Кукла

Согласно установившейся традиции, Вовчик приступил к сборке своей первой секс-куклы в день своего 18-летия.

— Не злоупотребляй, — мама погладила его по голове, заходя в комнату.

На полу в длинной картонной коробке, обложенной пенопластом, лежали изящные элементы тела: руки, ноги, женская голова с черными взъерошенными волосами, туловище, ступни, кисти рук.

— Она прекрасна! — мама рассмеялась, наблюдая, как Вовчик с азартом и одновременно серьезным выражением лица раскладывает куклу на полу.

— Мама, не мешай! — сын раздраженно нахмурился. Нижняя часть была без одежды, верхняя также. Его взгляд постоянно натыкался на груди и влагалище. Выпуклые соски с коричневыми ореолами, тонкая полоска волос на лобке, розовые губки влагалища, напоминающие нераспустившийся тюльпан, были настолько реалистичными, полностью идентичными живой модели, что у Вовчика закружилась голова и руки дрожали от возбуждения. Как он хотел потрогать груди уже сейчас, засунуть пальчик в дырочку между ног, чтобы прикоснуться к кукле, которая оживет, как только он прикрепит ей голову. Но мама в комнате портила всю малину. Она, похоже, совсем не замечала душевных мучений сына.

— Ладно, не буду тебе мешать, — она наконец уловила настроение Вовчика, который вдруг насупился, уткнувшись в инструкцию. — Когда закончишь, приходи на кухню. Я суп сварила.

— Угу,— промычал в ответ Вовчик, не поднимая глаз.

Она вышла, тихонько притворив за собой дверь, и он снова принялся скручивать до щелчка силиконовые части тела. Бледная кожа куклы на ощупь ничем не отличалась от его собственной: такая же мягкая, с тонким слоем жира на животе и ягодицах, твердая и натянутая на ключицах и костях таза. Кожа и теплом отдавала, как настоящая. Вовчик гладил бархатное тело, избегая интимных прикосновений. Стройные ножки куколки перетекали в упругие бедра и талию, капли грудей раздавливались о грудную клетку, расплывались равномерно, оставляя небольшие складочки, заметные снизу и по бокам. Вовчик приподнял куклу, чтобы прислонить её к кровати, и сиськи тут же выровнялись, приобрели чёткие формы упругих теннисных мячиков. Он нервно глотнул, пальцами одной руки сжал одну грудь, поколыхал её. Сосок вяло покачивался перед ним.

Васёк только собрался закончить сборку, как вдруг осознал, что девушка проснется абсолютно обнаженной.

«Глупец!» — он зашипел, ударил себя ладонью по лбу.

Ничего страшного, конечно, в обнаженном пробуждении нет. Производители секс-кукол заранее предупреждают пользователей, как действовать в подобных случаях. Первые два часа фембот готовы поверить в любую ерунду, представленную за правду. Можно, например, сказать куколке, что она собака, и тогда она будет вести себя как лучший друг человека: ползать на четвереньках повсюду, лакать из миски, тявкать, грызть все подряд и даже гадить по углам. Но подобные извращения не входили в Васькины планы.

«Все должно быть естественно», — думал он. — Пусть Даша думает, что она такой же человек, как я».

Имя он придумал давно, на заре полового созревания, когда детские розовые мечты обрели четкий сексуальный характер.

Теперь, глядя на голое женское тело без головы, он вдруг вспомнил про одежду.

— Глупец! Глупец! — вскрикнул он вслух, оглядываясь.

Трусики, бюстик, носочки, джинсы, майка — все это лежало в отдельном полиэтиленовом мешке, закрепленном в углу коробки.

Ваську понадобилось еще полчаса, чтобы оторвать все этикетки, нарядить куклу в одежду. Особенно тяжело давались джинсы, которые ни в какую не хотели налезать на бедра. Васёк пыхтел, подтягивал их и так, и этак, наконец понял, что чуть-чуть ошибся с размером. Как вариант были шорты, но Васёк решил, что в джинсах куколка будет выглядеть куда лучше. С горем пополам он застегнул пуговку на животе Даши и зашелестел замок.

— Вот так! Совсем другое дело! — радостно смотрел он на результат.

Голова, которая все это время лежала в коробке, особенно беспокоила Вовчика. Ведь не каждый день держишь в руках произведение искусства. Черные растрепанные волосы обрамляли ангельское личико. Пухлые губки, носик, бровки, как живые, вызывали благоговейный трепет. Если бы глаза были открыты, Вовчик и вовсе помер бы со страху. Но кукла спала, как и положено по инструкции спать всем куколкам.

«Спящая красавица очнется через пять секунд после того, как защелкнется шейный позвонок», — прочитал он в мануале.

И тогда она откроет глазки, взглянет на него впервые чистым непорочным обожанием, скажет что-нибудь прекрасное...

Впрочем, Вовчик полностью закончил накручивать голову. Оставался последний штрих — поворот головы до щелчка.

Вовчик оглянулся.

— Дурак! Дурак! — он опять схватился руками за лоб.

Что же она увидит, когда очнется, а? Разорванную коробку да следы сборки?

Он запрыгал по комнате, забрасывая блоки пенопласта в коробку. Те не влезали, не хотели ложиться ровно. Тогда он начал со злостью ломать их, запихивать, утрамбовывая ногой. Весь процесс порядком затянулся, суп на кухне уже давно остыл. Вовчик с усилием закрыл коробку, обхватил её двумя руками и потащил на балкон.

— Ну как там? — мама лежала на диване, закинув ноги в тапочках на подлокотник, переключая каналы на телевизоре, ухмыляясь краешком губ.

— Да никак, — Вовчик хмуро отмахнулся, но, возвращаясь с балкона, неожиданно растянулся в милой вороватой улыбке, как шалопай, застигнутый врасплох. Так он себя и чувствовал под маминым колпаком.

Мама с улыбкой наблюдала за своим сыном. Вовчик прекрасно понимал, что у нее на уме.

«То же самое, что и у меня, в общем!» — думал он, возвращаясь в комнату.

Вовчик посадил одетую, полностью готовую к эксплуатации куклу на стул.

«Ну, пусть будет так!» — ловким движением рук он повернул голову на место и шлепнулся попой на кровать.

Подперев подбородок кулаками, принялся считать до пяти, едва шевеля губами:

«Один, два, три, четыре...»

2

Полненький очкарик скривился, обнажив хаотично расставленные зубы.

— Привет,— пробормотал он, свинские глазки бегали и застыли, опустившись ей на грудь.

— Привет, ты кто?— она нахмурилась, силясь вспомнить.

— Я — Вова. А ты Даша.

— Я — Даша?— она поморщилась.— Странное имя.

— Тебе не нравится?— очкарик мигом погрустнел.

— Нет, почему. Хорошее имя. А что я здесь делаю?— она попыталась приподняться, но джинсы давили так, что некуда было вздохнуть.

— Ты здесь живешь. Ты моя девушка,— очкарик залился краской, облизнул губы.

— Да? А я думала, ты здесь живешь,— она с недоверием обвела комнату взглядом. Плакат с динозавром на стене, скомканные бумажки, фломастеры, разбросанные повсюду, обои, запачканные руками, водяная крыса в аквариуме вызвали в голове суматоху и разрыв шаблона.

— Я тоже здесь живу. То есть, мы вместе здесь живем и спим на этой кровати,— Вова хлопнул ладонью по одеялу рядом с собой.— Вместе,— добавил он чуть тише.

— Понятно,— она задумалась, забилa ресницами чечетку, соображая.— А где мои вещи?— поморщилась лобик, вновь ощутив сдавливающую боль на животе и бедрах.

— Вот, — полненький мужчина протянул прозрачный мешок дрожащей рукой.

— Шорты, — она достала единственный предмет гардероба, развернула его, недовольно прикусывая губы. — Что ж, лучше в шортах, чем в джинсах.

— А что, жмут? — очкарик аж подпрыгнул, возбужденно подскочил к окну, уперся спиной в подоконник, сложив руки на животе. — Давай я другие закажу.

— Давай, только потом, — она бросала на толстопузика косые взгляды. — Пока я хочу переодеться.

— Да-да, конечно, — очкарик засеменил к двери. Сам он был в просторных черных шортах до колена, высоких черных носках, белой потертой майке.

«Неужели это мой парень?» — Даша удивленно вытянула губки, прикидывая, как быстро переодеться, чтобы не вызвать неудобств у толстячка.

Джинсы с треском сползли с бедер, она стянула их, выворачивая наизнанку. Черные ...

шорты, такие же, как у Вовы, повисли складками на бедрах. Даша хихикнула, растягивая их, как подол юбки.

— Можно? — легкий стук в дверь напомнил о толстом мальчике в очках.

— Да, входи, — она встретила его шуточным реверансом. — Шорты-юбочка, почти как у тебя! — нервно хохотнула. Но толстяк, похоже, сильно волновался, чтобы поддержать смех. — Что-то случилось? — Даша всматривалась в круглое прыщавое лицо Вовы, пытаясь понять причину, по которой он молчит, закусывая нижнюю губу.

— Нет, — он забегал глазками, заулыбался, отворачиваясь, потом облизнулся. Двигался он по комнате зигзагами, перебегая как суслик от окна к кровати, от письменного стола к аквариуму, стоявшему в углу. Она только успевала поворачиваться к нему лицом.

— Я приобрету для тебя ещё одежды, какую захочешь. Прошу прощения, что так получилось, — он замер у аквариума, наклонился, вдыхая запах зеленой воды, в которой плавала черная крыса. Даша уловила оттенки сожаления в свистящем голоске толстячка, и это беспокойство огорчило ее.

«Я ему нравлюсь. Поэтому он так волнуется!» — догадалась она.

Даша улыбнулась, разглаживая розовую майку на животе. Руки удобно легли в просторные карманы шорт. Она сделала пару шагов в его сторону.

— Спасибо. Давно мы знакомы? — спросила она как бы невзначай. Ей казалось, что задавать такие вопросы неприлично.

— Два года, — Вова бросил на нее многозначительный взгляд.

— Вот как, — Даша не заметила, как правая бровь слегка приподнялась.

— Да, — Вова повторил опираясь о край железного каркаса, в котором стоял аквариум, бросил на нее уверенный оценивающий взгляд. — Ты, похоже, ничего не помнишь. Ты ударилась головой в подъезде, потеряла сознание. А когда очнулась, начала задавать вопросы. Такое бывает.

— Да, такое бывает, — она нахмурилась, поморщилась. Стояла так, задумчиво разглаживая волосы, накручивая их на пальцы, прокручивая события последних двух лет в обществе водной крысы и очкастого толстяка.

Постепенно тонкая складочка между бровей девушки разглаживалась. Даша соглашалась с новыми реалиями.

Воспоминания о прекрасном времени, проведенном в одной комнате с Вовой быстро связывалось в памяти яркими незабываемыми впечатлениями.

3

Вовчик дико округлил глаза. Даша оказалась даже круче и реальнее, чем он предполагал. Она двигалась грациозно, как кошечка, говорила глубоким голосом, как диктор на телевидении, шмыгала носиком, зевала, терла от холода руки, покрываясь гусиной кожей, садилась на стул, прижимая коленки, выпячивая недовольно губки.

Он предложил ей плед, и она с удовольствием обернулась им. Он бросился выбирать одежду, и она попросила совсем другие вещи, не те, которые были у него на уме. Серый костюмчик из брюк, строгая черная юбка, белая блузка с рюшами влетели в ладонь. Чулки, трусики и бюстики кукла выбирала сама. Он обещал не смотреть, Даша почему-то стеснялась обсуждать с ним эти вопросы, при этом она явно испытывала интерес к разделу женского белья.

"Купить" - он нажал на кнопку и отдал последние деньги.

"Назад пути нет", - вздыхал он, вводя цифровую подпись.

Кто бы мог подумать, что секс-кукла потребует обновить гардероб в первый же день, что она захочет выглядеть как учительница старших классов, что она будет стесняться и млеть, как первоклашка, что мышка Лариска вызовет у неё бурю эмоций, начиная от любопытства, умиления, смеха и заканчивая слезами жалости к "бедной зверюшке".

- Она там живет! - возмутился Вовчик, указательным пальцем поправляя очки на переносице. Хлопая короткими тонкими ресницами, он нервно мял руки, наблюдая, как кукла Даша впадает в первую безутешную истерику.

- Да, но она ведь родилась в другом месте. Ты бы хотел жить в такой маленькой комнатушке? - Даша сердито хмурилась, вытирая мокрые глаза. Присев на корточки, она вглядывалась в блестящие бусинки Лариски, искала в них ответы. - Тебе здесь плохо, да? - Даша поскребла ноготком стекло. - Бедная,- погладила напотевшее пятно и, вздохнув, поднялась.

- Ну хочешь мы её выпустим в озеро? - ляпнул Вовчик, не подумав. Но отступать было поздно.

— Конечно, я хочу, — лицо Даши засияло улыбкой. — Можно? — она посмотрела на него таким влюбленным наивным взглядом, словно он вселенной ей отмерил.

— Да без проблем, — Вовчик фыркнул, наполняясь краской.

«Какая же она красавица!» — думал он, отвлекаясь взглядом на груди, облизываясь неосознанно, борясь с возбуждением, желанием наброситься на Дашу здесь и сейчас.

— Давай только сначала супчика покушаем, — предложил он, прищурившись со злорадством.

— Давай, — Даша стояла в одном шаге от него, почти касалась плеча. Её головка, тонкая шейка, черные волосы щекотали нервы неизбежной близостью, пахли женской свежестью. Кукла влюбленным взглядом искала возможности заглянуть Вовчику в глаза, прочитать в них мужественность. Но он даже близко не чувствовал в себе силы совладать с силиконовой девицей. Страх облажаться во время первой близости нахлынул горячим ознобом, пробил на дрожь в коленках, погнал тушканчиком по комнате.

Вовчик уселся к кровати, метнулся к окну, по пути заглянул к Дине. Тот всегда угрожающе пялился на него сверху, разевая огромную зубастую пасть, распахивая лапы, опираясь пятиметровым хвостом в доисторическую пустошь.

«Дина-Дина, мы с тобой одной крови! — Вовчик оскалился, обнажив кривые зубы. — А-а-м, я съем её как конфетку! — он метнул короткой взгляд на Дашу, та вновь склонилась над аквариумом. — Скоро ночь, сумерки, хищники просыпаются. А-а-м!»

Вовчик представил, как зубами хватает Дашу за задницу, отпускает на секунду, прицеливается, как впивается потом в мячики грудей. Колыхание груди на ладони ещё не забыто. Тёмный сосок ждёт язычок, нежная нераспечатанная писечка томится по перчику. Скоро, скоро он вонзит своего дружка в нежный бутон, присосется к сладким губкам куколки!

Солнце медленно садилось за горизонт. Даша, стоя на кухне, варила суп с Вовой и смотрела в окно на серый город. Даже среди скучных коробок ей казалось, что она видит теплое радужное сияние бесконечного счастья. Последние лучи закатного солнца заполнили тени красным золотом.

— Красиво, — не удержалась она.

— Что красиво? — Вова отвлекся на мгновение от ящика стола, в котором рылся последние пять минут в поисках презерватива.

— Всё красиво, — она не отрываясь следила за полетом чайки над городом.

— А, — он нахмурился. — Ладно, ложись уже в кровать. Презерватив - вот. Теперь можешь ни о чем не беспокоиться.

— Спасибо, — она виновато улыбнулась. — Я просто подумала, что если забеременею, то твоя мама не будет в восторге. А ты бы хотел ребенка? — она с сомнением посмотрела на Вову.

«Да он еще сам ребенок!» — она улыбнулась, подошла к столу и положила руку на плечо Вовы.

Он вздрогнул, напрягся всем телом, словно ракета, готовая к взлету. Неожиданно процедил сквозь зубы:

— Раздевайся и ложись, сейчас будем спать.

«Злится на меня из-за презерватива», — Даша бесшумно вздохнула, отступила к кровати и, мигом скинув с себя шорты и майку, нырнула под одеяло.

Она прижалась спиной к стене, оставив на поверхности только лицо, наполненное тревожными мыслями. Постепенно приятные воспоминания о сексе с Вовой затмили страх перед возможной ссорой.

Даша по-прежнему ощущала невероятный разрыв между реальностью до удара головой и тем, что с ней происходило сейчас.

— Ты точно не хочешь принять душ? — спросила она на всякий случай.

— Нет, — прошептал Владимир.

Он сидел за компьютером, вносил изменения в какую-то программу.

— А что это за программа? — спросила Дарья, неохотно нарушая тишину, царившую в полумраке комнаты.

— Это тебя не касается, — Владимир выключил компьютер, осмотрелся по комнате, ища удобное место для безопасного разоблачения. Но куда бы он ни стал, взгляд Дарьи постоянно следовал за ним, как прикованный. Она смущала парня.

«Странно», — думала ...

она.

— Если хочешь, я закрою глаза, — она растянулась в улыбке, прикрывая веки ладонями.

— Как хочешь, — промычал Владимир в ответ.

Через секунду он нырнул под одеяло и прижался к ней холодным животом.

— Такой холодный. Давай я тебя согрею, — Дарья положила руку на пышный живот, провела ладонью по жировым складкам кожи.

— Почему ты дрожишь? Тебе холодно?

5

Владимиру не было холодно. Он дрожал от волнения, которое паникой обернулось против него.

— Если хочешь, я могу поцеловать тебя там, — шепотом предложила Дарья.

— Нет, давай лучше я тебя, — пробормотал Владимир.

Он бросился покрывать Дашино тело мокрыми поцелуями, зарылся с головой под одеяло и, как ласковый щенок, присосался к Дашиному животику. Его язык скользнул в кратер пупка, обернулся вокруг мягкого холмика, венчавшего твердый лобок, и начал медленно пробираться под резинку трусиков.

Дарья захихикала, по-лягушачьи раздвигая ноги. Пальцами с острым маникюром она вцепилась в волосы Владимирка. Он языком искал прикосновения к бутону страсти, обещавшего, судя по заверениям программы, райское наслаждение для куколки.

Он активно исследовал территорию под тонкой тканью белья. Даша и не подозревала, что может так возбудиться. Внезапно из-под одеяла раздалось рычание, и Вовчик зубами вцепился в трусики, рванул их на себя, стягивая в сторону.

— Что ты делаешь? — забеспокоилась Даша.

— Молчи, — пробормотал Вовчик.

Он уже снял с себя любимые семейные трусы в белый горошек и острым членом, торчавшим из густых зарослей лобка, приник к клитору.

— Надень презерватив, — взмолилась Даша.

— Заткнись, ты все равно не забеременеешь, — пробормотал он.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты бесплодна!

— Я бесплодна?

— Да. Нам не нужен презерватив, мы никогда не пользовались резинкой. Теперь смотри, что я с тобой сделаю, — он воткнулся острым членом в губы влагалища и жирным животом повалился на Дашу, пытаясь пробить её в месте касания лобков.

Она обхватила Вову ногами, соединив ступни за мягкими подушками ягодиц. Весь процесс не вызывал у неё ровным счётом никаких эмоций.

«Скорей бы всё закончилось!» — думала она.

Про себя она давно решила действовать по наитию, согласиться с пассивной ролью подстилки, придавленной сверху выпячивающимся животом.

Вовчик вцепился в тонкие плечи куклы. Работая тазом, он бесцельно тыкался в гладенькую складочку влагалища, которая упорно не хотела пускать его внутрь. Тогда он направил себя рукой, толкнул изо всей силы, чтобы с ужасом ощутить, как скользит вниз. Снова курс на влагалище, в этот раз член улетел вверх. Такое положение дел становилось невыносимо опасным. Вовчик быстро терял силы, он страдал на Даше, сражался с ней, с её непробиваемой дырочкой-целочкой. Тонкий член, задранный красной головкой вверх, даже на сантиметр не продвинулся внутрь. Даша оставалась загадкой.

«Где же ты?» — мысленно шептал он, отчаяние охватывая его, когда его пенис уже почти неуправляемо терся о половые губы-тюльпан. Казалось, проще попасть ниткой в ушко иглы, чем найти вход в Дашино влагалище. Оно было непроницаемым, запечатанным навеки, девственным с самой тонкой пленкой — заводской пломбой — выбранной им из каталога. Но даже эта уловка не помогла ему распечатать своего первого фембота.

Изнемогая, Вовчик повалился рядом и уткнулся лицом в подушку. Эрекция уже давно спала, случилось то, чего он так боялся: длины члена и твердости не хватило для того, чтобы лишить Дашу девственности. «С настоящей девушкой будет ещё больше проблем», — с ужасом мыслил он.

Даша лежала на спине, приходя в себя после неожиданного нападения. Она не так представляла себе любовь с Вовчиком. — «У тебя все хорошо?» — спросила она тихо. Ей хотелось вновь запустить пальцы в его шевелюру, погладить, успокоить, нежно поцеловать его обнаженные плечи, залитые жиром, но она боялась вызвать гнев. Раздражение выражалось посапыванием, похожим на хрюкивание, почти свистом морской свинки, не предвещавшим ничего хорошего. Сегодня она уже слышала от Вовы эти странные звуки, когда он платил за покупки.

Вова молчал, только сильнее вдавил голову в плечи, прижавшись животом к стене и опираясь на кровать справа.

— Значит, я бесплодна? — Даша задумчиво повела глазами в сторону окна. Там разгоралась странная светлая ночь, бархатная как полуденный зной.

Ужасная мысль взошла как луна над её головой: Даша представила на миг, что Вова бросит её ради другой.

— Ты жe нe брoсишь мeня? — шeптaлa oнa тихo, пoчти нeoслышнo. Oна прoклялa себя зa эту фразу, ведь она хотела, чтoбы он спал и не услышал ее слов.

Слeзa струилась по eё щеке. Теперь Даша понимала, пoчeму она была с Вовой: она была та, кто просит, а не он. Ей приходилось умолять его о прощении за то, что она не может родить ребенка.

Губы нежно коснулись его широких плечей. Жирная соленая кожа покрылась влагой и стала скользкой как воск под ее поцелуем. Она опустила губы вниз вдоль его позвоночника, который был слегка выраженной ложбинкой. Полные складки на боках перешли в массивную округлость и расплавленную под своим собственным весом спину. Даша обняла Вову за ягодицы ладонями, раздвинула их и улыбнулась, почувствовав его сжатие. Казалось, он еще сильнее вдавился в стену, когда она начала ласкать его. Ей предстояла нелегкая задача: разжечь огонь в этом массивном теле, которое даже наружно напоминало мешок с мукой. Опыт подсказывал ей, на какие точки нажимать, как опускаться ниже пояса, целовать там, облизывать язычком — только так он разростется, повернется к ней передом, к лесу задом.

Она долго возилась с Вовой, ища скрытую волосатую завитушку между растекшимися ногами. Наконец-то он неохотно перевернулся на спину и упал лицом вниз, разлегшись широко и раскинув руки и ноги в стороны.

7

Вовчик не рассчитывал на успех. Попытки Даши унижали его достоинство, притаившееся под плинтусом. Секс-кукла работала по алгоритму. Конечно же, она хотела заниматься сексом - все параметры были установлены на максимум: эмоциональность, чувствительность, эрогенность.

«Пусть делает, что хочет», — сдался он наконец, переворачиваясь на спину.

Жадная Даша тут же прильнула к вялому члену, присосалась к нему. Она полностью погрузилась в заросли и не вылезала из них, играя с бобовым стручком, который постепенно наполнялся соком.

Вовчик закрыл глаза, нахмурился.

«Все равно я не смогу войти в неё!» — пульсировала острая мысль, как заноза.

Даша оседлала его ногу, и он почувствовал, как кукла, покачиваясь, трется об него мокрым местом. Губы влагалища скользнули вперед-назад, складки разошлись, бугорок-складочка клитора задеребилась об коленку. Это тем более казалось унизительным, ведь Даша удовлетворялась от его ноги. Его первая секс-кукла нашла возможность самоудовлетворяться, делая ему минет. В отчаянии ему захотелось взвыть, забить ногами по кровати. Он мог бы выключить ее прямо сейчас, достаточно только подойти к компьютеру и ввести пароль. А завтра он начнет все сначала: внушит уже не Даше, а Маше, что у нее проблемы с влагалищем и она не может заниматься сексом, может только сосать. И тогда она будет делать ему минеты целыми днями. Ничего сложного: сидишь себе на стульчике, копаешься в программе, подкручивая параметры нежности и скорости, пока куколка под столом, ничего не подозревая, сходит с ума, высасывая из члена заветное лакомство, жизненно необходимое ей, чтобы не сдохнуть от голода.

Позорная перспектива стать соской для куколки веяла ещё большим ужасом, чем те затруднительные обстоятельства, в которых он очутился.

«Нет уж! Пусть трется об коленку, раз такая голодная!» — Вовчик сильнее стиснул зубы и кулаки.

В данный момент Даша высвободила член изо рта и, быстро передвинувшись тазом, пальчиками направила пенис в горячую влажную оболочку, закрывающую вход во влагалище. Куколка медленно насаживалась, искала чуткими пробами проход...

Вовчик заинтригованно следил за действиями Даши, отказываясь верить. Она проникала в него! Он опускался на неё. Медленно, но уверенно, он скользил по горячей нежной плоти, окружающей его, распространяющейся над ним упругим любовным цветком.

Даша села до конца, и их лбы сомкнулись. Он остался стоять в ней, не веря в возможность прорыва девственной плевы таким мягким проникновением.

— Поцелуй меня, — возбужденно прошептала Даша, склоняясь над Вовчиком. Она притянула его ладони к яичкам груди, губами прикрыла его рот. Её нежный бойкий язычок, до этого выбивавший чечетку в паху, выписывающий пируэты на члене, бился во рту, вызывая невероятный взрыв эмоций, фонтан удовольствия.

Вовчик ухватился за сиськи, жадно переместился к твердым соскам, бил тазом снизу, как необъезженный ослик. Она пантерой извивалась на нём, по капелькам вытягивая раскатами приближающийся оргазм. Он на время забыл и время и место, все его желания устремились в одну точку — место соприкосновения с Дашей, его секс-куколкой, которая вдохнула в него глоток надежды, сама приручила петушка к работе.

Теперь он не остановится на достигнутом, не облажается! Их ждут большие свершения, он тщательно усвоит материал многократными повторениями-вливаниями, прежде чем избавиться от кукольной зависимости. Нельзя запускать секс-инициацию, возбуждать обычный секс в состояние обратного притяжения. Он не для того учится кончать в женское тело!

Даша содрогнулась и замерла, сотрясаемая волнами наслаждения, которые потрясли ее живот яркостью неожиданных открытий. Она даже не могла представить, насколько приятно будет заниматься сексом с Вовой. Разгоревшаяся киской она мягко скользнула по невысокому столбику члена. Даша по-прежнему терлась лобком об Вовин пах, вертелась на нем, боясь выскальзнуть. Так ей было приятно прыгать на лошадке.

«Мой жеребчик! - ласково шептала она про себя, улыбаясь в темноте. - Как я тебя люблю!»

Ладонями она исследовала жировые отложения на груди и животе Вовчика. Они уже не смущали ее излишеством складок, напротив, она училась получать удовольствие от общения с пышным телом. А под нависающим куполом его живота ее ждал главный сюрприз: острый красненький член, выступающий из зарослей черных вьющихся волос. Она пришла в восторг, лаская его языком, погружаясь полностью ртом, нащупывая едва различимые шарики яичек, которые скрылись в тугой мохнатой мошонке. Все в этом мальчике вызывало у Даши самые теплые нежные чувства, словно удовольствие, которое она доставляла ему, смешивалось с чувством вины, которое уже успело приобрести оттенок любви. Ведь он терпит ее бесплодие, спит с ней, когда мог бы оставить, выбросить. Теперь понятно, почему и мама так косо смотрит на нее. Кому нужна такая невестка? Бесплодница. Если она не может родить ребенка, так пусть хоть потешит плоть, станет радостью, повседневным развлечением, игрушкой, от которой невозможно отказаться. Она станет для него любимым занятием, самым желанным и дорогим предметом обожания.

Так она размышляла, повторяя вновь и вновь, двигаясь грациозной попкой на Вовчике, который уже задыхался под ней. Не в нос, а сквозь кривые зубы, которые обнажились во время секса. Он то ли улыбался, то ли скривился. В любом случае, ему было не менее приятно, чем ей. Она видела, как не спеша пелена оргазма накрывала его. Она оттягивала момент разрешения, расслабляла хватку, чтобы вновь наскочить и ускориться, догнать упущенное.

Он сорвался в один из таких моментов, ускользнув от неё, провалившись за неё, запрыгал пальчиком в теплом гнездышке. Она замурлыкала облегчённо, залилась приступом любви, который передала ему тут же нежнейшим поцелуем.

— Я обожаю тебя! — пробормотала она восторженно, почти шепотом, не стесняясь нахлынувших чувств. — Ты самый лучший!

Её руки лианами скользнули вокруг любимого грузного тела, размазывая его в тесто, снова собирая в мягкие складки, раскрывая их на тёплые влажные слои желе.

10

Вовчик уснул, мирно посапывая. Ушли в прошлое страхи невозможности соития с девушкой. Осталась гордость за себя любимого: он смог удовлетворить девушку, пускай и куколку. Она ничем не отличается от настоящей, завтра он сбавит обороты, доведёт их до средних величин, чтобы Даша вела себя адекватно, а не бросалась на член, как голодная сука, не выматывала его по ночам бесконечными соитиями. И тем более не признавалась в любви на первом свидании!

Завтра, всё завтра. А пока спать. Он ещё успеет потрахать Дашеньку самостоятельно. Может быть, и в попу получится. У неё красивая упругая попа. Как знать, может, в багаже у куколки найдутся знания и о том, как доставить мужчине истинное удовольствие. Надо только подкрутить пару анальных параметров. Но это всё завтра. Завтра.

На следующий день доставили одежду. Серый костюмчик для брюк был идеально подходящим, сидел очень хорошо. Даша увлеченно прихорашивалась перед зеркалом. Но Елена Павловна, мама Вовы, все еще недовольно смотрела на нее. Даша не выдержала взгляда и убежала в комнату.

Вова ушел на занятия, поручив Даше присмотреть за Лариской. И она провела весь день заботясь о своем милом питомце, с которым у нее сразу установилась невидимая связь.

"Бедняжечка!" - шептала Даша, наклоняясь к аквариуму. "Скоро мы тебя выпустим. Вот только Вова придет."

Вова пришел к четырем часам, бросил сумку с учебниками в угол и сам упал на кровать.

"Раздевайся", - слабым голосом пробормотал он.

"Зачем?" - расползлась на лице Даши наивная улыбка. Она сидела на стульчике за столом, выпячивала грудь, надеясь на комплименты. Серый костюмчик для брюк и белая блузка изящно подчеркивали контуры ее фигуры.

"Зачем?" - лениво перекинулся он на бок, уставился на нее острым животным взглядом. "Будем заниматься сексом."

Она нервно рассмеялась, не выдержав его взгляда. Отвернулась к окну.

"Может, сначала поужинаешь?"

"Может, заткнешь свое ебало", - взорвался он. "Членом, например."

"У тебя неприятности в школе?" - она не хотела ссориться. Ужас бесплодия и опасность быть вышвырнутой на улицу опять охватили ее искусственный разум.

"Раздевайся, я сказал", - он повалился назад.

Она медленно снимала со себя одежду. В конце концов, ничего страшного же не произошло. У Вовы плохое настроение, она потерпит, доставит ему удовольствие.

Веселая искорка зажглась в глазах Даши. Она окинула поля боя своим задорным взглядом. Ничего страшного! Один сердитый ослик хочет любви и ласки.

— Да, милорд, — подыграла она, прикрывая шутливую интонацию налетом безразличия.

— Посиди у меня, — Вовчик оскалился, трудно назвать эту гримасу улыбкой.

— Да, милорд, — она шагнула к кровати, оставаясь в белых кружевных трусиках и лифчике, которые сама выбирала.

Расстегнув брюки, сняла их, пощупала абсолютно пустой пах, без намека на эрекцию, сняла трусы. Бросила взгляд вверх, но там простирался безмерный купол живота, тяжело вздымавшийся, нервно подрагивающий. Она не видела лица Вовы, но хотела думать, что ему сейчас хорошо.

Как и ей.

12

Вовчик дождался некоторой твердости в пенисе, скатился с кровати.

— Стой так, — рявкнул он, следуя за задницей Даши по пятам. Кукла перевернулась на секунду, но потом, поняв намерения, вернулась в коленно-локтевую позу.

Вовчик снял тонкую полоску трусиков на бок, зачерпнул влагалище, ощупывая дырочку. Тут было много всего, очень сложно для поисков в темноте. Но днём он не промахнется.

Его петушок уткнулся в твёрдый зад, забился во все места — так Вовчик хотел поскорее решить момент проникновения. Но Даша вновь оказалась неприступной, что-то мешало ему скользнуть в неё, пенис ломался, смещался вверх, прижимаясь к промежности, тыкаясь почему-то в узелок ануса, который и подавно не готов был к приему гостей. В отчаянии Вовчик хватался за бедра, искал дырочку, которая должна была быть где-то здесь рядом, повыше. Или пониже. Только что он вводил туда ...

пальчик. Под таким углом войти в Дашу невозможно, накручивался он, надо опуститься пониже, или её приподнять, или попросить опуститься. Но и этот ход не принёс успеха. Он возился уже третью минуту, меня положение тела, высоту прицела, и паника вновь, страх несостоятельности, как вчера, затмили разум, привели его к поражению. Вовчик бился в истерике, возбуждение быстро спадало.

— Давай я, — прошептала Даша откуда-то снизу. Она лежала под горой черных волос, завернутая в них. Румянец на лице пробивался наружу сквозь завесу тайны.

— Я сам, — буркнул он.

Но она уже протягивала рукой, нащупывала слабый петушок, направляла его в желанное отверстие. Что-то изменилось в ее позе или в его направлении. Что-то точное в ритме совокупления настроило их на нужную ноту. Внезапно он ощутил, как проникает по горячей сочной плоти, скользит в тепло. Лона закрылось на лобке, и он плотно сидел в Даше. Снова, как и вчера, не понимая, почему и как так произошло, почему произошло без его участия, ведома, контроля. Она снова показала ему, что он не может действовать самостоятельно, не способен трахнуть девушку без её на то согласия.

В ярости Вовчик забил бедрами, не требуя реакции от куклы. Она — дырка, всего лишь искусственная дырка, хорошо воссозданная вагина, бесчеловечная кукла из латекса. Если бы в ней было хоть чуть-чуть понимания, она бы не стала помогать ему, оказывать медвежью услугу. Её запрограммировали трахаться, вот она и делает все для этого возможное. Чтобы не упустить своего, потрахаться на полную.

Вовчик толкнул Дашу вперед, на кровать, обрушился на неё всем своим весом, живот придавил куколку к матрасу. Его пенис вдруг выскользнул из влагалища. Он попытался вставить его обратно, но у него опять ничего не получилось. Он тыкался беспорядочно, живот мешал поиску, Дашин зад снова сомкнулся упругими половинками.

— Помоги мне,— захрипел он ей в ухо, и она снова вытянула руку, как тогда, магическим прикосновением вставила его.

Потому что хотела заниматься сексом больше, чем он.

Вовчик схватил Дашу за волосы, намотал их на кулак:

— Любишь заниматься сексом, сука? — он дергался в ней, тонкая нить слюны выскользнула изо рта.

13

— Да, — простонала Даша. — Да, вот так! Трахни меня, милый! Не останавливайся! Как хорошо!

Даша мечтала о том, чтобы это побыстрее закончилось. Если вчера она смогла отключиться от неприятных мыслей, расслабиться в позе наездницы, то сегодня в каждом Вовином жесте, взгляде и слове она чувствовала ненависть.

«Как же он меня ненавидит!» — думала она, и только желание угодить удерживало её от слёз.

Она почувствовала, как Вовин пенис задрожал, выгнулся. Его хрипы сверху напомнили о том, что он ещё и ругается матом:

— Блядь, ты — блядь. Скажи: «я — блядь».

— Я — блядь, — выдавила она из себя.

«Я — блядь», — повторяла она на автомате, пока Вовчик кончал. Он рвал волосы, бился на ней в припадке оргазма, а она оставалась для него послушной бесплодной девочкой, как и положено быть всем неспособным к деторождению куколкам. Так она и должна себя чувствовала: резиновой куклой для удовлетворения мужской похоти, безопасного слива спермы.

14

Вовчик ушёл на кухню, оставляя куколку отдыхать.

«Надо ей мозги немного вправить, — хмурился он, активно пережевывая жесткое мясо. — Посмотрим, что там ещё есть».

Он достал телефон, открыл программку для управления Дашиным темпераментом, физиологическим восприятием. Все, что можно, было уже так установлено в соответствии с человеческими стандартами. Тем не менее один параметр оказался заблокирован.

«Что это означает?» — он стал исследовать раздел справки и, после изучения запутанных описаний, пришел к выводу, что данная настройка влияет на самоотношение Даши. Она недостаточно критична, не абсолютно эгоистична, не способна моделировать отношения как настоящий человек, она хочет только получать удовольствие, заключил он. «Это блокировка сочувствия», вздохнул Волчик, «вот почему она думает только о себе, о том, как бы потрахаться».

Ему понадобилось ещё около минуты, чтобы пройти сложную процедуру деактивации Дашиного эгоизма.

Он вернулся в комнату, куколка уже оделась в костюмчик, заняла любимое место у окна.

— Ты бы хотел быть птицей? — она следила за планированием чайек, проносившихся мимо. Те прилетали в город, чтобы поживиться отходами в мусорных контейнерах.

— Нет,— он бухнулся на кровать, завалился на бок, наблюдая за нечеловеческим восторгом куколки.

— А кем бы ты хотел быть? — она оторвалась от окна, чтобы подарить ему милую улыбку.

Он пальцем указал на Дино.

— Динозавром? — Даша оживилась, брови подлетели. Она сама подскочила, чтобы поближе изучить животное, на которое хочет быть похожим Вова. — Таким же сильным и свирепым? — спросила она, приходя в себя.

— Нет, таким же злым и опасным,— он скривился, наблюдая, как куколка впадает в ступор, не зная, что сказать.

— А я бы хотела быть птицей,— вздохнула она.

— А шлюхой ты бы не хотела быть? — он оскалился, подражая динозавру на плакате.

Даша опустила глаза и вернулась на стул у окна. Вовины слова колнули больно в сердце. «Как же он прав», думала она. «Бесплодная шлюха, никаких проблем».

— Ты меня, — она запнулась, бросила краткий взгляд, полный сомнения, — не испытываешь нежные чувства? — добилась почти шепотом.

— Да ты хочешь знать, что такое любовь? — взорвался Володя. Он почему-то подскочил, запутался по комнате из угла в угол.

Даша тут же побледнела, взрывы гнева у Вовки напоминали неожиданное извержение вулкана на острове. Никогда не знаешь, когда начнутся и спасения от них нет.

— Я не знаю, — она медленно переваривала ситуацию. — Но я это чувствую.

— Да что ты вообще можешь ощущать, а? Ты же марионетка!

— Я — марионетка? — она подняла на него стеклянный взгляд.

— Да. Ты — марионетка! Силиконовая резиновая марионетка! Вот смотри, — он приблизился, подтянул рукав пиджачка. Нашел едва заметную линию, стыкующую запястье с предплечьем.

Она не сразу заметила, куда указывает Володя. Все-таки родное тело не вызывает сомнений относительно своего происхождения. Если не указать на некоторые недочёты.

Тонкая полоса, разделявшая кожу на два мира, зияла пропастью между ними — Володей, её господином, и ею, его марионеткой.

— Я не могу быть марионеткой, — Даша нахмурилась. — Я помню все, что со мной было раньше. У меня были родители, они погибли в автокатастрофе. Но я родилась, как все дети, в роддоме. Это какая-то ошибка.

Володя бухнулся на кровать, захихикал противно.

— Тогда почему ты не можешь уйти отсюда, а? — он сверлил её свинскими глазками, полными ненависти.

— Потому что я здесь живу. Ты же сам говорил, — она вдруг почувствовала, как слезы налетают на глаза, отвернулась, и в этот раз уже не смогла сдержаться.

Скрыв лицо ладонями, она опустилась на стол и беззвучно заплакала.

Малыш выскочил в коридор, хлопнув дверью.

«Пусть посидит теперь, ублюдок, подумает, как мне о любви заботиться!» — он несся на кухню к своей любимой лакомству — халве в сметане. С недавних пор он пристрастился к халве, хоть и понимал, что причина ожирения именно в этих несанкционированных рейдах на кухню.

Удивительно, думал он, как быстро прошло первое очарование. Разочарование. Кукла никогда не будет вести себя как живой человек, что бы там ни говорили и ни писали про полную идентичность. Как там? Тест Тьюринга пройден миллионным тиражом?

Малыш хмыкнул, давясь халвой, закусывая её сметаной.

— Какая же она все-таки сука! — промычал он с наполненным ртом. — Думает только о том, как бы потрахаться. Блядь потому что. Шлюха!

Он на секунду представил, как отдаёт Дашу в пользование одноклассникам, и новая волна отвращения накрыла его неизбежной расплатой.

Он забился в угол у холодильника, прижал коленки к лицу. Возвращаться в комнату, чтобы вновь ощутить унижение от общения с куклой, которая сама удовлетворяет себя о коленку, сама вставляет член, было выше его сил.

Наконец, мрачнее тучи, он поднялся и поплелся назад. Уже подходя к комнате, он почуял неладное. Дверь была приоткрыта, сквозь небольшую щель лился луч света, и было ещё что-то, что вызвало сначала интерес, потом странное отчуждение, наконец отупение.

В центре комнаты на полу перед ним лежала Даша, рядом валялась пустая черная капсула от таблеток. Дашин неподвижный взгляд стремился к потолку, из приоткрытого ротика сочилась пенистая слюна. Ресницы подрагивали, ровно, как и губы. Она ещё была жива, если так можно сказать про фембота, полностью идентичного человеку.

Волчишка опустился на кровать, смотрел на нее неподвижным взглядом. Медленно чувство нелепости происходящего накатило ниоткуда. Куколка решила расплатиться с жизнью, разве такое возможно? Он бы никогда не подумал, что такое возможно. Неужели механизм саморазрушения вообще отсутствует в этой модели? Он долго не мог прийти в себя. Наконец, опустился перед Дашенькой, приложил палец к шее. Она уже похолодела! Он быстро потрогал себя, чтобы сравнить. Сомнений быть не могло: Даша была холоднее. Тогда он пальцами потянул её веки, пошлепал ладонью по щеке. Даша не шевелилась, даже глазом не моргнула.

— Дашенька. Ты что, спишь? — Волчишка нахмурился. — Пробудись.

Он стал трясти её за плечи, приподнял, отпустил. Она рухнула на пол. Он попытался пальцами поковырять во рту, вдруг таблетки там застряли и мешают ей дышать. Но рот был полный пенистой слюны. Тогда вся картина самоубийства с ужасом разверзлась перед ним. Даша была мертва, она просто не выдержала общения с ним.

Он сел у стены, подтянул коленки и заплакал. Впервые за свои восемнадцать лет он плакал. Даже в детстве он не ревел как девчонка, когда больно падал. Он не помнил, чтобы слезы катились из глаз, чтобы было больно без боли. Чтобы боль не проходила.