Мощеные улицы / Cobblestone Streets © blackrandl1958

Мощеные улицы / Cobblestone Streets © blackrandl1958

********************************************

Я удалила этот рассказ с сайта несколько лет назад. Он был пересмотрен и отредактирован. По мере восстановления моей библиотеки, я буду выкладывать эти рассказы. Нет способа вернуть их обратно, без повторной подачи. Если вы его читали, вам не нужно читать, голосовать или комментировать. Если нет, наслаждайтесь.

*********************************************

Джек наблюдал, как его ти-шот летит точно в середину фервея. Он всегда делал один и тот же удар. Он не был длинным, он просто летел прямо по центру фервея. Два других парня уже сыграли, и настала моя очередь. Я приготовился и сделал небольшой тренировочный замах. Это был пар-5, довольно длинный и довольно открытый. Я просто решил попробовать и посмотреть, что получится.

Я крупный парень и четыре дня в неделю занимаюсь пауэрлифтингом. Мой жим лежа сейчас лучше, чем в колледже. Могу делать повторения с 102 килограммами так, что стероидные уроды в спортзале завидуют. У меня была новая клюшка, одна из тех, что из графитового композита, и я чувствовал себя довольно хорошо. Я попал в "сладкую точку", и у Джека отпала челюсть.

— Господи Иисусе, Эрик, ты пробил его. Это три сотни и пятьдесят гребаных ярдов, если это дюйм. Это гораздо дальше. Ты встаешь и делаешь выстрел, и у тебя есть орел.

В моей жизни было два орла. В этот раз, я чувствовал себя очень хорошо. Мы начали спускаться по фервею, и Джек сделал второй удар. Он все еще не дотягивал до моего первого. Я услышал, как зажужжал его телефон в сумке. Он немного плохо слышал, поэтому я сказал ему, что ему пришло сообщение. Он достал свой телефон, и его лицо побелело.

— Эрик, мне нужно идти, — сказал он.

— Что случилось? — спросил я.

— Что-то в офисе, — сказал он. — Отвези меня обратно, Эрик. Извини, но я пока не могу тебе об этом рассказать. Ты можешь отдохнуть после обеда, когда отвезешь меня обратно.

Джек был моим боссом. Он также владел компанией Whitman Enterprises. Я работал там с тех пор, как окончил колледж. Они наняли меня, когда я был на втором курсе, и я был там вторым номером. Это был семейный бизнес. Мы производили насосы, все виды насосов. Они были единственные в своем роде, разработанные для конкретных применений. У нас были литейный и механический цеха, и мы делали их от чертежа до готового изделия. Я был вице-президентом по производству и практически руководил предприятием. Дочь Джека, Элисон, была моим коллегой в отделе продаж. Я знал, что был какой-то шум о том, что нас выкупила швейцарская компания, и решил, что дело в этом.

Доставив его обратно в офис, я поехал домой. Я стоял на светофоре. Улица в центре города, была одной из тех старых мощеных улиц, и передо мной переходила улицу пожилая женщина. Я с ужасом наблюдал, как ее носок зацепился за один из булыжников, и она споткнулась. Она пыталась удержать равновесие, но теперь ее пошатывало вперед. Она уронила сумку с продуктами, снова споткнулась и упала. Я услышал, как она вскрикнула, когда ее руки ударились об улицу, пытаясь спастись. Хлопнув рычагом переключения передач на паркинг, я выскочил из машины, обежал грузовик и опустился на колени рядом с ней. Она плакала, и мне было ужасно жаль ее. Ее руки были в крови, а плечо явно сломано.

Я поднял ее на руки.

— Мне так жаль, — сказал я ей. — Я помогу вам. Все будет хорошо. Сейчас отвезу вас в больницу. Вы не ушиблись, кроме кисти и плеча?

— Нет, — всхлипнула она, — но я думаю, что моя рука сломана. Я уронила продукты и боюсь, что яйца в моей сумке тоже разбиты. Ну, и колени тоже в крови, милый. Моя рука так болит!

Она разбивала мне сердце. У меня самого на глаза навернулись слезы. Эта милая маленькая леди не заслуживала такого!

— Я принесу вам еще яиц, — сказал я ей. — Давайте помогу вам забраться в пикап. Я отвезу вас в больницу.

Это заставило ее заплакать еще сильнее.

— Спасибо, но я не могу поехать в больницу, — задыхалась она. — У меня нет страховки. Я не могу позволить себе попасть в больницу.

Теперь я чувствовал себя, как дерьмо. Она была миниатюрной маленькой черной женщиной, наверное, лет семидесяти или около того, и можно было сказать, что она была ошеломляющей. Она все еще была очень красивой, и мне было очень жаль ее. Я подумал о своей матери. Она умерла от инсульта за два года до этого. Если бы она так упала, я бы хотел, чтобы кто-то позаботился о ней.

— Все, я везу вас в больницу, — сказал я ей. — Я позабочусь об этом. Моя жена работает там, и мы что-нибудь придумаем. Вы, похоже, чья-то мать, и я бы хотел, чтобы кто-то, в свое время, помогал моей матери. Я забираю вас сейчас. Давайте помогу вам подняться, возьму продукты, и мы поедем, хорошо?

— Очень больно, — сказала она. — Спасибо вам, молодой человек. Я никогда этого не забуду.

Я поднял ее и усадил на переднее сиденье грузовика. Оно было выше, чем она могла удобно устроиться, поэтому я поднял ее. Собрав ее продукты, я положил их на заднее сиденье пикапа.

По дороге в больницу она сказала мне, что ее зовут Саманта Гровс и что она вдова. Проехав всего около мили, я остановился у дверей отделения неотложной помощи. Синди, моя жена, была на смене, и я помог Саманте войти внутрь. Потом отвел ее к регистратуре, где работала Кирстен. Я рассказал ей, что происходит и что я позабочусь о любых счетах. Она сразу же отвела Саманту на кровать, а Рэйчел, медсестра, привела в порядок ее руки и колени, пока мы ждали врача.

Они пытались выпроводить меня, но Саманта была против. Она хотела, чтобы я остался, и точка. Я спросил ее, не хочет ли она позвонить кому-нибудь. Она сказала, что телефон у нее в сумочке, и я вернулся в пикап и взял ее. Ей все равно нужны были ее документы, и когда я вернулся, то отдал их Кирстен. Саманта достала свой телефон, это был один из тех дешевых телефонов, на которые можно купить минуты. Она набрала номер, а потом снова начала плакать.

— Что случилось, Саманта? — спросил я.

— У меня закончились минуты, — всхлипывала она. — Это просто ужасный день!

— Вот, воспользуйтесь моим телефоном, — протянул я ей свой Android.

Мне пришлось показать ей, как им пользоваться, и она разговаривала с кем-то, женского пола, на другом конце.

— Сесилия, я упала и поранилась, — сказала она. — Я в больнице. Нет, мне помогает очень милый белый мужчина. Пожалуйста, дорогая, не могла бы ты...? Хорошо, пожалуйста, не волнуйся.

Мне было интересно, где Синди. Она работала в приемном покое. Она была помощником врача и должна была заниматься этим. Я высунул голову и увидел Рэйчел.

— Где, черт возьми, Синди? — спросил я ее. — Этой женщине больно, и ей нужно оказать помощь.

Рэйчел покраснела.

— Она ушла на обед. Я позвонила ей, и она будет здесь с минуты на минуту.

— Что значит "она пошла на обед"? Она только что пришла!

Синди работала с трех до одиннадцати. Обеденный перерыв у нее был в семь.

Рейчел заикалась около минуты и, наконец, просто ушла. Что, черт возьми, происходит? Я вернулся к Саманте, она все еще плакала. Сев рядом с ней, я обнял ее.

— Все хорошо, Саманта, — сказал я ей. — Кому вы звонили?

— Моей внучке, — сказала она. — Она учится в колледже. Она только что закончила занятия и через некоторое время будет здесь. Тогда вы сможете поехать. Я знаю, что вы не хотите быть здесь.

— Ерунда, — сказал я ей. — Я не на работе. Этот день не будет таким уж плохим, Саманта. Вы сегодня завели нового друга, у вас все будет хорошо, ваша внучка уже в пути, и вам некоторое время не придется работать, потому что у вас будет гипс на руке.

Она хихикнула и обняла меня в ответ. Она поцеловала меня в щеку, и я услышал голос позади нас. Он был низким и хриплым, и звучал как прокуренный джаз.

— Кто твой новый любовник, бабушка?

Я оглянулась, и в больничной занавеске возникло видение. Она была маленькой, смуглой и милой, как новорожденный котенок. Она подошла к другой стороне кровати и поцеловала Саманту.

— Я не знаю его имени, — сказала Саманта. — Я была так взволнована, что забыла спросить. Думаю, он добрый самаритянин. Он заботился обо мне. Я не знаю, откуда он взялся, но он - подарок небес.

— Меня зовут Эрик Холлистер, — сказал я им. — Вы, должно быть, Сесилия. Я сидел в своей машине на пешеходном переходе и увидел, как Саманта упала. Я не мог ничего сделать, кроме как привезти ее сюда, где уже должен был быть ДОКТОР!

Тут я повысил голос. Понимал, что веду себя не пассивно, а агрессивно, но я начинал выходить из себя.

Высунув голову из-за занавески, я увидел, что Рейчел избегает моего взгляда.

— Позовите Пирса, — сказал я ей. — Если через пять минут кто-нибудь не придет, чтобы позаботиться об этой леди, я подниму шум на следующем заседании совета директоров! Где, черт возьми, Синди?

— Доктор Пирс пошел с ней на обед, — сказала она.

— Ну, это просто чертовски здорово, — с отвращением проворчал я. — Позвоните Оливии.

— Ваша дочь всего лишь интерн, — сказала Рэйчел.

— Может ли она выписать лекарства и заказать гипс для этой дамы?

— Да, она может это сделать, — признала Рэйчел.

— Тогда вызовите ее.

Я вернулся и сел в кресло рядом с Самантой.

— Моя дочь здесь интерн, — сказал я ей. — Она будет здесь через минуту.

Я подумал о Синди и этом мерзавце Пирсе, которые обедали вместе. Что, черт возьми, происходило? Синди прекрасно знала, что мне это не понравится. Я уже несколько раз давал ей это понять.

В первый раз, мы встречались около шести месяцев. Я познакомился с Синди, когда нас назначили напарниками по лабораторным работам по биологии. Она была просто великолепна. Это была высокая девушка с темными волосами, светлой кожей и самыми голубыми глазами, которые вы когда-либо видели. Я пригласил ее на чашку кофе после лабораторной, и пока мы там были, я пригласил ее на свидание, и она согласилась. Мы пошли на ужин и в кино, знаю, не самое фантастическое свидание в мире, но мне было девятнадцать лет. Она поцеловала меня на ночь у двери своей комнаты, и я снова пригласил ее на свидание. Прошло около четырех свиданий, прежде чем она позволила мне потрогать ее грудь, и она была потрясающей. У нее была очень большая грудь, и она была очень чувствительной. Я думаю, она кончила дважды только от того, что я играл с ними. Она воспитывалась очень религиозными родителями, и я думаю, что был первым парнем, который когда-либо лапал эти сочные бугры. Мне потребовалось три месяца, чтобы уговорить ее лечь в мою постель, и она уже не покидала ее.

Мы встречались уже шесть месяцев, и я выходил из магазина электроники с новой видеоигрой, когда увидел, что она и Джордж Купер заходят в ресторан Chili's по соседству. Я вошел, а они сидели вместе в кабинке в задней части ресторана. Он обнимал ее, а она смеялась ему в лицо. Развернувшись, я пошел домой. У меня была квартира через дорогу от школы, и я просто собрал ее вещи, положил их в коробку за дверью и пошел на занятия. Два дня я не заходил домой и не разговаривал с ней. Она звонила мне около десятка раз и прислала кучу писем, но я их не читал и не отвечал. Дважды она ждала меня возле класса, когда занятие закончилось, но я возвращался и говорил профессору, что мне нужно поговорить с ним в его кабинете. Мы уже разговаривали, когда выходили за дверь, и у нее не было возможности что-либо сказать. Я пропустил лабораторную по биологии.

Когда я выходил в субботу утром, она, свернувшись калачиком, спала в коридоре за дверью. Перешагнув через нее, я пошел по коридору. Должно быть, я издал какой-то звук. Я пытался быть незаметным, но она вскочила и побежала за мной по коридору, обхватив меня сзади. Она повернула меня, и ее глаза пылали.

— Что, черт возьми, с тобой не так, Эрик? — кричала она. — Почему ты выставил мои вещи в коридор? Почему ты не хочешь со мной поговорить? Почему ты избегаешь меня? Ты встретил кого-то еще?

— Нет, ты встретила. Слышал, у Купера есть вакансия, может, тебе стоит позвонить ему. Я знаю, что у бегунов третьей линии плотный график.

— Так вот в чем дело? — недоверчиво спросила она. — Ты ведь знаешь, что я училась с ним в школе? Мы встречались какое-то время, но сейчас мы просто друзья. А ты что думал - мы были любовниками?

— Ничего я не думал. Я выходил из магазина и видел, как ты зашла с ним в "Чили".

— Мы просто два старых друга, которые обедали, — кричала она. — Что, черт возьми, с тобой происходит?

— Мои девушки, не обедают с другими мужчинами в одиночку.

— Ты ревнивый придурок, — расплакалась она и ушла.

Прошло еще два дня, прежде чем я увидел ее снова.

Может быть, я и был ревнивым придурком, но я смог жить с собой. Если другие не могли, это меня устраивало.

В следующий раз, когда я увидел Синди, она постучала в дверь. Выглянув, я увидел ее в коридоре.

— Мне ничего не нужно, — крикнул я через дверь.

— Это я. Могу я с тобой поговорить?

— Я так не думаю. Я ревнивый мудак, помнишь?

— Мне жаль, что я так сказала, — сказала она. — Пожалуйста, позволь мне войти и поговорить с тобой минутку.

Я открыл дверь. Она просто стояла там минуту. Она не смотрела мне в глаза.

— Мне жаль, Эрик. Я не знала, что тебе будет не все равно. Теперь я знаю, и это больше не повторится.

— Ты не знала, что люди, которые состоят в отношениях, не должны ходить на свидания наедине, с представителями противоположного пола? — спросил я ее. — Ты читаешь не те книги об отношениях, Синди. Эта фраза взята из руководства для изменщиков, а не из руководства по отношениям.

— Я не изменщица. Это был обед. Я знаю его с четвертого класса.

— Тем более не стоит оставаться с ним наедине, — сказал я ей. — Почему ты не сказала мне, что обедаешь с ним? Если ты ни с кем не обедаешь, значит, ты никогда не изменяешь. Это мое правило. Я этого не делаю, и никто из тех, с кем я состою в отношениях, этого не делает.

— Хорошо, я поняла. Мне жаль. Этого больше не повторится.

— Хорошо, я прощаю тебя, — сказал я ей.

Я начал уходить, и она побежала за мной.

— И это все? — недоверчиво спросила она. — Ты собираешься просто уйти от меня?

— Я ревнивый мудак, — сказал я ей. — И не думаю, что мы на одной волне, Синди. Тот факт, что ты не увидела ничего плохого в том, что пошла на обед с этим засранцем и не сказала мне об этом, говорит о том, что у нас ничего не получится.

— Господи Иисусе, Эрик, — вырвалось у нее. — Ладно, мне жаль, что я это сказала. Мне жаль, что я это сделала. Разве я не значу для тебя больше, чем это? Черт возьми, я спала с тобой несколько месяцев. Разве ты не знаешь, что я люблю тебя? Неужели ты собираешься просто выбросить меня за то, что я обедала с парнем, которого знаю всю свою жизнь?

На минуту я задумался над этим.

— Нет, думаю, это было бы слишком. Я все еще злюсь на это, как черт, но посмотрим, сможем ли мы это уладить. Если ты собираешься обедать с мужчиной помимо меня, ты должна сказать мне об этом заранее. Я сделаю то же самое для тебя.

В конце концов, мы все уладили, и до выпускного класса, все было просто на волоске. Мне не очень нравилась жизнь в кампусе. Я ходил в колледж, чтобы получить образование, а большинство студентов были просто придурками, с которыми я никогда бы не стал добровольно общаться. У меня было несколько приятелей, с которыми я тусовался. Патрик Келли был одним из них. Он был большим фанатом футбола, и в тот год, у нас была довольно хорошая команда. Он постоянно уговаривал меня пойти на игру, пока я, наконец, не сдался и не пошел. Мы не сидели в студенческой секции. У его отца были сезонные абонементы, и мы воспользовались ими, чтобы занять место на пятидесяти ярдовой линии. После игры мы собирались уходить, и я увидел Синди в студенческой секции. Я не знал, что она идет на игру, иначе я бы попросил ее присоединиться к нам.

Она разговаривала и смеялась с группой друзей, и я начал подходить к ней. Потом она начала спускаться по ступенькам, и с ней был парень. Она держалась за его руку и смеялась с ним. Я застыл на месте. Это был Джордж Купер. У него была травма, и в этом году его не взяли в команду. Я просто стоял там, и она посмотрела в мою сторону. Наши глаза встретились, и она застыла на месте. Повернувшись, я пошел прочь и услышал, как она зовет меня по имени. Я оставил Патрика там и пошел дальше.

Она догнала меня на парковке и схватила за руку.

— Эрик, о Боже, Эрик! Все было не так, как кажется. Я не была...

Я прервал ее.

— Мне все равно, Синди. Отпусти мою руку.

—Поговори со мной, Эрик, — начала плакать она. — Позволь мне...

— Я вежливо попросил тебя отпустить мою руку, — сказал я ей.

Она опустила руку, и я начал идти. Она оббежала меня и встала передо мной.

— Ты не уйдешь, пока не дашь мне шанс все объяснить, — рыдала она.

— Прощай, Синди, — я обошел ее и оставил там плакать.

Она звонила мне около десяти раз в день, пока не закончился семестр, и я никогда не отвечал и не слушал ее сообщения. Она устроила свой кемпинг в холле возле моей квартиры, но я просто собрал вещи, вылез в окно и остался с Патриком до конца семестра. На рождественские каникулы я уехал и остался с родителями, и она приходила пару раз. Я сказал маме и папе не впускать ее и отказался идти к двери. Потом я перевелся в семестр и поехал в колледж за пятьдесят миль. Мама и папа злились на меня. А мне было наплевать.

Когда я окончил колледж, то устроился на работу недалеко от Остина и переехал в квартиру. Я слышал о ней иногда, когда кто-то из моих друзей упоминал о ней, но никогда не видел ее. Примерно через полгода, я вернулся в Центральный Техас, когда однажды ее отец появился на работе, когда я вышел. Я увидел, что он стоит у моей машины, и начал возвращаться. Подумав об этом, я решил просто пропустить пулю. Это было отстойно.

Я подошел к своей машине, и он поднял голову, услышав меня.

— Эрик, я знаю, что я последний парень, которого ты хочешь видеть, но я отец, и у меня нет выбора. Я люблю свою дочь. Знаю, что она поступила очень глупо. Знаю, что она сделала это дважды. Проблема в том, что она действительно любит тебя, Эрик, и она несчастна. Она похудела на девять килограммов. Первые два не повредили, но она не спит, почти не ест и не выходит из дома, если только не услышит, что ты вернулся домой, и не подумает, что может увидеть тебя где-нибудь. Избавь нас от страданий, Эрик. Хотя бы поговори с ней. Может быть, мы сможем оставить это позади, и она сможет жить дальше. Пожалуйста, вся наша семья страдает.

Ну, это было так отстойно, как я и думал. Мне было очень жаль его. Он не был ни в чем виноват, и он был моим тренером в бейсбольной лиге в шестом классе. Он и его жена, всегда мне очень нравились.

— Хорошо, мистер Петерсон, — сказал я ему. — Я не знаю, что это даст. Синди однажды так поступила со мной, и я думал, что выразился предельно ясно. Никогда не думал, что это снова всплывет. Она думает не так, как я. Я не знаю, как обойти это.

— Я понимаю, — кивнул он. — Даже согласен с тобой, но, пожалуйста, просто поговори с ней. Послушай, что она хочет сказать. Это все, о чем я прошу. Спасибо, Эрик. Я твой должник.

— Вы мне ничего не должны, мистер Петерсон, — сказал я ему. — Вы научили меня играть на первой базе. Это я вам должен. Скажите ей, что я приеду домой и заберу ее в шесть часов в пятницу, хорошо?

Мы пошли в "Чеддерс", и я угощал ее ужином. Я слышал это раньше, несколько раз, я не хотел слышать это снова. Хотя я знал, что услышу это, хочу я этого или нет.

— Джордж - очень хороший парень, — сказала она.

— Синди, ты встречалась со мной или нет? — спросил я.

— Ты же знаешь, что встречалась, милый, — попыталась она меня успокоить.

— Похоже, у тебя были какие-то сомнения, — сказал я ей. — Я видел вас вместе в ресторане Chili's. Вы сидели вместе в одной кабинке, и он обнимал тебя.

— Мы очень хорошие друзья, — сказала она. — Если ты узнаешь его получше, он тебе понравится. Я хочу, чтобы вы двое были друзьями. Мы говорили об этом, и я больше так не делала. Я хочу, чтобы ты и он стали друзьями.

— Мы не собираемся быть с ним друзьями, — сказал я ей. — И мы не будем встречаться с тобой из-за твоего "друга".

— Что? Что ты имеешь в виду? — заикалась она.

— Я не собираюсь снова встречаться с тобой, — сказал я ей. — В первый раз, когда это случилось, я сказал тебе, что если ты еще хоть раз останешься с ним наедине, между нами все кончено. Думаю, ты мне не поверила.

— Почему ты такой мудак? — огрызнулась она. — Это был просто обед и поездка домой после футбольного матча. Он хороший парень.

— Нет, это он мудак, — сказал я ей. — Ты тоже кретинка. Я не знаю, что я в тебе нашел. Это была плохая идея.

Я встал и бросил деньги на стол. Мне не нужна была сдача. Выйдя за дверь, я направился к своей машине. Я не понимал, что она следует за мной, пока не нажал на кнопку пульта. К счастью, я нажал только один раз, и пассажирская дверь осталась запертой. Она попыталась открыть ее, но я просто сел в машину и завел ее. Она оббежала и открыла мою дверь.

— Ты просто собираешься оставить меня здесь? — крикнула она.

— Я вызову тебе такси, — сказал я.

— Нам нужно поговорить, — сказала она.

— Нет, не нужно, — сказал я ей. — Может, ты поговоришь с Купером. Он такой хороший парень.

— Мне жаль, — сказала она. — Я не знала, что ты будешь таким придурком из-за этого. Я больше не буду оставаться с ним наедине.

— Слишком поздно, — сказал я ей. — Это должно было произойти в прошлый раз. Ты не уважаешь ни меня, ни кого-либо еще, кроме "хорошего парня". Я просто заберу свой член и найду кого-нибудь, кому понравится мой член, а не его. Счастливой жизни, Синди.

Я действительно вызвал ей такси. Видишь, я хороший парень для мудака. Я не видел и не слышал о ней три недели. Когда я, наконец, вернулся к родителям, чтобы провести выходные, я попал в засаду. Думаю, они насмотрелись "Вмешательства" или "Доктора Фула". Мама позвонила мне по дороге домой и спросила, на какое время она должна запланировать ужин. Я был в полном неведении относительно каких-либо гнусных планов и, как болванчик, сказал ей. У них даже хватило хитрости припарковать свои машины в соседнем квартале.

Вернувшись домой, я взял свой чемодан и ноутбук и направился в дом. Папа встретил меня у входа и забрал мой чемодан. Мы поднялись наверх, положили мои вещи, и он сказал, что мама и моя сестра в комнате. Они были в комнате, Синди, ее родители и мамин пастор.

Наверное, я выглядел полным идиотом, стоя там с открытым ртом. Они расставили мебель по кругу с пустым стулом, на который все могли смотреть. Моя младшая сестра вскочила и подбежала ко мне. Она обняла меня, поцеловала и потрогала меня со всех сторон, как она всегда делала. Я любил Крис. Ей было пятнадцать, и она была самым милым существом, которое вы когда-либо видели. Она взяла меня и повела за руку к моему трону. Либо это, либо электрический стул.

Пастор Роббинс, очевидно, был официальным представителем. Я всегда считал его претенциозным уродцем, который стоит слишком близко к тебе, когда говорит.

— Эрик, мы все хотим тебе что-то сказать, и мы здесь, чтобы выслушать тебя. Мы знаем, что ты расстроен, и мы это понимаем, но мы думаем, что ты ведешь себя неразумно.

Я оглянулся, и все они улыбались и кивали мне.

— Я люблю тебя, милый, и хочу, чтобы мы были вместе до конца наших дней, — выдала Синди своим самым мягким и сексуальным голосом. — Просто послушай, что мы хотим сказать, а потом мы послушаем тебя.

Настала очередь отца. Мне стало интересно, планировали ли они, кто и в каком порядке будет говорить.

— Сынок, ты знаешь, что у твоей матери есть друзья-мужчины, а у меня есть друзья-женщины?

Наступило молчание.

— Ты хочешь, чтобы я говорил? — спросил я.

Они все улыбнулись и кивнули.

— Я не знал, что у вас открытый брак, — сказал я. — Вы так тщательно скрывали это от меня всю жизнь, что я был в полном неведении.

Улыбки немного померкли. Кажется, я отклонился от сценария.

— Ты вешаешь рога на папу, мама? Я никогда ничего не подозревал.

У нее хватило благородства покраснеть.

— Зачем ты так говоришь? — спросила она. — Не нужно быть грубым. Твой отец не это имел в виду. У нас есть друзья противоположного пола. У всех есть.

— Ладно, это было познавательно. Теперь моя очередь? — спросил я.

Тут заговорил папа Синди.

— Мы с Робин очень заботимся о тебе, Эрик, — он вернул себе улыбку. — Синди любит тебя всем сердцем. Она предана тебе, и просить ее отказаться от друзей, просто неразумно. Ты же не собираешься расстаться с ней из-за того, что у Синди есть друзья?

Наступило еще одно небольшое молчание.

— Теперь моя очередь? — спросил я.

Они все улыбнулись и кивнули.

— Ладно, это было очень весело, — сказал я. — Я ценю, что вы все здесь, чтобы все мне объяснить. Теперь вижу, как неразумно я себя вел. Мне просто нужно подняться в свою комнату и подумать несколько минут. Вы все ждите здесь. Я вернусь минут через десять.

О, блаженство на их лицах было мучительным. Я встал, Синди подошла и поцеловала меня в щеку.

Крис весело смотрела на меня. Встав, я поднялся по трем ступенькам из гостиной, а затем по семи - в свою спальню. Я взял свой чемодан, а Крис - ноутбук. Она последовала за мной.

Мы вышли на улицу и положили их в багажник.

— Ты не вернешься, да? — спросила она.

— Нет, детка, — обнял я ее. — Я люблю тебя, но с меня хватит этого дерьма. Позвони мне, и я приеду за тобой. Мы поедем куда-нибудь, только ты и я.

— Хорошо, Эрик, — поцеловала она меня. — Я тоже тебя люблю. Мне жаль, что они так тебя опозорили.

— Это не твоя вина, милая, — сказал я ей. — Увидимся.

Обняв ее в последний раз, я выехал с подъездной дорожки. Я опустил окно.

— Прогуляйся, милая, — сказал я ей. — Дай мне шанс уехать из города.

Она кивнула и пошла по улице. Двадцать минут спустя, моя машина сообщила мне, что мне звонили. Это была мама.

— Привет, мам, — сказал я.

— Ты где? — спросила она. —Где Крис? Она с тобой?

— Она гуляет, — сказал я. — А я просто проезжаю через Хиллсборо.

Она замялась на несколько секунд.

— Но... ты сказал, что скоро вернешься?

— Ну, да, но я решил этого не делать, — сказал я. — Пожалуйста, не стесняйтесь, продолжайте жить без меня. О, мама, с этого момента Крис - единственный из вас, от кого я буду принимать звонки. Не пишите, не приходите в гости, не используйте свои телепатические способности, которыми вы ребята, очевидно, обладаете и которые говорят вам, насколько я неразумен. Пока, мама.

— Эрик, подожди, — сказала она. — Я люблю тебя, милый. Мне очень жаль - я хочу только лучшего для тебя. Просто позволь мне поговорить с тобой.

— Разве ты не думаешь, что я сам решаю, что для меня лучше? — спросил я. — Пока, мама, может быть, ты поговоришь с кем-нибудь из своих друзей-мужчин.

Я закончил разговор.

Через минуту, мне снова позвонили. Я не ответил. В течение следующих пяти минут, мне позвонили еще пять раз, но я не ответил. Шестой звонок был от Крис.

— Привет, Котенок, у тебя проблемы? — спросил я.

— Типа того, — ответила она. — Они заставили меня позвонить тебе, Эрик.

Раздался шум, и зазвучал голос отца.

— Тебе должно быть стыдно...

Я оборвал его. Может быть, моя семья была бы заинтересована в женитьбе на Синди. Они все были такими разумными; может быть, они все могли бы устроить большой групповой брак, кроме Крис, конечно.

За следующие три дня мне позвонили, наверное, раз сто. Моя секретарша на работе каждый день утром, после обеда и вечером, оставляла на моем столе пачки сообщений. Я прослушал все голосовые сообщения, прочитал все сообщения и все электронные письма. Они были очень занимательными.

Семья Синди была в бешенстве, и она тоже. Мои родители тоже, поначалу. От папы я почти ничего не слышал, но мама после первых пяти сообщений или около того, уже не выходила из себя. Она плакала на голосовых сообщениях, а ее сообщения и электронные письма приобретали нотки отчаяния. После первого часа или двух, она извинялась. Синди также становилась все более плаксивой и извиняющейся. Она умоляла меня поговорить с ней, увидеть ее, встретиться с ней, позвонить ей, что угодно. Она собиралась измениться - она собиралась загладить свою вину передо мной. Все должно было быть по-другому. Если мне не нравился кто-то, кто был ее другом, она никогда больше не увидит его. Все, что мне нужно было сделать, это дать ей еще один шанс, и все это волшебство должно было произойти.

Она просто не понимала этого. Думаю, никто из них не понял. У меня есть код. У меня есть друзья, которые тоже женщины. С тех пор как у меня были отношения с Синди, я не оставался с ними наедине. Это просто напрашивается на неприятности. Конечно, были деловые и социальные контакты с женщинами помимо Синди, но я точно не приглашал их на обед или ужин и не обнимал их. Если у них были близкие люди, мы проводили время вместе. Если нет, мы не проводили время вместе. Зачем ставить себя в компрометирующую ситуацию?

Папа говорил мне об этом всю жизнь. Ты встречаешься с людьми, которых знаешь. Ты женишься на тех, с кем встречаешься. Ты занимаешься сексом с людьми, с которыми ты наедине и с которыми ты заводишь отношения. Это сознательный выбор. Вся эта чушь про "я не хотел, чтобы это произошло" или "это просто случилось" вызывает у меня желание блевать. Это вопрос сознательного выбора. Я выбрал быть однолюбом, и я выбрал, чтобы мой партнер был однолюбом. Если это звучит так, будто я негибкий, то вы чертовски правы. Подайте на меня в суд.

В течение следующей недели, я сходил на пару свиданий и хорошо провел время. Это было своего рода облегчение, когда рядом не было Синди. Особенно освобождало то, что не нужно было гадать, где она и с кем обедает. Я вернулся в МакКинни и остановился в отеле на выходные. Потом заехал за Крис, чтобы отвезти ее в Six Flags. Она выбежала и запрыгнула в машину, когда я подъехал.

— Поехали быстрее, — сказала она.

Было слишком поздно. Мама бежала по тротуару, когда я начал сдавать назад. Она прыгнула на капот машины, и я просто не мог уехать. Я опустил окно.

— Что тебе нужно, мама?

— Обещай мне, что не уедешь, пока я тебе не скажу, — сказала она.

Я вздохнул.

— Хорошо, я обещаю. Чего ты хочешь?

Она слезла и подошла к окну. Наклонившись, она обняла меня и поцеловала.

— Я хотела сказать тебе, что мне очень жаль, — сказала она. В ее мягких карих глазах стояли слезы. — Я должна была больше уважать тебя, Эрик. Я так люблю тебя, а ты убиваешь меня, не разговаривая со мной. Ты мой единственный сын, и я прошу тебя простить меня. Не вычеркивай меня из своей жизни.

Я погладил ее мягкую щеку.

— Что ты делаешь в следующую субботу? — спросил я ее.

Она с надеждой посмотрела на меня.

— Ничего, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделала?

— Почему бы мне не приехать и не забрать тебя и Крис? — сказал я. — Я отвезу вас в IKEA в Раунд Рок. — Мама любила это место. — Потом мы отвезем Крис в аутлет-магазины и поужинаем.

Ее улыбка была сияющей и счастливой.

— Десять звучит как хорошее время, — сказала она. — Мы будем готовы, правда, Крис?

Крис была в восторге от магазинов, гораздо меньше от ИКЕА, но она хотела пойти. Мы отлично провели время в Six Flags, и я с нетерпением ждал следующих выходных. На той неделе работа шла хорошо. Я только начал работать, и мне предстояло довольно крутое обучение. Я разобрался с некоторыми проблемами в литейном цехе, и Джек похлопал меня по спине. На той же неделе, я познакомился с его дочерью, Эллисон.

Я приехал в МакКинни и остановился у подъезда. Мама и Крис вышли все счастливые и оживленные, и бросились ко мне.

— Эрик, я хочу еще раз извиниться перед тобой, — начала мама.

— Давай просто забудем обо всем этом, — сказал я. — Пойдем по магазинам. Вся одежда на мне. Мам, если ты купишь какую-нибудь дрянную мебель, я не буду тащить ее домой.

Она засмеялась, и мы поехали. Мы остановились поесть гамбургер, и это был хороший день. Я действительно притащил домой дрянную мебель. Это были просто лампы, но я сказал ей, что она сама будет их собирать. Инструкции, которые прилагались к ним, были написаны профессиональными обфускаторами.

В понедельник по дороге домой я зашел в свой любимый бар выпить пива, и когда я поднимался по лестнице в свою квартиру, Синди сидела на верхней ступеньке. Я почти развернулся и ушел. Потом я разозлился. Это был мой дом, и я не собирался позволить ей прогнать меня. Я вздохнул и продолжил подниматься. Мне было интересно, что она делает там посреди недели. Она училась на последнем курсе, чтобы стать помощником врача.

— Могу я зайти и поговорить с тобой? — спросила она.

— Чего ты хочешь, Синди? — спросил я. — Я думал, что все довольно ясно.

— Так и есть, — сказала она. — Я хочу все замутить.

Мне пришлось улыбнуться.

— Мне нравится чистота, — сказал я ей.

Я вздохнул. Она была здесь, так что я мог бы покончить с этим. Открыв дверь, я посторонился, чтобы она могла пройти.

Я сел на диван, а она придвинула стул напротив меня.

— Я хочу еще один шанс, — сказала она.

— Ну, этого не случится, — сказал я.

— Почему все, кроме меня, получают его? — сказала она.

— Я больше ни с кем не встречался, — сказал я ей. — Они пожалели о своем поступке и извинились.

— Я тоже, — сказала она. — Я извинялась миллион раз. Прости меня, Эрик. Я понятия не имела, что ты чувствуешь себя вот так. Как я могу это исправить? Я сделаю все, что угодно.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду под "я понятия не имела, что ты чувствуешь себя вот так"? — спросил я. — Я сказал тебе, что именно я чувствую.

— Я была глупа, — сказала она. — Я не могла поверить, что ты действительно это имел в виду. Для меня это звучало так неразумно, что я не могла поверить, что ты серьезно.

Я вскинул руки.

— Ты хоть представляешь, как меня тошнит от слова "неразумно"? Может быть, я и неразумен. Просто я такой. Я счастлив со своей неразумностью. Если нет, то вот дверь. Я не думаю, что с моей стороны неразумно ожидать, что моя девушка не будет ужинать с другими мужчинами наедине или ходить с ними на игры. Это кажется мне здравым смыслом. Если это неразумно, значит, я такой.

— Теперь я понимаю, — сказала она. — Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину? Что я могу сделать, чтобы мы могли быть вместе?

Синди выглядела неважно. Ее обычно яркие волосы были какими-то тусклыми и безжизненными, а сама она выглядела исхудавшей. Казалось, что она вот-вот заплачет. Ее глаза были полны слез.

— Клянусь Богом, если ты начнешь плакать, я встану и вышвырну тебя отсюда, — сказал я ей.

Она несколько раз фыркнула и промокнула глаза салфеткой.

— Эрик, мне так жаль, — сказала она. — Я не планировала, что это случится. Я не ходила с ним на игру. Пошла с подружками, а он просто был там. Мы все разговаривали и хорошо проводили время. Он собирался подвезти меня обратно в общежитие. Вот и все, что произошло.

— Хорошо, я тебе верю, — сказал я.

— Так почему же ты тогда не хочешь поговорить со мной? — казалось, она была озадачена.

— Я буду говорить с тобой о чем угодно, только не о нас с тобой, — сказал я ей. — А я не думаю, что ты хочешь говорить о чем-то другом.

— Я не понимаю, — замялась она. — Я хочу поговорить о нас с тобой. Если ты не веришь, что я пошла туда, чтобы встретиться с ним, то что не так?

— Ты уходила с ним, — сказал я ей. — Мои девушки не ездят в машинах одни, с другими мужчинами. Я понимаю работа, и я не настолько неразумен, чтобы беспокоиться об этом. Мне казалось, я ясно дал это понять. Я не провожу время наедине с другими женщинами и не позволяю своим девушкам, проводить время наедине с другими мужчинами. Ты опять читала пособие для мошенников, Синди.

— Это была просто поездка! — запротестовала она.

— Как ты попала на игру? — спросил я ее.

— С Джулией, — ответила она.

— Почему ты не поехала обратно с Джулией? — спросил я.

Она в течении минуты сидела ошеломленная.

— Я не знаю, — сказала она.

— А я знаю, — сказал я ей. — Он вычленил тебя из стада и оставил одну. Вот как это начинается. Ты позволила ему это сделать. Ты знала, что если ты хоть немного подумаешь об этом, мне это не понравится.

— Хорошо, теперь я это понимаю, — сказала она. — Я была глупой. Но я могу учиться, Эрик. Теперь я понимаю, к чему ты клонишь. Я не понимала. Неужели парни действительно так поступают?

— Как мы оказались вместе? — спросил я ее.

— Ты спросил меня, не хочу ли я перекусить после лабораторной, — сказала она.

— С кем ты была? — спросил я.

— Джулия и Робин... ты вычленил меня из стада, не так ли?

— Именно. Вот как это работает. Ты у меня одна, только мы вдвоем, и вот как это работает. Так начинаются романы. Это то, что пытался сделать Купер.

— Я позволила ему, не так ли?

— Да, Синди, позволила. Я не могу с этим жить. Я не могу всегда быть рядом и следить, чтобы ты не ушла одна, с каким-нибудь мужчиной. Это твоя работа, и ты с ней не справляешься.

— Мне так жаль, — сказала она. — Я не понимала, что происходит. Теперь все понятно. Он звонит мне с тех пор. Эрик, если ты дашь мне еще один шанс, это больше никогда не повторится.

— Я дал тебе еще один шанс, — сказал я. — Ты все испортила.

— Да, но я не понимала, — сказала она. — Я не могла понять, почему ты так отреагировал. Теперь я понимаю. Я больше не позволю этому случиться.

— Хорошо, допустим, я тебе верю, что теперь? — спросил я.

— Ты пойдешь со мной на свидание в пятницу? — спросила она.

Она не поднимала на меня глаз.

— Хорошо, в какое время? — спросил я.

Я все еще не доверял ей, и это не изменилось, пока я случайно не подслушал разговор.

Возвращаясь домой с работы, я зашел в продуктовый магазин, чтобы купить пару бутылок вина. В отделе алкоголя были высокие стеллажи, через которые невозможно было заглянуть. Когда я свернул в нужный мне отдел, я увидел пару парней на другом проходе. Один из них был Джордж Купер. Они говорили громче, чем следовало.

— Что случилось с той горячей крошкой, которая была у тебя на линии? — спросил незнакомый мне парень.

— Ты имеешь в виду Синди? — спросил Купер.

— Да, она была классная, — сказал другой парень.

— У нее есть парень-мудак, — сказал Купер. — Я как раз собирался заключить сделку, а он увидел нас вместе. Он устроил скандал, и теперь она со мной даже не разговаривает. Это ненадолго. Я буду продолжать звонить ей и, в конце концов, измотаю ее. У меня еще все впереди. Она говорит, что больше никогда не будет со мной разговаривать, но я не сдамся.

Это меня удивило. Синди держала свое слово, и я был впечатлен. У нее был шанс, и она прошла испытание. Мне стало намного легче двигаться дальше. С Купером я тоже разобрался. Трудно звонить женщинам, когда у тебя правая рука в гипсе. У него был еще один "красный" год, и он потерял свою стипендию.

Это было 27 лет назад, и примерно до пяти лет назад, она держала свое слово. Потом кто-то дал ей книгу. Там было что-то про "Ее нужды, его нужды", и Синди была в восторге от нее. Внезапно, из ее уст полилась вся эта психобаббла о "контакте с нашими чувствами". Она объяснила мне все это. Мужчины и женщины разные. Я был потрясен! Кто знал? Кто покупает это дерьмо? Неужели я должен платить 29, 99 долларов за то, чтобы кто-то указывал на очевидное?

Я был уверен, что знал это с тех пор, как впервые увидел девушку. Там была вся эта чушь о том, что мужчины не понимают женщин, что они часто живут в лишениях, потому что их мужчины не понимают и не заботятся об их "потребностях", и что они могут взять на себя ответственность за свою жизнь, дав нам понять, что они нуждаются в эмоциональном удовлетворении.

У нее были все эти замечательные идеи о том, что мы должны делать. Мы часами напролет говорили о всякой ерунде, на тщательно "организованных" и "скрепляющих" встречах. Мы приобрели книжную полку, заставленную самыми бессмысленными и глупыми книгами, которые только можно себе представить. Мы смотрели скучные и глупые фильмы, призванные заставить меня осознать свою черствость и бесчувственность. Она подчеркивала отрывки из глупых книг, чтобы я их прочитал. Безумие становилось все более и более экстремальным. Большинство мудрых советов, которые она получала и раздавала, похоже, имели одну цель: женщине нужна эмоциональная самореализация, а их муж не способен ее дать. Однако, если он действительно любит ее, он будет поддерживать и поощрять ее на пути к обретению эмоциональной безопасности, и только тогда она сможет обрести настоящее счастье. Таковы были ее поиски, в течение последних пяти лет. Ее поведение не изменилось, насколько я знал. Она встречалась с группами без меня, проводила много времени со своим кругом других симпатизирующих ей женщин, но никогда не оставалась наедине с другими мужчинами. Я жил по тому же правилу. Мы оба понимали, что такое чрезвычайные ситуации, работа и семья, но мы никогда никуда не ходили наедине с представителями противоположного пола, ради развлечения. До этого дня, очевидно. Я понятия не имел, как долго это продолжалось.

— Папа, земля к папе, — Оливия тянула меня за руку.

Я обнял ее.

— Привет, детка. Прости, я немного отвлекся. Оливия, эти дамы - Саманта и Сесилия. Саманта пострадала. Ты можешь им помочь?

— Где мама? — спросила она.

— Это хороший вопрос, — сказал я. — Я хочу поговорить с тобой об этом позже. Ты можешь привести Саманту в порядок?

— Конечно, — сказала она, поворачиваясь и осматривая Саманту. — Так почему вы здесь с невеждой? — кивнула она в мою сторону.

— Он помогает мне, а ты должна быть более уважительной к своему отцу, — сказала ей Саманта.

Оливия фыркнула.

— Ну, он совсем не уважительный, так что это исключено. Но я люблю его всем сердцем. Этого достаточно?

Глаза Саманты заблестели.

— Я вижу, милая. Он был так добр ко мне. Он привез меня сюда на своем пикапе, положил в эту хорошую палату с хорошими медсестрами, и я ему очень благодарна. Вам не нужно больше оставаться, мистер Холлистер. Доктор Оливия и Сеселия позаботятся обо мне.

— Было приятно познакомиться с вами, Саманта, но если вы еще раз назовете меня мистером Холлистером, я отвезу вас обратно, — улыбнулся я. — Меня зовут Эрик. Я буду вас проверять. Ваши продукты у меня в грузовике. Что вы хотите, чтобы я с ними сделал?

— Вы можете... нет, я не могу вас просить.

— Не можете просить о чем? — спросил я.

Тут заговорила Сеселия:

— Не могли бы вы отвезти их к нам домой? Мы не можем позволить себе, чтобы они испортились. Там ее внук, он вас впустит.

Она вывела меня в коридор и назвала адрес. Я повернулся, чтобы уйти, и она тихо сказала.

— Эрик, я так благодарна вам за помощь бабушке. — Она встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку, обняла и прижалась ко мне. — Вы очень хороший человек.

Я похлопал ее по плечу и вышел на улицу. Когда я выходил из дверей отделения неотложной помощи, я увидел Синди и Пирса, спешащих ко входу. Между мной и ними была большая бетонная колонна, и я слышал их разговор.

— Это очень плохо, Эллиот, — говорила Синди. — Это очень плохо. Боже, я надеюсь, что он все еще там. Мы должны все исправить. Мы скажем ему, что планировали встречу совета директоров. Он не должен узнать о нас. Я еще не готова.

— Он слишком глуп, чтобы понять это, — сказал Пирс. — Он ни о чем не догадывается.

— Ты ошибаешься, — сказала она. — Он умнее любого из нас. Наша единственная надежда на то, что он ничего не подозревает. Помни, мы планировали встречу совета директоров. Я попрошу Джулию сказать, что она там была.

Поговорим о шоке. Наверное, я был действительно глуп. Ничего не подозревал. Я шел к пикапу в оцепенении. Когда я проехал два квартала, мне пришло в голову проверить адрес, который дала мне Сеселия. Я двигался не в ту сторону. Тогда я обогнул квартал, и тут зазвонил мой телефон. Это была Синди. Я не ответил.

Я нашел адрес. Это был небольшой белый каркасный дом, с красивым виниловым забором вокруг. Взяв продукты, я понес их к двери. Когда я позвонил в звонок, ответил стройный чернокожий парень.

— Ты внук Саманты Гровс? — спросил я его.

— Да, что я могу для вас сделать? — спросил он.

Его голос был каким-то высоким и придыхательным, и мой гей-радар сразу же сработал.

— Она попала в аварию, и я привез ее продукты домой, — сказал я ему. — Она не сильно пострадала, но сломала руку и немного поцарапалась. Твоя сестра попросила меня привезти это.

— У меня нет сестры, — сказал он. — Если вы имеете в виду Сеселию, то она моя двоюродная сестра.

— Извини, виноват, — сказал я. — Ты можешь убрать продукты для нее?

— Да, могу, — он оглядел меня с ног до головы. — Не хотите зайти?

— Нет, мне нужно бежать, — сказал я ему с беспокойством. — Подожди, а яйца разбиты?

Да, и я обещал ей еще яиц. Это дает мне повод вернуться, когда Саманта будет там. Теперь у меня было несколько дел. Я поехал к Джулии, но она была дома. Она выглядела потрясенной, когда увидела меня в дверях.

— Пола нет дома, — нервно сказала она.

— Я все равно хотел поговорить с тобой, — сказал я ей. Пол как раз въехал на подъездную дорожку. — Ну, думаю, он уже здесь, — сказал я.

Он выпрыгнул и схватил свой портфель с заднего сиденья.

— Эй, приятель, — позвал он. — Давай возьмем пива и посидим на крыльце. Это хороший вечер. Джулия, милая, не захватишь ли ты нам с Эриком пару пива?

Мы сели на крыльцо, Джулия вышла и протянула нам пару бутылок домашнего пива Пола. Он делает очень хорошее пиво. Это был хороший светлый эль. Она начала возвращаться в дом, и я поймал ее за руку.

— Джулия, я же говорил, что хочу поговорить с тобой, — сказал я ей.

Она нервно посмотрела на Пола.

— Я готовлю ужин, — сказала она. — Могу я поговорить с тобой позже?

— Думаю, сейчас самое время, — сказал я ей. — Я не хочу давать тебе время на придумывание истории.

Она разрыдалась.

— Не заставляй меня рассказывать, Эрик, — умоляла она. — Она была моей подругой со второго класса. Я не хочу вмешиваться.

Пол был зол на меня или на нее - я не мог определить, на кого именно.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил он. — Лучше бы кто-нибудь побыстрее рассказал мне что-нибудь.

— У Синди роман с Пирсом, — сказал я ему. — Джулия ее прикрывает. Это еще не все, но я пока не знаю, что именно.

— Джулия, это правда? — спросил он.

— Да... нет... Я не буду ее покрывать. Я сказала ей, что не буду, — всхлипывала Джулия. — Это не имеет ко мне никакого отношения! Мне так жаль, Эрик. Я хотела сказать тебе, но ты был так счастлив, а я так тебя люблю. Я не знала, как. У меня не было времени, чтобы понять, что мне нужно делать! У меня не было шанса что-либо выяснить. Я не хотела, чтобы тебе было больно.

Встав, я обнял ее.

— Знаю, Джулия. Я не виню тебя. Я бы очень расстроился, если бы ты солгала ради нее. Мне очень жаль, что ты оказалась втянута в это. Ты не заслужила ничего из этого. Я как-нибудь заглажу свою вину. Возможно, это займет у меня много времени.

Она всхлипывала у меня на груди.

— Мне так жаль, Эрик. Я не знаю, что с ней не так. Она ведет себя как сумасшедшая. Может быть, она придет в себя.

— Ты знаешь, как долго это продолжается? — спросил я ее.

— Нет, впервые я услышала об этом, когда она позвонила мне час назад, — сказала она. — Она вела себя так, как будто это происходит уже давно.

— Что ж, я снова прошу прощения, Джулия. Пол, я не собирался втягивать вас в это. Я просто знал, что она пытается заставить Джулию лгать ради нее. И я должен был увидеть это сам.

— Если мы можем что-то сделать, просто спроси нас, Эрик, — сказал он. — Ты знаешь, что мы будем рядом с тобой.

— Знаешь хороших адвокатов по разводам? — усмехнулся я.

— Вообще-то, знаю, — сказал он. — Мой партнер - специалист по семейному праву. Тебе стоит поговорить с ней, если ты решишь пойти этим путем.

Поблагодарив их, я снова извинился. Я поехал домой, ненавидя мысль о том, чтобы войти в дом. Синди там не будет, но будет Оливия. Что я должен был сказать? Мне было интересно, знает ли она и прикрывает ли свою мать. Мне придется это выяснить. Это просто убьет меня. Мне и так было больно.

По дороге домой я позвонил ей и сказал, что возьму на ужин курицу. Popeye's с радостью предоставил ее, и мы сели за стол и поели. Она рассказала мне о Саманте. Ей сделали обезболивающее и наложили гипс, и Сеселия забрала ее домой. Мы немного поболтали, но я никак не мог начать. Я даже не был уверен, что хочу знать. Она закончила убирать остатки еды, и я просто подхватил ее на руки и отнес на диван, усадив и обняв.

Она подняла на меня глаза и увидела, что по моим щекам текут слезы.

— Папа, что с тобой? — спросила она. — Почему ты ведешь себя так странно?

— Ливи, — я всегда называл ее так, когда она была маленькой, — ты же знаешь, что я тебя очень люблю, правда?

— Да, я тоже тебя люблю, — ответила она. — Ты начинаешь меня пугать, папа. Ты, ведь, не болен или что-то в этом роде?

Мне пришлось рассмеяться.

— Нет, детка, я не болен. Ты ничего не хочешь рассказать мне о своей матери? Я знаю, что вы работаете вместе.

Она посмотрела мне в лицо, бездонными голубыми лужами своих глаз.

— Ты знаешь, да, папа? — тихо сказала она.

— Да, я узнал сегодня. Почему ты не сказала мне, детка?

Она начала плакать.

— Потому что у меня не было никаких доказательств, — сказала она. — Я подозревала это. Я спросила ее об этом, а она просто посмеялась надо мной. Она сказала, что я говорю глупости, и она не хочет больше никогда слышать ничего подобного. Я не смогла ничего доказать, кроме того, что они исчезали в странное время и странно вели себя друг с другом. Что ты собираешься делать, папа?

— Думаю, это зависит от нее, — сказал я. — Я тоже собираюсь противостоять ей. И не буду слушать ложь. Если она солжет, нам конец. Возможно, нам все равно конец. Я не знаю, как это пережить, милая. Ты поможешь мне?

— Я готова умереть за тебя, папочка, — она крепко обняла меня. — Я на твоей стороне. Она лжет и обманывает - я этого не потерплю. Мысль о том, что моя мать лжет мне, просто убивает меня. Мысль о том, что она так поступила с тобой, злит меня больше, чем ад. Я хочу дать ей пощечину.

— Да, я тоже, — усмехнулся я. — Я не хочу попасть в тюрьму и не хочу, чтобы ты тоже была жестокой. Мы должны вести себя спокойно, хорошо?

— Да, я знаю, но я все еще очень зла, — сказала она. — Мы должны сменить замки на двери или что-то в этом роде.

— Звучит заманчиво, — рассмеялся я. — Боюсь, это будет только временно. Она может заставить закон впустить ее обратно. Давай просто посмотрим, что произойдет, когда я столкнусь с ней.

— Я хочу быть там, — сказала она. — Это и моя семья тоже.

— Хорошо, мы просто посидим здесь, и я буду обнимать тебя, пока она не вернется домой, хорошо?

Мы долго плакали вместе. Мне казалось, что моя жизнь рухнула вокруг меня, и я не знаю, что бы я делал, если бы мой ребенок не был рядом со мной. Это все еще было больнее, чем все, что я когда-либо испытывал, но я знал, что мы с Оливией будем вместе. В конце концов, мы просто выплакались. Мы внесли некоторые изменения в наши жилищные условия и стали ждать.

Она встала, принесла нам мороженое, и мы смотрели фильм, пока не увидели, как на подъездную дорожку въезжает машина Синди. Она выглядела очень нервной, когда вошла и увидела нас сидящими там. Оливия все еще была рядом со мной, обнимая меня за шею. Синди попыталась промолчать.

— Привет, ты ждал? — спросила она.

Она подошла и попыталась поцеловать Оливию, но та подняла руку.

— Оставь это, мама, — практически плюнула она на нее. — Мы все об этом знаем. Не пытайся притворяться, что все в порядке.

— Эрик, могу я несколько минут поговорить с тобой наедине?

Синди начала идти в сторону спальни. Когда она заметила, что я не двигаюсь, она остановилась.

— Всего несколько минут, — сказала она.

— Нет, нам и так хорошо, — сказал я ей. — Что, по-твоему, ты делаешь, Синди?

Она вернулась и села в клубное кресло напротив нас. Я увидел, как она расправила плечи и глубоко вздохнула.

— У меня есть отношения с Эллиотом Пирсом, — сказала она. — Это не имеет никакого отношения к нам, Эрик. У нас все в порядке. Это нечто совершенно отдельное от нашего брака. Я не бросаю тебя или что-то в этом роде. Это просто то, что мне нужно. Я могу общаться с Эллиотом, и у нас есть эмоциональная связь. Мы все обсудили. Ты не сможешь заметить разницу в нашей жизни. Я не буду пренебрегать тобой. Это только между мной и им. Мне нужно что-то другое. Я была очень счастлива с тобой, но мне просто нужно что-то другое, чем то, что ты мне даешь.

Оливия засмеялась.

— Да, как будто это произойдет. Стань реальной, мама!

— Оливия, это не имеет никакого отношения к тебе, — сказала Синди. — Это между мной и твоим отцом.

— Так когда ты съедешь? — спросил я Синди.

— О чем ты говоришь? — спросила она. — Я не собираюсь съезжать. Зачем мне съезжать?

— Ну, тебе нужно новое место для жизни, — сказал я ей. — После развода, нам придется продать этот дом. Нам с Оливией нужно найти другое место.

— Какой развод? — спросила она. — Мы не разводимся. Я не хочу развода.

— Ну, мне наплевать, чего ты хочешь, — сказал я ей. — Полное отсутствие уважения, которое ты только что продемонстрировала мне и своей дочери, только что привело тебя к этому. Что, черт возьми, я сказал или сделал за последние 27 лет, чтобы ты думала, что я приму это? Нет, мы разводимся, Синди. Я предсказываю, что он будет долгим и неприятным. А после развода тебя тоже ждет долгая, отвратительная одинокая жизнь.

— Почему ты так себя ведешь? Почему ты не можешь просто принять, что у меня есть потребности, которые не удовлетворяются? — жаловалась она. — Это совсем не обязательно должно влиять на нас. Мы не собираемся разводиться. Я люблю тебя и хочу быть с тобой до конца наших дней.

— Что ж, жаль, что ты не всегда получаешь то, чего ТЫ хочешь, — сказал я. — Я хочу иметь жену, которая не спит с этим гадом Пирсом. Получил ли я то, что хотел? Кто-нибудь спросил меня, хочу ли я получить небрежные секунды от этого придурка? Я не помню такого разговора. "Эрик, я хочу быть шлюхой, ты, ведь, не против?" Когда у нас был этот разговор? Ты слышала этот разговор, Ливи?

— Нет, я этого не слышала, — сказала она. — Ты действительно сказала папе, что хочешь быть шлюхой, мама?

— Это смешно, — встала Синди. — Я вижу, что ни один из вас не является взрослым. Когда вы вырастете, мы сможем поговорить. Если ты собираешься просто оскорблять меня, мы можем просто не разговаривать.

— Хорошо, я все равно не люблю слушать шлюх, — сказала Оливия. — Когда ты уезжаешь, мама? Я всегда хотела, чтобы папа был только один. Он очарователен.

— Я никуда не уезжаю, — закричала Синди. — Перестань так говорить.

— О, ты куда-то уезжаешь, — сказал я ей. — Черт, я надеюсь. Может быть, у них есть крыло для мошенников. Я предсказываю, что ты уедешь через неделю. У тебя есть идея, что ты добродетельный, хороший человек, и ты такая разумная и такая любящая, но это не так. Теперь, когда мы все знаем, что ты собой представляешь, ты не сможешь вынести нашего присутствия. Ты просто очень гнилой человек, Синди. У тебя нет понятия добра и зла. Теперь мы все это знаем. Я расскажу всем нашим друзьям, нашей семье, людям, с которыми ты работаешь, всем! Я буду наслаждаться этим. Как долго, по-твоему, ты сможешь это терпеть?

— Ты никому не расскажешь, — сказала она. — Это будет слишком позорно для тебя. Тебе просто нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты будешь очень счастлив. Ты нисколько не пострадаешь, обещаю. Я люблю тебя, Эрик, и я сделаю все, чтобы ты был счастлив.

Оливия разразилась смехом.

— Ты действительно тупая сука, да, мама? Ты даже не представляешь, насколько ты злая. Ты только и делаешь, что гадишь на всю нашу семью, на своего мужа и на свой брак. Нет, ты не сделаешь его ничем, кроме как несчастным. Его счастье - теперь мой проект.

Я не мог не сжать ее в благодарность. Мне пришлось выпустить немного селезенки.

— Синди, ты помнишь Джорджа Купера? — Ее лицо побледнело. — Это Джордж Купер, но постоянный. Удачи тебе в дальнейшей жизни. Может быть, ты даже встретишь его снова. Похоже, ты не слишком разборчива в людях, с которыми спишь.

— Ты ублюдок, — сказала она. — Как ты можешь говорить об этом? Все совсем не так, и ты единственный мужчина, с которым я когда-либо спала. Я не спала с Эллиотом.

Мы с Оливией посмотрели друг на друга. Я был, в некотором роде, шокирован. Вопрос был в том, поверил ли я ей? Затем был еще один вопрос. Имело ли это значение? Я решил, что нет.

— Ну, а что тебя сдерживает? — спросил я ее.

— Ты, — ответила она. — Мне нужно, чтобы ты принял это. Мы с Эллиотом говорили об этом. Если ты действительно любишь меня, ты будешь рад за меня, что я нашла этот эмоциональный выход. Он не возражает, что я люблю тебя и что я никогда тебя не оставлю. Это просто удовлетворение моих эмоциональных потребностей.

Оливия была в истерике.

— О, Боже мой! — задыхалась она. Она не могла перестать смеяться. — Мама, я никогда не знала, что ты такая тупая. Откуда ты взяла эту чушь? Неужели этот злобный гад "Эллиот" набил тебе голову этой ерундой? Ты слишком глупа, чтобы жить. Боже, надеюсь, я не получила от тебя никаких генов.

Синди покраснела, и я подумал, что она сейчас взорвется от ярости.

— Оливия, ты можешь идти в свою комнату, — сказала она. — Я не позволю, чтобы ты так меня не уважала.

— Ты спятила, сучка? — спросила Оливия. — Мне двадцать пять лет. Я взрослая женщина. Ты не можешь отправить меня в мою комнату. Я плачу за дом здесь каждые три месяца, как и ты. У меня есть свое крыло. Почему бы тебе не пойти в свою комнату? О, подожди, это папина комната. Может, мы позволим тебе пожить в одной из гостевых спален до развода. Может, раз ты его еще не трахнула, то еще не поздно спасти свою шлюхину задницу. Может быть, если ты будешь долго умолять и ползать, папа простит тебя? Он очень хороший парень. Я не такая хорошая. Я ненавижу обманщиков, а ты одна из них. Надеюсь, этот гаденыш того стоил. Ты знаешь, что он приставал ко всем женщинам в больнице, включая твою дочь?

— Это просто ложь! — крикнула Синди. — Он любит меня! Вы просто выдумываете это, чтобы сделать мне больно. Почему вы, ребята, такие засранцы? Разве вы не хотите, чтобы я была удовлетворена и счастлива?

Мне нужно было разобраться с этим, пока ситуация не вышла из-под контроля.

— Синди, ты роешь себе могилу каждый раз, когда открываешь рот, — сказал я ей. — Ты должна прекратить говорить. Я принимаю, что тебе нужно быть реализованной и счастливой. Вот дверь, гонись за своей мечтой. Тебе нужно отказаться от этой идеи, что ты можешь получить свой торт и съесть его тоже. Ты нарушила сделку, Синди. Если быть со мной было частью твоей самореализации, ты просто отбросила это. Может быть, ты сможешь быть "реализованной" с Пирсом. Хотя, не знаю. Он выглядит так, будто ему трудно что-либо "наполнить". Он анемичный маленький говнюк. Он готовится стать безработным. Может быть, после развода у него будет горшок, в который он сможет писать, но я сомневаюсь. Думаю, его жена была достаточно умна, чтобы заключить брачный контракт. Я уверен, что и ее отец тоже. Буду удивлен, если ты тоже сохранишь свою работу. Ее отец - президент АМА (Американская медицинская ассоциация) в этом штате. Когда они узнают, что вы двое задумали, это может стать ужасным.

— Мы ничего не сделали, — запротестовала она. — Для всего этого, нет причин.

— Ты лгала мне, пыталась заставить Джулию лгать за тебя, планировала навесить на меня рога с этим жалким выблядком и проявила профессиональный проступок. Ни один из вас не был на дежурстве, когда возникла чрезвычайная ситуация, которую вы должны были прикрывать. Я думаю, что совет директоров не одобрит это. Вы оба можете лишиться лицензии.

— Мы не сделали ничего плохого, — начала паниковать она.

Видимо, сценарий, который они разработали, сходил с рельсов.

— Кроме того, я не верю, что ты не трахалась с ним, — сказала Оливия. — Ты лгала обо всем остальном.

— У меня не было... не было... секса с ним. Я не лгу, — сказала она.

— Почему мы должны верить всему, что ты говоришь? — спросил я ее. — Ты, по крайней мере, собиралась. Это так же плохо. Видишь, в чем проблема? Мы тебе не верим. Вот что происходит, когда ты начинаешь лгать. Никто не верит ничему, что ты говоришь. Хуже того, ты пыталась заставить Джулию лгать за тебя. Я слышал, как ты планировала эту ложь, Синди. Думаю, тебе стоит пойти и посмотреть, нет ли у Пирса еще хороших идей.

— Я никуда не пойду, — сказала она. — Ты, наверное, сменишь замки, пока меня не будет.

Мы с Оливией посмотрели друг на друга и чуть не подавились от смеха. Синди понятия не имела, над чем мы смеялись, но ей это ни капельки не понравилось.

— Я не знаю, что вам кажется забавным в этой ситуации, но я не нахожу в ней ничего смешного, — проворчала она.

— Нет, это внутренняя шутка, — сказал я. — Ситуация не смешная, она жалкая. Ты жалкая, Синди. А теперь отвали, мы с Оливией чем-то занимались.

Она кричала, рыдала и шипела, но Оливия просто продолжала увеличивать громкость телевизора. У нас убойная звуковая система, и мы просто игнорировали ее. Наконец она ушла на кухню и разогрела немного курицы. Она вернулась и попыталась сесть с нами на диван, но мы пересели в мое большое кресло. Наконец, ей надоело.

— Ладно, — кричала она через телевизор. — Просто ведите себя, как пара испорченных сопляков. Я иду спать!

Когда она подошла к двери спальни, то обнаружила, что она заперта. Оливия на минуту выключила телевизор.

— Твои вещи в голубой комнате, — ласково сказала она. — Это папина комната.

Она снова включила громкость, а Синди просто стояла и смотрела на нас, прежде чем уйти по коридору. Когда она закрыла дверь, я поцеловал Ливи, и мы пошли спать. Утром я ушел на работу до того, как они встали, но там ничего не происходило. Джек был на совещании и оставил распоряжение, чтобы я взял выходной. Это было хорошо, потому что у меня была назначена встреча с партнером Пола.

Ее звали Жасмин Олбрайт, и она была чертовски впечатляющей дамой. Ей было около сорока лет, и она просто излучала класс. Высокая, стройная, смуглая, с гривой русых волос, она была просто великолепна. Она также была умна, как хлыст, и очень быстро привела меня в порядок. Весь оставшийся день я бегал по городу, делая всякие странные вещи, которые она хотела, чтобы я делал. Я посетил банк, страховое агентство, отдел кадров на работе и нашего инвестиционного консультанта. Я провел 100 лет на телефоне, разговаривая с людьми, которые не понимали английского, добивался изменения кредитных карт, внесения поправок в полисы и миллион других вещей. Я был измотан. Мне нужно было сделать еще одну остановку.

Зайдя в продуктовый магазин, я купил три десятка яиц. Я отнес их в дом Саманты, и Сеселия открыла дверь. И снова я был поражен тем, как она прекрасна. Она была такой крошечной и милой. На вид ей было лет четырнадцать, но я знал, что она учится во втором семестре колледжа. Стройный парень отсутствовал, и я был рад этому. Сеселия обняла меня и пригласила войти. Зайдя в Starbucks, я купил три кофе и три маковых кекса.

Саманта читала журнал в удобном кресле в гостиной, и ее лицо озарилось, когда она увидела меня. Она попыталась встать, но я поспешил к ней и опустился на колени возле ее кресла. Я обнял ее, а она поцеловала меня в щеку. Мы сидели втроем, пили кофе и ели кексы, разговаривая. Саманта чувствовала себя намного лучше и не переставала говорить мне, как сильно она любит Оливию. Мы говорили о школьных занятиях Сеселии. Она хотела стать администратором в сфере образования. Собиралась после окончания местного младшего колледжа, перевестись в четырехлетнюю школу и упорно старалась получить стипендию. Я исподтишка любовался ею. У нее были огромные карие глаза на маленьком личике. Ее волосы были просто кудрявой копной длиной около фута и почти все время закрывали правый глаз. Одно крошечное ушко было видно, и оно было заостренным, как у эльфа. Вообще, она была похожа на чей-то фантастический рисунок волшебного существа. Пару раз она ловила мой взгляд, но только улыбалась и подмигивала.

Я остался на полчаса и поцеловал их обеих на прощание. Пообещал, что скоро приду к ним снова, и когда уходил, почувствовал, что приобрел двух хороших друзей. Я решил, что буду часто навещать их и узнавать, не нужно ли им что-нибудь. Они не упоминали ни о каких мужчинах в своей жизни, а стройный молодой человек, не казался мне очень полезным.

Когда я приехал, Ливи была дома, и я пригласил ее на барбекю. Я рассказал ей о своем дне, она же в ответ сказала, что Пирс куда-то надолго увез Синди. Думаю, они планировали свою стратегию. Ну, а я выполнял свою, и все шло хорошо. Мы оба легли спать до того, как Синди вернулась домой. Она постучала в дверь спальни, но я вставил беруши и просто лег спать. Утром я ушел, а на столе лежала записка для меня. Она решила, что нам нужно поговорить, и попросила меня подождать ее вечером.

Работа вернулась в нормальное русло, но я не был в своей тарелке. Эллисон пришла обсудить какие-то вопросы по продажам, а я никак не мог сосредоточиться. В третий раз, когда ей пришлось встряхнуть меня, она спросила, что со мной происходит.

— Прости, Элли. Я сегодня не в своей тарелке, — сказал я ей.

— Ну, тебе лучше быть таким, — сказала она. — В чем твоя проблема?

— Я развожусь, — сказал я ей.

У нее отпала челюсть.

— Какого черта, Эрик? Что ты сделал?

— Ничего не сделал, — сказал я. — Ну, возможно, я сделал много чего, но Синди пришла домой и объявила, что у нее отношения с этим уродом, Пирсом. Что это никак не повлияет на наш брак. Она будет следить за тем, чтобы я не был несчастен, но она должна "удовлетворять свои потребности".

— Господи Иисусе! — взорвалась она. — У этого парня член длиной в фут или что-то в этом роде? Что, черт возьми, это вообще значит?

— Понятия не имею, — сказал я ей. — Она несла какую-то чушь об эмоциональной самореализации. Настаивает, что не спала с ним, но собирается, и если я люблю ее, то должен позволить ей "быть счастливой".

Она встала и подошла к бару. Она налила нам на пару пальцев хорошего бурбона, вернулась и села. Элисон - одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал. Она просто кричит о чувственности каждый раз, когда вы смотрите на нее. Это почти невозможно передать словами. Ее тело просто идеально: большая, высокая грудь, крошечная талия, очень упругая круглая попка и самые длинные ноги на земле. Ее лицо, заставляет стыдиться этого тела. Но она тигрица. Она пережевывает мужчин, как акула наживку. Я всегда ее побаивался. Когда она была подростком, она была влюблена в меня, и какое-то время, все шло своим чередом. Она не привыкла, чтобы кто-то говорил ей "нет", и я боялся, что она возненавидит меня за то, что я держу ее на расстоянии. Но она не возненавидела, и стала, наверное, моей лучшей подругой. Между нами всегда существовало сексуальное напряжение, но мы справлялись с ним. Она также была лучшей подругой Оливии.

— Что ты собираешься делать? — спросила она. — Ты же не планируешь никаких глупых планов мести или чего-то подобного?

Я засмеялся.

— Нет, я просто хочу покончить с этим и двигаться дальше. Я и так потратил слишком много времени впустую. Мне просто все равно, Элли. Я просто устал. Для этого я слишком стар и слишком оцепенел. Мне нужно убрать Пирса, но я не собираюсь надирать ему задницу или что-то в этом роде. Я не буду делать ничего незаконного. Его задница в петле, но он об этом не знает. Он мне не настолько дорог, чтобы надрать ему задницу.

Я был не прав, но тогда я этого не знал. И я действительно верю, что если бы они оставили меня в покое, то все было бы хорошо.

Эллисон провела со мной остаток дня, и это было очень полезно для моего самолюбия. Она взяла с меня обещание пригласить ее на ужин в пятницу вечером, и я пошел домой. Когда я открыл дверь, внутри было много криков.

Синди и Пирс сидели на диване, а Оливия стояла перед ними и читала им закон о беспорядках. Она тыкала пальцем ему в грудь, и он совершил ошибку, отбросив ее руку. Прежде чем он понял, что его ударило, она схватила его за волосы и потянула его носом вниз, чтобы встретиться с ее поднимающимся коленом. Нос не победил в этой схватке, и я вытащил его за волосы за дверь. Когда мы вышли на крыльцо, Оливия ударила его ногой по ребрам, я прижал его к себе лицом и сбросил с крыльца в куст барбариса. Он визжал, как будто его до смерти загрызли домашние кошки, и бился о землю. Эти колючки исцарапали его до крови, он отполз к обочине и сел в машину, которая была там припаркована. Он сжег шины, выбираясь оттуда, и я посмотрел на Оливию. Она разразилась хохотом, и мы порвали себе бока там, на крыльце. Синди было не до смеха.

— Я не могу поверить, что ты это сделал! — кричала она. — Мы пришли сюда, чтобы цивилизованно поговорить, а вы ведете себя как дикари! Я не могу поверить, что вы так поступили с этим милым человеком. Вы даже не дали ему шанса. Он бы вам понравился, если бы вы просто дали ему шанс.

— Я дал ему шанс, — сказал я ей. — Я не убил его, так что у него есть шанс начать бежать, когда он меня увидит. Пошла ты, Синди. Детка, хочешь пойти в кино? — спросил я Оливию.

Мы привели себя в порядок, переоделись, когда Синди стояла в коридоре и буравила нас взглядом, и пошли гулять. Мы посмотрели очень плохой фильм, который Оливия любила, а я ненавидел, и пошли есть крылышки. Когда мы вернулись домой, Синди уже не было. Может быть, в больнице произошло что-то срочное, связанное с удалением колючек.

В пятницу вечером я пригласил Элисон поесть, и мы пошли в клуб. Моя совесть была чиста. Мой брак был закончен. Она была потрясающей танцовщицей и дала мне все, что я мог вынести. Парни постоянно приглашали ее на танец, и она сказала, что не решается приходить без сопровождения. Я вызвался сопровождать ее в любое время.

— В моем социальном календаре, не так много горячих женщин, — сказал я ей.

Она усмехнулась.

— Что ж, я соглашусь с тобой. Ты ведь знаешь, что я влюблена в тебя с пятнадцати лет.

— Да, я заметил, как ты тосковала, — засмеялся я. — И я до смерти боюсь тебя с тех пор, как тебе исполнилось пятнадцать.

— Знаю, — сказала она. — Я бы никогда не причинила тебе вреда - ты, ведь, знаешь это, Эрик?

— Я знаю, солнышко, — сказал я ей. — На самом деле, я не так уж и боюсь тебя. Ты очень верна тем, кого любишь.

— Если бы я когда-нибудь нашла подходящего парня, я бы тоже была ему очень предана, — она зарылась лицом в мою грудь, пока мы танцевали. — Этим человеком можешь быть ты, Эрик.

— Это честь для меня, Элли, — сказал я ей. — Сейчас я в полном замешательстве. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь забыть об этом. Напомни мне еще раз, когда ты решишь, что я здоров, хорошо?

— Рассчитываю на это, — сказала она. — Отвези меня домой, Эрик, пока я не напала на тебя. Надеюсь, мои батарейки сегодня в хорошей форме.

Мы рассмеялись, и я отвез ее домой. Она набросилась на меня у двери, и это был самый горячий поцелуй в моей жизни. Она не пыталась его продолжить, и я был благодарен. После этого, мое уязвленное самолюбие почувствовало себя намного лучше.

Синди все еще не спала, когда я вернулся домой, и пыталась что-то начать, но я чувствовал себя слишком хорошо, чтобы слушать ее бредни. Я лег в постель, закрыв за собой дверь.

Вставать в субботу утром, мне совсем не хотелось. Я лежал в постели и пытался составить планы на день. Наконец я встал, и Синди приготовила кофе. Я съел пирожное и выпил чашку. Она вошла и сказала, что нам нужно поговорить.

— Нет, нам не нужно разговаривать, — сказал я ей. — Каждое твое слово, только больше злит меня. Тебе нужно перестать говорить. Где ты хочешь получить документы? Мой адвокат сказал мне, что бумаги будут готовы в понедельник. Ты хочешь, чтобы тебе вручили бумаги на работе или здесь?

— Я порву эти бумаги, — сказала она. — Почему ты не можешь понять, что я не хочу развода?

— Да, ты хочешь развода, — сказал я ей. — Все, что ты делала с тех пор, как начала трахаться с Пирсом, шло к этому неизбежному концу. Если бы ты не хотела развода, ты бы не начала это дерьмо.

— Может, я совершила ошибку, — сказала она. — Я много думала. Я не хочу терять тебя, Эрик. Просто не думала, что ты так отреагируешь.

— Ты чертовски хорошо знала, что я так отреагирую, — сказал я ей. — Что заставило тебя думать по-другому? Вспомни, когда ты в последний раз вытворяла что-то подобное?

— Тогда мы были просто незрелыми детьми, — сказала она. — Я думала, что сейчас ты более зрелый.

— Так и есть, — сказал я ей. — А ты нет. Зрелые люди не ведут себя так, как ты. Черт, Оливия более зрелая, чем ты. Все люди более зрелые, чем ты. Ты ведешь себя так, будто ты в средней школе. Это безнадежно. Ты безнадежна. Почему бы тебе не пойти потусоваться с Пирсом? Вы, кажется, похожи.

Я вышел и завел газонокосилку. Она сидела на палубе и смотрела на меня, пока я косил задний двор. Когда я открыл ворота и стал косить передний двор, она сидела на крыльце и наблюдала. Я достал кусторез и все подстриг, а Оливия вышла и пошла купаться. Она немного позагорала, а я пошел в дом и принял душ. Надев плавки, я взял пару бутылок пива и пошел с ней поплавать. Мы устроили несколько водных боев, сидели на краю бассейна, пили пиво и немного общались между отцом и дочерью. В тот вечер у нее было свидание, и я подумал о том, что я могу сделать, чтобы отвлечься от Синди. Я позвонил Сеселии и спросил ее, могу ли я принести ужин для нее и Саманты. Она, казалось, была в восторге от этой идеи, поэтому я готовил почти всю вторую половину дня. Я довольно хорошо готовлю, и постарался на славу. Синди дважды спросила меня, что я готовлю, но я просто проигнорировал ее.

Собрав холодильник и корзину, я поехал к ним домой. Сеселия помогла мне, мы разогрели кое-что и открыли одну из бутылок вина, которые я привез. Они были очень впечатлены моими кулинарными способностями. Я даже испек шоколадный торт, и это была одна из моих лучших попыток. Они показались мне старыми друзьями. Мне было очень комфортно с ними, и мы говорили ни о чем и обо всем. Сеселия спросила меня, не хочу ли я прогуляться, и так как я много съел, это показалось мне хорошей идеей. Мы гуляли, и она быстро вложила свою маленькую коричневую руку в мою большую. Было ощущение, что я гуляю с маленькой девочкой. Она тоже подпрыгивала и болтала, как маленькая. Она была совершенно очаровательной и очень милой. Я обнял ее и прижался к ней. Она обняла меня за талию и, пока мы шли, ударялась бедром о мое бедро.

Мне стало очень грустно. Я вспомнил все прогулки с Синди вот так. Наверное, Сеселия почувствовала что-то неладное, потому что подняла на меня глаза.

— Ты в порядке, Эрик? — спросила она.

— Это не имеет ничего общего, с моей нынешней компанией, — сказал я ей. — Это что-то другое. Я не хочу портить настроение. Мне очень нравится проводить время с тобой и Самантой.

— Я очень хороший слушатель, — сказала она.

— На прошлой неделе, моя жена сказала мне, что у нее роман с другим мужчиной, — сказал я. — Она говорит, что еще не спала с ним. Я ей не верю, но мысль о том, что я должен смириться с этим, потому что это то, что ей "нужно", просто поражает меня. Вот что она мне сказала. 'Это не имеет никакого отношения к нам. Мне просто нужно быть эмоционально удовлетворённой и счастливой".

— О, Боже! — воскликнула Сеселия. — Эрик, мне очень жаль, но она звучит как идиотка. Как долго вы женаты?

— Двадцать семь лет, — сказал я ей. — Я не знаю, был ли я просто слеп и глуп все это время, или она внезапно сошла с ума. Мне нужно было убежать от нее, и я навязался тебе. Прости меня.

— Ерунда, — сказала она. — Ты можешь навязываться мне в любое время. Ты мне очень, очень нравишься, Эрик. Что ты собираешься делать?

— При нынешнем положении вещей, я собираюсь с ней развестись, — сказал я. — Она не видит ничего плохого в том, что делает, а я не могу быть женат на той, кто не видит в этом ничего плохого.

— Нет, я тоже. Мне так жаль, Эрик. Я не могу представить, что ты сейчас чувствуешь.

— Сейчас это меня не беспокоит, — признался я. — Я с тобой, и ты заставляешь меня на время забыть о моих проблемах. Общение с тобой и Самантой заставляет меня чувствовать, что в мире есть нормальное место, на которое я могу просто посмотреть и почувствовать себя своим. Я знаю, что у меня есть друзья и люди, которые заботятся обо мне. Спасибо, Сеселия.

Она подняла на меня глаза и повернулась, обхватив меня руками, прижимаясь ко мне своим маленьким телом и зарываясь лицом в мою грудь.

— Я здесь в любое время, когда я тебе понадоблюсь, — сказала она. — Я никогда не забуду, что ты сделал для бабушки. Она каждый день спрашивает меня, видела ли я больничный счет. Тебе не нужно было платить за нее, но ты заплатил. Ты всегда будешь для нас особенным. Эрик, я знаю, что ты сейчас весь запутался. Просто дай мне знать, когда все уладишь, хорошо? Тогда мне будет что тебе сказать.

Мы шли и разговаривали два часа, иногда сидя на скамейках, когда она прижималась ко мне или ее маленькая рука была зажата в моей. Я узнал, что ее мать была наркоманкой и продавала свое тело, чтобы достать наркотики. Она умерла от гепатита пять лет назад, и после смерти матери, Сеселия жила с Самантой. Стройный молодой человек, с которым я познакомилась, был ее двоюродным братом. Брат ее матери пошел по такому же пути, но умер от огнестрельного ранения. Ее кузена звали Тай, и, как я и предполагал, он был геем. У него была своя квартира, но они видели его довольно часто.

Мне нравилось разговаривать с ней. Она была умной и веселой, и с ней можно было сблизиться. Но пока, этого не должно было случиться. Я был слишком расстроен и слишком нервничал, чтобы даже подумать о том, чтобы заинтересоваться ею в каком-то романтическом смысле. Мы вернулись обратно, и Саманта предложила мне еще одну чашку кофе. Я взял ее, и мы немного поговорили, прежде чем я отправился домой.

Оливия, к тому времени, была дома, и мы сидели вместе на диване, пока она рассказывала мне о своем свидании. Пришла Синди и села. Я думаю, она хотела послушать, но Оливия замолчала и просто уставилась на нее.

— Что? — спросила Синди. — Мне интересна жизнь моей дочери.

— Ну, не слишком интересуйся, — сказала Оливия. — Ты не будешь в ней очень долго. Разве тебе не нужно куда-нибудь пойти? Наверняка Пирс хотел бы, чтобы ты заинтересовалась общением с его детьми. Ему, наверное, одиноко, бедному славному человеку. Может, тебе стоит пойти и утешить его. А мы с папой будем утешать себя разговорами о нашей семье, для разрушения которой, ты сделала все возможное.

Конечно, это ее разозлило, она долго кричала о том, какие мы эгоисты и как никто не заботится о ней и о том, что ей нужно.

— Синди, похоже, что ты сама заботишься о себе и о том, что тебе нужно, — сказал я ей. — Тебе не нужна помощь. Мы идем ужинать.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Ну, "мы" - это я и Оливия, — сказал я ей. — Ты можешь пойти с Пирсом.

Она еще немного покричала, пока мы не ушли. Мне было интересно, почему она продолжала нести чушь. После того как мы вернулись домой, мы с Ливи играли в "Trivial Pursuit", и она пыталась играть с нами. Она приготовила попкорн и спросила, хотим ли мы его, и просто доставляла нам неудобства, пока мы не легли спать.

Когда я пошел на работу в понедельник, то был достаточно нормальным, чтобы сделать хоть какую-то работу. Вернувшись домой, меня ждала Синди. По понедельникам у нее был выходной, и она, очевидно, была занята. Когда Оливия вошла, ужин уже стоял на столе. Она сделала все, что могла, и это было очень вкусно - она всегда умела готовить. Она пыталась завязать нормальный разговор, но мы, в основном, просто игнорировали ее. Я пошел и встретил Элисон в баре, мы немного поговорили и поиграли в бильярд. Она тоже акула бильярда, и она вывела меня на чистую воду.

Оливия позвонила мне около восьми и сказала, чтобы я встретился с ней в гостинице "Риверсайд". Она сказала, что это важно, но не сказала почему, просто сказала, что это важно и мне следует поторопиться. Эллисон захотела присоединиться, и когда мы подъехали, я увидел Dart Оливии на другой стороне улицы. Она подошла и подвинула Эллисон ко мне, когда садилась в машину.

— Привет, Элли, — сказала она. — Папа, мама уехала сразу после тебя. Она разговаривала по телефону и, кажется, с Пирсом. Я последовала за ней, и они приехали сюда. Они заселились в комнату и там уже около двадцати минут. Я думаю, мы должны нанести им визит. У меня есть наша видеокамера, и я думаю, что они занимаются грязными делами. Это будет уликой.

Мы спорили об этом некоторое время. Элисон считала, что это глупо и опасно, а я действительно не хотел знать. Оливия выиграла спор, когда сказала, что если Синди попытается бороться за развод, я могу пригрозить ей видео. Это имело смысл для меня, и Эллисон тоже согласилась. Подойдя к стойке, я спросил у парня, в какой комнате находится моя жена. Я сказал ему, что должен был встретиться с ней, он проверил мое удостоверение личности и дал мне ключ-карту. Мы остановились перед дверью, и Оливия приготовила камеру. Когда мы открыли дверь, Синди стояла на коленях у кровати, а член Пирса был у нее во рту.

Она вскочила и закричала, пока Оливия снимала происходящее.

— Какого черта вы здесь делаете? — кричала она. — Это частная комната!

— Мы как раз уходили, — сказал я ей. — Ну, вот тебе и "у меня не было с ним секса".

— Ты заставил меня сделать это, — кричала она. — Ты заставил меня! Если бы ты не был таким засранцем, все было бы так хорошо и приятно. Нет, ты должен был быть жестким засранцем.

— Привет, Синди, — сказала Элисон. — Что-то там у тебя маленький член, над которым ты трудилась. Ты бы получила больше, взяв сигару. Ну, вкусы у всех разные. Некоторым женщинам нравятся жалкие слабаки. — Она взяла меня за руку. — Мне нравятся высокие, темные и красивые.

— Убери руки от моего мужа! — закричала Синди.

Мы повернулись и ушли, и я закрыл дверь. Мы шли обратно к пикапу, и я был в каком-то оцепенении. Элисон повела машину, а Оливия последовала за нами к Фредди. Мы выпили коктейли, и они заговорили. Они заметили, что я молчу, и прижались ко мне.

— Эрик, я знаю, что это плохо, но это не конец света, — сказала Эллисон. — С тобой все будет хорошо. У тебя есть люди, которые тебя любят. Я люблю тебя. Оливия любит тебя. Все будет хорошо. Я знаю, что все выглядит плохо, но у меня для тебя есть новости, которые все изменят. Я расскажу тебе завтра на работе. В десять, у тебя встреча с папой. Это немного встряхнет ситуацию, но это как раз то, что тебе сейчас нужно. Отвези меня к моей машине.

Я вышел между двумя самыми красивыми девушками на планете, и мне было хорошо. Не так хорошо, как будто все было хорошо в мире, но все же хорошо. Я отвез Элли обратно в бар и поехал домой. Оливия ждала меня, и мы немного поговорили. Синди пришла примерно через час.

— Я остановилась заправиться по дороге домой, и мои кредитки не сработали, — сказала она. — Это ты сделал, Эрик?

— Ну, поскольку мы разводимся, у нас больше не может быть совместных карт, — сказал я ей. — У нас также теперь отдельные банковские счета. У меня один, у тебя один, и есть третий, на котором находится Оливия, тоже для бытовых расходов. Я положил половину наших сбережений и половину наших инвестиционных счетов на твой расчетный счет. Тебе придется завести собственные кредитные карты, если захочешь. Сервер сказал, что ты порвала бумаги. Я предлагаю тебе получить новые и подписать их. Если ты этого не сделаешь, я отправлю твое новое порно-видео твоим родителям. Я не знаю, любят ли они порно, но раз ты звезда, то им может понравиться.

— Ты ублюдок! — кричала она. — Я должна была знать. Как я должна получить новые документы?

— Это твоя проблема, — сказал я ей. — Я достал тебе первый комплект. И я договорился о встрече с риэлтором. Она скажет нам, сколько стоит дом. У тебя есть два варианта. Ты можешь выкупить у меня или я выкуплю у тебя. Но я должен сказать тебе, что ты не сможешь вносить платежи, если решишь выкупить меня.

— Я ничего не собираюсь делать, — сказала она. — Развод займет много времени. Не вижу смысла что-то делать, пока развод не будет окончательным.

— Это займет около месяца, — сказала ей Оливия.

— Нет, не займет, — сказала Синди. — Я знаю, что это занимает больше времени.

— Мы подаем на упрощенный развод, — сказал я ей. — Нет детей, из-за которых можно было бы спорить об опеке, я не буду платить тебе алименты, и мы договоримся о разделе имущества. Я отдаю тебе половину наших активов. Мы можем провести последнее слушание, через двадцать дней после подачи заявления.

— Ты зарабатываешь в три раза больше меня, — сказала она. — Я думаю, ты должен платить мне алименты.

— Ну, у меня есть видеозапись, в которой говорится, что я не должен, — заметил я. — Есть еще тот факт, что если ты будешь мне пакостить, то останешься без работы, и я предсказываю, что ты потеряешь лицензию на практику.

Она ругалась и разглагольствовала, пока мы с Оливией не ушли и не заперлись в своих спальнях. Каким-то образом, ей всё же пришлось подписать бумаги, и мы добились назначения слушания. Я составил все бумаги о разделе имущества, и она их тоже подписала. Каждый день в течение 27 дней она говорила мне, что не хочет разводиться. Она любила меня, и все это было просто недопониманием с моей стороны. По мере приближения слушания, она все больше отчаивалась. За три дня до слушания, она оставила мне записку, что ей нужно поговорить с Оливией и со мной, и попросила нас, пожалуйста, подождать, пока она вернется с работы.

Она побежала наверх и быстро приняла душ, а затем спустилась вниз и принесла нам всем пива. Она попросила нас сесть вокруг барной стойки на кухне и поговорить с нами, пока она будет что-нибудь есть. Я мог сказать, что она очень нервничала и не знала, как начать. Она откусила пару кусочков от своего ужина и минуту просто смотрела на нас. Это было нереально. Мы были здесь так много раз, и вот все закончилось. Я понятия не имел, чего она хочет.

Наконец, она вздохнула и начала.

— Эрик, Оливия, я хочу извиниться перед вами обоими, — сказала она. — Я совершила несколько ужасных ошибок. Я никогда не предполагала, что все это произойдет. И никогда не думала, что дойдет до этого. Я совершенно неправильно оценила тебя, Эрик. Надеялась, что ты поймешь меня и поддержишь. Теперь я знаю, что это была ошибка. Я понимаю.

— Нет, не понимаешь, — сказал я ей. — Это не было ошибкой. Ты все еще не видишь ничего плохого в том, что ты сделала. В твоем понимании, проблема не в том, что ты сделала - проблема в том, что я не понял и не поддержал тебя.

— Это была просто моя эмоциональная потребность! Почему ты не можешь этого понять? Я люблю тебя, Эрик, всегда любила и всегда буду любить. Почему ты такой ревнивый и незрелый?

— Ну, я помню что-то о том, как мы стояли перед сотней людей и обещали друг другу "оставить всех других", — сказал я ей. — До этого ты сказала мне, что понимаешь меня и что то, что ты тогда сделала, больше никогда не повторится. Так и случилось, только на этот раз, все еще хуже. Дело не в том, что я не "понимаю и не поддерживаю" тебя, Синди - дело в том, что ты лжешь, обманываешь и неверна. Это ты сделала, а не я.

— О, пожалуйста! — Теперь она была отвратительна. — А как же все то время, которое ты проводишь с Эллисон? Я знаю о тебе и о ней.

— Ни хрена ты не знаешь, — сказал я ей. — Я никогда и пальцем не трогал эту девчонку. Не воображай, что я не думал об этом. Знаешь, что мешало мне сделать хоть что-нибудь? Я был женат на тебе! Я любил тебя всеми фибрами своего существа, и мысль о том, что я могу предать тебя, причинить тебе боль, не позволяла мне никогда, никогда не начинать отношения, не говоря уже о сексе с кем-то еще. Я никогда не был ни с одной другой женщиной, ни в сексуальном, ни в каком-либо другом смысле за все время, прошедшее с тех пор, как я был исключительно с тобой. Это все на тебе.

— Я тебе не верю, — сказала она.

— А я верю, — сказала Оливия. — Это тебе я не верю.

— Конечно, папин ангелочек! — крикнула Синди. — Ты всегда ненавидела меня и была на его стороне.

— Чушь, — сказала Оливия. — Ты просто злишься на всех вокруг, потому что ты облажалась. Теперь ты говоришь, что извиняешься. За что? За то, что попалась? В чем дело, неужели старый игольчатый член, оказался не таким уж и замечательным?

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — крикнула Синди.

— Конечно, имею, — усмехнулась Оливия. — Я видела видео. Это жалко, мама. И ради этого, ты выкинула папу?

— Я ничего не выбрасывала, — начала плакать она. — Я никогда не хотела, чтобы все это случилось! Я не хочу развода! Я люблю тебя, Эрик - разве ты не видишь этого?

— Нет, я просто вижу в высшей степени эгоистичную женщину, которая должна удовлетворить свои "потребности", независимо от того, какой ущерб она наносит другим, — сказал я. — Мы закончили?

— Нет, — всхлипнула Синди. — Что я должна сделать, чтобы исправить это? Я сделаю все, что ты захочешь. Пожалуйста, не разводись со мной, Эрик.

— Я не думаю, что эту яичницу можно расшифровать, — высказалась Оливия. — Но я позволю папе говорить за себя.

— Эрик? — она посмотрела на меня умоляющими глазами.

— Хорошо, не крадись за моей спиной, не встречайся с другими мужчинами, не лги мне и не соси чужие члены, — сказал я. — О, подожди, ты уже все это сделала. Поезд ушел со станции, Синди. У нас было несколько счастливых лет. Я не собираюсь сжигать твой дом дотла. Я готов отдать тебе половину всего, что у нас есть, кроме Оливии. Слава Богу, она уже взрослая. Я оставлю ее себе.

— Мне не нужна половина всего, мне нужен только ты, Эрик, — она повернулась и пошла вверх по лестнице, выглядя так, словно была зомби.

Мне было жаль ее, пока я не вспомнил о члене Пирса в ее рту.

Через три дня, развод был окончательно оформлен, и мы с Оливией переехали на новое место. Мы нашли хорошую квартиру с тремя спальнями недалеко от больницы, где она работала, и недалеко от моей работы. Мы прошлись по магазинам мебели и, наконец, обставили квартиру как дом.

Я выставил дом на продажу, и Синди не выдержала. Когда я пришел с работы, она стояла, прислонившись к моему пикапу.

— Что тебе нужно, Синди, — спросил я.

— Где я должна жить? — спросила она. — Тебе не кажется, что все это уже достаточно затянулось, Эрик? Как долго ты собираешься злиться на меня? Разве мы не можем просто двигаться дальше, пока не стало слишком поздно? Ты действительно собираешься продать дом, или это просто урок для меня? Если это урок, то я его получила, ясно? А теперь прекрати это и возвращайся домой. Теперь я понимаю. Я совершила ошибку. Ты не можешь просто простить меня?

— Я прощаю тебя, — сказал я. — А теперь, не могла бы ты отойти от моей двери, чтобы я мог пойти домой?

Она отошла к своей машине, а я отправился домой, но не в старый дом, а в новый.

Я пробыл там около часа, когда зазвонил телефон. Это был Джек.

— Эрик, у нас встреча в десять утра, — сказал он. — Это та, которую мы должны были провести некоторое время назад. Мы столкнулись с некоторыми трудностями, но теперь все в силе. Это важно, и я хочу, чтобы ты был на высоте. Элисон рассказала мне о том, что происходит в твоей жизни. Я хочу знать, что ты справишься с этим.

Я сказал ему, что я в порядке и что я буду готов. Я действительно был в порядке. Я сам себя удивил. Поразмыслив, я понял, что это было почти неизбежно. Удивительно было то, что это длилось так долго, как длилось. С моральным компасом Синди, творилось что-то неладное. Она всегда была такой. Единственное, что удерживало ее в правильном направлении - это страх потерять меня. Я произвел на нее такое впечатление после истории с Джорджем Купером, что она не забывала об этом на протяжении 27 лет. Ее идея о том, что ее потребности должны быть "удовлетворены", наконец, победила ее страх, и она стала действовать в соответствии с ним. Я потерял много времени. Мне было сорок шесть лет, и мне нужно было начинать планировать дальнейшую жизнь.

Я позвонил Элисон, чтобы узнать, не хочет ли она потусоваться. У нее было свидание. Тогда я позвонил Саманте и пригласил ее и Сесилию на ужин. Они были свободны, и я заказал столик в ресторане "Джино". Это был хороший итальянский ресторан, в котором я уже бывал. Там было немного дороговато, но тетраццини были непревзойденными. Я вывел машину, чтобы отвезти их. Не хотелось подъезжать на пикапе к хорошему ресторану.

Они доехали до моего дома, и я впустил их, когда они позвонили в дверь. Они охали и ахали по поводу нового места, а я дал им бокал вина и провел большую экскурсию. Когда мы были готовы, я отвел их в гараж.

Сесилия начала прыгать вверх и вниз.

— Боже мой, — вскрикнула она. — Что это?

Я оглянулся вокруг, в поисках паука или чего-то еще.

— Что, "это", Сесилия?

— Эта машина! Я люблю ее - что это?

— Это Меркурий 1951 года, — сказал я. — Хочешь прокатиться на ней?

— Черт возьми, да, — у нее практически текли слюнки. — Что в нем? — спросила она. — Пожалуйста, не говори мне, что это один из этих отстойных 302-х.

— Нет, мне не очень нравится тот двигатель, — сказал я ей. — Они ставили их на "Мустанги", но они ломались пополам на 500 лошадиных силах. Тот был Windsor 351. Этот строкер и это - 408-й, выдающий около 540 лошадиных сил и 575 фунтов на фунт крутящего момента. Скажи, ты не любитель моторов?

— Я люблю хот-роды. — Она выхватила ключи из моей руки.

Ей потребовалась минута, чтобы понять, что здесь нет дверных ручек, но она нажала на пульт, и двери открылись. Мы запрыгнули внутрь, и она завела машину. Грохот наполнил гараж, и она была как ребенок в магазине сладостей. Ее глаза мигали, все волосы разлетались, и она была очаровательна. Она увидела переключатель закиси и завизжала:

— Я должна это попробовать. — Она едва могла ждать.

Она сдала назад и задымила шинами, направляясь вниз по улице. Саманта завизжала, и я пристегнул ее ремень безопасности и свой тоже. Сесилия засмеялась.

— Нервничаешь, Эрик?

— В ужасе, — сказал я ей.

Она действительно была очень хорошим водителем. Она держалась быстрой полосы и ехала со скоростью, примерно, на шесть или семь миль в час больше разрешенной. Мы выехали на пустой участок шоссе, она посмотрела на меня и подняла одну бровь.

Я оглянулся на Саманту, а она ухмылялась, как Чеширский кот.

— Держись, — сказал я ей.

Сесилия рванула с места, и нас снова прижало к сиденьям. Она нажала на переключатель, и закись включилась. Мы летели, когда она выключила переключатель и понеслась вниз. Ее зубы сверкали, и она просто вибрировала от возбуждения.

— Спасибо, Эрик, — бросила она на меня взгляд. — Я всегда мечтала, что смогу сделать это.

— Все, что угодно, лишь бы моя девочка была счастлива, — сказал я.

Она бросила на меня еще один взгляд, от которого у меня задымилась одежда.

Мы отлично поужинали, я поцеловал их обеих на прощание и посадил в машину Сеселии. Саманта обняла меня и прошептала на ухо.

— Ты ей нравишься, Эрик. Будь добр к ней.

Я подмигнул ей, и она села в машину. Я обошел вокруг и спросил Сесилию, не поедет ли она в субботу со мной на озеро. Она немного колебалась, но согласилась, и я назначил время, когда за ней заехать.

В это время подъехала Оливия и поздоровалась. Что-то показалось немного странным, но они поговорили всего минуту. Она взяла меня за руку, и мы помахали друг другу, когда они уезжали.

— Она самая милая из всех, кого я когда-либо видела, — призналась она. — Меня немного беспокоит возраст, папа.

— Я все еще в хорошей форме, — сказал я ей.

— Да, но у нее сломана рука, — лукаво посмотрела она на меня.

Я разразился смехом.

— Думаю, Саманта слишком хорошая женщина для меня. — Потом сжал Оливию в объятиях. — Боже, я люблю тебя, детка, — сказал я ей.

— Я тоже, — ответила она.

Мы вошли в дом, и она рассказала мне о своем свидании. Мы немного поговорили и легли спать.

Я был совершенно не готов к встрече на следующее утро. Не знаю, как можно подготовиться к чему-то подобному. Когда я пришел туда, в офисе сидел джентльмен нордической внешности. Рядом были трое мужчин, похожих на юристов, юрист нашей компании, Джек и Эллисон, и все они выглядели очень серьезно.

Джек представил меня, а имя нордического парня было каким-то непроизносимым.

— Эрик, мы продаем бизнес, — сказал мне Джек. — Я готов уйти на пенсию. Элисон не нужна компания, но она хочет работать. Единственный способ, при котором я согласился бы продать компанию, и единственное условие, которое они выдвинули для покупки - это то, что ты станешь президентом компании и региональным вице-президентом в материнской компании. Я подготовил пакет документов, чтобы ты взглянул. Думаю, тебе понравится. — Он протянул мне папку.

Я не стал смотреть на нее.

— А что насчет Элли? — спросил я.

Она радостно улыбнулась мне.

— Я перейду на твое старое место работы, — сказала она. — Я повышаю своего помощника и сама получаю большой компенсационный пакет. Спасибо, что подумал обо мне, Эрик.

Я сжал ее руку.

— Хорошо, я посмотрю, — сказал я. — Когда мне нужно принять решение?

У меня было две недели. В тот вечер, я пригласил Элисон на ужин. Она хотела потом пойти на танцы, и мы прекрасно проводили время. Мы только сели за стол после горячего номера, и я увидел, что глаза Элисон сузились. Она смотрела через мое плечо. Я повернулся посмотреть, а там были Синди и Засранец. Она тащила его за руку, и было видно, что он не хочет в этом участвовать. Синди уселась в кабинке напротив нас и потянула его за собой.

Элисон кивнула.

— Синди, Игольчатый член, как приятно вас видеть.

Синди пришла в ярость.

— Элисон, мне кажется, ты не в том положении, чтобы обзывать кого-то. Я знаю о твоей жизни. Тебе не потребовалось много времени, чтобы переехать к моему мужу, не так ли?

— По-моему, мы развелись, Синди, — заметил я. — Значит, я не твой муж. Возможно, это вылетело у тебя из головы.

— Я не встречаюсь с женатыми мужчинами, — сказала Элисон. — Интересно, можешь ли ты сказать то же самое? Разве Игольчатый член здесь разведен? Я знаю, что его жена подала на развод, но я не слышала, что это произошло.

— Да, и мы все знаем, кто виноват в том, что его жена выгнала его и не дает ему видеться с детьми, — огрызнулась Синди. — Неужели тебе обязательно было посылать ей это видео, Эрик? Ты разрушил брак хорошего человека. Я думаю, ты также причастен к тому, что нас обоих уволили. Надеюсь, ты доволен собой.

— Ну, я почти думаю, что да, — сказал я ей. — Я больше не женат на шлюхе-изменнице, мешок с дерьмом, который разрушил два брака, сейчас в мире боли, и я думаю, что это вы оба ответственны за все, что с вами произошло. Я слышал, что штат собирается отозвать его лицензию. Что-то насчет того, что его не было в приемном покое, когда возникла чрезвычайная ситуация? Надеюсь, ваши потребности удовлетворяются. Эмоции в порядке? Все было замечательно, но я думаю, тебе стоит забрать Говнюка и уйти.

— Оливия не разговаривала со мной с тех пор, как ты съехал, — сказала она. — Неужели тебе нужно было натравить ее и на меня?

— Это все на твоей совести, — сказал я ей. — Я не сказал про тебя ни одного плохого слова. Дело в том, что мы вообще не говорим о тебе, Синди. Ты причинила нам боль, но мы живем дальше. Позвони ей, если хочешь с ней поговорить.

— Она не отвечает на мои звонки! — огрызнулась она. — Она меня заблокировала.

— Почему это моя проблема? — спросил я. — Возможно, она удовлетворяет свои потребности. А теперь тебе пора идти. Я не приглашал тебя садиться, и я собираюсь посмотреть, зажил ли нос Мудака.

Он просто без церемоний удалился, а Синди ушла, надувшись. Мне было наплевать, лишь бы она ушла. Я встал и потянул Эллисон на другой танец. Песня сменилась на медленный номер, и она прижалась ко мне.

— Прости меня, Эрик, — сказала она мне в плечо.

— Ты не виновата, детка, — погладил я гриву роскошных волос. — Мне жаль, что она испортила праздник.

Она подняла на меня глаза цвета янтаря, полные дыма.

— Кто сказал, что он испорчен? — спросила она.

Я посмотрел вниз, на это видение в моих руках. Вспомнил, как пятнадцатилетняя девочка в белых чулках и школьной форме скользнула на мой стол, мелькнули белые кружевные трусики и все ее декольте. Девушке в моих руках не было пятнадцати - ее волосы были рыжевато-блондинистой гривой и подходили к этим глазам. У нее был глубокий загар, а на носу и по шее рассыпались веснушки, исчезая в ложбинке между впечатляющими грудями. Ее высокие скулы и полные пухлые губы вместе с милым маленьким носиком, делали ее просто неотразимой для каждого мужчины, который ее видел. Я был мужчиной и должен был попробовать эти губы на вкус.

Они были невероятно мягкими и полными, на вкус как маргарита, которую она пила. В них чувствовался слабый привкус соли и лайма, а пахла она восхитительно. Мы долго целовались, просто покачиваясь под музыку, и я почувствовал возбуждение, когда мой член начал подниматься. Она тоже почувствовала это и прижалась ко мне.

— Я не шутила, когда говорила, что люблю тебя с пятнадцати лет, — сказала она, разрывая поцелуй. — Просто никогда не думала, что у меня будет шанс.

— Я тоже тебя люблю, — сказал я. — Ты мой лучший друг.

— Ты бы даже не пошел со мной на ужин, если бы это не было делом, — засмеялась она.

— Да, но я не доверяю себе с тобой, — засмеялся я. — Тебе я тоже не доверяю, если уж на то пошло. Я знаю тебя, Элисон. Ты бы съела меня и выплюнула кости.

— Ты так ошибаешься, — сказала она. — Я искала такого, как ты, всю свою жизнь. Ты просто установил такую высокую планку, что я никогда не смогу найти такого парня. Я бы никогда не причинила тебе боль, Эрик.

— Думаю, ты создала в своем воображении образ меня, который не соответствует реальности, — сказал я ей. — Я на десять лет старше тебя, хотя ты выглядишь так, будто тебе около двадцати. А еще я легкомысленный, жесткий и немного сломленный.

— Да, я все об этом знаю, — сказала она. — Я работаю с тобой уже много лет. Иногда ты выводишь меня из себя. Ты чертовски упрям, когда считаешь себя правым, но ты готов умереть за людей, которых любишь. Ты даже не представляешь, насколько ты привлекателен для меня. В душе ты все еще маленький мальчик, Эрик. В последнее время, тебе пришлось сильно повзрослеть. Ты, кажется, не возражаешь против возрастных отношений с Сесилией.

Я резко посмотрел на нее, и она разразилась смехом.

— Твоя дочь - моя лучшая подруга, — сказала она.

Ее глаза вспыхнули, и она притянула меня к себе для очередного поцелуя, и это роскошное тело, прижатое к моему, свело меня с ума.

— Отвези меня домой, Эрик, — сказала она.

Мы выехали на улицу и остановились на светофоре. Она наклонилась ко мне и мы поцеловались, просто пробуя друг друга на вкус и исследуя. Я услышал, как щелкнул ремень безопасности, и она слегка придвинулась ко мне, наклонившись. Ее пальцы расстегнули мой ремень и молнию, и прежде чем я успел собраться с мыслями, ее маленькая прохладная рука оказалась внутри моих боксеров, и я почувствовал прохладный воздух на своем члене. Он не остался прохладным, потому что она наклонилась еще ниже и окутала меня жидким жаром. Я застонал, и она подняла голову.

— Я так долго гадала, — прошептала она. — Это прекрасно, Эрик. Длинный, но не слишком длинный, и толстый! Я люблю толстые!

Она скользнула обратно вниз и через несколько минут, я был готов взорваться. Я как раз вовремя заскочил на пустую парковку. Я предупредил ее, что вот-вот кончу, и это ее вдохновило. Она попыталась отсосать головку моего члена, одновременно накачивая ствол своими тонкими пальчиками. Эта женщина могла бы высосать четвертак из парковочного счетчика. Я взорвался, как ракета, и она успела заглотнуть один раз, прежде чем поймала и быстро и громко проглотила. Когда она кончила, то подняла на меня глаза, блестящие и бледные в свете уличного фонаря. Боже, эти глаза! У кого есть янтарные глаза? Я крепко притянул ее к себе.

— Отвези меня домой и займись со мной любовью, Эрик, — сказала она. — Никаких обязательств, просто два человека, которые любят друг друга. Если это перерастет во что-то другое, я не против и этого.

— Ты уверена, Котенок? — спросил я.

— Боже, да, — сказала она. — Я много лет ждала этого шанса.

Она потянула меня внутрь и в лифт. Там была видеокамера, но она затолкала меня в угол, подальше от нее, и сухо трахала меня всю дорогу до своего этажа. В подъезде она сбросила туфли, и до самой спальни, за ней тянулся обычный шлейф одежды. Платье она потеряла на пороге, и я чуть не сошел с ума. Боже, она была великолепна! Она все еще была невинной, хотя я знал, что это не так. Это была девушка, которую я знал и любил с тех пор, как она была маленьким подростком. На ней был комплект из бюстгальтера и красных кружевных трусиков. Их было почти не видно, а лифчик был явно перегружен своей работой. Она была вся загорелая, и вся эта золотистая плоть, переливалась через маленький лифчик. Она спустила бретельки, выпятила груди, повернула его и расстегнула. Он упал на пол, и она осталась в одних трусиках.

Я видел много красивых женщин. Мне нравится смотреть на них, и у меня есть интернет. Я никогда не видел ничего подобного Эллисон. Ее грудь была большой, упругой и высокой. У нее были коричневые соски и коричневые ареолы. Ареолы были размером с полдоллара, а соски удивительно маленькие. Они были похожи на маленькие пули, явно эрегированные и ожидающие любви. У нее были покатые плечи, прямые и очень женственные. Она выгнула спину, и ее груди гордо выпятились вперед. Если они и не были такими упругими, как в пятнадцать лет, то остались почти такими же, и стали полными и женственными. Она взяла их в руки и сжала в точку.

— Тебе нравится? — спросила она.

— Боже, да, — вздохнул я. — Иди сюда, красавица.

Ее бедра покачивались в такт движениям, когда она шла через комнату, и я затаил дыхание. У нее была маленькая талия, живот был плоским и рельефным. Ее ноги были длинными и мускулистыми, золотистыми и красивыми. Она скользнула в мои объятия, и я прижал к себе всю эту упругую плоть, почти обнаженную. Я скользнул руками по шелковистым мышцам ее спины и внутри маленьких трусиков, чтобы погладить щеки ее попки. На ощупь она была как атлас и пух, поверх стали. Я повернул ее, мягко опустив на кровать и наслаждаясь видом ее абсолютной красоты. Я забрался на нее, обхватив ее бедра руками и коленями, и медленно опустился, пока мы не соприкоснулись всем телом. Я приник к ее губам, пухлым и мягким, а ее дыхание было горячим и влажным, пока ее язык сражался с моим.

Ее глаза были полузакрыты, и я хотел увидеть их.

— Элли, — прошептал я.

Она посмотрела на меня, и эти удивительные глаза вспыхнули оранжевым огнем. Описать эти глаза практически невозможно. Они отказывались соответствовать стандартным цветам. Наверное, ближе всего к ним подошел бы лесной, но это не делает их справедливыми. На внешнем кольце был золотисто-оранжевый цвет, переходящий в облаках в чистое золото. Янтарь - единственный стандартный цвет, который подходит.

— Что? — прошептала она.

— Я просто должен был увидеть твои глаза, — сказал я ей.

Ее милый маленький носик сморщился, и она захихикала.

— Я надеялась, что тебя заинтересует что-то чуть ниже.

— О, это так, — заверил я ее, — но я всегда был влюблен в твои глаза.

Я поцеловал их и пощипал мочку ее уха. Она задрожала, и я двинулся вниз по ее тонкой, изящной шее, покусывая и давая ей почувствовать мои зубы. Когда я достиг маленькой впадинки между ключицами и шеей, она застонала и снова задрожала. Ее пальцы пробежались по моим волосам, и когда я прокладывал себе путь по верхней части ее груди, она попыталась подтолкнуть мою голову к своей груди. Я сопротивлялся, целуя между этими горами и под ними. Я покусывал полные нижние части, а ее пальцы становились все сильнее, заставляя меня приближаться к ее соску. Я лизнул его, и она вздрогнула. Когда я сомкнул губы вокруг маленького твердого сосочка и втянул его внутрь, ее дыхание на секунду остановилось, и она застонала громче.

Я играл с ними от души, пока она не стала проявлять нетерпение. Почувствовав слабую дрожь в ее изящном теле, я начал спускаться вниз, от грудной клетки к плоской поверхности живота. У нее был маленький бриллиант в пупке, и ее живот толкался внутрь и наружу, когда я ласкал языком эту маленькую ямочку. Целуя и покусывая ее лоно, я запустил пальцы под пояс ее трусиков, стягивая их и следуя за ними губами, вниз по ее длинным красивым ногам. У нее были маленькие ступни, и я целовал ее маленькие пальчики. Ее ноги разошлись, и я снова поднялся вверх, нежно покусывая внутреннюю сторону бедра и ощущая упругость ее шелковистой кожи. Когда я приблизился к ее киске, ее дрожь усилилась.

Она была гладкой и голой. Сверху была небольшая полоска рыже-золотистых кудряшек, и я потянул их губами. Она двигалась навстречу мне, и я чувствовал ее пьянящий аромат. Это была пьянящая смесь мыла, чистой девушки и мускусного запаха возбужденной женщины. Я должен был попробовать ее на вкус.

Маленькая струйка только начала стекать, и я слизал ее. Она была восхитительна. Мне всегда нравилось возбуждать женщину ртом. У Элисон была самая красивая киска! Ее внутренние губки образовывали почти идеальную линию, немного расширяясь внизу и изящно поднимаясь вверх в форме буквы V, завершаясь маленьким розовым капюшоном над клитором. Я проследил линию языком, раскрывая их и пробуя ее мед внутри. Она задыхалась и дрожала, пока я не добрался до верха и не вынул ее клитор из укромного места. Она совершала движения, стремясь к большему контакту, и я чувствовал, как нарастает напряжение в ее теле, когда я языком двигал ее клитор вперед-назад и вверх-вниз. Дрожь усилилась, и она выгнулась навстречу мне. Я вернулся к ее губкам, проводя языком по ее отверстию. Она медленно выгнулась дугой, и когда ее попка снова опустилась, я просунул руки под нее, обхватил ее ягодицы и стал их массировать.

Я лизнул ее клитор, и дрожь вернулась. Я чувствовал, как ее ягодицы сжимаются от желания, и снова опустил ее назад. Она застонала от разочарования.

— Пожалуйста, Эрик, — задыхалась она.

— Что ты хочешь? — спросил я, снова возвращаясь к ее клитору.

— Я... Я... Я хочу кончить! — задыхалась она. — Не дразни меня!

Я действительно дразнил ее. Довел ее до грани полдюжины раз, пока она не стала дрожать и умолять. Она попыталась опустить руки, чтобы освободиться, но я поймал ее запястья и продолжал мучить ее. Она начала всхлипывать, и я сжалился над ней. Я мстительно атаковал ее клитор, просунув два пальца в ее тесную щель и позволив мизинцу проскользнуть внутрь ее тугой попки, смазанной ее медом, капающим вниз.

Она выкрикнула мое имя и приподнялась с кровати, когда напряжение достигло пика. Дрожь замерла на пике, и она взорвалась, неконтролируемо извиваясь и всхлипывая в экстазе, когда кончила. Я убрал язык с ее клитора, позволяя ей постепенно расслабиться, а затем запустил палец внутрь ее маленькой тугой киски, чтобы найти пучок нервных окончаний на ее верхней стенке. Пока я массировал его, она снова взорвалась, мощные спазмы сотрясали ее тело, когда она кончала. Когда ее сокращения стали ослабевать, я втянул ее клитор обратно в рот и поработал над ним языком, заставив ее вскрикнуть, почти болезненный звук, когда она снова вышла на орбиту.

Она что-то бессвязно бормотала, ее голос то повышался до крика, то понижался до умоляющего тона. Она начала неистово толкаться в мою голову, крутить бедрами, пытаясь вырваться из моего языка и проникающих пальцев.

— Остановись, Эрик! — задыхалась она. — Пожалуйста! Я... Я... Я сейчас потеряю сознание! Я не могу... Я не могу, остановись!

Я позволил ей потянуть меня вверх, и я скользил по ее упругой мягкости, пока не смог вновь завладеть ее губами. Она горячо целовала меня в течение нескольких секунд, прежде чем оттолкнуть меня, чтобы она могла отдышаться. Почувствовав ее влажное тепло на головке своего члена, я вошел в нее, проникая в ее глубины одним длинным, медленным толчком. Она откинула голову назад и застонала.

— Подожди, Эрик! Я не... Я не могу... Мне нужно отдохнуть!

Я не шевелился, глубоко погрузившись в ее тесноту. Я чувствовал, как кончик моего члена касается задней стенки ее киски. Снова поцеловал ее, и ее веки затрепетали, давая мне проблески оранжевого огня. Она целовала все мое лицо, слизывая собственные соки с моих губ. Я все еще чувствовал схватки, отголоски ее оргазма, пульсирующие вокруг моего вставшего члена. Когда она начала приходить в себя, я почувствовал, как она начала совершать небольшие круговые движения бедрами.

— Боже, как же с тобой хорошо, — простонала она. — Я набита до отказа! Теперь я в порядке - дай мне почувствовать это.

Я отстранился и вернулся назад, когда она раздвинула ноги, ее бедра обхватили мои бедра, и я почувствовал ее пятки на своей заднице. Она застонала, когда я вошел в нее, пытаясь проникнуть еще глубже. Мы нашли ритм, и я входил в нее, просто медленное, сладкое занятие любовью. Я не чувствовал никакой срочности, благодаря тому умопомрачительному оргазму в машине, и я знал, что это будет нечто особенное.

Мы качались вместе, и она быстро взобралась на вершину, достигнув еще одного всхлипывающего кульминационного момента. Я завел руки за ее колени и начал долгими толчками входить в ее капающую киску, пока она снова не кончила. Когда она расслабилась, я отстранился и перевернул ее, поставив на колени и насадив ее сзади.

— О, Боже, — простонала она. — О Боже, Эрик! О Боже, О, блядь!

Она стонала, когда я входил в нее, постепенно продвигаясь вперед, пока она не оказалась подо мной. Я смотрел вниз и видел, как мой член исчезает под булками этой потрясающей попки. Я вошел в нее полностью, задержавшись на самой глубине, и почувствовал, как конец ее тугого туннеля уперся в головку моего члена. Она застонала.

— Блядь, Эрик! Господи, Боже мой!

Я снова начал входить в нее, и ее крик перешел в рыдания, когда очередной мощный оргазм прорвался через нее.

— Я снова кончаю!" - всхлипывала она, и звук и ощущение этой удивительной женщины, пульсирующей подо мной, снова вывели меня из равновесия.

Мой стон присоединился к ее стону, когда я проник в нее как можно глубже и наполнил ее маленькую киску тем, что ощущалось как моя душа, изливающаяся в нее. Я просунул руки под нее, крепко прижимая ее к себе, и она повернула голову ко мне. Она была в полном беспорядке! Ее макияж был уничтожен, а на щеках были разводы от слез. Ее волосы были взъерошены и растрепаны, а на лице застыло выражение длительного сексуального возбуждения.

Я скатился с нее и притянул ее к себе, ее щека лежала на моей груди, а я гладил шелк ее спины, спускаясь к одной упругой ягодице. Мы отдыхали вместе, когда наше дыхание замедлилось. Думаю, на несколько минут мы погрузились в сон. Я почувствовал, что она зашевелилась, и когда я открыл глаза, ее янтарные глаза смотрели на мои, наши носы почти соприкасались.

— Эрик, ты помнишь, как я сказала тебе "без обязательств"?— спросила она.

— Да, Котенок, я помню, — сказал я.

— Я солгала, — прошептала она. — Я собираюсь надеть на тебя все веревки, которые у меня есть. Найду все веревки, ремни и застежки-молнии и постараюсь сделать все возможное, чтобы удержать тебя. Я буду рожать от тебя детей, сосать твой член три раза в день, не надену на себя ни шва одежды и буду бегать по дому голой. Сделаю все, чтобы удержать тебя. Я люблю тебя, Эрик. И всегда любила. Я знаю, что тебе нравится Сесилия. Все, о чем я прошу, это шанс. Я хочу быть в твоем списке. Я знаю, что еще слишком рано, но если ты позволишь мне, я сделаю тебя таким безумно счастливым, что ты забудешь, что был женат на этой шлюхе-изменщице.

Я заставил ее замолчать поцелуем.

— Я люблю тебя, Элли. И всегда любил. Ты была как что-то, что ты видишь вдалеке. Ты думаешь, что это удивительно и прекрасно, и тебе хочется, чтобы это было твоим, но ты знаешь, что этого никогда не будет, поэтому ты просто гонишь мечту прочь. Ты уверена в этом, Котенок? Ты никогда не была похожа на тех, кто "рожает детей". Боже, ты как удивительная кошка из джунглей. Ты любуешься ею за забором, но знаешь, что она разорвет тебя в клочья, если ты приблизишься.

Она начала плакать. Я был потрясен. Никогда не видел, чтобы она плакала за все годы, что я ее знаю.

— Я знаю, что я такая, — задыхалась она. — Я должна была быть такой. Единственный мужчина, которого я когда-либо хотела, был тем, кого я не могла иметь. Для тебя, я могу быть кем угодно. Я могу быть той кошкой из джунглей, но ты никогда не увидишь моих когтей. Ты увидишь только любовь, доверие и преданность. Я буду твоей кошкой из джунглей. Клянусь, Эрик, если ты дашь мне шанс, ты никогда об этом не пожалеешь.

— Я верю тебе, детка, — сказал я ей. — Я никогда не видел, чтобы ты причиняла боль тем, кого любишь. Я доверяю тебе. Давай пойдем дальше и посмотрим, что произойдет, хорошо? Ты будешь ходить со мной на свидания? Я забыл, как это должно происходить. Я никогда не думал, что мне снова понадобится знать.

— Я знаю, — прошептала она. — Не волнуйся. Я буду хорошо заботиться о тебе. Завтра днем у меня встреча за городом, но я свободна, действительно свободна, как только вернусь.

Я думал, что полностью измотан, полностью выжат, но она доказала, что я ошибался в пять тридцать утра. Я проснулся от невероятных ощущений, когда эти сочные губы двигались вверх и вниз по члену, который был очень удивлен, обнаружив себя твердым, как железный прут, и она показала мне, насколько она спортивна, проскакав на мне через два своих оргазма и один мой. Мы вместе приняли душ, и я помчался домой переодеваться.

Оливия вошла, когда я уже уходил, и посмотрела на меня.

— Папа, мне нужно сегодня вечером с тобой поговорить, — сказала она.

— Хорошо, детка, — поцеловал я ее в щеку.

Я взял свой рогалик и отправился в путь. Работа была немного сюрреалистичной, когда Эллисон вошла, и у меня в памяти всплыли воспоминания о том, как ее твердая, упругая попка двигалась вверх-вниз на моем члене, пока она говорила. Она наклонилась, чтобы взять чашку кофе, и, должно быть, прочитала мои мысли. Оглянувшись через плечо, она улыбнулась мне и сексуально покачала попкой.

— Продолжай так думать, большой мальчик, и когда я вернусь, мы закроем дверь, и ты сможешь трахнуть меня через свой стол, — сказала она.

— Господи, Элли, — я выглянул за дверь. — Марла тебя услышит!

К счастью, моего администратора не было за ее столом. После ухода Эллисон работа шла довольно буднично, и я ушел в четыре тридцать. Я был измотан и хотел поскорее вздремнуть. Оливия как раз вернулась домой, когда я вошел, и она пошла переодеваться. В дверь позвонили, и когда я открыл ее, там стояла Сесилия. Она ворвалась внутрь, обняла меня и чмокнула в щеку.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил я ее.

Она захотела пива, и я тоже взял. Мы сели на диван, и она прижалась ко мне.

— Эрик, я хочу с тобой кое о чем поговорить, — сказала она.

"О-о-о", - подумал я про себя. - "Жизнь становится сложной". Я посмотрел на нее сверху вниз. Без сомнения, она была милой, как месячный котенок. Дело в том, что она была моложе Оливии. Мне нравилось быть рядом с ней, черт, мне нравилось в ней все, но я видел непреодолимые трудности, даже если не учитывать Эллисон. Я ждал, пока она заговорит.

— Не знаю, как это тебе сказать, — наконец сказала она. — Я очень благодарна за то, что ты сделал для бабушки, и с тех пор, ты был так добр к нам. Я знаю, что нравлюсь тебе, Эрик. Знаю, как я выгляжу, и большинство парней считают меня симпатичной. Ты очень симпатичный мужчина. Когда мы встретились, я что-то почувствовала, и меня к тебе тянет. Я просто не думаю, что мы могли бы быть вместе в долгосрочной перспективе, и я не хочу, чтобы мне было больно. И тебе я тоже не хочу причинять боль.

Я сжал ее руку.

— Я знаю, — сказал я. — Мне чертовски лестно, что ты даже думаешь обо мне так. Я действительно хочу быть твоим другом. Хочу, чтобы мы были приятелями до конца моей жизни. Дело в том, что в моей жизни есть удивительная женщина. Вернее, их три, но только с одной я действительно хочу быть таким.

Она потянулась вверх и поцеловала меня в щеку.

— Я очень рада этому, — сказала она. — Это делает все намного проще. Думаю, я буду в твоей жизни еще долгое время, Эрик. У меня, вроде как, тоже кто-то есть.

— Кто-нибудь, кого я знаю? — спросил я.

— Вроде того, — сказала Оливия с порога. — Папа, ты не против, если я поеду с тобой и Сесилией на озеро в субботу?

Должно быть, я выглядел полным дураком. Мой взгляд метался туда-сюда между ними, и Оливия разразилась смехом. Она подошла и прижалась ко мне с другой стороны. Я наконец-то смог взять себя в руки.

— Я не знал, что вы, девочки, так резвитесь, — прохрипел я.

Они обе подумали, что это уморительно.

— Нам обеим, тоже нравятся мужчины, — сказала Сесилия. — Это была просто любовь с первого взгляда, когда мы встретились в больнице. Оливия позвонила мне и пригласила на свидание. У нас было два свидания, и я думаю, что с ней я нашла вторую половинку своей души. Она чувствует то же самое, по отношению ко мне. Тебе это не нравится, Эрик?

Я крепко обнял их обоих.

— Вовсе нет, — заверил я их. — Две девушки, которых я люблю, любят друг друга. Что здесь может не нравиться? Я очень рад за вас обеих. Теперь у меня будет две великолепные девушки со мной в субботу на озере.

— Я почти уверена, что их будет трое, — сказала Оливия. — Я пригласила Эллисон.

— Мною управляют властные женщины, — посетовал я.

— Да, разве это не замечательно? — сказала моя дочь. — Ты будешь очень счастлив.

Элисон приехала домой, и я провел с ней вечера четверга и пятницы. На работе я был ходячим зомби, но Оливия была права. Я был очень счастлив, просто в экстазе. Когда я был дома, Оливия и Сесилия баловали меня, а когда я был с Элисон, она пыталась затрахать меня до смерти.

В саду все же водилось немного змеи, потому что Синди постоянно вторгалась в нашу жизнь. Она звонила мне три раза в неделю и донимала до смерти Оливию. Наконец они встретились, и я не знаю, что Оливия сказала или сделала, но она перестала звонить. Оливия сказала, что та переехала в Оклахома-Сити и работает в частной практике. Мне было все равно, лишь бы она оставалась там.

Это заняло около трех месяцев, но Эллисон продолжала давить, пока я не сдался и не переехал к ней. Она была девушкой моей мечты. Примерно через восемь месяцев, я пригласил в пятницу поесть ее, Оливию и Сесилию. Я уже принял решение и кое-что запланировал. После ужина я подал официанту сигнал, и он пошел на кухню. Он вернулся с четырьмя кусками торта. Он дал нам всем по кусочку, оставив Эллисон напоследок. На верхушке торта была маленькая фигурка лебедя. В клюве она держала ленточку, а к ленточке было привязано кольцо. Я считаю бриллианты немного скучными. Их было три, они окружали большой квадратный изумруд.

Она закрыла рот рукой и посмотрела на меня. Янтарные глаза влажно блестели.

— Элисон, ты выйдешь за меня замуж? — спросил я.

— О Боже, да!

Она практически запрыгнула ко мне на колени. Она поцеловала меня так, что у меня чуть уши не загорелись. Вокруг раздавались визги и поцелуи, и они потащили меня в клуб. Я чувствовал себя королем мира. Три роскошные женщины проводили меня в кабинку, и все взгляды в этом месте, были устремлены на нас. Я знал, что остаток моей жизни будет самым лучшим.

В понедельник, я играл в гольф с Джеком. Я фактически обыграл его на предыдущей лунке и играл первым. Это было прекрасно. У меня был небольшой силовой удар, и я был примерно в 60 ярдах от кегли.

— Отличный удар! — Он был ошеломлен. — Господи, Эрик, мне придется улучшить свою игру или начать подкупать Элли, чтобы измотать тебя.

Я хихикнул.

— Я как изысканное вино, Джек. Чем старше становлюсь, тем лучше.

Он направил свой ти-шот в деревья.

— Думаю, ты можешь поцеловать эту птичку на прощание, — поддразнил я его.

— Да, — улыбнулся он. — Я думаю, тебе повезло.