Продукт патологической правильности

Если бы Григорий Ефимович знал заранее, какие последствия может иметь просьба Олега сходить в восточную комнату за бутылками коньяку, то он скорее всего отказался бы выполнить ее. Было бы лучше отправить туда самого Олега, а самому Григорию взять на себя роль водителя на корпоративе.

Действительно, быть шутником и остряком не очень подходит серьезному руководителю крупной компании. Но также и роль сомелье или "мальчика-сбегай-за-пивом" не подходит для уважаемого бизнесмена. Если бы Григорий был трезвым, скорее всего он не согласился бы на такую роль без колебаний.

Дверь едва слышно скрипнула.

Григорий Ефимович - уже не молодой, но все еще достаточно крепкий мужчина лет 38 со светлыми волосами. Он не жирный, но и не атлетического телосложения. У него крупная кость и монументальная фигура. Сделав несколько шагов вперед, он неуверенно наклонил голову, напряженно всматриваясь в очертания шкафов и полок.

Как сказал Олег? "Первая секция справа в самой последней комнате. Там стоит целый ящик. Возьми шесть бутылок, чтобы на третий раунд хватило."

Удивительно, но здесь было освещение, что немного удивило Григория, который привык видеть темноту в свободных от посетителей коридорах.

Слышен слабый звук лязга.

Григорий остановился, прислушиваясь. Нет, кажется, звук доносится из северной комнаты - огромного павильона с прилегающей верандой, где в данный момент собрались почти все гости, приглашенные Олегом. Там играла бравурная музыка и проходила корпоративная вечеринка.

Что-то опять слегка зазвенело.

Там? Нет, похоже, звук ближе.

У Григория Ефимовича всегда были проблемы со слухом, особенно на левое ухо. Это заметно проявилось, когда он услышал громкий шум откуда-то издалека. Он повернул голову и увидел многоэтажный стеллаж с полупрозрачными полками, заваленными строительным мусором, оставшимся после работы на даче. Через щель между полками просвечивала левая часть помещения с тусклым освещением. Там находился диван и небольшой круглый столик. На зеленом диване, боком к Григорию, сидела девушка в черном брючном костюме с темными волосами и легкими волнами. Она задумчиво разглядывала только что открытую бутылку шампанского. Это была Леночка - секретарша Григория.

Григорий растерянно моргнул.

Нет, не нужно придумывать анекдоты о начальниках и их секретаршах. Хотя в большинстве случаев эти истории оказываются правдивыми, Григорий гордился тем, что он принадлежит к тому проценту людей, которые не поддаются этим стереотипам. Да, он всегда был человеком непреклонной честности. Это качество могло пагубно сказаться на его карьере и бизнесе. Однако Григорий умел хитрить и скрывать свою искренность от деловых партнеров, используя такие приемы, как "искандская честность" и "джедайская правда".

К слову сказать, жена Григория не выдержала его честности и ушла от него со скандалом.

"Лучше бы ты заботился о семье, вместо того чтобы притворяться рыцарем!" - крикнула она уходя.

Он не совсем тогда понял, к чему она.

Впрочем, кто разберёт этих женщин? Если у мужчины обычно в слоте рабочей памяти висят лишь недавние дни и пара последних действий, то женщина может в ссоре из-за оброненной вилки вспомнить всю совместную жизнь.

Или это только так кажется?

Где-то Григорий Ефимович читал в своё время, что женщина всегда пребывает в конструировании психологического портрета партнёра — конструировании непрерывном, постоянном, беспощадном, бессмысленном и безнадёжном, поскольку «конструирует» она в уме нрав партнёра, придерживаясь наивных представлений о нём как о занятом точно такою же процедурой.

С другой стороны — узнай женщины, что мужчины вовсе не склонны к подобным процедурам по ходу будничного существования, они способны обозлиться ещё сильней: «Как? Эта сволочь вовсе не строит постоянно догадок в уме, почему я посмотрела минуту назад на синее авто или почему выбрала карамельное мороженое вместо лимонного? Этот паразит вообще большую часть жизни думает лишь о своей работе, хоккее и детективах? Получается, я, великая, прекрасная и незаменимая я, его совершенно не интересую? »

Мало кто из женщин способен смириться с тем фактом, что после романтического периода мужчина тяготеет к самоизоляции и уже не находит исступлённого удовольствия в непрерывном разглядывании партнёра.

Впрочем — быть может, ментальный онанизм и взаиморазглядывание душ здесь вовсе и ни при чём, быть может, за этими высокими рассуждениями жалующихся жён скрывается обычный сексуальный голод? Григорию Ефимовичу попадалась в книгах и такая трактовка.

Однако здесь каждая пара сталкивается с очевидными трудностями: с возрастом силы мужчины обычно не увеличиваются. Ему уже сложно выполнять на работе такое же количество обязанностей, приходить домой изнеможденным и в добавок участвовать в предлагаемых супругой интимных фантазиях.

Григорию Ефимовичу было легче в этом плане. Он был физически крепким, его должность в компании позволяла переложить большую часть работы на его помощника, он старался удовлетворить свою любимую Катю всей душой и даже немного находил удовольствие в этом.

Кто виноват, что ей этого оказалось недостаточно?

Они посещали психолога вместе, проходили унизительные анкеты-опросники, которые не привели к результатам. В ходе этих процедур выяснилось еще одно препятствие для счастливой семейной жизни: несовместимость их давно страдавших половых предпочтений.

Психолог, предложивший им эти тесты для решения интимных проблем - ведь ясно, что исполнение тайных развратных фантазий друг друга часто оживляет брак? - заявила, что Катя больше склоняется к роли пассива в своих предпочтениях, в то время как Григорий, к сожалению, согласно результатам тестов, был бы еще более готов занять место "нижнего".

Вспоминается, как Григорий Ефимович слушал эти психоаналитические шаманства с невозмутимостью статуэтки. Он, опытный бизнесмен и авторитетный руководитель серьезной компании - прирожденный "нижний"? Что только можно узнать о себе.

Екатерина же бросила взгляд на него с хорошо знакомым Григорию непонятным презрением:

«Ну да, разумеется. Кто бы ещё сомневался? »

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Конечно же, первое, что он испытал при виде своей секретарши, рассматривающей странно бутылку, — смущение.

Одна ли она?

Зачем этой девушке покидать весёлую вечеринку и тайно тут пить в одиночестве? То, что он знал о характере Леночки — особы общительной и раскрепощённой, вроде бы даже чрезмерно, устроившейся месяца два назад на работу в бесстыднейшем мини и согласившейся сменить облачение лишь после пары напоминаний? — говорило против гипотезы уединённого алкоголизма.

Если она не одна — что ж это получается, Григорий вот-вот нарушит чьё-то зыбкое рандеву, лишив сложившуюся было парочку приятного чувства секретности?

Он быстро окинул взглядом интерьер комнаты, интерьер крайней восточной комнаты, из которой не было никаких других выходов, кроме как мимо Григория.

Нет, вроде бы никого.

Леночка меж тем облизнула с загадочным видом стеклянное горлышко. Глянула на бутылку словно бы с озорством, отчего сердце Григория почему-то заколотилось чуть громче.

Поставила её аккуратно на столик. Опустила чуть ниже ладони, закусив немного губу, зажмурилась — и руки её прижались к поясу брюк, потёрлись о бёдра.

Что она делает?

Девушка откинулась на спинку дивана назад, ноги её распрямились и вроде бы частично раздвинулись под скатертью столика. Пальцы её снова пришли в движение, остолбеневший Григорий услышал с трудом различимый на фоне доносящейся музыки скрежет молнии.

Ее рука осторожно проникла в раскрытую ширинку, губы девушки слегка приоткрылись. Лицо ее покрылось краской, и раздались едва уловимые, но сладкие стоны.

Григорий Ефимович неуклюже перешагнул с ноги на ногу, чувствуя, что сам покраснел, а кровь приливает к его пояснице. Ему следовало бы уйти, прекратить этот неподобающий подглядывание за своей подчиненной. Но он не мог двинуться с места.

Неужели он сам никогда не занимался чем-то подобным?

"Два раза в месяц".

Нет, это не было для него много. Несмотря на желание организма испытать что-то большее, его нравственные принципы делали это трудным для Григория. Помнится, одна психологическая дама лишь покачала головой и прошептала что-то про бочку с порохом?

Пытаясь вскочить на ноги и уйти хоть как-то, он подумал о коньяке. Если он уйдет, не объяснив Олегу ничего, то тот может зайти сюда сам за выпивкой.

Но как ему объяснить?

Между тем Леночка начала дышать чаще, ее свободная рука поднялась на тридцать сантиметров. Она прижала ее к груди через черную ткань, а секретарша Григория словно повредила губу - открыв при этом глаза, ее взгляд был загадочно мутным - и сконцентрировался на бутылке.

Она замерла, тяжело и хрипло дыша.

Ее рука вытянулась вперед, пальцы охватили бутыль. Девушка осторожно огляделась - сердце Григория подскочило, но похоже, она не успела заметить силуэт в полумраке за стеллажом? - и опустила бутыль. Пролизав губы, она приблизила горлышко к своим устам, пропустив его между освободившихся от правой руки зубчиков молнии.

Горлышко явно вошло куда нужно.

Леночка снова сладко зажмурилась, коленки её зашевелились под столиком. Бутылка в её руке повернулась, при этом будто бы ввинчиваясь.

— Д-да…

Какой тонкий и нежный голос, какая ангельская невинность — на фоне дьявольской извращённости? Ничего общего с той чуть стервозной нейтральностью, что звучала обычно в интонациях Леночки на работе.

Хотя до устроенных Григорием выволочек голос её звучал по-иному, в нём стояло коварство с толикой искушения, но всё равно — ничего общего с нынешней доверчивой беззащитностью.

— Ка-ак… хор-рошо-о-о…

Девушка опять застонала, вывела бутылку сантиметров на десять наружу — и тут же с усилием вновь ввела её глубже.

— Ещё-ё…

Она повернула бутылку, стиснув её уже обеими руками, повернула против часовой стрелки, вворачивая, вкручивая её с силой в себя.

Ему послышалось хлюпанье.

«Как эта девочка озабочена».

Или всплеск?

«Шампанское, — озарило Григория, чувствующего уже почти что вторую минуту, как брюки его разрываются изнутри, как задача уйти из сложных перерастает для него в невозможные. — Это шампанское. Она приоткрыла бутылку, бьющая газами жидкость заливает сейчас её жаркие ткани».

Его секретарша тем временем раздвинула окончательно под полукруглым столиком ноги, бутылка в её руках ускорила колебания, личико её исказилось, она сползла по спинке дивана чуть ниже, она почти что завыла, заныла сквозь зубы.

Григорий Ефимович, презирая себя, как в тумане, прижал руку к собственным брюкам в наиболее горячечном месте и стиснул чуть силы несколько раз пальцы.

Что он занимается?

Подобно какому-то молодому человеку?

— О, да-а-а-а, — неожиданно вырвалось из губ темноволосой красавицы. В ее голосе прозвучала чарующая нотка хрипоты, словно даже оттенок насыщенного самодовольства. — В-вот так... замечательно...

С бурным вздохом, непередаваемо сладким вздохом — может быть, это был стон? — Лена снова повернула полоборота бутылку.

И в эту же секунду резким движением повернула голову на девяносто градусов вправо.

— О-ох.

Серые глаза секретарши встретились с карими глазами ее непосредственного начальника.

Ее пальцы застыли.

— — — — — — — — — — — — —

— Вы шпионите за мной.

Она не спрашивала. Даже не осуждала особо. Просто констатировала факт со скрытой горечью, в то время как алые пятна все ярче расползались по ее лицу.

Девушка с глухим стуком поставила бутылку на стол. Ее брюки были уже застегнуты, но это не успокаивало ее собеседника.

— Вы, — ее губы искривились, — следили за мной. Следили... — ее взгляд задел серые начальственные брюки, которые до сих пор выпирали из-под низа. — ...и, я вижу, вам это нравилось.

Григорий на мгновение прикусил губу, ощущая пульсацию в своей голове. Он бы с удовольствием сел, чтобы скрыть свое состояние, но здесь была только зеленая диванная мебель, и попытаться присесть рядом с Леной было неосмотрительно.

— Это не так, как ты думаешь. — Какая жалкая фраза. — Я не хотел... подглядывать, я... просто случайно проходил мимо.

— Мимо восточной комнаты? — Девушка хлюпнула носиком, подняв на Григория опущенный было взгляд. — Мимо самой дальней комнаты дачи?

Она фыркнула.

— Ну да, конечно.

Он сглотнул слюну, ощущая бессилие. Сказать, что его послали за коньяком? Поверит ли?

— Что ж вы стесняетесь, Григорий Ефимович? — Она чуть склонила голову набок, прищурившись исподлобья. — Известно же ведь, кто восседает в начальственном кресле, тот всегда прав. Хочет — любуется играми своей секретарши с бутылочкой, хочет — прикажет ей вовсе всё с себя сбросить и развести пошире конечности?

Глаза её зло блеснули.

— Так, Григорий Ефимович? Я ещё надеялась одно время наивно, что уж вы-то хотя бы являете собой исключение из этого щучьего мира.

Григорий приоткрыл было рот, думая ей напомнить, что первые её шаги по его предприятию вовсе не были пропитаны отвращением к описанному ей раскладу — напротив, своим поведением и эпатажным нарядом она как будто стремилась всех тогда соблазнить, включая и босса? — но, передумав, тактично закрыл его.

Молодёжи свойственно иметь в голове ветер. Выпитый же девушкой алкоголь вполне мог сбросить часть масок с неё — кто знает, какова её сущность под ними? Может, она и вправду юная отчаянная марксистка, для отвода глаз притворяющаяся стервозной вамп.

— Ты всё неправильно поняла. — Ещё одна дурацкая служебная фраза. — Меня сюда просто прислали за несколькими бутылками коньяку.

— Правда? — явно не веря, Леночка тихо фыркнула.

— Правда, — как можно убедительней произнёс Григорий. Если и было в его болезненной обсессивно-компульсивной честности хоть какое-то преимущество, то заключалось оно в том, что, когда он говорил привычную правду, собеседники обычно ему доверяли. — Я вообще не имел представления, что здесь кто-либо есть.

— Вот это да, — насмешливо подняла бровь девушка, опираясь задумчиво на подлокотник дивана и внимательно смотря на начальника. — Сколько же времени вы за мной наблюдали, Григорий Ефимович, когда заметили, что я тут сижу? Секунду, две? Или больше?

Григорий почувствовал, как его лицо покраснело.

Он мог бы легко солгать по мелочам. Ведь он не обязан быть честным? Но под ее пристальным взглядом слова не хотели выйти из его горла.

— Понятно, — не дожидаясь ответа и увидев его реакцию на лице начальника, Леночка покачала головой и ухмыльнулась. — И как вам показалось?

Он открыл рот.

Потом передумал и закрыл его.

— Ну конечно, — ее улыбка стала шире, но в глазах промелькнуло печальное сияние. — Чего ждать еще? Жаль, что так долго ошибалась относительно вашей личности. Как и остальные сотрудники.

Григория пробежал мурашки по коже, он попытался разобраться в смысле последнего предложения. Она собирается распространять слухи? Это маловероятно, учитывая, что для этого ей придется рассказывать подробности о своих действиях.

Он на мгновение попытался поставить себя на ее место, представить ее чувства. Это вызвало у него холодок.

Быть пойманным в таком юном возрасте на мастурбации, быть пойманным одним из самых глупых способов и еще и оказаться вместе работником, с которым придется проводить много времени? Да, лучше бы они были любовниками, как полагается в анекдотах про начальников и секретарш.

— Прости, Лен. — Он опустил взгляд, чувствуя себя и впрямь виноватым как школьник. Хотя кто другой бы на его месте счёл виноватой Леночку, ещё и наорал бы на неё? — Пожалуйста, прости.

Он помолчал немного.

— Я не хотел подглядывать за тобой, поверь. Это… никак не компрометирует тебя, честное слово. Все мы… м… люди.

Девушка фыркнула, кинув усталый взгляд на бутылку.

— Новость.

Смешок был горьким. Взяв в руку бутыль, она плеснула в стоявший на столе бокал немного шампанского.

— Думаете, это так просто? — Она протянула было к бокалу руку, но, будто одумавшись, отдёрнула. — Когда за вами подглядывают? За вами самим когда-либо в такой ситуации… хоть раз наблюдали?

Подумав, он отрицательно качнул головой.

— Конечно. — В голосе её вновь прослышался яд. — Как иначе, Григорий Ефимович? Подглядывать — всегда и во всех ситуациях прерогатива альфа-собак.

Он попытался было снова сглотнуть слюну, чувствуя, что та стала вязкой. Чего эта ненормальная вообще сейчас требует от него?

Глупое чувство загнанного в тупик паладина. Выйти молча из комнаты — моральный проигрыш. Уволить Леночку завтра во избежание слухов — моральный проигрыш.

Накричать, подкупить, утешить?

— Я извинился. — Губы слушались неохотно, видимо, сказывалась влитая напоследок Олегом в малопьющего Григория рюмка сорокаградусной. — Чего тебе ещё надо?

«Проигрыш», — стукнуло в его виски.

— Ну, хочешь, я… т-тоже займусь этим? — в отчаянии он дёрнул рукой. — В качестве… к-компенсации. А ты… последишь немного за мною.

Необычное, почти детское предложение, которое на мгновение заинтересовало Лену.

— Пфф-ффф-ф. — Согнувшись над столом, задержав губы у края бокала из хрусталя, она выдохнула в пену. — Это действительно интересно. Вы, Григорий Ефимович, вполне способны на это? Вы, ответственный руководитель серьезной компании?

Похоже, она сама успела приложиться к нескольким бокалам перед визитом Григория.

— Конечно.

Подняв бокал и выпив немного, она бросила быстрый взгляд на своего собеседника с легкой хитростью.

— Ну что же, попробуем. — Она тихонько фыркнула ещё раз? — Если вы настолько смелый.

Задыхаясь, ответственный руководитель серьезной компании медленно опускал руку к своей ширинке под насмешливым взглядом своей секретарши. Его ладонь сжалась на том месте, которое только что выпячивалось; Григорий запнулся, вдруг осознавая, что на самом деле делает прямо сейчас — и как это выглядит.

«Проклятый Олег со своей идеей устроить корпоратив. Я слышал неоднократно о том, что там происходят разные неловкие ситуации, но даже представить не мог подобного!»

Темноволосая женщина в черном костюме, держа перед собой бокал, с меланхоличной иронией смотрела на самодовольного начальника. Движения его пальцев ускорились, он осознал с новой ясностью, кто он — кто она — и за что она наблюдает.

Лена хихикнула.

— Не стоит. — Она поставила бокал на стол, в её голосе уже не было прежнего яда, хотя все ещё чувствовалась грусть. — Это все равно… бесполезно.

— Закончено? — Григорий отодвинул руку с некоторым облегчением в сторону и в то же время испытывал глупое разочарование. Потом до него дошло значение второго предложения, он приоткрыл рот. — Б… бесполезно?

Девушка дёрнула носиком, то ли с грустной иронией, то ли попросту с грустью.

— Ну, вы же знали заранее, что я наблюдаю за вами. — Она отпила ещё глоток из бокала. — Компенсация, — голос её из-за хрусталя прозвучал немного приглушенно, словно бы ломко, — да уж.

Поставив бокал обратно, она наклонила голову, встряхнув вдруг волосами, взглянув опять на Григория Ефимовича с лукавой искринкой во взоре.

— Вот если бы время, когда вы пойманы, было внезапным, — она облизнулась, — если бы я сама выбирала его…

Лена прищурилась. Секундою позже — нахмурилась, глядя в лицо руководителю не то с подозрением, не то с затаённой надеждой.

— А вы б вообще — согласились? Скажите, Григорий Ефимович. — Она пригубила ещё чуть-чуть из бокала, доверчиво глядя на собеседника. — Заняться… подобным при мне… в назначенное мною время и как я скажу? В п-принципе. Те… теоретически.

— Легко, — отмахнулся Григорий.

Быть может, чуть покривив при этом против привычек душою, но что до того, коль вопрос не имеет практического значения? Приятно уже только то, что глаза его подопечной не мечут более молний, в голосе не слышно агонии, а значит, инцидент вполне можно считать с сей минуты исчерпанным.

— Обещаете? — она облизнула бокал, глядя на ищущего коньяк Григория умоляющим взором. Она икнула, ойкнула, прижав испуганно руку ко рту. — К… ой. К-клянётесь?..

Ну чистый ребёнок.

Уже ни обиды, ни какой-либо злости. После корпоративчика же, после того, как пролетит ещё один выходной, и вовсе всё позабудется?

— Хорошо, — произнес директор с видом злобного дяди, снимая третью бутылку с полки.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Григорий Ефимович, приехала делегация ваших партнеров из Мурманска. Они просят переоформить контракт.

Секретарь-референт склонилась над столиком, укладывая на него стопку бумаг. В этот момент она выглядела кроткой, чистой и невинной – в белых брюках, также в белом пиджаке и соответствующей блузке под ним. Ничего общего с образом "стервозной грустной красотки", которую Григорий запомнил за два предыдущих дня.

— Спасибо, Леночка. – Похоже, она действительно не помнила о том глупом корпоративе. – Ты можешь принести пару бутылок тоника?

На столике уже оставалось всего около трех стаканов минеральной воды, а на деловых совещаниях принято время от времени увлажнять горло.

— Конечно, Григорий Ефимович. – Взмах ресниц, удивительно светлый и почти влюбленный взгляд прозрачных серых глаз. – Я сразу принесу.

Через несколько секунд девушка поставила пару бутылок на столик и села неподалеку, смотря на начальника восхищенным взглядом. Странно, но в этот момент ее волосы казались не темными, а скорее золотисто-каштановыми?

— Григорий Ефимович, вы… — ее голос дрогнул немного, — вы довольны мной?

Рука Григория, который только что разливал тоник по стаканам – тоник был предпочтительней минеральной воды, так как сохранял прохладу из холодильника – тоже дрогнула.

— Конечно. – Нет нужды говорить ей о его желании неоднократно уволить ее за безрассудство и ошибки; да и сейчас он не был однозначно решен этого делать. Пока что этот ребенок не заслужил шокирования. – Ты молодец, Леночка.

— Тогда…

Девушка с неловко-лихорадочным видом облизнулась, кинув взгляд на часы. Григорий и сам покосился в ту сторону, до начала совещания оставалось восемь минут.

— Скажите, пожалуйста, — она вытянулась вперёд, глядя в лицо начальнику странным просветлённо-лучезарнейшим взглядом, — не пора ли вам выполнить обещание?

Руководитель, не сразу сообразив, о чём речь, оторвал взор от просматриваемого листа.

— Э?

Серые глаза девушки расширились. В них мелькнула мольба, непонимание, недоверие, а также — на самом донышке — что-то ещё. Обида, быть может?

— Вы обещали, Григорий Ефимович.

Начальник моргнул.

— Что? — он сглотнул слюну. Медленно, но планомерно до него начало доходить. — Сейчас? Ты с ума сошла. До визита партнёров всего минут пять осталось.

Леночка на миг опустила глаза, смущённо переплетя между собой ладони.

— Идея… заключалась именно в том, что я сама выбираю время, рискуя сделать это для вас до крайности неудобным. Так же, как мне, — она подняла взгляд, — было до крайности неудобным оказаться застигнутой вами позавчера на даче.

Она кашлянула, в голосе её блеснули бархатистые нотки.

— Вы поклялись, Григорий Ефимович.

Это было правдой.

Так же, как правдой было и то, что любой нормальный человек плюнул бы и растёр эту клятву в песок, но Григория с детства преследовали обсессивные суеверия насчёт обещаний и клятв.

— Пожалуйста, Григорий Ефимович. — Она наморщила носик, теперь выглядело так, будто она готова заплакать. Начальник, строивший уже снова в уме планы её увольнения, лишь стиснул зубы. — Я думала, что могу доверять вам. Неужели для вас ничего — ну, совсем ничего, — я не значу?

Изменения в тексте:

Черты её лица задрожали и опустились, словно незримая свеча, освещавшая ранее её личико, начала гаснуть. Челюсти руководителя предприятия бессильно застонали.

— Закрой дверь. — Беспомощное замечание, сигнал поражения. — Хотя бы.

«Лучше бы ты, конечно же, закрыла её снаружи».

Леночка повернулась к распахнутой двери кабинета, но мгновение спустя снова обернулась к Григорию. В глазах её промелькнула легкая тень, ресницы её упрямо и недоверчиво захлопнулись.

— Нет, Григорий Ефимович. — Она замолчала на несколько секунд, тяжело дыша. — По вашему обещанию я сама выбираю условия. Если вы… — голос её дрогнул, — если для вас… хоть немного важно мое хорошее отношение… вас не остановит открытая дверь.

«Теперь точно уволю».

У него промелькнула мысль сказать это вслух, но маленькое моральное удовлетворение не стоило сцены, которая могла последовать за этим. Равно как и не могло отменить глупой клятвы, держащей руководителя предприятия в заложниках.

— Немного, всего пара минут, хорошо? — Он нахмурился, осознавая, насколько жалко и нелепо он выглядит. — Ведь… за тобой… я тоже следил тогда не очень долго.

Девушка согласно задрала нос и проглотила слюну.

Проглотив сам комок слюны в горле, Григорий опустил едва послушную его руку вниз и провёл ей по заповедному уголку брюк, после чего сжал пальцы и — практически одновременно — прикусил губу. В глазах Лены что-то слегка изменилось, она наклонила голову и подняла брови с удивленным видом, будто бы не до конца веря в то, что начинает происходить?

Край его взора прилип к проклятой распахнутой двери, но там не было никого, длина коридора и свойства паркета за дверью делали трудным чьё-то беззвучное приближение, секретарша же сидела рядом с ним так, что прикрывала частично все его действия от возможных свидетелей.

Леночка смотрела на него, не дыша.

Недоверие на её личике смешивалось со странным противоестественным любованием, любование же — с лёгкой иронией. Игра тонов, смесь полуоттенков эмоций, перетекавших друг в друга.

Под её взглядом Григорий сам не заметил, как ускорил движения. Под взором девушки в строгом белом костюме, созерцающей мастурбацию собственного руководителя?

— Вы действительно делаете это, Григорий Ефимович, — прошептала она восхищённо и в то же время неверяще, прошептала, пристально глядя на движения его пальцев. — Вы действительно это делаете.

Он издал не очень отчётливо различимый то ли стон, то ли вздох, стискивая себя пальцами крепче, чувствуя, как плоть в его брюках всё сильней уподобляется камню.

Получается, она — не верила до конца? Апеллировала к идиотской клятве так просто, молодёжного прикола ради? А будет ли для неё приколом последующее увольнение?

Глаза девушки сделались ещё шире.

— Занимаетесь этим… прямо в офисе… при открытой двери кабинета… за пять минут до визита партнёров. — Она помолчала немного, любуясь тем, как рука Григория от этих слов будто сорвалась с цепи, он ощущал в себе уже почти что готовность извергнуться в брюки. — Занимаетесь этим, глядя… на собственную секретаршу.

Её ресницы снова привлекательно закрылись.

— Вам это нравится, Григорий Ефимович?

«Уволю».

Он застонал бессловесно, крепко удерживая раскаленный поршень рукой, сжимая пальцы перед лицом этого великолепного видения с ясным, пронзительным взглядом.

— Это нравится?

Зрачки её увеличились в два раза, она посмотрела в лицо Григорию Ефимовичу.

«Стерва».

В отчаянии он широко открыл рот и заполнил его огромными глотками воздуха.

«Сучка».

— Ааа-а-ах… — выдохнул он. — Д-д-да…

Девушка широко улыбнулась, глаза блестели неумолимо.

— Нравится мастурбировать на свою секретаршу Леночку? Мастурбировать в кабинете с открытой дверью за несколько минут до прихода партнеров? — Она подперла голову локтем, игриво глядя на своего начальника, который уже начал чувствовать, что постепенно теряет рассудок. — Скажите это вслух, Григорий Ефимович. Скажите.

Блеск её ясных глаз словно гипнотизировал его, он чувствовал себя почти подавленным. Хотя у Григория была свободная часть разума, которая понимала, что говорить такие вещи вслух не особенно разумно, но в то же время он знал, что в коридоре за дверью пока никого нет.

Он облизнул губы.

«Пока что».

Наполнил легкие воздухом, ощущая, как окружающий мир словно растекается на капли и покрывается дымкой.

«Не думай даже оставаться в офисе».

Приоткрыл рот.

— Мне… нравится м-мастурбировать на… свою с-секретаршу Леночку.

Голос его на мгновение ослаб. Рука же, наоборот, начала двигаться с такой скоростью и силой, что если бы его член был винтом, то он уже отвинтится?

— М-мастурбировать… при распахнутой двери своего каб-бинета. — Он глухо застонал, уже плохо сознавая, чист ли коридор. Нет, вроде бы правила этикета запрещают входить в первые минуты без приглашения? — М-мастурбировать… за минуты до в-входа партнёров… Л-лена!..

Он слабо вскрикнул под дерзким взглядом уже откровенно смеющейся девушки, ладонь его проникла уже целиком в брюки и яростно стиснула подобную стали плоть.

— Лен-на!.. — Плоть его словно взрывалась, рвалась на части, подобно фонтану, взрываемому залитым внутрь нитроглицерином. — Ле-е-ена… ах. Ле-е-ееен!..

Он вскрикнул снова, уже чуть громче, ощущая, как безумно сладкое пламя выплёскивается из него наружу, как жидкое счастье растекается липким клейстером по изнанке штанов и белья. В этом было что-то непередаваемо унизительное — подобное ощущениям испортившего пелёнки младенца? — и в то же время что-то невыразимо приятное.

Его секретарша озорно улыбнулась, тихо сияя, глядя на него с неописуемым торжеством.

— Вы испачкали брюки, Григорий Ефимович. Как жалко, менять их времени нет. Придётся вам так сидеть перед своими деловыми компаньонами?

Она звонко рассмеялась, мелодично и хрустально. Вытянув руку вперёд, недозволительно-фамильярным образом взъерошила волосы своего руководителя.

— Ну, желаю вам удачи. Только сперва застегнитесь. Иначе, — Леночка хихикнула, — кто знает, что могут подумать они о вашем времяпровождении?

Григорий был слишком разбит, чтобы ей отвечать.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Переговоры с деловыми партнерами из Мурманска продолжались уже третий час. В начале обсуждались пункты договора, касающиеся доли акций одного из дочерних нефтяных предприятий. Затем перешли к обсуждению самостоятельности второстепенных участников сделки. После этого возник вопрос о законности привлечения новых концессионеров.

Увидев, что Григорий не проявляет полной адекватности в начале совещания, его партнеры постарались нажать на него и заставить его согласиться на более выгодные для них условия, чем для него. Однако Григорий, как всегда, спокойным взглядом оценил своих собеседников и произнес несколько строгих и уместных фраз, которые в руках кого-то другого звучали бы размыто и идеалистично, но в руках Григория вызывали дискомфорт у всех.

Но рано или поздно любое совещание подходит к концу.

— Елена? — он нажал кнопку интеркома. — Зайди, пожалуйста, ко мне на минутку.

Не то чтобы он испытывал ненависть или презрение к ней. Но воспоминания о прошлом унижении были свежими, а его принципиальность говорила о том, что после такого сотрудничество становится невозможным.

Впрочем, кого он обманывает?

— Да, Григорий Ефимович? — дверной проем заполнился силуэтом девушки – белокурой красавицы в белом костюме и такой же мини-юбке.

Опять мини?

«Отлично», – подумал он, стиснув зубы. «Теперь у меня не будет никаких угрызений совести».

— Ты не могла бы составить приказ об изменении штатного расписания? — Григорий похлопал себя по груди и продолжил спокойно: — Нам нужно уволить одного человека, который уже давно засиделся на своем месте.

Леночка сделала несколько шагов вперёд, он с трудом оторвал взгляд от её непередаваемо длинных ног и упругих бёдер. Впрочем, после разрядки тремя часами тому терпеть эти фокусы было легче, чем когда она осаждала подобным нарядом его при устройстве в фирму?

— Конечно, Григорий Ефимович, — шёлково проворковала она, склоняясь к столику. — Сейчас завизирую. Ой, кстати — к вам только что поступило одно сообщение.

Она вытянула руку вперёд. На ладони лежала нежно-голубая флэшка.

— Что это? — нахмурился Григорий.

— Не знаю, — в голосе девушки звенело искреннее неведение, с личика её можно было писать картину святой невинности. — Меня просили передать… Вирусов там нет, я прогнала через сканирование.

— Хм.

Он вставил флэшку в компьютер, запоздало подумав, что, возможно, не стоило бы просматривать потенциально значимую корреспонденцию при фактически уже не входящем в штат человеке. Впрочем — кто передаст потенциально значимую корреспонденцию таким отстойнейшим способом?

Один-единственный файл.

Видео, вроде бы?

Григорий его запустил, тем более что название приятствовало тому — «Посмотри меня». Нахмурился ещё сильнее, видя на экране смутно знакомого мужчину солидной комплекции, явно занятого чем-то не очень солидным.

— Мне… — прозвучало приглушенно из колонок, — нравится м-мастурбировать на… свою с-секретаршу Леночку.

Он поспешно выключил плеер, чувствуя, как покраснели молниеносно даже кончики его ушей. Помолчал несколько секунд, тяжело дыша.

— Что это значит?

Задавая вопрос, он не осмелился даже взглянуть на свою подчинённую. Видео, судя по ракурсу, было снято откуда-то с её стула, быть может — припрятанным телефоном в её сумочке или в руке.

— Ну, судя по тону голоса, Леночка небрежно пожала плечами, — кажется, нас кто-то записывал. Ой, это наверное нехорошо, Григорий Ефимович? Обычно в российском бизнесе такие мелочи не имеют значения... но вы же строите свой успех на образе благородного спонсора. Безупречный идеал... ой. Действительно неудачная ситуация. И эта запись может случайно попасть к вашим близким. Дважды ой.

Он смочил губы.

Не то чтобы это что-то изменило. В его рту стало чересчур сухо, а мысли отказывались складываться в логическую цепочку.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу? — брови Леночки обидчиво поднялись. — Вы хотите, чтобы я дала вам указания по тому, как справиться с этой опасной утечкой информации?

Она спокойно присела на стол справа от клавиатуры, её юбка беззастенчиво поднялась и показала бедра перед Григорием.

— Ну хорошо. — Секретарша немного кашлянула с видом скромности. — Тогда, я думаю, вам следует прежде всего увеличить мне зарплату. Ведь теперь я решаю ваши конфиденциальные проблемы.

— На сколько?

Он старался не обращать внимание на откровенное зрелище перед своими глазами. Леночка слегка пошевелила коленками, словно его дразня.

— Думаю, удвоение будет достаточным.

Зубы Григория сжались до хруста.

Возможно, он найдет способ разобраться с этой неприятностью, нужно только выиграть время. Есть же служба безопасности, есть компетентные специалисты. Правда, если обратиться к ним, он будет зависеть от них.

— Кроме того, — в голосе Леночки скользнула задумчивость, — я думаю, что о столь востребованном и нужном сотруднике предприятия должны быть особые нормы заботы. Как вы полагаете, Григорий Ефимович?

— Особые, — он сглотнул ком в горле. Оторвал в очередной раз взор от её ослепительно нагих бёдер и взглянул секретарше в глаза. — Какие?

Она улыбнулась.

— Нежные. — Колено Леночки изогнулось, правая ступня её взмыла вверх, оказавшись прямо у Григория перед лицом, прямо под носом. — Ценный сотрудник не должен тратить время и силы на утомительные ежедневные потуги, не должен страдать от тесных щиплющих туфелек, так же как и растрачивать себя зря на канитель с разуванием. Напротив, будет чудесно, если заботливый руководитель сам поможет сотруднице избавиться от надоедливой обуви?

Мысок туфельки вильнул приглашающе, Григорий Ефимович, чувствуя презрение к себе, вытянул вперёд руки и медленно расстегнул ремешок.

— Так?

Он не знал сам, зачем это спрашивает. Леночка улыбнулась, её босая ножка выпорхнула наружу, как бабочка вылетает из кокона.

— Прекрасно. Правда же ведь, так приятно заботиться о… своих сотрудниках?

Пальчики её ступни пощекотали лицо Григория, пощекотали его нос. Чувствуя едва уловимый чарующе-солоноватый аромат, руководитель ответственного предприятия ощутил почему-то почти против воли, как у него снова что-то крепнет в брюках.

— Вы бы могли, — шепнула Леночка, — помочь своей сотруднице с гигиеной. Почему не очистить её кожу от пота, очистить без воды и салфеток, очистить при помощи языка?

Пальчик ее большого пальца прикоснулся к губам Григория. Он издал придушенный стон.

— Не… не надо…

Ее пальчики ног раздвинулись. Глаза Лены удивленно расширились.

— Почему, Григорий Ефимович? Если вы считаете, что такая ценная сотрудница вам не нужна…

Она махнула рукой в направлении компьютера, флешки и ее содержимого. Григорий, чувствуя головокружение и темноту перед глазами, беспомощно раскрыл рот. Его язык коснулся подошвы секретарши.

— М-м.

Девушка наслаждалась, полуприкрытые глаза. Григорий провел языком от мизинца до большого пальца, исследуя каждый прогибок, чувствуя, как его сердце бьется все сильнее, а штанам угрожает лопнуть.

— Как хорошо. Знаете, теперь я буду каждый день ходить на работу в мини-юбке, это будет мой особый стиль одежды. Вы не против, Григорий Ефимович?

Ее нога на миг выскользнула из его рта, давая ему шанс ответить.

— Мммфр-ррр.

Он глотнул воздух.

— Н… нет.

Рука Лены флиртующим движением перебросила его волосы.

— Хороший мальчик. — В ее голосе звучал смех. — Ой, то есть, я хотела сказать, хороший начальник?

Она изогнула и другую ножку, так что ее другая ступня оказалась на коленях Григория рядом с рвущимися брюками. Мысок туфельки слегка переместился в сторону, каблучок ёрзнул.

— Ух ты! — Брови Лены восторженно поднялись. — Вам действительно нравится.

Её каблучок остро впился в брюки начальника, тот зажмурился, чувствуя, как пик шпильки терзает его потаённое нутро, как бельё его наполняется снова смазочной влагой.

— Нравится, Григорий Ефимович?

Мысок её правой ножки вновь на мгновенье покинул Григорьевы губы. Лена рассматривала руководителя иронически, чуть наклонив голову, рассматривала его как невиданное животное.

— Д… д… — Ему определённо не хватало в это мгновение воздуха, чтобы ответить. — Д-да.

Его ошпарило жаром, хотя он пытался уверить себя, что ответил так, чтобы не спорить с этой распущенной извращенкой. Но отчего же тогда так взрываются изнутри сейчас его серые брюки?

Глаза девушки снова сверкнули весельем.

— А знаете, — сообщила она как бы между прочим, облизав быстрым движением губы, — возможно, что я иногда буду приходить на работу… совсем голая. Мне так удобней. Вы ведь не будете ставить ценную сотрудницу в неловкое положение, Григорий Ефимович, вы… объявите всем… что это был ваш приказ?..

Мысок ступни Леночки вынырнул вновь из его рта, другая же ножка продолжала размеренно выписывать виражи на Григорьевых брюках, лаская его, дразня, придерживая у самого пика. Руководитель закусил губу, чувствуя, что утрачивает самообладание.

— Скажете же… Григорий Ефимович?

Он зажмурился, чтобы не видеть невинно распахнутых Леночкиных глаз, не видеть подчёркнуто наивного вопроса в них. Сразу же ему представилось победное шествие сексуально озабоченной стервочки в нагом виде по офису, совращение ею всех хоть чуть-чуть привлекательных и даже семейных сотрудников.

Аппеляция главного штаба уважаемой компании в бордель.

— О-о… — Он вздохнул, ощущая, как острый каблучок привлекательной ножки снова начинает двигаться. — Произнесу…

— Как замечательно.

Влажные обнаженные пальчики снова пошевелились по его лицу, игриво прошлись по подбородку.

— Вам не хотелось бы, — вдруг Леночка шепнула доверительным тоном, — поцеловать вашу… ценную коллегу… значение которой вы сейчас особенно чувствуете? Поцеловать как друг… как коллега… приложиться губами к ее коленкам, бедрам?..

Тяжело дыша, он наклонился над ней, готовясь выполнить то, что девушка выразила словами. Его охватило раскаяние - как все это выглядит со стороны: импозантный руководитель ответственной компании, склонившийся перед своей секретаршей?

— Д-да, — прошептала Леночка. Он обнял ее полусогнутые колени снизу, стараясь спрятать лицо между ними, словно пытаясь скрыться и утаить себя от возможного наблюдателя. — Вот так…

Его губы легли на нежную мраморную кожу, он неосознанно раскрыл их, вспоминая свои действия с пальцами на ножке Лены. Ее бедра были не только горячими, но и влажными.

— А-ах!.. — она театрально выдохнула. Без сомнения, частично притворяясь, но при этом сама возбуждаясь? — В-выше… Г-григорий Ефимович…

Он почувствовал новую вспышку стыда.

Подняв голову, видя перед собой раздвинутые бедра Лены и край ее трусиков, он бессильно скрипнул зубами. Потом после минутной задумчивости аккуратно прижался губами к влажной шелковой ленточке, слегка приоткрыл губы и языком провел по ткани, щекотая кончиком языка нежную кожу рядом.

— М-м… — Её ножки дрогнули, левая ступня, отведённая было от рокового участка Григорьевой плоти, пощекотала в ответ твёрдый как камень бугор. — Н-не останавливайтесь…

Чувствуя, как пылает, как едва ли не сгорает заживо — и в то же время пребывает на грани нового извержения в брюки? — Григорий Ефимович набрал снова в грудь воздуха, набрал для того, чтобы без перебоев припасть снова к пламенной коже.

Зубы его зацепили тонкую ленточку, кончик его языка продвинулся дальше, скользнул во влажную алую щёлочку, заполнив её, заполнив рот в то же время непередаваемым солоновато-сладким совкусием.

Он против воли причмокнул, дёрнув затылком и слабо сдвинув вниз трусики, язык его проскользнул сверху вниз по жаркой долинке, ощутив едва уловимую шероховатость недавно выбритой кожи.

— В-вы… л-лучший руководитель, Григорий Еф-фимович. — Она почти задохнулась, почувствовав, как кончик его языка касается заветного треугольничка, как язык этот осторожно исследует верхний правый его уголок. — П-пожалуйста… ещё!..

Зажмурившись вновь, ощущая, что уже вряд ли смог бы остановиться даже в случае гибели связанных с флэшкой материалов, он провёл языком ещё раз по сакральнейшей области, провёл ещё раз и снова, ускорив движения, словно играя на флейте, словно стискивая в эту секунду вместо коленей Леночки гибкий и драгоценнейший инструмент.

Он и впрямь сейчас чувствовал странную сплавленность с нею, причудливое единство, как гитарист со своею гитарой?

— У-умница…

Пальцы её руки вильнули опять по его затылку, взъерошив волосы. Григорий прижался лицом к истекающей соком промежности, вдвинул глубже язык, скользя им из стороны в сторону, поддразнивая, интригуя, шаля.

— Ах!..

Леночка издала тихий крик, затем — громкий. Несмотря на то, что в его брюках был стержень плутония, он не смущался и продолжал двигать языком и губами, то замедляя, то ускоряя темп. Затем он перевел губы выше и начал поддразнивать чуть выпирающий уголок.

Колени девушки сжались, обхватывая голову Григория и почти сжимая его мучительную затылочную часть со всех сторон.

— О-ох… да-а, Г-григорий Ефимович…

Она застонала все выше и почти завыла, ее бедра сжались еще сильнее и начали ритмично дрожать. Ее пальцы вцепились когтями в шевелюру начальника и также слегка дернулись в конвульсиях, незначительно вытаскивая несколько волосков.

— О-ох!.. да-а…

Ее бедра напряглись до предела, а затем расслабились; вой перешел в крик и сразу же прекратился. Ее мышцы медленно ослабли, стоны сменились хриплым дыханием, а на ее лице — Григорий не видел, но он был готов поклясться? — появилась удовлетворенная усмешка.

— — — — — — — — — — — — — — — — —

— Сегодня вы проделали отличную работу в пользу своей команды, Григорий Ефимович.

Руководитель решил проигнорировать слова очаровательной девушки в мини-юбке, которая достала из сумочки зеркальце и принарядилась. Он все еще не мог прийти в себя после того, как Ленины потрясающие ножки не оставили его равнодушным.

— Я вас что-то смущаю? - Левая ступня девушки опять оказалась на его коленях, и это мгновенно вернуло к жизни его опадающий член. - Вы не обращаетесь ко мне взглядом. Если у вас есть какие-то претензии ко мне... или желания... скажите.

Ступня её слегка дёрнулась, прижавшись к брюкам мыском, отчего застывшие было на языке саркастичные замечания пришлось сглотнуть. Все его мысли мгновенно сменились одним-единственным чувством.

— Л-лена…

— Что?

Распахнутые шире прежнего глаза, ещё одно чарующее движение туфелькой.

— Вы… чего-то хотите от меня? — Она с комичным видом моргнула. — Попросите. Только культурно. «Пожалуйста, Леночка, сделайте мне… мануальный массаж интимной паховой области».

Он закрыл глаза.

Ему вспомнилось вдруг, как давно к этой области его организма не притрагивались сторонние руки, сколько месяцев успело минуть после разрыва с Катей. Каблучок тихо ёрзнул, возвращая вновь его мысли на испытанную тропинку.

— П-пожалуйста, Леночка. — Голос его был еле слышен, Григорий время от времени вздрагивал. — С-сделай мне… мануальный м-массаж интимной паховой зоны.

Брови её изогнулись двумя красивыми дугами.

— Если вы так хотите.

Офисная красотка присела на стульчик поблизости, ладонь её ласточкой невозмутимо вспорхнула на бугор Григорьевых брюк — и неторопливо скользнула вокруг. Руководитель закусил губу, подавляя стон, скрывая сам от себя, что ситуация ему непереносимо приятна, иначе он лишится самоуважения полностью — лишится ли? разве он не лишился его уже окончательно?

— Вам — нравится, Григорий Ефимович? — Пальцы её потянули вниз язычок молнии, сдвинули резинку белья. — Чуть быстрее? Или — чуть медленней?..

Не выдержав, он застонал.

— Б-быстрее…

Леночка чуть наклонилась, глаза её хитро сверкнули. Пальчики — сжались вокруг багрового навершия члена.

— Попросите меня. Попросите об этом отдельно. — Голос её понизился почти что до шёпота, свободная же рука зарылась зачем-то в сумочку. — В деталях.

Ладонь её вынырнула наружу с блестящим корпусом телефона, руководитель же сдавленно застонал вновь от смешанных чувств вожделения и возмущения. Ей мало того компромата, который уже на флэшке, она хочет ещё и заготовить новый?

Розовый маникюр Леночки пощекотал быстро-быстро нижнюю часть головки.

— Ле-ен…

— Да?

Какой нежный голос. Голова, с озадаченным видом склонённая набок, переполненный притворною заботою взгляд.

Пальчики, вновь ускорившие движения, изгоняя из разума даже тень мыслей. Компромат на флэшке всё равно уже есть, он не денется никуда, что б Григорий ни делал?

— П-пожалуйста.

Зажмурившись было, он открыл глаза снова, открыл, глядя мутным взором в проклятый объектив телефона.

— П-поласкай меня рукой… там… между ног… б-быстрее.

Глаза его вновь на мгновенье прикрылись.

— Пп… п-пожалуйста, Лен!..

Член его почти горел пламенем. Девушка игриво пощекотала его ещё раз кончиками пальцев, после чего отвела руку в сторону, глаза её тихо смеялись.

— Я думаю, Григорий Ефимович, вы сами свободно и легко в состоянии сейчас себя обслужить, — с этими словами она грациозно потянулась и спрятала телефон в сумочку, взамен извлекая оттуда что-то другое. — А чтобы вам было интересно — смотрите, я для вас кое-что приготовила?

Она протянула ему лист бумаги. Руководитель осторожно взял его из её рук, стиснув зубы, чувствуя, как клокочущее в нём напряжение готово привести к взрыву.

— Что это?

— Письмо.

Леночка облизнула губы. Григория пробрало дрожью от одного только этого её движения, он едва удержался от того, чтобы взаправду не запустить сейчас вниз руку.

— Вам будет лучше, Григорий Ефимович, прочитать его у окна. Вслух прочитать, с выражением. Я проверю потом, точно ли вы зачитали мне текст.

Еле поднявшись со стула, чувствуя, как слабость накатывает на него едва ли не на каждом шагу, он приблизился осторожно к окну, послушно, как автомат. Кинул исподлобья на собственную секретаршу взгляд.

— Вот так?

— Да, так. — Она вновь облизнулась, Григория невольно пошатнуло. Специально это она делает, что ли? — Приоткройте, пожалуйста, чуть-чуть шторы.

Повернувшись к гардинам, Григорий Ефимович — блин, какой он теперь, ко всем хлебобулочным изделиям, «Григорий Ефимович»? — осторожно потянул за верёвку.

Ну, хоть вид у него ныне, по крайней мере, сравнительно благопристойный. Тут у него слабо ёкнуло сердце — он припомнил сказанные Леночкой секунду назад слова.

«Чтобы вам было интересно».

«Вы сами свободно и легко в состоянии себя обслужить».

У окна?

Его обдало ознобом. И одновременно — кольнуло жаром в так и не получившем разрядки паху. Следом кольнуло ещё раз — он поднял взгляд и увидел созерцающую его с самым хищническим взором Леночку, Леночку, руки которой странно скользили под столиком.

— Давайте, Григорий Ефимович, — шепнула она почти что беззвучно, левое и правое её плечико синхронно вздрогнули. — Читайте. И… и… действуйте.

Рука его опустилась едва ли не раньше, чем он успел осознать, что творит, ему хватило выдержки разве лишь отвернуться слегка от окна, чтобы то, что он совершал, не было особенно видно.

— Ты…

Он проглотил слюну. Нет, это все-таки безумие.

— Вы не желаете? — Его секретарша с обиженным выражением лица приподняла нос. — Ну что ж, как хотите. Тогда я не обязана... помогать вам с вашими личными проблемами.

Она улыбнулась, бросив взгляд на экран монитора, где окно плеера, вероятно, все еще отображало серьезного руководителя в нелестном виде. И наверняка файл на флешке был только одной из копий?

Григорий отчаянно опустил руку и повернулся к окну, пара неуверенных движений вдруг превратилась в резкие — он даже испугался и замедлил темп. Взгляд его тронул лист бумаги, сжимаемый в левой руке.

Почерк был знакомым.

— Привет, мужчина мой,— прочитал он первую строчку и затем растерянно замолчал.

Катя?

— Я думаю, тебе понравится мой... подарок,— прочитал он омертвевшими губами, а его рука, следуя отчаянным импульсам мозга, сжала лист еще несколько раз. — В конце концов... долг платежом красен. Ты испортил мне самые продуктивные восемь лет жизни, а у мужчин... цены другие, так что, наверное... будет только справедливо, если... и я отомщу тебе немного на твоей дальнейшей судьбе?

Пот стекал по его лбу, он быстро вытер лицо листом. Леночка продолжала смотреть на него странным блеском в глазах, а он начинал ощущать, как его собственный голос приобретает ядовитые нотки.

— Думаю, раз ты у нас... прирожденный подлец, тебе только на пользу будет быть поводком для своей подчиненной. Я ей все рассказала. И о твоем психоанализе и об обсессивной болезненной честности и о... твоих высокомерных играх воздержания.

Договорив этот абзац до конца, он застыл, не веря прочитанному, не в силах взглянуть сейчас на свою секретаршу. Получается, она — знала? Знала всё о нём изначально, спланировала всё целенаправленно?

Некстати ему припомнилось, что и Олег, в общем-то, был скорее приятелем Кати, чем другом Григория.

— Кстати, ты же ведь сейчас дрочишь, правильно? — Чужой сарказм резанулся металлом в его собственных интонациях, пальцы правой руки агонически сжались, терзая клокочущий орган. — Дрочишь посреди своего кабинета, дрочишь как… оз-забоченное животное. Лен-ночка… обещала, что заставит тебя сделать это перед окном, читая письмо.

Пауз и запинок этих не было в тексте. Григорий уже не мог себя контролировать, движения его пальцев пошли окончательно вразнос.

Не в силах по-прежнему вскинуть на Леночку взор, он лишь шмыгнул жалобно носом.

— Да, хорошо. Расставь шире н-ноги, стисни… собственный орган крепче. Ах, какой ав-вторитетный нач-чальник, какая большая… а-ах… ф-фигура.

Застонав, он и вправду передвинул чуть ноги, расставил их шире, чувствуя, как подчиняется уже не только Леночке, но и физически отсутствующей здесь Кате, той самой Кате, которую, между прочим, пройденный ею некогда тест записал тоже в Нижние.

Унижение едва ли не сдвоенное?

— Спусти с себя брюки, они тебе т-только… мешают… Тебе же ведь хочется… чтобы… все тебя видели голым?

Захватив в рот ещё порцию воздуха, искривив лицо в подавленном стоне, он нашёл в себе силы бросить умоляющий взгляд в сторону Леночки. И увидел — довольно сияющие глаза, раскрасневшееся румяное личико, направленный в его сторону объектив телефона и движущуюся уже с откровенно бесстыжею скоростью под столиком свободную руку.

С довольной улыбкой, девушка подмигнула и кивнула головой. Не слушая внутренний голос, чувствуя себя истощенным, Григорий быстро развязал пояс брюк и стянул их вместе с трусами. Он схватил свой член, который уже не скрывался за отворотом брюк, и начал его ласкать, издавая приглушенные стоны, осознавая свою безсилие.

- Ох, какой молодчик! - радостно проговорил голос, которого на самом деле не было. Голос присутствовал только на бумаге и в его собственных мысленных разговорах.

Сжимая свои пальцы вокруг окаменевшего члена, Григорий несколько раз подвигал их немного выше. Затем он вздохнул полной грудью и сконцентрировался на финальной строке.

- Ох... как ты хорош... быть рабом своей секретарши...

Голос засмеялся. Григорий вскрикнул подавленно, ощущая огонь, проникающий сквозь него, струю семени, попадающую на его пальцы и часть линолеума в кабинете. Его глаза затемнели, и он потерял равновесие. Линолеум под его слабеющими ногами затрясся от землетрясения.

Он шатаясь потерял равновесие и упал тяжело на пол рядом с окном. Его пальцы еще несколько раз сжались по инерции, а вырвавшийся из другой руки листок спортивно проскользнул в сторону. Его глаза закрылись сами собой, и он опустился на стену возле окна. Он повернул голову вправо, ощущая гардину колыхающейся о свои ноздри, и заплакал.

- - - - - - - - - - - - - - -

- Григорий Ефимович?

Слава Богу, хоть на этот раз это было не его имя и даже не голос Кати.

- Григорий Ефимович! Что с вами...

Лена бессловесно опустилась на пол рядом с ним, прижалась к нему и погладила его по голове, пытаясь успокоить. Ответственный руководитель конторы, чувствуя себя слабым и уязвимым, зарылся носом в ее блонд волосы и вдохнул успокаивающий аромат.

— Что же вы… Григорий Ефимович. — В голосе девушки как будто на миг что-то сломалось. Она поцеловала его нежно в лоб. — Не бойтесь вы так. Всё будет хорошо.

Руководитель ответственного предприятия лишь покачал головой. Ничего уже не будет хорошо, ничего уже никогда не будет по-прежнему.

— Ну, хотите, я вам сделаю… кофе? — шепнула тихо она, щекотнув носом его правое ухо. — Или чаю?

Григорий открыл глаза. Рассмеялся приглушенно-горько, глядя на изучающую его неподдельно встревоженным взором — неужто взаправду? — Леночку.

— Нет, Лен. Не надо.

«Всё верно».

Любая реформа собственных о себе представлений всегда вызывает страдания. Но тот Григорий, каким он себя ощущал, едва ли был в силах не более минуты назад со спущенными штанами самоудовлетворяться у окна посреди своего кабинета, а значит, тот психологический тест был целиком и полностью верен.

Он — Низ.

— Вам ведь… понравилось на самом деле, Григорий Ефимович, — кашлянула еле слышно Леночка, по-видимому, думая о том же. — Зачем же вы так…

Она заглянула ему с требованием в глаза, Григорий же спрятал совсем не по-мужески взор. Лена медленно погладила его по ладони, отчего он почувствовал странную противоречивую тягу то ли выдернуть руку, то ли расцеловать и обнять собеседницу.

— Вам ведь… понравилось?

Григорий Ефимович помедлил. И, словно доламывая что-то в себе окончательно, спустя несколько секунд с тяжёлым сердцем кивнул.

Она улыбнулась.

Приблизила личико вплотную к его лицу, потёрлась кончиком носа о его нос, о его щеку. Григорий прикрыл обратно глаза, чтобы не чувствовать унижения. Или — не выдать блаженства, не выказать искр сладкой дрожи, пронёсшихся по его коже?

— Мне также приятно, — прошептала Леночка, немного отступив. Она сжала его ладонь и на несколько секунд задумчиво рассматривала его насупленное лицо. Затем она вытянулась и поцеловала кончик его носа.

— Я подготовлю для вас документы к завтрашнему совещанию, Григорий Ефимович, — продолжила она, задержав дыхание. Ее теплые пальцы слегка дрогнули. — Важные переговоры с конкурентами из Норильска и Санкт-Петербурга... Подумайте, не будет ли это неподходящим поведением для серьезных обсуждений, если вы будете сидеть за столом... со свободными брюками? Если ваша рука будет периодически скрываться под столом каждый раз, когда ваша ценная помощница проходит мимо?

Ее заговорщеский голос стал шепотом. Григорий вздрогнул и открыл глаза. Секретарша смотрела на него с самым невинным выражением лица и ласково гладила его руку ногтями.

"Уволю", — хотел он сказать, как обычно. Но он промолчал.

Может быть, какой-нибудь настоящий бизнесмен с каменным сердцем, вышедший из 90-х годов и обладающий стальными яйцами, знал бы, что делать в подобной ситуации? Григорий Ефимович мог только смутно представить несколько вариантов, но все они казались ему чрезмерно рискованными и категоричными.

— Это же будет... ужасно стыдно, не так ли, Григорий Ефимович? — Леночка подняла свои изогнутые брови и продолжала восхищенно смотреть на него. — Ведь вы такой высокопоставленный бизнесмен, а тут занимаетесь такими вещами... верно?

Губы Григория приоткрылись, но ему не хватило воздуха, чтобы ответить.

Лена снова приблизилась к нему, опустив веки, печально закрывая сверкающие глаза ресницами. В ее голосе зазвучала почти мольба.

— Правильно, Григорий Ефимович?..

— Д-д… — В его ноздри проник чарующий аромат ее золотистых волос. — Д-да, правильно.

Девушка еще раз погладила его пальцы, смотря ему в глаза, тихо улыбаясь. Он почувствовал неестественное желание ответить улыбкой. Она выпрямилась, поправила распущенные волосы рукой.

— Тогда я пойду подготовлю все необходимое. — Она развернулась, глаза начальника фирмы снова непроизвольно прилипли к ее стройным ножкам. — Пока без меня не скучайте, хорошо?

Ее бедра оживились несколькими изящными движениями и отнесли их обладательницу к двери начального кабинета. Григорий лишь стиснул зубы, ощущая, как что-то в его брюках снова, уже в третий раз? откликнулось, вызывая желание застонать.

"Она права".

Катя была права. Тест был правильным. Жизнь была неправильной - и, по всей видимости, его деловые партнеры тоже это знали.

"Мне это понравилось".

Ему понравилось быть рабом своей секретарши.