Рабочее крещение

Вечерело. Рабочий день давно уже закончился, и последние покупатели потянулись к выходу с продовольственного рынка. То тут, то там показывались редкие покупатели, но и они спешили к выходу. До закрытия оставалось минут восемнадцать Маша, молодая продавщица лет двадцати трёх, уныло посмотрела на прилавок перед собой: горы помидоров, огурцов, яблок, груш остались почти что нетронутыми. День прошёл почти — что впустую, продано было мало, прибыли почти что нет.

— Эх, неудачно то как, — проговорила баба Глаша, торговавшая семечками, — такой неудачный день, всё ходят и ходят и не покупают.

— А ты тут недавно работаешь? — спросила она, повернувшись в сторону Маши.

— Да вот, первый день, — отозвалась Мария, — сегодня только начала, вот, дали весь этот товар и сказали «Продавай», только продала я мало, несколько килограмм.

— А, вот оно что, — протянула бабка Глаша, — значит не избежать тебе крещения...

— Чего не избежать? — переспросила Маша.

— Да так, есть у директора рынка такой обычай... ну да ладно...

— Нет уж, продолжайте — настойчиво попросила Мария.

— Если новенькие продавщицы плохо справляются со своими рабочими обязанностями в первый день работы, — под пристальным взглядом Марии начала говорить бабка Глаша, — тогда директор рынка устраивает им «рабочее крещение», ну, он так это называет...

— Уводит их к себе и подсобку и развлекается там с ними, дружков своих приводит... ну что они там делают я точно не знаю.

— Как же так!?, — вспыхнула Маша, — это же противоречит трудовому кодексу, это же противозаконно! Дикость, первобытность какая — то!

— А что делать?, — спокойно ответила бабка, — это его рынок, его законы, да и к кому ты пойдешь жаловаться?

Маша обвела взглядом торговые ряды, покупателей почти не было, подул холодный ветер.

— Ну я пойду наверное, — проговорила бабка Глаша, пересыпая семечки в сумку, — я тут торгую сама по себе, плачу ему только и всё, а вот ты же под его начальством работаешь... ну до завтра.

— Да завтра — как во сне проговорила Маша, уйти, как она, Мария не могла, прежде чем уйти необходимо здать товар и выручку, за этим придёт сам директор рынка, кавказец Имир.

Покупателей уже не было. Продавцы приготовились сдавать товар. Маша стояла и нервно перебирала в руках несколько мятых десяток. Что будет?

— Много продала, красавица? — на ломанном русском спросил подошедший Имир, высокий статный кавказец.

— Да вот, — ответила Маша, отдавая ему деньги, — три килограмма огурцов и два килограмма яблок.

— Не густо, — ответил он, — плохо работаешь?

— Не покупают ничего, ходят только да выбирают.

— Э, так не бывает, покупателя завлечь надо, приманить. Пойди — ка сюда — поманил он Машу пальцем.

Мария вышла из — за прилавка и подошла к нему.

— Пойдём — ка со мной, я тебе объясню.

Чувствуя неладное, девушка направилась вслед за Имиром. Они подошли к небольшому домику, Маша знала, что в нём во время рабочего дня находится Имир.

— Входи — пригласил он и открыл перед Марией дверь.

Она вошла, огляделась. Небольшая комнатка, занавешенное окно, стол, несколько стульев. В углу маленький диванчик. Имир прикрыл дверь.

— Раздевайся — проговорил он.

— Что? — переспросила девушка.

— Раздевайся — грозно повторил он и сделал шаг навстречу Маши.

Мария стояла как вкопанная, словно ноги приросли к полу. Приехала, называется, на заработки.

— Ты не поняла, помочь?! — рявкнул кавказец и с силой тряхнул её за плечи.

У Марии к горлу подступил ком, на глазах навернулись слёзы. Трясущимися руками она сняла курточку и положила её на пол.

— Дальше, — поторопил её Имир, — или я сам..

Он состроил страшную гримасу.

— Я сама — со слезами в голосе прошептала Маша и сняла кофту. Под кофтой у неё была кружевная футболка, глаза Имира загорелись.

— Красавица — проговорил он, делая шаг назад.

Открылась входная дверь, на пороге показались два человека, двое мужчин, тоже кавказской национальности. Один из них был толстый и невысокого роста, звали его Махмед, другой худой и высокий — Гандил. Имир приветственно обнялся с ними и заговорил на своём языке. Мария ничего не понимала, только ловила взгляды, обращённые на неё. Она продолжала стоять посередине комнаты. Мужчины уселись на стулья, и Имир произнёс:

— Ну — ка, покажи что ты умеешь.

Маша не поняла, что он имеет ввиду.

— Ну, — проговорил Махмед, — развлеки нас.

— РАЗДЕВАЙСЯ!, — рявкнул Имир, — не заставляй ждать моих гостей!

Маша была в шоке. Раздеться при мужчинах, да ещё такое принуждение! Но они явно не шутили, это она прочитала по ихним взглядам. Мария сняла лифчик и положила его на пол рядом с курткой. Мужчины зацокали языками, разглядывая её бюст.

Две груди аккуратной правильной формы были направлены чуть в стороны, розовые соски выделялись на белой коже подобно ягодам.

Маша расстегнула ширинку джинсов и спустила их до колен. Мужчины уставились на её трусики, белые, к красными полосочками.

— Отпустите, а? — жалобно протянула Маша, прикрывая руками грудь.

— Э, нет, — проговорил Махмед, не произносивший до этого ни слова, — как мы можем вот так отпустить такую красавицу?

— Садись с нами, поешь, выпей, — проговорил он, доставая из — под стола бутылку вина и кастрюльку с какой — то едой, — не обижай хозяев.

— Мне правда пора, время позднее, темно уж — начала было говорить Мария.

— Чтож ты меня то перед людьми позоришь, дрянь? — зло прошептал Имир.

Подошёл и толкнул Машу на диван. Она запуталась в джинсах и повалилась назад. Придя в себя, девушка первым делом услышала смех мужчин, затем что — то обожгло ей щёку. Это Имир влепил ей пощёчину.

Она так и продолжала лежать на диване с синяком на щеке, Имир же вернулся к своей компании. Боль прошла, осталось лишь злость и чувство страха. За что они её, что она им сделала? Мужчины тем временем выпивали и закусывали, время от времени бросая взгляд на диван, на котором лежала полуголая Маша. Смех становился всё громче, взгляды развязанее. И вот Махмед налил полный стакан вина, встал и со стаканом в руку подошёл к дивану.

— Выпей, золотко — проговорил он.

Маша испуганно вжалась в спинку дивана.

— Да ты пей, пей, не стесняйся — сквозь зубы процедил он, схватив девушку за волосы, и рукой отогнул её голову назад.

Вино обожгло Марии ротовую полость, затем пищевод, она поперхнулась, но вино выпила.

— Вот так вот — похвалил мужчина и потрепал девушку по щеке.

Маше стало дурно: комнатка уменьшилась в размерах, силуэты людей стали тонкими и задёргались. Ихние голоса раздавались словно издалека.

Махмед встал и вернулся к столу. Мария тоже попыталась встать, но не удержалась на ногах и рухнула на диван, её сильно мутило. Мужчины о чём — то посовещались и тот толстый, который напоил её вином, вновь подошёл к дивану.

— Ну, будешь послушной девочкой? — спросил он.