Проклятие Пустошей. Глава 4

ДЖЕЙК

Скоро взбираюсь на крутой склон, резко останавливаюсь и оглядываюсь. Вижу, что отставший Лео еле-еле держится на ногах, и предлагаю сделать небольшую паузу. Он выглядит раздраженным и бросает злой взгляд на меня.

— Неловкий парень! Может быть, стоило оставить тебя еще на первом привале! — говорит Фелис.

Через двадцать минут после того, как мы покинули эту неудачную деревню, у нас закончилось топливо. Пришлось оставить машину и продолжить путь пешком. Фелис, как и я, привыкла к походной жизни, поэтому не отстает ни на шаг. А вот Лео не так быстрый. Прошло всего полтора часа с момента нашего побега из деревни, и за это время мы уже сделали третью остановку. Лео очень замедлял нас своим темпом, но он не виноват в этом. Ему сломали ногу и три недели держали под стражей, кормя только овощами. Неудивительно, что после такого обращения утомленный парень еле поспевал за нами, а не бежал как молодой лев.

— Нет нужды останавливаться из-за меня! Продолжим идти! — начинает возмущаться Лео, хотя делает это слабо.

— Мы обязательно пойдем, но немного позже, — настаиваю я и спускаюсь со склона.

Лео тяжело вздыхает и садится, точнее почти падает на землю. Фелис что-то бормочет и спускается за мной. Сильный холодный ветер заставляет ее трястись от холода, и моя возлюбленная начинает массировать замерзшие руки выше локтей. Замечаю с опозданием, что тонкая футболка с короткими рукавами не самый подходящий выбор для прогулки поздним вечером. Снимаю свою куртку и предлагаю ее Фелис. Она принимает это без слов и быстро надевает куртку без благодарности.

— Я могу собирать сухую траву. Только дайте мне минутку отдыха, — произносит Йен.

— Зачем нам сухая трава? — не понимаю я.

— Для костра. Ночью будет холодно, и нам...

— Ты в своем уме, дурак? Хочешь подсказать злобной женщине, где нас искать? Давай, подсказывай! Они тебя разгромят. Привяжут к столбу, обложат соломой и поджарят! — бормочет Фэйт.

Йен опускает голову в знак печали.

— Простите. Я просто хочу перестать быть обузой и сделать что-то полезное, — говорит Макриди со скорбным тоном.

— Не проблема. Уходи прочь, чтобы я больше не видела тебя! И лучше убей себя! Второй вариант мне даже больше подходит! — голос чертовки полон злобы и яда.

После этих слов Йен еще больше расстроился, а у меня возникает желание отшлепать Фэйт так сильно, чтобы она больше не оскорбляла меня.

— Не обращай внимания. Она так шутит, — говорю я, недобро глядя на чертовку.

Фэйт впервые проявила такт и не возразила мне, оставшись молчать, хотя по ее лицу было видно, что она очень хочет сказать что-то обидное. Я стараюсь сменить тему как можно скорее и прошу Йена рассказать нам что-нибудь о себе. Парень оживается и делится своей историей.

Оказывается, Йен — единственный сын мэра крупного города на востоке. Он вырос в богатстве и комфорте и не нуждался в ничем. Когда армейские вербовщики пришли в их город, Макриди внезапно почувствовал стремление к подвигам. Он решил доказать окружающим людям, своему отцу и самому себе, что он способен на большее и стал добровольцем, чего вскоре пожалел. Сначала был тренировочный лагерь, где парень провел несколько месяцев, затем первая серьезная миссия. Его крещением огнем стало уничтожение небольшой банды преступников, скрывающейся в горах.

Однако началось всё не так, как ожидалось. Вопреки уверениям разведки банда оказалась неожиданно большой и хорошо подготовленной. К тому же, солдаты не смогли застать бандитов врасплох. Последовала жесткая перестрелка, в результате которой обе стороны понесли серьезные потери. Звук битвы привлек внимание стаи троглодитов, и кровожадные мутанты устроили настоящую резню. Выжить из этого хаоса удалось только самому Йену и новичку по имени Маркусу. Взяв один джип, ребята быстро покинули поле боя. После происшествия Макриди осознал, что он устал от армейской жизни и захотел вернуться домой. Однако дорога была долгой, и у дезертиров скоро закончилась еда. Желание пополнить запасы привело парней в ту негостеприимную деревушку.

Пока Макриди делится своей историей, Фэйт время от времени вставляет язвительные замечания, упрекает парня в трусости и глупости, а также предлагает ему перестать жаловаться и взобраться на ближайшее дерево. Это заявление становится последней каплей.

— Оставайся здесь пока, мы что-то обсудим! — говорю Йену, хватаю Фэйт за рукав и отводу нас к холмам.

Фэйт сопротивляется и пытается освободиться, но я держу ее крепко. Подойдя к холму, я резко отталкиваю ее.

— Прекрати мешать парню! — требую я.

— Да ладно тебе! Я делаю, что хочу! — огрызается Фэйт.

— Почему ты такая недовольная им?

— Мне он не нравится!

— Тебе никто не нравится.

— Он слабый неудачник, жалобщик, идиот и обуза! Из-за него мы можем все полететь к черту!

— Кто может?

— Любой! Этот урод двигается медленнее черепахи и не может защитить себя. К тому же он может узнать твою маленькую грязную тайну и выдать ее кому-то. Это нам нужно?

— Не нагнетай. Йен не узнает ничего.

Злобная чертовка улыбается подло.

— Конечно, он не узнает. Я сам позабочусь об этом.

Я резко хватаю Фэйт за горло и прижимаю ее к ближайшему дереву.

— Ты не сможешь ему ничего сделать, проклятая жаждущая крови! А если ты продолжишь цепляться по мелочам или что-то предпримешь, я отрежу тебе гадкому языку! — кричу я.

Дерзко ухмыляющаяся чертовка отталкивает меня и начинает массировать свою шею.

— Ты не сможешь мне ничего сделать. Если я потеряю свой язык, то некому будет полировать твое оружие. Может быть, только этот болтливый парень, но что-то мне подсказывает, что он этого делать не будет. — Фэйт прищуривается и задумчиво почесывает подбородок. — Хотя ты можешь его заставить. Это будет легко.

— Не говори глупостей.

— Это не глупость. Иногда человек может пойти на многое, чтобы выжить. Я помню, как однажды парни из банды Билли поймали и привели в наш лагерь нескольких солдат. Главный из них долго хвастался и обещал уничтожить всю нашу шайку. Знаешь, что с ним случилось?

— Мне не интересно знать!

— После того, как Билли проткнул его друга несколькими отверстиями, самый крутой солдат быстро стал мягче. Он рыдал, как засранка, и умолял оставить его в живых. Билли предложил освободить его, если он будет подлизываться перед парнями, которые его поймали, своим шершавым языком. И он это сделал, но в конце концов все равно получил пулю в свою пустую голову! — рассказывает чертовка с гордостью в голосе.

— А тебе, похоже, нравится быть подстилкой. Ты восхищаешься своим бывшим боссом, который вытер о тебе ноги и потом выбросил тебя как ненужную тряпку. Так кто же после этого здесь настоящая засранка?

После этих слов злобница потеряла свою улыбку и на лице появилась яростная гримаса. Было видно, что мои высказывания задели Фэйт очень сильно. Я задел её больное место и не пожалел об этом. Эта женщина любила обвинять других в плохом поведении, но сама сильно реагировала, когда кто-то делал то же самое с ней. Ничего страшного, она должна привыкнуть.

Вдруг злобница резко двинулась вперед и чуть не вонзила нож в мой живот, который она успела достать из правого рукава. Я заметил этот нож ещё когда Йен рассказывал историю, поэтому она не смогла застать меня врасплох. Я быстро отшатнулся в сторону и схватил Фэйт за запястье, резко повернув её руку. Моя возлюбленная стиснула зубы, но не произнесла ни слова и не выпустила нож. Чтобы не лишить Фэйт её любимого "игрушечного" оружия, я резко оттолкнул её и она чуть не упала на зад.

— Ты снова пытаешься навредить мне этой зубочисткой. В первые разы это было неприятно, но со временем стало привычным. Если хочешь застать меня врасплох, придумай что-то новое, — сказал я спокойным тоном. — Я отрежу тебе яйца и заставлю их съесть! — Фэйт почти шипела, перебрасывая нож из одной руки в другую.

— Такое уже слышалось от тебя неоднократно. Прояви фантазию, дорогая. Не разочаровывай меня.

На какой-то момент я подумал, что переборщил с насмешками и что Фэйт вскоре испустит пар из ушей. В общем-то это было даже хорошо. Один разозленный противник забывает об осторожности и атакует напролом. Это случилось с Фэйт. Издав яростный крик, безумная девушка снова бросилась в атаку, махая ножом вперемешку. С улыбкой я то отходил в сторону, то отступал, то наклонялся.

- Пожалуйста, успокойся, подлец! - вскрикнула Фейт после ещё одного промаха и накинулась на меня, словно хищный зверь.

Увернуться от этой атаки у меня не получилось. Мы катились вниз по склону, как только коснулись земли, и в конечном итоге свалились в овраг. Завершив опасное путешествие и сильно ушибши бока, я крепко прижал Фейт ко мне и перевернулся на бок. Отпустив ее, я осознал с задержкой, что в правой руке у чертовки все ещё был нож. Фейт резко поморгала глазами и сделала удар. Я лишь успел перехватить ее руку, и лезвие остановилось всего в паре сантиметров от моей шеи. Вздохнув с облегчением, я почувствовал холод стали на своей коже. Фейт тяжело дышала подо мной и пыталась продолжить нападение, но я крепко удерживал ее руку.

- Уродина,- шепнула чертовка, выражая свою ненависть взглядом.

Я ответил улыбкой, затем медленно отвел нож подальше от своей шеи и, по неожиданному порыву, провел рукой в штаны Фейт. Проникнув сквозь тонкие трусики, я достиг промежности чертовки и начал ее ласкать.

Фейт дернулась, а ее глаза расширились. Я двигал рукой все быстрее и быстрее, пока ее промежность не стала слегка влажной от грубых ласк. Все это время девочка молчала и сжимала зубы. Это продолжалось до тех пор, пока я резко не ввел два пальца в нее. Как только я это сделал, чертовка дернулась и прикусила нижнюю губу. Я начал двигать рукой вперед-назад, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Фейт стонала от возбуждения и ее правая рука тряслась. Добавив третий палец к двум другим, я успел досчитать до тринадцати мысленно перед тем, как Фейт бросила нож и выгнулась ко мне всем телом. Из губ чертовки раздался возбужденный крик, но я тут же заткнул ее требовательным поцелуем, на который она ответила безотказно.

Пока мы страстно целуемся, я осторожно высвобождаю руку из штанов Фэйт и провожу ею под ее футболкой, чтобы поглаживать ее соски. Она легонько прикусывает мою верхнюю губу, но я не чувствую боли. Отстранившись немного, я быстро снимаю свои и Фэйт штаны. Раздвигаю ее ноги в разные стороны и прижимаюсь своим членом к ее влажной промежности, а затем вводя его полностью. Фэйт дергается, словно от удара, и тут же обнимает меня ногами за талию. Я наклоняюсь к ней и мы почти соприкасаемся лицами. Возникает желание поцеловать ее снова, но я удерживаю себя. Начинаю двигаться бедрами, стремясь достичь максимального темпа. Каждый новый толчок лишает меня самоконтроля, но мне все равно. Я хочу показать этой девушке-чертовке, что здесь главный - это я, а не она. Я... я просто сильно хочу эту психопатку, которая недавно пыталась напасть на меня, больше, чем когда-либо раньше! Взгляд Фэйт говорит мне, что она тоже хочет меня не меньше. Безумие передается через наши тела!

Ее стройные ноги обвивают меня, будто щупальца осьминога, и вскоре начинают доставлять мне дискомфорт. Не вынимая своего члена из ее узкого влагалища, я поднимаю обе ее ноги на свои плечи и продолжаю проникать в нее в новой позиции. Фэйт начинает кричать от наслаждения громким голосом, даже не беспокоясь о том, что нас могут услышать. Я быстро прикрываю ей рот рукой, вспомнив задерживаться, что мы не одни здесь. Она сразу же кусает меня за ладонь, но я продолжаю двигаться безмятежно и все так же насаживаю свой член на ее узкое отверстие и вскорости достигаю оргазма. Я кончаю внутри Фэйт, но оставляю свой член в ней, и медленно отводя ее ноги с плеч, разворачиваю ладонь, с которой начинает капать кровь. Несколько капель попадает на подбородок Фэйт и стекает по ее шее. Она быстро оттирает кровь указательным пальцем, а затем облизывает его языком и на губах у нее появляется довольная улыбка. Я вынимаю член, протираю его от остатков выделений, одеваю штаны и приходу в норму.

— Парню и так досталось, так что перестань до него докапываться, и веди себя хоть немного поласковее, — говорю я после пары глубоких вдохов, успев привести мысли в порядок.

— С каким парнем? — уточняет Фэйт тихим голосом, медленно натягивая штаны.

— С Йеном.

— А, с этим калекой. Ничего обещать не буду, но попробую.

Коротко киваю, принимая подобный ответ, после чего мы благополучно выбираемся из оврага. Вернувшись обратно к Йену, обнаруживаем, что все наши вещи остались лежать на своих местах, а Макриди куда-то пропал.

ЙЕН

Сжимаю руки в кулаки, провожая взглядом уходящую за холмы парочку. По-хорошему, грубые слова Фэйт должны были вывести меня из себя, но я совсем не злюсь, и не обижаюсь. Какой смысл обижаться на правду, даже если они неприглядная? Никакого. Я действительно жалкое ничтожество, возомнившее о себе невесть что. Сбежав из дома и присоединившись к военным, я доказал себе и окружающим лишь одно — что я недальновидный идиот. Ведь только идиот отказался бы от спокойной жизни ради сомнительной чести подохнуть в какой-нибудь канаве, либо стать кормом для падальщиков или мутантов. Но ещё не поздно было всё исправить. Я по-прежнему мог вернуться домой, перестав быть обузой для людей, которые спасли мне жизнь.

С этой мыслью я заглядываю в сумку Дилана, забираю несколько лепёшек, небольшую фляжку с водой, и пистолет. Проверив обойму, убираю оружие за пояс, и ковыляю прочь, надеясь, что Дилан и Фэйт не сильно разозлятся, когда обнаружат что я кое-что позаимствовал из их вещей. Взобравшись на склон, осматриваюсь, пытаясь понять куда мне следует идти дальше. Запоздало вспоминаю, что помимо припасов в сумке Дилана лежала карта, на которую я взглянул лишь мельком, пока собирал лепёшки.

— Балбес, — тихо прошептал я, прежде чем повернуться.

Задумался о том, не стоит ли вернуться за картой, но покачал головой и решил продолжать путь. Недолгий отдых помог восстановить силы, однако больная нога скоро снова напомнила о себе. Перемещение по сложной местности было затруднительным, и когда холмы сменились равниной, я вздохнул с облегчением. Заметив вдали старый деревянный мостик, ускорил шаги. Приблизившись к нему, спустился вниз и уселся на прохладную землю, прижав согнутые ноги к груди. В это время услышал грохот и крики. Страх быть обнаруженным и убитым боролся с любопытством. Чувствуя холодок по спине, все же решил выяснить, что происходит. Встал на ноги и выбрался из-под моста. Поднялся на цыпочки и выглянул из-за перил: увидел большую повозку с металлической клеткой внутри и отломанным задним колесом. В клетке находились живые люди, рядом с ними стояли трое вооруженных охранников в бронежилетах, а возница держал в руках охотничье ружье. Вероятно, он был главным здесь. Возница кричал на охранников и требовал, чтобы они поскорее починили телегу.

При мысли о том, что меня могут заметить и убить (а я не сомневался, что незнакомцы именно это сделают), дрожь усилилась. Но что-то не позволяло мне скрыться и прятаться. Я не знал, кто эти люди в клетке и что им предстоит испытать. Возможно, это какие-то преступницы, которых поймали и теперь хотят наказать публично. Вгляделся подробнее и понял, что ошибся. В клетке находились только молодые женщины и девушки, а не опасные преступницы. Они все нуждались в помощи, но никто не мог им помочь. Кроме меня. Я мог попытаться освободить их или вернуться под мост и притвориться, что ничего не произошло.

Стоя перед сложным выбором, вновь слышу голос Фэйт, который говорит мне о моей ущербности и никчемности, и я сильно сжимаю кулаки. Безусловно, я ущербный человек, и это неоспоримо. Может быть, природа не наградила меня храбростью, но я не ничтожество. Однако, если сейчас отступлю, тогда точно стану таким.

Приняв окончательное решение, начинаю разрабатывать план действий на будущее. Как мне избавиться от этих охранников в бронежилетах? Ответ сам собой подразумевает стрельбу в их головы. Но после первого выстрела меня заметят и ответят огнем. Если бы только у меня была возможность отвлечь их хотя бы на время, тогда появился бы шанс выжить в этой битве. В это время конфликт между охранниками и возницей продолжается и набирает обороты. Владелец повозки кричит на своих безответственных помощников вслух и угрожает им наказанием, если они сейчас же не исправят положение колеса. Однако, как только он отворачивается от клетки, две узницы протягивают руки сквозь прутья и хватают его за волосы и плечи.

Я осознаю, что это мой шанс. Прицеливаюсь и нажимаю на курок. Раздается выстрел. Один из головорезов дергается и падает мертвым на землю. Два других быстро оборачиваются и начинают стрелять пачкой. Надеясь на то, что они не заметили меня в темноте, я моментально прячусь под мостом и перебегаю на другую сторону, игнорируя боль в ноге. Высовываясь из-за поручней, едва не получаю пулю в голову и стреляю в ответ. Хотя не с первого раза, но все же попадаю второму стрелку в шею. Вместо того чтобы повторить маневр и спрятаться под мостом, выбираюсь на дорогу и падаю на землю, словно подкошенный.

Последний охранник разрывает длинный ряд выстрелов, но я уклоняюсь в последний момент, избегая смерти. Враг стреляет еще раз, и мой жизненный путь мог бы быть прерван, если бы не то, что его патроны иссякли как по волшебству. Я слышу безопасный щелчок и беру последнего противника в прицел. Охранник успевает достать запасной магазин и перезарядить автомат, прежде чем я отправляю его на тот свет. Возница, которого держат за волосы и руки уже не двое, а четверо узников, безуспешно пытается освободиться и достать ружье. Решив пока не убивать обезоруженного противника, я поднимаюсь на ноги, спрячу пистолет за поясом и ковыляю к повозке.

Приближаясь к телеге, я поднимаю с земли ружье и нокаутирую возницу ударом приклада по лицу. Затем я наклоняюсь и начинаю обыскивать его. Найдя ключ, я отпираю клетку. Однако освобожденные пленницы не спешат выходить на свободу, а смотрят на меня с опаской. Я понимаю их сомнения, ведь они не знают, кто я такой и почему я их освободил. Но наличие военной формы не вызывает доверия у пленниц, потому что в наши дни ее раздобыть намного проще, чем тарелку супа. Наконец, отбросив последние сомнения, из клетки выбирается высокая девушка с длинными черными волосами, одетая в потертые штаны и клетчатую рубашку.

— Благодарю, — произносит она коротко.

— Пожалуйста, — тихо отвечаю я.

Остальные пленницы начинают выбираться из клетки за ней. Девушка склоняется над возницей, хватает его за воротник и начинает бить его пощечинами одну за другой. Я подхожу ближе.

— Привет, меня зовут Диана, — представляюсь я, темноволосая девушка, продолжая беседу с возницей.

— Я — Йен, — отвечаю.

Через некоторое время хозяин повозки просыпается.

— Где мой брат? — спрашивает Диана с гневом в голосе.

— Отстань, дура! — отвечает возница и плюет ей в лицо.

Удар по его челюсти не заставляет себя ждать. Прежде чем я успеваю реагировать, Диана выхватывает у меня пистолет и направляет его на возницу.

— Говори, что ты сделал с моим братом! Пока я не выбью тебе мозги! — кричит она.

— Осторожно! — раздается голос ещё одной пленницы, указывая куда-то назад.

Я быстро оборачиваюсь и поднимаю ружье. Вижу две фигуры, приближающиеся к нам. Даже Диана отвлекается и прицеливается в новых гостей. Пытаюсь разглядеть их лучше, но из-за темноты ничего не различаю.

— Остановитесь и назовите себя! — требую я.

— Убери ружье, иначе оно окажется у тебя в заднице! — кричит Фэйт.

Узнав её голос, я вздыхаю с облегчением и опускаю оружие. Диана следует моему примеру, но не спешит вернуть мне пистолет.

— Как вы нашли меня? — спрашиваю я, когда парочка приближается.

— Это было несложно. Сначала мы следовали по отпечаткам на земле, а потом услышали выстрелы, — объясняет Дилан.

— И ещё был характерный запах. Ты наверняка обделался, когда убегал, и запах испачканных штанов можно было почуять на расстоянии километра, — добавляет Фэйт.

Я улыбаюсь в ответ. Её слова уже не задевают меня так сильно. Кратко рассказываю им о том, что произошло здесь, и когда заканчиваю, слово берет Диана.

— Мы с моим младшим братом путешествовали вместе с караваном, но прошлой ночью нас напали. Один из этих людей (девушка указывает на возницу), и ещё несколько разбойников с оружием. Они убили мужчин и парней, а девочек и детей загрузили в две повозки и уехали в разные стороны.

— Представьте, что вы уже мертвы! — неожиданно говорит наш пленник. — Вас ещё живыми обрезают и заставляют есть свои фекалии!

Диана быстро наносит удар по почкам. Возница дергается, но продолжает грозиться, хотя не ясно, на что он рассчитывает. Фэйт злобно улыбается и что-то шепчет Дилану на ухо. Тот прислушивается к своей подруге, нахмуривается и кивает коротко. Остальные пленницы собираются вместе и отходят в сторону.

— Можешь продолжать делать вид крутым, но выбор твой очень ограничен, — обращается Дилан к пленнику. — Ты либо рассказываешь нам все хорошенько, либо плохо.

— Пошел ты! Я вам ничего не скажу! — продолжает храбриться возница.

Улыбающаяся Фэйт пригибается и ласково пощекотывает его по щеке.

— Молодец. Я именно на это и надеялась, что ты скажешь, — говорит она дружелюбным тоном, затем выпрямляется и с силой пинает пленника в живот.

Тот мгновенно схватывается за живот и начинает задыхаться. Воспользовавшись моментом, Дилан хватает его за воротник и тащит в сторону моста.

— Что вы задумали? — спрашиваю я.

— Ничего особенного. Просто пообщаемся, — небрежно отвечает Фэйт и следует за своим парнем.

Возницу тащат под мост, и я подскакиваю от выстрела. Через тридцать секунд Дилан выходит наружу, как ни в чем не бывало, и возвращается к нам.

— Этот негодяй мертв? — спрашивает Диана.

— Пока нет, но скоро он за это заплатит.

— Почему?

Дилан усмехнулся и объяснил:

— Потому что Фэйт уже давно хочет поговорить с кем-то. Через десять минут, максимум пятнадцать, мы узнаем все, что нужно. Главное, чтобы она не переборщила (Дилан сделал паузу на несколько секунд) со своим разговором.

ФЭЙТ

Этот идиот меня разочаровал. Хвастался, угрожал нам адским огнём, но потерял смелость после того, как я прострелила ему колено. Я заткнула его рот грязной тряпкой вместо кляпа и связала его руки за спиной. Хорнер спросил меня, хватит ли мне пяти минут на то, чтобы выжать из этого идиота всю информацию. На самом деле мне было бы достаточно двух минут, чтобы сломить его, особенно такого слабака. Но я хочу насладиться процессом и обещаю этому куску мяса уложиться в 10-12 минут. Хорнер соглашается на это и уходит, оставляя меня одну с этим негодяем, теряющим кровь. Взяв зажигалку и разогревая лезвие ножа, я выталкиваю всю гадость из этого отребья ногами. Потом делаю паузу, чтобы он мог немного передохнуть.

Когда кусок говна выплевывает выбитые зубы и просит меня остановиться, обещая рассказать все, я отвечаю, что он скоро всё расскажет, но чуть позже. Я прикладываю горячий нож сначала к его правой щеке, затем к подбородку, и только теперь замечаю на его предплечье татуировку: длинная цепь с кандалами и обгоревший человеческий череп. Сразу же понимаю значение этого символа и решаю забрать его в качестве своеобразного сувенира вместе с куском его кожи. Прежде чем забрать трофей, я закрываю ему горло выпавшей тряпкой, переворачиваю его на живот, садлюсь сверху и начинаю срезать татуировку. Он вопит сквозь кляп, сопротивляется и пытается избавиться от меня, но лёгкий удар ребром ладони по его спине заметно успокаивает его. К сожалению для меня и к счастью для этого придурка, нож оказывается очень острый, и процесс удаления татуировки проходит быстро. Было бы намного интереснее делать это тупым ножом.

Закончив, отбрасываю обрывок кожи в сторону, чтобы позже очистить его, и начинаю серьезно размышлять о том, чтобы сократить глупца хотя бы на пару пальцев. Не особо нужно это делать, но мне очень хочется. В конечном итоге я ограничиваюсь только укорачиванием мизинца глупца, предварительно сняв кляп. Ублюдок кричит во всю глотку, и это мотивирует меня отрезать ему что-то еще. Но я себя контролирую, понимая, что если продолжу в таком же духе, то остановлюсь только после того, как этот ублюдок выдаст душу, правда не сразу. Поэтому я заканчиваю свое развлечение и приступаю непосредственно к допросу.

Глупец выдает всю необходимую информацию до того, как я успеваю задать хотя бы один вопрос. За это он получает быструю и почти безболезненную смерть. Я беру обрывок кожи с татуировкой, очищаю его от крови при помощи воды из фляжки и возвращаюсь к остальным. Одиннадцатиклассник уклоняется от моего взгляда, темненькая лошадка смотрит на меня с осуждением (вероятно, услышала, как я кричал на глупца, которого она сама недавно хотела убить), и только Хорнер реагирует на происходящее как на что-то обыденное. По крайней мере, его взгляд не выражает никакого порицания.

— Эти проклятые скелеты (указываю на троицу, с которой разделался Йен) — из «Союза Унижения», — начинаю я делиться полученной информацией.

— Откуда? — спрашивают Йен и лошадка одновременно.

— Из большой банды работорговцев, — поясняет Дилан.

— Они планировали продать половину пленниц в бордель в ближайшем городе. Вторую половину должны были передать другой банде ублюдков в качестве оплаты долга. В общем, почти то же самое, что и бордель, только еще хуже.

— А что с моим братом и другими детьми? Куда их увезли? — спрашивает женщина с тревогой в голосе.

— Если этот неприятный тип не лгал, а я уверена, что он говорил правду, то детей доставили на "Эгиду".

Лошадь нахмуривается.

— Что это за "Эгида"?

— Это старый танкер. Раньше он был просто никому не нужным ржавым корытом, а теперь там обосновались люди из "Братства Судного Дня", — объясняю я.

— Подождите, разве "Братство Судного Дня" не было уничтожено? — вставляет Макриди.

— Как видите, нет. Эти люди как тараканы. Если их не искоренить сразу, они разбегутся и продолжат размножаться. Чтобы избавиться от этой заразы, нужно использовать мощное оружие. Например, напалм или химическое оружие.

— Но зачем "Братству" понадобились дети? — недоумевает женщина.

— Возможно по той же причине, по которой они нужны и вам. Они хотят проверить их выносливость. А также всех остальных.

— Что?! — разгневанная кобыла резко двигается вперед, но Дилан перекрывает ей путь. — Повтори, что ты только что сказала!

— Я просто высказала самую очевидную версию. Когда имеешь дело с безумными ублюдками, нужно быть готовым ко всему.

После моих слов женщина опускает голову, и Йен старается успокоить ее.

— Успокойся. Не обязательно дети нужны "Братству" именно по той причине, о которой говорит Фэйт.

— Может быть есть и другие, менее очевидные варианты. Вы можете обдумать это позже, пока...

— Не волнуйтесь. Я разберусь в этом и освобожу детей, — неожиданно заявляет Хорнер.

Сначала мне кажется, что я неправильно услышала что-то. Поняв, что все услышала правильно, жестами даю понять армейскому парню, что хочу поговорить с ним наедине. Дилан коротко кивает в ответ, и мы отходим в сторону.

— Что ты задумал, Хорнер? Ты действительно собираешься проникнуть на «Эгиду»? — начинаю расспрашивать я.

— В любом случае попробую это осуществить.

— Не будь глупцом! Зачем тебе вообще это нужно?

— Каждый развлекается по-своему. Тебе нравится убивать людей. А мне нравится помогать им.

— Не людям, а слабакам и беднякам, — говорю я, и презрительно фыркаю.

— Даже если так, это только мое дело. Я хочу узнать, для чего «Братству Судного Дня» понадобились дети, и попытаюсь их спасти. С твоей помощью или без неё. А ты можешь заняться другим делом. Я не заставляю тебя следовать за мной.

— Вот ещё! Если ты пойдешь один, тебя могут убить, а я этого не допущу.

— Почему?

— Если кто-то убьет тебя, то только я. Умучаю медленно и мучительно после того, как сам будешь умолять меня о смерти. Правда, это случится, когда я устану от тебя. А пока этого не произошло, терпи, потому что я всегда буду рядом. И даже если ты захочешь отправиться в ад, будь уверен — я последую за тобой.

Судя по широкой улыбке армейского пса, эта речь его нисколько не испугала, а скорее развеселила.

— В твоем исполнении это звучит как любовное признание, — сказал Хорнер после короткой паузы.

— Чего? Не говори глупостей! — возмущаюсь я.

— Обязательно пойду. И ты пойдешь следом за мной. Верно?

Не опровергаю его слова, но и не подтверждаю их. Пытаюсь убедить самого себя в том, что этот идиот перевернул все наоборот, и мне это удается. Так заканчивается наш разговор. Мы возвращаемся к Йену и дильде и начинаем обсуждать дальнейший план действий.