Элементарно, Холмс!

23 апреля 20... года, в 8.30 утра Егор Белоусов, вышедший на пенсию следователь Бабушкинского РОВД, явился на работу в детективное агентство «НЮХ».

Ему было назначено на 9.00, но Егор привык вставать рано. Заняться было нечем, и он решил прийти пораньше, чтобы наблюдать за людьми, мелькающими у его нового места. Своим видом они могли сказать ему больше, чем любое резюме.

Пока он знал о своей новой работе только то, что:

— ею руководит определенный Н. Ю. Халявко, кандидат юридических наук;

— после года подработок и безденежья ему внезапно позвонили и предложили место в «НЮХе»;

— сайт «НЮХа» ничем не хуже других сайтов, если судить по рекламным заманухам.

Поиск Н. Ю. Халявко в гугле, яндексе и других виртуальных местах ничего не дал. Это могло значить что угодно — например, то, что Н. Ю. Халявко еще не успел ничем прославиться, даже своей диссертацией. Последнюю Егору было лень искать.

Подходя к «НЮХу», он увидел пушистую шевелюру, подпрыгивающую над спинкой скамейки.

Шевелюра принадлежала девчонке, которая играла на планшете в какую-то игру. Ухмыльнувшись, Егор сел напротив.

Девчонка вряд ли имела какое-то отношение к его работе, но на ней было так приятно смотреть, что Егор не отказал себе в этом удовольствии. Щеки у нее были красные, уши еще краснее, волосы распущены, глаза горели как у кошки на охоте, и вся она была как взбудораженный весенний воробей.

С виду ей было лет двадцать или меньше. Она была из тех, кого, когда хотят похвалить, называют «лапочкой», а когда хотят оругать — «серой мышкой»: с хорошеньким лицом и глазами, но без претензий быть женщиной. Одета она была совершенно по-мальчишески, короткие пепельные волосы лохматились как попало, на лице не было ни капли макияжа. Впрочем, красоты, которыми ее накрасили весна и азарт, были в тысячу раз лучше любой косметики.

Некоторое время она постукивала пальцами по дисплею, двигая губами. Затем щелкнула и улыбнулась, торжественно глядя на свое устройство. Внезапно из-за туч вынырнуло солнце, и мокрый асфальт засверкал, словно ее глаза.

— Кто победил? — громко спросил Егор.

Глаза озирали сквер, пытаясь определить, кто помимо них может существовать в этом мире.

Затем остановились на Егоре.

— Как кто? Дружба, конечно, — ответила девушка после некоторой паузы.

У нее был неожиданно хриплый голос, почти мальчишеский.

— Однако, — хмыкнул Егор.

— Что?

— Честно говоря, я думал, ты наивная. Но твой ответ показал обратное.

— Серьезно? А что вы еще обо мне думали?

— Ну... рассказывать?

— Давайте.

— В самом деле?

— В самом.

В общем-то это было неправильно. Но солнце светило так ярко, а девочкины щеки сияли еще ярче, не говоря уже о глазах...

— Уговорила. Ты... из небогатой, пожалуй, даже бедной семьи — не обиделась?... но уже достаточно давно пробиваешься в этой жизни. Не настолько, правда, чтобы пуститься во все тяжкие, как это делают почти все. Ты живешь одна, без родителей, без мужчины. Детей у тебя, разумеется, нет, и ты даже толком не представляешь себе, что это такое. У тебя дома кошка... нет, две. Впрочем, вторая скорее живет в квартире, где ты была недавно. А именно — вчера вечером. Ты человек крайне увлеченный и соответственно неаккуратный, хоть и уверена будто делаешь все для того, чтобы мир думал наоборот... Продолжать?

Глаза сверкали как два проектора.

— Как вы узнали? — спросила она хрипя от волнения. — Вы что, следите за мной? Или вы Шерлок Холмс?

— Вот как меня звали в ментовке, когда я там работал.

— Работали? Уже не работаете? Почему?

— Скучная история. У нас с начальством был, как это сказать... разный взгляд на некоторые вещи.

— А... эээ... Ну хорошо, — девушка покачала головой. — Про кошек, допустим, понятно: одна шерсть, другая... Но как вы узнали, что вчера вечером? И что не у меня?

— Элементарно, Ватсон. Вряд ли ты, с твоим образом жизни, потянешь двух кошек. Одну — еще ладно, это святое. Твоя — короткошерстная и вредная, как крокодил, а у подруги... да? — у подруги кто-то элитный и пушистый, вроде перса. Если бы наоборот — на тебе было бы вдвое больше пуха. Тем не менее его достаточно для того, чтобы это было не ранее вчерашнего вечера. Сегодня ты вряд ли успела бы такую рань зайти к подруге и вывозиться в ее коте. Ты ровно настолько не неряха, чтобы перед выходом в люди зачистить грязные пятна на штанах, но не настолько, чтобы выскрести их нафиг. Не говоря о кошачьей шерсти.

Девушка смотрела на него с открытым ртом.

— Обалдеть, — сказала она. — Как все просто. Ну, а почему я одна пробиваюсь в этой жизни?

— Это еще проще. Богатые одеваются иначе — и когда живут с родителями, и когда живут сами. Бедные, когда живут с родителями, тоже одеваются иначе. Девушку такого типа, как ты, мама наверняка кутала бы во что-нибудь традиционное, благородное, à la Аристократка Духа. На бунтарку ты не похожа: так не бунтуют. Срезала нафиг свои красивые волосы... а почему? Потому что так удобнее. Затушевать в себе женщину до такой степени можно только в двух случаях: или если ты давно замужем и вся с головой в кухне и детях, или если тебе наплевать на мужское внимание. А почему наплевать? Потому что ты человек увлеченный. Твоя жизнь и так полна до краев. Скорее всего, ты из провинции, но в Москве уже несколько лет. Поступила в вуз, устроилась на работу...

— Классно! Продолжайте.

— Уверена?

— Конечно. Распакуйте всю мою нижнее белье.

— Ладно. Ты, наверняка, влюблялась, но об этом не знал никто, кроме тебя. Да, и ты девственница.

— Ого! Почему это?

— Тебе лучше знать. Как тебя зовут-то?

— Угадайте.

— Я не гадалка. Мысли читать не умею. Так как?

— А вас?

— Я первый спросил.

— А я вторая. И я дама. Кто должен представляться?

— Ладно, твоя взяла. Егор Белоусов, старший лейтенант в отставке. Теперь ты... постой. Думаю, вряд ли тебя называют каким-нибудь обычным именем — Маша, Даша и прочее. Наверное, какое-нибудь милое уменьшительное? Ну?

— А говорите, не умеете угадывать... Меня обычно зовут Тасей, а некоторые — Сясей. Так я себя звала в детстве.

— Что ж, Сяся. Несмотря на все твои старания, ты настоящая красавица, хоть сама, кажется, еще не поняла это. Приятно было познакомиться... ёлы-палы! Без трех девять! Ни разу в жизни не опаздывал...

— Ого! Это комплимент мне?

— Да, судя по всему... Прощай, Сяся!

— Вы в «НЮХ»? — бросила она вдогонку.

— Почему ты решила? — обернулся к ней Егор.

— Элементарно, Холмс. Бывший сыщик идет в детективное агентство...

— А вдруг он идет в... — Егор окинул взглядом коллекцию вывесок над входом, — в риэлторскую контору «Дуров, Умницкий & Co»?

— Неее... Исключения и случайности бывают редко, их рассматриваем в последнюю очередь...

«Ишь ты какая» — думал Егор, взбегая на третий этаж.

Сама того не знала, Сяся сформулировала главный его метод, который еще ни разу не подводил Егора.

***

— Очень приятно, Егор Дмитриевич, — говорила ему полненькая блондинка в оглоблях. — Рада приветствовать вас на новом месте. Вас уже ждет ваш первый клиент.

— Ух ты, — сказал Егор. — Польщен. Извините, а...

— Да?

— Вы и есть Н. Ю. Халявко?

— Нет, я секретарь шефа. Меня зовут Любовь Феоктистовна.

— Я могу увидеть шефа?

— Сейчас нет, но рано или поздно это обязательно произойдет. Пройдемте!

Клиент был утонченным эстетом в очках. Когда Егор вошел, тот выключил смартфон, но Егор успел заметить фрагмент видео — какую-то БДСМ-сцену с голой девушкой, покрытой кровью и синяками.

— Добрый день, — уважительно поздоровался клиент с Егором. — Вы заставили себя ждать. Но это неважно. Дело, которое я хочу предложить вам, весьма сложное и, скажем так, деликатное. Речь идет о похищении... одной вещи. Вещь эта чрезвычайно ценна ...

и, скажем так, конфиденциальна. Настолько конфиденциальна, что я обращаюсь не в милиц... пардон, в полицию — никак не могу привыкнуть, — а к вам. Понимаете? Тем более, что вещь эта — не частного, а скорее общественного характера, и ценность имеет, скажем так, не только частную, но и общественную, даже общечеловеческую... Понимаете?

Егор молчал, изучая его взглядом. Потом сказал:

— Нет.

— Что «нет»?

— Не понимаю.

— Я не могу вам рассказать больше.

— Если вы скажете своей лаборантке — «понахимичь мне чего-нибудь эдакого к утру, да смотри, чтобы получилось так, как я хочу, не то уволю» — она не смотрит на вас, как на идиота?

— Какая лаборантка? Что вы себе позволяете? Почему вы решили, что я имею... эээ... отношение к науке?

— Вы — крупная научная фигура в институте, который находится на правительственной дотации. Руководите секретными исследованиями. Они не связаны с оружием, скорее что-нибудь химико-медицинское. У вас украли готовый продукт исследования. Вы боитесь признаться вашим патронам; с другой стороны, продукт надо искать, иначе капут. В полицию нельзя. Привлечь спецслужбы — значит расписаться в собственном лохизме. И вы цепляетесь за соломинку: идете в сыскное агентство, причем в свеженькое — народ нераскрученный, работает на зачетку. Меньше шансов, что слетятся. Но соломинка оборвется, если вы не расскажете мне все, что знаете самi.

— Кто сообщил вам об этом?!

— Вы.

— Когда?!

— Только что. Прямо сейчас и прямо здесь. Понятно?

Клиент вздохнул...

— Ожидайте здесь, я привезу машину, — сказал он, когда они вышли на улицу. Его звали Григорием Игнатовичем.

Егор потянулся, выпрямив спину. Потом посмотрел на ту самую скамейку.

На ней все так же сидела Тася. И смотрела на него.

— Ну как? Получили задание? — крикнула она.

Егор подошел к ней.

— Какое задание?

— Ой, ну только не надо. Мы все еще играем в эту игру, что вы из агентства недвижимости, да? У вас взгляд, как у кошки в засаде, и усы дрожат.

— Усы? У меня нет усов, — сказал Егор, проводя пальцем по верхней губе.

— Неважно. Все равно дрожат... А хотите, я с вами?

— Что?

— Возьмите меня с собой. Пожаааалуйста!

— Тася, ты что? Это не игрушки.

— Знаю. Ну пожаааалуйста! Каждому Шерлоку Холмсу нужен доктор Ватсон. У вас есть доктор Ватсон? Нету! Вакансия свободна! Ну вот, а я забиваю ее.

— Нет, — сказал Егор, взяв себя в руки. — Знаешь, Тася... Ты мне очень нравишься. Серьезно. Ты красивая. Красивая и умная, я даже не ожидал. Но... Ты же умная, и сама все понимаешь.

— Да, — сказала Тася. Голос ее упал, как у ребенка. — Так что? Значит, не увидимся больше?

Егору вдруг очень не понравилась эта мысль.

Вздохнув, он достал свою визитку.

— Звони вечерком, — сказал он. — Не факт, что отвечу, но не потому, что плохой, а потому, что... Агенты недвижимости - они такие. Сама знаешь.

— Ага,— просияла Тася.— Еще как знаю.

Рядом просигналил клаксон.

— Ладно. Пока, Тася! — Егор махнул ей и сел в черный лэндровер, подъехавший к скверу.

— Я прошу вас еще раз: пока вы не расскажете мне подробности о том, что именно мы ищем, я не двинусь даже пальцем.

— Понимайте: проект секретный, и... Я даже не уверен, что вы поймете. Это чисто научное исследование, и... — говорил молодой ученый с бородой, взгляд устремленный к земле.

— Понимать — это моя работа. А ваша — помогать следствию. Или мешать ему. В зависимости от того, что вам нужно, — ответил Егор.

— Эээ... Ладно. Я... даже не знаю, с чего начать.

— С главного.

— Ок. Этот проект имеет... имеет огромное значение для человечества. Да, да, — Саня повысил тон, увидев, как брови Егоровых поднялись вверх. — Он еще не закончен, но... уже ясно, что это одно из самых значительных открытий в медицине, биологии и генетике - во всем комплексе наук связанных с органикой. В медицине это революция, сопоставимая... нет, превосходящая открытие антибиотика.

— И что эта штуковина умеет?

— Речь идет о...

— Саня! — окрикнул его Григорий Игнатьевич.

— Ну, я пошел, — Егор развернулся к выходу. — Всем пока.

— Подождите!... Григорий Игнатьевич, ну... ну как же... Речь идет о регенерации белка. Мы разработали технологию, по которой белок восстанавливает сам себя, если организм жив, конечно. Белок считывает информацию из генов и реконструирует все разрушенные структуры, причем в считанные минуты! Эта функция проявляется в способности к заживлению, но мы научились форсировать ее в тысячи, в десятки тысяч раз! Мы научились высвобождать скрытые силы организма...

— Если я правильно понял, ваша штука позволяет человеку отрастить отрезанную руку так же быстро, как ящерица отращивает оторванный хвост, только гораздо быстрее?

Сaня засиял.

— Вот именно! И не просто быстрее, а с высочайшей точностью. Это похоже на восстановление системы в компьютере. На молекулярном уровне записываются данные о текущем состоянии организма — что-то вроде точек восстановления. Они считываются, и по ним организм самовосстанавливается именно в таком виде, каким был на момент создания точки восстановления. С точностью до молекулы. И, хочу заметить, все это запускается обыкновенной аккумуляторной батареей емкостью 4000 мА.

Егор молчал. Потом сказал:

— Да. Неплохо.

— Но... понимаете... — сказал Саня. — Проект еще не завершен. Впереди — годы тестирования. Мы еще не пробовали его на людях. В некоторых опытах процесс давал странные аномалии... Короче, трудно даже представить, что будет, если он попадет в чужие руки.

— Уже попал, — мрачно заметил Григорий Игнатович.

— Мутанты, атака клонов и все такое? — спросил Егор.

Саня нервно хихикнул.

— Ну что ж. Перейдем к осмотру места преступления, — сказал Егор. — Рассказывайте, как, когда и при каких обстоятельствах пропал ваш отращиватель хвостов...

В десятый раз расспрашивая всех, он откинулся в кресле и закрыл глаза.

Саня, Паша и Григорий Игнатович молча наблюдали за ним.

— Что-то не так? — робко спросил Паша.

— Да. Не так, — сказал Егор, приоткрыв один глаз. — Итого: позавчера ночью в институт ворвались трое в масках. Повязав охрану, они проникли в опечатанную лабораторию, взяли прибор, который лежал себе в обычном советском шкафу... нет, ну что это у вас нахер за секретный институт, а?... Взяли. Оставили кучу следов, прямо-таки кричащих, что они из «Аль-Газавата», чеченской группировки, которая распоясалась в последнее время. Оставили бы уже, в самом деле, визитку с адресом и телефонами. И при этом, насколько могу судить, ни одного отпечатка. Впрочем, это мы сегодня проверим... Но не это меня смущает.

— И что? — спросил Саша после паузы.

— Скажите, в институте есть кошки?

— Кошки?! — Саша и Паша были искренне удивлены. — Конечно, нет. Это невозможно. Наши исследования требуют высокого уровня гигиены, и...

— А у дамской части? Знаете, как бывает: найдет тетя Дуся котенка на морозе, дома следить некому, вот и...

— Нет. Исключено.

— А дома? У кого-то из вас или ваших коллег?

— Не знаю. Трудно сказать...

— Ладно. — Егор поднялся.

Вслед за ним, как по команде, поднялись и остальные.

— Пойдемте-ка к вашим секретным компьютерам. Мне нужен полный список ваших сотрудников. Максимально полный, включая тетю Дусю и монтёра Васю, сколько бы их у вас ни было.

— Это невоз... — начал было Саша, но осекся, встретив взгляд Григория Игнатовича.

***

Вечером позвонила Тася.

— Привет, доктор Ватсон, — сказал ей Егор. — У меня неожиданное предложение. Холмс так соскучился, что предлагает тебе отужинать с ним в небольшом, но уютном подвальчике. Как насчет?..

Она пришла все в том же наряде.

— Нет, ну это уже свинство, — ворчал Егор, снимая с нее куртку. — Хоть бы для приличия показала, как тебе хочется покрасоваться передо мной.

— А я хотела! Я просто не успела! — оправдывалась Тася.

...

— Вот у Таси сколько дела! Она ела, чай пила...

— Будете издеваться — вообще все сниму.

— Я не против. Где начнем? Прямо здесь?

— Сдаюсь. Ваша взяла.

— Спорим, у тебя и нет подходящего наряда. Ты даже думала, не одолжить ли у кого. Но потом решила, что и так сойдет, — говорил Егор, усаживая Тасю за столик.

— Точно! Как вы узнали?

- Ничего необычного, Ватсон. Ты позвонила мне в полдвенадцатого. Если бы ты поехала переодеваться - ты или не звонила бы так рано, или попросилась бы на попозже. А то, как ты стеснялась своего наряда...

- Я подумала найти тряпочку, это правда. Но когда узнала, что вы свободны, не выдержала и рванула к вам на всех парах. Это же так интересно - ужин с Шерлоком Холмсом! Вы расскажете мне про разные сложные дела, да?

- Куда я денусь...

Тася, не отрываясь, смотрела на него своими блестящими глазами. Потягивая вино, Егор излагал ей самые эффектные свои истории, незаметно вплетая в них вопросы:

- Она была из ученой братии... кстати, ты же тоже вертишься где-то около науки? Работа у тебя сидячая, компьютерная. Язык подвешен хорошо, хоть ты и стесняшка...

- Почти, - ответила Тася. - Юрфак. Тоже в своем роде наука...

- О! Так мы коллеги? Двоюродные, так сказать?

Когда все было съедено и выпито, Егор предложил ей прогуляться.

- Можем и зайти ко мне, - сказал он между прочим, будто в этом не было ничего особенного.

- А что у вас? - спросила Тася.

- У нас? У нас я. И чай. И вино.

- Вино? Эээ...

- Ну, не стесняйся уже! Говори, что хочешь сказать. Или я скажу это за тебя.

- Валяйте.

- Валяю. Ты хочешь спросить, собираюсь ли я тебя потрахать, и не знаешь, как это облечь в вежливую форму. Да?

- Ну... эээ... в общем, да.

- Отвечаю: да. Собираюсь.

Тася закашлялась.

- Конечно, с обоюдного согласия. Давай откровенно: ты думала об этом, когда шла к мне. Не надо подтверждать или опровергать: будем считать, что это сказал я, а ты воздержалась от ответа. Правильно?

— Я... я удержалась от ответа.

— Ну вот и замечательно. А теперь, — Егор сел на лавочку и взял Тасю за плечи, — а теперь смотри. Ты девственница. Я предлагаю тебе перестать ей быть. С моей помощью. Гарантирую, что со мной это будет приятнее, чем с кем угодно. Ну как?

— Нет, — сказала Тася, отходя назад.

— Я не настаиваю. Я просто нахально рекламирую себя. Ты мне нравишься, Сяся-Тася. Думаю, ты многим нравишься, просто они стесняются это показать. Как и ты стесняешься показать, что ты женщина. Порочный круг. Предлагаю разорвать его.

— А как же любовь до гроба, единение душ и тело, и все такое? — спросила Тася. От волнения она снова окрипла.

— Ну, я тебе, как минимум, нравлюсь. Вероятность, что тот, кто тебя трахнет, понравится больше, невелика. А вероятность, что этот кто-то умеет трахаться, как я, приближается к нулю. Чем больше параметров — тем меньше вероятность. Все это ты хорошо знаешь. Обещаю — будет приятно...

— Нет, — почти закричала Тася и отошла еще дальше.

— Нет так нет. Я не настаиваю.

Воцарилась тишина. Егор, не отрываясь, глядел на Тасю.

— И... что, мне уходить? — спросила она.

— Как хочешь. Я не гоню тебя. Мне с тобой хорошо.

— Я лучше пойду.

— Жаль. Ну что ж, Тася... Надеюсь, еще увидимся.

— Вы проводите меня?

— Зачем? Ты же хочешь убежать?

Она молчала, не двигаясь с места.

Потом спросила:

— У вас было много девушек?

— Много.

— Я буду очередной победой?

— Только если захочешь.

— А... а...

***

— Ну не надо дрожать, — говорил Егор, обняв ее за талию. — Мы же идем трахаться. Понимаешь, трахаться!... Вот представь: все то, что ты видела и думала об этом — сейчас все это станет реальностью. Сейчас все это будет с тобой. Ты будешь голая, совсем голая, без трусов и без лифчика, а я, совершенно незнакомый тебе мужик, буду облизывать тебя, как шоколадку, буду мучить тебя твои взрослые сиси, трогать тебя в запретных местах, раздвигать лепестки твоей драгоценной писюльки, которая будет текти сладким соусом, как торт "Наполеон"... Буду целовать тебя прямо в клитор, а ты будешь хрюкать и пищать, как маленькая, потому что это очень, ну очень приятно — когда тебя целуют в клитор и он тает от кайфа как леденец... Раздвинешь свои ножки и отдашь мне себя, а сама будешь подыхать от стыда. Ведь это ужасно стыдно — когда ты совершенно голая и незнакомый мужик ебет тебя, как свою собственность...

"Ужас, какой же кошмар!" - стонала Тася. "Вы меня так сильно сжимаете..."

"Совсем не так. Наоборот: от ужаса ты так возбудилась, что тебе стыдно за саму себя. Смотри," - говорил Егор, проникая ей под брюки. "Какая липкая..."

Они уже входили в дом. В полумраке лифта Егор щупал намокшие Тасины трусы, а она сопела, как паровозик, боясь подать голос. В квартиру она вошла полуголой, с сосками, торчащими вперед, как пики. Егор отшвырнул тряпки и быстро снял со Таси все, что на ней оставалось.

"В душ," - сказал он, быстро раздеваясь.

"Естественно," - хрипела Тася, обомлевшая от страха.

"Нет, ты не поняла. Вместе."

В ванной он намылил ее с ног до головы и ласкал сквозь пену, застыдив до алых ушей. Тася была немножко полненькой - не толстой, а пухлой, как плюшка, с мягкими руками и плечами, с большими висячими грудями, белыми, интимно-стыдными, будто их подсмотрели в щель. По обильным соскам, по всей бело-розовой, пухлой Тасиной плоти почему-то было видно, что она не привыкла к взглядам, и они колят ее, как иглы.

Егор говорил ей:

"Это твой праздник, праздник твоего вкусного розового тела. Видишь, как он хочет тебя?" - спрашивал он, тыкаясь в нее членом, здоровенным, как колбаса. "Но это потом. Сейчас - вот так и вот так..." - приговаривал он и по-хозяйски мял ее, как большую игрушку, а она молча сопела, глядя на него большими обалдевшими глазами. Потом она кричала, когда он пытал ей соски, направив на них острые струи душа , и сворачивалась червячком, и хныкала от стыда; и шла потом, блестя капельками, за ним в комнату, где должно было случиться главное...

В постели он провел много времени, с наслаждением целуя ее везде, куда направлялись губы. Тасе было стыдно и хорошо. Она улыбалась в потолок и удивленно, недоверчиво стонала, будто спрашивая - "мне правда приятно?"

- Правда, - отвечал Егор. Он вылизал ей клитор, заставив удивленную Тасю пускать пузыри, и потом целовал ей соски и ласкал рукой между ног, проникая пальцами внутрь, пока Тася не стала рыхлой и податливой, как тесто. Всунув в нее два пальца, Егор поднажал, и вскоре Тася пищала как котенок, выгнув мостиком дрожащее тело.

Остальное было делом трех минут. Егор сразу натянул ее своей колбасой и, пока Тася не успела понять что произошло, налег в резком ритме на сочное тело. Ему удалось поймать хвостик ее оргазма, и через полминуты малиновая Тася корчилась, как на вертеле, и выла то ли от боли, то ли от похоти, то ли от того и другого сразу.

Конечно, Егор не отказал себе в удовольствии пропитать ее семенем, впрыскивая сладкие фонтанчики глубоко во влажную плоть. Он оплодотворял ее и урчал от радости, как голодный зверь, глотающий большие куски мяса, и потом рухнул на обалдевшую Тасю. Она была такой ароматной, такой пухлой и мягкой, и опустошенный член так вкусно плавал в ней, что Егор поддался сладкой волне и унесся в марево сна, облепившего мозг, как сгущенка...

Пробудившись он обнаружил странную вещь.

Тело, прижатое к нему уже не было Тасей - девчонкой, которую он нахально затаскал в постель и трахнул для своего удовольствия.

Оно было его телом. Егор дышал с ним одним дыханием и чувствовал одними нервами. При одной мысли, что рано или поздно придется разлепиться, ему было не по себе. Казалось - если он оторвется от нее, будет больно, и на коже останутся раны.

Это было прекрасно известно и охватывало Егора волнами ответной энергии, прижимаясь к нему всем телом, плотно соприкасаясь. Немного удивившись этому, Егор взял Тасю за руку и притянул к себе. Она долго, долго целовалась с ним, языком обжигающим, словно живой огонь, пока Егор не заметил, что проникает глубоко в ее бедра и вскоре кончит, вливая туда двойную порцию. Этого нельзя было допустить, и он честно пытался выйти, но не смог — Тася всосала его в себя, и он уплыл в ней как в бездну, окутываясь ею, тонувший в ослепительном блаженстве...

Это было больше, гораздо больше, чем просто секс.

Оба они осознавали это, и Егор не знал что делать потому что все вопросы остались без ответа. Утро светлое за завеской не отменило их.

— Ты тоже проспала всю ночь? — спросил он, уткнувшись в ее шею.

— Да. Я еще никогда так не спала, — отозвался голос, хриплый и густой, как мед.

«И я», хотел сказать Егор, но не сказал.

***

— Холостяцкая жизнь, сам понимаешь, — оправдывался он, глядя как Тася скептически смотрит на гору мусора выпавшего из тумбы вчера когда они случайно толкнули ее.

— По-моему, тебе нужна хозяйка. Как насчет? — говорила она, прыгая в одной штанине. — Я нахально предлагаюсь если ты не понял... Эй! Ау!

Егор, не отрываясь, смотрел на пол.

— Тебя что так поразила эта идея?

— Зачем ты ездила вчера в институт? — медленно спросил он.

— В какой институт? — спросила Тася, покраснев до ушей.

— Как хорошо, что ты не умеешь лгать! — Егор обнял полуодетую Тасю. — Как же это замечательно и расчудесно... А теперь рассказывай.

— Как ты узнал?

— Сама догадайся.

— Ээээ... на моих подошвах... хотя нет, причем тут... Тебе кто-то сказал... но нет, ты же только сейчас... Ээээ... Неужели опять кошачья шерсть?

— Не просто, — сказал Егор. — Не просто, а на свалке. А не вперемешку с мусором. Только сейчас я понял, что ты была там после ограбления, а не во время. А теперь представь, что я должен был думать.

— Ээээ... нууу...

— Не экай и не нукай, а рассказывай, зачем тебя туда понесло.

— Нууу... ты меня прогнал тогда, а мне же было так интересно! Я и решила: раз ты такой бяка — поеду и сама все расследую. Пока вы по пробкам кисли, я на метро доехала и вас обогнала.

— Как ты узнала, куда ехать?

— А в машине, если помнишь, навигатор был. Пока ты там устраивался, я успела быстренько глянуть...

— Откуда узнала, о чем речь?

— Ну, я услышала обрывок вашего разговора — о какой-то там краже... И потом, когда увидела, что это институт, подумала, что должен быть какой-то ценный прибор...

— Как тебя впустили?

— Я сказала, что я из детективного агентства "НЮХ". Меня сразу пропустили и отвели в ту лабораторию. Они, видно, знали, что кто-то должен приехать из агентства, но не знали, кто именно.

— Так... — Егор замолчал, пристально глядя на Тасю. Та снова стала краснеть. — Так. А теперь показывай, что ты стащила.

— Я?..

— Ну, не я же.

— Не брала я этот прибор!

— Знаю. Показывай, что брала.

Пару секунд Тася хмурила брови, но потом фыркнула и полезла в карман.

Это был кулек с завернутым в него металлическим предметом.

— Тaaaaк... — Егор взял кулек и посмотрел на него. — Ключ с брелком... Отпечатков не оставляла, конечно?

— Нет, прямо так взял. Подумала, что его, наверно, украл преступник. Это были какие-то экстремисты, да?

— Скорее те, кто хотел ими помешать. И что ты собиралась делать?

— Не знаю. Отпечатки снять как-нибудь...

— «Как-нибудь»? Ну ты даешь, доктор Ватсон!

— Ну теперь мы будем вместе расследовать это дело?

— Твоя взяла. Беру тебя доктором Ватсоном на испытательный срок. Будешь искать улики — выгоню с запретом на профессию...

— Есть, мистер Холмс! Ура!

— Только... Тася!

— Да?

— Это очень опасное дело. Очень. Без меня никакой самодеятельности. Ты меня хорошо поняла?..

Когда Егор проводил ее к остановке, она сказала ему:

— А ты знаешь, я так влюбилась в тебя. Только не говори — «и я в тебя» — прикрыла она рот Егору. — Ты меня просто соблазнил и потрахал, чтобы разломить на откровенность. Мне, кстати, очень понравилось. Ты был прав. Но, по-моему, ты сам не ожидал, что так закончится... Пока, мистер Холмс. Мне на ту сторону.

Тася рванула, как девчонка, на красный, несмотря на окрик Егора. Перебежала дорогу, помахала ему рукой и пошла, пританцовывая, к остановке.

— ... ! — выругался Егор. — Шмакодявка.

Она была самым умным человеком, которого Егор встречал в жизни. Он знал это и даже не злился. Тася уже не смотрела на него, а тот все стоял и любовался легкой фигуркой, такой подвижной, что пухлость тела была совершенно незаметна...

Вдруг напротив нее притормозила машина.

Тело Егора сделало бросок вперед, прежде чем он понял, что и как — но тут же осадилось назад, будто натянули поводья: по улице несся сплошной, ревущий, сигналящий поток. Перебежать было нереально.

С силой скрипя зубами, Егор наблюдал, как они усовершенствовали Тасю в черном "Пассате" без номера.

***

Конечно, он немедленно связался по нужному номеру.

Это было необходимо для успокоения совести, не более. Он не знал фамилии Таси, не знал номер машины, не знал, кого подозревать...

Кто мог предать Тасю? Кто мог знать, что она связана с ним и его делом?

Какой-то человек.

Саня с Пашей.

Любая студентка из института.

Любой, кто видел их вместе в ресторане или на улице.

И этот любой, кстати говоря, знал, где живет Егор.

Значит, он следил вчера за ним. За ним и Тасей. Как же Егору, старому и опытному хрену, не удалось заметить хвост?..

В первую очередь он предпринял единственное действие: поехал в "НЮХ", предварительно узнав там есть ли материалы для дактилоскопии.

Час поиска по базе - и Любовь Феоктистовна выдала ему результат: владелец брелка - Кононов Сергей Константинович, по прозвищу "Конь", 1983 г. р., грабитель-рецидивист.

Ничего общего с "Аль-Газаватом". Егор так и знал.

Позвонив друзьям-операм, он попросил объявить в розыск Коня. Затем откинулся в кресле и закрыл глаза. Любовь Феоктистовна на цыпочках вышла.

Пока ищут Коня (Егор не полагал никаких надежд на это), нужно было что-то сделать. Нужно было понять, кто предал Тасю. Кто-то из института. Кто-то, кто видел ее там. Разумеется, этот "кто-то" - организатор ограбления. Прибор украли свои же люди. Использовали Коня, научили его делать арабские надписи...

Кто это мог быть?

Какой-нибудь человек.

Но с чего-то нужно было начинать. Пока не поздно...

-"Алло! Григорий Игнатович? Добрый день! Это Белоусов, сыщик из "НЮХа". Сыщик из "НЮХа", говорю! Вы можете выделить мне время? Мне нужно с вами встретиться. Да, срочно. Как можно быстрее. Это действительно очень срочно, Григорий Игнатович... Нет, это не телефонный разговор. Поверьте. Я могу подъехать к вам...

— Не нужно никуда ехать. Через полчаса я буду у вас в «НЮХe». Но имейте в виду: вы отнимаете меня от важных дел.

С этой же фразой он и вошел:

— ... От очень важных дел. Рассказывайте, что у вас случилось, да побыстрее.

Но Егор молчал.

— В чем дело? Вы выдернули меня, как репку, прямо из научной работы...

— Да-да. Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас я все объясню, — улыбался Егор, глядя на брюки Григория Игнатовича.

Тот перехватил его взгляд. Между ними пробежала невидимая искра.

Это было скверно: Егор выдал себя, хоть тот и навряд ли понял, в чем дело.

Медленно отступая к двери, Григорий Игнатович говорил, не меняя тона:

— Я вижу, вы любитель поболтать. Вынужден огорчить вас: у меня нет на вас времени. Или вы немедленно говорите, зачем побеспокоили меня, или я...

«Все-таки я лох, — подумал Егор. — Надо ...

было сесть у двери. Но кто ж знал!...»

Выхода не было.

Ласково улыбнувшись Григорию Игнатовичу, Егор вдруг вскинулся в воздух, как пружина, и сбил его с ног.

Пока тот хрипел на полу, Егор успел достать пистолет.

— Я хотел поговорить с вами о котах, — сказал он. — У вас есть домашний любимец, да? Скорее всего, перс.

— Какого черта?..

— Сейчас мы с вами поедем, Григорий Игнатович, к ней. К Тасе.

— К какой такой Тасе?

— Вот к такой, — Егор схватил его за шиворот и ткнул пистолет в рот. — Понял? А теперь вставай и пойдем.

Они ехали долго, попав в пробку. Побуревший Григорий молчал. Егор не сводил с него ствола, спрятанного под пиджаком. Когда они сели в машину, он потребовал:

— Адрес.

— Какой еще адрес? — спросил Егор нетерпеливо.

— Адрес быстро! Убью!!! — закричал он.

— Героев Перекопа, 32...

Егор достал телефон.

— Алло? Саня? Это Егор, сыщик. Есть новости по вашему делу. Срочно приезжайте на улицу Героев Перекопа, 32. Как можно быстрее. Вам знаком этот адрес? Что? Особняк вашего шефа? Понятно. Да, думаю, дело раскрыто. И Пашу с собой прихватите. Когда будете? Через десять минут? Ждите меня, не входя в дом. Если оттуда кто выйдет — постарайтесь незаметно сфоткать.

Приехав, Егор прошел в дом вместе с Григорием Игнатовичем, нежно удерживая его за ручку. Следом за ними шли недоумевающие Саня с Пашей.

— Кто-то выходил отсюда? — спросил Егор.

— Да. Мы сняли их на видео.

— Девушку выводили?

— Нет.

— Где она? — спросил Егор у Григория Игнатовича.

— Не знаю. Ее привезли, и...

— И... — Егор больно ткнул стволом между ребер Григорию Игнатовичу. Тот засопел и развернулся:

— Сюда.

Они спустились в какой-то подвал.

Войдя за ним в очередные двери, Егор увидел стол, и на нем — перебинтованное тело.

Увидел и замер.

Потом стиснул зубы, глубоко вдохнул, выдохнул и снова вдохнул, усилием воли пытаясь выдавить ватный туман из мозга.

Григорий Игнатович дернулся. Давней, годами отработанной привычкой Егор сбил его с ног.

— Где эта твоя штуковина? — крикнул он, не сводя с него ствола.

Ватный туман выворачивал тело наизнанку, и Егор до боли зажал губу.

— Не знаю... Это не я... Я не знал, что они с ней сделали...

— Где штуковина? — закричал Егор и выстрелил ему в ногу. Саня с Пашей, бледные, как стена, стали пятиться к выходу. — Ни с места! Стрелять буду! — продолжал орать Егор, криком отгоняя ватный туман, вползавший в него, как отрава. — Где оно?

— Не могу сказать... Лучше уничтожь... — прошептал Григорий Игнатович, скрючившись на полу.

Егор снова глубоко вздохнул. Затем, преодолевая себя, посмотрел на тело Таси, перевязанное кровавыми повязками.

— Она жива? — спросил он у Сани и Паши. — Быстро!!! — завопил Егор, надрывая горло, и они подскочили к телу.

— Да, — дрожащим голосом ответил Паша. — Пока жива.

Егор резко развернулся к Григорию Игнатовичу, щупавшему пол своего пиджака. Затем усмехнулся.

— Внутренний карман, слева. Быстро доставайте, и...

Прокусив губу до крови, он смотрел, как Саня срывает бинты с того, что недавно было Тасей, а Паша что-то делает с небольшой штуковиной, похожей на помесь шприца с градусником.

— На вчера ставить? — спросил он.

— Что?

— Точка восстановления. По умолчанию на вчера, но могу и...

— Давай. На вчера.

Паша ввел иглу Тасе под кожу и что-то нажал на приборе. Раздался писк.

Сдавив кадык, чтобы не впустить ватный туман в голову, Егор наблюдал, как раны, зиявшие кровавым мясом, зарастают на глазах, и из культей тянутся живые побеги, превращаясь в руки и ноги, прорастая пальцами, как ветвями...

Прибор запищал, и Паша вытащил иглу.

На столе лежала Тася, целая и невредимая. Живот и пах ее были запачканы кровью.

— Так, — сказал Егор. Ватный туман клокотал в нем, переходя в обжигающую радость, которая была сейчас такой же лишней, как и ужас. — Так, — повторил он и достал мобильник. — Алло! Митрохин? Это Белоусов. Срочно опергруппу на Героев Перекопа, 32. Изнасилование при свидетелях. Групповое. Да, одного поймал. Держу под прицелом. Двое других скрылись. Свидетели тут, — он пристально посмотрел на Саню и Пашу. Те кивнули. — И скорую для потерпевшей. Она без сознания...

— Какооой! — вскричал Григорий Игнатович.

— А что? Ведь это правда. Ты же мазохист, — Егор ударил его ногой. — Десять из десяти, что, кроме спермы Коня, в ней есть и твоя. Покукаешь на зоне с заками. Знаешь, как они насильников любят...

— Эээ... — донесся слабый голос.

Егор повернулся к столу.

— Что такое? Что это было? — Тася приподнялась на столе. — Почему я голая? Что вообще произошло?!

***

Егор ехал с ней в машине скорой помощи. Ему смертельно сделать какую-нибудь глупость - например, рухнуть на Тасю и вымазать её слезами облегчения, - но он сдерживался, и только рука его незаметно поглаживала Тасино плечо.

— Как вы его вычислили? — спросила Тася.

— По коту, — сказал Егор. — Вчера, когда мы с ним ездили в институт, чувак был в вычищенной одежде - ни шерстинки. Конечно, я ничего не заподозрил. А сегодня, когда я вызвал его к себе, он спешил и не успел ни почиститься, ни переодеться. Привёз мне на брюках и пиджаке, так сказать, густой слой улик. Шерсть с виду такая же, как в лаборатории. Конечно, сама по себе это не улика - мало ли в Москве кошек, даже одинаковой масти. Но дело не только в этом.

— А в чём ещё?

— Когда тебя похитили, я все думал, кто же это мог быть. Это мог быть только тот, кто знал, что ты тоже расследуешь это дело. Что ты со мной загодно. Что ты моя девушка. Кто-то из института... Когда этот урод пришел ко мне в "НЮХ", и я увидел у него на одежде кошачью шерсть, меня вдруг осенило: а ведь он видел нас с тобой. Помнишь - тогда, у "НЮХа"? Я говорил с тобой, потом сел к нему в машину, а он все видел. Конечно, это было только предположение, но... У меня есть принцип: каждое совпадение вначале рассматриваем как закономерность. Исключения и случайности бывают редко, и вначале нужно всё проверить. Ты сама говорила, помнишь?... Так вот. По его реакции я увидел, что я прав. Он усек, как я смотрю на него, решил, что я его подозреваю, испугался и выдал себя. Когда я поймал его взгляд, я уже ни в чем не сомневался.

— Подожди, — сказала Тася. — Ты говоришь — «вчера». Это же было сегодня! Сегодня мы встретились у «НЮХа», познакомились... Потом я бросилась в этот институт, чтобы вытереть тебе нос... Зашла туда... и больше ничего не помню. Откуда ты знаешь, что мы вместе расследуем это дело? Почему ты говоришь, что я твоя девушка?

«Так... Видно, точка восстановления — прошлые 11 или 12 часов дня, — думал Егор. — Какое счастье, что эта штука стирает память».

— Это было вчера, — мягко говорил он, поглаживая ее по голове. — От шока ты все забыла. После этого мы провели бурную ночь, уничтожили твою девственность и признались друг другу в вечной любви до гроба. Неужели не помнишь?

— Нет. Не помню...

— Не страшно. Главное, что я все помню. Сегодня утром бандиты, работавшие на этого урода, похитили тебя, привезли к нему, и там... Впрочем, не будем о грустном. Скажи-ка лучше: ты ведь не впервые у него?

— Нет, — говорила Тася, глядя на Егора во все глаза. — Его дочка училась со мной на одном курсе.

— Так. Не его ли кота шерсть была на твоих брюках?

— Его.

— Ага. Видишь — мой принцип работы, как швейцарские часы. И что ты забыла у него дома позавчера вечером?

— Да так... — бормотала Тася. — Олька давно уехала, а я просто зашла по старой памяти... Ничего особенного, честно! Ну... ну... вы же знаете — бывают такие ситуации, когда не знаешь, как оно все повернется, и...

— Знаю, — сказал Егор. — Знаешь, что я думаю?

— Что?

— Это, конечно же предположение, но... Я думаю, что и детективное агентство «НЮХ» связано с нашим героем....

Я считаю, что это специально придумано для данной сферы с устройством. Он, видимо, решил продать его кому-нибудь за границей, а до этого немного поэкспериментировать для своего удовольствия. Проверить на людях...

Тася молча слушала его, краснея до ушей.

— Надо будет побеседовать с Любовью Феоктистовной... Думаю, что и Н. Ю. Халявко — никто иной, как наш герой... Ты чего? Что случилось?

— Ни...чего... Все...хорошо... — хрипела Тася сквозь кашель.

***

Вечером Егор явился в "НЮХ", чтобы поговорить с Любовью Феоктистовной по душам.

Но та опередила его:

— Пройдите, Егор Дмитриевич. Вас ждет шеф.

— Шеф? — переспросил Егор.

Такого оборота он не ожидал.

— Шеф.

— Н. Ю. Халявко?

— Н. Ю. Халявко. Пройдите.

Он вошел в кабинет...

— Тaaaк, — сказал знакомый голос. — А вы опаздываете, между прочим, Егор Дмитриевич! Я вас уже десять минут с фотиком караулю, чтобы запечатлеть ваш открытый рот...

— Подожди, — сказал Егор, когда прокашлялся. — Что ты здесь делаешь?

— Вообще-то это мой кабинет, — сказала Тася. Егор с трудом узнал ее: она густо накрасилась и сразу стала эффектно-красивой, как витрина. — Я — твой начальник, между прочим.

— Подожди, — медленно сказал он. — Ты хочешь сказать, что Н. Ю. Халявко — это ты?

— Ну да. Наталья Юрьевна. Сокращенно Тася.

— А... что за хрень вообще? Кандидат юридических наук?..

— Ну да.

— Такого не бывает. Сколько тебе лет?

— Двадцать два. Вообще-то ты прав - не бывает. Твой принцип всегда работал, как швейцарские часы, Егор Дмитриевич. Но здесь он дал одну-единственную осечку, и ты в этом не виноват. Просто я — то самое исключение. Я была вундеркиндом, довольно известным, кстати, под своей старой фамилией - Пономарева. Потом я поменяла фамилию на мамину... В двадцать я окончила юрфак, в двадцать один защитила диссер... Ты был так свято уверен в своем принципе, что даже ничего не заподозрил, когда я здесь, у "НЮХа" процитировала тебе его слово в слово так, как оно сформулирован в твоем собственном блоге...

У Егора был такой потрясающий вид, что Тасе стало его жалко. Она встала, поцеловала его в лоб и продолжила:

— В остальном ты был абсолютно прав. Идею про "НЮХ" мне подал Григорий Игнатьич. Я быстро поняла, что за этим стоит какая-то афера, и хотела сама все разобрать. Вначале меня насторожило, что он предложил твою кандидатуру. Я решила проверить тебя, но ты оказался чист, как ребенок. Это было забавно — как мы с тобой друг друга проверяли...

Разумеется, Григорий Игнатьич ничего не сказал мне про прибор. Он попросил меня о помощи: мол, у них слабая система безопасности, но не хватает финансирования и, чтобы раскачать верха на дотации, надо инсценировать попытку ограбления. Мол, нас уже грабят, а вам хоть бы хны. Зная мой интерес к криминалистике, он подал эту идею — создать свое детективное агентство. Он помог деньгами, а взамен просил только, чтобы сыщик из моего агентства расследовал его ограбление вместо полиции. Ментов он не хотел привлекать, чтобы избежать огласки. На роль сыщика он предложил тебя — отставного мента, который разосрался со всем мыслимым и немыслимым начальством. Так он отрекомендовал тебя.

Я понятия не имела, чем он занимается в своем институте, но дело с самого начала пахло керосином. Вначале я думала, что все концы сводятся на тебе, но быстро поняла, что это не так. Тогда я решила сама разобраться во всем. И, думаю, разобралась, вот только ничего не помню, такая досада... Во мне тот день обрывается на моменте, когда я подхожу к институту. Потом пустота, и сразу — ты с пистолетом, будто я заснула и проснулась. Забавная штука — амнезия...

— Как это было забавно, — сказал Егор, глядя в потолок.

— Когда он похитил меня... дело было не только в изнасиловании, да? Зачем ему просто так насиловать меня? Не сходится. Это было как-то связано с... с какими-то скрытыми причудами его института, да? Что со мной делали? Почему у меня пропала память?

— Конечно, не только, — сказал Егор. — Просто ты полностью его разоблачила, и он хотел тебя наказать. А перед этим повеселиться. Вот и все. А память у тебя пропала потому, что ты впечатлительная. Быть порноактрисой совсем не так весело, как кажется.

— А что я разоблачила? Что именно?

— Откуда я знаю? Я же всего-навсего Шерлок Холмс. Куда мне до моего Ватсона!..

Тася подошла к нему и крепко обняла.

— Я не помню, как мы переспали, как признались и все такое... но я чувствую, что так и было. Я уверена в этом. Настолько уверена, что хочу еще. Видишь, я настойчиво предлагаюсь тебе. Рассказать кому — не поверят...

— Прямо здесь? — спросил Егор, расстегивая ей блузку.

— Ну... эээ...

Через пять минут она корчилась под напором Егора, который неистово насадил на нее прямо на полу:

— Вот тебе! Вот тебе!... — хрипел он. — Всех сделала, да?... Самая умная, да?... Вот тебе!..

— Иииии!... — пищала Тася, закатывая глаза.

Ей было больно, но она ничего не говорила Егору. Тот так и не знал, что лишает ее девственности второй раз.