Солнце Египта. Порно массаж в египте

Солнце Египта.

В то лето, мы с мамой отправились погостить в одну из провинций Нижнего Египта. Мой дедушка, мамин отец занимал здесь должность смотрителя каменоломен фараона, был человеком богатым и весьма влиятельным в здешних краях и давно уже зазывал нас в гости.

Тот год выдался спокойным. Наш великий мудрый и воинственный фараон Анхотеп III в этом удовольствовался миром и не пошёл, как обычно войной на сирийцев, тирцев или иудеев.

И дядя Ра-Хотеп, старший брат мамы, в чьём доме мы жили отпустил нас с мамой в гости к нему.

Мама была просто счастлива. Она очень соскучилась по отцу и вдобавок, она очень любила живопись и виды оазисов, которыми изобиловал Нижний Египет, внушали ей невероятное вдохновение к художеству.

Мне уже было 18 лет и уже год я обучался в военной квинтиле военному ремеслу. Дядя прочил мне карьеру офицера, желая, чтобы я пошёл по стопам отца. Дядя занимал довольно внушительный пост при дворе фараона и ему не составило труда отпросить меня у ректора на время поездки матери. Дядя Ра-Хотеп хотел, чтобы я сопровождал мать в этой поездке. Во-первых дедушка соскучился и по мне, а во-вторых так бы он меньше переживал за маму. Путь и в самом деле был не близкий. У нас с мамой он занял восемнадцать дней.

Здесь, у дедушки мы гостили уже с половину месяца. Я был здесь впервые и всё мне было дико интересным. О, боги, никогда бы не подумал, что Верхний и Нижний Египет отличаются настолько. Как будто две совершенно разные страны. Духом средиземноморья здесь и не веяло. Это был суровый край. Край египетских храмов, жрецы имели здесь просто невероятную власть, занимая в здешних провинциях почти все руководящие должности. Если и в провинциях Верхнего Египта мало кто осмеливался им перечить, разве, что люди обличённые властью фараона, то здесь в их руках было всё, — и власть, и суд над жизнью и смертью. Несколько раз мне даже попадались воины легендарной Храмовой Стражи. И молва, о них не лгала. Чёрнокожие двухметровые гиганты в лёгких доспехах стражей одним своим видом внушали страх.

На границы Нижнего Египта постоянно накатывали орды диких племён, сжигая и грабя всё на своём пути. Потому Нижний Египет был гораздо беднее и малочисленнее. Местным жителям порой приходилось несладко. Корпус Храмовых Стражей нередко были их последней надеждой на спасение.

Мы с мамой ежедневно выезжали на конные прогулки, порой, забираясь очень далеко, где мама подолгу рисовала, наслаждаясь тишиной и красотой.

Тот день не предвещал ничего плохого. Такая же одуряющая жара. Я мечтал побыстрее оказаться в тени пальм очередного оазиса, который мама захочет запечатлеть на своем папирусе.

Если честно, мне эти прогулки по оазисам в последнее время стали порядком надоедать. Но я не хотел обижать маму.

Перед выездом слуги предупредили нас, что сегодня начинается Песня священных скарабеев. И, чтобы мы подальше держались от этих жуков. Не дай бог потревожить их Песню и об этом прознают жрецы. Прерванная песня скарабея считалась очень дурным предзнаменованием. За подобное в здешних местах срубили голову уже не одному несчастному.

Если честно, тогда я пропустил мимо ушей половину того, что рассказывал нам слуга.

В тот день мы снова забрались довольно далеко в пустыню. Я уже весь изошёлся потом, да и мама по-моему чувствовала себя не лучше. Но зато когда мы ступили в оазис, в который держали путь, мы просто раскрыли рты от восхищения.

Посередине песков это был, словно, маленький Эдем. Копна пальм обрамляла этот островок, посередине оазиса разливалось прохладное ключевое озеро, довольно глубокое. А прямо в центре этого озера высилась довольно-таки внушительная скала.

Мама аж захлопала в ладоши от радости.

Пока мама бегала по оазису, охая и ахая от радости, я пустил мулов пастись. В тени пальм развернул одеяло. Расставил еду и напитки, что мы захватили с собой.

Потом, скинув с себя греческую тунику, я остался в одной набёдренной повязке и со всех ног бросился в воды озера. О... это было просто изумительно... Мне казалось, я родился заново. Вода была чудесной, прохладной и свежей...

Я заметил, что мама с улыбкой взирает за мной. Я махнул ей рукой.

— Мам! Иди сюда! Вода просто божественная!!! — весело крикнул я.

Мама улыбнулась мне в ответ. На ней тоже была греческая туника, в тот год они были в моде. Она легко сбросила её с себя, оставшись в узеньких полосочках ткани на бёдрах и груди. Невольно я залюбовался ей... Ткань на груди, плохо скрывала большие мамины сиси. А грудь у мамы была роскошной, никакое другое слово я не мог подобрать, чтобы назвать её... Она была упругой, довольно большой, наверное, полный третий размер. Соски у нее были большие, розового цвета. С годами грудь стала лишь немного провисать, но это и делала её ещё более привлекательной.

Мама как и все благородные египтянки обладала высокими крутыми бёдрами и длинными стройными ногами с маленькими ступнями. А когда она исполняла египетский танец живота у гостей отваливались челюсти. Мама была очень красивый и любой мужчина был бы счастлив видеть её на своём ложе в качестве жены или наложницы. Но после смерти отца, мама не пожелала вновь выходить замуж, хотя охочих до её руки было много. Дядя не неволил её и мама оставалось свободной уже три года.

С усилием я оторвал взор от маминого тела, и прогоняя прочь нечестивее мысли, постарался нырнуть поглубже, чтобы разогнать возбуждение. Я не хотел обижать маму.

Когда я вынырнул, мама была уже рядом, в воде. Мы долго плавали и резвились.

Потом мама принялась за свои картины. Одеваться она не стала, и я просто не мог находится рядом с ней. Против воли мои глаза устремлялись на нескромные части её тела..

Чтобы не попасться ей на глаза, я принялся исследовать оазис, обошёл озеро по кругу и оказался по ту сторону скалы, потеряв маму из вида. Здесь-то меня и заинтересовало кое-что...

Прямо у воды, на песке пальмовыми веточками, окрашенными в золотой цвет была выложена прямоугольная фигура. Посередине возвышался песчаный холмик и оттуда, изнутри, из-под песка раздавался странный удивительно мелодичный звук, напоминавший то ли лёгкое шуршанье, то ли стрекотание, то ли шелест. Меня подобная штука, понятное дело, очень заинтриговала. Я шагнул к песчаному холмику.

И вдруг мелодичный звук, словно почуяв моё приближение, разом угас, а пески холма разверзлись и на меня бросился огромный скарабей. Проклятая тварь цапнула меня за мезинец левой ноги. Я всрикнул. Больше от неожиданности, чем от испуга или боли и, чисто, машинально растоптал мерзкую букашку гигантского размера прям здесь на месте. Выругался и перевёл дух. Я уже хотел возвращаться к маме, когда меня остановил окрик:

— Кто бы ты ни был, осквернитель, стой или будешь убит на месте без суда!

Голос не был громким. Но это был голос человека, уверенного в себе и в том, что он говорит, привыкшего, чтобы его слушали и не привыкшего повторять дважды. Я замер. Осквернитель? И только сейчас, я начал что-то вспоминать, что мне там лепетал слуга во дворе у дедушки про Песню Скарабея. О, нет..

Я обернулся. Их было трое. Храмовые Стражи. Двухметровые гиганты, как с картинки, мощные, поджарые, они медленно приближались ко мне. Огромные бугры мышц переливались под чёрной лоснящейся кожей. Воины были свирепы и огромны.

Тот, что обращался ко мне, среди них был старшим. Это чувствовалось сразу. Ему было немногим больше тридцати, его тело и лицо было покрыто множеством шрамов, что говорило, что он бывалый и опытный ветеран. Его череп был абсолютно гол, а глаза, словно, у песчаного льва, горели жёлтым цветом. Он стоял на месте, сложив огромные руки на груди, и ждал, пока двое других не скрутили мне руки, связав их за спиной верёвкой.

— Сочувствую, парень, — похлопал мне по плечу один из них, — но можешь молиться своим богам. До вечера ты не доживёшь..