Нарушение границ. Из сборника Секс без границ смотреть онлайн

Учительница, которую назовем Мария Ивановна, выделялась особенной внешностью. Ее лицо было украшено бородавкой с тонкими серыми волосками, которые казалось, размахивали на ветру. Огромные пышные формы не помещались между учениками, забивая коридор школы во время перемен. Голос Марии Ивановны был несколько противным и глуповатым, словно она так и не выросла из подросткового возраста. Он разносился по классу на уроке, будто это неправильная нота ненастроенного инструмента.

С течением времени Марк придумал шутку про внешность своей учительницы, отражая ее "многогранность" в плане необычности. Эта шутка распространилась по всей школе как заразный вирус. Возможно, потому что она сгладила то отвращение, которое испытывали все окружающие ее люди и не могли скрыть.

Шутки долго скрывались от глаз учителей, но однажды Марку пришлось столкнуться с серьезным разговором на математике относительно этих шуток и возможного наказания. Он упорно отрицал, что это он распространил эту шутку, указывая на то, что в школе могут быть и другие ученики, ответственные за это. Однако были представлены неопровержимые доказательства того, что он стоит за этим "вирусом". В конечном итоге Марк попытался оправдаться, говоря о том, что в этих шутках нет ничего плохого; ведь учительница так неадекватно относилась к своим ученикам, что рано или поздно должна была возникнуть подобная ситуация. Было хорошо то, что все ограничилось только шутками. День закончился громкими спорами и напряженной обстановкой между Марком и его математической учителницей. Они начали кричать друг на друга, перешли на "ты" и обменялись оскорблениями словно враги.

Однако спустя два года Мария Ивановна ушла из школы, не из-за недостатка уважения и ненависти, которые достигли предела и вышли за его пределы, а из-за того, что она давно не могла продолжать преподавать. Таким образом, последующие дни без пожилой женской тирании со стороны учительницы математики стали настоящим праздником для Марка и всей школы.

Однако, несмотря на праздничное настроение, у него появилось ощущение дискомфорта от мысли о том, что следующий год может быть еще хуже. Все конфликты, ссоры и ругань прошли впустую, и придется снова пройти через трудные уроки весь оставшийся год. Особенно потому что он намеревался исправить свою отстающую математику, которая казалась ему настоящим искусством - точной и сложной мозаикой. Ведь все предыдущие годы он только занимался издевательствами над старой учительницей. В выпускном классе его ждала новая учительница по математике, но она оказалась такой совершенно отличной от его страхов и желаний, что все его представления о женщине-учительнице по математике полностью изменились. Если бы она была знаменитой актрисой и играла в фильмах "Клеопатра" или "Зуд седьмого года", то ее имя стояло бы рядом с Элизабет Тейлор или Мэрилин Монро и вызывало бы сексуальные чувства при одном только упоминании. Когда он впервые увидел ее среди других учителей, которых знал уже одиннадцать лет и которых всегда видел в одной и той же одежде, она выглядела особенно прекрасно в своей безрукавке, под ярким небом. Она добавила молодым парням новое представление о женской красоте и стала для них образцом женщины, с которым они могли бы сравнивать других девушек. То место, где раньше сидела старая учительница-ведьма, теперь казалось троном, на котором он хотел бы видеть свою королеву - женщину, обладающую его телом и мыслями и способную приказывать его телу и разуму делать то, что будет угодно ей. Когда Светлана Игоревна вступила на службу и произнесла свое первое слово, зал наполнился звуками ее голоса - чистыми и мелодичными таким образом, что все присутствующие получили наслаждение от прекрасного звучания даже на большом расстоянии. И когда день закончился, он осознал, что следующий год с математикой будет проходить намного лучше, чем он ожидал.

То, что она делала с Марком, с его мыслями, даже когда он не видел ее и был далеко от нее, не имело никакого объяснения, а объяснение это было нужно, потому что попытки наверстать математику отодвигались каждый раз на неопределенный срок из-за неопределенного срока восхищения магией ее женственности. Нужно было разобраться, в чем эта магия по-настоящему? Нужно было разрушить эту стену загадки, за которой были все секреты. По этому Марк отчаянно окунулся в раздумья и анализ ее натуры. Он смотрел в ее глаза и видел какое-то холодное равнодушие, но и пылкую добродетель; в походке, в том, как она размахивала рукам, как она, словно фабричная машина по изготовлению будоражащего стука, стучала тоненькими каблуками по кафельному полу столовой, где обычно все следили за ней, как обезьяны за оградой следят за людьми с разной одеждой и внешностью — он видел ту офисную страсть, которую вы мечтаете испытать, когда станете чаще находится со зрелыми женщинами со зрелыми формами; и Марк совершенно не понимал, как в голосе одного человека в любой эмоциональный момент может быть сразу снисходительность, упрек, доброжелательность, гнев, ирония и сентиментальность.

Лишь раз ему приходилось испытать что-то похожее с его бывшей, мажорной дочкой местного бизнесмена, которая без устали не выходила из роли английской аристократки или русской княгини, но ее имитация женственности не сходилась в один ряд с женственностью Светланы ни по голосу, ни по подаче своего тела, ни по своей загадочности. Марк не мог выдержать такую непроходимость в поисках зернышка поведения Светланы Игоревны, мечтал, буквально, разгадать всю ее загадку, но без всех ответов он не мог не согласиться, что даже достаточно того, что твоя голова сходит с ума, когда ты, находясь рядом с ней, можешь вдохнуть запах ее духов или ее естественный с рождения запах ее очаровательного женского тела. «Я хочу ее, дико как хочу! » — сказал Марк самому себе и с того дня стал делать все, но только бы заполучить ключик на замочек Светланы Игоревны. Ему нужно было заполучить все, что она любит, что смотрит, что слушает, с кем общается и кого ненавидит, а затем хамелеоном приспособиться к ее интересам и стать иллюзией на ее вторую половинку. Через месяц другой он узнал следующие вещи: она любит сериал «Аббатство Даунтон», и она не очень любит «Игру Престолов»; она слушает Imаginе Grаgоn, и ненавидит классику; она не фанатична к математике, и она не фанатична к науке вообще, но она любит свою работу.

Он приносил эти знания в школу, как домашнюю работу, изучал их в любое удобное время и думал, что только он один задумывается о том, как стать ближе к Светлане; но и другие также были заинтересованы в получении большей информации о ее личности. Более того, у многих была информация, которой он не располагал и о которой он не мог даже подумать, если бы поговорил с ней на эту тему. Но это еще не все. Многие не просто хотели узнать ее лучше и найти общие темы для разговора, способы вызвать у нее смех и получить от нее ответную шутку со злорадством, но многие безумно были влюблены в нее, словно в последнюю на свете обладательницу женственности и загадки. Марка это не устраивало, вероятно потому что он, будучи очень привлекательным парнем в школе, привык получать внимание красивых девушек, хотя он этого самому себе не признается. Даже несмотря на то, что он был ей равнодушен, он один задумывался не только о легких шутках и привлечении ее внимания только на уроках, но о серьезных шагах, которые совершает зрелый мужчина в тридцать или сорок лет для построения долгосрочных отношений.

В День Святого Валентина он оставил ей открытку на столе перед уроком и написал, чтобы «она почувствовала близость чувств, медленно пересекающих границы», подарил ей в шутку мини-брелок-спиннер на первое апреля, отправил ей цветы в больницу, куда она попала с отравлением; но ни разу он не заметил особенности или специфики в ее поведении и общении. Ее голос также сочетал в себе доброжелательность, укоризну, гнев, иронию и сентиментальность. Но Марк не остановился на этом, он чувствовал, что что-то упускает и чтобы найти пропущенное, нужно было сделать еще один шаг вперед. Однажды после занятий поздней зимней вечером, когда стемнело, горели фонари и снег падал пушистыми хлопьями, на другой стороне улицы он подождал появления фигуры, которую он так хорошо знал и которой так боялся. Он решил поздороваться, перебежав дорогу моментально. Когда он начал ее заговаривать, она начала оглядываться вокруг, словно не понимая, откуда исходит этот звук, но когда увидела его, то ее лицо опять приняло прежний вид.

— Привет, Марк.

— Здравствуйте, Светлана Игоревна. Я заметил вас на противоположной стороне улицы и... , — внезапно она перебила его.

— Марк, давай лучше я пойду домой, и ты тоже, хорошо?

— Да, я и так собирался, — ответил он, немного запнувшись и повторив ее слова несколько раз, — просто я живу в том же направлении.

— Хорошо, давай пойдем, только будем молчать.

— Хорошо, — согласился он и снова повторил эти слова с большим волнением.

Они пошли вместе и замолчали. Однако ему было сложно молчать, потому что он обещал себе это.

— Знаете... — начал он говорить, но она опять его перебила.

— Марк, я же сказала... Ну ладно, скажи уже то, что ты хотел сказать.

— Просто... — произнес он неуверенно, — я очень рад тому факту, что вы оказались рядом с нами. Ведь наша предыдущая компания была совсем... ну, вы понимаете.

— Нет, я не понимаю.

— Ну, она была... В общем, это не так важно.

— У тебя проблемы с математикой.

— Что?

— У тебя проблемы с математикой.

— А, да, верно. Я знаю. Я стараюсь исправиться, но ничего не получается.

— И что ты делаешь для исправления?

— Практикуюсь. Стараюсь каждый день решать по десять задач, но без особых результатов.

— Ты правда тренируешься?

— Да.

— Неужели ты меня обманываешь?

— Нет, откуда у вас такая мысль? — сказал он уже радостно, почувствовав, что она стала более мягкой.

— Просто никто в здравом уме не захочет добровольно заниматься математикой.

— Почему?

— Потому что она скучная.

— А почему вы ее преподаете?

— Это не значит ничего. Да, иногда может быть интересно разбираться в числах, но по большей части ты не понимаешь, к чему всё это приводит.

— Не могу понять. То есть, ты не понимаешь, зачем все это нужно?

— Не совсем. Или, может быть... Я не знаю. В физике и химии понятно, для чего и откуда все берется. А вот с математикой всё гораздо сложнее. Ее границы расширяются только из-за любопытства людей, а не из необходимости решить какую-то проблему.

— Вау, я никогда об этом не задумывался. Нет, мне она нравится просто потому, что она логична. Знаешь, элегантная, словно... словно... женщина.

— Да уж, ты знаток женщин.

— Ну такое... не так много, но достаточно.

— Тебе всего лишь 18 лет. Что ты можешь знать?

— У меня было трое подруг.

— Знать девушку и знать женщину — это совершенно разные вещи.

— А знать парня и знать мужчину?

— Пфф, разница между парнем и мужчиной еще больше, чем разница между девушкой и женщиной.

— Но, все равно, есть что-то общее между ними?

— Что именно?

— Ну... забудь. Я сам не понял, что хотел сказать.

— Хорошо.

Они продолжали идти, и когда она достала ключи, им пора было расстаться.

— Вот я и добралась.

— Ах, вот. Ну что же, до свидания.

— Пока, Марк.

Они разошлись в разные стороны. Марку понравился этот разговор, ему показалось, что он смог преодолеть то...

— Марк! — вдруг окликнула она. — Если захочешь, я могу помочь тебе с математикой.

— Что? Правда?

— Да.

— Это необязательно.

— Ты же хочешь получить высокие баллы на ЕГЭ?

— Да.

— Тогда обязательно. Заходи... в субботу вечером.

— Хорошо, приду.

Она улыбнулась и направилась к подъезду.

— Спасибо! — крикнул он, но она уже закрыла дверь.

"Наконец-то!" — радостно вскричал он внутри себя и невольно представил, что ее приглашение прийти к ней домой наедине в субботу вечером для занятий математикой, хотя он не был единственным, кому нужна помощь с этим предметом, — означало готовиться к свиданию. Весь вечер он был возбужден этой мыслью, но старался не допустить возникновения чего-либо непристойного. Внезапно ему вспомнилась история из его школьных лет, произошедшая еще когда он был маленьким мальчиком. Тогда тоже работала одна очень привлекательная учительница, как слышал Марк, но особого интереса к ней не проявляли, пока один из учеников случайно не услышал разговор заместителя директора, который ругал учительницу за то, что она нарушила этику и нарушает все человеческие нормы, поддаваясь сексуальным отношениям с несовершеннолетним учеником.

История стремилась сохраняться в тайне, но дети всегда были на чеку, и каждый шаг этой учительницы фиксировался проницательными глазками молодых учеников и передавался старшеклассникам, чтобы они почувствовали себя более взрослыми. Но позже, когда дело дошло до родителей, история разрушила все свои оковы и зазвучала по коридорам школы как скрежет зверя. Она стала объектом СМИ, интернета, обсуждалась во всем районе, все говорили: "Учительница перешла черту! Математика без ограничений!" Ее уволили, родители ее подставили и хотели отправить за решетку, но они сжалились над несчастной и отпустили ее - точнее, выгнали из нормального мира в тот мир, которого так боятся попасть многие школьники. С тех пор эта история и тема больше не поднимались, поэтому, вероятно, никто кроме Марка не желал переступать границу дозволенного, и все берегли свои хвостики, чтобы случайно не наступить на его территорию, где обитают люди с уникальными взглядами и фантазиями.

Марк попытался сравнить свою ситуацию с историей парня, который был на три года моложе него и, скорее всего, менее опытен в отношениях с девушками. Поэтому Марк рассуждал, что у него не случится подобное происшествие. Ведь он поучился на чужих ошибках и намеревался сохранить свой пушистый хвостик безупречным. Он решил, что если он слегка переступит границу, то не совершит ничего такого, что станет новой сенсацией в газетах и на устах любопытных людей, жаждущих осудить других. Так что он решил зайти к ней домой и заняться математикой.

В субботу утром Марк был сам не свой. Если раньше идея оказаться с ней рядом наедине, при этом, по ее собственному желанию, казалось гранью его желаний, то теперь это казалось добровольным нарушением закона и последующим подписанием согласия на собственную казнь через лишение достоинства и чувства личности. Он хотел подойти к ней после урока и отказаться от такого щедрого, тем более, бесплатного оказания услуг, похожих на математическую проституцию, но когда он смотрел в ее глаза и услышал ее голос, совмещающий одновременно снисходительность, упрек, доброжелательность, гнев, иронию и сентиментальность, то оказывался в ее власти и совершенно отказывался от прежних мыслей и решений. Тогда ему казалось, что собственная личность, достоинство, честь, собственные ценности — ничто по сравнению с служением деспотичной, властной королеве замершего королевства, где люди только и делали, что совокуплялись, чтобы согреться в холодном домишко. И он шел, загипнотизированный мечтаниями о сексе вместе с ней в ее квартире, где никто не может помешать ему, отдаться ее власти и унизиться перед своим рассудком.

Какими бы не были зарплаты учителей в России, но ни одна не сможет объяснить, почему ее квартира была завалена мебелью из самой лучшей и дорогой коллекции ИКЕИ и самыми мелкими вещичками, которые вы хотели купить, идя по длинной дороге, но не могли, потому что нет денег. Но еще более было странно, что когда он вошел, услышав ее голос, кричащий: «Открыто», — то она вышла в длинный коридор в темно-бардовом платье, облегающем ее изгибающееся волнами тело в местах бедер, талии и, конечно, груди, и, словно по подиуму, она подошла к нему и приняла от него подарок — коробку конфет.

— О, спасибо тебе, — сказала она и ласково коснулась его плеча.

— Рад помочь.

Он заметил, что в ее голосе больше не было никаких двусмысленностей. Когда она поблагодарила его, то звучала только искренняя благодарность. Это его насторожило.

— Хочешь выпить чашечку кофе? — предложила она с ноткой доброты.

— Да, это было бы неплохо.

Они прошли на кухню. Стол был из стекла, а так как дом не сильно прогревался, то он был прохладным. И он сел на прохладный стул. Через несколько минут перед ним появился горячий кофе, темного цвета с коричневой пенкой. Он сделал маленький глоток. «Ужасно!» — пронеслось у него в голове и вдруг, к своему большому удивлению, он вспомнил о своей отвращении к кофе. Всегда. Nescafé, cappuccino, espressó, Jacobs со множеством сухого молока и сахара, и даже обычный Nesquik какао вызывали у него тошноту. Но не то, что он забыл о своей антипатии к кофе, его удивило, что несмотря на то, что ему уже три раза сказали о том, что скоро принесут кофе, который он сможет попробовать по своему желанию, он так и не задумался над возможностью отказаться от него, потому что он ПОЛНОСТЬЮ НЕНАВИДИТ кофе.

— Как тебе? — спросила она.

— Хорошо, — ответил он. «Хорошо?! Это было просто ужасно. Я не переношу разбавленные и слабые напитки из кофе. А этот кофе чистой воды грамма. Это как выкурить десять сигар!»

— Кстати, с твоими конфетами очень вкусно получается.

«Что с ее голосом? Почему голос стал таким однозначным? Даже ясным и холодным, словно лед!» Его мучили все эти изменения. Но больше всего его беспокоило то, насколько он подвержен этим изменениям и не может устоять перед их влиянием, словно... «Черт возьми, точно! — прокричал он в своей голове. — Она просто играет со мной, она же... »

— Ну что, начнем?

— С удовольствием, — радостно согласился он. Но в следующий момент его лицо побледнело.

— Ах, может быть, я сначала проведу тебя по комнатам?

— Да, конечно. У вас замечательная кухня.

— Спасибо. Вот здесь находится гостиная, мы будем проводить время здесь. Это моя спальня. Заметь, у меня большая кровать.

«Ого, какая огромная! Наверное, на ней удобно поместиться вдвоем.»

— Хотя нет, — проговорила она, прикусив большой палец и вызывая белоснежную вспышку от зубов до дальней точки румянца на щеке. — Это все, что я хотела тебе показать. Просто неловко получилось, словно я хотела похвастаться чем-то выдающимся, а на самом деле особенного нечего предложить с учительской зарплатой.

— Ничего страшного. Главное – есть своя квартира.

— Да. Пойдем дальше.

Они около полчаса изучали задания по ЕГЭ и решали математические задачи. Он быстро втянулся и начал получать удовольствие от математики. Как она и говорила, ему показалось, что математика – это всего лишь результат любопытства человека в операциях с числами.

— Да! — воскликнула она. — Именно так! Как замечательно, что ты меня понял. Всегда кажется, что мои слова никому не интересны.

— Я очень внимательно слушал вас.

— Спасибо! — ответила она и ласково провела рукой по его колену.

Это прикосновение пронизало его, словно электрический импульс, проходя от колена к бедру, животу, груди и шее до мозга. Там он возгорелся всеми радостями и мечтами, которые подвигли Марка на этот домашний визит: выпить кофе, прогуляться по комнатам и сесть так близко к ней, чтобы нужно было только сделать шаг вперед, чтобы его нога коснулась ее бедра. Но она сидела холодной и безразличной, холодно объясняла материал, а он воспринимал все это и впитывал информацию так много, сколько она позволяла. Она не собиралась останавливаться даже после часа занятий. Его мысли прерывались лишь тогда, когда она перекинула ногу на другую сторону, когда она откинула волосы назад, когда она прикусила ручку, когда она собрала волосы в пучок и спустила их по спине, когда она поправляла платье, если оно застревало ближе к ее интимным местам. И особенно тогда, когда она спросила: «Все понятно?»

— Вы очень хорошо объясняете, — говорил он и внезапно сам ощущал, что все понимает и моментально улавливает смысл ее слов.

Иногда в его мыслях возникала идея уйти, но если она и возникала, то так же неприметно скользила прочь, поэтому Марк думал только о том, чтобы ласкать ее интимные места языком, сосать ее соски и войти в нее в нужный момент, когда она будет готова принять его. Его рука лежала на близком к ее нежному белому колену и его палец потянулся к ее коже, задавая себе вопрос: «Какая текстура ее кожи? Что я почувствую при касании?»

— Марк! Куда ты смотришь? Ты меня слушаешь?

— Да, Светлана Игоревна.

— Тогда повтори, что я сказала.

— Если синус угла А равен 1, то угол А равен половине пи плюс два пи умножить на целое число n.

— А?

— Имелось в виду x.

— Хорошо. Но все же, не отвлекайся на другие вещи.

Он повернул ее голову к себе и поцеловал. Видимо, Света не поняла, что происходит, так как не сразу начала отталкивать Марка, но когда осознала, стала его отталкивать и ударять. Но даже сам Марк, кажется, не мог понять происходящего и даже того, что он целует ее. Однако, когда почувствовал удары и отталкивания, он отстранился и тут же выдал:

— Вы виноваты! Вы заставили меня это сделать! Это ваша вина!

— Я?! Ты что, сошел с ума?!

— Да, вы виноваты! С вашим этим платьем, вашей этой мебелью, вашей кроватью, вашим кофе! Я ненавижу кофе! И я ничего не ел! Ухожу!

И он поспешил одеться и вышел на улицу.

«Что? Что я сделал?! Что это было, Марк?! Ты совсем сошел с ума? Как ты мог такое ей сказать, ведь она ни в чем не повинна! Ой дурак, ой дурак. « — «Да иди ты, это твоя вина, зачем ты пошел туда! А я же говорил тебе, не ходи туда! » — «Да что ты говоришь?! Если бы ты говорил, я бы не пошел! » — «Да я говорил, говорил. Говорил, что от этого ничего хорошего не будет! » — «Ты это говорил другому, ты это сказал тому парню, который связан с ней! » — «Что за бред ты несешь? Да ты даже не понимаешь, что говоришь! Послушай меня. Она ведьма, она настоящая ведьма. Просто представь. Ты просто поддался ее обаянию. Понимаешь? Она просто заколдовала тебя. Ты не виноват, я виноват, что не предупредил тебя, но сейчас я говорю, она ведьма. Уходи оттуда. Уходи! Беги! »

И он побежал.

Следующее воскресенье он все думал, что все это было сном, что ничего не произошло. Но порой ему приходила мысль, что он поступил неправильно и должен пойти и извиниться перед ней, но разум снова возражал и говорил, что того дома вообще не существует, и правда, тот дом Марк уже не мог вспомнить, говорил, что она ведьма, и правда было невероятно, что он так страшно потянулся к ней руками. Но иногда он даже отказывался от здравого смысла и пытался точно разобраться, что случилось с ним. Он желал ее уже три месяца и когда попал к ней домой и увидел на ней то облегающее платье, осознал, что она будет с ним спать. Но когда он шел все глубже в ее квартиру, становился все более зависимым от ее слов и движений. Поэтому когда он протянул руку, чтобы коснуться ее колена, он испытал невероятное удовольствие от того, что почти дотронулся до ее теплой кожи. Но что произошло дальше? Он поцеловал ее! Он прикасался своими губами к ее губам по совершенно необъяснимым причинам, мистическим причинам, фантастическим причинам. Но откуда они взялись? Возможно она действительно ведьма? Возможно все это существует: вампиры, оборотни, феи, ведьмы — и он нашел одного из таких необычных существ? Ему стало страшно. Он не хотел идти завтра в школу, не хотел видеть ее снова перед собой.

Он испытывал неприязнь к ней! Он презирал математику!

Раннее утро. Шесть часов утра. Звонок будильника еще через час. А до школы оставалось всего одна тысяча четыреста метров. Чтобы добраться до кабинета математики на третьем этаже, нужно подняться по шестидесяти ступенькам. Путь ко смерти — это одна женщина.

Но вот и она! Обычная учительница. Ему даже не было страшно. Все было обычным. Он был равнодушен. Он внимательно слушал ее рассказы о математике, о Государственной итоговой аттестации, но не испытывал ничего к ее внешности, к ее голосу, который объединял себя снисходительностью, насмешкой, доброжелательностью, гневом, иронией и печалью. Но как только Марк заметил отсутствие страха, он запаниковал еще больше. Почему все так обычно? Почему она не смотрит на него по-особенному после прошлого субботнего вечера? Почему не происходит ничего, что могло бы указывать на его близость к смерти? Марк испугался еще больше и решил уйти.

— Конечно, Марк.

Он выбежал из класса. В туалет. Открыл окно и сел на подоконник. Здесь он мог быть свободным от мыслей. Зимний ветерок обдувал его спину и охлаждал его страх, заставляя кровь замерзать. На зеркалах начали появляться запотевания. И вдруг она вошла.

— Эмм, мне стало плохо.

Но она подошла и поцеловала его. И он погрузился в экстаз. Ее губы были теплыми, словно угольки горячего камина, а ее руки, обвивавшие его шею, легкими как перышко. Когда они прекратили целоваться, она начала раздевать его рубашку.

— Что ты делаешь?

Но она не услышала и продолжила раздевание. Он повел ее в туалетную кабинку и запер дверь, позволив ей продолжить снятие рубашки. Но она уже не за рубашку взялась, а за штаны, в которых его половой орган наполнился горячей кровью, готовой к движению еще тогда, когда он впервые увидел ее на площади первого сентября. Он беспокоился о том, как она отнесется к его члену, но к его удивлению член был достаточно толстым и длинным. Она расстегнула свою блузку и показала свою грудь второго размера, спрятанную под черным лифчиком с белыми узорами. Она не стала снимать лифчик, а просто вытащила свою грудь с маленьким розовым соском сквозь него, чтобы он мог пососать его. Затем, когда она хорошенько его завела, начала медленно присаживаться на корточки, царапая его грудь и стройный живот своими красными ногтями. И так Марк очутился перед возросшим половым членом. Прижав его к своей лобковой зоне, она легкими движениями коготков прикоснулась до кожицы мошонки, заставив Марка стонать; чтобы усилить его беспомощность перед женской властью и полностью удовлетворить мужчину, она языком провела по одному шарику мошонки, по другому, а затем приступила к самому приятному и чувствительному.

Его яички оказались также внушительными, но Свете, казалось, нравилось, что ее маленький ротик может полностью заполнить обычное яйцо. Когда она взяла его в рот, она потянула его мошонку так сильно, что на коже появились белые следы складок. Затем она расслабила свой ротик и мошонка вернулась на место и слегка ударилась о его ноги. Но наслаждение от игры с мошонкой не заключалось только в сосании - Света использовала свои нежные пальчики и острые коготки для ласкания мошонки. Она лижет ее и быстро двигает кончиками коготков. Это было приятно-щекочущим, но одновременно заставляло все кровь течь в голову и заставляло мышцы напрягаться до предела. Дыхание участилось, а сердцебиение стало частым и интенсивным. Света почувствовала сочувствие к его напряженному телу и перешла к основному блюду.

Сначала она решила охладить бульон, облизывая его языком снизу вверх от мошонки до головки. Затем она нежно подрачивала твердый ствол и попробовала на вкус, засунув в рот только головку.

- Ммм, ты такой аппетитный! И горячий! - сказала она.

Но Марку было не до этого. Света еще раз подрачила несколько раз, облизнула всю длину ствола и, закрыв глаза и широко открыв рот, взяла в себя головку и часть ствола. Она постепенно привыкала к размерам и использовала свой язык, чтобы уменьшить боль при проникновении. Слюна хлюпала вокруг ее рта, когда она уверенно заглатывала половину члена и одновременно тренировалась ладонью массировать остальную часть. Когда ей начинало не хватать воздуха, она вытаскивала член и игриво била его по щекам, губам и вытянутому языку - что Марк любил даже в порнографии. Однажды он чуть не кончил, но смог сдержаться, выровнять дыхание и остановить ее игривый ротик.

— Желаешь, чтобы я его полностью проглотила?

— Давай.

— Возьми меня за волосы. Нет, не так! Сначала собери волосы, а затем возьми меня за затылок. Вот так.

Она открыла рот, и он приблизил ее голову к себе. Чуть больше половины члена проникло в ее рот, но он уверенно продолжал движение; Света начала задыхаться и издавать звуки отвращения, однако Марк был увлечен и не обратил внимания на ее страдания даже после того, как услышал их. Он нажал на ее горло сильнее, что вызвало изгиб члена и его плавное проникновение на всю длину в Свету. Она вытащила член и начала жадно дышать, но не теряя времени на восстановление дыхания, она продолжила удовлетворять его член, облизывая головку и целуя ствол по бокам. На этот раз Марк почувствовал жалость к ней, удерживая ее подбородок и нежно поцеловав.

— Как мне отблагодарить тебя? — спросил он.

— Не торопись.

И она подняла свою юбку до пояса, чтобы она могла поднять одну ногу, а Марк — взяться за нее, чтобы облегчить проникновение. Он взял ее ногу, пропустив руку под коленом и, удерживая член, пытался приложить головку, смазанную ее слюной, к влажным губам. Головка раздвинула две губки и оказалась в теплой и мягкой внутренности. Он начал двигаться, но Света положила руку на его бедро и сказала:

— Я же просила быть нежнее. Да, вот так. Двигайся.

И он двигался. Вначале член проникал только наполовину, как при минете. Так продолжалось долго. Марку это уже надоело, но стоны и лицо Светы так удовлетворяли его, что ему казалось необходимым быть более медленным для наслаждения женским лицом во время секса, когда женщины беззащитны перед мужским половым органом. Через несколько минут такого ритма Света сказала:

— Быстрее. Глубже.

И он начал двигаться более быстро и вглубь. Света схватилась за его голову и вдруг замолчала стоны. Другая рука пыталась сжать поверхность, к которой она была притянута, но поверхность не поддавалась ей, не сжималась в ее руке, и когда оргазм настиг ее, она не могла найти способа выразить наслаждение, поэтому она взялась за яички Марка, вызывая его крик. В это время кто-то вошел в туалет. Света замолчала, но ее дыхание отчетливо слышно для Марка. В последний момент перед появлением постороннего человека он входил в нее как можно глубже и ощущал, что вагина Светы начинает сокращаться, а сам он кончает глубоко внутрь. Даже после того, как человек вошел в туалет и закончил делать свое дело, Света все еще сильно прижималась к Марку и продолжала стонать от удовольствия, а иногда хватала его за шею, спину и плечи, а потом начинала отталкивать его. Когда оргазм прошел, но импульсы все еще двигались от клитора, она поцеловала Марка.

— О, ты мой дорогой! — сказала она и обняла его.

Марк тоже целовал ее, гладил ее волосы, трогал ее грудь и не осознавал, что только что произошло и какая он стал личность.