Моя маленькая мерзавка. Из книги Эротические рассказы про маленьких девочек Часть 1

Счастье, как говорится, иногда приходит через беду. Хотя в моем случае эта фраза звучит не совсем корректно. Я был вполне счастлив — у меня была замечательная семья, любимая жена и дочка. Но несколько лет назад они погибли в аварии... С тех пор я живу в постоянной тоске. Я потерял связь со всеми друзьями и знакомыми, остался один наедине со своим горем. Жизнь текла так до того дня, когда произошел случай, изменивший всё.

Каждые выходные я проводил на даче за городом, в доме, который купил после трагедии. Это место было тихим: ближайшие дачи давно заброшены, вокруг лишь леса и поля. Озера здесь тоже не привлекают людей — неудобное расположение делает их менее привлекательными по сравнению с городскими водоемами. Поэтому я чаще всего сидел у ближайшего пруда с удочкой. Я не рыбак; это занятие просто помогало мне немного успокоиться и найти душевное равновесие. За городом я спал чуть спокойнее, чем дома.

Но той ночью сон меня покинул. Я вышел покурить во дворик и остался там примерно полтора часа. Ближе к трем часам ночи заметил странный силуэт за забором. Удивился увидеть кого-то в таком безлюдном месте в столь поздний час. Когда фигура подошла к свету фонарей, я увидел девочку лет десяти или одиннадцати с лицом в ссадинах. В голову пришла мысль о том, что её мог сбить автомобиль где-то на трассе за лесом, километрах в полутора отсюда — именно оттуда она шла. Я поспешил к ней, вышел из калитки и стал спрашивать о том, что с ней случилось.

- Помогите... Пожалуйста, - с трудом произнесла девочка, входя ко мне во двор. Я не мог успокоиться, терзаясь вопросами о том, что с ней произошло. Вдруг она разрыдалась. Я заметил, что её одежда была грязной и порванной, и меня охватило ужасное осознание — она стала жертвой насилия. Сквозь слёзы она подтвердила мои опасения. Я бросился в дом за врачами и милицией, но она так сильно схватила меня за руку и закричала в истерике: - Не надо, пожалуйста, дяденька!

Удивлённый вопросил её, почему нельзя сообщать об этом, ведь кто-то причинил ей страдания и должен быть наказан. Она лишь умоляла меня ничего не делать. Всё, что она хотела — это принять душ. Душевая находилась в другом конце двора; горячей воды у нас не было — только ёмкость на крыше могла немного нагреться за день. Вероятно, вода сейчас была холодной. Девочка вошла в душевую, а я снова сел на скамейку и пытался понять произошедшее. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем она вернулась.

- Я уйду и не буду вам мешать... Только никуда не сообщайте... - сказала она. Я усадил её рядом на лавке и потребовал объяснить причины своего запрета на обращение к властям.

- Они заберут меня обратно в детдом.

Она рассказала мне о своей непростой жизни в приюте. Родителей у неё никогда не было; всю свою короткую жизнь она провела в разных учреждениях по разным городам. Сбегала от насилия — не из-за хорошей жизни.

- Значит там тебя изнасиловали?! - спросил я с ужасом.

- Нет… сегодня нет. Хотя раньше такое случалось неоднократно. Но там всё же было не так плохо; меня никогда не били или мучили физически. Хоть я сильно этого боялась — особенно взрослых сотрудников — они могли сломить меня только морально… а сегодня я чуть не погибла... И снова зарыдала.

Я обнял её крепче и постепенно она успокоилась. Она представилась Настей и сказала, что ей 12 лет. Это имя вызвало во мне воспоминания о моей погибшей дочери Насте; сердце наполнилось безмерной тоской… Если бы жива была моя Настя сейчас, ей бы исполнилось 15 лет.

Моя полуночная гостья, казалось, вдруг поняла, что мне тоже стало тяжело. Она прижалась ко мне еще ближе, и в этот момент мне стало намного легче и комфортнее. Настя продолжила свой рассказ: сегодня она сбежала из очередного ненавистного места, села в машину проезжающего водителя, который согласился её подвезти. Часто она без страха садилась к незнакомым людям, но на этот раз жизнь решила дать ей жестокий урок. В уединенном месте на трассе случилось самое страшное — в лесу, откуда, как я предполагал, она пришла.

Два мужчины жестоко расправились с ней: били и кусали... Бедное дитя! После этого они просто оставили её умирать. Настя рассказала им о своем детдоме; возможно, именно это и дало им смелость совершить такой ужасный поступок — они думали, что никто не будет её искать и она никому не нужна даже если выживет. Мне стало грустно от этой мысли о том, как тяжело быть одному в этом мире. Настя снова попыталась меня подбодрить. Когда я спросил её, почему она не хочет жить в приюте, если там не так уж плохо, она ответила, что мечтает о лучшей жизни; ту жизнь было невозможно выносить столько лет подряд.

— Разве никто никогда не пытался тебя усыновить? Ты такая симпатичная девочка — любая семья была бы счастлива принять тебя!

— Нет... Я никому не нужна. Похоже на то, что есть проблемы с документами. Я даже не помню свой первый дом — откуда сбежала. С тех пор много городов прошло мимо меня. Теперь уже ничего не найти. Как же хочется жить в семье! Но кому нужен грязный бродяга? Правда хотя бы добрые люди всегда помогут с едой. Я тоже пригласил её к себе домой и предложил перекусить, но она отказалась: после всего пережитого аппетита у неё не было.

Тем не менее Настя попросилась переночевать у меня — очень устала была. Я уложил её на старом диване на втором этаже сам же устроился спать вниз на разобранном кресле.

Я не смог долго оставаться в дреме — меня разбудили её всхлипы. Похоже, шок от произошедшего ушёл, и теперь её тело страдало от болей. Я подошёл к ней; она так и не смогла уснуть, вся была в слезах и мучилась от ужасных ощущений. У меня не было ничего подходящего, кроме пары таблеток от головной боли, которые я предложил ей. Завтра мне нужно было уезжать, ведь послезавтра меня ждала работа, а затем я не смогу быть рядом всю неделю. Но оставлять Настю одну было невозможно.

— Я немного полежу и уеду завтра, не беспокойтесь, дядя Саша. Не переживайте за меня.

— Как ты можешь так говорить? Разве не страшно снова бродить одной после всего этого?!

— Страшно... Теперь действительно страшно! Я боюсь людей! — вновь зарыдала она. Я лег рядом и обнял её.

Она дрожала, вероятно из-за жара; оставлять её в таком состоянии было неправильно. Я пообещал забрать её домой на следующий день. Она возражала, считая себя лишним бременем для меня и моих домашних. Когда я сказал ей о том, что живу один, она как-то обрадовалась этому факту и спросила о причинах моего одиночества — я рассказал о гибели своей семьи. Настя иногда издавала тихие стонущие звуки во сне при попытках повернуться, но в целом уже успокоилась.

Когда она наконец заснула глубоко, я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Через полчаса она вновь проснулась и заплакала как младенец.

— Что случилось? Тебе больно?

— Да… И опять вспомнила тот ужас.

— Обними меня снова, дядя Саша; мне спокойно только в твоих объятиях...

Эти слова смутили нас обоих. Я лег рядом и снова обнял её:

— Всё будет хорошо, Настенька.

Прижимаясь к ней всем телом, я вдруг почувствовал возбуждение и постарался прогнать непристойные мысли — так крепко уснул. Проснулся около полудня с Настей у себя на руках. Чёрт возьми! Как же неудобно! Надеюсь, она ничего не заметила... Я вышел во двор посидеть немного в тишине; потом сходил в туалет и заглянул на кухню перекусить. Настя проснулась и присоединилась ко мне.

Когда я начал собираться домой, она сказала, что хочет сходить в туалет. В этот момент вышла снова расплаканная Настя — я стал успокаивать её:

— Всё будет хорошо; всё позади... Не мучай себя воспоминаниями!

Но она ответила мне:

— Дело вовсе не в этом...

Когда я спросил её, почему она плачет, она сильно смутилась и не знала, как ответить. - Ну давай, расскажи, что произошло?! - Я это... Хотела в туалет... Но не могу, очень больно... Она совсем покраснела. А у меня от её слов о боли возникло странное волнение. Я с трудом пытался избавиться от непристойных мыслей. - Поехали, Настюшка, дома мы что-нибудь придумаем. Мы сели в дачный автобус и отправились ко мне. В моей голове всё время крутилось что-то неподобающее о том, что теперь у меня будет жить маленькая симпатичная девочка, и мне бы хотелось заняться с ней чем-то недопустимым.

С тех пор как ушла моя жена, у меня не было женщин — мне это было не нужно. На душе было так тяжело. Сексуальное напряжение я снимал лишь редкими моментами самозадовлетворения или ночными семяизвержениями. Поэтому сейчас эмоции накрыли меня волной. Но потом я задумался о том ужасе, который пережила девочка; представил на её месте свою дочь, и возбуждение начало угасать. Во мне вдруг проснулись какие-то отцовские инстинкты — стал думать о том, как заботиться о Насте и лечить её раны.

Мы добрались до нужной остановки и прошли через несколько дворов до моего дома. Настя всё время пугалась прохожих и шорохов вокруг. Я взял её за руку — она крепко держалась за неё. Всё изменилось: человек, который всю жизнь провёл на улице, внезапно стал бояться всего.

- Устраивайся поудобнее, Настёночка, а я пойду куплю нам еды и что-нибудь для твоих ран… Если не для душевных травм, то хотя бы для физических… С этими словами я вышел из дома. Заходил в ближайший супермаркет и аптеку; набрал мазей для ушибов и обезболивающих таблеток. Также попросил ранозаживляющую смазку для анальной области. Вернувшись домой, увидел Настю уже уютно расположившейся перед телевизором; первым делом я протянул ей ту самую смазку.- На! Вот возьми и намажь себе... немного поможет тебе,- смущённо произнёс я.

Постараться облегчить жжение и, возможно, помочь себе в процессе... Я стал похож на рака, произнося что-то невнятное и извиняясь. Настя ушла в ванную, чтобы намазать себя этой мазью, а через десять минут вернулась с заплаканным лицом. - Дядя Саша, простите меня, мне так неловко... Но у меня ничего не выходит. Каждый раз, когда я пытаюсь изменить положение, мне становится больно во всем теле. Не могу дотянуться руками до нужного места... Может быть, у вас есть что-нибудь длинное... Чем я могла бы...