Одна десятая лошадиной силы. Часть 8

До соревнований осталось два месяца. Бесконечные изматывающие тренировки погрузили Ирину в состояние полной депрессии... Единственного выходного дня, когда физические нагрузки ограничивались лишь утренней пробежкой не хватало для хоть какого-то психологического, не говоря уж о физическом восстановлении. Прежде спортсменки в этот субботний день привлекались к уборке своей конюшни и прилегающей территории. А теперь этим занимались их наездники, а «лошадки» могли хоть весь день проваляться в своем деннике, в абсолютном безделье... Тем не менее, даже это условное послабление режима не позволяло перегруженным мышцам отойти от ужасных нагрузок.

Андрей усердно работал, стараясь максимально облегчить участь Ирины. Ежедневный массаж, украдкой приносимые лакомства, чисто убранное стойло, лишняя охапка сена для подстилки — далеко не весь перечень того, чем он пытался скрасить ее жизнь. Однако он и сам понимал, что все это не имеет большого смысла и безысходность положения давила на него не меньше, чем на его Девятку. Единственная надежда, что Доктор сможет как-то скорректировать немыслимый режим тренировок рухнула в тот же день, когда тот сам признался в том, что программа ему не подвластна.

Очередной выходной день выдался довольно холодным. Небо затянулось грозовыми тучами и раскаты грома с равномерной периодичностью предвещали каждую вспышку молнии. Спортсменки, громко вскрикивая, завершали утреннюю пробежку, сверкая мокрыми от обильного пота, смешанного с дождем телами.

Получив питание, Андрей в ярком дождевике бежал к полигону, кроя матом внезапно испортившуюся погоду. Девятка, вперившись глазами в небо, уже валялась на траве, жадно и со свистом хватая воздух отверстием в кляпе. Наездник помог ей подняться и бережно придерживая за талию, повел в конюшню.

Как и прежде он стал массировать ее дрожащие ноги, когда она уже уснула. Накормив ее, он отнес сосуды в столовую и вернувшись, накрыл ее тонким пледом, который предусмотрительно прихватил с собой из своего кубрика. Сквозь нестихающий шум дождя по крыше он слышал жалобный плач из дальнего угла конюшни, но это скорее раздражало его, чем вызывало какие-то эмоции сочувствия. Он подоткнул охапку сена под голову отключившейся Ирины и вышел на улицу, прикрыв голову тонким капюшоном. Постояв с минуту, он направился к дому Кости и вскоре уже сидел у него в кабинете с кружкой горячего чая.

— Так что ты хотел спросить?  — наконец задал вопрос Доктор.

— А вам не кажется, что эти перегрузки могут вызвать отрицательный эффект у наших девочек?  — спросил Андрей, глядя куда-то в пол.

— Андрей,  — усталым голосом начал Костя.  — Я уже объяснял тебе в прошлый раз — одного моего мнения на этот счет недостаточно, чтобы изменить программу. Этим занимаются специалисты. Вот прямо сейчас в лаборатории проводятся исследования и эксперименты. Там очередная группа спортивных женщин, из которых отобрано несколько экземпляров для изучения физиологии и совершенствования программы тренировок. Спортивные врачи, биологи, физики и так далее... Понимаешь, я совершенно не имею к этому отношения. И мое мнение там мало кого интересует. Это своеобразная индустрия, а не просто спорт. Травматические последствия для участниц... они 

несомненно присутствуют, но учитываются в последнюю очередь.

— Как это?  — юноша ошалело посмотрел на Доктора.

— Вот так,  — ответил тот, прямо посмотрев на собеседника.  — Единственная цель программы — выжать из спортсменки максимум. Дальнейшая ее судьба никого не интересует. Дальше она, за редким исключением, считается отработанным материалом.

Андрей был в шоке от услышанного.

— А сами условия контрактов... Они выполняются организацией?

Доктор едва улыбнулся термину, «организация» так удачно подобранному Андреем при всей его скудной осведомленности о собственном месте работы.

— В целом да. В любом случае, если четко прописаны условия освобождения, то в конечном итоге, женщина рано или поздно будет освобождена.

— То есть как это — «рано или поздно»?

— Андрей,  — уже более строгим голосом произнес Костя,  — Все что я мог тебе сказать, я уже сказал. Теперь давай ближе к делу. Сейчас, я так понимаю, она спит?

Жокей кивнул.

— Тогда пусть выспится, а после дневной тренировки...

— Сегодня выходной,  — напомнил Андрей.

— Даже так? Тем лучше. Тогда, как проснется, приводи ее к Жорику. Я предупрежу — он сделает, что положено.

В этот момент заверещал домофон и Костя посмотрев на монитор, узнал в пришедшем Шалву.

Хозяин вошел в кабинет и, деловито поздоровавшись, присел на диван у стены.

— Не помешал?  — весело поинтересовался он у Кости.

— Нет, что вы, Шалва Олегович! Мы с Андреем просто обсуждали физическое состояние его подопечной... Девятки.

— А!  — закивал он,  — Это правильно. Это обязательно нужно делать. Как раз сейчас им очень тяжело, насколько я знаю. Тяжелые тренировки... Пусть Георгий внимательно всем этим занимается. Скажи ему, пусть все делает регулярно все что нужно.

— Да, обязательно, обязательно,  — ответил Доктор и вопросительно посмотрел на жокея,  — Что-нибудь еще, Андрей?

— Нет, у меня все, спасибо. Я пойду, пожалуй...

— Хорошо. Всего хорошего!

Шалва с интересом проводил молодого человека взглядом и скосил взгляд на Доктора:

— Наездник Девятки?

Костя кивнул:

— Да, Андрей. Хороший парень. Заботливый и добросовестный.

— Я заметил,  — улыбнулся Хозяин.  — Видно, человека. Мне и самому, знаете, жаль их по-человечески. Но нам, сами знаете, эмоции противопоказаны...

Костя удивленно посмотрел на Шалву Олеговича. Тот не обратил внимания на его взгляд, но тему сменил:

— Ну, что, Константин Валерьевич. Общими усилиями мы с вами почти привели дела на острове в какой-то порядок. Итого мы имеем всех, кто должен быть в наличии и не имеем тех, кто это игнорировал.

— Хорошо сказано,  — усмехнулся Доктор.

— Да... Вчера мы запустили дизель-электростанцию и завтра приедет специалист, чтобы подключить холодильную камеру. Велосипедная загружена примерно процентов на восемьдесят и этого уже вполне достаточно, для наших скромных нужд.

Доктор внимательно слушал Шалву и не совсем понимал, для чего тот делится с ним всей этой лишней информацией. Хозяин еще с полчаса рассказывал ему о привезенных на днях новых аккумуляторах повышенной емкости, после чего неожиданно взглянул на часы и встрепенулся,  — Ах, уже час дня! Мне нужно быть на причале.

Он вскочил, и быстро сбежав с лестницы на первый этаж, вышел из дома. Костя подошел к окну и увидел, как Хозяин ловко 

вскочил в коляску с ежившейся от холода девушкой с номером 57 и отъехал от дома.

На следующий день дождь прекратился, но было так же холодно и ветрено. Ирина совершала утреннюю пробежку, пока Андрей торопился за питанием в столовую. По пути он встретил странную процессию из нескольких вооруженных мужчин в форме, которые бежали со стороны причала к зданию охраны. Плетущаяся навстречу грузовая повозка с двумя рабочими «кобылами» испуганно свернула на обочину, освобождая им путь. Погонщик вытаращив глаза посмотрел вслед удаляющимся бойцам и выругавшись по-своему, стеганул длинной хворостиной запряженных женщин. Дернувшись, они налегли и телега, скрипнув колесами покатила дальше.

— Скоро нас всех тут арестуют,  — сказал погонщик, проходя мимо Андрея и сплевывая на тропинку сквозь зубы,  — Я посмотрю, как они тут будут управлять всем этим.

С этими словами он еще по разу хлестко прошелся по мокрым от пота спинам женщин и ускорил шаг.

Андрей поспешил дальше, пытаясь осмыслить странную фразу погонщинка. Вернувшись в конюшню он увидел, что Ирина не спит. Она лежала на спине, грустно глядя на старые, затянутые паутиной доски кровли.

Андрей присел рядом с женщиной и погладил ее по спутанным засаленным волосам.  — Не волнуйся, моя хорошая, все будет хорошо! Все будет хорошо...

Женщина ничего не расслышала из-за плотных беруш в ушах, но вздрогнув, обернулась к наезднику и удивленно посмотрела на него. Юноша покраснел, но выдержал взгляд и ласково улыбнулся ей. Спортсменка прикрыв глаза, кивнула и схватив его руку, прижала ее к своей щеке.

Шалва Олегович сидел за письменным столом в компании своей новой помощницы — Пятнашки и с удовлетворением смотрел как та сосредоточенно перебирает кипу накладных на продовольствие за последний месяц, определенным образом скрепляя их между собой и сортируя по папкам. Как и прежде, он заставил ее надеть старую длинную кофту, скрыв ее наготу, дабы лишний раз не отвлекаться.

— Ты вчера работала?

— Да, Хозяин. На генераторе,  — кротко ответила она, не отвлекаясь от бумаг.

— Тяжело?  — поинтересовался он.

— Немного, Хозяин.

В кабинет вошла Исма, держа в руках поднос с двумя чашками чая и блюдом пирожков с картофелем и свекольными листьями. Метнув на Пятнашку полный презрения взгляд, она поставила на стол чашки и молча вышла. Шалва с улыбкой проводил ее взглядом.

— Кажется она не очень тебя любит,  — заметил он.

— Да, Хозяин. Я ее понимаю.

— Понимаешь? И что же ты понимаешь?

— Я не человек для нее, Хозяин. А занимаюсь важным делом. Это ее и раздражает.

Шалва усмехнулся.

— Ничего, не обращай внимания — она тебе ничего плохого не сделает. Но с завтрашнего дня ты будешь полностью в моем распоряжении. Я освобожу тебе стойло на моем заднем дворе...

— Хорошо, Хозяин! Спасибо...

В этот момент раздался звонок и Шалва посмотрел на монитор домофона. В камеру смотрел незнакомый мужчина лет сорока.

— Кто?  — спросил Хозяин, нажав кнопку связи с вызывной панелью.

— Откройте, пожалуйста, Шалва Олегович. Майор Сердюков,  — мужчина показал красное удостоверение, раскрыв его прямо перед камерой.

Шалва открыл дверь и в кабинет 

вошли несколько вооруженных человек в полицейской форме. Майор начал разговор:

— Вы не волнуйтесь — Амирасланов в курсе дела. Возможно он просто не предупредил вас. Мы приехали за начальником вашей охраны и еще несколькими его сотрудниками. Вот список,  — с этими словами он положил на стол лист бумаги.

Шалва бегло прочитал список и вопросительно посмотрел на Сердюкова:

— Они арестованы?

Майор утвердительно кивнул:

— С этого момента за старшего остается Кривоглазов, его зам. Я просто ставлю вас в известность. Вы здесь человек новый, возможно не всех еще знаете. Но, поверьте мне, эти люди здесь лишние. Кроме этого, вот эти человечки — из персонала — тоже больше здесь не работают. Они сейчас направляются к нашему катеру. Все это мероприятие проводится в рамках злоупотребления своим служебным положением плюс хищения и так далее...

— Я понял вас,  — кивнул Шалва, прямо глядя на майора.  — Ко мне претензий нет?

— Ну что вы, Шалва Олегович! Наоборот, благодаря вам, я надеюсь, ситуация на острове улучшится,  — широко улыбнулся полицейский.

Он скосил взгляд на Пятнашку, которая опустив взгляд, замерла стараясь не шелохнуться.

— Это ваша помощница?

— Да, вроде этого...

— Ну хорошо...  — подмигнул Сердюков Хозяину.  — Кстати, вы не знаете такого — Ачоев Дамир?

Шалва покачал головой.

— Жаль...  — погрустнел полицейский,  — Его фамилия есть в списке, но мы не смогли его найти. Говорят, что его давно никто не видел!

— Я не знаю такого, к сожалению. А что он натворил?

Сердюков поморщился, как от зубной боли:

— Могу сказать только то, что он играл не последнюю роль в хищениях как продовольствия, так и денежных средств.

Шалва присвистнул:

— Но как? Он же простой охранник с минимальным уровнем доступа!

— Когда твой подельник непосредственное начальство, то уровень доступа у тебя максимальный. Ладно... не буду более задерживать!

— До свидания.

Шалва связался по селектору с Русланом и отдал распоряжение о переводе Триста Тридцать Седьмой из общей конюшни в старую пристройку позади его дома. В помещение можно было войти как с улицы, так и из дома. Вскоре пара работников лагеря уже выносила оттуда старый ненужный хлам, чтобы переоборудовать под денник для Пятнышка.

В самый разгар работы к Хозяину пришел Доктор.

— Проходите, Константин Валерьевич!  — тепло поприветствовал его Шалва,  — давайте вместе перекусим с вами.

— Спасибо, с удовольствием, Шалва Олегович!  — улыбнулся Доктор.  — Я слышал, вы обзавелись штатом сотрудников?

— Хорошая шутка!  — рассмеялся тот,  — Просто люблю, когда каждый занимается тем, что умеет делать лучше всего.

Исма накрыла стол и они принялись за пищу. Шалва взглянул на Костю:

— Вы просто пришли или хотели что-то сказать?

— И то и другое. Хотел узнать, что за полицейский визит?

Хозяин сделал глоток вина и ответил:

— Перестановки, Костя... Ничего, если без отчества? Кстати, и вы можете звать меня по имени.

— Конечно!  — согласился Доктор.  — Говорят Начальника охраны забрали?

— Да... Мне, даже, список оставили. Можете взглянуть потом. Правда, я там почти никого не знаю, но надеюсь, что людей действительно взяли не просто так.

— Я тоже надеюсь.

— А вы не знаете, кто такой Ачоев?

— 

Нет, Шалва. А кто это?

— Простой охранник. Говорят исчез. Он тоже в списке, но его не нашли. Дамир Ачоев.

— Дамир?  — прекратил жевать Костя, удивленно посмотрев на Шалву,  — Это же... Мне о нем рассказывал Нурик. Тренер.

— Да?  — с интересом спросил Шалва,  — и что же он рассказывал?

— Ну только то, что тот приставал к Андрею, наезднику Девятки.

— В смысле «приставал»?  — вскинул брови Хозяин.

— Ну, угрожал. Проявлял интерес к спортсменке.

Шалва вернулся к пище и произнес:

— Это очень интересно... Может стоит задать ей пару вопросов?

— Возможно,  — задумчиво сказал Доктор,  — Предоставьте это мне...

— Конечно, конечно, Костя.

Они покончили с трапезой и Костя быстро ушел. Едва вернувшись к себе, он связался по рации с Андреем и через час тот привел Ирину в кабинет Доктора.

Костя извлек кляп изо рта женщины и жестом показал на стул.

— Здравствуйте, как ваше самочувствие?  — поинтересовался он, не глядя прямо на спортсменку.

— Спасибо, Доктор, хорошо!  — тихо ответила Девятка.

— Отлично. Какие-нибудь жалобы?

— Нет, все хорошо, Доктор.

— Тогда сразу к делу. Скажите мне, вы знаете одного из наших сотрудников по имени Дамир?

Ирина в замешательстве посмотрела на Доктора и кивнула:

— Да, Доктор! Вы же знаете. Он тогда... отвозил меня в отель...

— Да, я помню. Тогда давайте начистоту! У вас было что-то с ним?

Ирина опустила глаза и Доктор более мягко сказал:

— Не волнуйтесь, для вас это ничем не грозит. В любом случае, вы фигура подневольная.

— Да, Доктор, было. Несколько раз. Но он не виноват...

Костя прервал ее жестом руки:

— Это не имеет значения. Вы на данный момент являетесь собственностью Амирасланова и любой физический контакт с вами возможен только с его согласия. В любом случае, с вас спроса нет. Еще раз: он что-то рассказывал вам?

— О чем, Доктор?

— Возможно о своих планах? Он делился с вами чем-нибудь?

Ирина снова опустила взгляд:

— Он приносил мне конфеты, крем для ног, фрукты, когда мог...

Доктор посмотрел непонимающим взглядом на испуганную спортсменку, сидевшую на краешке стула

— Это все неважно. Что он рассказывал о своих планах?

— Ничего. Он совсем ничего не рассказывал. Ну, разве что... сказал, что при других обстоятельствах взял бы меня в жены.

Костя поперхнулся и удивленно взглянул на женщину:

— В самом деле?

Она кивнула и слегка улыбнулась уголками губ:

— Но я ему отказала.

Доктор что-то пометил в раскрытом блокноте на столе и посмотрел на молча сидящего на стуле возле стены Андрея.

— Как успехи, молодой человек?

Жокей пожал плечами и неуверенно ответил:

— Ничего, более менее... Нагрузки уж очень завышены. Я боюсь, она не выдержит...

— Выдержит!  — Доктор скосил взгляд на спортсменку,  — У нее нет другого пути. Это не санаторий, а лагерь. Ей предстоит выиграть главные соревнования, а для этого нужно много и тяжело работать. Ногами! Достаточно соплей, молодой человек. Я понимаю вас по-человечески, но в данной ситуации я здесь представляю медицину и моя задача сделать все возможное и невозможное, чтобы она выдержала. Результаты регулярных медосмотров и анализов дают мне право 

утверждать это. Все в порядке, не волнуйтесь. Программа тренировок разработана с учетом ее физических возможностей.

— А если она проиграет?  — в сердцах спросил юноша.

Доктор замолчал и посмотрел в окно, чувствуя два обжигающих взгляда на своем лице. Он мог оставить вопрос жокея без ответа или ответить на него. Сложность была в том, что судьба спортсменки полностью зависела от воли Амирасланова. Проигравших спортсменок в лучшем случае возвращали на остров.

— Все зависит от владельца.  — коротко ответил Константин Георгиевич.

— То есть меня могут оставить на второй год?  — дрожащим сиплым голосом спросила женщина.

— Вполне возможно, если вы займете как минимум третье место. Вообще, все должно быть прописано в контракте, который с вами подписали! Вы, разве не читали его?

Ирина молча покачала головой.

Доктор задумчиво почесал подбородок и сказал:

— Я постараюсь его найти и вы сможете с ним ознакомиться.

— А если нет?  — продолжал допытываться Андрей,  — Если не получится занять третье место?

Доктор резко встал и строго посмотрел на него:

— Я не знаю, Андрей. Завтра перед обедом не забудьте привести ее в к Георгию на медосмотр. А сейчас мне нужно работать.

45

На медосмотр помимо Ирины привели остальных финалисток, победивших в отборочном туре. Голодных, их одну за другой осматривали медики Жорика. Особенное внимание уделялось состоянию опрно-двигательного аппарата и сердечно-сосудистой системы. Все показания скрупулезно записывались в электронные карты спортсменок и дублировались на бумажных носителях. Специалисты отпустили женщин спустя три часа и наездники, наконец смогли отвести их в стойла и покормить.

Ирина уснула еще до того, как последняя капля питательной смеси стекла в ее желудок. Проспав более двух часов, она проснулась и буквально через полчаса Андрей отвел ее на силовые упражнения. Полтора часа ее тело дергалось и извивалось под воздействием электрических импульсов, заставляя анус сокращаться, втягивая в себя с каждым разом тяжелеющую платформу с грузом. Во время третьего этапа упражнений электрические разряды стали пронзать ее соски, каждый раз заставляя ее визжать и орать, заглушая монотонные реплики тренеров.

Андрей вместе с двумя жокеями ждал Ирину снаружи и невольно содрогался от долетавших до него истошных воплей спортсменок. Все трое молча курили одну сигарету за другой, пока, наконец дверь ангара не открылась и оттуда на негнущихся ногах спотыкаясь вышли все три взмыленные и зареванные финалистки. Уже в стойле Андрей осторожно перевернул Девятку на бок и, согнув ей ноги в коленях, принялся обрабатывать развороченный темный пульсирующий анус троксевазиновой мазью. Иногда она вздрагивала от болезненных прикосновений пальцев юноши и тогда он убирал руку и нежно гладил ее по спине.

На следующее утро к острову как обычно причалило судно с провиантом и несколькими новыми невольницами. На берег сошел молодой человек в синем костюме и небольшим портфелем в руке. Он твердым шагом направился в лагерь и уже через пятнадцать минут входил в кабинет к Шалве.

— Здравствуйте,  — поздоровался он, приветливо улыбаясь и глядя на нового Хозяина,  — Я, наверное к вам?

— Смотря кто вам нужен,  — ответил Шалва.

— 

Меня зовут Борис Маркович. Я старший специалист юридического отдела визового центра «Априори».

— Априори что?

— Это название нашего центра,  — снова улыбнулся молодой человек,  — А вы — Шалва Олегович?

— Да, верно. Проходите в дом,  — Шалва сделал пригласительный жест рукой и они прошли в кабинет.

За письменным столом, возле окна сидела обнаженная Пятнашка и сосредоточенно ворошила кипу документов, время от времени записывая что-то в большой амбарной книге.

Борис, попялившись на на нее, присел на стул у письменного стола Шалвы, и продолжил:

— Я действую по поручению Амирасланова. Все что мне нужно, это подпись на трех визовых анкетах.

— Я так понимаю, подписи трех финалисток?

— Совершенно верно. Демидович, Сульдимирова и Михайлюк.

Шалва вскинул брови, впервые услышав фамилии финалисток вместо привычных уху номеров. Он посмотрел на Бориса:

— Хотите чаю или кофе?

— Нет, нет, спасибо. Я позавтракал на судне. Лучше, если не трудно, давайте сделаем то, зачем я прибыл и я отправлюсь назад.

— К сожалению, сейчас они на тренировке и я не могу ее прервать. Их приведут сразу же после ее окончания. Так что, придется подождать.

Он связался по рации с охраной и попросил привести к нему финалисток по окончанию тренировки.

— А судно меня дождется?

— Конечно! Его нужно еще разгрузить,  — засмеялся Хозяин,  — А это пара часов, как минимум, так что не переживайте... А куда виза?

— Мьянма.

— А разве там не «безвиз» для нас?

Борис снисходительно усмехнулся:

— Нет, это в Таиланде, ответил молодой человек и стал осматривать кабинет. Увидев книжный шкаф, он спросил:

— Вы разрешите?

Шалва кивнул и с унылым видом стал копаться в бумагах, аккуратно сложенных Пятнашкой на столе. Борис же с интересом стал изучать книги в шкафу, время от времени вытаскивая какую-нибудь и раскрывая на случайной странице, читать текст.

В кабинете воцарилась тишина, прерываемая шуршанием бумаг и редкими окликами погонщиков за полуоткрытым окном.

Наконец раздался звонок домофона и и в кабинет ввели трех спортсменок, прошедших отборочный тур. Борис оживился, плотоядно разглядывая каждую из них, после чего по очереди, заставил их расписаться в анкетах и, коротко попрощавшись с Хозяином поспешил к причалу.

Через несколько дней Константин Георгиевич, наконец нашел копию контракта, запросив его в базе лаборатории и позвал Андрея. Не дожидаясь ужина, сразу после тренировки, наспех сполоснув спортсменку, тот поспешил к Доктору.

Общая сумма соглашения оценивалась в четыреста тысяч долларов. В контракте недвусмысленно было прописано единственное условие, при выполнении которых Ирина могла получить свободу. Это первое место на главных соревнованиях. В остальных случаях она продолжала являться собственностью корпорации под странным названием «Хhоrsе». Был четко прописан ее спортивный статус, который в целом не предусматривал сексуальных и производственных работ. Однако, в случае проигрыша, ее статус мог быть изменен на рабочий или досуговый. Срок контракта четко не оговаривался. Никакое второе или третье место не рассматривалось. Помимо прочего, в исключительных случаях, даже в спортивном статусе, допускалось привлечение объекта к «иным видам деятельности».

Доктор недовольно хмурился, читая явно бесправный для спортсменки договор, фактически означавший добровольное 

рабство, но он прекрасно понимал, что ничего поделать с этим было нельзя.

Ирина слушала монотонный голос Кости и понимала, что шанс снова вернуться домой был ничтожно мал. Но сдаваться было нельзя и она должна бороться до самого конца, чего бы ей это не стоило. Опустив взгляд она рассматривала свои крепкие накачанные бедра и отчётливо видела, как они выносят ее из того кромешного ада, в котором она оказалась по какой-то дьявольской ошибке...

Она продолжала искать логику во всей череде событий, произошедших с ней с момента, когда ее авто врезался в дорогой Бентли. И вот она спустя полгода, словно скотина спит в хлеву, а весь световой день мчится сломя голову либо по кругу на огромном бестолковом полигоне, либо тащит за собой телегу с наездниками и пассажирами с места на место, невзирая на погоду. И единственный шанс прекратить все это — стараться мчаться еще быстрее, чтобы выиграть эту предстоящую проклятую гонку, которая состоится бог знает где на другом конце мира. И, если ей, все таки повезет, то она, наконец, сможет вернуться домой. К своему мужу, к своей кровати, к своей тёте Гале, к своим обычным, когда-то, заботам, к себе самой...

И она бежала, стиснув зубы, каждое утро, выкладываясь полностью, сколько было сил, тащила за собой увешанную тяжелыми металлическими дисками телегу с Андреем и до одури вертела педали веломобиля, наматывая круг за кругом, ускоряясь при каждом ударе тока в грудях и замедляясь по команде наездника. А вечерами, привязанная сидя к спортивному станку, с диким криком втягивала в себя норовившую выскользнуть из задницы скользкую от обильной смазки и собственных выделений металлическую грушу с висящей под ней, наполненной грузами, платформой.

Тренеры с удивлением таращились ней, не понимая, откуда в ней столько сил и энергии. Она рыдала от боли и усталости, но не сбавляла темп, вплоть до самого конца тренировки, несмотря на постоянно увеличивающиеся нагрузки. Каждый третий день ее коляска утяжелялась дополнительным пятикилограммовым грузом, но для Ирины это было довольно ощутимо. Мышцы ног к концу заезда каменели и ей приходилось подолгу отлеживаться на земле, прежде чем Андрей возвращал ее в стойло, где она снова валилась на пол и отключалась.

Через месяц остров снова навестил Борис Маркович, который спешно проследовал к Шалве и, коротко поздоровавшись, сразу перешел к делу. Он достал из своего кожаного портфеля папку с документами и положил ее перед Хозяином.

— Все готово, Шалва Олегович. Здесь все три комплекта документов, каждый в отдельном файле. Паспорта там же. Маршрут довольно простой, за группой приедет катер и отвезет ее в Трабзон. Там к этому времени будет готов самолет. Регистрация и пограничный контроль не займет много времени. В любом случае, я буду на связи в течение всего маршрута.

— Понятно, Борис Маркович. Я передам все тому, кто будет сопровождать группу.

До самого последнего дня перед отъездом тренировки продолжались в обычном режиме безо всяких послаблений и увеличений нагрузок.  

За две недели до отбытия Ирину отвели в одно из административных зданий, где ее ждала знакомая Любовь Васильевна, отвечающая за внешний вид спортсменок.

— Ба! Что стало с нашей очаровательной кобылкой!  — криво ухмыляясь воскликнула она, театрально воздев кверху руки.  — Как же мы изменились, подумать только! Вот уж действительно, превращение гадкого утенка в лебедя! Точнее, наверное, гадкой гусыни...

Она усмехнулась своей шутке, а затем окинула Девятку насмешливым взглядом и обойдя вокруг, схватила ее за пучок волос на голове. Спортсменка скорчилась от боли и запрокинув голову, скосила жалобный взгляд на улыбающуюся женщину. Та схватила ее за грудь свободной рукой и с усилием стала разминать в крепкой ладони. Ирина взвыла сквозь тугой кляп во рту и слезы брызнули у нее из глаз.

— Ладно, ладно, только не говори, что тебе это не нравится, кобылка моя! Сиськи твои, конечно, дрянь, но, возраст есть возраст, ничего не поделать!  — пробормотала Люба, внимательно глядя на странные отметины на грудях спортсменки.  — А что это у нас такое за безобразие? Что за отметины, бл. дь, я спрашиваю? Что за м. дак это сделал?

Она подняла взгляд на Ирину и сообразив, что та не в состоянии ничего ответить из-за кляпа во рту. Модельерша явно была недовольна увиденным. Еще раз обматерив все, на чем свет стоит, она пообещала разобраться с этим и вернулась к делу:

— Сейчас мы попробуем придать тебе немного шарма и, как знать, может что-то и получится...

Женщина отпустила волосы спортсменки и, достала со стеллажа у стены большую коробку с цифрой девять. Выудив из нее комок ярких бирюзовых кожаных полосок, соединенных между собой с помощью сияющих на свету позолоченных колец, она расправила их на вытянутой руке и, самозабвенно любуясь ими, вернулась к обнаженной Девятке.

Большими ножницами она поочередно срезала с нее выцветшие от солнца ошейник, напульсники и, наконец, массивный пояс с кольцами по всей окружности. Вместо них она закрепила такие же по размеру, но новые, белого цвета, играющие на свету позолоченными кольцами.

— Видишь, дорогуша, какая красота? Как о тебе заботятся твои хозяева?  — воскликнула она, принимаясь обтягивать тело спортсменки замысловатой портупеей, заставив поднять ее обе руки кверху.

Отложив в сторону новую сбрую, Люба надела полиэтиленовые перчатки, достала из коробки несколько трафаретов с цифрой девять и, поочередно прикладывая их к спине, грудям и плечам Ирины, тщательно промаркировала их смоченным специальной белой фосфорной краской поролоновым тампоном. Второй трафарет с мелкой надписью Хhоrsе и контактным номером телефона под ней. она приложила к верхней части одной из ягодиц, и прямо под пупком.

Минут с двадцать она возилась с массой нежных ремешков, стягивая и поправляя их в нужных местах. Она то и дело делала несколько шагов назад, придирчиво осматривая результат своего колдовства, а затем вновь принималась поправлять блестящие бирюзовые полоски, стараясь добиться симметрии, не забывая время от времени снимать результат на камеру своего смартфона.

Наконец она довольно кивнула и разрешила Девятке опустить затекшие руки.  

Непривычное ощущение охватило ее торс, но в целом дискомфорта не ощущалось. Девятка опустила глаза и увидела, как красивые тонкие линии нежно-бирюзового цвета оплели ее тело, красиво обойдя две округлые груди, из-за чего те стали казаться визуально крупнее. Особенно нарядно сверкали позолоченные кольца и пряжки, с помощью которых все эти ремешки соединялись. Верхняя часть сбруи крепилась к кольцам ошейника, а нижняя — к кольцам на верхней кромке широкого пояса. Еще два тонких ремешка крепились своими концами к передним и задним кольцам нижней кромки пояса и проходили между ног Девятки по обе стороны промежности, оставляя открытым доступ к обоим отверстиям.

Между тем, в сбрую были вшиты тонкие провода для управления спортсменкой, которые тянулись к ее соскам и ягодичным колечкам-электродам. Оставалось лишь соединить короткий тонкий провод, исходящий из пояса к гнезду в наружной части жгута модуля управления, в ее прямой кишке.

Модельерша снова приблизилась к ней и, ловко стянув волосы в пучок резинкой, надела на голову уздечку, состоящую из двух нежных полосок кожи, стянув ими лоб и челюсть. В позолоченные кольца, соединяющие оба кожаных кольца в районе висков, были вставлены две бирюзовые шоры, закрывающие обзор по бокам. Ремешки уздечки, как и ошейник были инкрустированы небольшими красными стеклянными кристаллами, а в центре налобной стяжки красовался огромный зеленый камень под изумруд.

Люба подкатила к Ирине большое зеркало на колесах и, заметив, как округлились ее глаза, широко улыбнулась:

— Что — нравится? Молодец, кобылка, заслужила! Наденешь ты его только на соревнования. А теперь, дорогуша, проведем с тобой небольшой урок!

В ее руке появился небольшой стек-трость с небольшой шлепалкой из кожи. Ирина испуганно вытаращилась на необычный предмет и услышала:

— Все не так уж сложно, милая. Почувствуешь шлепок по задней части левого бедра — поднимаешь левую ногу, по правому — правое. Шлепну по передней части — опускаешь! Итак...

Люба взмахнула стеком и упругий кожанный кончик звонко шлепнул по левому бедру пониже ягодицы.

Девятка тут же приподняла ногу над полом, балансируя на правой ноге.

— Держим, держим! Бедро параллельно полу! Ясно? Не выше, не ниже! Молодец...

Второй удар пришелся по правой ноге и спортсменка, опустив левую ногу, подняла правую.

— Не совсем так, дорогуша! Это нужно делать с подскоком! Еще раз...

Ирина снова почувствовала несильный шлепок по левому бедру сзади и чуть подпрыгнув, приземлилась на правую ногу, тут же приподняв левую. При этом, ей пришлось несколько отклониться влево, чтобы удержать равновесие.

Люба с лукавой улыбкой прищурилась:

— Не так уж и легко, правда? Но и не так уж и сложно!... Кстати, если ты слышишь, как хозяин задает вопрос, то имеешь право либо энергично кивать либо мотать головой. Поняла?

Ирина дважды наклонила голову вперед.

— Умница, Девятка! Теперь, следующий этап...

Она достала из той же коробки пару красивых полуботинок, мастерски выполненных из такой же кожи, что и портупея. Пятка на них была также немного завышена.

Люба быстро стянула с ног Девятки блеклые потрепанные кроссовки и, надев новые ботинки, зашнуровала их золочеными шнурками 

и, искренне любуясь перевоплощением Девятки отошла назад. Щелкнув еще раз камерой телефона, она снова подошла к Ирине и взяла в руку стек.

— Итак. Команда «идти». Отдается ударом по заднице. Неважно, какой из твоих прелестных половинок. Хоть справа, хоть слева. Это зависит как правило от того, правша или левша твой хозяин. А «стоять» — то же самое, только по плечам. Причем резкий удар Это «стоять» Вот так!

Люба энергично шлепнула по правому плечу Девятки.

— А если просто такое частое пошлепывание,  — она стала легонько прикасаться кожаным наконечником стека по плечу,  — то это означает «замедлиться», просто сбавляешь шаг. Тебе понятно?

Ирина дважды кивнула.

— Хорошо. А такое же похлопывание по заднице — значит ускоряйся. Все это используется, если в тебе нет модуля управления и, соответственно нет возможности отдавать тебе электрические команды. Если сначала ты получаешь команду поднять ногу, то удар по заднице означает «идти аллюром», то есть высоко поднимая ноги с перескоком. Ясно?

Ирина снова дважды кивнула головой и тут же получила смачный шлепок под ягодицу. От неожиданности она сделала пару шагов вперед, но потом, сообразив, остановилась и подняв правую ногу.

Женщина рассмеялась:

— Вот видишь? Не все так просто! На самом деле, считай, что ты уже заработала свое первое наказание, но у нас урок. Поэтому, пока у тебя есть право на ошибки. Так что повнимательней!

Снова шлепок по левому бедру сзади заставил Девятку сменить позу, приподняв уже левую ногу.

— С подскоком! Помнишь? Обязательно с подскоком. Не то схлопочешь по спине...

Очередной удар под правую ягодицу и Девятка, подскочив, громко приземлилась на левую ногу, подняв правую.

В этот момент дверь в помещение отворилась и вошел Руслан.

— Русланчик, дорогой, здравствуй!  — задорно поприветствовала его Люба,  — Входи, полюбуйся, как мы занимаемся с вашей любимицей!

— Здравствуйте, Любовь Васильевна! Спасибо, я на минутку, только. Мне нужно кое что просто у вас уточнить. По поводу снаряжения и всего остального... Скоро отбытие, нужно поторопиться куда что...

— Я поняла, Руслан. Есть минут десять? Сейчас мы закончим и я буду полностью в твоем распоряжении. Будешь допрашивать меня с пристрастием,  — подмигнула она тренеру.  — Присядь, отдохни пока.

— Хорошо, Любовь Васильевна,  — он прошел к мягкому дивану возле окна и сел, с интересом уставившись на продолжавшую балансировать на одной ноге Ирину.

Люба вернулась к ней и, обернувшись, подмигнула тренеру и, чуть громче обычного сказала:

— Значит так, Девятка, на чем мы остановились? Ах, да! Подскок! Аллюр всегда делается с подскоком. Теперь, внимательно!

Она взмахнула стеком и Ирина почувствовав жгучий шлепок по ягодице, двинулась вперед подскакивая и высоко поднимая колени то одной ноги, то другой.

— Не так высоко, не так высоко, Девятка! Я же сказала: бедро параллельно полу! Вот тааак... Правильно! Только слишком быстро. Смотри — команда «замедлиться»!

Люба легонько стала пошлепывать стеком по правому плечу спортсменки и та, сбавив темп, продолжила подскоки, громко переступая ногами по деревянному полу.

— Молодец!

Люба похлопала кожаным наконечником по внешней части задницы Девятки и та стала ускорять темп,  

пока Люба не остановила ее резким шлепком по плечу.

— Отлично! Как тебе Русланчик?  — обернулась она к тренеру, молча наблюдавшему за тренировкой.

— Вы, как всегда, отлично умеете правильно объяснить что требуется от ваших подопечных, Любовь Васильевна!  — улыбнулся тренер.

— А ты, как всегда, умеешь отвесить приятный комплимент даме!  — весело подмигнула Люба и, позабыв о Девятке направилась к сидящему в ожидании Руслану,  — Ну, давай, что там у тебя?

Руслан стал объяснять суть вопроса и задавать ей короткие вопросы, помечая что-то в блокноте. Люба терпеливо объясняла ему, сколько и чего нужно будет.

— Ну-ка, пройдись до стены и обратно!  — скомандовала она.

Ирина осторожно пошла, но почувствовав относительную устойчивость, прибавила шаг. Ее шаги гулко звучали на деревянном полу большой комнаты. Дойдя до стены, она развернулась и еще быстрее вернулась на свое место, вопросительно глядя на Васильевну.

Та довольно кивнула и жестом приказала повторить аллюр.

— Только быстрее, детка!

Ирина быстро добежала до стены и снова вернулась, вопросительно уставившись на женщину.

— Теперь медленно, но высоко поднимаем колени. Чеканим шаг! Пошла!  — указательный палец модельерши ткнулся в дальний угол помещения.

Ирина, высоко поднимая одно колено за другим, загрохотала в направлении, указанном Любой и, дойдя до угла, развернулась, и стала возвращаться.

— Стой!  — неожиданно крикнула Люба,  — Колено держим высоко, ногу не опускать!!!

Девятка недоуменно остановилась и продолжая держать ногу высоко над полом, замерла, слегка балансируя телом, чтобы не упасть.

— Еще шаг!

Спортсменка опустила ногу перед собой и подняла другую.

— Отлично, детка, отлично! Лагерь определенно пошел тебе на пользу... Можешь дошагать на место!

Ирина вернулась в центр комнаты и остановилась, красиво сверкая позолоченными пряжками и кольцами на своей нарядной сбруе. Люба быстро расстегнула золотые ремешки с креплениями нарядной сбруи, и, переобув спортсменку в старую обувь, сложила все обратно в коробку, оставив на ней лишь новый пояс, напульсники и ошейник.

— — Можно!  — заорала Люба в сторону двери и Девятку вывели на улицу.

Охранник передал поводок Андрею и тот отвел ее в стойло.

Ирина легла на пол и, свернувшись калачиком отвернулась к стене и закрыла глаза.

Она поймала себя на мысли, что ей снова хочется надеть на себя всю эту дурацкую, но чертовски красивую мишуру и вышагивать среди толпы зрителей, поглощаемой жадными взглядами алчных мужчин. Что-то ей казалось в этом настолько необычным, что хотелось как можно скорее приблизить этот день. Чтобы кто-то управлял ее телом, заставляя двигаться в нужном направлении, похлестывая ее по спине и ногам, заставляя правильно и высоко поднимать ноги, изящно чеканить шаг и кивать, головой с пером в голове, как настоящая красивая лошадь. «Я хочу этого! » — с ужасом и, одновременно с возбуждением подумала она, просовывая ладонь себе между ног и осторожно нащупывая свой начинающий намокать чувствительный клитор.

Андрей в недоумении смотрел на Девятку и не понимал, что происходит. Присев позади Девятки он положил руку ей на плечо. Она вздрогнула, вспомнив о его присутствии и тут же схватила его руку и потянула к себе вниз. Она 

приподняла правое колено и прижала его ладонь к своей промежности.

Жокей, не сопротивляясь стал гладить ее половые губы, постепенно ощущая, как набухший клитор начал касаться его среднего пальца. Склонившись над ней, он провел языком по ее груди, а затем, стал целовать ее тело, поднимаясь все выше к шее. Пропустив ошейник он всосал мочку и стал нежно покусывать, стараясь не причинить ей боль. Девятка застонала от возбуждения и Андрей стал более энергично работать рукой, одновременно спускаясь губами все ниже к ее паху, пока перед его глазами не предстали раскрасневшиеся от его ласк половые губы. Чуть ниже из анального отверстия торчал нелепый черный жгут с различными миниатюрными коннекторами. Это возбудило юношу еще сильней и он приблизился вплотную к ее промежности В нос ударил незнакомый едкий запах пота и выделений набегавшейся за день женщины. Однако страсть, неожиданно охватившая Андрея, оказалась сильнее и он, зажмурившись, прильнул к манящим половым губам спортсменки.

Он начал остервенело работать языком, стараясь не оставить без внимания ни один миллиметр вожделенной плоти женщины, которая на протяжении нескольких месяцев, сбивая ноги, тащила и катала его по огромному стадиону, обессиленно падая в конце концов на землю. Которая послушно исполняла все его команды, посылаемые электротоком на ее самые нежные части тела. И которую регулярно ему приходилось приводить в самую что ни на есть пыточную камеру, именуемую здесь тренажерным залом, где ей не менее часа так же прожигали груди и ягодицы, чтобы она вовремя втягивала в свою кишку тяжелую платформу с бессмысленными грузами, а затем возвращал в стойло и осторожно мазал ее развороченный зад разными мазями, пока она всхлипывала и тряслась от безумной боли.

Его язык стал смещаться назад, пока не почувствовал твердый жгут проводов. Горечь остатков выделений анального отверстия показалась ему вкусной и он принялся вылизывать нежные бугристые выпуклости ее ануса, с двух сторон обходя твердый неприятный отрезок стянутых между собой проводков и трубок.

Девятка блаженно охала и стонала и через несколько минут, не выдержав, мелко задрожала, сорвавшись на тонкий сдавленный крик. Жокей почувствовал, как ритмично задергался ее таз и снова стал лизать и покусывать ее клитор, пока она замерла, безвольно раскинув руки по сторонам. Он осторожно раздвинул ей ноги и быстро стянув с себя штаны, вошел в ее скользкое лоно и быстро задвигался, глядя, как безучастно затряслось ее тело в такт его движениям.

Он кончил довольно быстро, вынув предварительно член из ее влагалища и окропив спермой ее крепкий, но в тоже время нежный живот. Откинувшись рядом с ней на соломенный пол, он прикрыл глаза и блаженно заулыбался, улетев мыслями куда-то высоко в небо...

Ирина постепенно приходила в себя и удивлялась давно забытым ощущениям наслаждения. К чувству удовлетворения добавлялось понимание того, что эта минутная слабость была всего лишь напоминанием того, что было в ее минувшей и, возможно безвозвратно ушедшей жизни. А теперь она всего лишь тело, не принадлежащее ей 

и не имеющее никаких прав ни на что, кроме права подчиняться и исполнять волю кого-то другого. И эта минутная страсть случилась лишь благодаря тому, что рядом оказался согласный на это мужчина... мальчик. Который, возможно и желает ей лишь добра, но он так же, как и все, исполняет свою работу. Как и все, с кем ей приходится работать. Боль от внезапно осознанной реальности пронзила ее мозг, словно она как камень упала на землю с высоты тех нереально блаженных моментов, которые она только что испытала. А теперь она даже не может сказать об этом вслух, так как ее рот надежно закупорен ставшим уже давно привычным кляпом. Ее мысли привычно завершились пониманием того, что она все лишь навсего лошадь. Пусть и подающая надежды на какой-то успех.

46

Наконец наступил день отбытия финалисток туда, где им предстояла нелегкая борьба за первое место в грандиозном турнире истинных ценителей этого жесткого и увлекательного спортивного жанра.

Все документы для перевозки участниц, Руслана с двумя помощниками и наездников были готовы и, оставалось лишь, дождаться судна, которое должно было доставить группу в соседнее государство, где их дожидался частный джет. Руководителем группы был Доктор.

Сам Амирасланов уже находился на месте проведения состязаний, и периодически названивал Доктору и Шалве Олеговичу, требуя докладывать о подготовку к отправке спортсменок.

Ирина не могла не заметить необычную суматоху в лагере и нарастающее чувство волнения наполняло ее с каждым часом. Утренняя пробежка прошла в обычном режиме, но после нее финалисток отвели в медблок, где их освободили от капсул и отвели в помывочную.

Андрей тщательней обычного вымыл Девятку, несколько раз намыливая ее хозяйственным мылом и долго смывая пену с загорелого тела прохладной водой. А затем, обернув полотенцем, отвел к Любе. Та, выставив за дверь юношу, стала одевать спортсменку в обычную одежду. Скромное синее платье из полиэстера поверх трусов и легкие босоножки придали Девятке самый, что ни на есть, естественный вид.

Легкий дискомфорт сковал тело Девятки. Непривычное ощущение на теле вызывало острое желание сорвать с себя все лишнее и ненужное, но она понимала, что это временное «очеловечивание» нужно лишь для ее перевозки к месту проведения состязаний.

Ее мысли подтвердились, как только Андрей вывел ее к причалу, где лениво раскачиваясь в нетерпеливому ожидании белела сверкающая на солнце хромовыми поручнями яхта. Возле трапа на пристани стоял немолодой загорелый шкипер и что-то негромко обсуждал с Доктором и провожающим хозяином лагеря Шалвой. Его помощник в синей панамке с приветливой улыбкой помогал пассажирам подняться на борт судна. Неподалеку стояла грузовая телега с парой сонных рабочих «кобыл» доверху набитая массой чемоданов и контейнеров.

Руслан руководил погрузкой и время от времени поглядывал в сторону дороги. Наконец, увидев приближающихся наездников со спортсменками, он окликнул Доктора и тот что-то сказал капитану, указывая на приближающихся финалисток. Тот приблизился к трапу, держа в руках три паспорта, жестом остановил идущую впереди Семнашку. Раскрыв ее паспорт, он сравнил фото в 

документах с оригиналом и пропустил ее на трап. То же самое он проделал с Шестеркой и Девяткой, после чего его помощник сопроводил их на судно и рассадил по маленьким каютам, заперев на замок двери.

Через час яхта на полном ходу неслась по лазурной водной глади, рассекая волны и мерно раскачиваясь с борта на борт. Ирина сидела на деревянной кушетке с тонким матрацем, и заворожено смотрела на играющее мелкими волнами на солнце море, не веря, что ад, проведенный на острове остается где-то позади, знаменуя следующий шаг ее нелегкого пути к свободе. И теперь ей никак нельзя было проиграть главные соревнования, чтобы не вернуться в тот кошмар, где ей пришлось провести самые страшные месяцы своей жизни.

Звук отпираемой двери прервал ее мысли и в помещение вошел один из тренеров, сопровождавших группу.

— Так, слушай сюда,  — начал он монотонным голосом, присев напротив и внимательно глядя в лицо женщины.  — Как прибудем, к тебе войдет пограничник. Я думаю, ты понимаешь, что никаких глупостей делать не нужно... Просто смотришь на него и отвечаешь на простые вопросы, если они будут. Никому не нужны лишние проблемы и не стоит их создавать ни нам ни себе.

— Да, Хозяин, конечно!  — кивнула Ирина.

— Вот и хорошо,  — сказал тренер, похлопав тяжелой рукой по щеке спортсменки и вышел прочь.

Шесть часов пути показались ей нестерпимо долгими. К ней снова заходил тот самый тренер, выведя в гальюн по нужде, а затем она улеглась на твердую кушетку, стараясь заснуть, но сердце так взволнованно билось в ее груди, что толком поспать не удалось.

Наконец, судно замедлило ход и пришвартовалось в небольшом порту прибрежного турецкого городка Трабзон. На причале было много народу, сновавших туда и сюда по своим делам и никому не было дела до очередного судна, слившейся с общей массой катеров и яхт.

Она услышала шум за дверью и через мгновение к ней вошел молодой человек в светло голубой рубашке с темными погонами и нашивкой на рукаве. В руках у него был красный паспорт, который он держал в раскрытом виде. Он жестом попросил ее подняться и, проверив фото в паспорте, молча вышел, захлопнув дверь и унося паспорт с собой.

Спустя полчаса за ней вошел Андрей и, взяв за руку, вывел на причал. Группу усадили в большой микроавтобус, который плавно стал плутать по ярко разлинованным дорожкам, выехав, наконец, на главную дорогу. Аэропорт был расположен неподалеку, поэтому через десять минут они въехали на летное поле и остановились у небольшого лайнера, к дверям которого уже был приставлен трап.

Спортсменок разместили в хвостовой части салона, отделенного темно-зелеными шторами. Вскоре загудели турбины и самолет, быстро вырулив на ВПП, страшно загудел обоими двигателями и, разогнавшись, оторвался от земли. Они сидели на разных рядах, практически не видя друг друга, но особого желания пообщаться ни у кого не возникало. Поэтому довольно быстро они уснули и проснулись лишь, когда их разбудила стюардесса, с 

шумом вкатив в салон тележку с едой. В отсек то и дело заглядывали либо помощники тренеров, либо наездники, чтобы убедиться в том, чтобы спортсменки продолжали оставаться на своих местах. Когда кому-то из них нужно было в туалет, они молча поднимали руку и вошедший сопровождал их до уборной.

Самолет совершил всего одну лишь посадку в каком-то богом забытом аэропорту среди пустыни для дозаправки, после чего снова быстро набрал высоту и направился в неведомую азиатскую страну. Девятка разулась, откинула спинку сиденья и, с наслаждением вытянув затекшие ноги перед собой, уснула.

Долгий перелет завершился под утро следующего дня. Самолет мягко приземлился и, съехав с взлетки, долго катился по рулежкам. Ирина увидела в иллюминаторе, как они миновали небольшой, но красиво освещенный в ночи терминал, и остановились где-то вдали от основной парковки лайнеров. За шторами в основном салоне послышался звук открывшейся двери и какой-то напряженный разговор Через несколько минут шторы распахнулись и к спортсменкам подошел один из членов экипажа самолета и двое смуглых невысоких азиатов в военной форме. Одни из них что-то быстро произнес резким голосом. Второй, очевидно был переводчиком:

— Это все девушки, которые вы хотите ввозить Мьянма?

— Да,  — ответил Доктор, протягивая документы проверяющему — Всего три. Паспорта в порядке, вот визы...

Пограничник придирчиво и долго рассматривал паспорта женщин, а затем и самих спортсменок, после чего молча развернулся и пошел к выходу.

— Позвольте,  — поспешил за ним Костя,  — что-то не так? А паспорта?

— Вы не беспокоиться. Все окей!  — прогнусавил переводчик,  — Ваш автобус вас ждать внизу. Можете туда идти. Сейчас мы принесем документы. Ожидайте в автобус!

Костя растерянно кивнул и, обернувшись к тренерам дал команду выходить из самолёта. Группа вереницей спустилась по трапу, где тихо тарахтя дизелем, стоял белый автобус с тонированными окнами.

Странный непривычный аромат смешиваясь с выхлопом солярки ударил в нос Ирине, вызывая новое ощущение тревоги, связанное с тем, что судьба занесла ее фактически на другой конец земного шара, где совершенно чужие люди, чужая культура, язык и все остальное.

— Заходим, заходим, не тормозим!  — громко скомандовал один из тренеров, вставая у раскрытой двери автобуса.  — Наездники садятся рядом со своими...

Андрей подошёл к Девятке и взяв ее за локоть, повел внутрь. В душном автобусе пришлось провести ещё около часа, пока пограничник не вернул паспорта. Наконец пожилой водитель закрыл дверь и автобус, вальяжно покачиваясь, понесся в неизвестном направлении.

Путь был неблизкий, поэтому, в первом же часу, они остановились возле одного из придорожных кафе, чтобы перекусить, после чего вновь отправились в путь. К пункту назначения, пришлось плыть на небольшом старом судне, пропавшем мазутом и рыбой. Небольшая команда, состоявшая преимущественно из сухощавых жилистых местных моряков, равнодушно поглядывала на своих необычных пассажиров. Было очевидно, что они давно привыкли к подобного рода «туристам» и были в курсе основной цели их визита. Матросы подмигивали спортсменкам, понимающе улыбаясь и поднимая большой палец вверх и то и дело кивая головами и причмокивая языком.

Женщины,  

давно утратившие чувство стыда и гордости, не обращали внимания на их ужимки и равнодушно глядели куда-то вдаль над водной гладью, понимая, что близятся к концу последние минуты, когда можно просто сидеть и никуда не бежать.

Через пару часов они уже проходили между двумя волнорезами, защищающими большой причал, почти полностью забитый всевозможными судами.

Уже издалека можно было заметить, безумное оживление на берегу. Когда берег был уже достаточно близко, Причал был, буквально, наводнен людьми всевозможных рас и национальностей и напоминал какой-то фантастический восточный базар. Арабы в шелковых белоснежных одеяниях вперемешку с замысловатыми «команданте» в военных униформах, поджарые аккуратно стриженые жокеи в красочных бейсболках и ковбои в широкополых шляпах с залихватски загнутыми кверху краями, темпераментные латиноамериканцы в сомбреро и просто одетые в обычные тенниски или футболки с шортами европейцы... Тут был представлена практически вся планета. Но главным атрибутов всех этих представителей порочного человечества были «лошади». Среди всей этой массы орущих на разных языках людей эффектно выделялись обнаженные женщины в сбруях, по большей части запряженные в разнообразные коляски или телеги. Некоторые из них понуро шли, ведомые за поводки своими хозяевами или погонщиками. Особенно выделялись украшенные самоцветами в кожанных ремнях и красочными плюмажами на головах.

Ира ошеломленно смотрела на живую шевелящуюся массу людей, озираясь вокруг

Судно ловко пришвартовалось и вскоре по трапу вбежал молодой азиат в выцветших бермудах и шлепках и что-то стал объяснять капитану на своем языке. Тот кивнул и, обернувшись к группе стал переводить:

— Сейчас вы можете сходить на остров. Только лошади надо раздевать. Одежда нельзя, только ремень. Вас ждет четыре повозка и Мик вас проводит отель. Там вас встречать!.

Константин Георгиевич кивнул и обернулся к наездникам.

Через полчаса всех трех спортсменок раздели и обтянули портупеями, а на головы надели непривычные сбруи с трензелями — специальными кожанными удилами, вставленными в раскрытый рот и стянутый короткими ремешками к затылочной части головной сбруи. К концам трензеля, торчащим из уголков рта, были прикреплены большие металлические кольца, для удил, а по бокам глаз торчали бирюзовые шоры, устраняющие боковое зрение «лошади». Вместо босоножек на ноги женщин надели привычные уже полуботинки с высоким подъемом. Пристегнув поводки к ошейникам, наездники повели их за собой. Три пары ног, гулко топая по деревянной палубе зашагали к трапу.

Трензель оказался весьма дискомфортным предметом. Мало того, что не было возможности закрыть рот, он к тому же лишал возможности нормально справляться с естественным слюноотделением, отчего с уголков рта тут же стали свисать густые прозрачные слюни, налипая то на груди, то на плечи спортсменок. Язык самопроизвольно то и дело пытался вытолкнуть изо рта инородный предмет, но бессильно упирался в кожу удила и каждый рефлекс сглатывания сопровождался характерным гортанным звуком.

Вся процессия суетливо сошла не берег и направилась за встретившим их азиатом. Они пробирались сквозь шумную толпу снующих туда-сюда людей, не обращающих на них почти никакого внимания, пока не дошли до большой площади, заполненной большим количеством 

грузовых повозок, запряженных двумя-тремя тяговыми людьми, причем, не только женщинами, но и крепкими мужчинами. При каждой повозке был своеобразный извозчик, как правило местный легкого телосложения в в красной бейсболке или азиатской шляпе. Они либо лениво лежали в своей повозке, ожидая пассажиров, либо поили водой из полуторалитровых пластиковых бутылок своих «лошадей». Повсюду стоял сумасшедший гвалт, отчего даже стоя рядом, приходилось кричать, чтобы быть услышанным. Азиат подвел группу к стоящим в ряд четырем телегам и, указав на четыре из них, забрался в одну из них, приглашая за собой Доктора и Руслана. Очевидно, он уже разобрался в статусе каждого из группы и выделил для себя главных пассажиров. Две телеги вместили в себя практически весь багаж, а в две другие расселись тренеры с наездниками. Ребята попытались втащить за собой и спортсменок, но возница что-то закричал и замахал руками, показывая несколько проушин по обе стороны деревянных повозок, куда следовала их привязать.

Повозки тронулись и спортсменки понуро зашагали рядом, постепенно возвращаясь в ставший уже привычным животный образ. Ирина шла со второй телегой, наполненной большими чемоданами. В упряжке было трое плечистых мужчин, от которых жутко несло потом и дерьмом. Солнце сожгло на них кожу почти дочерна, что делало их всех похожими друг на друга, а спине каждого красовалось настоящее клеймо. Девятка с ужасом представила, что она может остаться здесь на всю жизнь и тогда уже не будет никакой надежды на возвращение. Она прогнала от себя эту мысль и, отвернувшись стала рассматривать густую растительность тенистого леса, через который был проложен их путь.

Дорога заняла около двух часов, после которых дорога вывела их к большому населенному пункту с разнообразными красивыми зданиями, большая часть из которых представляла собой отели и постоялые дворы. Выполненные в восточном стиле с красивыми пагодами и увешанные оляпистыми вывесками и баннерами. Это был целый город с улицами и площадями, битком заполненными народом и гужевым транспортом. Как и в порту, здесь стоял шум от постоянно что-то орущих погонщиков и, пытающихся перекричать друг друга, прохожих. Повсюду были расположены торговые точки и открытые кафе. Аппетитный запах жареного мяса, овощей и рыбы доносился отовсюду, смешиваясь и заставляя наших путников истекать слюной.

Ирина, позабыв обо всем с изумлением озиралась вокруг, не веря своим глазам. Больше всего ее впечатлял громадный колизей, выполненный в средневековом стиле, словно копия того самого амфитеатра, который она однажды видела в Риме, когда они с мужем отправились в свадебное путешествие на целых две недели. Вот он, главный монумент этого города! Главный ипподром, в котором будет решаться ее дальнейшая участь и где ей предоставится, наконец, тот самый шанс вернуть себе былой человеческий образ.

Она почувствовала на себе взгляд и, подняв голову, увидела, как улыбающийся беззубым ртом возница в повозке смотрит на нее насмешливым взглядом. Он заметил, с каким неподдельным удивлением Девятка таращилась вокруг себя и что-то отрывисто сказал, кивнув в сторону Ипподрома и 

подняв большой палец вверх. Спортсменка отвернулась и он, рассмеявшись, достал из смятой пачки сигарету.

Через несколько кварталов они свернули в более спокойную улочку и, вскоре остановились у одного из двухэтажных деревянных зданий, возле которого в ожидании стоял высокий молодой мужчина в костюме «сафари» светло-песочного цвета.

— Константин Георгиевич!  — радушно воскликнул он, когда повозки остановились на обочине.  — Давно не видел вас!! Как добрались? Утомились, небось?

— Добрый день, Иван!  — улыбнувшись в ответ, устало ответил Доктор,  — Слава богу, всё хорошо. Доехали нормально. Жарковато, конечно, но терпимо..

— Идемте же в дом!  — подал ему руку молодой человек,  — Не беспокойтесь, здесь и без вас все организуют.

Он крикнул что-то в сторону двора дома и оттуда выбежало несколько человек, которые принялись разгружать повозки и отвязывать уставших от длительного перегона спортсменок. Из дома вышла женщина и, спускаясь с крыльца, на ходу крикнула:

— Кто наездники? Ко мне подойдите,  — она рассмотрела подошедших и продолжила,  — Значит так, ребята. Сейчас я вам покажу ваши стойла, где вы сможете разместить своих цыпок. Правило номер один: чистота! Не вы первые, не вы последние тут. Вода, слава богу есть, поэтому моем полы каждый день. Ни соринки ни пылинки! Это понятно?

Парни кивнули.

— Тогда за мной!

Она повела их внутрь за ворота и направилась в большому сооружению в конце двора, похожему на парник из-за покатой стеклянной крыши. Это была конюшня, но, судя по размерам, настоящих лошадей в ней никогда не было. Узкий коридор с несколькими дверями по одну сторону и большой душевой по другую были действительно чисто подметены и вымыты. Двери денников были приоткрыты и Андрей увидел невысокие лежаки-подиумы, щедро покрытые свежей ароматной соломой. Отхожее место, плотно закрытое деревянной крышкой с ручкой располагалось в углу между двух строганных брусков, на которые можно было встать ногами, а рядом с лежаком было небольшое возвышение-стол, на котором стоял пластиковый графин с водой и стакан. По сравнению с конюшней в лагере стойло представляло собой верх совершенства. Над лежаком, как положено было вкручено железное кольцо с цепью.

Андрей разул Ирину и снял сбрую и неудобную уздечку. Пристегнув женщину к цепи, он вышел в коридор и, дождавшись остальных вышел во двор. Дама терпеливо ждала их, пыхтя тонкой сигареткой.

— Итак, друзья! Меня зовут София Рудольфовна,  — представилась она, наконец.  — Можно просто София. Я буду курировать вас на предмет организации соревнований. Любые вопросы будете решать со мной. А пока я вам расскажу об основной программе. Давайте пройдем внутрь.

Они направилась в здание и и расположились в небольшом зале-фойе на одном из кожаных диванов и София принялась объяснять жокеям тонкости проведения соревнований.

— Перво-наперво, запомните, что вы в этом городе гости и поэтому прежде всего проявляйте уважение к местным жителям. Никаких скандалов, разборок и хамства вам здесь не позволят. В лучшем случае вас депортируют. Любые вопросы решаете со мной. Связи здесь нет, но есть рации, которые вы найдете у себя в номере. Безопасность здесь 

обеспечивается на должном уровне, но провоцировать конфликты не рекомендую. Там же лежат правила соревнований и памятки. После обеда рекомендую тщательно ознакомиться. Вот ключи, номер расположен на втором этаже...

София подробно стала рассказывать о предстоящих соревнованиях, время от времени прерываясь для того, чтобы сделать глоток воды. Вкратце программа выглядела следующим образом. Первый этап — бега с качалками. Проводится в три группы по семь участниц. Длина забега пятнадцать кругов. Учитывая длину ипподрома, это составляло двадцать четыре километра. По результату из каждой группы остаются участники с тремя лучшими результатами, получая соответственно от одного до трех очков. Второй этап на следующий день — ралли на веломобилях вокруг острова. Длина трассы восемьдесят пять километров. Выполняются в один этап из девяти веломобилей. Первые три места также получают от одного до трех баллов согласно месту и выходят в третий этап — подъем тяжестей, где баллы начисляются согласно взятому весу. То есть тринадцать полных килограмм это тринадцать баллов. И это может быть переломным моментом в общем результате, так как первые две победы могут дать в общей сумме только шесть баллов.

Через час Андрей вернулся в конюшню с подносом еды для Девятки. Горячий ароматный рис с белой рыбой был съеден в считанные минуты. Женщина оголодала за время путешествия и готова была проглотить еще столько же и Андрей принес добавки и ушел к себе.

Номер, в котором разместили наездников был довольно небольшим со скромной мебелью и единственным столом у окна, которое выходило на внутренний двор, благодаря чему вся конюшня просматривалась насквозь ее через прозрачную крышу. За конюшней располагался крошечный манеж с примитивной шагалкой, состоящей из железного столба и длинным шестом с поводком, к которому уже была пристегнута за ошейник какая-то смуглая коротко стриженная «лошадка» в черной блестящей портупее и красивым желтым плюмажем на макушке. Она изящно выхаживала вокруг шеста, высоко поднимая изящные ноги в высоких черных ботинках, с высоким подъемом, что делало их похожими на настоящие копыта. Рядом с ней стояла молодая подтянутая наездница в коротких шортах и широкополой шляпе и внимательно следила за техникой походки своей подопечной. Время от времени она взмахивала длинным прутом, шлепая ее по бедрам или спине, Андрей слышал тонкий свист и короткий жалобный взвизг «лошадки», получившей воспитательный удар.

На следующее утро спортсменок повели в специальный медицинский корпус, где после долгого ожидания в очереди был проведен тщательный медицинский осмотр и сдача анализов на предмет содержания в организме запрещенных препаратов.

В это же время в здании по соседству, оборудованном под лабораторию, Костя сдал специалисту в белом халате модули управления для оценки соответствия техническим условиям и регистрации участниц соревнований. В случае положительного результата, в прошивку прописывался специальный код, позволяющий зарегистрировать модуль в общей системе главного сервера и контролировать биохимическое состояние и геолокацию участницы в течение всего времени пребывания на острове. Эта мера была введена сравнительно недавно после нескольких случаев гибели спортсменок от чрезмерной нагрузки на организм.  

В последний раз участница не выдержала слишком высокое напряжение на грудные электроды и скончалась прямо перед финишным кругом. Ответственность была возложена на жокея, несмотря на то, что последний утверждал, что следовал инструкциям владельца. Теперь система автоматически могла отключить контроль наездника и обесточить «лошадь», что означало дисквалификацию.

Пока Доктор ожидал результатов, Ирине тщательно промывали кишечник. Ее, в числе прочих «лошадок» зафиксировали в полулежачем положении и задранными вверх ногами на одной из множества стоящих в ряд дерматиновой кушетке с глубоко вставленным в растянутый расширителем анус шлангом, через который подавалась слегка подогретая вода. Под сиденьями был проложен длинный сплошной водосток, куда вытекала зловонная вода из то и дело стонущих на разный лад пациенток.

Запыхавшаяся медсестра то и дело перебегала от одной спортсменки к другой, проверяя прозрачность вытекающей жидкости. Она быстро освобождала ее от фиксирующих ремней и укладывала следующую пациентку.

Через час в лабораторный блок принесли долгожданный модуль управления Ирины, прошедший проверку и зарегистрированный в системе. Десять минут спустя Андрей уже вел Девятку с привычно торчащим между ягодиц коротким жгутом установленной капсулы и тонкой желтоватой трубкой катетера, надежно зафиксированного в мочевом пузыре С этого момента натуральная пища спортсменок полностью заменялась на искусственное питание. Капсула снова становилась неотъемлемым атрибутом жизни женщин и извлекалась только для очистки кишечника. В следующем кабинете, куда попала Девятка сидел отоларинголог. Он довольно скрупулезно осмотрел спортсменку и промыл слуховые проходы, избавив ее от ужасных серных пробок. После этого он промазал их какой-то мазью и, достав из полиэтиленового пакетика пару силиконовых беруш, аккуратно вставил их глубоко в уши. От внезапной абсолютной тишины Ирина почувствовала нарастающий звон в ушах, который, впрочем плавно сошел на нет. Он посмотрел на стоящего позани спортсменки Андрея и попросил его позвать ее.

— Девятка!  — сказал тот.

Реакции не последовало. Врач жестом попросил позвать ее более громко. Жокей, повысив голос, снова позвал ее, однако женщина продолжала сидеть безучастно глядя перед собой.

Лор удовлетворенно кивнул и, написав на маленьком листочке бумаги номер следующего кабинета, вручил Андрею.

В течение последующих нескольких часов участниц подвергли изнурительным осмотрам и взвешиваниям у различных специалистов, как правило, не говорящих по-русски. С другой стороны общение с пациентками им и не требовалось. Они подключали их модуль управления к компьютеру с помощью usb-разъема на жгуте в заднице и считывали всю нужную информацию из логов, хранящихся в памяти. Изредка и по большей части с помощью жестов специалисты обращались к присутствовавшим на осмотре наездникам, чтобы те усадили или уложили «лошадь» на кушетку, либо на какой-нибудь тренажер или весы..

Осмотр занял практически весь день и только к вечеру измученные спортсменки и их наездники вышли из здания. Андрей неожиданно завел руки Девятки за спину и, облачив в длинный латексный мешок-муфту и туго стянул их ремешками. От внезапного дискомфорта Девятка недовольно повела плечами, и удивленно посмотрела на жокея. Тот отвел взгляд и потянув ее за поводок, повел вверх по оживленной улице.

Согласно 

правилам пребывания, зарегистрированным спортсменкам запрещалось перемещаться по острову со свободными «верхними конечностями», как дословно было прописано. Это наказывалось дисквалификацией данной участницы. Кисти рук освобождались лишь для того, чтобы закрепить их на рычагах веломобиля. В остальных же случаях руки должны быть связаны за спиной, причем кистей не должно быть видно. Все коляски и веломобили хранились на территории ипподрома и перемещение по комплексу допускалось только пешком или на коммерческих повозках, которыми управляли местные кучеры и стоили поездки весьма не дешево.

Спортсменок сажать в повозки не разрешалось и их привязывали к кольцам по бортам телеги, запряженными двумя или тремя женщинами, совершенно разного возраста, традиционно управляемыми с помощью длинных тонких хлыстов. От этого все спины женщин украшали многочисленные длинные шрамы. По большей части это были старые следы от тренировок и наказаний, поскольку ни один кучер не хлестал своих «кобыл», а лишь дотрагивался до той или иной части тела, чтобы дать нужную команду. Обнаженные женские тела были обтянуты потрепанными кожанными портупеями, а во рот, как правило был вставлен кляп-шар, реже — трензель с пристегнутыми по краям вожжами. В целом, они напоминали рабочих лошадок из тренировочного лагеря, но казались менее измученными. Волосы каждой были аккуратно стянуты пучок на макушке, куда было вставлено большое зеленое перо. В проколотых носах и сосках звенели маленькие колокольчики, отчего приближающуюся телегу можно было услышать издалека.

Всю дорогу до места назначения Андрей завороженно озирался по сторонам, с интересом рассматривая очередной необычный экипаж. Ему все казалось необычным, поэтому, он почти позабыл про усталую после целого дня медосмотров Девятку, понуро шагающую за ним на поводке. Капли пота покрыли ее загорелое тело, сверкая на жарком солнце, словно стразы. Груди с яркими цифрами «9» маняще колыхались от странной походки из-за ботинок на высокой пятке. Время от времени кто-то просил Андрея приостановиться и, с интересом рассматривал спортсменку, фотографируя напоследок отпечатанный на ягодице логотип корпорации и благодарил жокея за время.

Самым наглым оказался араб в салатовой арафатке, проезжавший навстречу в большой повозке с двумя приятелями и тремя привязанными к бортам «лошадками», одной из которых, судя по цифрам на грудях и алой блестящей портупее, предстояло участвовать в предстоящих забегах. Он гортанно приказал кучеру остановиться и, спрыгнув с повозки подбежал к Девятке и схватил ее за открытую часть плеча, развернув лицом к себе. При этом он стал что-то громко говорить оставшимся в телеге соплеменникам, критично, словно на базаре, разглядывая Ирину с головы до ног. Андрей дернул за поводок, но араб посмотрел на него таким взглядом, что юноша отвел глаза и стал переминаться с ноги на ногу, моля бога, чтоб скорее смыться. С телеги спрыгнул второй араб и подойдя к испуганной ничего не понимающей и не слышащей Девятке взял ее за подбородок и, повернув голову к себе, улыбнулся и что-то стал говорить, покачивая указательным пальцем второй руки перед ее носом. Тем временем, первый достал отливающий 

золотом на солнце телефон и сделал несколько снимков спортсменки, не забыв про контактную информацию с логотипом. Больно сжав грудь, он тоже что-то произнес в ее глухое ухо и не отпуская грудь из рук повернулся к приятелю, и с горделивым хозяйским видом попросил того сделать пару снимков. Шлепнув как следует Девятку по заднице, он подмигнул жокею вернулся к своей повозке и покатил дальше.

Андрей, сдерживая слезы обиды, подскочил к Ирине и, прижав к себе, стал гладить ее по спине, надеясь как-то ее утешить. Та безучастно стояла, глядя мокрыми от слез глазами прямо перед собой. В отличие от него, испытавшего обиду от бессилия и унижения перед наглостью незнакомцев, она испытала лишь только физическую боль, которую она уже научилась терпеть.

Они добрались до окраины спорткомплекса, где в тенистой местности расположился роскошный дом за невысоким каменным забором. Он позвонил в домофон и через секунду калитка распахнулась и они оказались в ухоженном, саду, с узкими тропинками вдоль ярких диковинных цветущих кустов. Их встретила улыбчивая бирманка в нарядном национальном костюме и, пригласив следовать за собой засеменила в сторону дома. Возле парадного входа возле беседки стояли на привязи две другие соратницы Ирины с завязанными глазами и переминались с ноги на ногу. Неподалеку стояла Оксана и Валентин, хрупкий и немолодой жокей с обветренным лицом и, невыразительными бесцветными глазами. Он отвечал за Шестерку, которая, несмотря на проигрыш по очкам в отборочном туре, смогла попасть на соревнования из-за травмы Второго номера.

Девятке завязали глаза и привязали к беседке рядом с другими «лошадками» и наездники вошли в дом. Там их ожидал Амирасланов в компании Софии Рудольфовны, и Доктора, который провел с ними краткую вдохновляющую речь и пообещал дополнить их гонорар дополнительным бонусом в случае успеха. После этого все дружно вышли во двор в сопровождении пары крепких мужчин в белых сорочках. Амирасланов подошел к спортсменкам и с интересом стал их разглядывать.

— А это та самая на которой я ездил тогда?  — обернулся он к Доктору.

— Да, это она,  — кивнул Костя.  — Хотите еще прокатиться? Запрячь?

— Ну нет... Не нужно. На улице нельзя а по двору кататься это неинтересно.

Он перевел взгляд на невысокую Шестерку и спросил:

— Интересно, как такая пигалица смогла пробиться в финал? Не коротковата ли? То ли дело эта!  — он указал пальцем на длинную Семнашку и ухмыльнулся — Ее один шаг как два у коротышки!

— Да, господин Амирасланов, но в длинных забегах важнее всего выносливость. А Шестая может бежать довольно долго и ровно не выдыхаясь.

— Ну да, понятно, понятно... Выносливая, значит. Хорошо... Тренировки еще продолжаются?

— Завтра и послезавтра обязательно, господин Амирасланов. На беговых дорожках, правда, но это не менее эффективно... А сегодня они ими будет заниматься Любовь Васильевна. Нужно еще раз проверить сбрую, упряжь и все такое...

— Хорошо, хорошо...

Он еще немного постоял перед спортсменками, немного морщась от исходящего от них запаха пота и, возвращаясь в дом, бросил 

напоследок:

— Мойте их чаще. Неприятно, когда от них так пахнет. Приведите их в порядок, в общем. Я очень надеюсь на вас!

47

Назавтра сразу после пробуждения все три спортсменки были выведены во двор и установлены на беговые дорожки в полной амуниции и в новых ботинках. Капсулы на ночь не извлекались и контроль осуществлялся автоматически с помощью электротока. При снижении скорости электроды на сосках получали разряд, не прекращающийся, пока скорость не будет восстановлена. Программа была прописана в персональном модуле управления и была строго индивидуальной и зависела от данных прошлых тренировок, хранящихся в памяти модуля, физических особенностей организма и текущих показателей организма. Тренажер лишь подключался к шлейфу модуля и являлся исполнительным звеном.

Бег длился около трех часов, но нагрузка была не такой высокой, как в последний месяц в лагере. Скорость движения полосы менялась время от времени, заставляя спортсменок то ускоряться, то замедляться, но в целом, спортсменки легко перенесли этот этап.

Прохладный душ приятно остудил разгоряченных и взмыленных под знойным солнцем женщин. А после промывания кишечника и принятия пищи, их облачили в сбруи и отвели в технический корпус, где хранился спортивный инвентарь. Там специалисты в присутствии наездников запрягали в двуколки и веломобили, проверяя работоспособность систем управления. Со стороны это напоминало диагностику автомобилей со считыванием ошибок через специальный диагностический разъем. Возле запряженной в коляску спортсменки стоял мастер в комбинезоне и, подключившись к разъему в коляске ковырялся в небольшом сканере, тыкая стилусом по матовому сенсорному экрану. Периодически спортсменка вздрагивала от неожиданного короткого разряда в электродах, а приборная панель двуколки переливалась всеми лампочками и индикаторами.

После двуколок женщин пересадили в веломобили, зафиксированные на стендах с блоками роликов под колесами. Вместо привычной повязки на глаза на головы были натянуты черные латексные маски с единственным вырезом под кляп и гофрированном шлангом в области носа, шланг тянулся к пластиковому воздухозаборнику со сменным воздушным фильтром защищающим дыханье от пыли и случайных насекомых. Сразу за фильтром в воздухозаборник входила тонкая трубка другой конец которой был присоединен к компактному баллону с кислородом, подача которого также контролировалась модулем управления спортсменки. В случае понижения содержания кислорода в организме, модуль посылал команду на открытие электромагнитного клапана на кислородной трубке.

Специалист воткнул кабель своего сканера в диагностический разъем веломобиля с Ириной и включил его с приборной панели. Войдя в сервисное меню капсулы, он стал проверять работоспособность системы. Имитируя различные состояния организма, он следил за впрыскиваниями растворов в кишечник или желудок. Затем он заставил Девятку крутить педали в разных режимах, поочередно переключая передачи. Наконец, он выбрал умеренный темп и, оставив ее, перешел к другой спортсменке. Минут через десять он вернулся и плотно прикрыл ладонью воздухозаборник.

Ирина глухо завыла в плотной маске и беспокойно задергала головой. Спец не обращая на нее внимания, не убирал руку и внимательно наблюдал за показаниями на сканере. Андрей тревожно наблюдал за этим, переводя взгляд то на мужчину со сканером, то 

на бессильно дергающуюся Девятку, крепко пристегнутую к сиденью. Наконец послышался негромкий щелчок и еле уловимое шипение — клапан открыл поток кислорода в воздухозаборник. Спортсменка шумно задышала. Мужчина кивнул и, убрав руку от воздухозаборника, еще немного повозился со сканером и отключил веломобиль, жестом позволив отстегнуть спортсменку. Эластичный шлем был снят и Девятка зажмурилась от резкого яркого света.

Перед ужином женщин снова отвели на беговые дорожки, где им пришлось бежать уже четыре часа без перерыва.

Жизнь в городке била ключом и не прекращалась ни на минуту ни днем ни ночью. Поток гостей, желающих посмотреть на редкое грандиозное событие — настоящие скачки женщин-лошадей — увеличивался с каждым часом. Народ добирался до вожделенного острова со всего мира. Остров был закрыт для публичного посещения обычных граждан и чтобы на него попасть, нужно было либо состоять в ассоциации, занимающейся проведением этих необычных состязаний, либо быть членом профильных клубов. Разрешалось под личную ответственность привести членов семей и не больше десятка доверенных лиц. Но, даже при этих ограничениях, остров буквально был переполнен людьми. Народ селился исходя из собственных финансовых возможностей. Большинство размещалось в обычных небольших двух или трехэтажных отелях, что было самым бюджетным вариантом. Люди побогаче выбирали отдельные особняки и бунгало. По всему острову царил безумный ажиотаж. Люди предвкушали огромные выигрыши и надеялись на удачу. Практически у каждого в руках был цветной глянцевый буклет с фотографиями и данными всех участниц забега. Кроме того было разработано мобильное приложение, в котором помимо информации о спортсменках можно было прямо в онлайне делать ставки на каждом этапе.

Константин Валерьевич сидел во дворе домика, где разместились наездники со спортсменками и держал в руках буклет, раскрыв его на странице с Участницей номер Девять. На него глядело изможденное лицо Ирины в уродливым черным шаром-кляпом во рту. Лицо опутывали незатейливые бирюзовые ремешки головной сбруи, а из собранного на макушке пучка волос торчало ярко-красное перо-плюмаж. Качество фотографии позволяло рассмотреть возрастные морщинки в уголках растянутого рта и глаз. На другой странице разместились фото с тренировок и отборочного тура, где было видно, как она, почти оторвавшись обеими ногами от земли несется вперед, увлекая за собой легкую коляску с жокеем. Далее шло подробное описание «лошади»: страна происхождения, возраст, вес, рост, размеры и «форма» лошади — результаты прошлых забегов. По сравнению с прочими спортсменками, здесь была скудная информация с отборочного тура.

Доктор открыл ноутбук и стал смотреть на текущее состояние ранних ставок и удивленно хмыкнул — учитывая ее дебют, ситуация была не такой уж и плачевной. Впрочем, большинство было поставлено на приз — занятие одно из призовых мест, а их было целых пять. Больше всего ставок было сделано на кенийских участниц, а их было целых восемь! Костя смотрел статистику и знал, что почти восемьдесят процентов победителей в стайерских забегах в последнее время приходилось на кенийцев. Это и генетика и отменная экология местности... И по большому счету, бороться против вороных лошадок в 

обычном беге это почти безумие. Но, учитывая необычную специфику и особенности предстоящих соревнований, он надеялся, что шансы хоть как-то уравняются. Ведь в нынешней форме управления бегуньей одним из ключевых моментов является и рефлекторная моторика мышц на управляющие сигналы и навык наездника. Особенно в гонках на веломобилях, где мощность «мотора» не единственный решающий фактор.

— Ну что, Константин Валерьевич, как думаете — победим?  — раздался голос Руслана, который только что вернулся из непродолжительной прогулки по улицам спортивного городка.

— Я очень на это надеюсь, Руслан,  — уклончиво ответил Доктор,  — но, скажу тебе, соперники у нас неслабые. Большинство из них многократные призеры, так что придется попотеть!

— Ну да...  — протянул тренер,  — Но серые лошадки иногда делают невозможное!

Последний день перед началом соревнований сотрясал остров обилием прибывающего народа и страстями на многочисленных букмекерских конторках, расположенными практически на каждом оживленном перекрестке так же, как и всевозможные лавки с едой и сувенирами. Шумные брокеры в шортах то и дело успевали принимать ставки от толпы, наседающей на легкую сборную палатку или матерчатый шатер, скрывающий дельца от палящего солнца. Яркие буклеты с программой и фотографиями спортсменок, аккуратно уложенные на раскладных столиках к обеду уже валялись по всем улицам прямо на земле. Гости побогаче на улицу старались не выходить и пользовались либо терминалами в фойе отелей, либо мобильными приложениями, коротая время в прохладных номерах с кондиционерами.

Ирина понимала, что соревнования начнутся со дня на день, но с момента прибытия на остров общение с ней прекратилось и оставалось лишь ждать, когда кто-нибудь не выведет ее на роковую дорожку. На душе было неспокойно и, несмотря на то, что за весь день ее никто не потревожил, кроме как в часы питания, она так и не смогла поспать, тщетно закрывая глаза и ворочаясь с боку на бок. После ужина ее, наконец сморило и, безмятежно раскинув руки по сторонам, она наконец уснула.

48

Ранно утром в стойло вошел Андрей, который уже успел позавтракать и подготовиться к важнейшему событию. Он отвел Девятку на беговую дорожку и, пристегнув ее запястья к поручням включил легкую разминочную программу. Ирина, спросонок часто моргая глазами зашагала по убегающему назад резиновому полотну. Скорость бега постоянно менялась, временами снижаясь до шага, а затем увеличиваясь до умеренного бега.

Жокей вернулся через час, найдя женщину окончательно проснувшейся и отстегнув ее от тренажера, покормил через зонд. После душа Девятку снова отвели к медикам, где после промывки кишечника, ее последовательно осмотрел спортивный врач и специалист, присоединивший свой ноутбук к ее модулю управления, чтобы снять биологические показания датчиков. Оттуда ее отвели к Любови Васильевне, которая долго и тщательно обтянула ее тело бирюзовой портупеей, после чего обновила свежей белой краской номера на грудях и спине, плечах, а также добавив по девятке на внешней части обоих бедер.

— Так, дорогуша,  — бормотала Люба, словно забыв, что Ирина совершенно не слышит ее из-за плотных затычек в ушах,  — осталась последняя деталь, без которой,  

наверное, ты уже и жить не можешь...

Она присоединила маленькие клеммы проводов, исходящих из портупеи к кольцам в сосках и ягодицах спортсменки и, весело улыбнувшись, приподняла ее лицо за подбородок:

— Вот теперь все, моя хорошая. Удачи тебе в твоем нелегком деле!

Ближе к девяти утра Андрей отвел ее на ипподром, где прошел регистрацию, как участник забега. Их поочередно взвесили, проверили карточку наездника, декларацию на забег и паспорт-формуляр Девятки, который в очередной раз сличили с данными из капсулы, подключившись к ее модулю управления. Уже привыкшая, казалось бы к своему статусу Ирина, снова почувствовала волнение и дискомфорт, когда один из контролеров у столика регистрации бесцеремонно развернул ее спиной к себе и, присев, потянул за жгут капсулы в ее анусе и воткнул свой провод к разъему. Да и в целом, повсюду чувствовалась нервозность и напряжение — трибуны заполнялись на глазах, а вокруг суетились остальные наездники со своими лошадьми вперемешку с работниками ипподрома, одетыми в белоснежные сорочки и бейсболки.

Наконец с формальностями было покончено и они прошли в паддок — зону подготовки к забегу. Легкая, отполированная до блеска бирюзовая качалка с номером девять поджидала Ирину под легким навесом. Наездник поднял с земли длинные оглобли с проушинами и пристегнул их к широкому поясу и кожаным браслетам Ирины. Она машинально обхватила кистями рук удобные рукоятки на концах тонких металлических труб, изящно уходящих назад к коляске. Андрей присел позади женщины и стал соединять провода и трубки коляски к разъемам торчащего между ее ягодиц жгута. Две трубки шли отдельно от остальных. Одна, потоньше, к мочевыводящему катетеру — правилами разрешалось мочеотведение только в отхожий резервуар, расположенный на двуколке. Вторая тянулась вдоль спины спортсменки, поднимаясь к шее и дугой присоединялась к питательному отверстию в кляпе. Через нее подавалась энергетическая смесь.

Раздался резкий звук сирены, после которого шум оживившейся толпы, забившей практически все свободные места на трибунах заметно усилился. Это был предварительный сигнал о том, что все участники забега прошли регистрацию. Оставалось полчаса до старта спортсменов. Андрей тщательно проверил все провода и трубки, после чего проверил шнуровку на ботинках Девятки. Убедившись, что все в порядке, он наполнил резервуары в коляске охлажденным регидроном и изотоником и, включив напряжение на приборной доске, проверил подачу жидкостей в спортсменку. Микронасосы исправно отозвались на краткие нажатия кнопок, впрыснув порции жидкостей по нужным трубкам. Растерянная от сумасшедшей суеты ипподрома, Ирина даже не почувствовала, как что-то влилось в нее с обеих сторон. Широко раскрыв глаза, она озиралась вокруг, поражаясь колоссальному количеству людей со всего мира собравшихся на этом ипподроме, чтобы посмотреть эти странные скачки. Она не слышала возбужденный рев трибун, но понимала, что каждый из этих людей приехал поглазеть на голых бегущих запряженных в коляски женщин, совершенно не задаваясь вопросом, каково это — стать животным на потеху себе подобным.

Легкий разряд в грудях и ягодицах — Андрей проверил подачу управляющего напряжения — и она закрыв глаза, стала возвращаться к 

реальности, пытаясь сконцентрироваться на предстоящем испытании.

Прозвучал второй зуммер — десятиминутная готовность участников к забегу. К Андрею подошел один из контроллеров и несколько минут что-то объяснял, пытаясь перекричать шум ипподрома. Наездник кивнул и, усевшись в качалку, направил Девятку к стартовой линии.

Ирина неуверенно шла, куда направлял ее наездник, глядя перед собой между двумя бирюзовыми пластинами-шорами, едва понимая, что вот и наступил тот самый решающий для ее судьбы момент. Теперь почти все зависило только лишь от нее и маленького юноши, который напряженно сидел в ее коляске и управлял ее телом. Легкие покалывания то в одной, то в другой груди заставляли ее поворачивать в том или ином направлении, пока она не вышла к стартовой линии, где уже собралась почти первая семерка участников. Она чувствовала, как шумит страждущая толпа зрителей и тысячи глаз с возбужденным интересом сейчас следят за началом состязаний. Несколько дронов с камерами зависли над экипажами, транслируя изображения на громадный монитор-табло. Она не слышала, как зычный голос ведущего начал объявлять имена наездников и названия клубов, за которые они выступают.

Контроллер судейской команды важно прохаживался между экипажами, внимательно и придирчиво осматривая каждую деталь экипировки на наличие причин для дисквалификации. Не найдя ничего особенного, он передал по рации главному судье, что все в порядке и возле линии появился стартер в красной форме. Он поднял руку с ярким флажком и выжидательно застыл в таком положении.

Ипподром ревел от нетерпения, от чего, казалось дрожит земля и, наконец раздался протяжный звук сирены, возвестившей начало долгожданных соревнований.

Ирине показалось, что в ее грудях раздался взрыв — Андрей, видя ее состояние выставил довольно высокое напряжение, чтобы вернуть ее к реальности — и, громко закричав, она резко наклонилась вперед и стала разгоняться стараясь не смотреть никуда, кроме как перед собой. Вскоре она почувствовала ощутимый разряд сзади и, прекратив ускорение, она стремительно понеслась по своей полосе, словно пытаясь убежать как можно дальше от собственных мыслей и переживаний. Боли больше не было, оставалось только легкое напряжение в мышцах ног, уносящих ее с Андреем вперед к победе.

Амирасланов в белом льняном костюме и такой же белоснежной шляпе сидел в вип-зоне трибун под большим навесом с элегантной дамой в темных очках на пол-лица, лениво потягивающей какой-то коктейль и безразлично глядящей в суматоху бегов где-то внизу. Рядом восседал осанистый немолодой мужчина с седыми усами, Рядом расположились его знакомые Виктор Васильевич со своим племянником Гошей и Ирмой, а в другой стороны расположились Римма Марковна с Артемом. Все с интересом смотрели в бинокли, наблюдая, как стремительно разгоняется вся семерка первого забега. Чуть поодаль за двумя столиками, не особо интересуясь происходящим на ипподроме, сидели шестеро совершенно похожих друг на друга крепких спортивных мужчин с капсюлями-наушниками в ушах. В отличии от объектов охраны, перед ними стояли только прохладительные напитки.

— Виктор Васильевич, вы что-то недостаточно взволнованы для сегодняшнего дня, правда Артем?  — широко улыбаясь спросила старая женщина, поправляя рукой 

широкополую соломенную шляпку.

— Ну, что вы, Римма, Марковна,  — нашелся Виктор,  — это совершенно не так. Я поставил на нашу Девятку практически все свое состояние и от этого теперь зависит весь дальнейший смысл моей жизни.

— Сказочник,  — пробормотал Амирасланов, отрываясь от бинокля и наливая себе в широкий стакан коньяк.  — Не знай я тебя, Василич, то конечно же поверил в это, но учитывая мой многолетний опыт общения с тобой, признайся сразу — ты вообще не поставил на нее, так?

Старик рассмеялся:

— Раскусил, пройдоха! Конечно же нет — я не настолько молод, чтоб ставить на первый выезд вашей Девятки, когда в деле полно породистых кениек!

Гоша удивленно посмотрел на дядю:

— Как, дядь Вить? Вы серьезно сейчас? Я же сказал, что поставлю на нее все, что у меня есть!

Виктор похлопал племянника по плечу:

— Не волнуйся, я компенсирую тебе твои затраты в полном объеме, когда ты проиграешь.

Он повернулся к Ирме и, положив руку на ее красивое колено, спросил:

— А ты, дорогая, так же поверила в эту сказку про столичную чудо-лошадь?

Девушка фыркнула и подмигнув Виктору, отпила янтарного холодного пива из большой кружки:

— Ну да, делать мне больше нечего. У человека не бывает двух талантов одновременно. Для меня она хорошая актриса определенного жанра.

— Да, но в данной ситуации она тоже своего рода актриса... и ее роль — беговая лошадь!

Амирасланов повернулся к молчащему все это время мужчине:

— Иван Сергеич, как вы?

Тот вежливо улыбнулся:

— Да, все хорошо, не волнуйтесь господин Амирасланов! Это, действительно довольно интересное мероприятие!

Римма Марковна улыбнулась:

— Мероприятие? Вы, ведь, военный, правда, Иван Сергеевич?

Амирасланов рассмеялся и обернувшись к старухе, подмигнул:

— От вас ничего не скроешь, Римма Марковна! Иван Сергеевич действительно военный. И, главное, очень порядочный человек, верный своей присяге и стране! Не могу сказать, в каком ведомстве он служит, но он генерал!

— А я и не сомневаюсь, хорошего человека всегда видно! Мы тут все друзья господина Амирасланова, а он привык окружать себя порядочным обществом. Кстати, а вы на кого поставили, если не секрет, товарищ генерал?

Военный пожал плечами:

— У меня нет основваний не доверять моему другу — господину Амирасланову — Поэтому я поставил по его рекомендации на Девятку, господа. Я не игрок и не конезаводчик...

Римма Марковна воодушевленно всплеснула руками:

— Ооо! Это не проблема, дорогой Иван — вы позволите по имени вас величать? Вы только выделите себе место и конюшню, а хороших лошадок мы вам непременно подберем! Вы не представляете, как это затягивает!

Амирасланов рассмеялся:

— К сожалению, статус Ивана Сергеевича не позволяет ему развернуться на всю катушку. Его должность слишком высока и важна для этого.

— Ураа! Молодцааа!  — радостно заорал, вдруг, Гоша, тыча рукой на поле и незаметно придвигая свой стул поближе к Ирме,  — Андрюха в отрыв пошел!

Ирина легко бежала, увлекая за собой качалку со своим наездником, старающимся максимально сэкономить ее силы для последних кругов. Тем не менее, их экипаж ровно шел впереди всей семерки. Вслед за ней спокойно перебирая длинными жилистыми 

ногами шла чернокожая спортсменка под номером четырнадцать. Наездник, казалось полностью отдал ей контроль за бегом, почти не управляя скоростью. Остальные спортсменки отставали все больше, держась одной кучкой, не пытаясь нагнать лидеров.

Пульс Девятки оставался в зеленой зоне, 135 ударов в минуту. Это была ее аэробная зона, за пределы которой Андрей старался не выходить, чтобы не допустить чрезмерного выделения молочной кислоты в кровь спортсменки. Он внимательно следил за приборами, периодически вливая небольшое количество изотоника ей в желудок. Несмотря на то, что впереди оставалось шесть кругов, он решил сразу взять преимущество и стал подгонять Девятку короткими импульсами тока, на которые она почти моментально отвечала ускорением.

Ей было неизвестна продолжительность забега, но она и не думала об этом. Она вообще старалась ни о чем не думать, сконцентрировавшись только на своем дыхании, техникой бега и ожидании очередных команд наездника. Чувствуя запас собственных сил, ей самой хотелось «прибавить ходу», но вместе с тем, она понимала, что контроль скорости не ее дело, а Андрею видней, когда и с какой скоростью ей бежать. И если он не «припускает» ее сейчас, то это означает, что еще не время и ее силы потребуются позже. Предстартовая нервозность прошла и Ирина спокойно неслась вперед, готовая в любой момент сделать решающий рывок.

На следующем круге от основной группы вдруг вырвался экипаж под номером шестьдесят два, с чернокожей мускулистой спортсменкой с крохотными грудями. Она без видимых усилий догнала Девятку и, поравнявшись с ней, также ровно стала бежать рядом. Андрей мельком оценил состояние негритянки и, чуть прибавил скорость. Шестьдесят вторая немедленно отозвалась таким же ускорением. Ее наездник — араб, судя по одеждам, улыбнулся и выжидательно посмотрел на соперника. Памятуя недавнюю встречу с восточным наглецом возле дома Амирасланова, Андрей почувствовал внутреннее напряжение и тревогу. Он чувствовал на себе испытующий взгляд араба, но не оборачивался, делая вид, что совершенно не обеспокоен ситуацией. Это был, конечно совершенно другой человек — крохотный и очень молодой смуглый юноша, но все же, осадок на душе был тот же. Чернокожая спортсменка легко и стремительно выбрасывала вперед длинные ноги, грациозно покачивая телом и было видно, что бег ее совершенно не утомил. Ее красивые иссиня-черные густые волосы были туго стянуты в пучок на макушке, а виски и затылок аккуратно выбриты. Из-за плоского зада ее можно было спутать с мужчиной, но маленькие, потешно трясущиеся грудки, выдавали ее женское начало.

Они бежали вровень еще два круга, после чего араб, очевидно, подал электричество на груди спортсменки, отчего она гортанно вскрикнула и стала разгоняться, оставляя за собой соперниц.

Андрей продолжал движение, не ускоряя Ирину, хмурясь от прыти Шестьдесят Второй, но меняя своей тактики. Он держался желтой зона пульса и берег силы спортсменки для решающего рывка. Однако, глядя на быстро удаляющуюся спину жокея в качалке под номером шестьдесят два, он начинал заметно нервничать. Он оглянулся и увидел несколько растянувшихся за собой экипажей, движущихся примерно с 

одинаковой скоростью, но отставание было не существенным — примерно корпуса на три-четыре.

Одометр на приборной доске показывал шесть с половиной километров. Впереди оставалось две трети пройденного пути и Андрею не хотелось так рано расходовать силы спортсменки, но легко и стремительно отрывающийся вперед соперник не оставлял ему выбора. Жокей выждал еще немного и осторожно передвинул ползунок скорости вперед на одно деление. Ирина, почувствовав разряд, чуть заметно дернула головой и прибавила скорость. Заскучавшие, было, трибуны зашумели, видя как Девятый экипаж все-таки повелся на столь раннюю борьбу за первенство. Однако, Андрей не стал догонять Шестьдесят вторую, ограничившись еще одним небольшим ускорением, после чего зафиксировал скорость Ирины и, вкачал ей небольшое количество изотоника.

Обжигающее солнце поднималось все выше и становилось душно. На трибунах вовсю шла торговля холодными напитками и пивом. Но, охваченные азартом и жаждой крупного и легкого выигрыша люди не обращали никакого внимания на жару, не отрывая глаз от нескольких маленьких колясок, наматывающих круги по дорожкам ипподрома.

— Почему же он не догоняет его, дядь Вить?  — взволновано спросил Гоша увлеченного разговором с Ингой старика.

— Потому что он знает, что делает, Гоша, не волнуйся!  — между прочим ответил Виктор Васильевич, обернувшись к племяннику,  — Он же не хочет сразу же истратить все силы твоей ненаглядной Девятки! Впереди еще долгий забег. Так что, наберись терпения и не ной!

Римма Марковна с умилением посмотрела на юношу:

— Гоша, не переживай! Этот молодой человек, что сидит в ее коляске профессионал и знает что делает. Так что, не переживай — все будет хорошо. Вот мы тоже надеемся с дядей Артемом...

Артем, преданно глядя на старуху, крепко сжал руку старухи и поцеловал ее в щеку.

— А может господин Амирасланов, все-таки уступит нам свою прелестную лошадку после соревнований за кругленькую сумму, А?  — громко спросила та, кокетливо склонив голову и посмотрев на Амирасланова,  — Я готова заплатить втройне за такое роскошное создание!

Амирасланов ухмыльнулся:

— Ну вы же знаете, Римма Марковна, она не совсем моя собственность! У нее контракт...

— Ах, бросьте же, мой дорогой! Контракт. Мы же знаем, что всегда можно что-нибудь придумать. Зачем ей эти мирские заботы? Мне, кажется, что она сейчас как раз на своем месте и, возможно, даже счастлива! Ну... насколько может быть счастлива лошадка. Вот мои кобылки — вы же помните их? Спросите, хотят ли они куда-то уйти от меня? И, уверяю вас, они ни за что не согласятся. А все потому, что я очень хорошо ухаживаю за ними и хорошо кормлю. И не всякой там дребеденью из пакетиков, а настоящей пищей.

Генерал посмотрел на старуху, и, усмехнувшись, отвернулся.

— Увы и увы, Римма Марковна,  — ответил Амирасланов,  — Я человек слова, вы же знаете? Так что... Кстати, вы не представляете, сколько желающих приобрести Девятку появилось за последние три дня. Даже не знаю, с чем это связано. Ведь она темная лошадка — впервые на соревнованиях...

— Возможно, кто-то распространил слухи о ее былых достижениях,  — предположила Инга.

— Да,  

может быть, может быть...  — пробормотал Амирасланов, поднося к глазам бинокль и с интересом наблюдая, как ровно и без труда бежит Ирина, завершая десятый круг..

Шестьдесят вторая все так же возглавляла группу, но расстояние между ней и Ириной сократилось почти вдвое. Возможно арабский жокей решил дать передохнуть своей вороной кобыле, но так или иначе, Андрей медленно, но упорно догонят своего основного соперника.

К концу двенадцатого круга к борьбе неожиданно подключился еще один участник забега японский наездник под номером двадцать девять. В экипаж была запряжена бледнокожая девушка с коротко стриженными светлыми волосами и черной, контрастной сбруей, сквозь которую болтались красивые груди с розовыми сосками. Она постоянно взвизгивала, получая разряды тока на свои электроды, но скорость, с которой она стала разгоняться, взбудоражила зрителей на трибунах. Люди одобрительно кричали со всех сторон, предвкушая интересное шоу. За несколько минут японец плавно обошел Девятку и, поравнявшись с арабом, сбавил ход, двигаясь параллельно и через полосу.

Андрей не менял тактики выжидания и шел с двух-трех корпусах от лидеров. Ирина видела перед собой оба экипажа и была готова вот-вот рвануть вперед чтобы настичь обеих соперниц, но понимала, что все зависит от Андрея. Ее дело, лишь отдать все свои силы в нужный момент. Пот стекал по ее лицу, а солнце жгло плечи, но она все крепче сжимала ладонями упругие грипсы легких оглобель коляски. Она совершенно не хотела пить — микропомпы по показаниям датчиков в ее капсуле исправно снабжали ее организм жидкостью в нужном количестве. Она постоянно чувствовала, как что-то прохладное приятно вливается куда-то внутрь живота. Массивные шоры сужали ее зрение до минимума, и она практически не ощущала присутствие беснующейся и орущей многотысячной толпы на трибунах. С десяток дронов беспрерывно транслировали на два громадный монитора с обеих сторон ипподрома, попеременно показывая крупным планом то одну, то другую сосредоточенно бегущую вперед спортсменку, четко передавая все детали этого действа. Зрители возбужденно выкрикивали какие-то речевки, а то и просто гортанные звуки, стараясь передать всю гамму эмоций, вызванных этим захватывающим зрелищем.

Одометр показывал двадцать километров и ситуация в группе не менялась, Однако, Андрей заметил, что Девятка заметно устала. Пульс при неизменной скорости стал расти и приближаться к оранжевой зоне, хотя датчик ректальной температуры продолжал показывать стабильные 37, 8. Выждав еще некоторое время, он влил ей хорошую дозу изотоника и стал ждать момента, для окончательного рывка.

В этот момент впереди случилось неожиданное движение. Шестьдесят вторая неожиданно сменила дорожку, приняв влево — оказавшись, фактически прямо перед Ириной. Это был обычный маневр, для блокирования идущего позади спортсмена и Андрей не придал сначала этому никакого значения, в отличии от растерявшейся Девятки. Но беда была в том, что в ту же секунду эта же мысль пришла и японскому наезднику и он стал смещаться вправо, очевидно, также стремясь занять дорожку Девятки. Сложно было сказать, кто начал свой сдвиг первым, но японец первым заметил, что место уже занято 

и быстро стал выруливать обратно. Однако, в силу длинной цепочки передачи команды — кнопка, сигнал, болевой рефлекс, осмысление и затем уже действие — предотвратить столкновение не получилось. Белокожая блонидинка пронзительно вскрикнув, повернула влево, возможно чуть сильнее, чем надо, но этого оказалось достаточно, чтобы коляску с ее наездником занесло в сторону Шестьдесят второй, поднимая две струйки пыли и песка из под колес. Легкое большое колесо качалки еле видно соприкоснулось со второй качалкой и резко взметнулось вверх, опрокидывая ее влево. Японец, не удержавшись выпал на землю, а коляска, повалив на левый бок и спортсменку, протащилась еще с несколько метров, вращаясь одним колесом.

Андрей со всей дури нажал на тормоз, заставив кричащую сквозь дырку в кляпе Ирину в буквальном смысле откинуться назад всем телом и тормозить выставленными вперед каблуками, одновременно чувствуя ужасные разряды тока в ягодичных кольцах. Она уже почти остановилась, когда перед ее ногами вдруг возник лежащий ничком арабский жокей, который также не удержался в своей коляске и неловко упал на землю и теперь лежал, корчась от боли и извергая ругательства на своем языке. Ирина споткнувшись об него, упала на одно колено и, сделав выпад вперед, выставила вперед вторую ногу, удержав равновесие и не опрокинув коляску с жокеем. Андрей, опомнившись, убрал руку с тормоза и, спешившись подбежал к Девятке. Он помог ей подняться и осмотрел разбитую ногу. Колено было сильно разодрано и кровь текла по голени, окрашивая лакированные бирюзовые ботинки в красный цвет. Четыре экипажа позади остановились, избежав столкновения, но не могли продолжать движение из-за того, что все крайние дорожки были заняты, а посередине стояла Девятка. Чернокожая «лошадка» араба продолжала бесцельно бежать, вперед, удивляясь неожиданному облегчению ноши.

Юноша быстро вынул из кармана пачку бактерицидных пластырей и быстро раскрыв один из них — самый большой, наклеил на колено Девятке, постаравшись скрыть под ней основную часть повреждения. Это помогло отчасти, но кровь продолжала сочиться из-под плохо приклеившихся мест платыря. Андрей вскочил обратно в коляску и включив напряжение, подал ток на Девятку, заставив ее рвануть с места что есть сил. Она заорала, перекрикивая шум трибун и побежала вперед что есть мочи, ничего не понимая и не видя перед собой от заливших глаза слез. Было видно, как она стала припадать на одну ногу, но жокей не стал давать слабину и лишь прибавил напряжение, чтобы дать ей понять, что просто боль в колене лучше, чем вкупе с разрядами в грудях.

Оставшиеся четыре экипажа благополучно проехали между двумя опрокинувшимися колясками, к которым уже бежали медики с носилками.

— Ну давай, парень, гони ее во всю гриву! Это шанс...  — тихо процедил Амирасланов.

— Молодец, жокей,  — рассудительно озвучил его слова Виктор Васильевич.  — Тут, главное, правильно оценить ситуацию. Нога не сломана? Нет. Коленка разодрана? А кто из нас не разбивал коленки?

— Так больно, небось, дядь Вить!  — возразил Гоша, таращась в бинокль,  — Жалко же...

Инга громко рассмеялась:

— Ну, Гошик, ты скажешь!  

А когда х. ярил ее по буферам кнутом, думаешь ей не больно было? Ты давай или шашечки или ехать, определись давай!

Андрей понимал, что все четыре оставшиеся спортсменки пусть и не полны сил, но, все же без травм. Единственным фактором, который играл ему на руку — это небольшая фора в десяток — полтора метров, которую он получил, не дав им опомниться и, не церемонясь с Девяткой, рванув с места. Поэтому, его шанс — это полный форсаж. В конце концов, он все время старался щадить Девятку и относиться к ней с максимальной заботой. Но теперь ситуация другая. Теперь ее долг вырвать зубами, а точнее ногами этот забег! В конце концов, у них обоих одна цель. С этой мыслью он еще раз увеличил управляющее напряжение, почти до максимума.

Ирина бежала что есть дури, пригнувшись вперед и быстро перебирая ногами. Боль в колене не отступала, заставляя ее корчиться и кричать во весь голос. Она развила достаточно большую скорость и разряды не беспокоили ее. Четыре экипажа разгонялись сзади, настигая их с каждым шагом. Пульс вырос до 160 ударов в минуту и Андрей старался продержать ее в этом режиме как можно дольше.

Он оглянулся назад и увидел, как уже почти вровень с ним бежит молодая загорелая «лошадка» — совсем молодая девушка бритая налысо и мускулистыми ногами под номером 41. Было видно, что она изрядно устала, но ее движения были уверенными и равномерными. Жокей, меланхоличный седой мужчина спокойно смотрел вперед, не обращая внимания ни на кого. В его лице была уверенность в успехе, но Андрей не собирался упускать удачу из рук. Он оценил скорость, с которой приближался очередной соперник и мельком взглянув на пульс Ирины, схватился за рычаг скорости и передвинул вперед еще на одно деление.

Тело Ирины резко выгнулось от пронзившего ее грудь напряжения, после чего, громко закричав она снова наклонилась вперед, судорожно отталкиваясь ногами и, стараясь развить заданную скорость. Ей показалось, что острые раскаленные лезвия вонзились в ее груди и кто-то медленно стал из проворачивать. Тело стало извиваться в такт шагам, пытаясь сжаться пружиной для очередного толчка. Она слышала жуткий пронзительный звук через кости черепа, но не понимала, что это ее собственный крик. Глаза снова заплыли слезами и она рвалась вперед практически вслепую, забыв о боли в колене и повинуясь лишь сигналам боли в пылающих сосках.

Андрей тревожно смотрел на пульс женщины, подходящий к отметке 170. Фон цифр стал мигать красным цветом, что означало границу перехода в максимальную зону, при которой спортсмен долго бежать не может из-за быстрого накопления в мышцах молочной кислоты.

Одометр показывал двадцать три километра. То есть осталось меньше одного круга! Кто-то от радости, кто-то от досады, но зрители на трибунах переполошились не на шутку. Отовсюду стал лететь мусор, пивные банки, файеры и прочая дребедень. Страсти на трибунах накалялись с каждой минутой, нередко заканчиваясь мелкими конфликтами среди зрителей. Однако охрана ипподрома 

молниеносно пресекала различные нарушения порядка, выводя наружу особо ретивых и перебравших граждан.

Сорок первая поравнялась с Девяткой и стала медленно ее обгонять. В какой-то момент ей это уже почти удалось, но пожилой наездник, зачем-то прибавил ходу и лысая неестественно дернувшись, стала сбиваться с темпа, делая неестественно длинные выпады ногами, стараясь наверное набрать скорость за счет увеличенного шага. Андрей удивленно взглянул на соперника и решил не ускорять изрядно вымотанную Ирину, а подождать еще немного.

Впереди показалась финишная линия, возле которой скопилось много народу и судей в ярких формах. Сорок первая, наконец справилась с координацией, но драгоценные секунды были утрачены — Девятка продолжала бежать на полкорпуса впереди соперницы. Ей, наконец удалось разогнать коляску до нужной скорости, при которой подача напряжения прекратилась и поврежденное колено снова начало давать о себе знать. Усилием воли, она пыталась отключить себя от этой нарастающей боли, но тщетно. Непослушная нога стала самопроизвольно подворачиваться и заплетаться и, буквально через несколько минут пронзительная боль в грудях заставила ее снова резко выгнуться и, собрав все оставшиеся силы совершить невозможное. Сквозь вырывающийся крик, она стиснула зубами жесткий упругий кляп и, зажмурившись стала отталкиваться от земли своими одеревеневшими от бесконечной нагрузки ногами со вздувшимися венами, равномерными рывками разгоняясь до необходимой скорости.

Андрей крепко вцепился в поручни, стараясь удержаться в качалке, но не сбавляя заданной скорости, несмотря на то, что пульс Ирины вырос до 184 ударов в минуту. Это была критическая величина для спортсменки. Он понимал, что это было бы равнозначно потере единственного, чудом выпавшего ему шанса, и никак не мог позволить себе проявить сострадание к орущей безумным голосом от боли, но послушно тянущей его за собой женщине. Отчаянно дергаясь от непрекращающихся разрядов в груди, она неестественно корчилась в беге, мотая головой, словно пытаясь согнать с себя весь кошмар боли и мук, словно рой насекомых облепивших ее сочное, покрытое потом и кровью тело.

Дроны саранчой вились вокруг обессиленных спортсменок, в разных ракурсах снимая и транслируя четкое изображение на графические табло ипподрома с каждым кадром возбуждая толпу зрителей реалистичными подробности сумасшедшей баталии за первенство первого тура соревнований.

За сотню метров до финиша Ирине, наконец снова удалось избавиться от жжения в грудях — она развила требуемую скорость и совершая нелепые выпады неслась к своей первой победе, оставляя позади таких же измотанных спортсменок. Ее основная соперница так и бежала оторвавшись на несколько шагов, не в силах ничего предпринять. Пожилой наездник прекратил, наконец попытки ускорить ее, осознав, наконец, тщетность ненужных мучений.

Рев ипподрома потонул в оглушительной сирене, которая означала конец забега первой группы участниц. Амирасланов от волнения вскочил с места и, держа в руках наполненный бокал шампанского, ловко откупоренного одним из его охранников, радостно смотрел на своих друзей, наперебой поздравлявших его с почином.

— Это, конечно, не еще не победа, но большой задел, дорогой друг!  — рассудительно констатировал Виктор Васильевич, мысленно прощаясь с неудачной ставкой в несколько десятков 

тысяч долларов. С другой стороны, он успокаивал себя тем, что часть этих денег сейчас перекочевала в карман Гоши и, стало быть, в любом случае, деньги остались в семье.

— Эх, жалко, дядь Вить, мало поставил я...  — словно читая его мысли, инфантильно хныкнул Гоша,  — сейчас бы неслабо поднялся!

Он вскинул длинную, как жердь руку с коктейлем вверх и воскликнул:

— За Девятку!!!

— За Девятку!  — эхом откликнулся генерал, присоединяясь к тосту и поворачиваясь к Амирасланову,  — Как я понимаю, три очка уже наши?

— Да,  — сияя всем видом отозвался Амирасланов,  — Она просто молодец!

На табло крупным планом показывали еле держащуюся на непослушных ногах Ирину. Крупный план заплаканного с красными от слез глазами лица с оттянутым книзу кляпом подбородком производил жалкое впечатление, но толпа завороженно смотрела на загнанную женщину, выкрикивая кто одобрительные, а кто полные проклятия тирады на разных языках мира.

Андрей медленно поехал к паддоку, где можно было распрячь качалку. Он спешился и отстегнул сначала полный резервуар мочи, который тут же забрал у него контроллер, предварительно наклеив на него ярлык с названием клуба, номером экипажа и фамилией жокея. Это было необходимо для дальнейшего теста на предмет использования запрещенных средств в процессе забега. Через несколько минут наездник распряг Девятку и повел в специальное помещение для помывки спортсменок. Попадавшиеся по пути люди в большинстве своем приветливо здоровались и одобрительно похлопывали по плечу. Но, надо отдать должное персоналу ипподрома — в отличие от толпы на улице, никто не пытался хоть как-то задеть или дотронуться до Ирины, не говоря о том, чтобы ущипнуть или шлепнуть по заду.

Через минуту он поливал ее из шланга прохладной водой в, пока она, беззвучно рыдая от боли и усталости, лежала ничком на гладком бетонном полу, осторожно обхватив ладонями кровоточащее колено. Позже, уже в стойле ее долго осматривал какой-то фельдшер с большим медицинским чемоданом и, обработав рану, крепко перебинтовал колено.

Несмотря на сильную пульсирующую боль, обессиленная Ирина вскоре уснула. Андрей поднялся к себе в номер и, подойдя к окну, долго смотрел на нее сквозь прозрачную кровлю конюшни. Он прошел весь этап гонки вместе с ней, и лучше всех представлял себе ее состояние, ведь вся физическая нагрузка досталась именно ей. И она ее выдержала! Несмотря на нелепую травму и вопреки всем, кто не в нее не верил. А таких, судя по ставкам, было подавляющее большинство.