Гадкий Утёнок (глава 1)

Часть 1

Сергей

- Ёбаный ублюдок, смерти моей хочешь? - визжала мать.

Она попыталась дать мне пощёчину, но я увернулся, а она по инерции подалась вперёд и со всей дури впечаталась в дверной косяк. Удар немного отрезвил её, но злости только прибавилось.

- Я убью тебя, падаль! - метнувшись к плите, она схватила чугунную сковородку и швырнула её в меня.

Спасло меня то, что после удара она плохо ориентировалась, поэтому сковородка пролетела сантиметрах в десяти от моей головы. Жирная туша матери колыхнулась, и она без сил тяжело опустилась на табуретку.

Воспользовавшись моментом, я метнулся к двери, схватил истоптанные кроссовки и, в чём был, вылетел на лестничную клетку. Вслед мне нёсся трёхэтажный мат.

Я вышел из подъезда, меня всего трясло от недавно пережитого скандала. Вроде должен был уже привыкнуть за три года ежедневных ссор и побоев. Но каждый раз сердце заходилось от несправедливости и боли.

Моё дохлое тело было сплошь покрыто синяками и царапинами - весила она раз в пять больше меня, поэтому любой удар оставлял свой след.

Боже, как я устал от такой жизни!

С тех пор, как от пьянки умер отец, мать не просыхала. И если раньше отец, пивший не меньше её, никогда не давал меня в обиду, то сейчас она как с цепи сорвалась. Лупила меня почём зря и безо всякого повода, а в недолгие моменты просветления плакала, просила прощения, обвиняя во всем сучью нищенскую жизнь.

Как будто кто-то был виноват, что ни на одной работе она не задерживалась больше месяца. Никто не хотел терпеть алкоголичку, даже на месте уборщицы. Единственный доход приносило мытьё подъездов в двух девятиэтажках. И то только потому, что бесконечные лестничные пролёты мыл я.

Чтобы не попасться на глаза одноклассникам, жившим в обоих домах, я пробирался туда по ночам. А все полученные деньги она тут же тратила на самогон.

Разумеется, несмотря на принимаемые мной предосторожности, в школе все знали про мою жизнь, но сочувствия я не встречал ни среди одноклассников, ни среди преподавателей.

Здесь свою роль играло ещё и то, что я выглядел жалко: худой и некрасивый, я не заслуживал и доброго слова.

Друзей, конечно, у меня не было, исключение составляла Танюха, она была старше на год, мы жили в одном подъезде, и она всегда меня опекала, подкармливала по возможности, помогала мне с учёбой и защищала от пацанов и в школе, и во дворе. По натуре тихая, когда дело касалось меня, она становилась настоящей стервой. Даже старшие пацаны побаивались её и не трогали меня. Это после случая, когда она пивной бутылкой чуть не раскроила череп Кольке, местному заводиле, который издевался надо мной с особым удовольствием.

Именно она меня удержала от воровства. Однажды в "Ашане" я стащил батончик и хотел с ней поделиться - она же всем со мной делилась: тетрадки, ручки покупала. Узнав, откуда конфета, она не на шутку разозлилась и сказала, что если я буду красть, то она перестанет со мной дружить. Я прикинул, что батончики или что там ещё можно незаметно свистнуть в супермаркете не стоят нашей дружбы, и больше никогда так не делал.

Но сейчас было лето, и она с родителями уехала в Крым. Так что деваться мне было некуда. Я устало брёл по тротуару вдоль дороги. Опустившись на лавку возле киоска, торговавшего хот-догами и газировкой, я тоскливо думал о том, что ждёт меня впереди.

Сейчас мать ещё вмажет и завалится спать. Дверь запрёт, и очередную ночь мне придётся спать в картонной коробке в подвале, благо мне как уборщику полагались ключи от него, там хранились вёдра и метла. Незваные слёзы покатились из глаз - от боли я никогда не плакал, только от обиды.

В чём я виноват? Чем я заслужил такую жизнь? Почему даже родная мать меня ненавидит?

В такие минуты я всегда вспоминал отца. От этого становилось ещё горше. Хоть он и пил как сапожник, но он любил меня, никогда не забывал позаботиться обо мне, защищал от бешеной матери, сам лупя её без жалости. При нём я, по крайней мере, всегда был сыт и прилично одет.

Сейчас на мне был спортивный костюм, купленный ещё им. За три года я вырос из него, щиколотки жалко торчали из кроссовок, рукава приходилось закатывать, молния давно не закрывалась. И это была моя единственная одежда, даже в школу приходилось в нём ходить. Одноклассники прикалывались: "Зимой и летом одного цвета кто?" - "Утка!"

Перед киоском остановилась красная спортивная тачка, спереди я её не видел, поэтому предположил, что это "Ламборджини", хотя, может, и "Феррари". Глядя на такие машины, я почему-то всегда думал, что на зеркало от неё я мог бы месяц нормально жить, а одной фары хватило бы на полгода.

Из неё вышел высокий парень, весь в коже. Я начал размазывать слёзы по лицу - мне нафиг не нужны зрители и сочувствующие.

Пока он покупал сигареты, я от нечего делать разглядывал его. Стройный, кожа куртки обтягивала его широкие плечи и клином спускалась к таким же кожаным штанам. Светлая шевелюра была длинновата, но ему шла. Лицо было от меня отвёрнуто, но, когда он шёл к киоску, я заметил, что он симпатичный и выражение лица у него доброе.

Он купил пачку "Camel" и пошёл к тачке. Потом, видимо, решив не курить в машине, развернулся и двинулся к моей лавке. Он закурил. А я отвернулся. Мне всё ещё хотелось плакать, и, чтобы отвлечься и не разреветься перед незнакомцем, я попросил у него сигарету.

- Ну, мелким я сигареты не даю. Но тебе дам, если расскажешь, отчего ты слёзы льёшь, - с чуть заметной усмешкой повернулся он ко мне.

- Мне уже 18! - значит заметил, что я, как девчонка, нюни распустил. - Это не Ваше дело.

- Нихрена себе! - удивился парень. - Не хочешь рассказывать - сигарету не получишь! - в его глазах мелькнула озорная смешинка.

- Переживу! - я не грубил, просто на душе было погано, а тут ещё он.

- Как хочешь, - он выбросил окурок в урну, встал и двинулся к машине.

И вдруг мне до чёртиков захотелось хоть кому-нибудь рассказать про свою сраную жизнь, не только своему дневнику, в который я записывал все свои беды и переживания, но кому-нибудь, кто проявит хоть каплю сочувствия.

- Ладно, давайте сигарету. Расскажу. Только Вам неинтересно будет.

- Откуда ты знаешь, - он вернулся к лавке и протянул мне пачку. - Зажигалка есть?

- Нету, я не курю, - это была правда.

Всё из-за той же Танюхи, она мне категорически запретила баловаться, да и денег больше пары чириков у меня никогда не было, на них даже махорку не купишь, не то что сигареты.

Он лишь пожал плечами, достал зажигалку и дал мне прикурить. Сев рядом, он в ожидании моего рассказа с интересом посмотрел на меня:

- Для начала, как тебя зовут?

- Утка, - автоматически выдал я, иначе меня звала только Танюха и иногда мать. - Ну, то есть Сергей.

- А почему Утка?

- У меня фамилия Лебедев, а так как я не тяну на лебедя, пацаны во дворе называют меня Утка, - это прозвучало жалко, но мне было пофиг.

- Хм, мне кажется, они ошибаются, поэтому я буду звать тебя Серёжа, ты не против?

Я безразлично пожал плечами.

Что ж, рассказывать, так рассказывать, и я начал со смерти отца. Давно, точнее никогда, я не был так откровенен. Может, потому, что это был абсолютно незнакомый мне человек и я его больше никогда не увижу?

Слушал он внимательно, не перебивая. По мере рассказа лицо его суровело, но в глазах читалось искреннее сочувствие. Я же, наоборот, расклеивался на глазах, и к концу рассказа предательские слёзы снова текли по щекам, а голос срывался.

Закончив, я в доказательство своих слов распахнул олимпийку. Под ней ничего не было, поэтому он мог увидеть синяки и кровоподтёки, украшавшие моё скелетообразное тело.

- Блять, - от неожиданности я выронил давно потухшую сигарету. - Как она... они все могут так относиться к живому человеку!

Мужик взвился не на шутку:

- Люди с собаками лучше обращаются!

Я собирался обидеться, но понял, что парень вскипел из-за меня. Хоть кто-то мне посочувствовал. В благодарность я спросил его имя.

- Руслан.

- А по отчеству?

- Обойдёшься без отчества, я всего на 8 лет старше тебя, воспринимай меня как старшего брата, и давай на "ты".

- Чё, вот так за полчаса - и у меня есть старший брат? - меня смутили его слова, но, если честно, в душе шевельнулась слабая надежда, что он прямо сейчас не сядет в машину и не уедет. Мне была нужна хоть какая-то моральная поддержка. На большее я не рассчитывал. А тут на тебе - "брат".

- Почему нет? Тебе же нужна моя помощь?

- Я её не прошу, Вы хотели услышать, почему я плакал, я поделился. Мне стало легче, и этого достаточно, спасибо, что выслушали, - я врал, без Танюхи мне шандец приснится, если мать не убьёт, то сдохну с голоду.

Идти мне было некуда.

- Заканчивай из себя героя строить. Я так понял - ты голодный.

- Нет, я завтракал, - я не врал, я действительно ел, только вчера утром.

Но ему это знать было не обязательно.

- Сейчас четыре часа, так что поехали.

- Куда? - на маньяка он был не похож, да и ни один маньяк на меня не позарится.

Хотя Танюха плела мне, что если меня приодеть, то я буду ого-го, но это она от доброты душевной. Я видел себя в зеркале - смесь суслика и обезьянки.

- Для начала будем тебя в лебедя превращать! - гнев его оставил, в глазах светилась смешинка. - А потом поедим что-нибудь вкусное.

- Пустая затея, - мне очень хотелось поехать с ним - может, покормит, я чувствовал, как живот прилип к позвоночнику. - Горбатого могила исправит. Я Вам только кресло испачкаю. Достаточно купить мне два хот-дога и колу.

- Не вам, а тебе... Ты не горбатый, поэтому исправлять нечего. А за машину не волнуйся, это всего лишь тачка.

- Ага, за меня всего столько не дадут, как за один её бампер.

- Никогда так не думай! - он очень серьёзно смотрел на меня. - Не дадут, потому что ты бесценен.

Я лишь усмехнулся: "Бесценен, то есть и копейки не стою", - и двинулся к машине. Открывая дверь, отметил про себя, что это всё-таки "Ламборджини", глаз-алмаз у меня!

Часть 2

Ехали мы молча, как бы всё было сказано. Я присмотрелся к нему. Симпатичный, девки, наверное, штабелями к ногам падают. Была в нём какая-то мягкость, трудно словами описать, но мне казалось, что он очень добрый. Большой и добрый.

Мы ехали по Кутузовскому и остановились у торгового центра "Времена года". Я тут не был, но, увидев названия Versace и Armani, понял, у чела крыша поехала. Поэтому и не подумал выходить.

- Чего сидим? Кого ждём?

Я опустил стекло:

- Руслан, не сходи с ума! По-твоему, я в версачи или армани в школу попрусь? Меня же засмеют.

- Вот давай и проверим. Хотя я рассчитывал на что-нибудь поскромней. Дело в том, что у меня здесь свой магазинчик, там не "версаче", но вещи тоже достойные.

Я смутился: ну откуда я мог об этом знать?! Открыл дверь и покорно выкарабкался из низкой тачки. Пока мы шли к входу, я спросил:

- Ты уверен, что охрана меня в таком виде взашей не вытолкает?

- Не волнуйся, теперь ты со мной, никто тебя и тронуть не рискнёт. И не только охрана, - рассмеялся он, заставив меня задуматься над сказанной фразой.

"Теперь ты со мной". Это что-то значит? Или имеется в виду, "пока ты со мной"? Нафиг, не буду с этим заморачиваться.

Мы вошли в роскошное царство стекла и мрамора. Ну и, разумеется, на меня все глазели, как на нечто чужеродное на этом празднике жизни, но Руслана это ни капли не трогало.

Поднявшись на эскалаторе, мы вошли в магазин, принадлежащий Руслану. Нас приветливо встретили две симпатичные девушки и не менее симпатичный парень. Хорошо выдрессированные, на меня они отреагировали стандартно - приветливо-вежливо.

В Руслане чувствовался настоящий хозяин. Он не затруднил себя объяснить, зачем притащил такое чучело в фешенебельный бутик. Только с улыбкой объяснил девушкам, что он от них хочет. Потом посмотрел на мои истоптанные кроссовки и вопросительно перевёл взгляд на моё лицо:

- 42-ой?

- Ага, - я согласно кивнул головой.

- Валер, ты понял? Красивые. Прочные. Удобные. Пару классики и пару спортивных, - обратился он к парню.

- Конечно, Руслан Александрович, сейчас всё будет, - понимающе улыбнулся Валера и двинулся к выходу.

Обувью они не торговали, поэтому Руслан послал своего продавца в другой магазин, уверенный в том, что тот принесет всё, что нужно.

Для себя я уже решил, я приму от Руслана всё, что он захочет мне дать. И если потребует расплатиться, то всё, что у меня есть, - это моё тело. Не бог весть какое красивое, но если ему нужно, то он его получит.

Я не гей, но влачить жалкое существование, если есть выбор, я больше не хотел. Если честно, в прошлом я подумывал о таком варианте выбраться из нищеты, но воображение рисовало мне похотливого старичка в роли "папика". Ну, кому другому я нахрен ещё был нужен?!

А вот Руслан... это странно, если он любил пацанов, то мог бесплатно заполучить любого, склонного к таким взаимоотношениям. Зачем ему было тащить чудище, пытаясь превратить его в человека? Тратить на это время и немаленькие деньги.

Ну, предположим, у него добрая душа - так он мог отделаться обедом в каком-нибудь кафе и дать пару тысяч "на дорожку". Дёшево, и вполне себе благотворительность. Зачем всё это? Непонятно!

Девочки принесли кипу штанов, рубашек, толстовок, свитеров и даже пару костюмов. Я покорно поочерёдно надевал на себя всю эту роскошь и представал перед Русланом.

Происходящее напоминало сцену из "Красотки", только с той разницей, что в отличие от Джулии Робертс я не крутил задницей и не растягивал рот до ушей, а лишь застенчиво улыбался. А Руслан либо отрицательно качал головой, либо делал знак продавщице, и на хлипкого Ричарда Гира он был ни разу не похож. Я себя чувствовал не в своей тарелке, а у него в глазах бесились чертенята. Ему явно нравилось происходящее, но мне было непонятно почему.

Я мучительно пытался вспомнить название фильма, где двое богатеев поспорили, что смогут из любой девушки сделать леди, но так и не вспомнил. Потом ещё был фильм с Эдди Мэрфи, но там речь шла о том, что из любого нищего может получится успешный и богатый мужчина. Но Руслан же ни с кем не спорил!

Значит всё-таки ему нужна была моя задница. Что же, пусть так, хотя он явно прогадал. Сделка была - хуже не придумаешь; даже если мне придётся долго расплачиваться, она того не стоила.

В общем, закончился этот марафон с переодеваниями тем, что на мне остался один из классических костюмов от какого-то японского модельера и кожаные туфли, удобно сидевшие на ноге. Когда я случайно увидел ценник с костюма, сердце невольно сжалось от тревоги. Он стоил чуть больше моей полуторагодовой зарплаты за мытьё девятиэтажек.

Но для себя я уже всё решил, тем более что чем больше мы общались с Русланом, тем больше он мне нравился. И я начал понимать, что у меня с ним есть ещё третий выход из этой ситуации - сказать "нет". И я был уверен, что к насилию он не прибегнет. Но я не собирался им воспользоваться. Я смутно представлял секс с ним - наверное, это будет больно и неприятно. Но мне не хотелось терять Руслана, он был первым человеком в моей жизни, не считая отца и Танюхи, кто отнёсся ко мне по-человечески, и я должен был его отблагодарить. В любой форме.

Руслан отвёл меня в парикмахерский салон. У меня были сильно отросшие лохмы, потому что на стрижку у меня денег не было. Танюха меня иногда подстригала, но это было довольно давно.

Мне помыли голову, подстригли и уложили волосы. Я так был занят своими мыслями, что не следил за процессом, автоматом выполняя просьбы стилиста. Тем более что на лицо мне наложили какую-то силиконовую маску, из-за которой я мало что видел.

Когда прозвучало:

- Всё, готово! - я взглянул в зеркало.

Слова застряли в глотке, материться в таком месте как бы не принято. Но слов не было, одни маты. Я не стал в момент красавцем, но выглядел вполне неплохо.

Причёска выгодно подчёркивала то, что стоило подчеркнуть, и скрывала то, что скрыть было необходимо. Например, мои уши. Нет, лопоухим я не был, но лицо было настолько худым, что и нормальные уши казались торчащими, как локаторы.

- Ну, и кто у нас утка? - сзади меня в зеркале появился улыбающийся Руслан.

- Простите? - парень, стригший меня, в недоумении смотрел на веселившегося и очень довольного моим преображением Руслана.

- Он говорит, что он утка и лебедем ему не быть!

- Молодой человек, вы серьёзно? - в отличие от бытующего стереотипа, стилист не был манерным и на гея не смахивал. - Вам бы загореть и немного поправиться, глаз не отведёшь! Вы, когда пришли, я чуть от зависти не сдох - такие глаза, такие волосы!

- Я пытался сказать ему, что он красив, но он не хотел верить. Затюкали парня, сволочи! - последние слова прозвучали с поразившей меня ненавистью.

- Вы о ком? - стилист слегка растерялся.

- Неважно; сейчас важно, что этот паренёк наконец улыбается и его глаза блестят!

Меня действительно распирало. Как ни странно, на меня больше всего подействовали слова стилиста. Они звучали искренне, а заслужить комплимент от мастера было весьма лестно.

- Теперь маникюр! И не спорь, привести руки в порядок - в этом нет ничего предосудительного, - Руслан как будто прочёл мои мысли, что не мужское это дело - ногти полировать, и не дал мне рта раскрыть.

Я покорно кивнул; и правда, что в этом такого? Избавлюсь хоть от заусениц.

Закончив с маникюром, мы поблагодарили всех и двинулись к выходу из салона, но в последний момент нас окликнул стригший меня стилист:

- Позвольте последнюю деталь.

Он взял спрей. Видимо, с туалетной водой. Брызнув на запястье, он поднёс руку к моему лицу. Запах был дорогущий и очень приятный, главное, не приторный. Я вопросительно взглянул на Руслана. Наверное, он знал этот аромат, так как согласно кивнул. Стилист брызнул на меня пару раз, и, так как ему, видимо, врезались в память слова, сказанные в запале Русланом, он сказал на прощание:

- Никого не слушай, ты потрясно выглядишь, если кто-то скажет иное, присылай сюда, я его наголо побрею! Бесплатно!

Из салона я выходил другим человеком. За очень короткий отрезок времени абсолютно незнакомый человек сделал для меня так много, что чувство благодарности меня переполняло. Я схватил Руслана за руку и, не находя слов, коротко сказал:

- Спасибо! За всё! - хотел добавить "ты не пожалеешь", но вовремя себя тормознул: может, это была просто прихоть богатого человека и он ничего не попросит в ответ?

- Пожалуйста, но и у меня есть просьба, - Руслан серьёзно смотрел мне в глаза.

"Вот оно!" - подумал я.

- Ты больше никому не позволишь называть себя уткой и перестанешь сравнивать себя с бампером от "Ламборджини", - странно, но его слова слегка меня разочаровали.

Я ждал другого. Да что со мной происходит, как будто я сам хочу быть им трахнутым?!

- Насчёт утки будет сложновато, многие просто не знают моего имени, меня всегда так называли.

- Думаю, мы это исправим.

- Как?

- Оставь это мне!

Я начинал привыкать, что он заботится обо мне. Новое чувство.

- Пойдём поедим, уже восьмой час, ты с голоду, наверное, умираешь.

Под ложечкой неприятно засосало, за всеми этими событиями чувство голода притупилось и сейчас с новой силой дало о себе знать.

Часть 3

Мы зашли в пафосный ресторан. Ещё нигде я не видел такого скопления понтов, просто ярмарка тщеславия какая-то. Это выражалось и в интерьере (золотые столовые приборы), и в меню (устрицы и омары), ну и, конечно, в публике - все были разодеты, как на приёме в каком-нибудь посольстве. Я никогда не бывал в таких местах и чувствовал себя скованно.

- Прости, мне здесь тоже не нравится, но это одно из немногих мест, где можно поесть свежих устриц. Я очень их люблю. У тебя нет аллергии на морепродукты?

- Честно? Я не знаю.

- Ты не ел креветок или мидий? Их же везде полно!

- Нет, это мне не по карману.

- Серёжа, но ты рассказывал, что, когда был жив отец, он набивал холодильник до отказа! И что, ни разу не покупал простых креветок?

- Он считал, что мужик должен есть мясо и каши для силы и воблу для мозгов, - слабо улыбнулся я всколыхнувшим память воспоминаниям.

- Я даже не знаю, что делать, вдруг у тебя реакция на устрицы?

- Тоже мне проблема; я согласен на отбивную или что-нибудь мясное; если отбивная - это слишком просто для такого места, то стейк. А устрицу я попробую, от одной не умру, мне просто интересно. Вряд ли мне представится ещё такой случай. А так смогу всем говорить: "Я ел устриц"!

- Думаю, случай представится, лишь бы ты не траванулся, - улыбнулся Руслан, беря пафосное меню, обтянутое натуральной кожей с золотыми вензелями.

"Что бы это могло означать? - невольно задумался я. - Он имеет в виду, что это не разовая благотворительность?" Я не хотел пускать в сердце надежду.

Когда заказ был сделан, я спросил:

- Руслан, я выложил о себе всё, даже то, чего знать-то не стоит. Может, о себе что-нибудь расскажешь? Или это секретная информация? - сейчас скажет: "Зачем это тебе, я завтра о тебе и не вспомню".

Сердце замерло.

- Отнюдь, что ты хочешь узнать? - открытая улыбка придала мне смелости.

- Всё, что ты захочешь рассказать. Мне всё интересно!

- Вот как! Ну что же, школу я закончил без четвёрок. Потом учился в Англии, вернулся в Россию. Ну вот, это вкратце.

- А в Англию тебя родители отправили? Кто они?

- Тогда надо начинать с деда. Он был высокопоставленным партийным функционером, целый край в Сибири был под его началом. И ещё он был очень хорошим человеком. Это он воспитывал меня. Отец с матерью были геологами, вся жизнь в экспедициях, им было не до сына. Потом, когда дед умер, отцу пришлось заняться бизнесом, и, как ни странно, у него всё здорово получилось. Благодаря деньгам и связям деда он быстро поднялся. Родители и отправили меня в Оксфорд. Там я изучал экономику. Когда вернулся, отец передал мне большую сумму денег, которую мне оставил дед. К чести отца надо сказать, что он ни копейки не тронул, даже в трудные времена. В Англии я обзавёлся знакомствами, которые позволили организовать импорт товаров из Европы. Магазин, в котором мы были, это самое маленькое предприятие, которое у меня есть. Для души, я бы сказал. Я в подробности не буду вдаваться, со временем сам всё узнаешь, если, конечно, захочешь.

Что-то в моей душе возликовало, и, не удержавшись, я спросил:

- Значит... - слов я не находил и стыдливо замолк.

Я уже несколько раз замечал, что Руслан как будто читает мои мысли.

- Ты хотел спросить, не распрощаемся ли мы после этого ужина? Зависит от тебя, но я слов на ветер не бросаю. Я буду тебе помогать, пока ты будешь в этом нуждаться.

На языке вертелся вопрос, но спросил я другое:

- А почему именно я?

- Судьба, если хочешь. Я многим помогаю, но эта помощь анонимна, я не знаю тех, кому помогаю. И только с тобой я столкнулся лично. Столько горя, сколько пережил ты в свои годы, не каждому взрослому выпадает за целую жизнь. Я рад, что ты сегодня выбрал именно ту скамейку, а у меня так вовремя кончились сигареты.

Я собрался с духом и выпалил:

- Я отплачу, слово даю!

- В смысле, отплатишь? - он непонимающе смотрел на меня.

Или делал вид. Но, чёрт, может он намекнуть хотя бы, чтобы это не висело надо мной, как дамоклов меч.

- У меня нет ничего... я могу только...

- Что только? - напрягся Руслан.

- Отдать себя! - я был готов провалиться в ад от стыда.

- Ты совсем охренел?! - Руслан рявкнул так, что весь зал ресторана дружно обернулся в нашу сторону.

- Ну, а чем я могу отплатить? Никто сейчас не помогает за просто так! - я почти плакал.

Увидев навернувшиеся слёзы, Руслан вдруг успокоился, встал, обошёл сзади мой стул, положил руки мне на плечи, нагнулся и прошептал в самое ухо:

- Ты что-то попутал, Серёжа! Единственное, что мне от тебя нужно, это знать, что с тобой всё в порядке, что ты здоров, счастлив и улыбаешься своей неотразимой улыбкой. Для этого просто будь рядом. Считай, что я твой старший брат!

Когда после ужина мы выходили из "Времён года", я настолько погрузился в свои мысли, что со всей дури врезался в стеклянные двери, которые не успели разъехаться в стороны. Сзади послышался жизнерадостный смех:

- Ну ты даёшь, Серёга! Так задумался, что ничего вокруг не видишь? Ушёл в себя и не вернулся? О чём думу думаешь?

Руслан дружески положил руку на моё плечо, а я, потирая ушибленный лоб, ответил:

- Ни о чём конкретном, мне нельзя столько есть, я тупею.

Не мог же я ему сказать, что в душе и мыслях у меня царил полный раздрай. С одной стороны, я должен был радоваться, что мой спаситель не преследовал корыстных целей, помогая мне. С другой, я столько думал о том, что придётся расплачиваться собственной задницей за всё, что Руслан мне дал за сегодня, что смирился с этим. И теперь, когда необходимость подставлять зад отпала, я чувствовал... растерянность, что ли. Он действительно такой благородный, или все его уверения, что я не урод, - враньё и я ему просто противен?

- Надеюсь, теперь тебе не придётся думать о куске хлеба. Осталось решить, как нам разрулить с твоей матушкой.

- Что разрулить? - я действительно слегка осоловел от обильной и вкусной еды.

- Ты хочешь вернуться домой?

- А у меня есть выбор? - его слова о том, чтобы я был рядом, я всерьёз не воспринял.

- Есть! Можешь жить у меня. Я же сказал, что как сексуальный объект ты меня не интересуешь, - я так и знал - я урод!

- И как ты себе это представляешь? - голос выдал обиду.

- Для этого я должен переговорить с твоей матерью.

- Ага, легче сказать, чем сделать. У неё белая горячка, она даже не поймёт, о чём ты.

- И что ты предлагаешь?

- Оставить всё как есть, - я еле выдавил из себя эти слова, мне не хотелось просыпаться. - Я тебе только мешать буду.

- Могу сказать тебе две абсолютные истины: я тебя не оставлю, и ты мне не будешь мешать. Не оставлю, потому что когда-нибудь она не промахнётся и сковородка раскроит твою голову. А мешать не будешь, потому что я живу один.

- Ну, у тебя же есть девушка или парень. Если честно, я не понял, тебя не интересуют парни в принципе или конкретно я?

- Ну, насчёт парней ты не ошибся, я гей. И если тебя это смущает, всё немного усложняется.

- Не смущает, - я ответил спокойно, но на душе скребла стая диких саблезубых кошек.

Он не ответил на мой вопрос, значит, дело во мне. Я урод! Ну и ладно, я это и так знал, зато теперь не надо думать, как всё будет. Блядь, рассуждаю как конченый гей. Я не гей! Или всё-таки гей? Никогда раньше не задумывался. Из-за матери я даже представить себе не мог, как я буду с девушкой, опять она голой мне привидится, какой тут, нахрен, секс? Но и парни у меня не вызывают... что там они должны вызывать? Во! Желание! Точно туплю.

- Ну, тогда поехали домой, ты от этих переживаний устал, наверное, вон, глаза слипаются.

Учитывая несколько часов сна, потом тридцать шесть лестничных пролётов, вымытых, пока не рассвело, скандал с матерью и встречу с Русланом, поспать мне бы не помешало.

Я сел в машину и откинул голову на подголовник.

- Давай, сейчас ты выспишься, а завтра на свежую голову мы всё обсудим, - Руслан сел за руль и включил зажигание.

Я не помнил, как заснул по дороге к дому Руслана, как он занёс меня спящего в квартиру и уложил спать.

Проснулся я, когда солнце заливало комнату, и, судя по всему, был уже день.

Костюм с меня исчез, и я порадовался, что вчера Руслан позаботился не только о верхней одежде, но и о трусах и носках. Трусы у меня были жалкой ситцевой тряпкой, чистой, но тряпкой, а носки я начинал носить только осенью. И сейчас на мне красовались классные чёрные боксёры с надписью "Calvin Klein" по резинке.

До смерти не хотелось вылезать из огромной кровати, и я предался лени и размышлениям.

Часть 4

Я не беспокоился о будущем, впервые за многие годы мне ничего не надо было решать самому, я мог довериться своему новому другу.

Гораздо больше меня беспокоил вопрос о своей голубизне или об её отсутствии. То есть мне надо было выяснить свою ориентацию. И тут был тёмный лес. Для начала я задался вопросом: если я не гей, то какого чёрта я об этом думаю? Не найдя ответа, я решил пойти по другому пути. Нравится ли мне Руслан? Как человек - без базара. Хотел бы я с ним переспать? Пожалуй, нет. Он красивый, фигура классная, но представить себя с ним в одной постели я не мог.

Успокоившись на этом, я выпрыгнул из кровати и стал искать свои привычные штаны, потом, вспомнив, что вчера Руслан их выбросил, я открыл шкаф. Он был пуст, только вчерашний костюм одиноко висел на вешалке. Я сдёрнул брюки и, на ходу напяливая их на себя, выпрыгнул на одной ноге из комнаты.

И офигел! Ну, спальня была бесспорно красивая, в бежевых тонах, шкаф-купе во всю стену с зеркалами, мягкий ковер. Но то, что я увидел за дверью, было сногсшибательно. Огромная комната, строгое сочетание белого и чёрного, и только два ярко-красных кресла и пара такого же цвета подушек на диване, стоявшем в центре. Я не разбираюсь в интерьерах, но думаю, этот был тот, что называют суперстильным.

Комната, совмещённая с кухней, была пуста. На журнальном столике я увидел исписанный лист бумаги. Это была записка от Руслана.

"Сержик, доброе утро, если ещё утро! Ушёл по делам. Не стал тебя будить. В холодильнике яйца и всё остальное для завтрака. Если захочешь что-нибудь ещё, на кухне лежат листовки с телефонами пиццы, суши и всего такого. Закажи, если проголодаешься. Деньги в выдвижном ящике письменного стола. Захочешь прогуляться - не стесняйся, бери, сколько нужно. Пожалуйста, не глупи и не пропадай. Я буду часов в семь. И позвони, мне надо кое-что у тебя узнать. Руслан". А где "твой"? Блядь, опять эти гейские мыслишки!

Я подошёл к холодильнику, открыл его и замер. Он был забит всякими вкусностями под завязку! Какая, нафиг, яичница. Не ел её лет пять и теперь обойдусь. Я сделал несколько бутербродов, поставил чайник и принялся изучать кофеварку. Поняв, что мне с ней не разобраться, я стал искать в кухонных шкафах заварку или растворимый кофе. Кофе нашёл в зёрнах - правильно, зачем растворимый, если есть кофемашина. Заварка оказалась в банке с надписью "Рис". Короче, завтрак вышел на славу.

Заняться было нечем, комната сверкала чистотой и приложения моих рук не требовала.

И тут мне пришла мысль. Я бросился к холодильнику, но он был набит закусками, ничего, похожего на сырое мясо, я не нашёл.

Я подошёл к письменному столу, выдвинул ящик и заглянул в него. Банковская упаковка пятисоток радовала глаз. Либо 50 кусков для хозяина дома ничего не значили, либо он слепо мне доверял.

Что ж, Русланчик, ты щедр, а я умею быть благодарным. Я тебя сегодня ужином накормлю! Настоящим домашним ужином!

Но нарисовалась небольшая проблемка: ярких пакетов с купленными вчера шмотками я нигде не видел.

Я пошёл исследовать квартиру. Кроме комнаты-студии, тут ещё было три спальни, тренажёрный зал и ещё одна спальня, но она была заперта.

Пакеты я нашёл не сразу. Они были в шкафу в одной из комнат. А не сразу, потому что шкаф был замаскирован. Внешне он напоминал стену, отделанную пластиковыми панелями. Но Чингачгука не проведёшь, я увидел чуть заметные щели между прямоугольниками, интуитивно нажал на панель, и она распахнулась, открывая взору ряды полок. На них и были разложены те самые пакеты с фирменным лейблом бутика Руслана.

Я надел джинсы, с виду обыкновенные, если не считать две сплетённые буквы D и G. Из-за этих буковок штаны стоили на порядок дороже своих полных аналогов китайского пошива. Не я их выбирал, но сидели они здоровски, даже на моей тощей заднице.

В белых Nike, белоснежной футболке и джинсах я сам себе начинал нравиться. А что, моя худоба вполне сходила за стройность. Плюс хипстерский причесон, тёмные очки, и хоть на подиум. В жизни не проводил возле зеркала больше минуты, а тут прям извертелся весь. Настроение было праздничным. Ладно, надо претворять свой план в жизнь.

Но сначала надо позвонить Руслану. Телефон был записан в конце записки. Мобильника у меня отродясь не было. Танюха порывалась мне подарить на днюху, но я, смущаясь, попросил куртку - стоила она дешевле и, в отличие от телефона, грела. Но я видел трубку на письменном столе, наверное, домашний. Набрав номер, я услышал радостный голос:

- Серёжка мой проснулся!

От этих слов у меня мурашки по спине побежали. Это потому, что до этого момента мне так никто не радовался, или это от его голоса?

- Привет, Руслан!

- Ты поел?

- Ага.

- Яичницу делал?

- Неа, тут столько вкусных вещей, не хотел возиться.

- Хозяин-барин. Чем заняться планируешь?

- Выйду, осмотрюсь.

- Серёж, - тон Руслана стал серьёзным, - ты не сбежишь?

- Пффф... Куда? Я же не тварь неблагодарная. Если захочу уйти, открыто скажу, втихаря не стану. Но... я не хочу.

- Вот и молодец. Я что хотел спросить: продиктуй мне свой адрес.

- Всё-таки к мамке собрался? Зачем? Я совершеннолетний, могу делать, что захочу. Ладно, дело твоё. Только подожди до двенадцатого.

- Почему до двенадцатого?

- Десятого она сбавляет обороты, одиннадцатого пьёт только пиво, чтобы более или менее трезвой идти в контору получать зарплату. Там она будет более вменяемая, сейчас она уже на рогах, она ничего не поймёт, а даже если и поймёт, то тут же забудет.

- Хороший совет. Как думаешь, она тебя не хватится?

- Шутишь? С полгода назад я в больницу загремел с воспалением лёгких. Два месяца провалялся с осложнениями. А когда домой пришёл, у неё один вопрос был: почему полы не мыл. Я сдохну, она не заметит, пока за получкой не пойдёт.

На той стороне послышался тяжёлый вздох.

- Бедный ты мой. Ну ты же понимаешь, что теперь всё изменится?

- Понимаю. С трудом верю, но понимаю. И очень тебе благодарен.

- Брось, я поступаю, как нормальный человек, за это спасибо не говорят.

- Не буду спорить с тобой, только получается, что ты из всех один такой нормальный.

- Из кого из всех?

- Всех. Учителей, участкового, соседей. Ты и ещё Танюха. Всем остальным побоку.

- Серёж, теперь всё наладится, просто поверь мне.

- Я верю. Ты же мне поверил. Целый полтинник оставил.

- Ты о деньгах? Даже не думал ничего дурного, там в доме намного больше есть. Это я на еду достал.

- Ты действительно уникум! Ну или нормальный, в твоём понимании. Теперь и в моём тоже.

- Я часов в семь дома буду. Это раньше я на работе до полуночи сидел. Не к кому спешить было. Приеду, сходим поужинаем. Тебе купить ничего не надо?

- Нет, ничего. Только у меня просьба.

- Что угодно.

- Не планируй ничего на вечер.

- Ладно, хотя я и не планировал, хотел с тобой вечер провести, поужинать, фильм посмотреть, в игру срубиться.

- Вот и отлично. К семи жду, не задерживайся.

- Хорошо, пока.

- Пока.

Весь разговор я сдерживался, но перемены, постигшие меня, были настолько разительными, что душа опять размякла и непослушные слёзы полились из глаз. Это не были слёзы горя, просто я так реагировал на происходящее.

Я взял себя в руки, пошёл умылся и выглянул в окно, пытаясь хотя бы примерно определить, где нахожусь. Хм, "Алые паруса", в которых лифты на людей падают. Этот комплекс в Москве знают все.

Ожидаемо. Престижненько. Солидненько.

Хорошее настроение вернулось!

Я закрыл квартиру ключами, лежавшими на высокой тумбе у дверей. На входе вежливо поздоровался с охранником и спросил у него дорогу до ближайшего супермаркета.

В супермаркете я закупился по полной программе. Четыре здоровых пакета были заполнены доверху.

Жара палила нещадно, но я шёл не спеша, поэтому даже не взмок. Неожиданно меня окликнули, я повернулся, ко мне шёл мужик в форме охраны комплекса.

- Подожди хлопец, помогу.

- Не стоит, мне не тяжело.

- Как не тяжело? Вон какой тощий. Давай, не ерепенься. Тут не часто людей с пакетами и пешком встретишь.

- Я худой, но жилистый, а машины у меня нет, так что часто теперь видеть будете. Меня Ут... Сергеем зовут.

- Дядя Саша. Ты к кому приехал?

- К Руслану... - тут я понял, что даже не знаю фамилии своего благодетеля; вот же идиот! - в... - я назвал номер квартиры.

- Знаю, хороший парень, только одинокий очень. Ты ему кто?

- Брат, - я даже не замешкался с ответом, - а почему одинокий?

- Я тут четыре года работаю, к нему никто не ходит, только мать с отцом пару раз приезжали. И вечеринок, пати по-ихнему, у него не бывает. Ты надолго?

Мужик явно не стеснялся задавать вопросы. Но дерзить я ему не стал: во-первых, это его работа, а во-вторых, он мне помогал тащить продукты.

- Пока не знаю, надеюсь, надолго.

- Это хорошо, ты парень тоже хороший, сразу видно. Если что понадобится, звони по внутреннему 580, всегда помогу. С водопроводом там или с электричеством.

- Спасибо, дядь Саш, обязательно обращусь, если что случится.

Часть 5

Охранник проводил меня до самого лифта. Тут, в центре, люди другие, что ли? Отзывчивые, приветливые, готовые помочь, или мне просто стало везти?

Дома я достал продукты из пакетов и с удовольствием оглядел их. Всё самое лучшее. Не для меня, для Руслана, я и бич-пакетом обойдусь.

Теперь я собирался кормить Руслана завтраками и ужинами. Заняться мне пока было нечем. Готовить я умел и любил. Мы с Танюхой часто готовили для её родителей. Смотрели рецепт в инете, а потом изгалялись по полной программе. Странно, но даже на первых порах у нас неплохо получалось.

Сегодня я решил приготовить борщ, отбивные и картофельное пюре. Положил кусок говяжьей вырезки в воду вариться и пошёл принять душ.

К семи всё было готово. Просто готовить вкусные вещи из хороших продуктов. По ходу пьесы планы насчёт гарнира изменились. Я увидел фритюрницу и решил сделать картофель-фри, кто его не любит?

Раздался звук открываемого замка, и через минуту в проёме двери появился Руслан. Лицо его было слегка озабоченным, а, возможно, просто усталым. Увидев меня, он заулыбался, хотел снять туфли и застыл.

- Это борщ? Настоящий борщ?! - он был так восхищён, что мою грудь наполнило тепло, как же приятно было увидеть его удивлённый вид!

- Борщ. Ты по запаху определил?

- Сержик, ты готовить умеешь? Мне тебя ангелы послали! Я последний раз настоящий домашний борщ ел лет пять назад, когда бабушка была жива. В ресторанах вкусно готовят, но всё не то.

Он сразу прошёл к накрытому столу.

- Руки кто мыть будет? - у меня это непроизвольно вырвалось.

- Иду, иду, мамочка, - вид у него был как у нашкодившего школьника.

Съев пару ложек, он замер, закатил глаза и прошептал:

- Господи, благослови этого парнишку, он готовит вкуснее моей бабули, а ей не было равных на кухне.

- Правда вкусно? - засмущался я.

- Умереть можно! Не знаю, что ты туда добавил, но потрясающе вкусно!

- Это мой второй борщ в жизни, первый мы с Танюхой готовили, но не углядели и пережарили лук с морковкой.

Я встал и пошёл жарить отбивные. Они уже давно мариновались в масле с горчицей и анисовым семенем, я обмакнул их в яйцо, потом в муку, потом снова в яйцо и довершил всё дело обвалкой в панировочных сухарях. Когда кусок мяса заскворчал на раскалённом масле, по всей комнате распространился вкусный аромат. Я ойкнул и включил вытяжку.

- Серёж, ты смерти моей хочешь? - жалобно спросил Руслан.

- Меньше всего на свете! - искренне ответил я. - А что не так?

- Борщ, отбивные - это же праздник жизни какой-то. Я вечером обычно салатик какой-нибудь съем, и баиньки.

- Если ты не против, я буду тебе каждый день готовить, - я опустил сетку с картошкой в масло.

- Я не против, только ведь растолстею, гардероб менять придётся, - по его голосу было понятно, что он очень рад моему предложению.

- Ничего, у тебя пять тренажёров, будем вместе жир сгонять.

- Угу, для тебя это особенно актуально, - кивнул Руслан, намекая на мою худобу.

Я поставил перед ним большую тарелку с золотистой картошкой и огромной подрумяненной отбивной.

- Я в рай попал, - придвинув тарелку к себе, он с помощью ножа и вилки начал разделываться с отбивной. - А ты чего не ешь?

- Ем, и, кстати, уже четвёртый раз за сегодня, так что тема ожирения для меня быстро станет актуальной, - я взял свою тарелку и сел напротив уплетающего за обе щеки Руслана. - А вот ты, наверное, на работе только перекусываешь.

- Твоя правда, времени даже на перекус выкроить порой невозможно. Но довольно часто меня приглашают на деловые обеды, тогда я совмещаю работу и еду.

- Жаль, что ты так занят, я хотел в гости напроситься.

- Да ради Бога, ты же не перекус, на тебя я время найду. Только тебе вряд ли интересно в офисе будет, там одни бумажки да компьютеры.

- Поинтересней, чем без дела дома сидеть.

- Кстати, вот об этом я с тобой хотел поговорить.

- Работу мне найдёшь? - Руслан разделался с картошкой и отбивной и стал искать глазами, чего бы попить.

Ещё раньше я приготовил два больших бокала со свежевыжатым апельсиновым соком и теперь доставал их из холодильника.

- Нет, ты думал, кем стать хочешь? - он кивнул, беря сок.

- Пфф, в моём положении мечтать - роскошь.

- Не может быть, чтобы ты совсем об этом не думал.

- За меня подумали. Если бы я плохо учился, учителя меня бы давно из школы выперли в техникум или лицей. А теперь они хотят меня засунуть учиться на машиниста метро - там бесплатно, и общагу дают.

- Я так понимаю, это не твоё желание. Теперь ты можешь мечтать о чём угодно; может, есть всё-таки профессия, которую ты хотел бы получить?

- Ну, раньше я собирался их послать и пойти учиться на повара. Но мне хочется стать учителем, - я опустил голову, надеясь, что не придётся объяснять почему, а то снова всё сведётся к соплям.

- Хочешь стать лучше, чем они? - тихо спросил Руслан. - Хочешь помогать таким, как ты?

Я кивнул, этот парень, похоже, понимал меня лучше, чем я сам себя.

- Всё хочу спросить, почему ты в 18-ть ещё в школе? Сам сказал, что учишься хорошо.

- Меня в школу отдали поздно, я болел сильно. Отец тогда не особо пил, так он всю зарплату на врачей и лекарства спускал. Но вылечился я только перед школой.

- Везёт как утопленнику, - в голосе Руслана слышалась грусть.

- Ну я вылечился, а многие после такого вообще на всю жизнь парализованными остаются. Так что мне действительно иногда везёт, вот тебя встретил например... - это признание невольно сорвалось с губ, я покраснел и потупился.

- Ты такой милый, когда краснеешь, - рассмеялся Руслан. - А матери твоей я попытаюсь помочь, предложу ей лечиться. И раз ты не против, то остаёшься здесь. Будем жить вместе, и пусть о нас думают, что хотят, твоё благополучие важнее.

Что я мог сказать? О таком я даже не мечтал. В прошлом я надеялся, что найдётся семья, которая сжалится надо мной и усыновит. Но этого не случилось.

- И, так как ты будешь жить здесь, я переведу тебя в лучшую школу при МГУ, - продолжил он, - твоя ирония насчёт тупости никого не обманет, я сегодня говорил с директором школы и твоей классной руководительницей. Они очень высокого мнения о твоих способностях, даже собирались вытянуть тебя на золотую медаль, сейчас она как-то по-другому называется. И ты не представляешь, как я был рад за тебя и зол на них. Надеюсь, они надолго запомнят моё посещение.

Ого, Руслан, а ты бываешь крут! Я с удовольствием представил испуганные рожи нашей толстой директрисы и худой, как палка, завучихи, те до ужаса боялись за свои тёплые места в школе.

- Спасибо за то, что всё это для меня делаешь. И не говори про нормальных людей, мне они не попадались. Кроме тебя, конечно.

- Больше всего я рад, что, несмотря на такую жизнь, ты остался хорошим человеком, немного циником, но это пройдёт.

- Почему это я циник? - искренне возмутился я.

- А кто мне задницу свою предлагал? - рассмеялся Руслан, а я покраснел.

- Кстати, хочешь, твою Танюху с тобой из той школы вытащим? Друзей беречь надо!

"Слышь, Руслан, ты человек? Или ты святой?! Только человеку не от мира сего могли прийти в голову такие мысли. Мало тебе меня спасать, так ты и о единственной моей подруге позаботиться хочешь?" Этого я не сказал, я вообще не знал, как выразить свои эмоции. Броситься ему на шею? Так я не маленький уже. Пожать руку? Официоз какой-то... Я встал и быстро вышел в ванную, надоело мне рыдать у него на глазах.

Умывшись, я вышел из ванной комнаты и увидел, как Руслан моет посуду.

- Эй, Русланчик, это моя прерогатива, немедленно положи тарелку, я сам всё сделаю!

- Да ладно, не мелочись, помыть несколько тарелок - это ерунда. Спасибо огромное за ужин, - он подошёл и обнял меня и прошептал на ухо, будто нас могли услышать: - И заканчивай по любому поводу слёзы лить. Раньше было из-за чего, сейчас всё приходит в норму.

- Раньше я почти не плакал.

- Теперь тем более не из-за чего.

- Так я от счастья!

- Ну, от счастья можно, - как же он умел тепло улыбаться. - Ты меня тоже делаешь счастливым.

Вот это он зря сказал, теперь меня опять гейские мысли посещать начнут. В ту минуту мне реально хотелось быть геем, сказать ему открыто, какой он классный и как я его люблю, а потом, без сомнений в голове, отправиться с ним в спальню. Чёртова душевная неразбериха.

Часть 6

Пока парни ужинали и строили планы на будущее, в центре Москвы проходил показ мод. В нём участвовал человек, сыгравший важную роль в жизни наших героев.

Никита

Не доходя нескольких метров до конца прохода, я сделал двойное сальто и, приземлившись на одно колено, развёл руки в стороны. Золотые фонтаны фейерверка забили по всему периметру подиума. Зал разразился аплодисментами. Этот цирковой трюк я предложил устроителям показа мод ещё два месяца назад. Он, как ни странно, ещё не успел никому, кроме меня, надоесть. Я поклонился, развернулся и двинулся за кулисы.

Там меня ждали такие же овации. Несмотря на кажущуюся лёгкость работы модели (что там, прошёл десяток раз по подиуму туда-сюда, получил нехилые бабки, и все дела), всё было совсем не так просто. Постоянное напряжение, поддержание формы, нервотрёпки с капризными модельерами и хамоватыми устроителями - всё это выматывало, усталость копилась, не находя выхода. Я чувствовал, как от утомления дрожит каждая моя клеточка. Коллеги понимали, какой это труд, как никто другой.

Я пошёл переодеваться, быстро сбросил модельный костюм, натянул джинсы и свитер, накинул куртку и, взяв сумку, двинулся к выходу, на ходу собирая волосы в хвост. На выходе меня ждал Генри, в миру Андрей, тоже модель, не дававший мне прохода вот уже несколько месяцев.

- Какие планы на вечер, Никита? - манерно вскинув руку, противным голосом спросил он.

- Поесть, поспать, - сдерживая раздражение, ответил я - вступать в конфронтацию с "принцессой" было себе дороже.

- Могу составить компанию.

- Прости, устал, - я отстранил его в сторону и вышел на морозный воздух.

Вдох полной грудью принёс облегчение.

Хотелось есть, но я решил поужинать не в ресторане, а дома, заказав еду по интернету. Подъехав к дому, я вышел из машины, дождался лифта и уже собирался нажать на кнопку, когда в кабину вошёл мой сосед, живший прямо надо мной. Обычно при встрече со мной его взгляд теплел, и он доброжелательно здоровался. В этот раз он вошёл как-то боком, даже не взглянув на меня, прислонился к стенке и закрыл глаза. Правая рука была прижата к груди. Я нажал сразу две кнопки. Лифт двинулся вверх.

Этот человек был для меня загадкой. Когда я купил квартиру в этом доме, первым, кто со мной встретился на лестничной клетке и приветливо поздоровался, был именно он. Он сразу привлёк моё внимание. На вид ему было лет 35, он не был красив в классическом смысле, но большие зелёно-карие глаза, прямой нос, мягкие чувственные губы, очень светлые волнистые волосы, не рыжие, а, скорее, пепельные, и при этом очень тёмные брови делали его необычайно привлекательным. Он никогда не заговаривал со мной, но я видел, как он общается с другими соседями. Так случилось, что, видимо, наши графики совпадали, и практически ежедневно мы сталкивались либо в лифте, либо на крыльце, он здоровался, и у меня поднималось настроение от его тёплого, ласкового взгляда. В течение дня я невольно вспоминал этот взгляд. Мне очень хотелось познакомиться с соседом. Какой-то магнетизм исходил от этого высокого стройного парня. Никаких задних мыслей у меня не было, просто хотелось пообщаться.

Лифт остановился на моём этаже, и я собрался выходить. Уже в дверях я бросил взгляд на него и тут заметил, как по пальцам руки, прижатой к грудной клетке, тонкой струйкой течёт кровь.

- Вы ранены? - у меня похолодело в груди.

- Не смертельно, - прохрипел он и стал оседать.

Я подхватил его и осторожно повёл к своей двери. Уже в квартире я снял с него длинное кожаное пальто и увидел большое ярко-красное пятно, расползавшееся по белоснежной рубашке. Я не знал, какую первую помощь могу оказать, чтобы не сделать ещё хуже. Опустив его на банкетку, стоявшую в коридоре, я нашёл аптечку, достал бинт и протянул ему, чтобы он зажал рану. Затем стал быстро набирать на телефоне 112. "Скорая" приехала на удивление быстро, врач, быстро сняв с раненого рубашку, удивлённо оглянулся на меня.

- Ещё сантиметр, и он бы был мёртв. Кто его так?

Я вкратце рассказал историю, произошедшую в лифте. Врач перевязал парня, и санитары вынесли его на носилках.

- Не знаете, его родные дома?

- Мне кажется, у него никого нет. Я, по крайней мере, не видел, чтобы он с кем-то жил. Я сейчас посмотрю, он живёт прямо надо мной.

Я пулей взлетел на следующий этаж. Позвонил в его дверь. Никто не открыл. Я позвонил соседям. Открыла полная женщина, я часто видел её в подъезде.

- Здравствуйте!

- Здрасьте!

- Извините, пожалуйста, у вашего соседа родственники есть?

- У Артура? - вот, оказывается, как его зовут! - Нет, он один живёт. А что случилось?

Я лишь махнул рукой, развернулся и бросился к себе. Врач стоял в дверях.

- Нет, соседи говорят, что он живёт один.

- Понятно, тогда мы поехали. Об этом случае мы обязаны сообщить в полицию, они наверняка захотят поговорить с Вами.

- Да, я понимаю... А можно я поеду с вами? - это вырвалось у меня непроизвольно.

- Молодой человек, его сразу поместят в реанимацию, вы его не увидите. У вас утомлённый вид. Дайте мне Ваш телефон. Когда мы его доставим, я Вам позвоню и сообщу, в какую больницу мы его отвезём - этого я сам пока не знаю. Вы сможете навестить его, если он выживет.

От этих слов по спине пробежался холодок. Я вытащил визитку и протянул её врачу.

- Я Вам буду очень благодарен.

- Приятно видеть, что в наше время ещё есть люди, которые не безразличны к бедам других, - высокопарную фразу врач говорил уже на ходу.

Опустошённый произошедшим, я вернулся к себе в квартиру. Есть не хотелось, я поставил чай и пошёл принять душ. Стоя под струёй тёплой воды, я думал о том, что недавно случилось. Этот человек вызывал у меня неподдельный интерес. Я думал, что ещё сантиметр, и он бы лежал мёртвый где-то на улице. От этого становилось не по себе. Я даже не стал гадать, кто мог такое сотворить. Кто угодно - я же не знал, чем он занимается, как живёт и где работает.

Звонок раздался, когда я пил чай. Врач сообщил адрес больницы, куда отвезли Артура, и даже любезно продиктовал телефон регистратуры, сказав, что я могу справиться по нему о состоянии раненого. Я лёг спать, но долго ворочался, мысленно прокручивая в голове случившееся. У меня не было сексуального интереса к Артуру, но я не мог отрицать, что был бы рад с ним познакомиться и пообщаться.

Утром меня разбудил телефон. У меня был выходной, и я не ставил будильник. Звонили из полиции. Меня попросили явиться в ближайшее отделение для дачи показаний. Наскоро перекусив, я явился по продиктованному адресу. Следователь поздоровался со мной, пригласил присесть и почему-то сразу попросил меня расписаться на листе бумаги. Я перечеркнул чистый лист и расписался.

- Фильмов насмотрелись, - усмехнулся следак. - Просто вы сейчас исключили себя из списка подозреваемых.

- Каким образом? - я с удивлением посмотрел на него.

- Ударивший ножом вашего соседа - левша. Вы же сейчас продемонстрировали, что вы правша.

- Если бы было иначе, вы бы мне надели наручники? - ехидно спросил я.

- Нет, но вы бы были под подозрением. Я это сделал, чтобы не тянуть время. Но вам придётся всё рассказать.

Этот полицейский явно не хотел долго возиться с этим делом. А если я, например, одинаково хорошо владею обеими руками и могу нанести удар левой не хуже, чем правой?

Я рассказал о событиях вчерашнего вечера, подписал протокол и уже собрался уходить, когда следак неожиданно попросил:

- Ещё в одном месте распишитесь, - он как-то застенчиво вытащил из ящика стола журнал, на обложке которого красовался я собственной персоной.

Усмехнувшись, я спросил его имя.

- Это не мне, моя сестра с ума по вам сходит. Её зовут Света.

Я написал пожелание и размашисто расписался.

- Я рад, что это не Вы сделали, можете идти, - он подписал пропуск.

Выйдя на свежий воздух, я вздохнул с облегчением. Они имели право меня подозревать. Я мог ударить ножом, потом притвориться, что это я его нашёл. И если не бы леность полицейского, которому достаточно было убедиться, что я не левша (по-моему, это нифига не доказательство, есть люди, одинаково владеющие обеими руками, и ударить ножом - это не письма писать), я бы не оказался так быстро за пределами отделения полиции, ведь наверняка Артура ещё не допрашивали.

Я набрал номер, который ночью мне продиктовал врач. Женский голос сообщил мне, что доставленный ночью с ножевым ранением ещё находится в реанимации.

- Что же, вы даже фамилии его не знаете?

- Просто это я его обнаружил, и он как бы был не в состоянии сообщить мне свою фамилию.

- Тогда понятно. При нём был паспорт на имя Артура Кораблёва.

- Спасибо. Когда можно позвонить, чтобы узнать о его состоянии?

- Ближе к вечеру. Состояние тяжёлое, он потерял много крови. Но угрозы для жизни нет, вы вовремя вызвали "скорую".

- Спасибо, до свидания!

- До свидания!

Часть 7

Следующие два дня, несмотря на плотный график, я дважды в день звонил в больницу, но Артура всё не переводили из реанимации. Наконец уже знакомый голос сообщил мне, что Артур уже в обычной палате и его можно навестить. Я спросил, что ему можно есть, мне ответили, что ограничений нет, но жирное и жареное нежелательно. Я не хотел набирать стандартный набор фруктов и приготовил рисовую лапшу с креветками, типа фунчозы, но на свой манер, сделал пару салатов и отправился в больницу.

Остановив машину у больницы, я увидел огромный баннер со своим изображением. Я был выбран "лицом" одной французской косметической фирмы, и несколько дней назад началась массированная рекламная компания, поэтому мой фэйс даже на троллейбусах красовался, и было несколько десятков таких же баннеров по всей Москве. Меня стали узнавать на улицах, но меня это только раздражало. Я не был тщеславным, и успех, который пришёл ещё года три назад, не снёс мне крышу. По первости я смущался от внимания людей к своей персоне, потом привык.

Я усмехнулся, вышел из машины и направился в больницу. В регистратуре мне назвали номер палаты и объяснили, как туда пройти. Я купил бахилы, надел их и проследовал в заданном направлении. Подходя к палате, я услышал сдавленные рыдания и знакомый голос. Дверь была закрыта неплотно, и я отчётливо услышал:

- Влад, ну что ты от меня ещё хочешь. Я не сказал полиции, что это ты сделал. Прошу тебя только об одном: оставь меня в покое. Я никогда не говорил, что люблю тебя. Наша встреча была случайна, и я не собирался продолжать отношения.

- Прости, прости, прости! Я не знаю, что на меня нашло! Это было помутнение рассудка, я не осознавал, что делаю!

Я всё понял и отошёл к окну. Через несколько минут из палаты вышел совсем молодой парень, лет двадцати, лицо его было залито слезами. Бросив на меня затуманенный взгляд, он быстро направился к выходу, на ходу срывая с себя халат.

Я невольно бросил взгляд на его левую руку. Выждал несколько минут, переваривая услышанное, затем постучался и вошёл в палату.

Артур лежал на спине и отрешённым взглядом смотрел в одну точку. Я остановился в дверях и всмотрелся в бледное, осунувшееся лицо. И был поражён. Это был взгляд беззащитного малыша, полный муки и страдания. Мурашки побежали у меня по всему телу. За внешностью метросексуала скрывался парнишка, ищущий помощи. Мне мучительно захотелось заключить его в объятия, отгораживая от жестокого мира, защитить... и покрыть поцелуями это милое несчастное лицо. Это желание было столь отчётливым, что я оторопел. Чувство, на протяжении года зарождавшееся в мой душе, нашло выход. А я и понятия не имел, что влюблён в симпатичного соседа, и лишь только этот взгляд открыл мне глаза. Это было так неожиданно, что я растерялся.

Неожиданно Артур пошевелился, посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. На моих глазах произошла разительная перемена. Из глаз исчезло страдание, их выражение смягчилось, и он смотрел на меня уже знакомым ласковым взглядом.

- Привет, спаситель! Если бы ты знал, как я рад тебя видеть!

- Здравствуйте, Артур! - я был несколько озадачен такой откровенной радостью, прозвучавшей в его голосе. - Предположим, спаситель я относительный. Просто оказался там, где нужно, именно тогда, когда вам необходима была помощь.

- In the right place at the right time... Не скромничай. И давай на "ты", я ещё не очень старый, - совсем юная, слегка застенчивая улыбка осветила его лицо.

Я впервые видел, как он улыбается. Слегка озорная улыбка была неотразима. Это реально смахивало на наваждение. Все люди, окружавшие меня, рано взрослели, приспосабливались к жестокой действительности, черствели и становились такими же жёсткими, как мир, в котором они жили. Особенно в шоу-бизе. И только этот парень пронёс через всю жизнь непосредственность, застенчивость и потребность в опеке. Это не было инфантильностью, просто чистая душа оказалась беззащитной перед реалиями окружающей действительности.

Я попытался взять себя в руки - судя по случайно услышанному разговору, лезть к нему со своими внезапно вспыхнувшими чувствами было не время. Я тоже улыбнулся и, протягивая пакет, подошёл к кровати.

- Это тебе. Как ты себя чувствуешь?

- Сейчас гораздо лучше, даже лучше, чем пять минут назад, - он давал понять, что действительно рад меня видеть.

- Артур, скажи, ты знаешь того, кто напал на тебя? - я решил скрыть, что знаю, кто это был.

- Нет, какие-то хулиганы, прямо возле дома. Я на автомате дотащился до лифта. К счастью, там был ты, - неожиданно взгляд его стал серьёзным, и в тёмно-зелёных глазах появилась грусть. - Если бы тебя там не было, я бы истёк кровью и сейчас бы смотрел на тебя с той стороны.

- Мы только здоровались, я даже имени твоего не знал, - я поспешил перевести разговор в другое русло, мне не хотелось думать, что было бы, реши я поужинать в ресторане.

Видимо, цепочка событий была не случайна.

- Это моя вина, я давно хотел с тобой познакомиться, - с непосредственностью сказал он. - Ну, твоё имя я, конечно, знаю и, если честно, даже слежу за твоими успехами, - он осёкся, поняв, что сказал слишком много, и застенчиво опустил глаза, обрамлённые густыми, иссиня-чёрными ресницами.

Бог мой, я и не представлял, что кто-то может вызвать во мне такую бурю эмоций. К желанию защитить и оградить его теперь примешивалось чувство, доселе мне незнакомое. Огромная нежность наполнила моё сердце. Я понял, что ко мне пришла любовь, о которой я мечтал, о которой я грезил. Видимо, чувство зрело давно, а я со своей работой просто не замечал этого. Сейчас, под давлением обстоятельств, оно нашло себе выход. Слегка ошарашенный им, я постарался взять себя в руки.

- А вот я о тебе ничего не знаю, - улыбнулся я.

- Оу, и знать-то нечего. Я хореограф, работаю с... - он назвал известный танцевальный коллектив. - Одинок, даже кошки нет. Работа занимает почти всё моё время, никакой личной жизни. Этот случай заставил меня оглянуться назад, и я понял, что практически не жил. Неприятности обходили стороной, радость приносила только работа, никого не любил, не ненавидел, ни друзей, ни врагов - считай, жил под стеклянным колпаком, неизвестно кем на меня водружённым. Наверное, нужна была подобная встряска, чтобы я посмотрел вокруг и проснулся для полной жизни.

Поражённый его откровенностью, я понял, насколько он одинок, если готов вот так, сходу, довериться малознакомому человеку. Я, конечно, помог ему, но, думается, и последний урод помог бы, окажись он на моём месте. Люди ещё не деградировали до такой степени, чтобы бросить умирать себе подобного. Уж "скорую" любой бы, наверное, вызвал.

- Ты явно преувеличиваешь. С такой внешностью наверняка не одно сердце разбил, - мне трудно было скрывать чувство, проснувшееся во мне.

В палату заглянула медсестра и сообщила, что время посещений окончено, больному надо ставить капельницу. Я стал подниматься, но Артур удержал меня, накрыв мою руку своей.

- Никита, ты ещё навестишь меня? - и снова эта застенчивая улыбка.

- Конечно, завтра после работы, - я не смог удержать ответную улыбку, - я там принёс поесть, готовить я умею, но не знаю, понравится тебе или нет.

- Ты сам готовил? Мне? - он был тронут и растерян.

- Мелочи, я тоже иногда ем, так что увеличить на одну порцию мой обычный рацион мне не стоило особого труда, - я улыбнулся, и, кажется, улыбка смахивала на лыбу влюблённого идиота.

Никогда себя так глупо не чувствовал.

- Спасибо огромное! - по нему было видно, что чья-то забота была для него внове и это ему было явно по душе.

- До завтра! Может, есть особые пожелания насчёт еды? - я был готов ему омара свежего достать, что было непросто даже в Москве.

- Нет, не утруждайся... - он замялся.

- Не стесняйся, мне не в тягость! - приободрил я его.

"И даже в удовольствие!" - свои мысли я оставил пока при себе.

- Если не затруднит, купи по дороге плитку горького шоколада, я его очень люблю. И больше ничего не надо, - он был похож на смущённого школьника.

- Значит, мы сладкоежки?! - подразнил я его. - Будет тебе шоколад. Но после нормального обеда.

Воспитательная нотка, прозвучавшая в моём голосе, смутила уже меня, я же ему не ментор. Эх, я ему вообще никто.

Я вышел из больницы, счастье накрыло меня с головой. Я люблю! И у меня есть надежда на взаимность! Вот так за несколько минут жизнь наполняется новым смыслом. Я подмигнул своему двойнику, улыбавшемуся с баннера, сел в машину и поехал домой.

Весь следующий день, как, впрочем, и все последующие, я томился на работе, ожидая вечера, когда смогу снова заглянуть в любимые глаза. Часов в пять я приехал домой, наготовил салатов, форель в соли и полетел в больницу.

По дороге я пытался смоделировать развитие наших отношений, но, поняв бесполезность своих усилий, расслабился и решил пустить всё на самотёк.

Часть 8 (последняя)

В палате меня встретил всё тот же ласковый взгляд, и я еле удержался от того, чтобы не сказать Артуру с порога, как он мне дорог. Мы разговаривали на отвлечённые темы, но наши глаза вели совсем другой разговор. Когда я собрался уходить, наши глаза встретились, я прочёл в его взгляде желание и без колебаний нагнулся и буквально впился в его губы - сначала несмело, потом со всё большей страстью. Артур ответил на поцелуй. Все точки над i были расставлены, я чувствовал такую любовь и нежность, что защемило в груди. Уже на пороге я нерешительно сказал:

- Кажется, я влюбился!

- Я тебя давно люблю, - тихо раздалось в ответ...

Я направился к выходу, ойкнул и остановился.

- Я скоро имя своё забывать начну с этой работой! - я полез в карман куртки и достал солидный брикет шоколада, который используют на кондитерских фабриках как сырьё. Этот чистый шоколад был необычайно горьким, и я боялся, что Артуру не понравится. "Блин, надо было просто купить горький и не рысачить по городу в поисках дефицитного продукта", - мысль мелькнула и мгновенно исчезла: Артур с таким восторгом смотрел на лакомство, что сомнений не было, я недаром обзванивал знакомых в поисках именно такого шоколада.

- Я такой очень давно не ел! - я не смог сдержать улыбку при виде его откровенной радости.

Пацан, ей-богу! Казалось, что я люблю его за эту непосредственность ещё больше. Хотя куда уж больше!

- На здоровье!

- А ты? - он растерянно смотрел на меня.

- Что я? - не понял я вопроса.

- Шоколад не будешь?

- Я сладкое не люблю, - расхохотался я.

Он ещё и поделиться хочет, чистая душа.

- Не любишь, или из-за диеты нельзя? - он осмотрел меня с ног до головы, явно любуясь моей фигурой.

Меня такие взгляды давно не смущали.

- Солнышко, я не сижу на диете, ем всё! С такой работой, как у меня, ожирение мне не грозит.

- Сильно устаёшь?

- Примерно как марафонец на последнем километре.

Он беспокоится обо мне! Боже, обо мне никто и никогда не беспокоился. С рождения. В интернате я был никому не нужен, ну, а после я уже не рассчитывал, что кто-то захочет взять на себя заботу обо мне. Да и не нужна мне была забота. Так я думал до этого момента!.. Тепло разлилось по груди.

- А тут ещё я! - в голосе Артура звучало сожаление. - Может, не надо меня каждый день навещать?

Я понял, что он не хочет меня этим обидеть, так он проявляет незнакомую мне доселе заботу.

- Не волнуйся обо мне, у тебя я отдыхаю. До завтра?

- До завтра!

Я вдруг увидел облегчение на его лице, он хотел, чтобы я приходил, но был готов пожертвовать этими счастливым минутами ради меня. Боже, какое счастье, что сентиментальность - это не моё, а то бы прямо сейчас расплакался.

Вместо слёз я вернулся к нему и нежно поцеловал, изо всех сил стараясь сдерживаться - его прикосновения и поцелуи меня настолько возбуждали, что я потом долго не мог успокоиться.

Я посещал его до самой его выписки, и теперь мы, в основном, не разговаривали, а целовались. Это было настолько упоительно, что мне казалось, что у меня выросли крылья. В перерывах между поцелуями мы тихо рассказывали, что мы чувствуем друг к другу. Оказалось, что Артур уже давно испытывал ко мне нежные чувства, но в силу своей застенчивости и, пусть и небольшой, разницы в возрасте не решался даже заговорить со мной. А я корил себя за то, что был слеп и упустил столько времени.

Когда Артура выписали, я ждал его с большим букетом чайных роз. Наверное, только слепой не заметил бы, насколько мы счастливы и влюблены друг в друга.

Тогда я первый раз переступил порог квартиры Артура, чтобы больше не покидать её. Я был поражён тем, с каким вкусом она была отделана; мебели было немного, но это всё были антикварные шедевры.

Не сговариваясь, мы прошли в спальню. И он, и я были на взводе, недели поцелуев только разожгли пламя, и сейчас оно вырвалось наружу. У нас обоих была великолепная пластика, и наш секс больше напоминал танец, то медленный и чувственный, то огненный и полный страсти. Мне казалось, я никогда не смогу насытиться этой лаской и нежностью. В тот раз мы смогли оторваться друг от друга только под утро, когда оба почувствовали, что силы покидают нас.

Так началась наша совместная жизнь. Вопрос о том, чтобы жить раздельно, даже не стоял. Но поселиться вместе в открытую мы не могли - сплетни сжили бы нас со свету. Мы продали свои квартиры и купили сравнительно небольшой дом в престижном посёлке, в 3 километрах от МКАДа, спрятав своё счастье за высоким забором. Нам было важно, что мы купили его вместе, вместе его обустраивали.

Первое время мы занимались каждый своим делом, но однажды Арти предложил сделать мне сольную танцевальную программу, чтобы я смог попробовать себя в чём-то другом.

Мы записали демо-ролик и (Арти через своих друзей, а я через своих) распространили его. Программа многим понравилась, и меня стали приглашать в клубы, на корпоративы и частные вечеринки.

Наши доходы значительно выросли. Скоро работа настолько поглотила меня, что я приходил домой иногда под утро. Артур никогда не ревновал меня. Он беззаветно верил мне, и я не собирался подрывать это доверие, хотя соблазнов было предостаточно.

Для меня самым счастливым моментом дня было возвращение домой. Во сколько бы я не пришёл, с порога меня встречали нежные объятия любимого, доверчиво прижимавшегося ко мне всем телом. Нам никогда не было скучно вместе. Идиллия, скажете вы. Да, но и так бывает!

Одно омрачало моё счастье. Зная, как беззащитен Артур, как он доверчив, я не переставал волноваться за него. У этого Влада явно было не всё в порядке с психикой, кто его знает, на что он ещё способен.

Втайне от Артура я нанял двух телохранителей, которые должны были, не отсвечивая, неотступно следовать за ним, куда бы он ни направлялся. Я, конечно, рисковал, ведь Артур мог заметить слежку и решить, что я ему не доверяю и что нанял бодигардов из ревности. Но надо знать моего Артура.

Где-то через полмесяца мы ужинали, и он, как бы между прочим, сказал:

- Знаешь, тут два мордоворота уже две недели шастают за мной, как привязанные.

Я замер, потом отложил ложку и внимательно посмотрел в глаза любимого, ожидая скандала.

- Я думаю, что их нанял ты, потому что волнуешься за меня, - продолжил он.

- Я думал, ты скандал устроишь, что я установил слежку за тобой из ревности, чтобы контролировать тебя, - вздохнул я с облегчением.

- Что ж, даже такая причина была бы лишним доказательством твоей любви. Но мне скрывать нечего, и я поклялся никогда не врать тебе. Думаю, что первопричину я угадал: ты оберегаешь меня, и я не против, чтобы они таскались за мной, если тебе так спокойней.

Я встал, обошёл стол, обнял его за плечи и, поцеловав любимого за ухом, прошептал:

- Как же мне повезло с тобой, тебя мне ангелы послали!

Я много работал. Заказов было столько, что приходилось отказывать. И чем больше я работал, тем мрачнее становился мой Артур. Наконец он не выдержал.

- Китёнок, я больше так не могу, - мягко сказал он, - я тебя практически не вижу.

- Потерпи, солнышко, пока есть спрос, я должен работать. Я же для нас обоих стараюсь.

- Я всё понимаю, но ты выматываешься, а здоровье ни за какие деньги не купишь, мы видимся только ночью, и то не всегда. Всех денег не заработаешь. Их у нас предостаточно. Знаешь, тебе нужен агент.

Я задумался. Действительно, до сих пор я всё делал сам, считая, что если хочешь сделать что-то хорошо - сделай это сам. Принимал заказы, составлял графики выступлений, заказывал транспорт и костюмы, делая всё то, чем, в принципе, не должен был заниматься.

- Можно я буду твоим агентом? - перед умоляющим взглядом я устоять, как всегда, не смог.

- Неожиданно, но я "за", хотя бы чаще видеться будем, - с улыбкой сказал я, целуя его.

У Артура обнаружились потрясающие организационные способности. Он отсёк многих сомнительных и мелких клиентов, а тем, что остались, поднял цену. Я боялся, что меня больше никто не пригласит, но спорить с ним не стал, денег у нас и вправду было достаточно для безбедной жизни, даже захоти мы совсем бросить работу. Однако никто не отказался, достойных приглашений стало даже больше, я стал меньше выступать, но на финансах это не отразилось. Мы стали больше времени проводить вместе, наслаждаясь друг другом...

страницы [1] . . . [6] [7] [8]