Контрагент. Часть 6

Маша пришла через полчаса. Раздеваясь в прихожей, критически посмотрела на Ивана:

— Сидишь, да...

Покосившись на женщину, он подумал: «Кажется, Машка изображает, что выпила больше, чем на самом деле».

— Сижу...

Скинула сапоги, подошла к Ивану вплотную, чмокнула в губы.

— А Лариска?

Иван, довольно улыбнувшись, кивнул на дверь спальни. Подозрительно хмыкнув, Маша отправилась туда, плотно прикрыв за собой дверь.

О чем в следующие несколько минут беседовали дамы, Иван не слышал, но вышла Маша от дочки с плохо скрываемой смесью облегчения и разочарования на лице. Показала Ивану язык, подняла вверх палец, строго сказала: «Сиди! », заскочила в их спальню, быстро скинула с себя все и, с трусиками в руках, пошла в душ. Задержавшись там не больше трех минут, вернулась, с таинственным видом зашла к Ларке, оттуда донеслось ехидное хихиканье, и обе красавицы появились в гостиной, причем у Лариски в руке была бутылочка с маслом для тела.

Маша скомандовала: «Ларка, заходи с тыла». Лариска, хихикая, по большому кругу подобралась к Ивану сзади, Маша встала прямо перед ним, уперла руки в боки и изрекла:

— Имеется несправедливость, причем уже, можно сказать, историческая. Сейчас мы её будем исправлять. Так... Полотенце под попой есть. Это хорошо. Твоя задача: раздвинуть колени...

Иван с обреченным видом раздвинул ноги.

— ... расслабиться и не дергаться. Понял?

— Не больно?

Женщины дружно хихикнули:

— Если сопротивляться не будешь!

— А...

— Так. Ларка, садись на валик, и придерживай его, чтоб не дергался. Будет дергаться — успокой.

Лариска уселась в указанное место, прижав бедро к руке Ивана и, приобняв, взяла его руки в свои. Убедившись, что объект зафиксирован, Маша встала на колени, запустила сложенные лодочкой ладони под уже порядком напрягшееся от всего происходящего мужское достоинство, приподняла его, критически рассмотрела и подняла глаза на Лариску:

— Масло где?

Ларка, отпустив одну руку, потянулась за себя:

— Вот...

— Лей! Только аккуратно.

Лариска, опять хихикнув, зубами открутила крышку и, наклонившись пониже, тщательно полила колбаску от корня до кончика. Маша удовлетворенно кивнула и, вытащив одну руку из-под яиц, осторожно обняла член пальцами. Заглянула Ивану в глаза: он, откровенно наслаждаясь ситуацией, демонстративно потерся щекой о щеку прижавшейся к нему Лариски. Нервно сглотнула и осторожными, ласковыми движениями приступила к процессу.

Обрадованный приятель сразу принял боевой вид, и, будь Маша с ним не столь нежна, наверное, разрядился бы мгновенно. Сейчас же он, похоже, решил не упускать возможности поиграть, да и сам Иван вовсе не возражал против этого, наслаждаясь ощущениями от уверенных Машиных рук на самом своем чувствительном месте и Ларискиных мягких, чуть подрагивающих лапок, почти незаметно поглаживающих его плечи.

Полуприкрыв глаза, он наблюдал за Машиным лицом и, искоса, за Ларискиным. И без того похожие, лица довольно быстро стали почти одинаково прекрасными: разрумянились, глаза блестят, язычки, не особо и сдерживаемые хозяйками, периодически выскакивают между приоткрытых губок. «Черт, кого тут дрочат, а? Девки возбуждены много больше, чем я. Похоже, обе хотят моего дурака в любую дырку, останавливает их лишь то, что дурак один, а 

дырок шесть... Обрадовались мужику в доме, это вам не самотыками баловаться... » — улыбнулся Иван. Чуть пошевелился, устраиваясь поудобнее: Маша, решив, что он собрался кончать, вдруг выдохнула и, зловредно улыбаясь, пережала колышек пальцами под самой головкой. Он замычал довольно, и Маша, обняв ствол двумя руками, принялась ласкать его снова.

В какой-то момент он почувствовал, что Лариска отняла от него одну руку и, почти сразу, сладко вздрогнула. Тут же последовал хриплый, деланно строгий окрик Маши: «Ларка, не хулигань! » Смеясь, она тихонько добавила «Сейчас моя очередь», и Ларискины пальцы, ставшие влажными, вернулись на прежнее место чуть выше его локтя.

После этого Иван понял, что пора отдать Машке желаемое, а то вся эта затея может закончиться и вовсе черт знает чем, хотя оно, может быть, было бы и хорошо, но только сейчас, а что будет потом — неизвестно, лучше не рисковать случайным счастьем, и, тихонько захрипев, ослабил мышцы в промежности. Ищи через Яндекс "Стульчик рассказы" и читай без регистрации.

На этот раз Маша, простонав сквозь сжатые зубы следом за ним, не стала перечить. Наклонила член в сторону, оторвала от него одну руку и выставила под кончик сложенную лодочкой ладонь. Он, дергая вверх бедрами, принялся стрелять в нее белым, густым жемчугом, Ларка ахала на каждый его залп, Маша, быстро двигая второй рукой вверх-вниз, постанывала, а сам он, не стесняясь, порыкивал в такт, с интересом, как бы со стороны, прислушиваясь к этой музыке.

Выдохнул сам, следом — женщины. Не успел он подумать, что Машка сделает с его подарком, как она поднесла руку к лицу, с наслаждением, зажмурив глаза, вдохнула запах. Раскрыла ладонь, наполовину покрытую его соком, уставилась на Лариску и, длинно выпустив язык, медленно слизнула часть лакомства.

Лариска промычала что-то жалобное, Маша, неласково усмехнувшись, не спросила, утвердительно сказала: «Хочешь попробовать. Та-а-к... ». Глянула на Ивана, он чуть заметно пожал плечами — мол, тебе виднее, я своё дело сделал, и вообще уже ни при чем. Но Маша, не отводя от него глаз, сжала второй рукой, так и остававшейся на его члене, колышек у самого корня, не до боли, но чувствительно, и он, сдавшись, кивнул.

— Ну, на...

Лариска ухватила мамину руку обеими своими, поднесла её ко рту и торопливо, будто боясь, что мама передумает, стала вылизывать её мелкими движениями язычка. Закончив, с сожалением отпустила, прикрыла глаза и принялась гонять добычу у себя во рту, стараясь понять вкус. Наконец, проглотила и открыла глаза.

— Вот так, Ларка,  — серьезно сказала Маша и, сразу расслабившись, засмеялась:  — И больше за нами не подглядывай!

— Ага, мам... А...

— Что?

— А... Ещё когда-нибудь дадите?

Иван, не выдержав, завопил: «Ах ты нахалка! », ухватил Ларку за шею и повалил сиськами к себе на колени. Маша не то чтобы от души, но очень звучно приложилась к выставленной при этом вверх Ларискиной попе, Лариска, засучив ногами, заржала, как кобылка, и сползла с Ивана вперед, вытеснив Машу с места между его коленями. Уперлась руками в его бедра, посмотрела на так и не 

опавший до конца член, сказала ему «Ам! », задрала голову вверх, на маму, ойкнула и подскочила на ноги. Маша, смеясь, обхватила её руками сзади, прижала к себе и запустила палец в щелку дочки, отчего Лариска, с готовностью раздвинув ножки и чуть выпятив лобок, сказала «Мурррр! » и прикрыла хитрющие глаза.

— Чешется у тебя там, да? Сегодня дядя Ваня тебе там сколько раз чесал, а?

— Муррр... Не помню...

— Сколько не чесал, тебе все мало...

Иван тихонько добавил: «Ага. Вся в маму», женщины уставились на него и засмеялись. Уже совсем по-доброму Маша шуганула дочку:

— Ладно, паршивка, брысь к себе.

— Ага... А вы... тоже к себе?

— Брысь, говорю! Посмотрим. И не подглядывай!

— Ну и ладно...

Отлепившись от мамы, Ларка прошествовала к своей комнате, остановилась и показала старшим язычок:

— Жадины-говядины... Но все равно... Спасибо...

Иван засмеялся: «Ну, потрудились, да. Так и ты немножко поучаствовала», и Лариска, отчего-то чуть смутившись, исчезла за своей дверью.

Проводив её взглядом, Маша медленно опустилась на колени, обнажила головку и тихонько, бережно взяла её в рот. Тщательно собрав с игрушки то, что не досталось до этого ни ей, ни Лариске, аккуратно подтянула шкурку на место и уложила член носиком вниз. Присела бочком, приложила щеку к бедру Ивана, немного потерлась ей и вздохнула:

— Не слишком я, Вань?

Иван запустил руку ей в волосы и тихонько улыбнулся.

— Да ладно, Машунь. И впрямь несправедливо: я ваши оргазмы видел, Ларка мой — нет. Ещё справедливее было бы дать ей меня выдоить, ну это, наверное, и впрямь...

— Вань...

— А?

— А ты почему её не отодрал без меня? Ведь хочет, сучка...

— Я ж тебе обещал. Свечку держать будешь. Или ноги. Пошире. И повыше. И подсвечивать туда, чтоб не промазал. А будешь приставать, заставлю своей рукой затолкать, пока не затрещит...

Маша хихикнула.

— Ты, пожалуй, промажешь... Не-е-е, сама не буду. Сама я бы ей уже давно, Железным Дровосеком...

— Сравнила: мой с железкой. Да и не хочет Ларка. Пизденка её хочет. Когда мокрая.

— А че? Когда стоит, похоже... Мудришь, Вань...

— Не сильно... Тут ещё надо понять, что значит «отодрал»...

— М?

— Ну... Крутилась она у меня не хуже, чем ты в самые такие моменты... Только что в дырки ей хуем не лазил, да и то...

— Что — «и то»?

— Ну, пососать она у меня попробовала... Бдительность потерял, ну и... Отогнал, правда, сразу... Даже и не пососала, так, в рот взяла...

Маша, до этого расслабленно сидевшая у ног Ивана, оживилась. Подняла на него глаза, перевела взгляд на не совсем спокойный инструмент, аккуратно взяла его двумя пальчиками, пригляделась и чуть вздрочнула. Иван, довольно поежившись, засмеялся:

— Следы ищешь? Сама же только что все стерла!

— Ага... Вань, расскажи...

«Почему отогнал — не спрашивает. Ох, бабы... »

— Знаешь что, милая? Пошли-ка в спальню. А то я с вами задницу отсидел напрочь.

Он встал. Маша, сидевшая у его ног, обняла его за бедра, зарылась лицом в пах, шумно втянула носом воздух. Вскинула 

на него смеющиеся глаза:

— Меня-то... Не отгонишь?

Иван, на секунду прижав Машино лицо к себе, потянул её вверх:

— Здесь — отгоню. Пошли в спальню, милая, пошли. Устал я сегодня, как собака.

После такого заявления Маша, устыдившись, приставать к нему больше не стала. Растеклась в спальне по боку, поскребла Ивану коготочками живот, слабо попросила: «Ну расскажи... »

Иван, не открывая глаз, засмеялся:

— Машк, ну ниче там такого не было. Давай лучше завтра: Ларке массаж делать будем, а она пусть сама в это время расскажет. Представляешь?

— Ой! Это я у тебя похабница и развратница, да?

— Спи, маленькая. Мы с тобой друг друга стоим.

•  •  •

Преподанного урока Лариске хватило, чтобы понять: её, младшую самочку в этом маленьком прайде, любят, а потому без ласки не оставят. Но какой именно ласки, когда и сколько — решают старшие, и только старшие. Формально — только дядя Ваня, поскольку мама, похоже, решила в их с дядей Ваней отношения не вмешиваться. Но и за мамиными, пусть непроизвольными, реакциями все же надо чутко следить. Так что Ларискино право только осторожно пробовать границы допустимого на прочность, но не более того. И не обижаться, если расширить их не позволяют. Набирай в гугле «с е ф а н   р а с с к а з ы» и читай (18+).

Первую такую попытку Лариска предприняла сразу же, в субботу утром. Зайдя после душа в спальню к спящим Ивану с Машей, она тихонько забралась между ними и принялась шептать маме на ушко: «Мам, разбудите меня, пожалуйста. Мне так понравилось сдавать тесты проснувшись... »

С Машей по части утреннего состояния они были точно родственниками, а потому просыпаться мама не пожелала, и, хоть и без злости, но довольно сердито выставила дочку из спальни.

Проснулась Маша только через пару часов после её ухода. Иван, задумчиво разглядывая потолок, лежал рядом. Поискав что-то у него внизу живота, Маша разочарованно хмыкнула, за что была немедленно завалена на спину и отласкана сначала языком и губами, а к концу сеанса и проснувшимся членом до полной удовлетворенности. Затеять любимую игру в «пососать — полизать — помять — почесать» Иван ей не дал, напомнив о предстоящем вечере. Повалявшись ещё часок, они позавтракали и подались по магазинам.

А вечером Лариска получила своё, причем сполна и к общему удовольствию. Началось мероприятие как обычный массаж, и Лариска, уткнув физиономию в стол, глухим голосом принялась, по маминому требованию, рассказывать о вчерашних безобразиях. Самое интересное рассказать она успела, правда, так и не сумев подобрать достойные эпитеты для описания божественного вкуса Иванова члена. Но закончить рассказ у нее не получилось: когда дело дошло до сисек, Иван зашел Лариске за голову, Маша, достав заранее припрятанный вибратор, раздвинула дочке ножки, и они в четыре руки за полчаса довели младшенькую до полной невменяемости, сами возбудившись при этом так, что едва не совокупились прямо тут же, возле в изнеможении лежащей на столе Лариски. Удрали в спальню, неплотно закрыв за собой дверь, и там устроили такой павианий концерт, что, когда они через пару часов, едва не шатаясь, но вусмерть довольные, вышли помыться,  

сидящая на диване в гостиной Лариска только покачала восторженно головой.

А в воскресенье, ближе к вечеру, Иван с удовольствием нашел часок, чтобы провести его в ванной, наедине с младшенькой.

При Маше он почему-то стеснялся пускать в ход язык и губы, ему казалось, что такие ласки слишком интимны, и могут Машу невзначай задеть. Но в их воскресные водные процедуры Машка, по молчаливому уговору, не вмешивалась, и Лариске доставалось по полной. В том числе и девственным нижним дырочкам: сделав Ларику классический куннилигиус, Иван сначала осторожно, двумя руками, мизинцем в попку, указательным пальцем в вагинку, продемонстрировал ей классическую «скобку». Лариска, повертев низком, выразила способу ласки полное одобрение, Иван раздвинул ей ножки пошире, разобрал нижние губки, посмотрел, как себя чувствует Ларискина девственность, и осторожно заменил указательный палец на большой, а мизинец на указательный, что привело Лариску уже в полный восторг.

Недели через три он уже спокойно шуровал в Ларкиной главной дырочке двумя пальцами, делая ими там все, что только можно, и нимало при этом не беспокоясь за состояние порядком растянувшегося к тем порам гимена, так что у Лариски, вроде, и не должно было быть повода просить его о большем.

В открытую она и не просила, но подставляла ему свою главную дырочку по поводу и без повода, прося то поправить ей интимную стрижку, то посмотреть и смазать вдруг зачесавшееся место глубоко в розовой мякотке, то просто поворачиваясь, будто невзначай, так, чтобы соблазнительный пирожок лишний раз попался дяде Ване на глаза в ракурсе позавлекательнее. И каждый раз с нескрываемым вожделением поглядывала на инструмент, природой предназначенный для ласк этого её места изнутри. Инструмент при этом бывал в самом различном состоянии, стесняться младшенькой в этом плане Иван перестал сразу после Машиной затеи с его выдаиванием вручную, но попробовать его в действии Лариске не удавалось никак.

Поначалу Иван ещё прислушивался к сигналам, приходящим от меньшого братца, но ни разу не уловил оттуда ничего похожего на то, что он чувствовал при виде Машкиного сочащегося соком цветка. При этом орально ласкать там Ларика ему доставляло как бы не большее удовольствие, чем делать то же самое Маше. Было это несколько странновато, но особо он не заморачивался: обоим приятно, и ладно.

Беспокоило его другое: как бы Ларик, утомившись ждать взрослых ласк от него, не раскинула ножки под каким-нибудь недоноском. Каждый раз он присматривался к Лариске на этот предмет, и каждый раз решал: нет, пока не раскинет. В конце концов, тело младшенькой он удовлетворял от пуза, а душа её, вроде, и впрямь была пока не готова к полноценному общению с мужчинами. Что такой момент рано или поздно наступит, Иван понимал прекрасно, и ломал голову над тем, как тогда сделать так, чтобы Ларка после первого полноценного секса с ним не привязалась к нему ещё больше.

В это воскресенье, оставив Лариску приходить в себя в ванной, он пошел проведать Машеньку. Стоило ему выйти 

в гостиную, как он услышал раздающиеся из настежь распахнутой двери их спальни смачные чавканья, хлюпанья и постанывания. «Ну, Машуня зря времени не теряет», улыбнулся он. Зашел туда: Машка, лежа щекой на простыне и выставив самое своё внушительное место вверх, увлеченно обрабатывала свою главную дырочку Страшилой, иногда перенося руку на почти полностью погруженную в попку девочку Элли. Судя по всему, звуковое сопровождение чужого секса возбуждало Машу не меньше, чем дочку.

Прикрыв дверь, он присел рядышком и перехватил управление игрушками на себя. Машка, извернувшись, ухватила его член губами, и минут через десять, так его и не выдоив, пришла в то же состояние, что и Лариска.

Иван, освободив её дырочки от игрушек, с чувством глубокого удовлетворения завалился рядом с ней на кровать, прижал подругу к себе и погрузился в полудрему до тех пор, пока из ванной не прибрела радостная, но ещё слабая Лариска. Увидев валяющиеся на кровати игрушки, засмеялась, ухватила Страшилу, шутливо постанывая, почесала им себе клитор, выдохнула и, тяжело вздохнув,  — сил на продолжение игры у бедолаги сейчас явно не было,  — заползла к нему под свободный бок. Иван покосился на Машу: та, приоткрывшая при появлении дочки глаза, лишь улыбалась, явно не возражая против такого использования не занятой ею части тела Ивана, и он подгреб девицу сиськами к себе точно так же, как её маму.

Через некоторое время женщины оклемались, и Лариска совершила ещё одну попытку расширения границ, положив, будто невзначай, руку на пах Ивана, поверх маминой руки, обнимающей его живот. Маша, поняв это, шутливо заворчала: «Не лезь, мое! », Лариска, до этого лишь осторожно игравшая пальчиками на животе, чуть выше корня инструмента, тут же спустила руку чуть ниже, пощекотав закрытую головку. Иван ойкнул, Машка, смеясь, принялась выталкивать оттуда шаловливую ручку дочки, Иван, опасаясь за целостность достоинства, попытался выселить оттуда обеих дам сразу. Дамы немедленно объединились против него, Иван попытался сбежать, но был общими усилиями остановлен и завален в кресло, а Машка, обняв его двумя руками, прикрыла его самую ценную часть от дочери, навалившись на нее сиськами. Убедившись, что оттащить смеющуюся маму не получится, Ларка махнула на них рукой и ушла к себе, оставив дверь в их спальню настежь. Но тут же вернулась, оценивающе поглядела на старших, хмыкнула, облизнулась, хихикнула и закрыла её, хотя и не полностью. Иван с Машей переглянулись, дружно засмеялись, Маша ухватилась за вполне качественно стоящий член рукой, прикрывая глаза, вся потянулась вверх, к губам Ивана, и они занялись любовью уже не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой, без особых вспышек, зато очень ласково...

С вариациями,  — а фантазии у всех троих хватало, и потому такие развлечения обещали не приесться ещё долго,  — нечто подобное повторялось теперь каждые выходные. Иван с Машей обычно любились ещё и по средам, давая Лариске, развлекавшей себя в это время на диване в гостиной, послушать звуки экстаза. Частенько Иван делал массажи посреди 

недели то подруге, то младшенькой,  — иногда, как они говорили, «с окончанием», иногда просто так.

О Ларкиных успехах по части нижних дырочек Маша узнала лишь недели через две, когда у обеих дам почти одновременно случились месячные.

Если обычно им обоим, в общем, хватало двух раз в неделю, то в красные дни желание любви, кажется, не покидало их совсем. В конце концов Ивану надоело смотреть на голодных женщин, он загнал их обоих в ванную, велел снять трусики, заодно полюбовавшись лишний раз любимым процессом, уж больно красиво женщины отклячивают попки, когда делают эту нехитрую операцию, стоя на прямых ногах — а дамы, кокетливо на него посматривая, проделали это именно так. Посадил их рядком на бортик, отмыл их дырочки от кровей, потом, ничего не объясняя, поставил, бедро к бедру, в позы пьющих оленей,  — Маша удивилась, потом вдруг смутилась, но не запротестовала, а Лариска, кажется, решила, что её час настал,  — да и посадил обоих на скобки: Машку, как старшую, на правую руку, Лариску — на левую. Машка, не поверив, выгнулась назад, заглядывая под хвостик дочки, Иван успокоил её коротким: «Да в порядке целка, не вздрагивай», и сильным шевелением пальцев поласкал обоим перегородочки. Женщины дружно подали попки к нему, заохав от удовольствия, и больше вопросов не задавали.

Лариска кончила почти сразу, он, бросив Маше: «Подожди! », подхватил младшенькую на руки, унес в её комнату, поцеловал, велел не соваться в ванную и вернулся. Машка, сидя на бортике, ласкала себя пальцами, он встал над ней, пошлепал пару раз членом по губам на сосредоточенной физиономии, Машин ротик с готовностью принял нужную форму, и они дружно понеслись к внеплановому оргазму.

Очнувшись, Машка засмеялась:

— И при этом бедная девочка все ещё считает себя целкой?

— Ну, формально она права,  — засмеялся Иван.  — Да и неформально тоже... отчасти.

Судя по тому, что на следующий вечер, позвав его в ванную, женщины встретили его, уже приняв нужную позу и при этом довольно хихикая, способ им понравился. Чтобы не терять остроты, использовали они его потом только во время месячных у дам, да и то не всякий раз, и пока это был единственный вариант допускавшегося ими «группового секса». Если, конечно, не считать ласк Ларика в четыре руки.

Но это никто, кроме самой Лариски, сексом, кажется, и не считал.

Бытовых проблем у них практически не было, если только не считать таковой еженедельную поездку в пригородный гипермаркет за продуктами и, если что попадется, тряпками. Денег и у Ивана, и у Маши было много больше, чем они могли потратить, убиралась в доме пару раз в неделю домработница, ели они, не считая ужинов и выходных, по кафе и ресторанам. А ужинами и кормежкой в выходные заведовали Маша с Лариской, причем в удовольствие обеим, и с прекрасными результатами. В их мелкие домашние традиции Иван, будучи человеком неприхотливым и без фанатизма аккуратным, вписался без усилий, так что и здесь неизбежная притирка прошла совсем незаметно.

В 

общем, уже к концу второй недели семейная жизнь наладилась до такой степени, что Ивану порой казалось, будто он видел Лариску во младенчестве вовсе не только на фотографиях.

К концу первого месяца Иван заметил то, что у других пар случалось не раньше, чем через полгода совместной жизни. Во-первых, Маша, похоже, окончательно уверовала, что Иван теперь никуда не денется, а посему в танцклуб, в отличие от Лариски, с момента появления в их доме Ивана не сходила ни разу. На его недоуменный вопрос ответила, ласкаясь: «Ты меня и так тренируешь достаточно. Особенно в некоторых местах... » Поправилась она килограмма на три, стала нетороплива и округла в движениях, умудрившись при этом каким-то образом помолодеть, и теперь выглядела никак не на свои тридцать с хвостиком, и даже не на двадцать восемь, как при их знакомстве, а лет на двадцать пять. С Лариской, выглядевшей, как многие девицы этого возраста, «между шестнадцатью и двадцатью шестью», они теперь с косметикой и в одежде смотрелись совсем как две сестры, причем едва ли не погодки. У себя Иван, поскольку в спортзале за месяц тоже не был ни разу, заметил сильно увеличившуюся складку на животе, да и в целом из зеркала на него теперь глядела вдруг посолидневшая, округлившаяся и очень самодовольная морда. S e f a n .  r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

Кончилось это тем, что в один из выходных Лариска, забравшись к ним в койку, где они отдыхали после акта любви, смеясь, оттаскала их обоих за вполне теперь к этому пригодные брюшки, приговаривая ласково: «И как вы только друг друга не раздавите теперь, слоники этакие! ». Её фигура танцовщицы была в полном порядке, так что на эту тему ерничать она могла сколько угодно, не опасаясь получить достойный ответ. По крайней мере, словами, а коли старшим вздумается её пощипать, пошлепать и повертеть, так это даже хорошо. Во-первых, приятно, во-вторых, можно попищать вволю.

Лариску таки очередной раз помяли, поласкали и повертели, и попищала она вволю. Особенно много писка было, когда она оказалась на шее Ивана, причем вверх ногами. Иван кусал её за верх ляжек и низ попы, иногда задевая носом сразу набрякшие нижние губки, его нос при этом извлекал из Ларки совсем уж радостные звуки, а Маша, искоса поглядывая на это безобразие, посмеиваясь, щекотала дочке сиськи.

Заласкав Лариску до того, что девица, уже не в силах не то что отбиваться, но даже пищать, расслабленно упала на простыню, Иван с Машей оставили её на кровати. А сами, обнявшись, встали перед зеркалом, посмотрели друг на друга, тяжело вздохнули и со следующей недели, по вторникам и четвергам, стали заглядывать на часок в спортзал. Иван сбросил лишние складки уже через пару занятий, а Маша только перестала прибавлять в весе, так и оставшись чуть полнее, чем была.

Заодно и секс по средам и субботам, ставший к тем порам несколько менее бурным, обрел на какое-то время новые краски. В среду, стоило наигравшимся Маше и Ивану 

выйти из спальни в гостиную, Лариска подскочила с дивана, обняла обоих, зарылась лицом между их плеч, вынырнула оттуда и, ехидно поглядев на их удовлетворенные физиономии, принялась дразниться:

— А спортзал вам явно на пользу. Как вы сегодня хорошо, а? Мама: «А, а... АААА! », а дядя Ваня: «ЫЫЫЫ! Ух! Аууу! Вах! ВАХ! Аххх... » И хлюпало так громко! Я только не поняла, мам: это вверху или внизу так хлюпало? Вроде, чмоков не было, значит, внизу?

Иван с Машей, смеясь, переглянулись, после чего нахальный, радостно пищащий и брыкающийся ребенок со словами: «Вот те щас будет спортзал! » был закинут кверху попой Ивану на плечо, утащен в ванную, где и принужден к мытью притомившихся старших. Долго оно не продлилось, поскольку старшим, быстро разогревшимся под хулиганистыми Ларкиными ручками, понадобилось опять уединиться, да и сама хулиганка уже, кажется, могла использовать вместо душа собственную нижнюю дырочку. Очень довольная таким результатом, Лариска осталась ждать их в ванной, сидя на бортике. Помахала им вслед лапкой, вторая, намыленная, была внизу, занята приятным делом. S е f а n .  г u — истории о любви, сексе и отношениях.

Сразу выключила воду, закрыла глаза и, то ускоряя, то замедляя движения рукой, принялась прислушиваться к доносящимся из спальни старших звукам, пытаясь по ним угадать, что именно делают сейчас мама с дядей Ваней, и в каком виде они после этого вернутся в ванную. Но прождала она их зря: любили Иван с Машей друг друга ещё не меньше часа, судя по звукам, мама под конец была в полном экстазе, да и дядя Ваня не отставал. Выложившись, судя по всему, окончательно, они так и заснули, не помывшись.

Услышав дяди Ванин случайный всхрап, Лариска вылезла из ванны и осторожно заглянула к ним: дядя Ваня спал на спине, мама — рядом и чуть ниже, на животе, закинув ладонь на самое интересное дяди Ванино место.

Вздохнув,  — она была бы вовсе не против поласкать себя ещё, да теперь уже явно будет не под что, а просто так неинтересно,  — Лариска, довольно улыбаясь, пошла спать.

•  •  •

В июне начались каникулы, и Лариска отправилась в Англию, в летнюю школу, совершенствовать свой английский, и без того много лучший, чем у Ивана и уж, тем более, Маши. С утра мама отвезла её в аэропорт, после обеда дочка отзвонилась уже из Хитроу. Маша тут же перезвонила Ивану, доложила, что с Лариком все о»кей, а в ответ вдруг услышала тихий смех любимого. Растерялась:

— Вань, ты чего?

— Машунь, а ты б себя послушала. Не разговариваешь — урчишь, как киса в марте. Давненько такого не было... Ты там одна?

— Ну... да. А ты что, ревновать вздумал? Одна...

— Не-а... Машк, а ты себе трусики пощупай...

Маша, не задумываясь, запустила руку под резинку стильных брючек и нырнула пальчиком в щелку.

— Ммммах... Ой, Ванька! И впрямь, с весны... С ранней... Наверное, с марта...

— Ага... И у меня стоит... Как в марте...

— Ыыых... Вань, так вчера же...

— Ага, два раза спустил тебе... Но — торчит! Тебя слышит. Как деревянный...  

Машк, кончай дышать, тьфу, дрочить. Зайдет кто, а директор...

— Ой! И впрямь... Мммм...

Следом в трубке раздался знакомый звук: похоже, Маша облизала мокрые пальцы.

— Ванюююш...

— Ась?

— Ну, чего «ась? » Домой хочу...

— Вот прям домой? Или..?

— Ваньк, измываешься...

— Ага... Как хочешь?

— Ваньк, ну отстааань...

Но Иван, уже откровенно подначивая, продолжил измываться:

— Не-а... Рачком-с? Яйцами по пирожку, а? С размаху... Шлеп-шлеп! И повертеть у входа...

— Хи-хи... Можно и рачком...

— А пососать не хочешь?

— Мняяяям... Пососать ещё больше...

— А чтоб я полизал?

— Ой, Ванечка... Я щас опять руку в трусы засуну, и все... Заору так, что все сбегутся... ру

— Ну ладно, ладно... Машк, мне тут ещё на пару часов, а уж потом... Ох, что будет! Езжай домой, готовь дырочки. Чтоб, когда я приеду, были мокренькие!

В ответ из трубки раздался чуть ли не восторженный вопль:

— Ага! Будут! Я быстренько, Вань: минут сорок, и все, домой-домой-домой!

Правда, её тон тут же сменился на деланно-скептический:

— Хотя... А что будет-то? Как всегда...

Засмеявшись, Иван положил трубку.

Маша и впрямь поработала ротиком, но как-то почти без энтузиазма. Почувствовав это, Иван отобрал у нее дружка, уложил женщину на спинку, подсунул подушку ей под попу, разобрал нижние губки и пошерудил между ними пальцем: там и впрямь было не то чтобы совсем сухо, но много суше, чем обычно в такой ситуации. Хмыкнув, он принялся обрабатывать самые чувствительные Машины места языком и губами: розовая сердцевинка не сразу, но увлажнилась, ободренный этим Иван запустил палец в глубину, но там было по-прежнему никуда. Да и сама Маша вместо того, чтобы, как всегда к этому моменту, постанывать, довольно посмеиваться, растрепывать ему прическу и крутить попой, лишь неуверенно то сжимала, то расслабляла промежность, в целом пребывая как бы в задумчивости.

Иван опять хмыкнул и, нависнув над Машиным лицом, тихонько поцеловал любимую.

— Машунь, ты чего?

— Не знаю, Вань... Зайди...

Иван, ухватив член рукой, осторожно зашел внутрь. Смазка была лишь у самого входа в пещерку, а дальше было сухо уже совсем. Он остановился и медленными, осторожными движениями головки принялся ласкать стеночки, надеясь, что влагалище, рефлекторно отвечая на знакомую ласку, постепенно все же начнет отвечать своему названию. Маша, прикрыв глаза, прислушивалась к происходящему у нее в низке и отвечала ему осторожными движениями бедер. Вдруг она резко толкнула их вниз, пытаясь надеться на колышек, и они с Иваном дружно ойкнули от боли.

Выйдя, Иван положил сразу обмякший член Маше на живот.

— Ну, милая... Так не пойдет. Или давай ещё поласкаюсь там, или...

— Ох, Вань... «Или»...

— Ну, «или», так «или»,  — Иван, улыбнувшись, перевалился набок и задумчиво почесал пальцем Машин совсем мягкий сосок.  — Вроде, не болеешь...

— Вроде, нет... Вань, прости... Вдруг расхотелось, и все тут. На работе действительно чуть от одного твоего голоса не кончила, и на тебе...

— Да и фиг с ним, Машунь. Бывает. Зато мне перекур!

Засмеявшись, Иван откинулся на спину и сладко потянулся:

— А то совсем разбаловалась: вчерась две 

палки, сегодня три, завтра четыре... Или — в геометрической прогрессии? Ужас...

— Ой, ну тебя!

— Вот тем более. А знаешь что? У нас теперь с тобой целый вечер свободен! Пошли-ка, милая, в кино, что ли? Ну-ка, что у нас там...

Потянувшись, он ухватил лежавший на тумбочке ноутбук и полез на местный киносайт.

В кино они сходили, и в кафе там же, в мегамолле, посидели потом с полчасика, уговорив при этом на двоих бутылочку красного вина. Дома, в ванной, Маша опять попыталась пристроиться ротиком к любимому месту Ивана. Дав ей повозиться там с полминуты, Иван критически посмотрел на сиськи подруги, прислушался к ощущениям,  — никаких сексуальных флюидов от Машки не исходило и близко,  — и, для полной уверенности, запустил пальцы ей под хвостик. Пальцы не прошли дальше нижних губок, Иван вздохнул и, убрав из Машиного интима руку, шлепнул подругу по попе. Подняв голову от безнадежно мягкого члена, Маша посмотрела ему в глаза и тоже вздохнула. py

— Машка, не выпендривайся. Не хочешь, и не хочешь. Сама видишь, ты в таком состоянии, что у меня на Ларку быстрее встанет, чем на тебя, такую.

— На Ларку?  — вдруг озадачилась Маша.  — Хм...

Встав, она сходила за мобильником и, включив спикерфон, набрала дочку. В трубке зазвучали длинные гудки, через короткое время сменившиеся механическим голосом автоответчика. «Если вы хотите оставить сообщение... »

— Ты там вообще живая, нет? Хоть эсэмэску кинь!  — строго произнесла в трубку Маша и нажала кнопку отбоя. Задумчиво положила аппарат на стиральную машину и, расслабившись, улеглась в ванну.

Покосившись сначала на нее, потом на телефон, Иван улегся туда же, немного помолчал и, глядя в пространство, спросил:

— Интересно, что она там сейчас делает?

— Хм... Сегодня их на занятия погнали вряд ли...

— Ну да...

— Мне, Вань, другое интересно...

Иван иронически улыбнулся.

— Угу...

— Ну и «угу»... Ты как думаешь?

— Я? Хм... Думаю...  — начал он осторожно,  — наверное, как уехала, так и приедет...

— В смысле?  — изобразила непонимание Маша. Иван засмеялся:

— А то не поняла... В смысле — целочкой. Кажется мне так...

— Или...

— Что?

Маша ехидно покосилась на Ивана.

— Или... хочется? А?

— Уже теперь и не знаю, Машк... Все же, скорее нет, чем да... Ларка прям рвется, чтобы я ей помеху убрал, да только это все от головы, мне кажется... И...

— Ну?

— И... Знаешь, я что думаю? Ну вот выебу я её по полной... допустим... А дальше что? Вы, бабы, если вам целку аккуратно убрать, потом от мужика сами отвязаться ведь не можете... А ей замуж надо будет, да и вообще... В общем, трагедь сплошная.

Маша пошевелила попой, разогнав небольшую волну.

— Все мудришь, Вань. Нам проще, у нас все от пизды... Захотела она мужика, и пожалуйста, только волю ей дай — ножки врозь, и понеслась...

— Вот в воле, Машуня, и весь вопрос...

— Ага... Ладно, Вань. Пошли спать, поздно уже.

Часа через два от Ларки пришла СМС: «Все ОК, не приставайте, в субботу позвоню». Полусонная Маша, прочитав её, покосилась 

на спящего рядом Ивана, хитро улыбнулась, перевернулась на другой бок и, поиграв мышцами внизу живота, заснула опять.

До субботы Маша больше не делала никаких поползновений в сторону Ивана, лишь изредка задумчиво косясь на его пах и несколько странно облизываясь при этом. Иван вовсе не возражал: последние перед Ларкиным отъездом дни, начиная с воскресенья, порядком его вымотали. Лариска, кажется, пыталась получить все ей положенное на три недели вперед, утаскивая его в ванную каждый вечер и доходя там до полного изнеможения. Отказать он ей не мог, да и не хотел, а в спальне его с не меньшим нетерпением ждала наслушавшаяся дочкиных стонов и ахов Маша, совсем, кажется, разучившаяся кончать с Железным Дровосеком. Зато, стоило ему добраться до любой из её дырочек, сразу улетающая на седьмое небо, да так заразительно, что Иван просто-таки вынужден был кончать вместе с ней, причем не по разу. Ещё больше читай на sеfаn. гu

В пятницу вечером они уехали в усадьбу, а субботним утром он проснулся, с удовольствием чувствуя мощнейший утренний стояк. Не открывая глаз, протянул руку к тому месту, где должна была быть Маша, но подруги не обнаружил. «Ну и черт с тобой, ходи без подарка», смешливо, ещё в полусне подумал он и, поднявшись с кровати, отправился в туалет.

Машка сегодня вела себя совсем не так, как в предыдущие дни. Ещё в прошлую субботу, здесь же, в усадьбе, такое её поведение очень быстро закончилось бы в спальне, бурным сексом под аккомпанемент Ларискиных сладких постанываний, а иногда и забавных комментариев, доносящихся со стоящей прямо под окном спальни скамейки. Окно выходило на высокий забор, и Лариска на лавочке могла развлекаться совершенно безбоязненно, а слышно ей было все куда лучше, чем дома, поскольку от любящихся на стоящей под самым окном кровати старших её здесь отделяла только хоть и задернутая, но совсем неплотная, почти символическая занавеска. Однако сегодня попытка Ивана запустить пальцы под Машину попу закончилась лишь тем, что Маша, смеясь, вывернулась и, шепнув ему: «Подожди! », легко убежала на кухню.

«Ларискиного звонка, что ли? Ну-ну... Ох, и крыски они обе... » — засмеялся про себя Иван, но приставать к Маше больше не стал.

Долгожданный для обоих звонок раздался через час после обеда. Маша бегом добежала до скамейки, где лежал телефон, бросила взгляд на экранчик и, сразу включив спикер, держа трубку чуть на отлете, совершенно блядской походкой пошла в сторону нежащегося на топчане Ивана.

— Привет, доча! Ну, как?

— Все отлично, ма! А дядя Ваня где?

— Да тут он, Ларик, тут. Слушает.

Иван, повысив голос, крикнул: «Привет, маленькая! »

— Ой, дядь Вань! Я так по вам уже соскучилась! По обоим,  — уточнила Лариска и без паузы продолжила:

— Тут столько интересного!

Лариска принялась взахлеб рассказывать вперемешку об одноклассниках, преподавателях, экскурсиях, семье, где она жила, и ещё о многом другом.

Маша, тем временем, присела возле Ивана и положила трубку на его бедра выше колен. Смеясь, посмотрела ему в глаза и, не отрывая взгляда,  

перебила дочку:

— Ларка! Ты там сейчас одна?

— Д-д-да... А что?

— Да нет, ничего... Труба не на спикере?

— Нет, мам. Да ты послушай!  — и рассказ продолжился с того места, где прервался.

И Иван, и его меньшой братец к этому моменту уже поняли стратегический замысел Маши, а потому Иван, засмеявшись, протянул руку и, аккуратно приспустив плавки, положил источник Ларискиного голоса поверх них. А братец, пару раз неуверенно дернувшись, принялся расти, тут же попал сначала в ласковую Машину ручку, умело ускорившую этот процесс, а следом Маша наклонилась, после чего ему стало тепло, влажно, немного тесновато и щекотно.

Лариска продолжала трещать до тех пор, пока Маша, запыхавшись, не выпустила игрушку из рта с таким звуком, что его, наверное, можно было услышать в Англии и безо всякого телефона. Тут она сбилась, секунду удивленно помолчала, потом слабо

— Эй! Мам, дядь Вань! А вы... что это там делаете, а?

Маша ответить ей уже опять никак не могла. Иван, с трудом сдерживая смех, успокаивающе сказал:

— Да ты, Ларик, не обращай внимания, рассказывай, рассказывай...

— М-да? А мама.. что делает?

— Рассказывай, Лара... Ох... Ну, мама... Мама, понимаешь, сейчас... Ох... Немного занята мама, да... Но слушает тебя, слушает... Слушать она может, да...

— Тээээк... А говорить, значит, нет?

Вместо ответа Маша, покосившись на лежащий рядом с её лицом телефон, дважды громко чмокнула, и из трубки раздался Ларискин ехидный смех:

— Ага, счас расскажу. Только трусики сниму, и расскажу... А то завидно до невозможности, вон... оп... так и есть, море-окиян... а посредине — остров Буян... ой, какой сладенький островок-то... ух...

Простонав, она опять засмеялась:

— Ну вас, старшие. Вы ж на час завелись, не меньше. Этак все деньги проболтаем. Жалко, у вас там интернета нету, а то бы сейчас чат, да с видео... Ой, это я совсем размечталась, да? Ладно, приеду — расскажу и покажу, что наснимала, а сейчас — успеха! Слышите, дядь Вань?

— Слышу, Ларик... Оммм... Какая у тебя мама все же умелица...

— Это да...

— Ларик, ты вот что. Ты нам в среду вечером позвони обязательно. Да, Маша?

Маша, не прерываясь, так энергично покивала головой, что аж закашлялась и, смеясь, выпустила колышек. Глядя на Ивана, ласково сказала:

— Да, Ларик. Обязательно, в среду, ну, как обычно мы... Знаешь ведь, да? Договорились?

— Ыыых... Даааа...  — и из телефона раздались гудки отбоя.

Потянувшись, Иван отвесил Маше увесистого шлепка. Открыв глаза, подруга покосилась на него и одними глазами ехидно улыбнулась, а добычу изо рта выпускать и не подумала.

— Ох, шпана... Машк, пошли в дом. Не дай бог, припрется кто...

— Мммм... Ых! Пффф... Ну, пошли...

Стоило им зайти в коридор, как Иван прижал Машу спиной к стене и захватил пальчиками клитор. Маша ахнула, а Иван, легко массируя чувствительное место, ехидно прошептал:

— А Лариска сейчас... В Лондоне... Это самое место... И вот так... И так... И туда паааальчиками... Вот так, да... И там у нее мокро... И здесь мокренько... Представляй, Машка,  

представляй... Вот сейчас она выгнулась, да... И стооонет... Ротик приоткрыт, а глазки зажмуууурены... И пальчиком здесь раз-раз-раз... Быстро... А сейчас сильно...

Маша, в точном соответствии с описанием, выгнулась и застонала, после чего стала, тяжело дыша, оседать по стенке вниз. Иван подхватил её под попу, отнес на кровать, разложил любимой ножки пошире и с ходу зашел в жадно хлюпнувшую глубину. На мгновение сжавшись внутри, Маша раскрылась ему навстречу, он ответил во всю мощь, почти сразу доведя её до очередного пика, и не разрешал ей сойти с вершины до тех пор, пока она могла ему хоть как-то отвечать. Дав чуть передохнуть, повел за собой вверх, в небеса, опять, и снова держал там почти бесконечно, и ещё раз, и ещё...

Лишь поняв, что мелко дрожащая всем телом Маша уже вряд ли сумеет ему ответить хоть чем-нибудь, он встал на коленях над её лицом, положил синюю от перенапряжения головку в приоткрытый ротик подруги, несколько раз передернул шкурку и аккуратно вылил между пересохшими губами свой сок любви. Кашлянув, Маша дважды судорожно глотнула, со свистом выдохнула и, наконец, перестала дрожать, расслабившись совсем.

Свалившись вбок, он поглядел на часы. «Такого у нас с Машкой ещё не было. Сработались, да... Ради таких трех часов, пожалуй, стоит жить. Спасибо, Машка... »

С трудом потянувшись, он неловко чмокнул спящую Машу в щеку и перевалился на спину.

«И тебе, Ларка... Кажется, как бы не большее... »

Проснулся он уже в темноте. Маша, раскинувшись на спине, почти неслышно дышала рядом.

Сходил в туалет и вышел на крыльцо, в прохладу июньской ночи.

«Так. Похоже, привирала мне Машенька, когда говорила, что дрочат они с Ларкой когда как: мол, бывает и по отдельности. У Ларки, может, бывает, может, и нет. А вот у Маши — не похоже... Динамический стереотип: в отсутствие дочки подруга даже и намокнуть толком не может, а до сегодняшнего у нее если и получалось, так, считай, на меня, новенького. Плюс Ларка была если не дома, то не дальше города. Да и по качеству всем нашим трахам до того, что было сегодня, как до Луны. Ох, сколько в Машуне страсти, оказывается... М-да... И чего только в человеческих головах не бывает, особенно в женских. Значит, ждем теперь среды и Ларкиного звонка... »

Иван задумчиво почесал яйца, и перед его глазами тут же встала то ли Машкина, то ли Ларкина, в темноте и не понять, блестящая от сока, набухшая, готовая к любви промежность между широко раскинутыми, загорелыми, гладкими, чуть подрагивающими в предвкушении ляжками. Член тут же отреагировал, и он вспомнил, что после нескольких дней монашества разрядил его сегодня лишь единожды.

«А интересно, от сегодняшнего Ларикова звонка завод у Машки кончился, нет? »

Несколько раз задумчиво передернув шкурку, он убедился, что приятель вполне готов к бою, и вернулся в спальню.

Машка по-прежнему спала на спине, раскинувшись. Бережно раздвинув её ноги, он улегся между ними, лицом к заветному женскому месту, и втянул носом воздух.  

Пахло от неподмытой Маши совершенно первобытно, настолько остро, что у Ивана на секунду помутилось в голове, и он резко зарылся губами в её плоть.

Сонно простонав, Маша приподняла голову, ахнула и, откинувшись на место, выгнула бедра навстречу, руками вжав его лицо в себя. Горячечно, сначала полусонно, но все яснее зашептала:

— В-вааанечка... Миленький... Ванюююша... Не спииишь... Господи, я думала, лучше не бывает, а ты вон как, после Ларки-то... Вааанечка... Куда ж ты меня водил... Господи... Там поля золотые, там воздух, как мед, там горячо, но не жарко... Вааанечка... Ох, Вааанечка... Ауыыххх... Ванечка... Подожди, миленький, подожди, дай я в туалет схожу... Вааанечка... Не вынесу...

Иван приподнял лицо, весь низ которого, залитый Машиными соками, блестел в лунном свете. И вдруг засмеялся:

— В туалет? Нет, милая... Потерпи...

Взяв женщину за бедра, он сдвинул её промежностью на край кровати, подсел, вошел в нее, прижался вниз, к грудям, подхватил подругу руками под спину и, не давая ей соскользнуть с члена, выпрямился. Маша обняла его всеми четырьмя, прижалась лицом к плечу и принялась слабенько, но ощутимо работать мышцами внутри, а он тяжело, враскоряку пошел к выходу из спальни.

Вынес подругу на улицу, в прохладную темноту, сняв с колышка, осторожно поставил на Ларкину скамейку, развернул, чуть подбил ноги,  — «Встань на коленки, Машенька! », и резко, ударом вошел в нее сзади.

Маша взвыла, насаживаясь, два раза дернула попой, застонала, все внутри у нее судорожно задергалось, и тут же из нее, задевая яйца Ивана, в дерево скамейки ударила сильная струя, рассыпавшаяся горячими брызгами Ивану на ноги. Он натянул бедра подруги на себя изо всех сил, чувствуя, как кончик инструмента уперся во что-то мягкое, и ударил в эту ласковую мякоть своим семенем, зайдясь в рыке. Почувствовал, как подкашиваются ноги, и, с громким звуком вывернув вмертвую стоящий член из женского нутра, шлепнулся, задыхаясь, на забрызганную скамейку рядом с подругой.

Маша стояла, упершись лбом в спинку скамейки, и слабо покачивалась взад-вперед. Не меняя позы, ухватила рукой стоящий кол, тихонько помяла в ладони и, вздохнув, совершенно счастливым голосом пожаловалась:

— Ну вот... Чего сделал-то... Обоссаться заставил...

Иван, потянув за ляжку, усадил её к себе на колени верхом. Головка члена при этом уперлась в Машин клитор, Маша, довольно выгнувшись, улыбнулась, запустив руку вниз, заправила источник радости в себя, чуть поерзала бедрами, устраиваясь, закинула руки ему на шею и приникла к губам. Недолго поискав языком что-то у Ивана во рту, отклонилась назад.

— Спасибо, Вань... Кайф... Не то чтобы большой, но... необычный... Такого ещё не испытывала никогда...

— Угу. Оргазм одновременно с опустошением мочевого пузыря. Неизвестно, от чего радости больше,  — ехидно ответил Иван.

— От тебя больше, Ванечка. От тебя...

Она опять приникла к его губам, и Иван, опустив руки пониже, принялся ласкать пальцами обнимающие его ствол малые губки, забираясь чуть под них, в и так растянутое членом влагалище, щекоча промежность и дырочку попки. Маша, не прекращая поцелуя, ответила 

ему и низом, ласково сжимая член внутри себя, он засунул палец ей в попку, нащупал за перегородкой свой инструмент и принялся подталкивать его к передней стеночке пещерки. В результате Маше стало не до поцелуя: откинувшись назад, она закусила губы и принялась чуть заметно вращать бедрами, постепенно наращивая темп. Иван позволил своему указательному пальцу зайти в попку подруги почти до упора, отчего большой палец сам собой захватил задний краешек Машиного входа и потянул его к указательному, и Маша схлопотала ещё один оргазм, посильнее предыдущего. Пару раз вздохнув, опять приникла к его губам, он немного взял бедра на себя и, направляя член сквозь перегородку пальцем, стал ласкаться им внутри женщины. Маша закинула голову назад, он, продолжая пытать её снизу, смял второй рукой грудку, прихватил зубами напрягшийся сосок, чуть покусал его, и подруга, обессилев, повисла на нем окончательно.

Дав ей чуть отдышаться, Иван отнес её в баню, под душ, и там, прислонив к стене, поставил на ноги. Открыл воду, направил её в самый низ Машиного живота, разобрал пальцами складки, обнажив из-под капюшончика головку клитора, и, не выдержав, опять ухватил её губами. Всхлипнув, Маша осела по стене вниз, раздвинула согнутые в коленях ноги и только после этого открыла мутные глаза.

— Ваняяя... Нельзя так... Заебешь насмерть...

Иван критически посмотрел сверху на растрепанные волосы, торчащие соски и набухшую кровью, с раскрытыми малыми губками промежность.

— А сладкая смерть будет, Машенька...

Еще раз всхлипнув, Маша, блаженно улыбаясь, уронила голову набок и медленно выпрямила ноги почти полностью.

— Наверное...

— Проверим?

— Мммм...

Встав возле нее на колени, Иван, не трогая больше ставший сверхчувствительным клитор, осторожно завел под вздрогнувшие лепестки нимф два пальца. Увидев слабую Машину улыбку, чуть заметными движениями поласкал внутри, не сразу, но добился совсем слабого стона и такого же, едва заметного, дрожания животика, после чего, наконец, успокоился.

А Маша, вроде особо и не одевавшаяся на его пальцы, все же сползла со стены окончательно, и теперь, откровенно наслаждаясь, лежала на теплом деревянном полу всем телом, улыбаясь и поглядывая на него из-под ресниц. Иван осторожно обмыл её спереди, перевернул, начал обмывать сзади, и тут Маша, просительно замычав, развела ножки в стороны, после чего повиляла приподнятой попкой.

— Ох, Машунь... Похотлива и еблива... Только что помирать собиралась...

— Мммм... Уже нет... Сам приучил...

— Ну да,  — сокрушенно ответил Иван.

Попробовал руками приятеля, тот в бой пока не очень рвался, и запустил в Машу сначала струю воды из душа, потом язык и пальцы. Внутри женщины было поначалу суховато. Он поиграл с малыми губками, порастягивав их, потерев друг о друга, под ними быстро намокло, Машка под его руками, застонав, сильно заиграла всем телом, как будто только что не лежала в почти полной отключке. От этого он быстро завелся сам, и, повиснув над Машей на прямых руках, принялся разрабатывать её пещерку очнувшимся приятелем. Машка вошла в экстаз, и он в несколько мощных ударов довел 

её до конца, не разрядившись сам.

Прилег рядом, обнял ещё чуть вздрагивающую подругу рукой. Успокоившись, она перевернулась на спину и, запустив свои пальчики в его пах, принялась почесывать там все, до чего они дотягивались.

— Мммм... Все экономишь...

Иван смешливо угукнул.

— И правильно делаешь... Это мне на завтрак...

— Будет...

— Точно?

— Ага... Не приставай, а то сейчас покормлю...

— Не-е-е, сейчас я сыыыытая... Ваньк, а мы ж с тобой так ещё никогда не любились, а?

Иван повернулся на бок, лицом к Маше, осторожно поправил ей мокрые волосы.

— И мне показалось...

— Ох, Ваньк... А ещё так будет? Или... лови момент?

Иван посмотрел на нее серьезно.

— Момент тоже... Они все неповторимы... Но будет. Даже и лучше будет. Если ты захочешь.

— А ты?

— А я что? Я как ты... Сама говорила: это только бабы решают, кому дать, а кто пусть дрочит, даже если думает, что ебет... Когда ты действительно даешь, разница с дрочкой и впрямь существенная,  — улыбнулся он.

— Ах ты...

Маша, откинувшись на спину, притянула его голову к своей груди. Некоторое время они полежали молча, потом Иван выразил желание домыть подругу, но Маша не дала ему это сделать. Строго повелев лежать и не дергаться, она сполоснулась сама, потом сполоснула Ивана и потянула его за руку вверх.

Встав, он решил, что женской инициативности с него на сегодня хватит. Подхватил сразу же сомлевшую даму на руки, вынес в предбанник, посадил на лавку, тихонько промокнул полотенцем, вытерся сам, взял Машу на руки опять и унес в дом, в спальню.

Уложил на кровать, прикрыл простынкой, поцеловал, лег под простыню сам, обнял любимую и, улыбаясь, выключился, будто повернули рубильник.

Воскресенье они провели в лени и неге. Немного взбодрились лишь к вечеру, когда спала жара: нажарили шашлыков, выложили их на тарелку и утащили её с собой в постель. Попробовав кусочек, Маша заявила, что надо сравнить вкус, ухватила пальцами с тарелки соус, да и намазала им совсем мирное достоинство посмеивающегося от щекотки Ивана.

Забрала его в рот, полизала, чуть-чуть прихватила несколько раз зубками, после чего достоинство стало отдаленно напоминать необычайно толстый шампур. Надела до середины колышка колечко лука, положила ближе к кончику оторванный зубами кусочек мяса,  — Иван сладко поежился, почувствовав прикосновение горячего к чувствительному месту,  — следом надела колечко томата, положила ещё кусочек мяса, и опять лук. Полюбовалась результатом, хмыкнула недовольно, присыпала полученное блюдо зеленью, намазала соусом, после чего улеглась щекой на живот Ивана, осторожно приподняла член и, глубоко взяв его в рот, стянула полученный шашлычок губами. Пожевала:

— Мням... Во, так и надо...

Не торопясь, сотворила вторую порцию, съела и её. Получалось у Маши так аппетитно, что Иван, вроде не хотевший есть, вдруг почувствовал из живота знакомый сигнал и, потянувшись, утащил с тарелки кусок мяса себе. Сунул в рот и поморщился:

— Остыло...

Хитро поглядел на Машу:

— Ниче, счас согреем...

Оторвал зубами небольшую часть и сунулся с ней между Машиных ляжек. Маша, с некоторым подозрением наблюдавшая за 

его действиями, сразу все поняла и, разведя ножки пошире, приподняла лобок. Он осторожно, пальцами засунул мясо в приветственно хлюпнувшую глубину, тщательно погонял его там, вымачивая в соке, вытащил, с демонстративным наслаждением, зажмурившись от удовольствия, понюхал и съел.

— Заодно и с соусом повкуснее этого,  — он презрительно кивнул на тарелку, и Маша от восторга захлопала в ладоши.

Еще два кусочка последовали за первым, после чего Маша засмеялась:

— Там емкость большая...

Взяла с тарелки целый кусок и засунула в себя, отправив следом пальцы Ивана. Потрудившись там от души, он достал мясо, зажал его между зубами и потянулся лицом к подруге. Маша с готовностью ухватила зубами даденное, и они, шутливо рыча, разорвали кусок пополам.

Судя по выражению лица Ивана, вкус пищи удовлетворил его вполне. А Маша, пожевав, задумчиво посмотрела на по-прежнему стоящий член, перемазанный в оранжевом соусе. Убрала с него пальчиками прилипшие кусочки петрушки, попробовала ими же твердость и, удовлетворенно хмыкнув, посмотрела Ивану в лицо:

— Ниче, но...

Тут голос её стал загадочным:

— Я знаю, как сделать ещё лучше. Давай?

Иван, хоть и догадывался, что придумала подруга, сделал непонимающий вид и пожал плечами.

На тарелке оставалось ещё четыре почти совсем остывших кусочка шашлыка. Маша, посмеиваясь, отставила в сторону мизинчик и демонстрируя, как фокусница, каждый из них Ивану, медленно переправила их себе в пещерку. Плотно сомкнула бедра, поерзала попой, устраивая их там поудобнее, и, мелко перебирая коленками, подступилась к серединке Ивана. Поставила пустую тарелку ему на живот так, что головка члена оказалась на ней, подмигнула:

— Кто меня вчера завтраком покормить обещал?

— Было...

— Так уже ужин! Ну-ка, давай, милый... Для остроты вкуса...

— Дык...

— Ах да. Ты разбаловался у меня. Сам теперь не можешь. Ну ладно, ладно, помогу...

И помогла. Поглядывая на Ивана смеющимися глазами, сначала убрала язычком остатки соуса и зелени, потом осторожно оголила головку и принялась щекотать им уздечку, одновременно катая в руке яички.

Тянуть резину Иван не собирался: во-первых, действительно обещал. Во-вторых, и это главное, ему самому было интересно, что получится в результате.

Шутливо потянув Машку за нос, он переложил её руку с мошонки чуть ниже, на промежность, нашел её пальцем там хитрую точку, показал, как лучше её обработать, и, переложив свою руку на член, принялся аккуратно, двумя пальцами, чтобы не мешать Машкиному языку, его подрачивать. Низ благодарно отозвался на двойную ласку, член напрягся, потом задергался, Маша, бросив лизаться, приподняла дальний край тарелки, и он аккуратно, не напрягаясь, залил его новым «соусом».

Маша собрала остатки семени с головки на палец, смазала с него добычу туда же, забрала с его живота тарелку, поднесла к носу блестящий перламутром край, понюхала и, удовлетворенно кивнув, сильно откинулась назад. Расставила пошире коленки, выставила лобок, поиграла животиком, и между её нижними губками появился блестящий от сока кусок мяса.

Улыбаясь, Иван вытащил его оттуда и, обмакнув краешек в семя, поднес к Машиным губам. Вытянув их трубочкой, Маша закрыла глаза и потянулась к лакомству.  

Аккуратно откусила, погоняла во рту, прожевала и широко распахнула глаза:

— Ванька... Во!

Он обмакнул кусочек в «соус» ещё раз, пощедрее, и скормил его Маше. Дожевав, та немедленно родила следующий, и опомнилась только тогда, когда от последнего кусочка осталось уже меньше половины, а от «соуса» на тарелке были лишь коричневатые, перемешанные с мясным и Машиным соками тоненькие полоски.

— Ой, Вань... А тебе?

— Машк, да ладно... Это дамское лакомство...

Маша захихикала:

— Не-а, Вань. Вполне универсальное. Ты попробуй...

Иван попробовал. Интересным оказался не столько вкус, сколько запах. Сквозь резкий аромат жареного на углях мяса отчетливо пробивался Машин дух, и чуть слышно, тонким нюансом — слабый запах его семени.

Но в целом кушанье на него произвело куда меньшее впечатление, чем на Машку, хотя показывать ей это он не стал. Почмокав губами, нырнул пальцами в Машины недра, вроде бы ища там завалявшийся в уголке кусок. Маша, подставляя ему лобок, зажмурилась от удовольствия.

Как следует там пошуровав, он вытащил руку, с сожалением посмотрел на пальцы, облизал их и разочарованно откинулся на спину.

— М-да... Хорошо, но мало...

Машка, переступив, нависла над ним. Урча, проехалась по груди сиськами:

— Ну, хочешь, пойдем, ещё пожарим. Ай! Мяса-то нет, мы ж всего полкило брали, без Ларки больше зачем?

— Мяса нет? Хм...

Прищурив один глаз, он посмотрел на Машино лицо снизу вверх. «Ну, раз ты у нас сегодня микроволновкой работаешь... Помнится, в тумбочке шоколадка была. Размолоть помельче, да в пизденку, и потом, когда расплавится, оттуда высосать все. Самому попробовать, да Машку со своих губ накормить. Ох, это ж все эти десять минут её ласкать надо будет, чтоб не высохла там... Не-е-е-е, в следующий раз. Хватит уже на сегодня игр, завтра на работу».

— Ну, нет, так нет... Значит, в следующее воскресенье надо будет килограммов десять взять. Наверное,  — подначил он Машу, и она, смеясь, перевалилась с него на бок.

— Ой, ты так смотрел... Я уж испугалась, думала, выбираешь из меня кусочек поаппетитнее. Я уж лучше чуть в сторонку... И нееее, десять не съедим... У тебя соуса не хватит...

— И у тебя маринада...

— Ох... Ну да.

— На пяти сойдемся?

— Три...

— Ну, пусть три,  — легко согласился Иван.  — Тоже хорошо. Выдумщица ты, Машка. Но вкуууусно...

— Ага... Эх!

Маша, сладко потянувшись, повернулась лицом к Ивану. Почесала свой низок, поднесла пальцы к носу, сморщилась:

— Мыться пойдем? Только, чур, в бане ко мне не приставать. А то я тебя, похабника, знаю: если женщина и вода, так обязательно женщину до оргазма довести надо...

— Ну... Не только женщину...

Маша, на мгновение задумавшись, мечтательно засмеялась:

— Ну да... Ларку тоже... Хотя из нее девка уже как из меня...

— О, вот не надо. Ибо дама, не познавшая Хуя, не дама, но девочка.

— Дык целых два познала... Негритоса того... И твой...

— Не преувеличивай. Во-первых, с негритосом ничего, кроме глупости, не вышло, а это познанием считаться никак не может. Познание — это когда удовольствие, и минимум в две 

дырки, попа не в счет, а тут шебутня одна. А мой она вообще, считай, разок лизнула. Нашла познание!

— Ну, не лизнула, а соснула...

— Ну соснула, ладно. Все равно...

— Нет, чтобы дать ребенку насладиться... Мне аж стыдно. Любимая дочка, а я, эгоистка, одна такой радостью пользуюсь...

— Машк, ну отвяжись с глупостями. Не-хо-чу! Это ж тебе не тряпочка какая, что вдвоем носить запросто. Это — Хуй!

— Угу. Не тряпочка. Особенно сейчас,  — хихикнула Маша, предварительно пощупав инструмент.  — Устроил фетиш... А и фиг с вами. Когда созреешь, позови. Свечку там подержать, кровь подтереть...

Тут засмеялся уже Иван.

— Машк, а ты давно ей туда заглядывала?

— Да тогда, когда ты показывал... Чуть не спятила, дура... А что?

— Да ничего. Ты что думаешь, я так смело вас на одинаковые скобки сажаю? У нее ж там один символ, а не целка. Мой палец сразу пролазил без проблем до самой маточки, а сейчас подрастянул, так, грешным делом, иногда, если Ларка сильно намокнет, и три засовываю. А три и тебе не всегда в кайф...

— Ой! Правда?

— А то! Она мне говорила, что Страшилой твоим даже пробовала уже. На треть, говорит, заходит, а потом чуть больно. Так что, если до дела дойдет, боюсь, моего уже и не хватит, чтоб порвать. Или рукой, или... Позвать кого?

Маша засмеялась чуть напряженно:

— Тьфу, бесстыдник!

— Ага... Негра... Метр в длину, полметра в ширину... То есть в диаметре... Машк, я к тому, что не в целке дело совсем. Ну не могу я Ларку трахать, и все тут. Пару раз даже и примеривался уже, если честно. Один раз в ванной её ласкал, она на брюшке подо мной лежит, попку от радости приподняла, у меня встал, да так, что головка в полсантиметре от входа оказалась, а вход приоткрыт, мокрый весь... Я, на инстинкте, даже чуть дернулся, едва не залез, коснулся — и сразу твое это место перед глазами. Отчего он встал ещё больше, но вверх, а не к Ларкиной дырке. И все... Мне, наверное, чтоб её трахнуть, надо глаза зажмурить и тебя представлять. Тогда ещё, может, и получится... А зачем? Ты-то вон, тут, никуда не делась...

Маша, как показалось Ивану, с трудом сдержала довольную улыбку. «Нет, кажется, я все правильно делаю... Пусть Лариска висит на грани. И ей, и маме стимулы хорошие. До поры... »

— Ай... Ну вас к черту, с вашими заморочками, обоих. Одна трахаться хочет, но не может себе мужика на стороне найти, другого из двух пезд под носом только одна устраивает, причем старая... Извращенцы.

— Угу... Не старая, а зрелая...

Чуть помолчал и задумчиво добавил:

— Надо будет попробовать в Лариске мясо разогревать...

Маша покосилась на его преувеличенно серьезную физиономию и, не выдержав, засмеялась в голос:

— Ну... Будут три извращенца в комплекте!

— А мы и есть комплект,  — полушутя ответил Иван и с некоторым страхом уставился на подругу: ещё месяца три назад такие заявления запросто могли 

вызвать у нее слезы умиления, а потому он с некоторых пор стал подобных высказываний избегать.

Но, похоже, регулярная и полноценная половая жизнь пошла Маше сильно на пользу: улыбаясь, она только потянулась, выгнувшись всем телом, и упала назад, на простыню.

— Ага... Интересно, что Ларка там сейчас делает?

— Да уж не то, что мы... Машк...

— А?

— Слушай, а вот до меня... Ты одна, без Ларки перед глазами, до оргазма добиралась?

— Чего это вдруг? Аааа... Это ты про то, что я под тобой высохла и потом не приставала до Ларикова звонка?

— Ну...

Маша чуть печально усмехнулась.

— Могла, конечно... Но...

Иван ждал продолжения.

— Но... Чем дальше, тем сложнее было... Последние год-два, как Ларка телом совсем оформилась, так мне, кажется, достаточно было просто смотреть, как она себя ласкает, и все... Вместе кончали... А с этим... Ну, не знаю. Прошлый год она тоже в Англию ездила, так я без нее, считай, и не игралась с собой. Зато потом, как приехала... Ой, мамочки!

— М?

— Да она тоже с голодухи. Ну, мы как в мою, теперь нашу, постель, залезли, как уселись друг против друга, ножки раскинув, как понеслись... Чуть ли не наперегонки,  — рассмеялась Маша.  — И потом ещё вечера три, пока не наелись. Ой, и хорошо было... Только с тобой лучше!

Смеясь, она повернулась к Ивану лицом и чмокнула его в губы.

— Ну, мыться пойдем?

— Лениво, Машк. Дай, вылижу?

— Мням... Тогда 69!

— Ну, иди сюда попкой...

— Иду, милый. К тебе попкой — это завсегда. Любым местом. Хоть в ноздрю... Ой, а чего это он не стоит? Непорядок!

•  •  •

Закончили они воскресный вечер настолько ударно, что понедельник и вторник с удовольствием отдыхали от секса. А в среду вечером, после ужина, Маша, вертя в руке телефон, вышла из кухни в гостиную и походкой модели пошла к валяющемуся на диване с ноутбуком на животе Ивану.

Покосившись на нее, он ухмыльнулся, вернул взгляд на экран, почесал под яйцами и оттянул шкурку на немного напряженном члене. Маша, тем временем, подошла к дивану вплотную и уперла руки в боки:

— Лежим, да? Бездельничаем?

— Умгуммм... Вон, посмотри...

Быстро проведя пальцем по тачпаду, он развернул ноут экраном к Маше.

Ролик был и впрямь впечатляющий: здоровенный негр засунул обе ладони по самые запястья в пещеру мелкой, совсем тощенькой блондиночке, и только что не аплодировал ими там. Блондинка при этом если и изображала кайф, то настолько умело, что выглядело это более чем реально.

— Вау! Ой, Вань... Не, мне так слабО...

Вид у Маши был даже несколько перепуганный.

— Ты где такое откопал?

Иван кивнул головой на название сайта в верхнем углу экрана и, было, потащил туда курсор, собираясь перейти на заглавную страницу, но Маша, присев рядом, остановила его:

— Подожди... Посмотрим, как она оргазм... изобразит.

Тон у нее был при этом весьма презрительный. Мол, сказки это все, и вообще, чудеса кинокамеры, а так эта сучка от спички верещать будет, куда там ей до меня!

Ехидно покосившись на 

Машу, Иван оставил курсор в покое. К блондинке на экране тут же подобралась такая же тощая подружка и, при полном одобрении продолжающего шевелить руками негра, принялась разрабатывать её анус вполне приличных размеров фаллоимитатором, постепенно загоняя его все глубже.

Наконец, дилдо погрузилось в задницу блонды до упора, тощая подружка несколько раз подергала его взад-вперед, покачала из стороны в сторону, блонда заорала, выгибаясь, негр засадил в нее руки чуть ли не по локти, потом вытащил, и весь экран заняла развороченная, трясущаяся промежность блондинки с огромной ямой влагалища посередине. На дне ямы, покрытая нездоровым на вид бледным налетом, жадно вздрагивала шейка матки.

— Фууу...  — Маша, изображая брезгливость, даже отвернулась от экрана.  — Гадость какая...

— Ага,  — ехидно засмеялся в ответ Иван.  — Чего тогда до конца смотрела?

— Так завлекательно ведь...  — засмеялась в ответ Маша и, усевшись у Ивана в ногах, сняла фартук. Раскинула коленки, от нескрываемого возбуждения чуть заметно играя бедрами, раскрыла пальцами все между ними так, что на виду оказался аккуратный, блестящий от смазки вход в пещерку. Показала Ивану язык:

— Вот — красота! А это,  — она презрительно кивнула на ноут, по-прежнему, но уже с закрытой крышкой, лежащий на пузе Ивана,  — гадость!

— Теперь ты завлекаешь?

— Ага...

— Ну, считай, завлекла...

Иван с улыбкой кивнул на свой член, уже лишь немного не достающий головкой до ноутбука.

Маша, сделав вид, что только что заметила эрекцию, бурно обрадовалась, убрала компьютер в сторону, встала над Иваном с опорой на четыре точки, легко чмокнула его в губы и, не став оттягивать неизбежное, сразу же воздела попу вверх, переместив улыбающуюся физиономию к его паху. Потерлась, глядя на Ивана, лицом о колышек, почесала об него нос, быстренько, приговаривая «Ам-ам-ам-ам! », прошлась по нему зубками и, сказав «У-у-у! Я тебе! », забрала в рот мошонку, принявшись, с самым невинным видом хлопая глазами, катать яички у себя во рту языком и чуть покусывать мешочек у самого корня. Иван, смеясь, протянул руку и, ухватив меньшого братца за корешок, постучал им подруге по лбу, после чего Маша оставила яйца в покое и хищно проглотила головку. Благо, держал её Иван очень удобно.

Некоторое время они так и развлекались: Маша, почесывая обеими руками Ивану грудь и живот, посасывала головку, Иван, удерживая колышек в руке, медленно гонял на нем взад-вперед шкурку.

И тут зазвонил телефон.

Засмеявшись: «Ну, согласно поданным заявкам», Иван глянул на экран аппарата и протянул его Маше свободной рукой.

— Лариска... На!

Не выпуская головку, Маша отрицательно промычала, и он, ещё раз хихикнув, ответил сам.

— Привет, Ларик! И как оно?

— Ой, дядь Вань... Замечательно! А мама где? Или я опять очень вовремя?

— Ага, Лариска. Ты всегда вовремя...

— Дядь Вань... Ну, я ж не в том смысле,  — Лариска явно ехидничала.

— И в том, и в этом...

— Ага, значит, и в этом тоже. Это хорошо. И что там мама сейчас делает?

— Аммм... Машка, не кусайся... Ларис, много будешь знать, скоро состаришься...

— Ага, кусается?  

А за какое место?

— За приятное...

— За хуй?

— Ларка, не матерись. Воспитанная... Ай! Ох, Машуууня...

— Ага. У таких старших воспитаешься... Дядь Вань, а вы на спине лежите?

— Ну да. А что?

— Дядь Вань, а вы спикер включите, и телефон себе на живот, пониже. Хоть так с мамой пообщаюсь,  — сокрушенно вздохнула Ларка.

Маша, не выдержав, выпустила игрушку из рта и, смеясь, протянула руку за телефоном.

— Нахалка! Лучше расскажи, чем тебя там кормят.

— «Овсянка, сэр! » Мам, а дяде Ване, пока мы болтаем, скучно не будет?

Переглянувшись, старшие дружно захихикали.

— Ты за нас не бойся, мы разберемся и не соскучимся. Сама-то что делаешь?

— Неее, мам. Ты на дядю Ваню сядь сначала, а то точно соскучится...

— Ларка, пока не расскажешь — не видать твоему дяде Ване... хм... Ну, в общем, ты поняла.

— Не-а... Не поняла...

— Чего не поняла?

— Чего дяде Ване не видать...

— Любви и ласки, блин!

— Ой, мамуль, что-то я сомневаюсь...

— Бесстыжая,  — засмеялась Маша и, притворно вздохнув, встала над Иваном на колени. Поднесла телефон к самому своему низку, ухватила второй рукой член и от души, так, что аж охнула пару раз непроизвольно, пошлепала головкой себе по клитору. Приподнявшись, несколько раз насадилась, звук при этом получился ещё более смачный. И, наконец, чуть простонав, уселась плотно, до конца. Открыла шалые глаза и поднесла трубку к уху:

— Ну, слышала?

— Аммм... Вкусно... Мам, я только не поняла: это ты верхом или низом?

— Мммм... низом, Ларик, низом... Ох, как... низом-то... Ванька, ну полежи смирно, дай поговорить с дочкой, похабник... Уаааххх...

Дыхание у Маши стало громким, и Ларка, продолжая ерничать, не оставила это без внимания:

— Ох, а тебе, кажись, хорошо! Мам, спикер-то включи... И дядю Ваню тогда обеими руками приласкай, и губками, и язычком, что ж ты так, одной-то... Эх, жаль, чата нет...

— Тьфу, чтоб тебе... Чат все равно тебе был бы без видео, маленькая ещё, такое смотреть... Ох, Вань, вы с Ларкой родственники...

Иван хихикнул:

— Тебе виднее!

А Лариска, тяжело вздохнув, сказала: "Жаль, что без видео. Ну да ладно, у хозяев все равно вайфая нету, один компьютер в инете, который в гостиной. Но там чат есть. И с видео!", после чего захихикала, но на её подначки никто внимания не обратил.

Маша, похоже, и впрямь уже тяготилась телефоном в руке, а потому выполнила Ларкино ценное указание в точности. Телефон с включенным спикером оказался на животе Ивана, пониже пупка. Освободив руки, Маша тут же пустила их в ход, и ей стало не до разговоров.

Пришлось Ивану, сдерживая эмоции, ещё немножко посмеяться с Лариской, слушавшей, впрочем, не столько его, сколько фон. Благо, послушать было что: придерживая аппаратик рукой на подпрыгивающем в такт Машиным движениям животе, Иван сдвинул его вниз почти до упора, и звуки, исходящие из места их с Машей соития, слышны были Лариске много лучше, чем его слова.

Довольно быстро дыхание всех троих стало совсем неровным, и они торопливо 

попрощались.

Иван закрыл аппарат, положил его на спинку дивана, присмотрелся к Маше повнимательней, решил, что прыгать на нем женщина уже устала, и. перевернув, подмял её под себя. Привычно загоняя на место своего меньшого, удовлетворенно сказал:

— А оно и впрямь лучше, с Лариской. А?

Качнул пару раз бедрами. Маша, поднимая ноги вверх, улыбнулась и простонала что-то неразборчивое, то ли «Д-аааа», то ли «Ещеееее», и они, бросив трепаться, занялись делом всерьез.

Доведя Машу до кондиции, Иван полюбовался её расслабленным лицом и подумал: «С Ларкой, без Ларки... Разнообразия бабе хочется, вот что. С марта как кролики, и все одно и то же. Прискучило. Да и я не прочь. Совсем не прочь...

Субботнего Ларискиного звонка они, не сговариваясь, ждали уже вдвоем. Было это несложно, благо в среду, заведясь от Ларкиных подначек, они наигрались так, что на следующий день появились на работах, мягко говоря, несколько позже обычного, сильно измятые, но довольные и добрые до мягкотелости.

После обеда, немного повалявшись в шезлонгах, они переглянулись и пошли в спальню. Лариска не подвела: как и прошлый раз, позвонила примерно через час, когда они были уже настолько готовы, что сдерживались с трудом. Коротко бросив в трубку: «Привет, доча! Все в порядке? Ну, слушай! », Маша бросила телефон на широкое изголовье кровати, и они буквально набросились друг на друга.

Когда они немного опомнились, в трубке звучали короткие гудки. А чуть позже пришла СМСка: «Ласковые вы мои старшие! Хочу к вам! Надоело здесь!!! Муррр... »

Легко взгрустнули, отдыхая от эмоционального взрыва, потом пошли подмывать Машу, немножко поиграли в бане, среди обшитых деревом, одуряюще пахнущих стен. Вернулись в постель, и опять как будто сдурели от близости друг друга.

Заснули, вымотанные, не дождавшись даже ранних сумерек, а на закате Маша разбудила Ивана своей любимой лаской, и все закрутилось по новой.

В воскресенье Иван, как и собирался, приготовил шоколадное блюдо под устоявшимся потом названием «Машина сладость», они вместе насладились его вкусом — Иван прямо из источника, а Маше больше понравилось слизывать деликатес с побывавшего в ней члена, особенно после того, как Иван добавил к расплавленному шоколаду свой сок. Потом, веселясь, долго отмывали «печку», проверяя качество мытья то пальцами, то языком Ивана, то более предназначенным для этого природой инструментом, и, наконец, решили, что лучше будет там не мыть, но прочистить как следует.

И прочистили. Да так, что Машу пришлось нести в постель на руках. Что Иван и проделал, после всего, с трудом, но все равно в удовольствие.

В среду Маша задержалась на работе дольше обычного, и потому с Иваном они подъехали к дому одновременно.

Дверь ещё не успела захлопнуться, как Маша, обернувшись, впилась Ивану в губы.

Очень кстати на ней были не всегдашние элегантные брючки, а юбка, и они проделали то, что Иван предполагал сделать ещё в самый первый их вечер: Маша была едва не брошена лицом на стену, юбка задрана до грудей, колготки вместе с трусиками с треском сдернуты вниз,  

следом на щиколотки полетели Ивановы джинсы, и член, как торпеда, вломился под Машину корму, в жадно зачавкавшую пещерку. Взрыв последовал незамедлительно, внутри Маши что-то не раз сдетонировало, и они, так и не разъединившись, как два погибших корабля на дно, плавно опустились на линолеум коридора.

Немного полежали там, и, было, расслабившееся Машино влагалище сначала неуверенно, а потом все сильнее принялось ритмично сжимать метко поразивший его инструмент.

Иван засмеялся, обнял подругу поперек живота и поставил на четвереньки. Прижался к её попе, толкнулся вперед, Маша, путаясь в болтающихся на щиколотках колготках, чуть перебрала всеми конечностями, сделав маленький шажок в сторону спальни, он толкнулся ещё раз, и они, посмеиваясь, отправились таким хитрым способом в недальний, но долгий из-за висящих на ногах тряпочек путь. Ищи через Яндекс "Стульчик рассказы" и читай без регистрации.

К середине дороги, в гостиной, Маша стала выгибать спинку и постанывать в ответ на каждый толчок Ивана, а в спальне, улегшись грудью на кровать, сжала в кулачках покрывало, выгнулась и, сладостно мыча, кончила ещё раз.

Лариска позвонила, когда они, вполне удовлетворенные результатом, нежились в ванне. Телефон Маша, естественно, забыла в сумочке, и, если бы не открытая дверь, они бы его вообще не услышали за шумом массирующей их тела воды.

Лениво поднявшись, Иван, оставляя на покрытии гостиной мокрые следы, прошлепал в коридор и добыл аппаратик из кучи обычного дамского барахла.

— Привет, маленькая...

— Ой... Дядь Вань! А что это у вас голос такой?

— Мммм... Какой?

Лариска на том конце линии явно улыбнулась.

— Ну... Как будто вы с мамой уже... Причем только что!

— Эхехе, Ларик... Все-то ты у нас знаешь, все понимаешь...

— А как же! Даже понимаю, что вы сейчас в ванну улеглись... И мама наверняка там же...

— Ну, правильно...

— Все правильно?

— Да все, Ларка, все. И ещё как правильно,  — Иван тяжело вздохнул.  — Я вон, твою маму даже покалечил малость. В экстазе...

— Ой!

Тут подала слабый голос Маша:

— Ларка, не слушай его... Живая я... По синяку на сиськах, подумаешь... Ну, смял мне их Ванечка слишком, так я и не почуяла сразу-то... Сам же и показал...

Иван переключил телефон на спикер и виновато добавил:

— И... кхм... на плече... этот... как его...

Ларка засмеялась:

— Засос?

— Ага...

— Ой, блин! Ну вы, старшие, и даете без меня! Мам, ты хоть ничего не откусила? В экстазе?

Маша, кажется, вполне искренне перепугалась. Приподнявшись, запустила руку между ног Ивана, убедилась, что все на месте, и забыв её оттуда вытащить, возмутилась:

— Ой, типун тебе на язык! Похабница! Как можно? Да я и не брала!

— Совсем?

Но Маша уже расслабилась.

— Ларка, отцепись. Все-то тебе интересно: куда, как, сколько...

— Ага! Так ещё бы: самое интересное у дяди Вани место. Это, да ещё руки...

— Ну, интересное, да...

— Мам, тебе-то какой интерес? Тебе не интерес, а одна эксплуатация! Это мне интерес, раз эксплуатировать не даете...

Маша начала было отвечать: «Да кто... », и Иван посчитал необходимым вмешаться. Смеясь, перебил:

— Ларка, не нагличай. Двести раз обсуждали. Осмелела, за тыщщи километров-то,  

а? А по попе?

Из трубки раздался звучный шлепок, следом — шутливое «Ай! » и Ларискин голос:

— Ну чего вы, дядь Вань... Вот, я уже сама себе дала...

— Ладно...  — сменил шутливый гнев на столь же шутливую милость Иван.  — Рассказывай, как жизнь...

Начав жалостливо, закончила Ларка вполне ехидно:

— Ох, дядь Вань... Да какая жизнь? Кошка я домашняя совсем стала, похоже... Надоело все, к вам хочу... Вон, думала, сегодня хоть приласкаюсь, вас слушая. Так и вы подвели... Ну, ничего. Два дня осталось, а там я дома. И...  — голос её стал предвкушающим,  — с вас, с обоих, все получу. С процентами! Ну вас. Чмок!

И повесила трубку.

«Вот так. Предвкушает она. Даже и не попробовала раскрутить нас с Машкой, чтоб повякали, её повозбуждали. Ой, выйдет боком мне эта её поездка! »,  — улыбнулся Иван, вспомнив, как перед отъездом Ларка повытянула из него все соки, причем едва ли не буквально.

Выключил телефон, положил его на бортик и встретился взглядом с Машей.

— Вань... А засос где?

Иван фыркнул. Ну и проблемы у женщин!

— Да вот тут...

Приобняв Машу за больное место, он потянул её к себе, и неожиданно почувствовал сопротивление. Подруга смотрела на него хитрющими глазами:

— А вот не дамся. Слышал, что Лариска сказала? Экономим, а то на проценты не хватит...

— Хватит. Ты меня так натренировала, что точно хватит. По зиме так четыре палки в неделю, и все, а сейчас считать страшно...

— Ой-ой-ой, замучила бедненького. Можно подумать...

— Ну, не то чтобы замучила... Иди сюда...

— Тоже после Ларки стоячок мучает?

— Амгамм...

— А все равно не дам...

— Изнасилую...

— Посадят...

— Не-а... Сажают, если плохо изнасиловал. Если хорошо, то ваш брат не жалуется, а за насильником бегает, ещё просит...

— Тоже верно... Но — не дам...

— Сам возьму...

— Ну и бери. От бревна...

— А это мы ещё посмотрим...

Иван вынул женщину из ванны, слегка обтер, увел в спальню, разложил на кровати и оглянулся. На кресле, поверх всего, лежали колготки с огромной дырой в промежности. «Блин, я что, сквозь них засадил Машке в коридоре? Вроде, ведь сдернул... А, неважно».

Стоило ему подступиться с ними к изображающей безвольную жертву Маше, и руки сами вспомнили, как связать пленного так, чтобы он без разрешения мог только пукать, да и то с трудом. Маша была перевернута на живот, руки связаны за спиной, затем к ним теми же колготками,  — без проблем, танцевальная растяжка у Маши сохранилась,  — притянуты ноги.

Покачав получившуюся фигуру, он почесал очень удобно выступающий, порядком напряженный клитор. Маша дернулась, сдерживая смех, и он принялся щекотать, пощипывать и почесывать все самые чувствительные её местечки, приговаривая при этом нечто ехидно-ласковое. Терпения у подруги хватило ненадолго: начав со сладкого поеживания, она быстро вошла в тонус и стала, уже не сдерживаясь, извиваться всем телом. А поскольку связывал её Иван совсем легонько, любя, то путы почти сразу ослабли, оставшись висеть на ней лишь символически. Резко перевернувшись на спину, Маша захватила шею Ивана ступнями и потянула 

его лицо к своему приоткрытому цветку.

— Нет уж, родная,  — уперся Иван.  — Насиловать, так насиловать!

«Будет тебе сейчас разнообразие. До твоей задницы я пока только раз добирался, да и то мельком».

Потянувшись, он достал из тумбочки любрикант, с грозным видом показал его Маше, и она тут же стала само смирение. Сделав обреченную физиономию, покорно перевернулась, положила щеку на постель, выставила вверх попу и даже сама растянула полупопия, показав над набухшими, выступившими из щелки малыми губками звездочку задней дверки.

Намазав подставленное место гелем, Иван не торопясь, тщательно размял его, потом растянул до того, что два его пальца без проблем проходили в глубину на фалангу. Маша к тем порам уже нетерпеливо вздрагивала всем телом от каждого его движения. Щедро полив смазкой и свой инструмент, он присел над целью на полусогнутых ногах и аккуратно затолкал его в замершую тесноту. Осторожно двинулся вниз, Маша сначала неуверенно, а потом сильно, с громким стоном насадилась сама, он на всякий случай все же обнял свой кол пальцами у корня, чтобы не провалиться невзначай слишком глубоко, и принялся осторожно двигаться. Набирай в гугле «с е ф а н   р а с с к а з ы» и читай (18+).

Через некоторое время по реакции выпроставшей из-под головы руку и принявшейся ласкать себе кнопочку счастья Маши он понял, что никакого дискомфорта подруга не испытывает, зато возбуждена до предела. Убрал пальцы, засадил приятеля в разработанную дырку всерьез, шлепнув яйцами по ласкающей щелку Машиной руке. Машка, взвыв, ответила так, что он чуть не потерял сознание от кайфа, дернулся ещё несколько раз и, остановившись в самой глубине, с громким стоном разрядился. Постоял немного, покачиваясь, чувствуя, как сокращающаяся Машина попа выталкивает из себя обмякающий член, и, выдохнув, уселся на кровать.

Маша так и стояла попой кверху, медленно покачивая ей взад-вперед и лаская запущенной между ног рукой щелку.

«А ведь не кончила, бедненькая... »

Потянувшись вперед, он по очереди поцеловал сладко вздрогнувшие полупопия и, раздвинув их, полюбовался на не закрывшееся ещё до конца отверстие с неровными краями. В падающем из окна рассеянном свете в глубине дырочки пульсировало розовое.

Взял валявшийся рядом гель и, осторожно оттягивая пальцем края, под Машины усилившиеся постанывания намазал отверстие заново. Шлепнул подругу, та пискнула, пошире расставив ноги, и он загнал ей два пальца в главную пещерку. Машка, дернувшись, подалась назад, а он согнул их внутри, поджал подушечками заднюю стеночку вверх и принялся искать костяшками заветную точку спереди, под клитором. Задняя часть Машки начала забавно подпрыгивать, он засмеялся и, кровожадно зарычав, загнал два пальца другой руки ей в попу, принявшись резко, быстро водить ими туда-сюда, ещё и слегка растягивая дырочку во все стороны.

Подпрыгивания усилились, Машины пальцы на клиторе стали мелькать со страшной скоростью, затем Маша напряглась ещё сильнее, раздалось звучное «Ы! Ы! Ыххх! », и все замерло, расслабившись.

«Вот теперь, кажется, порядок»,  — улыбнулся Иван и, вытащив из Машиных прелестей руки, улегся рядом с нею на живот. Похлопал подругу по попке:

— Ну, как изнасилование? Будешь за насильником бегать, а?

Но Маша была ещё не 

способна разговаривать, и потому только потрясла головой да медленно опустила бедра на покрывало. Лишь через пару минут она тяжело перевернулась на спину. Задрав одну ногу, осторожно почесала задний проход, понюхала палец.

— Ох, Ванька! Ну, вроде, не порвал...

— Машка, ну я ж любя. И потом, не первый ведь раз. Плавали там, знаем... Не понравилось?

— Ты ж прошлый раз на полпальца всего, а сегодня... Чуть не спятила... Сначала больно, зато потом... Как будто ты до горла воткнул. Вся тобой заполнилась... Только спереди при этом как-то... Пустовато, что ли... Немного мешает. Оттого, наверное, и кончила слабенько. Ладно, додрочил, я улетела...

— Все б тебе летать...

Маша, резко перевернувшись, улеглась на него сверху. Чмокнула в губы и отстранилась:

— Ага... С тобой...

— Ещё хочешь? А то изнасилование совершил, счас наказание отбывать буду. Как скажешь, так и сделаю...

— Ох, Вааанечка...  — счастливо засмеялась Маша.  — Всех бы так насиловали... А хотеть? Хм...

Она поиграла телом, прислушиваясь к ощущениям, и с удивлением продолжила:

— Ты, знаешь, никак не хочу. Сыыыытая... Причем все места одинаково... Обычно или писька чуть не наелась, или ротик... А тут ты их, вроде, и не трогал...

— Так. Ну, теперь понятно, как тебя удовлетворять с минимальными затратами...

— Хи-хи. Неправильно понял...

— М?

— Теперь и письку, и ротик, и попку по отдельности придется... Каждый раз...

Иван сделал испуганные глаза. Маша засмеялась:

— Дурашка... Ты на меня иной раз посмотришь ласково, и мне уже много...

Подумала и ехидным тоном добавила:

— Правда, ненадолго. Ну, сейчас до Ларкиного приезда хватит. Соскучилась я по ней, Вань...

— И я...

— Вот приедет, тогда оторвемся. А пока — постимся?

— Ну, ладно... Две палки есть, два дня уж как-нибудь... А как отрываться будем?

Маша довольно потянулась: «Ага, есть... », поерзав при этом по нему всем телом, смачно поцеловала его в губы и засмеялась:

— Все-то тебе распланировать надо. Мужик, что с тебя взять... Там, по настроению, посмо-о-трим...

Сладко протянув последнее слово, она поднялась с кровати.

— Пошли мыться! А то весь инструмент в говне. Непорядок!

Развернулась, получила заслуженного шлепка и убежала в ванную.