Сволочь. Часть 2: Проба пера

«Ворона каркнула во все воронье горло:

Сыр выпал — с ним была плутовка такова».

Пролог.

Вы видели женщину в чулках? Непросто одетые для любовника, а носящие их постоянно... Я видел. Жаль, что теперь их уже почти никто не носит. Ну, девушки одевают иногда новомодные штучки, с резинкой, удерживающей чулок на бедре, это не то. Настоящие чулки носят с поясом! И он не должен походить на простую веревочку. Он должен закрывать животик, до лобка давая волю воображению и подгоняя мысли...

Эти предметы одежды и соблазнения почти утрачены, впрочем, есть ещё женщины, понимающие в них толк...

Так вот моя мать носила чулки. Каждый день. Я иногда видел процесс их одевания. Не специально... Так получалось. Хотя должен признаться, что он меня так возбуждал... Ну я сам подстраивал некоторые случайности. А один раз я даже полностью подсмотрел этот ритуал! Нет, не подумайте, что пояс одевают как в кино под трусики. Совсем наоборот его носят сверху, и так даже намного сексуальнее, чем под ними. Возможно, так труднее трахаться, но «найдется выход хоть один из всех безвыходных положений! ».

«К чему всё это? », спросите вы. Да просто с этого всё и началось...

1. Прозрение.

Когда я совершенно случайно обнаружил, что наша преподавательница Высшей математики Екатерина Петровна носит чулки. Я удивился, и стал наблюдать за ней повнимательней. Судя по увиденным мной, вторичным признакам, носила она их с поясом. Как увидел? Да всё просто. Она любила стоять, чуть привалившись к кафедре перенося всю тяжесть тела на ближайшую к опоре ногу. В это время её противоположное бедро чуть выгибалось, и на фоне обтянутой юбки очень отчетливо просматривались контуры сексуального пояса, а иногда даже и держащие чулок резинки. Сколько её помню, она всегда приходила на занятия в довольно сильно обтягивающей юбке на ладонь выше колен, светлой блузке и пиджачке. В жаркие дни пиджак не надевался, и тогда под тонкой тканью можно было рассмотреть контуры приличных грудей, оттягивающих тоненький кружевной лифчик.

Насколько я знал, ей было тридцать пять и она была очень сексапильная и привлекательная. Только из-за неё я не пропускал ни одного дополнительного занятия и посещал все факультативы, которые она вела. Нет, я не влюбился. Я просто хотел её. Желал всеми фибрами души и постоянно мечтал, как засажу ей по самое... Ну, вы и сами знаете!

Разумеется, я не только мечтал, но и изучал её: характер; привычки; подноготную, какую только смог добыть. А ещё она была женой нашего декана. А студенческие языки трепались, что он подкаблучник. Чем не место приложения силы для получения дополнительных бонусов? Была какая-то темная история в ее биографии, перед тем как она вышла замуж за нашего декана, но я не смог её «раскопать». Единственное что поведал мне один незнакомец за литром водки — её застукали или всплыла история об интимных отношения Кати (так я её теперь называл) и студента. Но случай спустили на тормозах и похоронили в анналах и 

истории.

Уже прошёл год, как я соблазнил сестру и познакомился с возможностями секса. Можно сказать, я получил сразу максимальные уроки по основным дисциплинам. Толчок был дан и не пропал даром. За это время я оперился, непринуждённо играл в любовь, быстро доводя своих пассий до постели. Несколько раз менял подруг. У них всех почему-то был один пунктик: «Раз мы близки, то пора и свадьбу сыграть! ». Но я-то жениться не собирался! Я хотел делать карьеру, получать большие деньги и жить, так как мне хочется, а не по правилам общества считая копейки. Ну конечно, я не озвучивал это вслух, но поступал по этому принципу. И еще одна особенность со всеми своими девушками я знакомился, когда они были в стрессовом состоянии. Как проговорилась моя сестренка:

— У тебя Сережка есть дар,  — поглаживая мой член после очередной «последней» разминки в койке.

— Этот?  — я прижимаю её руку крепче к стволу фаллоса.

Она некоторое время молчит, а потом отвечает:

— И это то же. Но, главное, ты умеешь утешать, сразу располагая к себе. Говоришь банальные вещи, но так, что тебе невозможно не поверить... Ну а твоя прекрасная физическая форма... С тобой легко идут на контакт, а дальше... Слезть уже трудно... Она нагнулась и поцеловала мою головку и тут же пустила в дело язычок.

2. Пока все в море...

Я шёл по коридору института и увидел приоткрытую дверь аудитории. Это была «обитель» моей тёмной страсти: Екатерины или Кати. По идее она не должна была здесь находиться. Насколько я знаю, сейчас по всем кафедрам накрывали столы и поздравляли женщин. Седьмое марта, предпраздничный день... Заинтересовавшись, я подошёл и осторожно заглянул в аудиторию. Она была пуста. Но там была ещё каморка, используемая как склад и место отдыха. Я бывал там пару раз. Шкафы с пособиями, старый диван, стол и даже окно... Дверь в каморку была прикрыта, и оттуда доносились сдерживаемые рыдания.

Я подошёл к самой двери и прислушался. Звуки явно издавал один человек. Похоже, женщина и я точно знал кто она. Тихо отворив дверь, я вошел. На диване сидела «моя» Катя. Она тихонько плакала, с трудом сдерживая рыдания. Её помятый пиджачок валялся рядом. Вся в себе и своих переживаниях Катерина не услышала меня. Постояв с минуту, я шагнул вперед и присев рядом на диван спросил:

— Что случилось Екатерина Петровна? Кто вас обидел.

Она вздрогнула, поворачиваясь ко мне заплаканным лицом, и тут же отвернулась.

— Уйди,  — с трудом сказала она,  — уйди, пожалуйста, Сережа,  — я сейчас, я в порядке,  — и начала вытирать слезы, хлынувшие с новой силой, рукой.

Я достал платок и протянул ей:

— Возьмите. Он чистый...

Она машинально взяла платок и приложила к глазам. Потом резко встала и подошла к окну встав ко мне спиной. Яркое весеннее солнце обливало её светом, играло в чуть рыжеватых волосах.

— Я могу помочь?

— Нет. Просто уйди. Мне никто не поможет...  — с какой-то безысходностью произнесла она.

Плечи её поникли,  

и она опять разрыдалась. Я встал, подошёл и обнял её за плечи. Она вздрогнула, попыталась отстраниться, но замерла. Моё сердце забухало молотом. Я понял это мой шанс! Наверное не последний, но первый из представившихся.

Вспомнив слова сестры, я заговорил, прижимая её к себе. Она замерла, слушая иногда всхлипывая. По мере разговора я стал гладить её плечи, шею и, наконец, мои руки прошлись по грудям. Я почувствовал такое возбуждение, что готов был прямо сейчас разложить её на диване и целовать, ласкать, а может сделать ей больно, если она будет сопротивляться. Эти прелести, казалось, обжигающие даже сквозь блузку, не помещались у меня в руках. Я пригнулся, вдыхая запах ее волос и медленно поцеловал в шейку.

В этот момент она словно очнулась, вырвалась из моих объятий и повернулась лицом. Оно стало пунцовым от прилива крови и Катя, почему-то, шепотом заикаясь, произнесла:

— Ты что! Что ты делаешь... Зачем?

— Ты мне нравишься Катя...  — я впервые в глаза назвал её по имени,  — и я хочу тебя так сильно...  — я притянул податливое тело к себе, целуя её.

— Нет... Не надо...  — слабо и не убедительно стала вырываться она, произнося эти слова между моими поцелуями. Но потом словно что-то сломалось в ней, и она ответила мне...

Я прижал её к себе ещё крепче, понимая, что теперь она моя! Ну, вот и всё! Она попалась... Опять долгий поцелуй пока мои руки исследуют её спину и попку. Дрожь ожидания и вот моя рука с трудом задирает юбку, поглаживая её ягодицы, талию, опоясанную поясом, бёдра обтянутые чулками. А губы продолжают целовать лицо, спускаясь по шейке в разрез блузки.

— Нет... Нельзя...  — последняя попытка сопротивления. Противоборство между желанием прижаться ко мне и утонуть в страсти, или выгнать!

Хотя и ежу ясно я пришёл надолго и не уйду по доброй воле.

— Ну что же ты со мной делаешь... Серёженька...  — тихий всхлип, и она уже сама обнимает меня, а её руки стаскивают с меня полувер.

Катя опять замерла, просительно смотрит мне в глаза, а губы шепчут:

— Нет! Нельзя... Здесь же все открыто... Могут войти...

Мой взгляд останавливается на связке ключей, лежащих на столе.

— Подожди... Я сейчас... Быстро...  — хватаю ключи и вылетаю из каморки.

Лихорадочно ищу нужный и закрываю дверь на замок. Тут же возвращаюсь. Она опять стоит около окна глядя вдаль. Я подхожу и обнимаю её. Мои руки нежно, но настойчиво гладят её груди, попутно расстегивая блузку. Она не сопротивляется, но и не помогает мне.

— Ну нельзя,  — дрожащим голосом произносит она.

— Почему?  — не прекращая её раздевать.

— Я замужем...  — придерживая блузку за ворот, произносит она,  — и много старше тебя...

— Для меня ты одна!  — шепчу я ей в ушко,  — единственная и возраст, а тем более замужество значения не имеет!

— Но я...  — она громко вздыхает, когда я поддеваю лифчик и сдвигаю его вверх, освобождая её груди.

— Ты моя!  — твердо говорю я,  — только моя! Я тебя не 

отпущу!

Стон вырывается из неё в ответ на то, что я покручиваю её соски и массирую груди.

— Но как же...  — она не заканчивает фразу.

Я поворачиваю её к себе лицом, пригибаюсь, покрывая матовые гладкие и такие пленительные полушария поцелуями.

— Серёженька...

— ...  — я прихватываю ближайший сосок губами, а вторая рука проскальзывает вниз, задирая юбку.

— ...  — пытается она, что-то сказать сквозь стоны и застывает, как только моя ладонь прижимается к лобку.

Я не тороплюсь. Неохотно отрываюсь от соска, который посасывал и поднимаю глаза. Катя чуть откинула голову назад, покусывая губы. Глаза чуть сощурены и затянуты поволокой. Она хочет меня и ждет следующего шага. Я чувствую, как она дрожит. Под ладонью ощущается мягкая ткань и чуть пружинящие волосики под ней. Ладонь скользнула чуть ниже, и средний палец медленно двигается, вперед прижимаясь к ее вульве. Ткань влажная и под пальцем чуть всхлипнуло. Оно и понятно моя пассия «потекла»! Почти сразу под пальцем появляется, расползаясь в стороны влажное пятно. Ослабляю нажим, не убирая руки. Но нет, она этого не хочет! Чисто рефлекторно её бёдра пошли, вперёд прижимаясь к ладони.

— Я тебя хочу!  — на грани слышимости шепчу я.

— ...  — она вздыхает,  — я то же...

Подцепляю пальцем край трусиков на бедре и оттягиваю в сторону. Второй палец гладит волосики на лобке, нащупывая клитор. Нащупав, давлю на него. Она дергается, а я опять впиваюсь губами в сосок.

— Да...  — шепчет она,  — гладя рукой мои волосы,  — ещё сильнее...

Отрываюсь от соблазнительного тела и начинаю судорожно раздевать её. Первой на стол летит блузка, следом лифчик. С юбкой пришлось повозиться, но и она отправляется в общую кучу. Мне пришлось встать на колени, но это и к лучшему. Оттянутые трусики так и не вернулись на место, зацепившись за налитые кровью набухшие губы. Я приближаю лицо к вульве, вдыхаю такой знакомый и в то же время незнакомый возбуждающий аромат этой женщины. Ещё не совсем моей, но готовой отдаться и стать таковой. Моему члену уже давно тесно в штанах, но пока не до него. Оттягиваю трусики в сторону и провожу языком по толстым валикам губ.

— Стон!

— Тебе нравится?

— Очень...

Отрываюсь и смотрю на тело. Животик затянут светлой тканью пояса. Она чуть отсвечивает как полированная. Справа и слева прямо посередине бедер стремятся вниз белые резинки, держащие тонкие почти прозрачные чулочки. Они высокие доходят почти до паха. Розовые бантики в месте соединения с чулком скрывают застежки. Те пояса, которые носит моя мама, имеют четыре резинки. Тот, который я изучаю — шесть. По три на каждый чулок. А трусики? Белые до боли в глазах... Ни одной морщинки, за исключением тех, что создал я, сдвигая их. Материал, мягкий с виду чуть шершавый.

Опять провожу языком по вульве на этот раз, стараясь проникнуть внутрь. Катя чуть разводит в стороны колени, выгибается животиком вперед и прижимает руками моё лицо к лону.

— Ласкай меня, это так...

Я не отвечаю, не могу,  

мой язык проникает в горячую глубину мягкой плоти, исследуя и лаская её. Пока голова занята, с трудом расстегиваю штаны и стаскиваю их на бёдра вместе с трусами. Помогая мне, она откидывает назад голову, ещё больше выгибаясь вперед, и разводит руками лепестки малых губ в стороны. Теперь язык и губы свободно скользят по внутренней глянцевой поверхности. Останавливаюсь и чуть прикусываю капюшон скрывающий клитор. Она дергается, стонет и начинает медленно двигать бедрами из стороны в сторону. Поднимаю правую руку, и мой палец медленно погружается в вагину пока язык и губы ласкают клитор. Вторая рука в нетерпении ласкает член, медленно скользя по стволу вперёд-назад и оттягивая крайнюю плоть так, что блестящая кожица на головке члена чуть не лопается от напряжения.

Отрываюсь от её лона и тяну в сторону дивана. Она делает шаг и пытается сесть на него. Но я заставляю её встать на карачки, выставив попу в мою сторону.

— Раздвинь ягодицы,  — прошу я.

Она, вздыхая, ложится грудью на диван, а я провожу большим пальцем по скользкой поверхности снизу вверх и медленно ввожу его во влагалище. Звонко хлюпает, и я свободно проваливаюсь внутрь. Плюю на вторую ладонь и смазываю головку. Давлю большим пальцем вверх, растягивая и без того большое темнеющее отверстие. Палец выскальзывает наружу и скользит по промежности к темнеющему сфинктеру. Встаю, приставляю головку к отверстию вагины и медленно как бы нехотя давлю бедрами. Член свободно входит туда, пока я не упираюсь бедрами в её ягодицы. Всхлип, вздох облегчения... Останавливаюсь, привыкая к новому месту. Чувствую, как головка уперлась в матку

— Давай...  — требует Катя.

Начинаю двигаться, чуть покручивая бедрами. Она выгибает спину, высоко оттопыривая попку. Мои движения ускоряются, и вот я уже хожу вперёд-назад без устали буравя её. Вперед — шлепок бедер о попу, выход — головка почти покидает лоно и опять. Всхлипы... Стоны... Её и мои... Звонкие удары... Яички раскачиваются, соударяясь с бедрами. Начинаю массировать большим пальцем анус. Катя напрягается, но только постанывает. В момент очередного входа синхронно с членом проникаю пальчиком в сфинктер. Он входит туго несмотря на обильную смазку. Стон захлебывается криком:

— Нет... Не надо... Туда...

Я молчу, увеличивая скорость не вынимая пальца. Катюша крутит попкой, удерживая руками ягодицы, и одновременно пальцем пытается выцарапать мой из ануса.

— Больно... Вынь его...

— Ты туда не пробовала?  — удивляюсь я.

— Нет... достань его,  — умоляет она.

Медленно достаю палец и снова начинаю им массировать розовую «звездочку» сфинктера. Умиротворенный облегченный вздох. В наказание на выходе покидаю лоно и останавливаюсь. Катя замирает. Медленно поворачивает голову в мою сторону и умоляюще стонет:

— Ещё! Ну, же?!

Не выдержав, подаюсь вперед, скользя головкой по влажной розовой расщелине. Когда кончик задевает клитор, она вздрагивает.

— Так! Сильнее,  — уговаривает она меня.

— Не торопи меня,  — шлепаю её по выпяченной попке, оставляя красный след.

— Пожалуйста,  — клянчит Катя.

Чуть ускоряюсь, прижимая член к вульве.

— Как хорошо...

На очередном качке подправляю направление и вонзаюсь в вагину.

— Нет, вернись...  — опять 

просит она.

Мне надоели её претензии, и я опять ускорился, одновременно играя рукой с клитором.

Тишина, разрываемая нашим дыханием, вдруг «сгущается». Тело подо мной задрожало, задергалось, раздался приглушённый вскрик. Ягодицы затряслись, по животу пробежали спазмы, усиливавшиеся с каждым толчком. Она кончала... Грубые подергивания мелкая дрожь и вой. Тихо на грани слышимости ну и скрежетание зубами в попытки не раскричаться во всё горло.

Вагина пульсировала в тщетных попытках сжать, затормозить моё движение, доставляя мне дополнительные стимулы. Когда она затихла, я вышел из неё и перевернул на спину. Ноги задрал вверх и прижал, как мог к груди и снова толчком погрузился в лоно. После пары проходов заставил скрестить ноги. Давление на член во влагалище увеличилось, и я погнался за оргазмом.

Мы еще пару раз меняли положение. Попробовали на боку, но диван был узкий и мне приходилось постоянно её удерживать. Потом Катя пристроилась сверху. Тогда-то мне и подкатило. Я, тяжело дыша и сдерживая себя, пропыхтел:

— В тебя можно?

— Да...  — без задержки ответила она опять начиная трястись,  — у меня безо... дни...  — не закончила фразу скручиваемая в комок спазмами оргазма.

Это послужило толчком и мне. Я излился в неё, продолжая двигаться, и после того, как сперма начала хлюпать, в попытке покинуть вагину. Мы, побарахтались ещё минут десять переживая все перипетии оргазма — от судорожного вгоняющего в пот выкручивания мышц, до полного расслабления. Еще немного посидев на моём опадающем бойце Катя

тяжело дыша, сползла с него, и тут же непросто легла, а почти упала рядом со мной.

Мы молча лежали обнявшись. Я слегка поглаживал её груди и сосочки а она поглаживала мой опавший орган.

— Тебе понравилось?  — спросил я.

— ...  — она просто уткнулась в моё плечо пряча зардевшееся лицо.

— Мне очень! Я так давно этого хотел!  — и поцеловал её в губы.

— А я тебе нравлюсь?

— Очень,  — я не кривил душой.

Желание обладать такой женщиной можно не скрывать. Да и зачем врать?

— Ты хороший... Но мы не можем быть вместе...  — опять начала она.

Пришлось заткнуть её рот поцелуем. А про себя я подумал:

— Эти размышления если их не пресечь могут стать проблемой...  — дальше думать не хотелось...

Потом мы встали и стали собираться. Катерина всё охала, что у неё помялась одежда. Ну ведь сама их и не сложила, да нам и не до того было!

— А как мы будем выбираться отсюда?  — вдруг спросила она

— Встанем, откроем дверь и выйдем.

— А если нас увидят? Да ещё и поймут что мы дверь изнутри заперли?

— И что?  — не понял я.

— Пойдут разговоры, дойдет до мужа...

— Ты моя!  — притянул я её голову к своему лицу,  — и мне плевать кто, что увидит! И никто, никому, ничего не скажет,  — твёрдо заверил я её.

— Ладно иди открывай дверь и сразу уходи. Ключи оставь в дверях. Я выйду чуть позже,  — выдала она вводную.

— Ну... Тогда до после праздников,  — я поцеловал её, погладил ещё не затянутую в юбку попку,  

и вышел.