору, что мгновенно вызвало у нее ещё один оргазм.

Вскоре после этого и Саманта, и Лизбет потеряли сознание, в результате чего фаллоимитатор выскочил из влагалища Лизбет, в то время как у Саманты он все ещё оставался во влагалище.

Я кончил так сильно, что моё зрение было размытым во времени. Когда моё зрение восстановилось, Саманта подползла ко мне и сказала:  — Вставь фаллоимитатор в мою пизду, Карл. Пожалуйста, трахни меня им.

Как автомат, я подчинился и с помощью фаллоимитатора довел Саманту ещё до двух оргазмов, пока Лизбет стонала в позе 

эмбриона, а Бен все ещё был без сознания.

Я не мог в это поверить, но, трахая Саманту фаллоимитатором, я сразу же снова возбудился, поэтому я поднял Лизбет на четвереньки, и одним движением вогнал свой член в её пизду и начал двигать. Когда я делал это, Лизбет застонала, а Саманта подползла ко мне и поиграла с моими яйцами, пока я трахал Лизбет. Стимуляция моих яичек была для меня невыносимой, поэтому я ввел в киску Лизбет ещё одну большую дозу быстрее, чем любой другой оргазм в моей жизни. Когда я вышел из нее, она рухнула. Саманта жадно схватила мой член и выпустила из него последнюю струю спермы, а затем умело слизнула её, чтобы смыть с себя.

В конце концов, Саманта откинулась на матрас с довольной улыбкой на лице. Я изо всех сил старалась сохранять бдительность и преуспел в этом. Однако я решил, что мне действительно нужно поспать, и я не мог оставить этих троих в таком состоянии. Поэтому я первым делом взял Лизбет на руки, отнес её в нашу постель и укрыл одеялом. Затем я укрыл Бена простыней и одеялом — я никак не мог взять с собой его 110 килограмм мертвого веса — и убедился, что он нормально дышит (а так оно и было). Затем я поднял Саманту на руки, отнес её в комнату для гостей и укрыл одеялом. Меня так и подмывало снова пощекотать её гордый клитор огромных размеров, но я сдержался.

Я быстро принял душ, а затем забрался в нашу с Лизбет двуспальную кровать. Я был эмоционально и физически истощен, но эротика осталась в моем мозгу, когда я погрузился в сон.

На следующее утро, ещё до рассвета, когда в моей спальне были задернуты светонепроницаемые шторы и не было искусственного освещения, я почувствовал, как Лизбет сосет мой член и играет с моими яйцами. После того, как я несколько минут стонал от удовольствия с закрытыми глазами и массировал её кожу головы, пока она обслуживала меня, она приподнялась и насадилась на мой член.

Я едва успел поучаствовать, как меня трахнули так энергично, как никогда в жизни. Когда я услышал её крик оргазма и захрюкал, как свинья в загоне, когда кончил в нее, внезапно зажглась лампа на прикроватной тумбочке.

Я повернулся к свету и увидел хмурое лицо Лизбет. Только тогда я понял, почему этот трах показался мне ненормальным: мой член был в Саманте, а не в Лизбет.

— Вы уже закончили, придурки?  — С сарказмом спросила Лизбет, вылезая из-под одеяла и устремляясь в ванную, чтобы принять душ. Я потерял дар речи.

Я оторвал верхнюю часть тела Саманты от своей груди. Мой член все ещё был в её киске, и тупо спросил:  — Какого хрена, Саманта? Ты правда только что трахнула меня, лежа рядом с моей женой и твоей лучшей подругой?

— Извини, Карл, ну, не совсем, но, думаю, это то, что я должна была сказать. Ты 

всегда хотел трахнуть меня с тех пор, как впервые встретил, а поскольку Бен отказывается даже прикасаться ко мне, мне нужен был хороший член, и я подумала, что смогу осуществить твою мечту,  — ответила она с поистине дьявольской ухмылкой.

Всегда ли я хотел трахнуть ее? Да, так оно и было, но тогда я решил не отвечать на этот вопрос.

— Ты знаешь, что я должен рассказать Бену, и ты, возможно, разрушила два брака.

— У нас с Беном уже все кончено. Мы с ним просто согласились с твоей маленькой фантазией на тот случай, если сможем спасти твой брак, но потом моя киска взяла надо мной верх, и я трахнула тебя в твоей супружеской постели, прямо рядом с твоей женой,  — хихикнула она.

— Ты должна сказать Лизбет, что я не имею к этому никакого отношения,  — умолял я.

— Но вчера вечером ты действительно тыкал мне в лицо своим членом и трахал меня дилдо, не так ли?  — усмехнулась она.

Я не мог этого отрицать.

— Кстати, твой член в моей пизде действительно приятен,  — пробормотала она и поцеловала меня в губы.

— Пожалуйста, выйди, пока Лизбет не закончила принимать душ,  — проворчал я. Наконец, она это сделала, и когда мы разъединились, раздался громкий хлопок, а по спине у меня пробежал холодок. Она попыталась отсосать у меня, но я удержал её.

— С тобой неинтересно,  — усмехнулась она, а затем встала с кровати и направилась в ванную, где Лизбет принимала душ, заставив меня задуматься, что ещё было в её злобной маленькой голове.

•  •  •

Саманта рассказала мне правду о том, что они с Беном уже решили расстаться, и хотя он назвал её "больной пиздой", когда я сказал ему в присутствии Саманты и Лизбет, что она трахалась со мной прямо рядом с Лизбет, он только пожал плечами и не рассердился на меня. Лизбет, с другой стороны, не была склонна к примирению.

Очевидно, либо Лизбет была не в себе и не заметила, либо Саманта рассказала ей о том, как я трахал Саманту дилдо, а Саманта дважды отсосала у меня, потому что Лизбет упомянула об этих событиях, и она была очень зла.

Мы с Лизбет ещё пару недель пытались понять, сможем ли мы что-то спасти в нашем браке, но пришли к обоюдному выводу, что это нам не удастся. К счастью, мы ещё не оформили брачный контракт, предложенный доктором Стернс, поэтому я просто заменил основания на непримиримые разногласия, и благодаря полному сотрудничеству Лизбет и усиленному давлению со стороны обоих адвокатов развод был оформлен в рекордно короткий срок. Через два месяца после того, как мы подали его.

Мы с Лизбет продали наш дом ещё до того, как высохли чернила на решении о разводе, разделили или раздарили нашу мебель и разделили все наше имущество. Я даже согласился выплатить ей единовременную выплату на содержание в размере 100 000 долларов, хотя у нее была хорошая работа.

•  •  •

Я сидел в своей меблированной съемной квартире 

в четверг вечером на той неделе, когда наш развод был окончательно оформлен, и чувствовал себя дерьмово, когда мне позвонили на мобильный. На определителе номера значилось "Саманта".

— Как дела, Саманта?  — Спросил я безразличным тоном, когда снял трубку.

— Разве так можно приветствовать женщину своей мечты?  — хихикнула она.

— Ты такая?  — Я остался невозмутим.

— Черт возьми, да,  — выпалила она в ответ.  — Это и есть причина моего звонка. С вечера пятницы до утра понедельника дети будут у Бена, и я подумала, что могла бы помочь тебе справиться с твоим недомоганием после развода.

— Ты что, издеваешься надо мной?  — Спросил я, совершенно сбитый с толку.

— Черт возьми, нет. Ты же знаешь, что я тебе нравлюсь, и мне очень понравилось трахать тебя после твоего небольшого опыта с DD,  — быстро ответила она.

На самом деле, несмотря на то, что я винил её в том, что она забила первый и последний гвозди в крышку гроба моего брака, я должен был признать, что мне действительно нравилось, какой невероятно сексуальной она была вечером и ночью во время моего "маленького опыта в области секса без обязательств", как она это эвфемистически называла.

После долгой паузы я спросил:  — Тебе не кажется, что Бен взбесится, если узнает?  — Я действительно не мог поверить, что действительно рассматривал это.

— Позвони ему и спроси. Я только что разговаривала с ним и сказала, что собираюсь позвонить тебе. У него не было никаких проблем с этим. Я думаю, что его приятный ответ был таков: "Если он настолько глуп, чтобы иметь с тобой что-то общее, это его проблема",  — рассмеялась она в ответ.

После очередной долгой паузы, когда я продолжал спрашивать себя:  — Какого хрена ты творишь,  — но потом почувствовал боль в промежности от того, что мой член пытался высунуться из штанов, я сказал:  — Я позвоню ему прямо сейчас,  — и прервал звонок.

Я качал головой, ругая себя, когда звонил Бену на мобильный. Его приветствие, когда он ответил на звонок, было таким:  — Да, эта сучка действительно звонила мне, и если ты настолько глуп, чтобы увлечься ею, это не только не повредит мне, но и я был бы счастлив довести её до того состояния, когда мне больше никогда не придется её видеть, за исключением тех случаев, когда я сам выберу её.

— Ты действительно так думаешь?  — Спросил я.

— Да, черт возьми,  — хихикнул он.

— Если это вызовет какие-то проблемы между нами...  — начал я. Он оборвал меня.

— Мы семья, чувак. Это никак не повлияет на наши отношения. Конечно, я буду думать, что ты тупица, но к настоящему моменту я, вероятно, уже так и сделал, так что больше ничего страшного,  — рассмеялся он.

— Ладно, теперь я должен понять, действительно ли я такой тупой,  — вздохнул я и повесил трубку.

•  •  •

Да, я действительно был таким тупым.

В те выходные у Саманты, очевидно, была цель либо выебать мне мозги, либо затрахать до смерти. Она была близка к успеху по обоим пунктам.  

Когда два месяца спустя я переехала к ней, Бен, Джек, Мардж, Саманта и двое детей Бена, а также мои мама и папа были в восторге. Они думали, что так всем будет проще поддерживать связь с семьей. Несмотря на то, что Джек и мой отец были "в программе", каждый независимо друг от друга спросил меня, не сошел ли я с ума.

(Однако, полагаю, я не единственный, кто облажался. Лизбет по необъяснимой причине все ещё дружит с Самантой)

К сожалению, к тому времени, когда Джек и мой отец спросили меня, не сошел ли я с ума, Саманта уже настолько контролировала мою маленькую головку, что моя большая голова просто следовала её указаниям. По крайней мере, у меня хватило ума — после того, как Бен ясно дал понять, что изобьет меня до полусмерти, если я этого не сделаю,  — подписать с Самантой брачный контракт, который был бы настолько жестким, насколько это возможно, если бы она когда-нибудь изменила.

В настоящее время мы с Самантой женаты уже год. Она на шестом месяце беременности (и да, я действительно сделал анализ ДНК в утробе матери, и это моя маленькая девочка), и, хотя нам пришлось изменить некоторые позы, у меня получается больше секса, чем в любой другой. единственный раз в моей жизни.

Черт, возможно, она даже любит меня, а я её.

Но она действительно не в себе. После двух оргазмов у меня и шести у нее, прошлой ночью, когда она прижималась ко мне, она хихикнула:  — Знаешь, через несколько месяцев после рождения Эллисон,  — она уже выбрала имя для нашей малышки,  — если захочешь ещё раз испытать ДД, дай мне знать. Я могу найти кого-нибудь. Может быть, даже Лизбет.