Из серии «Подлецы». Красивая девочка Рита aka Эротика онлайн бесплатно красивая

В далекие времена, когда мы были молодыми и необузданными, у нас с другом было странное увлечение — мы любили замечать женщин на улицах. Рестораны нам не по карману, да и желания сидеть в громком шуме и задыхаться от дыма у нас не было. Мы предпочитали шептаться, а не орать комплименты на всю округу. Даже при томительном медленном танце, когда я обнимал даму за ее изящную талию и притягивал ее пышную грудь к своей груди, невозможно было прошептать ей нежные слова — только прокричать! А ещё эти финансовые затраты!... Так что мы, бедные студенты, развлекали себя на улицах. Наблюдая за другом и его методами подхода к женщинам, я на скорую руку разработал свою теорию успешного знакомства на улицах и в автобусах. Эта теория была проверена множество раз на практике и состояла из трех основных принципов:

1) Быть внимательным наблюдателем.

2) Проявлять дерзкую безразличность.

3) Использовать тонкий расчет.

Мы гуляли по улицам и тренировали свой наблюдательный взгляд. Мы научились определять характер человека с первого взгляда. Вот эта женщина выглядит голодной, она пойдет куда угодно; а эта — сексуальная и свободная, не стоит тратить на нее время; а вот та — одинокая, стреляющая глазками, но ищет только богатого мужчину. У нее нет сексуальности в глазах. А эта — с заманчивыми аметистовыми глазами, но она хитрая. Она не пойдет куда угодно, скорее всего пригласит к себе домой и представит своей маме. Но эта — прямо то, что нужно! У нее нет парня, она оценивающим интересом разглядывает всех мужчин вокруг — вид достаточно вызывающий — она готова на все, но при этом молодая и красивая, со стройными ножками и подтянутой попкой.

Обнаружив нужного кандидата с помощью внимательного наблюдения, мы переходим ко второму этапу. С выражением невозмутимости на лице - чтобы не выдать себя, не показываться подстрекательским или не улыбаться льстиво, но и не угодить в пошлость - мы, дождавшись подходящего момента, приближаемся к жертве. Я был стройным, высоким и привлекательным (хотя теперь я полный и опустившийся... за последние три дня...), поэтому дамы были притянуты только ко мне. Мой друг не обладал внешней привлекательностью, зато его скрытые (пока ещё) мужественные достоинства были на высоте. Если сжать пальцы в кулак и представить себе отсечение мизинца с его косточкой - это будет голова моего друга. Давайте назовем его... скажем, Андрей. Хотя в то время мы предпочитали обращаться друг к другу по отчествам. Он - пусть будет Васильевич, а я - ...скажем, Петрович. Так вот, голова - кулак без мизинца, диаметр шейки - точно соответствовал диаметру запястья. Ну и длина тоже соответствующая.

Но женщины узнавали об этом позже. Сначала, прикормкаю выступал ваш покорный слуга. "Нахальная невозмутимость" позволяла нам в автобусе не обращать внимания на случайных слушателей, спокойно подходить на улицах и говорить что-то банальное. Девушки - из тех, кого мы замечали "острым глазом", были поражены нашей уверенностью и соглашались познакомиться без возражений.

Затем мы переходим к "тонкому расчету". И как одна из тактик - "постепенное хитроумие". Если сказать женщине, даже если она открыта для новых вещей - "давай займемся сексом", она обидится. Если скажешь - "давай прогуляемся", она согласится, хотя конечно понимает, чем все это закончится. Это первая ступень. Затем. Если скажешь - "давайте идем в кусты, будем заниматься сексом", она не пойдет, даже если очень этого хочет. Но если скажешь - "пойдем в природу, выпьем пива, поговорим", она пойдет. Вторая ступень. И так далее. Мы никого не насиловали. По крайней мере, я так думаю. А друг... да, он был подлецом!...

Мой товарищ оказался настоящим негодяем. Он был способен "продать за копейку". Его всегда влажные и пухлые губы могли сравниться с губами любого африканца. Его узко посаженные глазки всегда пристально блуждали. Но для компаньона по разврату он был незаменимым партнером. Поэтому я терпел все его подлое и отвратительное поведение, пока не достиг определенного предела.

В тот вечер, о котором я хочу рассказать, мы "раздобыли" двух женщин и отправились "на природу". Вино - вермут. Бокал - украденный из автомата с газировкой. Закуска - пирожное. Все как полагается студентам тех лет, а также бомжам и проституткам. К счастью, мы относились к первой категории. Мы выпили, провели время на свежем воздухе, и вдруг одна из женщин решила отправиться домой. Я не помнил ее лицо или имя, и это было не важно. Она ушла. Я проводил ее к дороге, остановил такси и отправил ее прочь. А теперь начинается то, о чем я хотел рассказать. Тогда мы не знали слова "вуайеризм", но у людей были те же слабости. Мне не хотелось идти домой. "А посмотрю, как Борисыч справляется!" Вечер уже облекался в легкую дымку кустов и деревьев. Этот теплый летний вечер, который приносил уютные моменты для объятий парочек в сквере, позволял бомжам собирать бутылки после пикников "на природе" и предоставлял мне возможность испытать новые ощущения! Слово "подглядывать" имело запретный и стыдный оттенок. Недостойно парня. Все занимаются сексом, а ты подглядываешь! Позор! Другое дело - слово "вуайеризм"! Это не стыдно, это повсюду в интернете. Я не знал этого слова тогда, но не испытывал стыда, возможно потому что у нас почти каждый день были новые партнерши. Подсмотреть - не так страшно. Ведь завтра я сам буду делать то, что сейчас только наблюдаю.

Начинает наступать сумерки. Между кустами распространяется легкая дымка - кто-то разожег небольшой костер. Я иду в том направлении, где предполагается, что Борисыч с подругой должны быть. Возможно, они уже не просто сидят, а лежат? Ее подруга, которую звали Рита, слегка выпила на своем выпускном вечере в техникуме. Затем она решила прогуляться со своей однокурсницей, и мы случайно пересеклись...

"В сумраке ее платье должно было выделиться", я думаю про себя, "найду его до полного наступления темноты". На выпускной Рита надела белое платье, почти как на свадьбу. И у нее уже был жених. Зачем ей пришло в голову расслабиться и погулять со странным человеком в неизвестном месте и еще при свете заката?! Однокурсница поступила правильно - ушла прочь, почувствовав запах жареного мяса. А Рита - не почувствовала. Ее голова закружилась от вина, от танцев на вечеринке, от свободы, от жизни без скучных учебных занятий. Она решила продолжить прогулку... и встретила Борисыча.

Я иду неспешно, оглядывая кусты, пытаясь припомнить тропинку, по которой мы прошли в чащу. Нигде не видно белого "свадебного" платья Риты и нет ни звуков - ни яркого женского голоса, ни приглушенного голоса Борисыча, словно из могилы. Останавливаюсь, с тоской последний раз оглядывая потемневшие кустарники и собираюсь повернуть обратно. Видимо, не судьба наблюдать.

Но слышу - как будто голоса далеко. Это они? Или может это те люди, которые развлекаются с костерком неподалеку? Нужно проверить. Шагая так тихо, словно я киногерой-ниндзя, двигаюсь по мягкой траве, вытягивая шею. Что-то белеет? Немного ближе - и да, это они. Они сидят на траве и тихо разговаривают. Садясь за кустом, я тоже присаживаюсь на потертых джинсах прямо на земле. Не рискую закурить - они почувствуют дым и увидят свет от сигареты, и всё, прощай моя затея. Конечно, Борисыч даже не поднимет ухо. Но вот Рита может... что же? Обидится? С чего бы? Просто она не будет отдаваться при свидетеле.

Я наблюдаю из-за кустов, моя голова торчит. Возможно, мой друг замечает это, но ему все равно. Девочка Рита сидит спиной ко мне, и это хорошо. Красивая девочка Рита… она живет где-то там… Это словно детские стихи… Но в стихах было другое имя, по-моему… Ого! Он ее уже достал!

Вдруг сердце начинает колотиться внутри меня. Вот такое ощущение подглядывания! Я захотел его ощутить! Засада, маскировка, азарт – все как настоящей охоте! Что я увижу отсюда? Задницу Борисыча, покачивающуюся между белыми ногами Риты? Даже если подойти ближе – это всего лишь задница, больше ничего. Но почему я так возбужден? Может быть, я боюсь услышать свое дыхание и стараюсь сдерживать его?

– Пускай! Что тебе?! – неожиданно сердито восклицает девушка. Борисыч что-то пробормотал.

– Ладно, хватит! Пусти сейчас же!

Бедняжка! Она плохо знает человека, с которым согласилась встретиться в темном парке на окраине города и выпить вина. Ее тон выражает: "ты предатель, сделал то, что не следовало делать, я ухожу немедленно и больше не хочу иметь дело с тобой!" Борисыч продолжает бормотать, но не отпускает свою жертву. Он прикладывает руку. В полумраке я вижу обнаженные ноги Риты. Ее красивое белое платье – он задрал как что-то лишнее, привычно мешающее.

– Да что тебе?! Отпусти!! – все еще возмущение в ее голосе, но уже с примесью страха.

Девочка начинает понимать, что этот человек с маленькими жирными глазками просто так ее не отпустит. Он не даст ей уйти! Но что делать? Что он может сделать? Неужели… нет, невозможно! Это происходит только с другими людьми! Со мной такого быть не может… Девочка привыкла к тому, что ее всегда слушают. Она была красивой, стройной и капризной леди. И как только она немного меняла тон, джентльмены вокруг нее становились послушными. Но этот человек!... Да, она поняла сейчас, что не все мужчины – джентльмены. Есть и такие, на которых ее грозный безапелляционный тон не действует. Просто не работает на них. Они будут смеяться, издеваться, может быть, отшучиваться или открыто издеваться над ее интонациями, но они не собираются отступать. И что это значит?... Значит… это случится. Сейчас. В темном парке на траве после стакана плохого вина с этим почти незнакомым уродом!..

— Ну, позволь… — умоляла Рита, — ну, пожалуйста, позволь!

Я наблюдал. Если бы я был Жаном Марэ — подбежал бы и оттолкнул насильника, а даме протянул руку и вежливо проводил до кареты. Ален Делон хорошо направленным ударом задел бы насильника по челюсти, затем сморщил точеные брови на прекрасном, мужественном лице и протянул бы даме руку… А я — наблюдал, задерживая дыхание. Подлец я? Конечно. И, возможно, не меньше того, кто совершает насилие. Что ж, подлость и предательство всегда для меня окутаны романтическим туманом. Но только ли для меня? Джон Сильвер — несмертельный персонаж великого Стивенсона — кем он был? Конечно же — пиратом, подлецом, убийцей и развратником!… Но все же… какой молодец! Умница!»В флибустьерской голубой дальнии морей… « — зачем исполняют эту песню, превознося подлецов и грязных убийц?! Зачем Коган написал эти стихи?»На корабле бунт, над нами кричат чайки!» Или: «но нам спокойно сказал капитан — еще не время… «. Высоцкий тоже любил пиратов — убийц, подлецов, злодеев? Ну да, ну да — все, кто исполняет, читает о пиратах — скрывают их мерзость и подлость. Романтика! Море, просторы, штормы! А что насчет убийств?! А что насчет перерезания горла — как это? Или разрыв ахилловых сухожилий — и выбросить за борт акулам? Да черт возьми, мы этого не видим… И Стивенсон показал джентльменов — доктора Ливси, сквайра Трелони, капитана такими скучными, пыльными, до тошноты правильными, что становится утомительно! Другое дело — Сильвер! Умница, сильный мужчина, убийца, подлец, многократно предававший всех и вся — это персонаж! Так что, господа, не судите строго подлеца, с задержанным дыханием наблюдавшего процесс изнасилования!

— Пожалуйста, Витенька, остановись... — Рита умоляла почти со слезами. Борисыч скользил рукой между ее ног, снимая трусики.

— У меня уже есть парень! Зачем мне это нужно? Остановись!

— Ты что, ребенок? — донесся наконец голос друга.

— Да, да! Остановись! Пожалуйста!

Последняя надежда - если она еще оставалась - сделает ему жалко нарушить ее девственность, испортить отношения с парнем, который так любит ее. Который и не подозревает, что его Рита спустя рукава отправилась в парк с кем попало.

— Нет... Ну вот... — локоть Борисыча делает обратно-поступательные движения. Ясно, где его пальцы сейчас.

К тому времени наступил сумрак, и я решил приблизиться. Гораздо ближе. Теперь меня от копошащейся парочки на траве отделял всего лишь небольшой кустик.

— Пожалуйста... Нет... Не делай этого... — теперь она настоящим голосом плачет, понимая, что все было напрасно - мольбы, уговоры, попытки вызвать сострадание... Все напрасно. Он собирается это сделать. И ничто - НИЧТО - не помешает ему!

Борисыч уже лежит между ног Риты. Ранее он придавил ее рукой сбоку, зажав одну из ее рук, и схватил другую железной хваткой. Он использовал одну руку в борьбе - вторая оставалась свободной для... Понятно для чего. Второй рукой он поднял платье, снял трусики, легонько потрогал область лобка, покрытую светлыми волосками, и наконец снял брюки и трусы, выставив свою «дубинку». И вот он уже полностью лежит на девушке со своей голой задницей в полутьме, раздвигая ей ноги коленями и проникая дубинкой в интимное место... Интересно было узнать - была ли она возбуждена или нет? Или он пытался сделать это без смазки? Он точно не облизывал руку... Значит? Рита, подвергшись насилию, возбудилась? Не буду спешить вперед - скажу лишь, что она действительно оказалась девушкой - яйца Борисыча были все в крови.

— Прекрати! — шепчет он ей на ухо, вынимая свою руку из-под своего живота.

— Не надо... не надо... не надо...

— Убери руку!

— Не надо...

Небольшое беспокойство и я слышу характерное задыхание. Именно так дышит Борис, когда входит, проникает, ощущает свое тело внутри чужого, теплого тела. Бывало, мы делили одну женщину на двоих - когда были уверены в ее распутном характере. Это намного интереснее. Секс втроем, групповой секс, групповуха - это грех! Один работает, другой наблюдает и возбуждается. Затем меняемся - друг заканчивает и я начинаю. Женщины были довольны. Так что, наблюдая и собираясь силами для новой атаки, я замечал этот характерный задыхающий звук. Это всегда означало только одно - член Бориса проник внутрь женского тела. Затем следуют движения - сперва медленные и спокойные, затем быстрее, еще быстрее, амплитуда увеличивается, его лицо скривляется, будто он разжевывает лимон, темп растет до невероятного, хрипы Виктора, стоны или крики женщины, тело превращается в узкую свернутую комочек и - финал. Мощная струя попадает внутрь матки, добавляя раскаленной женщине еще одну порцию тепла. После этого она расслабляется, ослабевает и передает мне. Затем снова ему. Снова мне. Ему - мне, ему - мне. Я обожал быть вторым! Но иногда приходилось быть первым - это зависело от предпочтений женщины. К кому она проявляла больше ласки - с ним и начинали. Разогревать женщину, возбуждать... Неинтересно. Гораздо интереснее опуститься на размякшее тело, готовое к продолжению акта и жаждущее его. Почувствовать членом горячую, открытую пещерку - такую желанную, гостеприимную, наполненную горячей спермой, которая шлепает при каждом толчке. Конечно, после дубины Бориса ощущения были несколько иные... Не нарушать целку, когда головка члена с трудом прокалывает и разрывает тонкую пленку, и вдруг погружается в жаркий кипяток, обволакивая ее и не позволяя раскрыться девичьей природе. И первые движения немного болезненны для девушки, она изгибается и стонет, слушая эти новые - убийственно новые - ощущения, затем подчиненно замирает в ожидании продолжения. И член одним рывком преодолевает преграду и проникает в самые глубины, оставляя следы крови на основании и танцуя там, внутри, в потаенной заветной глубине - танец победы! Да, быть первым тоже хорошо. Но быть первым полностью. А не только тогда, когда жадная самка расставляет ножки и ожидает удовольствия... Нет, в таком случае - с самкой - лучше быть вторым! Пусть другой ее разогревает, занимается предварительными ласками, ласкает и сосет груди, кусает соски, гладит клитор... А мы подождем. Спешить некуда - пусть нагреется, а мы возьмем ее уже тепленькую! Готовую. Изможденную. С полным влагалищем спермы, с приоткрытым блуждающим взглядом, с горячим телом и каплями пота на верхней губе - а может быть, это слюни Бориса? Он любил, кончая, облизывать губы женщины и погружать язык параллельно с членом. И на этот раз я услышал этот резкий шипящий выдох, который означал только одно - член ублюдка Бориса проник внутрь. Бедная Рита громко вскрикнула-всхлипнула и затем:

— Ой, боже мой! Ой… ма-ма-тя. Ой, ма-ма-тя.

Бедная девочка в этот трудный для нее момент звала на помощь свою маму. Но мамы не было поблизости, и она, возможно, никогда не узнает, кто и когда лишил ее дочь невинности. Вероятно, она думала, что это дело ее супруга. Ведь Рита вышла замуж! Надеюсь, за того парня, которого она вспоминала, противостоя растлители. Борисыч постепенно отходил от них. Его член двигался между разведенных ног свежеиспеченной женщины. Слышались шлепки — живот об живот, лобок об лобок… Это значит, что он полностью проник внутрь. Меня всегда удивляло — куда пропадает член друга? Ведь он около тридцати сантиметров! Может быть чуть короче. Но вагина женщины имеет размеры от восьми до двенадцати сантиметров! Так куда он идет? Проникают ли кишки, растягивая стенки вагины, минуя твердый узел матки, в самые глубины живота? Возможно, если внимательно посмотреть, живот женщины, обладаемой Борисычем, должен равномерно расширяться и сжиматься в такт трению…

— Ой… что ты делаешь со мной? Что… ты… со… мной…

Борисыч продолжает двигаться быстро. Я знаю — он скоро кончит. И я видел это, будто экстрасенс: как ужасная головка его огромного члена наполняется багровой кровью и сжимает матку, проникая глубоко внутрь; как сперма выбрасывается толчками, обжигая невскрытое девичье влагалище. Теперь уже не девичье… Я приблизился. Уверен, что меня никто не увидит в этот момент даже если я наклонюсь и загляну им в лица. Борисыч с громким стоном и изуродованной физиономией кончает внутрь женщины, безразличный к последствиям. Если она забеременеет — аборт: ведь нельзя рожать от насильника! Аборт в первой беременности может вызвать осложнения, даже бесплодие. Семья без детей — пустая жизнь… Он содрогается, прижимая бедную женщину к земле, искажает ее тело на траве, выливая свою сексуальную страсть и насилие. Я отступаю за кусты. Сейчас их тела разделятся, и меня могут увидеть. Лучше притвориться, что я потерял их, а затем случайно нашел. Глупо. Впрочем, сейчас у женщины точно нет времени обращать внимание на меня. Борисыч поднимается, завязывает штаны, стряхивает грязь с коленей и отправляется к кустам облегчиться. Моча струится как у опытного садовода поливающего задний уголок огорода. Рита встает и механически надевает трусики, выправляет платье.

— О, вот тебя и нашел! А я здесь блуждаю во мраке… — голос звучит неискренне, но пусть будет.

Подхожу. Борисыч трясет свой прибор, от чего вся его фигура дрожит, как будто он машет третьей ногой. Рита молча быстро уходит в темноту — туда, где должно быть шоссе, где ходят автобусы и такси, где есть люди, а не эти двое — изнасилователь и его друг, возможно, такая же скотина.

— Тупица, — шепчу я. — Ты же раньше называл ей фамилию! Заяви!

Беспокойство мелькает в мутных глазах Борисыча.

— Черт возьми, точно! Назвал!

— Догони ее и попроси о встрече. Пусть почувствует, что хоть таким образом ты отомстил ей — презрением! Позволь ей унизить тебя. Покажи ей свою жалость. Ты должен быть униженным и жалким. Ты должен страдать больше нее! Может быть, это поможет!

— Конечно!

Борисыч легко подчиняется этой просьбе. Он не обращает на это никакого внимания. Это не задевает его эмоциональную сферу. Если нужно, значит нужно. Он бежит за несчастной Ритой. Я иду медленно. Встречаю их уже на дороге. Рита молчит и торопливо пытается поймать такси или частного водителя, лишь бы уехать, избежать взгляда, возможно, забыть…

— Ну, мы еще встретимся? — Борисыч старается выглядеть жалким и должно быть признаюсь, что он в этом прекрасен.

Женщина молчит. Не смотрит на него. Бросается под колеса автомобиля. Побыстрее! Уехать! Горе придет позже, когда она будет дома. Тогда можно будет плакать сколько угодно в подушку. Потом… Уехать! Скорее!

— Рита… Ну… как? Встретимся?

Полное игнорирование. Почему никто не останавливается? Ой, кажется, тормозит… Женщина бежит к машине. Красные Жигули, шестерка. Быстро что-то говорит, садится в машину, даже не посмотрев на своего палача. Автомобиль трогается и уносит женщину в ночь. «О-о, ты — дурак! Кто тебя просил раскрыть язык?! Ты назвал ее фамилию… С таким настроением она может заявить!» Борисыч молча подавлен. Затем, проворчав и бесцельно шаркая ногами, он жалобно говорит:

— Возможно, пронесет?

— Может быть, и удастся избежать неприятностей… Она в первую очередь будет обвинять саму себя — зачем она решила пойти с неизвестными мужчинами? Почему не убежала вовремя, как ее подруга? Надо молиться, чтобы у нее возник комплекс самокритики.

— Да, я помолюсь…

И мы идем на остановку, пригоревшие. Хотя уже поздно, может быть, все же придет последний случайный троллейбус? Последний, случайный… Мне всегда нравились песни Окуджавы…