Адюльтер

Глава 1

И вот идёшь ты в магазин,

Слегка сбивая шаг...

Художник может быть один,

А человек - никак.

Марина Ланда, Сергей Васильев «Право на одиночество»

«...человек сотворён для счастья, ... человек может и должен быть прекрасен и счастлив на земле»

В. Вересаев «Живая жизнь»

Посвящаю этот рассказ Сашеньке - талантливой писательнице, которая вдохновила меня писать дальше

«Почему я?

Почему именно со мной это произошло? Я же жил нормальную жизнь, никого не хотел заставить страдать... Так почему же из-за меня разрушилась чья-то счастливая жизнь?! Я же этого не хотел! Я ничего не сделал! И при этом я понимаю, что виноват. А самое ужасное то, что все ведут себя так, будто ничего страшного не произошло, будто всё идёт так, как должно... Нет, я не хочу так жить...»

Так думал молодой ученик 11-го класса Андрей, живший в одном посёлке где-то в Сибири. Жизнь вокруг него нельзя было назвать унылой в полном смысле этого слова: он мог ходить в небольшой поселковый кинотеатр, он не был лишён магазинов, он мог заказывать что-то по почте... А вот чего у него не было, так это, как он сам считал, «нормального для его возраста характера»: он не был заучкой, ибо учился средне; он не был спортсменом, ибо был тощим и щуплым; он не был компанейским или хоть сколько-нибудь общительным, а потому друзей у него не было. Совсем. Даже в детстве. Вот он и сидел один за второй партой второго ряда в полном одиночестве и никого не трогал. Окружающие же всё время тёрлись рядом и что-то у него спрашивали, пытались разузнать. Ну, что поделаешь с тем, что парень необычный? Сидит сам себе на уме, о чём-то размышляет, временами что-то слушает или читает. О том, о чём конкретно он размышляет, что он слушает и читает, просто невозможно не поинтересоваться! Тем более, что он, средний по баллам ученик, хорошо показывал себя на литературе: бывало, возьмёт он и прочтёт стих с выражением. Да так, что аж преподаватели в шоке! А одноклассники рукоплещут! И вот этот чтец возьмёт, весь сожмётся от смущения да усядется на своё место. Ну, ещё он на истории хорошо отвечал, даже лучше, чем некоторые в классе. Правда, он не считал эти свои умения выдающимися и всячески отклонял разного рода похвалы, а попытки одноклассников хвалить его уже на перемене просто игнорировал.

Человека делает тем, кто он есть, его окружение. Первые годы жизни Андрей жил в частном доме - старом и переполненном людьми. Все его дяди, дедушки жили вместе с ним и его родителями, прямо как в «Детстве» Горького. А потому дома постоянно было шумно, и маленькому Андрюше это не нравилось: он не мог заснуть из-за этого и постоянно плакал. Мать, не выдерживая такой обстановки и понимая, что ребёнок в таких условиях просто не вырастет нормальным, потребовала от мужа съехать в отдельную квартиру, а когда тот, сославшись на слабое здоровье его родственников, отказался съезжать, и мать с сыном уехала в отдельную квартиру. Далее развод, девичья фамилия - в общем, по классике. Брак родителей Андрея изначально был провальной идеей, основанной на первой, слепой влюблённости. Но, несмотря на то, что мужа она разлюбила, в сыне она души не чаяла и многое для него делала: работала на двух сменах, имея лишь четыре часа сна в день и имея от этого некоторые явные проблемы со здоровьем. Сын подолгу оставался один, и за ним присматривала добрая соседка, что работала только в ночную смену (правда, неизвестно, где именно, но работа была выгодная). И если проживание в переполненном доме взрастило в Андрее нелюбовь к людным окружениям, то вот «няня» воспитала в нём тихость и скромность: его рисунки и поделки из пластилина, свойственные для маленького ребёнка, она обесценивала и говорила, что можно и лучше. Потому-то он и не воспринимал похвалу в дальнейшей жизни. Что до квартиры, где он жил, то она была, конечно, тёплой, но очень уж тёмной, ибо проводка во всём здании была плохой и не менялась очень долго. А Андрею нравилось в темноте: он не боялся неизвестности, он знал, что рядом нет ничего, что бы его побеспокоило, и он чувствовал себя хорошо. Потому он был бледным почти всю жизнь, ибо нечасто выходил из тёмной квартиры на улицу...

К моменту начала нашей истории он уже вошёл в тот период, когда люди ищут своё предназначение, думают над тем, в чём они лучше. Что касается Андрея, то он думал о том, чтобы что-то писать: хорошие результаты по литературе и чтение стихов классиков подтолкнули его к тому, что он начал писать стихи. Сначала получалось неумело: рифмы были натянутые, много «вот» и «уж». Но скоро он начал получать неплохие результаты. Ну, неплохие по его скромному мнению, которое он ещё и умудрялся подавлять, говоря, что он много о себе думает... Но всё же писал, иногда находя отдушину в этом. И при этом он никому не показывал - понимал, что, быть может, для него это и хорошо, а вот другие его разругают. Особенно его стихи про одиночество...

Ах, как же иронично, что именно его стихи стали началом истории.

Одним весенним днём Андрей, как обычно, сидел в классе и ждал урока литературы - единственного, который не вызывал у него волнений. Задание было простое - выучить наизусть стихотворение на тему «Общественные проблемы». Андрей, пылкая душа, выучил стихотворение «Так им и надо» Евгения Евтушенко, намереваясь поднять тему такой общественной проблемы, как озлобление людей по отношению к другим народам и мерзкая радость по поводу трагедий у других, ненавидимых народов. Конечно, тема не самая распространённая, но всё равно очень волновавшая Андрея. Конечно, он сомневался насчёт этого стиха, думал о том, не поднимут ли его на смех... Пришёл к выводу, что ничего плохого не будет. А если будет, он что-нибудь предпримет. Убежит, например.

И вот прозвенел звонок, все ученики собрались и сели за свои парты. За Андреем сидели юноша по имени Кирилл и девушка по имени Надя. Они были известной в классе любовной парой: Кирилла описывали, как хорошего кавалера, умного и могущего ухаживать; Надю описывали, как девушку чуткую и нежную. Естественно, все им завидовали. Завидовали они и тому, как красиво они стали парой: Кирилл предложил ей встречаться на новогодней вечеринке прямо при всех, не боясь отказа, и Надя с радостью приняла это предложение. И с тех пор они жили душа в душу и казались образцовыми любовниками. Таковыми их считал и Андрей, одним глазком глядевший на то, как они, игнорируя факт начала урока, обнимаются и кладут друг другу головы на плечи. Но вот пришёл учитель, и они сели прилежно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Учитель стал вызывать учеников и спрашивать стихи. Многие, конечно же, не выучили или выучили через пень колоду, постоянно запинаясь у доски и прося повторить отдельные части. Конечно, сочувствующие одноклассники их не осуждали, и даже Андрей - ответственный ученик - не смел их осуждать, говоря про себя: «Они хотя бы имеют нормальную жизнь вне школы, в отличие от меня». Наконец, подошла очередь Андрея. Он вышел и рассказал свой заготовленный стих. Рассказал, как обычно - чётко, без запинок и с выражением. Ему, как обычно, похлопали. Но учитель остановил Андрея, когда тот хотел по обыкновению сесть за парту и смущённо сжаться в комочек, и сказал:

- Слушай, а нет ли стиха на более распространённую проблему? Скажем, на тему лени, безответственности, одиночества...

И тут Андрея будто переклинило. Он вспомнил, что у него в памяти остался один его стих на последнюю названную тему. Конечно, он всегда прятал своё творчество от остальных и боялся что-либо показывать под угрозой осуждения, но решил, что можно один раз попробовать... В конце концов, он всегда может убежать из класса и спрятаться.

Он вернулся к доске и начал по памяти читать свой стих:

Ночь темна, лишь луна невысоко

Освещает наш дворик пустой.

И, горюя о чем-то глубоко,

Там стоял паренек молодой.

Пареньком тем был я, врать не стану.

Но о чем же я там горевал?

Расскажу вам сейчас без обмана,

Пусть и будет рассказ этот мал.

Иногда, когда хочется толка,

Собеседника мне не найти.

Но людей-то вокруг меня столько!

Нужно просто ведь к ним подойти.

Но они там стоят, увлеченно

О чем-то уже говорят.

Ну а я лишь стою отвлечённо

Хоть стараясь услышать ребят.

Говорить? А о чем говорить?

Интересы их мне не знакомы.

А своими боюсь утомить.

Этот страх мне набил уж оскомину.

Может, это лишь возраста признак,

Но мне кажется, будто один я,

Что брожу среди всех, будто призрак,

Не найдя так нигде пониманья.

Будто люди вокруг все пустые,

Будто не о чем с ними болтать,

Эти мысли, быть может, простые

Заблуждения, но вот как их убрать?

Но бывает иногда просветление,

Коль пишу человеку далёкому,

И приходит ко мне ощущение,

Будто я не совсем одинокий.

Но боюсь я и их утомить,

Надоесть им, попасть к ним в немилость...

Да, хватит мне вас стихом сим томить.

Извините, это долго копилось.

И заместо других громких слов

Напишу я одни только строки:

Страшно в обществе быть одному.

Лучше попросту быть одиноким.

Закончив читать, он уже хотел было убежать, но тут класс зааплодировал так громко и звонко, что Андрей встал в ступор и не смог двинуться. Учитель, что удивительно, тоже похлопал, а затем, когда всё стихло, спросил:

- А кто автор? Ты не назвал автора...

Андрей мог соврать, назвать другого автора - кто вообще будет проверять? - но не смог придумать никого, кто мог бы подойти на роль автора. Преодолевая смущение, он тихо сказал:

- Я. Я это написал...

Понятно, что ему сначала не поверили. Но, проверив по компьютеру, что такого стиха нигде нет, учитель всё же поверил и начал громко нахваливать Андрея. Ученики подключились и начали тоже хвалить Андрея. Тот был просто не готов к такому: он стоял, как вкопанный, смотрел вниз и не понимал, что делать. Наконец, все стихли, и Андрей спокойно сел за парту...

Он был несколько сломан от такого. Он потерял дар речи на весь день, трясся каждый раз, когда кто-то его хвалил или упоминал в хвалебном ключе, и старался никого не слушать и не привлекать внимание. Ему казалось, что это какое-то издевательство: ну не могли люди так хорошо оценить такой убогий и эгоистичный стих. Скорее всего, это шутка над бедным парнем, который не имеет друзей и который со 100% вероятностью не понимает шуток. Мысли, конечно, очень уничижительные, но Андрей проходил с ними весь этот день. Когда учёба подошла к концу, он вознамерился уйти, не привлекая внимания, и успокоиться дома. Но не тут-то было!

Когда он вышел из здания школы, его внезапно окликнули:

- Андрюша! Андрюша!

Он повернулся испуганно. К нему подбежала Надя. Вся из себя красивая, румяная, с загорелой кожей, с крепкими русыми волосами, что росли до плеч, с яркими голубыми глазами. Она была выше, чем должно быть в её возрасте, а потому очень выделялась среди одноклассников. И на фоне Андрея она смотрелась старше, конечно же. А потому Андрей встал столбом и смог только прошептать:

- Что такое?..

- Просто я хотела сказать, что ты - большой молодец! - произнесла Надя живо и восторженно. - А ещё я хотела спросить: у тебя есть ещё стихи?

- Н-наверное... - пролепетал Андрей. - А что?

- Я хотела бы почитать.

Андрей такого не ожидал, но быстро сглотнул и сказал:

- Х-хорошо, я прочту их перед к-классом как-нибудь...

Надя же внезапно подошла к нему почти вплотную и сказала шёпотом:

- Нет, дай только мне почитать.

Сказав это, она пошла в сторону, помахав на прощание рукой.

Андрей был в смятении: ладно, что к нему подошла девушка, ладно, что она с ним заговорила, но... она сказала, что хочет лично прочесть то, что он настрочил. Это было уже выходящим из ряда вон! Идя до дома, Андрей успел сто раз пожалеть, что рассказал стих, успел обвинить преподавателя в том, что прекраснейший поэт Евтушенко ему не угодил, успел обвинить себя в том, что не рассказал что-то другое. И вот, избив себя морально, он пришёл домой...

Всё та же тёмная квартира. Всё те же мама - усталая с работы. Она много на себя взваливала и до сих пор, хотя в этом не было никакой необходимости, ибо семья вовсе не бедствовала, а Андрей уже не нуждался в такой дорогой заботе. Но мать было уже не остановить. Она уже просто не могла жить без работы и долго пропадала на всё новых и новых подработках - от продавца в ларьке с шаурмой до сотрудницы автомойки. А потому Андрей часто бывал дома один, потому он научился у той самой «няни» готовить самые простые блюда - варёный и жареный картофель, макароны, гречку, борщ и даже блинчики. Андрей, пусть и готовил это несколько неумело, постоянно это делал и преподносил усталой маме приготовленные им ужин и обед. Она была в восторге, а душа её радовалась, что её любовь к сыну оправдывает себя.

Теперь же, когда Андрей вернулся, уставший после морально тяжелого дня, волноваться было не нужно: еда приготовлена заранее, мама задержится, дома полный порядок. Андрей переоделся, поел чуть пригоревшей гречки и сел за уроки. Трудно, конечно, было забыть всю ту волну восхищения, которая обрушилась на него сегодня, но он успокаивал себя: «Они это не серьёзно, они пошутили, они просто издеваются надо мной...». И тут он вспомнил Надю. Отчего ей понадобилось лично прочесть его стихи? Что за странный интерес? Быть может... Нет! Андрей попытался отбиться от бредовых мыслей. Он понимал, что она не может быть заинтересована в таком замкнутом мальчике, как он. Просто никак!..

А что, если всё же да?

Вдруг она заинтересована в нём?

Андрей вдруг почувствовал какое-то странное чувство - будто жар лёг покрывалом на голову и плечи. Его захлестнули мысли о Наде: он вспоминал, как мельком поглядывал на неё в классе, как она смеялась, улыбалась... Нравилась ли она ему? Да, безусловно. Но он понимал, что это только мечты: она уже имеет парня, и у него, Андрея, шансов просто нет. Ему нельзя отнимать чужую девушку... Но помечтать-то можно? И он, продолжая мечтать, вдруг начал записывать в свою записную книжку, где он писал свои стихи, новое произведение... О Наде. Он писал, почти не вдумываясь в то, что пишет: его рукой, как бы он сам выразился, «водил не разум, а сердце». Он писал, как в бреду, тяжело дышал и ничего не видел перед глазами, кроме Нади. Наконец, когда готово было уже шесть строф, он вдруг остановился... Он понял, что, если он собирается дать Наде почитать его стихи, то она не должна увидеть этот! Поэтому он поспешно и не глядя вырвал листы и положил в ящик стола, после чего продолжил заниматься уроками...

На следующий день он пришёл в школу, немного удручённый. Он боялся, что над ним снова будут «издеваться» и молил всех Богов, которых знал, о том, чтобы все просто забыли о его стихотворении.

Чёрта с два.

В стенгазете успели мельком прописать о том, что он «проявил недюжинные навыки поэта и не побоялся открыть своим одноклассникам своё творчество». И мельком было написано, о чём примерно был стих. «Ничего себе, даже смысла не исказили...» - удивился Андрей. И тут к нему подошёл один парень (кажется, чуть помладше) и спросил:

- Привет, ты ведь Андрей из 11 «А» класса, да? Слушай, я Илья, редактор стенгазеты. Мне вчера все уши прожужжали про тебя, и я всё же сделал о тебе заметку. Но все просят текст стиха, а у меня его нет. У тебя нет этого стиха на бумаге?

Андрея уже это порядком раздражало. Он не хотел своим творчеством, которое он сам не признавал литературой, разбрасываться направо и налево. А потому он хотел было отказать, но тут...

Сзади подошла Надя и, положив руки Андрею на плечи, сказала:

- Извини, Илюша, но наш Андрей не будет пока ничего вам давать. Он мне нужен.

И она вдруг одной рукой схватила руку Андрея и буквально потащила бедного и озадаченного парня в неизвестном направлении. Андрей пытался вырваться, но просто не мог этого сделать - настолько крепкой была хватка Нади. Они прибежали в пустовавшую в тот момент раздевалку. Надя усадила Андрея на лавку и присела на корточки напротив него.

- Ну, давай. - сказала она.

- С-стихи? - спросил озадаченный Андрей.

- Да, миленький мой, стихи. - ответила Надя, которая, судя по всему, уже не могла терпеть.

Андрей медленно вытащил из рюкзака записную книжку, которую Надя быстро схватила и открыла на первой попавшейся странице - той, которая выделялась застрявшим в ней куском бумаги. Она подумала, что это закладка. Она начала читать и... замерла. Андрей смотрел на неё и не мог понять: она так отвращена написанным или что? Надя же в это время будто даже дышать перестала и просто глядела в записную книжку. Наконец, она посмотрела на Андрея и сказала с несколько шокированным лицом:

- Я не ожидала...

И она показала ему ту страницу, которую читала...

Это был тот проклятый стих о ней! Тот, что был написан вчера! Андрей понял, что он по невнимательности вырвал не страницу со стихом, а следующую, пустую. Андрей посмотрел, ужаснувшись, и поначалу даже не понимал, что ему говорить. Немного подождав, он сказал:

- Прости, я это выкину...

И он потянулся к книге. Но Надя убрала её себе за спину и сказала будто бы строго:

- Выкинуть? Ещё чего. Я же сказала, что хочу почитать. Я и почитаю!

И она ушла. Андрей, поломанный ещё раз, пришёл в себя только тогда, когда прозвенел звонок.

Чёрт! Эта книжка не должна была оказаться у Нади после такого! Андрей весь день жил в страхе, что Надя всем покажет это, и над ним будут смеяться. Конечно, он не думал, что Надя - плохой человек, но он же не знал, кто она такая, какие у неё есть качества характера. И Андрей всё время поглядывал, как она сидит сзади и читает его книжку... А Кирилл сидел рядом и будто бы не обращал внимание на это.

Скоро учебный день закончился. Андрей хотел применить свою обыкновенную тактику - сбежать, пока его не окликнули. И неизвестно, почему, но Надя (видимо, знавшая, где искать бедного парня) нашла его первее и перехватила у школьных ворот, схватив его за руку. Андрей повернулся к ней и посмотрел испуганно, ожидая услышать выговор и обвинение в посредственности - в общем, услышать то, в чём он и так был уверен. Но вместо этого Надя вручила ему его записную книжку и сказала, краснея:

- Спасибо тебе большое. Мне понравилось то, что ты написал. Особенно тот, последний стих... Я его даже переписала себе, ибо он мне очень понравился, и я захотела, чтоб у меня была хотя бы копия... Хотя, конечно, лучше бы у меня был этот стих, написанный твоей рукой...

Андрей вообще не понимал, что ему сейчас испытывать: с одной стороны, он, конечно, был польщён, с другой - чего это Надя тут хвалит этот дурацкий стих, написанный из-за слепых и бессмысленных чувств, и даже намекает, что хотела бы иметь его у себя?.. Это было странно. Но Андрей этого Наде не заметил и, дослушав её, сказал:

- Спасибо тебе за похвалу... Мне приятно это слышать.

- Я рада. - сказала Надя и улыбнулась. - Ладно, Андрюша, пока.

И она, убегая, похлопала его по плечу.

Андрей не совсем понимал, что вообще произошло. Его похвалили, это да, но при этом ещё и похлопали по плечу... И что за «Андрюша»? К нему так обращались только мать и та «няня», а теперь его так назвала не слишком-то знакомая девушка... С такими угнетающими мыслями Андрей и направился домой.

Следующий день был чуть страннее предыдущего: когда Андрей пришёл к школе, на крыльце стояла... Надя. Андрей постарался не обращать на неё внимания и просто пройти мимо, тем более, что - и в этом он был уверен - Надя всего лишь ждала Кирилла, которого как раз не было видно. Но попытка нашего главного героя пройти мимо провалилась, ибо Надя, заметив его краем глаза, тут же побежала к нему и, горячо пожимая его руку, поприветствовала его:

- Привет, Андрюша! Как ты? Ты чего-то бледный... Ты утром завтракал?..

«И с чего такая забота?» - недоумевал Андрей. Лучше бы она так своего ненаглядного приветствовала, а не его. Но Андрей не был грубым по натуре, а потому не разозлился и просто ответил:

- Всё хорошо...

И пошагал в школу. Он не видел, что Надя осталась стоять сзади и выглядела несколько расстроенной...

Скоро они, к огромному неудовольствию Андрея, встретились снова. Андрей не любил есть в столовой, поскольку в ней было шумно, а шума, как мы помним, он не любил. А потому он оставался есть в пустовавшем классе, где было тихо и спокойно - все ушли есть, преподаватель ушёл по делам, и никто не побеспокоит Андрея за трапезой. Трапезой, состоявшей из им же приготовленной еды: макарон, картофеля и т.п. И сейчас он хотел, спрятавшись в кабинете, полакомиться приготовленными им за день до того макаронами с чуть пережаренной, но относительно съедобной котлетой. Он открыл контейнер и достал небольшую пластиковую вилочку, после чего начал разрезать котлету, чтобы её было удобней есть... Он так сосредоточился на этом деле, что, когда над его ухом раздалось тихое: «Как интересно», он испугался и чуть было не свалился со стула. Перед ним стояла Надя. Она немного усмехнулась с забавного испуга Андрея, а потом спросила:

- Это тебе мама приготовила?

Андрей быстро пришёл в себя и сказал:

- Нет, это я сам...

Надя просияла.

- Ты? Так ты умеешь готовить? Это же прекрасно!..

- Ну, наверное... - неуверенно ответил Андрей, после чего спокойно уселся на место. Надя же, обойдя парту, присела рядом. Андрей решил просто не обращать на неё внимания и есть, будто её нет рядом. Он аккуратно, дуя на кусочки котлеты и на макаронины, поедал их, пока Надя смотрела на него... В какой-то момент он повернулся к ней и спросил:

- Что случилось?

- Можно попробовать?.. - спросила она, то ли действительно смущаясь, то ли делая вид.

- Зачем? Ты же в столовой питаешься, разве нет? - спросил Андрей в ответ.

- А я хочу попробовать то, что приготовил ты. - стояла на своём Надя.

- Зачем тебе оно? У меня еда невкусная...

- Настолько невкусная, что ты её за обе щёки уплетаешь? - усмехнулась Надя. - Не жадничай. Разве мама не учила, что надо делиться?..

И Андрей, опасаясь, что Надя не отстанет от него, если он будет ей отказывать, сказал:

- Ладно. Вилка у меня есть запасная...

И он, одной рукой держа свою вилку с надетой на неё котлетой, потянулся к рюкзаку, чтобы взять ещё одну вилку. Но тут Надя потянулась к нему и съела тот кусок, который был надет на его вилку. Краем глаза заметив это, Андрей испугался:

- Ты чего? Это же моя вилка...

- Ничего страшного. - сказала Надя, улыбаясь и жуя.

- Но ведь...

- Это очень вкусно! - воскликнула Надя, дожевав котлету. - Ты большой молодец! Тебя мама учила?

- Ну, да...

- А меня папа учил. У меня котлеты получаются на вкус такие же, а мои папа хвалит, так что ты тоже молодец!

Андрей смутился и посмотрел себе под ноги.

- И ты ещё смел говорить, что твоя еда невкусная? - спросила Надя. - Ну ты интересный, конечно...

- Почему ты со мной сидишь? - Андрей задал вопрос, долго его мучивший. - Почему не с Кириллом? Он же твой парень. А я тебе никто.

- Ты мне не никто, а теперь очень хороший друг! - сказала Надя с наигранной строгостью. - И это не обсуждается! А теперь давай мне вилку - я ещё у тебя немного съем...

И таким образом она съела у Андрея одну треть его еды. На замечание Андрея, что это для неё будет мало, она ответила, что всё равно худеет и старается есть меньше жирной пищи.

Весь тот день она разговаривала с Андреем. Она часто пыталась выведать у него, как и чем он живёт, но получалось с трудом - Андрей не горел желанием делиться даже самыми обыкновенными деталями своей жизни. Но зато он много спрашивал Надю о её жизни - казалось, конечно, что он просто хочет отвлечь её от расспросов о его жизни, но он, тем не менее, действительно слушал её. Он узнал, что Надя, в отличие от него, живёт в недавно построенном двухэтажном доме; что она почти всю жизнь росла без матери, а воспитывал её отец - человек несколько легкомысленный, но добрый и любящий; что она любит слушать рок, читать разного рода классику - от Достоевского до Тургенева - и смотреть аниме. В целом, обыкновенная у неё была жизнь. Обыкновенная, но насыщенная деталями, и Андрею от этого ещё больше не хотелось рассказывать ей о своей жизни, что была не так разнообразна. Но Надя не сдавалась и продолжала спрашивать у него про его жизнь, после чего он сказал ей несколько грубо:

- Вот зачем тебе знать обо мне что-то?

Надя опустила голову и глухим голосом ответила:

- Ты мне интересен. Я хочу с тобой подружиться...

- Со мной-то зачем? - упрямился Андрей. - Вон вокруг сколько людей, что интереснее меня будут. К тому же, у тебя парень есть...

- Но я хочу подружиться с тобой. - упрямилась и Надя (в своём упрямстве они друг друга стоили). - И не тебе судить, интересный ты или нет. Нужен взгляд со стороны. Так что расскажи мне, а я уж решу, интересный ты или нет. - она выпрямилась и потянулась. - А что касается Кирилла, то он ревновать сильно не будет. Я в этом уверена. Тем более, что личные жизни у нас обоих есть.

Андрей понял, что больше спорить он не сможет, и сдался:

- Спрашивай, что хочешь...

- Молодец! - просияла Надя. - Итак, как ты научился писать стихи?

- Читал поэтов разных...

- Каких, например?

- Ну, Евтушенко, Друнину, Окуджаву, Высоцкого...

- Так последние же вроде певцы, разве нет?

- Ну, они и поэты ещё.

- А чем они тебе понравились?

- Своими текстами о войне, о человеке... И я захотел написать что-то подобное, чтобы выразить то же самое, но другими словами...

- Учился у великих, значит? - улыбнулась Надя. - Молодечик!

- Ой, да ладно, стихи эти мало что стоят...

Надя посмотрела возмущённо, встала из-за парты, подошла к Андрею и нагнулась над ним, взяв его за плечи.

- Не смей тут мне такое говорить. - сказала она грозно. - Если я сказала, что ты хорошо пишешь, то так оно и есть!

Андрей настолько был шокирован её такой выходкой, что не нашёлся, что и ответить в данной ситуации. Надя же отпустила его плечи и вернулась за парту, после чего продолжила разговор:

- Слушай, Андрюша, а тебе какие фильмы нравятся?

Андрей опешил, задумался и ответил еле внятно:

- Ну, разные...

- У тебя нет каких-то особых предпочтений или, наоборот, неприятий?

- Ну, не особо...

- Хотел бы в кино сходить?

Тут Андрей посмотрел на Надю несколько озадаченно. «Чего ты хочешь? - думал он. - Зачем тебе так надо меня куда-то затащить?». Он хотел отказать, но понял, что Надя от него не отстанет. Да и её финт с прикосновением к плечам и грозным переубеждением сыграл свою роль - Андрей побоялся, что Надя мало того, что не отстанет от него, но и ещё раз исполнит что-то подобное. Поэтому он сглотнул и сказал:

- Можно. А куда?

- О, у меня как раз есть вариантик! - Надя снова просияла. - Там один романтический фильм выходит - слышала, что хороший. Я хотела пойти с подругами - они занятые. Хотела пойти с Кириллом - а он занят, ему надо за покупками в Омск съездить. Кстати, что насчёт тебя?..

- Я свободен. - сказал Андрей. - Кружков у меня всё равно нет, подготовкой к экзаменам я занимаюсь не каждый день...

Надя улыбнулась.

- Чудненько! - сказала она. - Тогда в четверг в 16:30. Нормальное время?

Андрей незамедлительно кивнул - всё одно он по четвергам после школы не был занят чем-то серьёзным, кроме уроков (и написания стихов, но он их не считал серьёзным занятием). Надя пожала ему руку, после чего удалилась в коридор с улыбкой на лице.

«И зачем я только согласился? - думал Андрей весь день на переменах. - Мы живём в разных мирах, увлекаемся разным. Так зачем ей меня куда-то звать с собой?.. Я совсем ничего не понимаю». Ему казалось крайне противоестественным то, что он, не имея намерений завести друга, а тем более друга с другим характером, сразу заполучил себе в друзья человека не то что с другим характером, а прямо противоположного ему по личностным качествам. Он даже думал о том, что Надя просто над ним издевается, а потом будет со смехом пересказывать это подругам, и те тоже будут смеяться... История тогда бы вышла паршивая. Впрочем, Андрей решил всё же пойти, ибо он хотел хотя бы показать Наде, что он держит слово. Если репутацию полностью не спасти, то можно хотя бы попытаться спасти её остатки...

Когда Андрей уже хотел быстрее убежать в свою тёмную и уютную квартиру, чтобы там отойти и успокоиться, его вдруг резко оборвали с этим: выходя из школы и спускаясь с лестницы, он был схвачен за руку и отнесён в сторону, за угол, где обычно никто не ходил и где обычно школьники собирались, чтобы покурить или перекинуться парой словечек в исключительно приватной обстановке. Когда Андрей понял наконец, куда попал, он увидел и того, кто его оттащил. Кирилл. Парень он был высокий, широкоплечий, сложенный красиво. Он обыкновенно зачёсывал волосы назад, стараясь выглядеть мужественнее, и носил джинсы и курткой - такой же, какую носили подростки в американских фильмах о школе, что тоже было попыткой Кирилла выглядеть мужественнее. Андрей натурально испугался: Кирилл был громадным по размерам, а его лицо, обычно довольно простоватое, ныне выражало некую эмоцию, которую наш герой не смог разобрать - то ли злоба, то ли недоумение, то ли какая-то затаённая хитрость. И тут Кирилл подбочился и заговорил спокойным бархатистым голосом как ни в чём ни бывало:

- Привет, Андрей. Ну, ты меня знаешь же, да?

Андрей сглотнул со страху и не сразу ответил, но скоро собрался с духом и сказал:

- Конечно, Кирилл, я тебя знаю.

Кирилл улыбнулся и, стоит заметить, стал выглядеть куда более дружелюбно. Он снова заговорил:

- Моя девушка, Надя - а ты её тоже знаешь, скорее всего, - очень сильно тобой заинтересовалась.

«Да, я заметил» - подумал Андрей.

- Ну так вот. - продолжил Кирилл. - Она много о тебе говорила, а сегодня показывала мне стихи твои. Кстати, очень замечательные стихотворения, на мой скромный взгляд. Ну да ладно, не буду тебя засыпать комплиментами, тем более, что тебе это уже не так нравится, как поначалу. Да и не о том я хотел с тобой поговорить, друг мой. У меня тема другая... - он подошёл к стоявшему у стены Андрею почти вплотную, как бы закрывая возможные пути для отхода. - Одно из стихотворений я увидел лишь мельком, пару строф, не более, и там я заметил имя моей ненаглядной...

Андрей понял, что попал. Из этого ему уже сложно будет выпутаться, и ему, скорее всего, влетит по полной от рук стоящего перед ним парня. «Ну, хоть в кино с Надей идти не придётся...» - подумал Андрей с некоторым облегчением, дабы немного лучше воспринимать дальнейшее. А Кирилл помолчал некоторое время и, придвинувшись лицом уже так близко к лицу Андрея, что тот мог видеть все мелкие прыщики и щетинку на его лице, сказал:

- У меня для тебя есть пару слов...

Андрей приготовился...

- Ты опоздал с одами, приятель.

И Кирилл рассмеялся. Андрей стоял, шокированный и непонимающий, что вообще происходит на его глазах: то его пугали, а теперь смеются... Что?

А Кирилл закончил смеяться, отдышался и сказал уже спокойно:

- Похвально, что ты посвятил моей девушке оду. Сам бы я не смог, конечно, - не писатель всё же. Но ты будь осторожнее, а то она ещё поведётся на что-то такое и уйдёт от меня...

- Уверен, что она так просто тебя не бросит. - отвечал уже чуть увереннее Андрей.

- Это будет зависеть от того, как часто ты ей будешь что-то подобное писать.

- Ни разу больше! Это было в первый и в последний раз, и то по глупости.

- М-да. - Кирилл ухмыльнулся. - Скверный анекдот вышел, а всё ж занятный.

И тут со стороны послышался шорох листьев и веточек. Андрей и Кирилл одновременно повернули головы к источнику шума и увидели... Надю, одетую в белую ветровку и лёгкую серую шапочку. Она подошла к парням, будто ничего странного сейчас не происходило, и спросила:

- Чего делаете? Уж не ссоритесь ли? - и она повернулась к Кириллу. - Милый, ты что делаешь с бедным Андреем?

- И ничего я не делаю с ним. - отозвался глуховато Кирилл. - Всего лишь подшутить захотел. Сначала нагнал жути, будто у меня тут с ним серьёзный разговор, а потом кончил это смешком. Лицо у парня прелестное было!

- Даже ради прелестного личика не стоит пугать до смерти. - сказала Надя и подошла ближе к Кириллу. - Тем более, что, чтобы увидеть моё любимое твоё выражение лица, мне не нужно тебя пугать, а нужно лишь... - и она подошла к нему вплотную, приобняла за плечо и приблизилась своим лицом к его, вытягивая губы, словно готовясь подарить ему поцелуй. Кирилл, казалось, понял это и вытянул уже свои губы... Но Надя отпрянула от него и засмеялась звонко и задорно, держась при этом за коленки.

- Наденька! - с досадой прикрикнул Кирилл. - Чего же ты так надо мной шутишь каждый раз?

- От того шучу, миленький, - отвечала Надя, не отойдя ещё полностью от смеха, - что ты каждый раз в ожидании поцелуя делаешь такое забавное личико...

- А я жду, когда ты меня по-настоящему поцелуешь. Мы уже столько делали, а ещё не...

- Тсс... - придвинула Надя свой палец ко рту Кирилла. - Не при других людях, милый...

А Андрей, смотря на это действо, подумал, что ему не надо бы здесь присутствовать в целом, ибо то, что делали Надя с Кириллом, было уж слишком личным. А ещё эти слова про «мы уже столько сделали...», которые Андрей воспринял в том смысле, что они продвинулись именно в плане плотских отношений - ему та самая няня рассказывала, как это работает, да и сам он имел, пусть и скромные, сведения об этом. Но, тем не менее, он не подал виду, что хоть немного смущён, и просто остался стоять у стены. А в это время Кирилл и Надя, по-видимому, решили уйти в другое место, а потому они попрощались с Андреем, пожав ему руку. Казалось, что всё закончилось цивильно... Но Андрей всё же увидел, как Надя, уходя и следуя за Кириллом, повернулась головой к Андрею и послала воздушный поцелуй...

Андрей был в некотором смятении.

Глава 2

Нельзя сказать, что Андрей был прямо-таки недоволен выпавшей на его долю ситуацией, из-за которой ему приходится проводить день с Надей. Скорее он, по обыкновению своему, был озадачен и несколько раздосадован. Ему казалось странным, что девочка, уже имеющая парня, спокойно зовёт гулять его, тоже парня. Почему она не пойдет гулять с Кириллом? Почему Андрей? Она с ним знакома очень мало, а с такими друзьями, думал Андрей, не ходят гулять. Опустим ту деталь, что всё-таки ходят - Андрей об этом был не осведомлён в силу разных обстоятельств. В общем, Андрей к предстоящей прогулке отнёсся крайне скептически, но не пойти не решился, ибо мать всегда его учила: нужно выполнять обещание, коль дал его. А Андрей его дал.

В четверг, после всех уроков, Андрей, заранее выучив уроки, вымыв свою неподдающуюся расчёске копну волос и побрившись станком (не позабыв, естественно, порезаться пару раз и потом терять время, прикладывая тампон со спиртом к порезам), надев школьную одежду (потому что другой для выхода в свет у него не было), вышел на улицу. Они с Надей заранее договорились встретиться где-то ближе к центру посёлка - там, где находились и кинотеатр, и все лучшие магазины. Когда Андрей дошёл до большого мраморного крыльца, имевшего некоторые трещины, он Нади не увидел и принялся ждать. Где-то глубоко в душе он надеялся, что Надя просто не придёт, и тогда он сможет, немного пройдясь по магазинам, пойти домой. Не из жестокости он так думал, а лишь из-за общего скепсиса к ситуации, стоит заметить. Но Надя все же пришла. Она была одета в лёгкую голубую рубашку и бежевые бриджи, а сверху было одето бурого цвета пальтишко. Ее русые волосы были собраны в хвостик, что, к слову, ей очень шло. Когда она увидела Андрея и подбежала к нему, чтобы поздороваться, ее лицо сияло, как солнышко, а ярче выделялись глаза. Подойдя к Андрею, она сделала некое движение, напоминавшее попытку обнять, но вовремя остановилась и просто протянула руку для рукопожатия. Андрей неуверенно ответил ей.

- Как твое настроение? - спросила Надя своим бархатистым, мягким голосом.

- Моё? Ну, в норме... - ответил Андрей глухим и заниженным голосом. Его голос тоже был мягкий, но он старался сделать его глуше и грубее, чтобы выглядеть хоть немного солиднее. Но Надя эти попытки не оценила и рассмеялась.

- Андрюша, тебе низкий голос не идёт. Милой внешности подходит твой милый голос, поверь мне.

Андрей смутился. Что за внезапные комплименты посреди обычного разговора?

- Ну, а как твое настроение? - спросил Андрей, чтобы сменить тему.

- Моё - просто прекрасно! - отвечала Надя. - Ведь сегодня я гуляю с то... гуляю, да, мне это нравится.

"Она явно пыталась сказать что-то другое..." - подумал Андрей, но решил не придавать этому большое значение.

- Ну, пошли в кино! - сказала Надя и практически помаршировала к входу по ступенькам. За ней быстрыми и неловкими шагами проследовал Андрей.

Они сели на середину третьего ряда, ибо, как выразилась Надя: "Это самое подходящее место, ибо отсюда и видно хорошо, и слышно без проблем". Андрей был с ней в целом согласен, пусть и не посещал так часто кинотеатр. Это старое здание дома культуры, в которое относительно недавно привезли необходимое для кинопоказа оборудование. Кресла здесь были откидные, целые, даже немного мягкие. Полы были деревянные, красные, под стать красным креслам. Стены были покрыты обоями оранжевого оттенка, на которые падал такой же оранжевый, пусть и неяркий, свет небольших люстр. В общем и целом, обстановка была уютной, располагающей для нахождения в этом месте. Глаза зрителей были, как правило, устремлены на экран – большое полотнище белого цвета, подвешенное на основной сцене, к которой прилегали массивные чёрные колонки и небольшой, ныне вышедший из эксплуатации, рояль. За исключением нескольких подростков, чирикающих, как птички, о чём-то своём, житейском, на задний рядах, больше ничего не нарушало тишину. Скоро Андрей проникся этой атмосферой и успокоился. А когда свет выключили, он совсем расслабился и просто стал смотреть на экран. Картинка была несколько мутноватой, но достаточно чёткой. Андрей смотрел только на экран: еды с собой у него не было, а Надю он не хотел отвлекать переглядываниями. Не сказать, что его сильно интересовал фильм, показываемый на экране. Это была обыкновенная романтическая комедия в духе «Руби Спаркс» или «Между небом и землёй», только несколько скучнее. Всё было приемлемо – актеры, картинка, музыка, - но как-то примитивно, будто составлено по готовым шаблонам. А шаблонность, как полагал Андрей, можно простить только официальным документам. И эта примитивность скоро так ему надоела, что он стал анализировать другие составляющие фильма. Актриса и актёр играли отлично, было видно, что им, как минимум, интересно быть вместе в кадре; картинка была сочной, цветастой; сцены шли друг за другом так, как должны, словно кости в домино, падающие ровно друг за другом. Пока Андрей смотрел на это, он совсем не замечал происходящего вокруг, а потому он очень удивился, когда не смог одёрнуть левую руку...

Когда он посмотрел налево, то увидел, что Надя крепко держит его за руку, при этом смотря на экран. Заметив краем глаза, что Андрей осознал своё положение, она улыбнулась и, кажется, ещё сильнее сжала его руку. Тут Андрей отвлёкся и уж не думал об истории, что была на экране: его больше волновало то, что Надя держала его руку. Зачем? Боялась, что он уйдёт со своего места, если ему не понравится фильм? «Да» - подумал Андрей, - «это вполне логично». Других причин брать его за руку он просто не допускал.

Однако, даже когда фильм закончился, и они вышли из зала, она не отпустила его руку. Они вышли из здания, пошли по улице, а она всё держала его за руку. Наконец, когда ему несколько надоела эта неоднозначная ситуация, Андрей спросил:

- Надя, зачем ты держишь мою руку?

Надины глаза так округлились от удивления, будто она сама не заметила, и она одёрнула руку.

- Ой, прости, Андрюша, - стала она извиняться с взволнованным голосом, - просто я привыкла Кирилла держать за руку, когда мы вместе куда-то идём...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Но ведь я – не Кирилл. – решил заметить Андрей.

- Да, но мне так привычней просто... - смутилась Надя.

Андрей посмотрел на её румяное личико и подумал: может, ей действительно комфортней держать кого-то за руку, ощущая тем самым присутствие кого-то рядом?.. В таком случае, отчего бы им не держаться?

- Ладно. – согласился Андрей. – Давай тогда держаться за руки, если тебе так привычней.

Надя будто просияла. Она тут же схватила Андрея за руку, чуть не рассчитав силу, и пошла вперёд, утягивая шокированного такой скоростью Андрея за собой.

- По магазинам! – скомандовала она.

Они направились в многочисленные, но не блещущие разнообразием качественного товара магазины одежды и обуви. Надя, судя по всему, была крайне нетерпеливой девушкой, ибо она довольно быстро мерила всё, что выбирала, не успев толком оценить в полной мере, как сидит выбранная ею юбка или рубашка. Тем не менее, покупки совершались и совершались так часто, что Андрей стал переживать за баланс на карте Нади (что должна была делать сама Надя). Он, к слову, не был простым носильщиком пакетов, он был ещё и оценивающим выбранную одежду. И сначала сие действо выглядело крайне мило: Надя одевала красивые рубашки, джинсы и юбки, а Андрей, сидя на сиденье для примерки обуви, смотрел и, имея какие-никакие познания в подборе одежды, старался объективно оценить одежду, но всё же спешил, дабы успеть за невероятно быстрым темпом Нади. И вот, когда они уже купили клетчатую рубашку, светло-зелёные джинсы и чёрную юбку до колен, их путь лежал в отдел... с нижним бельём. Андрей не хотел туда идти, но Надя потащила его силой. В этом отделе он чувствовал себя крайне неловко: вокруг не было ни одного парня, одни лишь девушки да женщины, а он старался спрятаться за рядами развешанных бюстгальтеров и трусиков, дабы его не увидели и не посчитали извратом, ищущим женское бельё (правда, подобные извраты ищут использованное женское бельё, но Андрей об этом не знал). Пока он прятался, Надя нашла несколько наборов нижнего белья и стала их примерять в примерочной, за ширмой. Андрей удобно скрылся меж рядов и, будучи в непосредственной близости с примерочной, не боялся разминуться с Надей. Когда он уже выдохнул с облегчением, он вдруг услышал:

- Андрюша, подойди сюда...

Андрей подумал, что ей нужна какая-то обыкновенная помощь – подержать сумочку или что-то в этом роде, - но вдруг, когда он подошёл к закрытой ширме, Надя приоткрыла ширму... И Андрей увидел, что она одета в выбранное ею нижнее бельё. Он тут же зажмурился и закрыл глаза тыльной стороной ладони, а щёки его покраснели от стыда. Надя же в это время прошептала мягким голосом:

- Открой глазки, пожалуйста. С закрытыми глазами ты не увидишь, идёт мне бельё или нет...

Но Андрей продолжал держать глаза закрытыми.

- Пожалуйста... Ну, давай же... - стала почти жалостливым тоном умолять его Надя.

И Андрей решил глянуть, но только одним глазком. Он убрал руку от правого глаза и открыл его. Но Надя своей рукой полностью убрала его руку от лица и, неожиданно коснувшись своими пальчиками его лица, заставила открыть и второй глаз. Его взору предстало красивое, стройное, загорелое женское тело, самые интимные части которого были прикрыты довольно пошло выглядящим чёрным кружевным бельём...

- Ну, как тебе? Нравится? – спросила Надя с улыбкой на лице.

Андрей нервно сглотнул.

- Н-нравится... - сказал он, еле проговаривая слова от волнения. – Только оденься, пожалуйста...

- А что не так? – жалостливо спросила Надя. – Тебе не нравится на меня смотреть?..

- Мне н-неловко... - сказал Андрей. - Ты не должна обнажаться перед теми, кому ты не до конца доверяешь...

Надя хихикнула.

- Ладно, ладно, смущённый ты наш. Я оденусь...

Андрей вздохнул с облегчением.

- ...но сначала я примерю остальные выбранные наборы.

Андрей ужаснулся.

Она примерила все выбранные наборы и все их продемонстрировала бедному парню, который, как мог, пытался её уверит, что она должна показываться в таком виде только перед тем, кому доверят. Но она его будто не слышала. Так Андрей узрел Надю и в красном белье, и в белом, и в бирюзовом, и т.п. Наконец, она выбрала белые и чёрные наборы с кружевами. Андрей, которого уже сложно было удивить сегодня, не понял, отчего она выбрала такое «взрослое», по его мнению, бельё. Надя ему на это ответила с усмешкой:

- Мне уже восемнадцать, я взрослая. И бельё у меня будет соответствующее.

Андрея удовлетворил и такой ответ, но тут она добавила:

- Тем более, что я это купила для одного человека...

Вот этого уже Андрею было знать не обязательно. Он понимал, что, скорее всего, под «одним человеком» она имеет ввиду своего ненаглядного Кирилла. Андрей даже позавидовал ему: «Он-то, небось, не смутится, когда увидит это, а сразу её потащит в постель...».

Они направились в одно небольшое кафе с целью перекусить. Правда, это с некоторым трудом можно было назвать «кафе», ибо по оформлению интерьера это больше походило на общепит (что было справедливо, ибо ранее это действительно был общепит), и лишь новые и модные вывески да неоновые лампочки на стенах говорили о том, что это действительно кафе. Всего в небольшое помещение умещались три фанерных столика с высокими пластиковыми стульями. На столах стояли стандартные набор салфеток и пустые солонки и перечницы (то ли их никто не наполнял наново после окончания в них соли и перца, то ли их изначально никто не наполнял вообще). Они стояли у одной, правой от выхода, стены, в то время как у левой располагалась стойка принятия заказов, за которой, уныло уставившись в пустоту, стояла кассирша – молодая и красивая, но уставшая, с несколько растрёпанными чёрными волосами. Когда Надя с Андреем подошли к ней с целью заказать простой перекус (коим в понимании Нади были эклеры с кремом, а в понимании Андрея – сосиски в тесте), кассирша послушала их с усталым и крайне незаинтересованным взглядом и проследовала на кухню, в которую вела дверь в стене, что была поперёк стойки и столов. Надя и Андрей, дабы не стоять и не мучить уставшие за день ноги, уселись за стол и стали ждать своего заказа. И тут Надя решила завязать разговор:

- Андрюша, расскажи, а ты часто в центр выходишь?

Андрей несколько опешил, но вовремя пришёл в себя и ответил:

- Нечасто. Если надо в магазин, то он есть рядом с нашим домом, причём он круглосуточный.

- И только туда ты ходишь?

- В основном.

- Как же так? А почему не устраиваешь таких походов по магазинам, как сегодня? Денег нет?

- Деньги есть, но я не хочу их растрачивать так бесполезно. Мама ради них работала – впрочем, и сейчас работает – на трёх работах, причём на одной – в ночную смену, продавщицей. Её это очень выматывает, она спит не очень хорошо. Ей когда-то даже доктор запретил работать с таким графиком, а она потерпела месяц – и опять...

- А отец что?

- А отец наш, как мама говорит, дурак. Не хотел съезжать от родни, а мне с мамой плохо жилось там – шум и гам, не продохнуть. Они развелись, и отец больше не участвует в нашей жизни.

- И хватает вам с матерью на жизнь?

- Вполне. Даже что-то остаётся, но мы это храним на всякий случай. Мама говорит, что на учёбу, но я всё постараюсь не взять с неё ни рубля на это дело...

- Но ведь она же, как я поняла, старается именно ради тебя, чтоб ты не бедствовал...

- А сама спит часа четыре и ходит живым трупом. Мне неприятно, что мама себя так казнит из-за меня. Когда я уйду учиться – а это, слава Богу, скоро случится, - я постараюсь сделать так, чтобы мама зажила нормальной жизнью и не тратилась на моё благополучие. Ведь она заслужила жить хорошо, а я ничем не заслужил таких лишений ради меня.

- Уверена, что она думает иначе...

- В каком смысле?

- Ну, она делает так, потому что думает, что ты заслужил жить лучше, ведь ты – её драгоценный сын. Ради нелюбимого сына (про которых «родители» и говорят, что те ничего не заслужили) она бы не утруждалась так сильно...

- Может, ты и права. Не знаю...

- Уверена, что она очень тебя любит. И зря ты говоришь, что не заслужил чего-то. Заслужил. Все заслуживают.

Андрей, впрочем, так не думал. Глядя на мать, измученную однажды ночной сменой настолько, что она захворала и не смогла встать с кровати, он почувствовал, что, видимо, жить счастливо – это не его путь. Он родился в, как оказалось, несчастливом браке, его мать, которая могла жить лучше, в городе, жила в посёлке и горбатилась так, что теряла силы и нервы, только ради него... Смотря на других детей, других родителей, которые выглядели счастливыми и здоровыми, он подсознательно разделил людей на две категории: те, кто рождён быть счастливым, и те, кто рождён быть несчастным. Последние каких-то приятных, радостных моментов в жизни не наблюдают, им тяжелее даётся то, что счастливые берут с удивительной лёгкостью. Наконец, несчастные приносят несчастье окружающим. Андрей считал, что в проблемах матери виноват он один, и её мысленно называл не иначе как «самой несчастливой женщиной на планете». В жизни таких, как он, не может быть и просвета, и в итоге они находят источник жизни во тьме – в том самом несчастье. Это своего рода мазохизм: долгая жизнь в страданиях прививает зависимость от них. О таких мазохистах, как предполагал Андрей, и писалось в русской литературе пером Достоевского...

Впрочем, вернёмся к нашему рассказу.

Надя принялась Андрея убеждать уже в другом:

- Уверена, что такой талантливый парень, как ты, сможет оправдать ту непосильную работу, которую твоя мать сделала.

- Чем? – удивился Андрей. – Я бы мог развить у себя инженерные навыки, но выбрал поэзию. Я бы мог освоить компьютер и стать специалистом в компьютерных же технологиях, но выбрал поэзию...

- И правильно. – сказала Надя. – Ты выбрал то, что у тебя получается лучше всего. Как говорил классик: «Найди себе любимое дело, и тебе не придётся работать всю жизнь».

- Но ведь поэзия себя не окупит... - сетовал Андрей. – Поэты и близко не зарабатывают столько, сколько зарабатывает моя мать на трёх работах. Конечно, можно сказать, что у неё преимущество, но тут другая проблема: она работает. А литераторы, конечно, работают, но не так усердно...

- Вот тут не соглашусь. – прервала его Надя. – Стихи писать – очень трудно. Помню, как пробовала писать в десять лет. Ничего ведь не получалось! Всё время эти слова паразиты попадались: «уж» да «вот», «вот» да «уж». Никуда не годится! А твоё творчество – это уже что-то! Тут уже видно, что ты долго учился. Даже по стихам это видно – самые первые, которые уже потёртые, несколько хуже в качестве, а последние... последние просто чудесны! Так что не смей говорить, что литераторы работают не усердно. Умственная работа может также изматывать, как и физическая.

- Но денежный вопрос остаётся в силе...

- А это уж как посмотреть. Уверена, что найти хороший доход в таком деле можно. У тебя талант есть, это половина дела. Другая половина – это усердие в том, чтобы тебя услышали и захотели публиковать. Вот этого тебе, к слову, и не достаёт. Ты никому не показываешь, что пишешь, а потому тебя и не знали долгое время, как поэта. Ну, и какого барыша ты ждёшь, будучи скромным? Кричи о себе, заяви! Кричи что есть сил, что ты умеешь писать, и не смотри на тех, кто постыдится – то дурьё! Кричи же, что есть сил...

- А я вот вам кричу что есть сил, - громко сказала кассирша, - что заказ готов!

Немного постыдившись, Андрей и Надя забрали свои заказы.

Они начали есть спокойно, без особых промедлений. Надя аккуратно ела свои эклеры, аккуратно завёрнутые в салфетку, и запивала их купленной до того бутылкой газировки. Андрей же, не удосужившись взять и бутыль с водой (не то что купить его по дороге), уплетал свою сосиску в тесте всухомятку и огромными кусками. Надя на него глядела удивлённо, как на совсем уж чудного человека, и легонько улыбалась, после чего сказала:

- Попей моей газировки, не мучайся.

Андрей посмотрел на неё непонимающе, после чего ответил:

- Мне не нужно, я и всухомятку поем...

- Но ведь, если запивать будешь, то еда лучше усвоится. - она взяла руку Андрея и вложила в нее бутылку с газировкой. - И не спорь мне тут.

Андрей вздохнул тяжело и все же запил остатки выпечки газировкой. Надя была настолько напористой, что он просто растерялся и не подумал даже возразить, что пить из одной бутылки - негигиенично. Когда он закончил со своей выпечкой, Надя не остановилась и предложила ему отведать и её заказ тоже – благо, у неё хватало и для него эклеров. Андрей снова не смог отказать – вернее, он пытался, но Надя успешно его переспорила. Когда он уже хотел взять эклер среднего размера, она взяла тот, что побольше, и протянула к его лицу со словами:

- Скажи: «А-а-а-а...».

Андрей застыл в изумлении. И, как назло, в этот же момент в кафе зашёл... да, Кирилл. Одетый так же, как в школе, он, казалось, сначала и не заметил свою девушку и её нового друга, сидящих за одним столом. Но, чуть погодя, он всё же обратил на них внимание и сделал такие большие глаза, что, казалось, они вывалятся из орбит. Андрей, не придумав ничего лучше, быстро сиганул под стол, видимо, полагая, что успел спрятаться. Не успел. Кирилл его уже заметил, как и заметил он выполненный Андреем прыжок под столик. Надя же хихикнула легонько и, немного отодвинувшись, сказала сидящему и закрывшему лицо Андрею:

- Вылезай давай, Андрюшка.

«Андрюшка» вылез. Он побоялся смотреть Кириллу в глаза, думая, что тот его ими прожжёт, а сам Кирилл в это время удивлённо смотрел на Надю и ожидал от неё объяснений. Надя не стала затягивать:

- Мы гуляли. Просто пошли в кино, потом – по магазинам. Мои подруги сегодня заняты, как и ты, милый. Вот я и захотела с новым другом сходить.

- Другом? – спросил Кирилл, уточняя.

- И только! – встрепенулся уже Андрей. – А ты подумал, что у нас свидание? Не смеши, Кирилл. Чтобы она - такая красавица – со мной пошла?

Выгораживая Надю, Андрей не забыл зачем-то себя принизить. Надя, услышав это, улыбнулась, но как-то горько.

- Ладно, я вас и не уличаю ни в чём. – сказал Кирилл, почесал макушку головы и спросил затем: - Слушайте, а можно к вам присоединиться? Как раз время свободное есть - в Омск поездка сорвалась, "Газель" сломалась...

- Не вопрос! – сказала Надя.

И в итоге Кирилл присоединился к ним. Он заказал, к удивлению Андрея, то же, что и он – сосиску в тесте (правда, к ней он догадался заказать сок). Кирилл, по-видимому, быстро преодолел изначальную неловкость ситуации и стал расспрашивать Андрея о его жизни, тоже желая подружиться. Мягко извинившись за несколько «холодное» первое их знакомство, Кирилл стал аккуратно, медленно задавать вопросы, желая услышать чёткие и конструктивные ответы – он сказал, что так ему лучше удаётся узнать кого-либо, ибо опрашиваемые не отвечают бегло, одними словами, а больше раскрываются. Ну, Андрей и раскрылся: рассказал и о своей одинокой жизни, стимулировавшей его писать подобные прочитанному в классе стихи, и о встречах с Надей, которую он назвал «прелестной, живой и крайне занятной особой». Стоит отметить, что «занятная особо» времени зря не теряла: пока Кирилл, выслушав очередной ответ, затихал или отвлекался на еду, она заигрывала с Андреем, подмигивая ему и посылая «воздушный поцелуй», а затем, наблюдая его смущение, улыбалась. Улыбалась она, к слову, беззлобно, даже несколько по-доброму, хотя мотивы таких действий всё же оставались для Андрея непонятными.

Через некоторое время Надя вдруг увидала что-то в окне кафе и попросила мальчиков её подождать – мол, на улице шагала одна её знакомая, ей захотелось с ней поболтать. Она ушла, и Андрей остался с Кириллом наедине. Тот долго молчал, а затем стал серьёзнее и спросил:

- Слушай, а чего это она с тобой играется?

Андрей удивился:

- В каком смысле?

- В прямом, Андрей, в прямом. Может, он считает, что боковое зрение у меня развито не сильно хорошо, но в действительно я хорошо вижу то, что сбоку от меня. В частности, я видел эти её подмигивания. А ещё я всё же видел, как она тебя зачем-то «покормить» пыталась... Есть у тебя объяснения?

Андрей замялся.

- Не бойся. – поспешил успокоить его Кирилл. – Скажу сразу: я не подозреваю, что ты пытаешься у меня девушку украсть, ведь ты же...

-...не сильно красивый и умом не блещу, какая девушка во мне заинтересуется. – за него докончил Андрей.

- Нет, я вообще-то имел ввиду, что ты кажешься правильным человеком, который не уведёт чужую девушку. Вот Надя меня беспокоит...

- Она часто так себя ведёт?

- К счастью, нет. Это первый раз. Причём вокруг всегда было много хороших парней. Но она не заигрывала ни с кем – я видел! – он пододвинулся к Андрею ближе. – Она даже смотреть на других парней не думала! Точно говорю!

- То есть ты абсолютно уверен?

- Да я тебе правду говорю, друг мой! Мы всегда ходим на свидание, у Нади, как ни странно, всегда есть возможность погулять со мной, она всегда отвечает на сообщения. Она не ходит налево, да и с чего вдруг? Я думаю, у нас всё хорошо...

- Но ты же всё равно беспокоишься...

Кирилл вздохнул и опёрся на руку, поставив локоть на стол.

- Беспокоюсь. Потому что боюсь, что Надя не считает меня хорошим парнем. Мы с ней часто говорим о том о сём, и ей, кажется, интересно, но вот я уверен, что на самом деле ей не слишком-то интересно: глаза выдают. Нет, не думай, что я её как-то обвиняю, просто понимаю, что сам могу нести чушь иногда... Гулять-то гуляем, да вот видно, что она иногда скучает. По глазам видно...

- Не слишком ли ты себя накручиваешь из-за глаз?

- Но ты ж поэт, должен знать, что глаза – зеркало души.

- Да, а ещё это показатель усталости за день. Может, она просто устаёт из-за рутины, но тебя всё же слушает? Это уже другое дело, это показатель преданности.

- Ну, я не думаю. Она и на выходных с такими глазами... Вот думаю я: может, не подхожу я ей?

- А зачем вы тогда встречаетесь до сих пор?

- Ну, из жалости. Согласилась встречаться из вежливости, а продолжает – из жалости.

- Это к тебе-то жалость?

- Да, а к кому ещё? Я, может, и кажусь хорошим парнем, красивым, но характер-то у меня какой? Никакой. Вот ношу я эту кофту стильную, американскую, а для чего ношу? Для того, чтобы быть, как обычный старшеклассник, чтобы быть «нормальным», таким, как все. А всё равно не такой! Все как все – занимаются спортом, техникой интересуются, музыкой современной, - а я ничему этому не соответствую.

- А Надя соответствует?

- По-моему, да. Она очень часто болтает с подругами о каком-то музыканте новом. А я даже не знаю, о каком. Не могу поддержать с ними диалог...

- Ну, допустим. Это не то что бы проблема, ибо я так же не могу поддержать диалог с другими, и мне нормально. У меня другой вопрос: неужели ты думаешь, что Надя встречалась бы из жалости?

- Она добрый человек. Очень. Она всегда поддерживает и меня, и других.

- Но ведь необязательно ей встречаться с тобой лишь для того, чтобы поддержать тебя? Обычно такие отношения мало похожи на нормальные, да и длятся недолго.

- Вот я тоже думаю: недолго это будет...

- Эй, не падай духом! – Андрей похлопал его по плечу. – Если ты действительно любишь Надю – а я уверен, что любишь, - то сделай всё, чтобы ей было хорошо с тобой! Разговаривай с ней чаще, узнавай её, про себя рассказывать не забывай. Купи ей что-нибудь, в конце концов! Любовь деньгами не измеришь, но вот выразить её в виде, скажем, мягкой игрушки, можно.

И тут Надя вернулась в кафе. Она, скорее всего, не слышала последней фразы, а потому села и заговорила с мальчиками как ни в чём не бывало.

Домой они возвращались поздно: на улице темнело. Они прошли некоторое время вместе, а затем разошлись: Надя ушла с Кириллом, а Андрей пошёл сам. Домой он вернулся быстро. Он поужинал приготовленными и оставленными ушедшей на работу матерью макароны, умылся чуть тёплой водой и улёгся спать. Правда, он долго не мог уснуть. Ему в голову всё лезли моменты совместной прогулки: и держание за руку, и смущение нижним бельём, и подмигивания. Это больше походило на издевательство, но могла ли Надя – девушка, которую Кирилл описал как «очень добрую» - издеваться над ним, над Андреем? Этот вопрос долго его мучал, и к пятнице он выспаться смог с большим трудом.

Глава 3

Пятница выдалась для Андрея сложной, ибо Надя прилипла к нему и не хотела отлипать. Она постоянно расспрашивала его то о любимых исполнителях (ими были Окуджава и Poets of the Fall), то о любимом фастфуде (оказалось, что это пельмени, ибо они дешевле суш и пиццы), то о любимых фильмах («Доктор Живаго» с Омаром Шарифом и «Титаник» с ДиКаприо и Уинслет). При этом она зачем-то записывала это всё в блокнот с кремовыми страницами ручкой чёрного цвета, красиво выводя буквы, будто дева аристократического происхождения. Андрей, пусть и оценил её почерк, не понимал, для чего она это делает. Кроме того, после разговора с Кириллом он много думал: а действительно ли Надя просто играется с ним (Андреем) шутки ради? Если да, то отчего она так липнет, будто лист кленовый, к нему, всё спрашивает о его предпочтениях? Он даже пытался поговорить об этом с Кириллом - думал, что, быть может, возлюбленный Нади прояснит ситуацию, - но Надя в этот же момент постоянно звала своего парня куда-то или просто заговаривала с ним, отвлекая от Андрея.

Ситуация немного прояснилась, когда в конце дня Андрей, собиравшийся было уйти домой, в очередной раз был прерван и отвлечён кем-то. На этот раз - Надей, которая отвела его чуть в сторону, когда они были в пустом уже кабинете, и сказала тихо:

- Сегодня я хочу ещё раз погулять с тобой.

Андрей удивился:

- Мы же уже гуляли вчера. Может, не так часто?..

- А я хочу. Или у тебя дела?

Андрей почесал затылок и ответил, что дел у него нет.

- Отлично. - сказала Надя. - Тогда мы погуляем...

- А Кирилл?..

- Кирилл не против. Мы же вчера прояснили уже, что всего лишь друзья.

Андрей вздохнул: с одной стороны, ему казалось странным, что Надя на следующий же день после прогулки приглашает его погулять ещё раз, с другой - он не видел объективных причин отказаться. Тем более, что поведение Нади казалось странным: она как-то неловко и тяжело дышала и выглядела несколько уставшей. Вид у неё был такой, что отказывать ей было нельзя: а вдруг ей плохо и она по пути домой упадёт в обморок? Подумав, Андрей сказал:

- Хорошо, пошли.

И они направились. Правда, маршрут был несколько странным: тогда шли по центру, а теперь заходили в находившиеся на жилых улицах магазинчики. В небольшом супермаркете они купили всего лишь одну вещь - упаковку пельменей. Это показалось Андрею странным: он же явно упоминал, что любит пельмени. Только зачем они их купили? И если есть причина, то где варить они это будут? Думал Андрей, думал, а в это время Надя зашла в аптеку и купила что-то. Что именно - Андрей не заметил, но увидел с улицы, что это была какая-то маленькая коробочка. И так они шли, пока вдруг не показалась небольшая, красивая улочка с новым асфальтом и с двухэтажными, тоже новыми, домами. Когда они подошли к одному, что был ближе к перекрёстку - крыша с красной черепицей, бежевый фасад, пластиковые окна, - Надя сказала немного томно:

- У меня есть идея. Давай ты ко мне зайдёшь, а я пельмешек отварю, и мы перекусим? Так сказать, с дальней дороги.

Она слабо усмехнулась. Андрей же подумал ещё раз: Надя - не какой-то незнакомый человек, не чудак с улицы, а уже более-менее знакомая. Новостей о пропаже людей он не слышал, да и Надя совсем не походила на похитительницу и маньячку. Да, она как-то тяжело дышала, но, скорее всего, это утомлённость из-за учебной недели, а дома она станет чуть активнее. И Андрей решился зайти к ней. В крайнем случае, он будет сопротивляться.

Интерьеры дома были самыми обыкновенными: стены с гладкими обоями, пол, покрытый линолеумом, на деревянных потолках - яркие, оранжевого оттенка, светильники. Мебели было немного - один диван, два кресла, шкаф с сервизом, тумбочка, на которой поместился большой телевизор. Отдельная комната Нади выглядела весьма прелестно: яркиеголубоватые обои, серо-белый ковёр с мудрёными узорами, идеально протёртые столи шкафчик с одеждой. На столе всё было убрано: на одной полочке стояли учебники,на другой - художественные произведения. Последнюю полку Андрей поспешил рассмотретьподробнее и заметил, что у Нади неплохой вкус в книгах: там были и «Бесы»Достоевского, и «Призрак оперы» Леру, и даже что-то из Тургенева... А ещё тамбыла очень странная книжка, у которой корешок был не на той стороне, да и былаона явно меньше остальных. На обложке была нарисована пара из парня с длинными чёрными волосами и в очках и девушки с длинными русыми волосами. Только Андрей хотел открыть ее, как вдруг Надя спросила:

- Можешь помочь мне с готовкой? - и тут же заволновалась. - Нет, там не сильно много надо. Просто ложку там подать...

- А давай я приготовлю. - предложил Андрей. - А то, кажется, что ты немного устала...

- Все хорошо, это ты отдохни лучше! - ещё более взволнованно ответила Надя. - Ты же гость, я не хочу тебя напрягать...

- Хорошо. - согласился Андрей. - Однако я все равно помогу. Готовка - дело серьёзное.

И они отправились на кухню - комнату с оклеенными белой плиткой стенами и с сероватым линолеумом. Комната была небольшой, но в ней компактно умещалась вся необходимая бытовая техника - мойка для посуды, небольшая плита, белая микроволновка с округлым окошком с черным покрытием, массивная мультиварка с указателем времени варки блюд и т.п. Были и кастрюли - серые, блестящие, с прозрачными крышками. В одну из таких - среднюю по размеру - и налили холодной воды, а потом эту кастрюлю поставили на включённую конфорку среднего размера. Готовить пельмени нужно было недолго, да и процесс был простым: сначала вскипятить воду, потом добавить в нее пельмени, которые, будучи ледяными, охладят вскипевшую воду; после нужно было подождать до следующего закипания, приоткрыть крышку кастрюли и подождать двенадцать минут. Именно двенадцать, ибо при задержке по времени пельмени могли развариться и развалиться. Надя знала, как это делать, а потому совершала все необходимые действия, почти не слушая подсказок Андрея, который, пусть и не был обязан активно участвовать в процессе, нашел своим долгом подсказать, как правильно делать, чтобы результат получился лучше. После добавления пельменей и начала ожидания кипения Андрей оперся о тумбочку, что стояла близ плиты, и принялся наблюдать за водой в кастрюле, в то время как Надя смотрела... на него. Она ни на секунду не оторвала взгляд от него весь процесс ожидания. Андрей, смущённый таким вниманием, старался не смотреть в ответ, но все же иногда косился на девушку. В ее глазах было видно многое: и сильный интерес, и задумчивость, и некая соблазнительная нотка, выражавшаяся в блеске глаз и в поминутной прищуривании. Благо, эта странная сцена продлилась недолго, ибо пельмени скоро закипели, и крышка была приоткрыта.

Результат был отличным: пельмени не разварились, не стали излишне мягкими, а получилось идеально твёрдыми и приятными на вкус. И Андрей, и Надя ели без бульона, потому что хотели ощутить вкус полностью, без какой-либо жидкости. Если Андрей по старой привычке жевал быстро, то вот Надя ела и прожевывала очень медленно, устремляя свой взгляд на сидевшего рядом парня. Андрей был сильно напряжён от такого сильного внимания, а потому не замедлил спросить:

- У меня что-то на лице?

Надя встрепенулась:

- Нет, что ты! Твое лицо прекрасно!..

От такого Андрей чуть было пельменем не подавился.

- Да не так уж оно и прекрасно, могло быть и лучше...

- В каком плане "лучше"? - удивилась Надя. - По-моему, люди красивы именно своей уникальностью. Вот у тебя лицо худенькое, бледное, носик такого тоненький, а глаза большие, черные, глубокие. Это по-своему привлекательно. Еще и волосы твои дополняют образ: они такие густые, черные, как смоль. Ты очень хорошо выглядишь, потому что оригинален, ни на кого не похож.

Андрей смутился от таких комплиментов и поспешил закончить с едой.

После трапезы Андрей подумал, что нужно бы уйти домой, но тут Надя его остановила:

- Постой...

- Что такое? - озадаченно спросил Андрей.

- Можешь еще немного со мной посидеть?.. Мой отец уехал в командировку, а потому домой вернется не скоро. А мне одной скучно и... страшно.

- Ну, ты можешь отвлечься на книгу. - сказал Андрей. - Когда мне было страшно, я читал. Это было настолько увлекательно, что мой страх пропадал совсем. Тебе, думаю, тоже поможет. Ну, или ты можешь фильм посмотреть...

- А можно посмотреть его с тобой? - спросила Надя.

- А я зачем?

- Мне так приятнее смотреть будет... Мне нравится смотреть с кем-то - можно что-то обсудить, например. Не обсуждать же мне с самой собой?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Андрей подумал, что последний вопрос довольно странен, ведь он сам только с собой и мог обсудить всякие кинофильмы. Но, опять же, сыграла его обеспокоенность за Надю: пусть она и стала выглядеть лучше, но он всё равно предполагал, что ей может понадобиться помощь. Повода спросить об этом, правда, не представилось, но он был готов ко всему. Посему он ответил:

- Хорошо, давай. Только недолго...

- Спасибо... - чуть слышно сказала Надя и, приблизившись к Андрею, крепко его обняла. - Спасибо, что не отвергаешь меня...

- Надя... - обеспокоился Андрей и попытался, параллельно вырываясь из объятий, понять причину сего поступка. - Тебя что-то тревожит? Почему ты сегодня такая хмурая?..

Надя, продолжая удерживать его, сказала:

- Со мной всё хорошо. И ещё... Если волнуешься за меня, то не уходи так рано...

Скоро она выпустила его, и Андрей встал, как вкопанный. Отчего такая близость вообще имела место? Неужели Надя со всеми своими друзьями (даже новыми) так обнимается?.. И почему она отметила его, как фактор её хорошего состояния? Этого он понять не мог. А пока он думал, Надя позвала его в комнату. «К чёрту. - подумал Андрей. - Я просто посмотрю с ней кино, она, быть может, уснёт, а я просто уйду домой... Никаких проблем, никакого двойного дна».

И фильмом, который Надя так хотела с ним посмотреть, оказался... «Титаник» с ДиКаприо и Уинслет. Да, один из тех фильмов, которые он называл ей в ответ на вопрос о любимых фильмах. Только в этот момент Андрей обратил внимание на то, что происходящее как-то связано с теми вещами, которые он Наде называл, как любимые, и которые она записывала в блокнот. Он подумал: «Неужто она всё это спрашивала, чтобы меня в гости пригласить и...порадовать, что ли?». У него в голове не укладывалось, что Надя будет ради него так стараться. Однако он и на этот раз закончил с мыслями: «Чем быстрее это кончится, тем быстрее я смогу вернуться и подумать об этом в спокойной обстановке...»

Фильм начался, и Андрей скоро забыл обо всём: ему очень нравился «Титаник», это был один из немногих фильмов, на которые он смог себе позволить сходить в кино тогда, в 2012 году, когда его перевыпускал в кино. Мама тогда собрала достаточно денег, и они смогли занять неплохое место в их поселковом кинотеатре - третий ряд. С него всё было хорошо видно и слышно, и Андрей, долго переживавший из-за многих эпизодов своей жизни, забыл обо всём и просто наслаждался фильмом все три часа. И сейчас, сидя с Надей на стуле напротив монитора компьютера, попивая предоставленный ей бокал с соком - приятным, сладковатым, несколько даже расслабляющим, - забыл обо всех тревогах: и о странном поведении Нади, и о Кирилле, и о стихах своих даже. Просто просмотр кино, который ничего плохого не предвещает...

Ну, не предвещал он ничего плохого до сцены секса в машине - той самой сцены, где героиня Уинслет проводит рукой по стеклу и оставляет след. Тогда Андрей немного сжался: ему всегда от этой конкретной сцены было неловко, а тут он, считай, смотрит это в компании другого человека; проще говоря, он испытал тот тип неловкости, когда кто-то другой узнаёт о твоих неудачах. Андрей постарался успокоиться и просто дождаться, пока полуголые, лежащие в машине актёры исчезнут из кадра. Но тут Надя придвинулась к нему ближе и зачем-то положила свою руку ему на колено... Тут Андрей вскочил, как скаженный, и разлил на свою одежду остатки сока. Надя вскочила вслед за ним.

- О, Боже! - вскрикнула она. - Ты в порядке? Не сильно испугался?.. - она заметила пролитый на рубашку сок. - Ох, как плохо...Слушай, у меня есть папина футболка. Я могу тебе дать её. Уверена, она тебе подойдёт...

Не успел Андрей отказаться от этого предложения, посчитав неуместным брать одежду незнакомого человека, как Надя поторопилась выбежать из комнаты, предварительно заперев дверь на ходу. Андрей вздохнул - ладно уж, мол - и принялся снимать испачканную рубашку. «Хорошо, что сегодня пятница и мне не нужно стирать рубашку в спешке...» - подумал он. Под рубашкой у него ничего не было - одно лишь голое, бледное, тощее тело, кое-где покрытое прыщами, да тонкие руки, которыми он с трудом умел хоть отжиматься. Пока он аккуратно складывал рубашку, у двери вдруг послышался тихий, еле слышный неловкий вздох...

Надя зашла в комнату именно в тот момент, когда он переодевался. Андрей не ожидал такого: он думал, что Надя просто передаст ему футболку через приоткрытую дверь (правда, ей он это не сказал). И получилась неловкая ситуация: Надя стояла, держа в руках чуть помятую чёрную футболку, и смотрела на полуголого Андрея, который от неожиданности не смог даже прикрыться своей же рубашкой.

- Надя, извини, я не сказал, что ты могла передать футболку через дверь... - начал приходить в себя Андрей. - Прости. Оставь футболку, я сейчас переоденусь...

Как вдруг Надя бросила футболку в сторону (на свою кровать) и начала подходить к Андрею. Тот пошатнулся и попятился назад, но скоро упёрся спиной в стену. Надя же глядела на него таким взглядом, будто долго не пила воды и лишь сейчас увидела полный кристально чистой питьевой жидкости стакан - голодным взглядом, в общем. Андрей ужаснулся: почему Надя так смотрит на него и что задумала? А Надя же подошла к нему вплотную и обняла его голову и туловище.

- Надя, отойди!.. - попытался её отогнать Андрей. - Я без одежды...

- Так лучше. - сказала Надя, упираясь головой в его плечо. - У тебя кожа мягкая... И холодная... Ты замёрз?

- Нет, всё хорошо!..

- Но ты ледяной, будто куртку не надевал... Хочешь согреться?..

- Мне и футболки хватит...

И тут Надя обхватила его, что было сил, и силком перетащила к кровати, на которую и бросила. После она сама забралась на кровать и затем приблизилась к Андрею так близко, что тот просто не смог бы найти выход. Сама же она поспешила стянуть с себя всё, что было - зеленоватую футболку и джинсы. Взгляду Андрея открылась Надя в том виде, в котором она предстала ему в магазине - с красивым, загорелым телом, одетым лишь в то самое кружевное бельё чёрного цвета. Андрей поспешил закрыть глаза руками, но Надя отвела его руки в сторону.

- Не стесняйся ты так. Смотри. Я купила это специально для тебя... - сказала Надя всё тем же томным голосом, но уже с ноткой особой, эротичной хрипотцы.

- Зачем?.. - спросил уже не удивлённый, а по-настоящему раздосадованный Андрей.

- Хотела сделать тебе приятно...

- Мне зачем? У тебя есть Кирилл...

И тут Надя прервала Андрея, поцеловав его в губы. Действуя напористо, она практически подмяла бедного парня под себя, а он из-за такого интенсивного действа лишился способности мыслить ясно, будто бы растворился... Когда Надя закончила с этим, она начала говорить:

- Кирилл - хороший мальчик. Но... он не по мне. Он хорошо общается с людьми, он соответствует ожиданиям... потому что хочет, чтобы его знали именно таким. Он тебе говорил тогда, в кафе, что хочет быть, как все. Я не могу его в этом винить. И всё же в реальности он... ну, просто не слишком для меня интересен. И не из жалости я с ним встречалась, как он говорил, а потому что думала, что, быть может, у нас появятся чувства... Но нет. Чувства насчёт тебя были сильнее... Что? Удивлён? Да, я давно за тобой наблюдала со стороны, Андрюша. Наблюдала за тем, как ты читаешь, как пишешь... И ты уже тогда мне понравился: весь такой интеллигентный, серьёзный человек. Я поняла, что именно такой человек, как ты, мне и нужен... А, хотя, почему «как» ты? Мне нужен именно ты! - она погладила Андрея по щеке. - А когда я услышала твой стих, когда прочитала тот стих, что ты написал обо мне, я поняла, что мои чувства не бессмысленны, что ты тоже ко мне что-то испытываешь... И я уже тогда поняла, что хочу, как сейчас, затащить тебя в постель...

- З-зачем? - спросил Андрей.

- Чтобы согреть. Мне больно было смотреть, как ты один. А ещё больнее мне было слышать, как ты сам на себя наговариваешь. Я хотела тебя согреть всем тем теплом, что есть в моей душе, чтобы ты понял, что не одинок... Я хочу встречаться с тобой, Андрюша. Я хочу выйти за тебя замуж...

- П-погоди. - прервал её Андрей. - Это нелогично. У тебя нет особых причин меня любить. Я же только и делал, что жаловался на своё существование...

- Но ты при этом был со мной даже вне школы. Ты ходил со мной, пусть даже, видимо, и не хотел - думал, что будешь мешать нам с Кириллом... Да и, в конце концов, мне хватит и того, что я знаю о тебе сейчас, а остальное я обязательно узнаю...

Тут она достала из кармана джинсов ту самую покупку из аптеки. Это была упаковка презервативов. Андрей нервно сглотнул.

- П-подожди... - сказал он. - Неужели?..

- Да. - ответила Надя, улыбаясь. - Я хочу заняться с тобой любовью.

- М-может не надо?..

- Почему? - в голосе Нади появился жалостливый тон. - Я тебе не нравлюсь?

- Нравишься, но я не хочу... отнимать твой первый раз...

- Не бойся, это будет второй раз. Первый был с Кириллом, так что я уже не девственница.

- Н-но этим могут заниматься только муж и жена...

- Кто тебе это сказал? - удивилась Надя. - Этим занимаются те, кто любит друг друга.

- И в-всё равно... я боюсь. Мне с-страшно.

- Почему? - в голосе Нади проступила заботливость. - Не бойся, дурачок. Это же не поход к зубному. Это очень хорошая вещь, которой занимаются, чтобы было приятно обоим. Тебе обязательно понравится...

Андрей не успел придумать ещё аргумент, почему им этого делать не надо, как вдруг Надя расстегнула его ремень и стянула с него штаны, а за ними - и трусы... Облизав губы, она хотела было опуститься головой только что оголённому месту, как вдруг Андрей отодвинулся.

- Ты с ума сошла? - чуть не крикнул он. - Не надо, не прикасайся к этому месту ни ртом, ни рукой...

Надя посмотрела на Андрея несколько расстроенным взглядом.

- Почему? - спросила она. - Я же хочу сделать тебе приятно, чтоб ты расслабился...

- Не надо. - тяжело дыша от волнения, сказал Андрей. - Тебе будет больно и неприятно...Я буду чувствовать себя сволочью, как если бы я тебя к этому принудил...

Надя снова погладила Андрея по щеке.

- Андрюшенька, не волнуйся и просто расслабься. Ты не сволочь, а я это делаю добровольно. Просто получай удовольствие от этого, а мне не будет больно, и уже тем более мне не будет неприятно, ведь это ты... Ах, точно!

И она, встав, взяла со стола свои проводные чёрные наушники. Подключив к ним телефон, она вставила их в уши Андрея и включила у себя музыку. Это был плейлист песен группы «Poets of the Fall». После она, пока песня включалась, сказала Андрею:

- Просто расслабься. Всё хорошо.

Что произошло дальше, думаю, вы понимаете. Она очень нежно обошлась с Андреем, поглаживая его бледную кожу и оставляя на ней в разных местах лёгкие поцелуи. Затем, когда предварительные ласки закончились, началось основное действо: Надя взяла Андрея сверху. Поначалу она двигалась плавно, иногда вздрагивая и громко вздыхая, но скоро освоилась и начала двигаться уже активнее, быстрее, более рвано. Поминутно она опускала лицо к Андрею и дарила ему лёгкий поцелуй в губы, держала его неспокойные, хотевшие спрятаться руки в своих руках, глядела ему в глаза взглядом, выражавшим любовь. Однако самому Андрею было отнюдь не хорошо: он чувствовал, что ему этого не хотелось, что это ошибка, что он не должен отнимать девушку у Кирилла. В конце концов, ему просто думалось, что он этого не заслуживает. В мозге человека за удовольствие от оргазма отвечает та часть мозга, которая отвечает ещё и за боль; поскольку Андрей не расслабился, а, наоборот, очень болезненно переживал процесс, то эта часть мозга ответила не удовольствием, а болью. Когда же Андрей, пусть и через силу, достиг пика, он почувствовал такую боль, будто кожу проткнули ножом... Надя же стянула с него наушники и обняла очень крепко. Кажется, она намеревалась так его и оставить.

- Домой я тебя не отпущу... - сказала она. - На улице холодно, а со мной тепло. Полежи...

У Андрея не оставалось выбора. Да и после акта у него появилась некоторая сонливость, и он просто заснул в объятиях девушки, что из любви взяла его силой.

Глава 4

Проснулся Андрей уже на следующее утро. Он всё так же лежал, полностью обнажённый, в объятиях Нади, которая, похоже, всю ночь держала его. Когда он проснулся, она всё ещё сладко посапывала. Её русые волосы были растрёпаны и где-то торчали. Её лицо с закрытыми глазами и приоткрытым ртом выражало абсолютное спокойствие.

Андрей же попытался осознать произошедшее. Он понял, что вчера он был силой затащен в постель и силой лишён девственности. Понял он и то, что это было крайне болезненно, а одни лишь воспоминания вызывали у него дрожь по всему телу. На его глазах проступили слёзы. Почему? Почему это произошло? Почему Надя так просто изменила своему парню, да ещё и с ним? Он не мог найти внятного ответа. Понимал он лишь то, что любовью он заниматься теперь точно не сможет...

Пока он раздумывал, Надя приоткрыла глаза и посмотрела на Андрея, затем протянула к нему руку и погладила по голове, от чего у него мурашки пошли по коже.

- Милый, ты как? – спросила она сонным, но милым голосом.

«И когда это она решила начать называть меня так, как называла своего парня?» - подумал Андрей, а сам ответил:

- Более-менее. Ты как?

Надя легла на живот и, опершись на локоть, посмотрела на Андрея нежным взглядом.

- Лучше и быть не может. Я сделала это с тобой. – затем она начала накручивать волосы Андрея на свой палец. – Кстати, ты же вчера за меня волновался, потому что я выглядела уставшей, верно? Очень мило с твоей стороны, но я просто заранее всё спланировала, и мне не терпелось претворить свой план в жизнь...

Андрей вздохнул тяжело:

- Эх, а с Кириллом что делать теперь? Он же боялся тебя потерять, ты не знала?

- Знала. Не бойся, разберёмся. Можешь за себя не бояться.

- Я за тебя боюсь. Вдруг он с горя что учудит?

- Не учудит. Я его знаю: он парень меланхоличный, он злится про себя, тихо. Я его успокою. Кроме того, я ему и девушку могу организовать, а то одна моя подруга всё говорила, что мне завидует...

Андрея же мучил вопрос: «А не бросит ли Надя меня так же, как и Кирилла?». Он не хотел задавать этот вопрос вслух, но его лицо предательски выразило этот вопрос само по себе, сделавшись хмурым. Надя заметила это и сказала, поглаживая Андрея по щеке:

- Слушай, я прекрасно понимаю, как ты переживаешь за нас с Кириллом. Мы ведь казались идеальной парой, да? И у тебя сейчас диссонанс в голове, скорее всего, невообразимый. Ты боишься, что разрушил идеальные отношения, боишься за Кирилла? Я, признаюсь честно, долго волновалась насчёт него, когда решалась на измену с тобой. Я тоже переживала: примет ли Кирилл расставание? Потом я подумала, что, быть может, он примет это легче, чем мог бы, учитывая, что наши отношения не были крепкими... Не знаю, будет ли это так. Я хочу верить, что будет, я хочу сделать ему что-нибудь доброе напоследок – как я уже говорила, свести его с моей подругой, которая правда его полюбит...

Андрей всё же решился задать волнующий его вопрос, но сделал это чуть тактичнее:

- Могу ли я рассчитывать на долгую любовь от тебя?

- Не просто можешь, а должен. – ответила Надя. – Мы теперь связаны очень крепкой связью... Нет, не ребёнком, слава Богу, - усмехнулась она, - это подождёт. Связь это особая: она знаменует собой большее доверие друг к другу...

Андрей понял, о чём она говорила.

- Вы и с Кириллом были связаны этой связью...

- А вот и нет. – игриво ответила Надя и улыбнулась заговорщически.

- То есть? – озадачился Андрей.

Надя пододвинулась к нему и шепнула на ухо:

- Я соврала насчёт того, что у нас с Кириллом это было. Когда мы занимались этим с тобой, это был мой первый раз... И я очень счастлива, что отдала его тебе.

Андрей был шокирован. Он схватился ладонью за лицо, из его глаз потекли мелкие капли слёз.

- Почему я?.. – спросил он вслух.

- В каком смысле? – удивилась Надя.

- Почему я забрал твой первый раз?..

- Потому что ты – мой любимый. – Надя улыбнулась и поцеловала Андрея в щёку, после чего встала и, не стыдясь своей наготы, гордой походкой прошла из комнаты в коридор, дабы дойти до ванной и принять душ. Андрей же остался лежать на кровати, пытаясь осмыслить факт: он не просто участвовал в измене, но ещё и забрал у такой хорошей девушки первый раз... Его теория о несчастных по жизни людях, приносящих боль себе и другим, подтвердилась.

Андрей боялся, что Надя его не отпустит и продержит его у неё дома ещё целую субботу, но даже тут девушка его удивила: накормив его завтраком, состоящим из яичницы и чая с лимоном, она отпустила его домой, сказав, что следующая подобная встреча у него дома произойдёт тогда, когда она разберётся с Кириллом. Андрей же должен был не волноваться и просто ждать...

И он ждал. Правда, с большими опасениями. Суббота и воскресенье отметились плохим сном и постоянным плачем в подушку. Мама Андрея, нашедшая возможность поспать дома на выходных, застала сына за плачем, но поняла это как тоску по ней, и успокоила сына, как могла. Неизвестно ей было, что с её сыном случилось в пятницу – да оно, впрочем, и к лучшему.

Андрей переживал, потому что не понимал, кого ему поддержать, кого считать правым, а кого – виноватым. Он не хотел винить Надю, но не понимал, отчего она променяла перспективного, хорошего, могущего существовать в социуме Кирилла на него, Андрея – посредственного поэта, социофоба и слабака? Не понимал он, что делать с Кириллом: учитывая, что тот показал себя человеком тонкой душевной организации, Андрей ожидал, что тот либо отчается, либо с горя совершит какой-нибудь неправомерный поступок. Ещё Андрею не нравилось то, что он был впутан в эту ситуацию насильно, случайно оказался в ней. А всё этот чёртов стих, всё эта чёртова записная книга! Если бы он благоразумно отказался тогда рассказывать другой стих и получил бы четвёрку, то всё было бы хорошо; если бы он вырвал правильные листы, то Надя не увидела бы посвящённой ей и написанной сдуру оды, и всё было бы хорошо. Андрей клял судьбу за то, что она так обошлась с ним. А за что? Что он такого совершил, что его наказали такой ужасной судьбой – судьбой разлучника? Этого наш поэт не знал. Все выходные Андрей только и делал, что пытался уйти от проблемы сам: купив канцелярский нож, он изрезал свои стихи и остановился лишь на половине книги; он удалил из своего плейлиста все треки "Poets of the Fall", ибо именно эта музыка играла во время невольно-садистского акта со стороны Нади. Он избавлялся от любых

напоминаний

о проблеме, чтобы хотя бы для него она решилась: не было стихов, не было музыки – не было и той злополучной ночи. Надо ли говорить, что помогло мало? Думаю, сами понимаете, что ни помогло ни черта.

А в понедельник надо было идти в школу. Андрей не знал, известно ли уже Кириллу о случившемся, ибо даже не выходил на связь с внешним миром все выходные. Надя, конечно, писала ему, но он не отвечал. Идя в школу, он боялся, что там его ждет серьёзный разговор.

Но, на удивление, школа встретила Андрея весьма дружелюбно. Никто уже не хвалил его за стих, но его, как минимум, не унижали и не оскорбляли за спиной - это уже было хорошо. Надя и Кирилл сидели по-обыкновенному, будто ничего не произошло, даже не обращали внимания на бедного парня. "Неужели это был сон?" - думал Андрей и мысленно выдыхал с облегчением...

Однако уже к концу учебного дня он начал чувствовать взгляды на себя со стороны - люди обсуждали, видимо, его, шёпотом, еле слышно, но, что странно, никаких смешков он не слышал: люди максимум удивленно шептались, не злобно. Отчего? Он и сам не знал. Но понял, что внимание обращать на них он не будет - на всякий случай. Так и дошёл он до последнего урока, на котором он отпросился в туалет. Еще из кабинки он услышал какие-то мужские крики, в ответ на которые слышался крик женский - судя по всему, учительский. Закончив и возвращаясь в кабинет, Андрей понял, что крики идут из его кабинета, а подойдя ближе, распознал кричавшего - это был Кирилл - и услышал даже свое имя... Он понял, что парень, видимо, все узнал. Андрей встал у двери кабинета, как вкопанный, и побоялся заходить внутрь. Он думал, что злой Андрей его разорвёт на части... Перед тем, как зайти, Андрей сделал то, что не делал в подобных случаях с младшего класса - перекрестился. После этого он осторожно открыл дверь и вошёл...

Кирилл стоял возле парты, его лицо было обращено к ряду парт, находившемуся у окна, а потому он не видел зашедшего. Зато вот сидевшие у стены одноклассники увидели Андрея и тихонько хихикнули - мол, сейчас начнётся. Кирилл услышал звук открывания двери и повернулся. Его лицо выражало не гнев скорее, а озадаченность и даже отчаяние.

- Это правда? - спросил он охрипшим голосом у Андрея.

- Что именно? - спросил Андрей испуганно.

- Не строй из себя дурачка. - Кирилл грустно усмехнулся. - Ты правда ходил к Наде домой?

Где-то послышалось: "не просто ходил, но и Входил", но Кирилл грозным взглядом пресёк эти шуточки.

Андрей встал, как вкопанный.

- Ходил... - ответил он глухо, но достаточно различимо.

- И что вы там делали? - спросил выжидающе Кирилл.

- Мы смотрели кино...

- И всё? Больше ничего?

Андрей промолчал.

- Признайся честно, прошу. - сказал Кирилл уже чуть спокойнее.

Андрей, нервно переставляя ногу, с дрожащими пальцами, ответил:

- Ну, у нас...было.

Да, он не сказал вслух слово, обозначающее произошедшее. Зато одноклассники, смеясь, стали изворачиваться в том, как смешно обозвать половой акт, и пресекать сие безобразие пришлось уже учителю.

- Давайте личные проблемы обсуждать вне урока! - сказала учительница.

А Андрей уже был сломлен настолько, что вряд ли бы выдержал разговор после урока. Он подошёл к своему месту, пока Кирилл все еще стоял, нахмурив лицо.

- Прости... - сказал тихонько Андрей. - Прости меня...

Кирилл никак не отреагировал.

Андрей хотел было сесть на своё место, как вдруг в его приоткрытом пенале блеснуло лезвие канцелярского ножа, который он носил с собой в школу - карандаши чтоб точить, например. И тут в голове парня блеснула мысль: сейчас! Лучше закончить сейчас! Он подумал, что, быть может, ему действительно уготована судьба несчастного человека, приносящего несчастье другим. Но такая судьба ему была противна, она пугала его. Он уже принес несчастье матери, что работает, как проклятая, Кириллу, невольно забрав его любовь... Быть может, и Наде он принёс несчастье, невольно дав надежду на отношения... Быть может. Всего этого было достаточно, чтобы взять нож и просто вскрыть вены на месте, резануть так, чтобы кровь текла рекой и вытекла быстро, не дав возможности спасти... Он взял нож, вынул лезвие и уже хотел поднести его к вене...

Как вдруг сзади кто-то крикнул и схватил его за туловище, после чего начал трясти его так, что роковой ножик вылетел из рук и попал на пол.

- Остановись, дурак! - кричал схвативший, коим, как стало понятно, был Кирилл.

- Отпусти меня! Отпусти меня! - закричал в истерике Андрей, заливаясь слезами. Он брыкался и пытался вырваться, но Кирилл заломил ему руки и опустил на пол. Учительница сказала, чтобы сорвавшегося Андрея отвели в медпункт.

В медпункте Андрею дали понюхать тампон с нашатырём, и он более-менее успокоился. Сам Кирилл, приведя Андрея к медику, ушёл куда-то. Когда Андрей, успокоенный, вышел из медпункта, его у двери ждала взволнованная Надя.

- Андрюша, ты как? - спросила она.

Нервы Андрея были расстроены, а потому он не знал, как говорить теперь с Надей. Он, быть может, и мог бы ее ненавидеть, но внутри него теплилась (не беспочвенная, к слову) надежда, что Надя это сделала не со зла. Да и не мог Андрей в тот момент никого ненавидеть, кроме себя.

- Нормально... - сказал он отрывисто и собирался были уйти, как вдруг Надя подошла к нему со спины и обняла.

- Прошу, не убивайся. Ты не сделал ничего плохого. Все хорошо.

- Ты и вчера говорила, что все хорошо. - отвечал Андрей несколько безразлично. - Но мне нехорошо от того, что я разлучил вас. Я боюсь, что ты сделала неправильный выбор. Я боюсь, что Кирилл убьётся.

- Не бойся. - отвечала Надя. - Я сделала правильный выбор. А Кирилл не убьётся - я его знаю. Успокойся, милый.

- Отпусти меня... - уже не безразлично, а печально сказал Андрей. - Пожалуйста, я хочу побыть один.

Надя отпустила его, а затем перешла на серьёзный тон.

- Как долго ты будешь один? Ещё восемнадцать лет? Нельзя отвергать счастье, если оно само пришло к тебе в руки...

- Если из чужих рук, то мне такое счастье не нравится. Лучше уж вообще не быть счастливым...

Он хотел уйти, но Надя обогнала его и прижала к стене.

- Ты можешь так говорить, - начала она грозным тоном, - но я не намерена так отвергать тебя. Я от тебя не отстану, вот увидишь. Я даже могу по пятам за тобой следовать, чтобы у тебя не возникло сомнений насчёт того, что ты мне интересен. Мы обязательно станем парой, поженимся, и я рожу от тебя ребёнка, и он будет таким же милым, как и ты... И ты поймёшь тогда, что это хорошо.

Андрей смотрел на неё испуганно и заворожённо, ибо его впечатлила эта уверенность, отражавшаяся в каждом слове. Наконец Надя отпустила его, и он побежал прочь - домой, домой!

Когда он вышел, у крыльца его ждал Кирилл. Андрей хотел пройти мимо, будто просто не заметил его, но Кирилл поманил его пальцем и наклонил голову в сторону того места, где они болтали ранее - за школой, в зарослях. Андрей испугался, но решил, что, наверное, Кирилл его не убьёт, раз уж не дал убить себя в классе.

Когда они пришли за школу, Кирилл усмехнулся с некоторой горечью:

- Удивительно! В первый раз вижу человека, который занялся сексом с прекрасной девушкой, а потом захотел вскрыть себе вены.

- Это твоя девушка. - сказал Андрей уже несколько увереннее. - Я знаю, что ты ненавидишь меня, но поверь: я не хотел этого. Я думал о вас, о том, что вы пара, что вас разлучать никак нельзя... Она слишком сильная, а я слишком слабый, прости.

- Да Господи!.. - снова горько усмехнулся Кирилл. - Успокойся уже...

- Да, и мне было неприятно, чтобы ты сильно не сожалел! - выпалил Андрей.

- Я не буду сожалеть о том, что не потратил свой первый раз на девушку, которая меня даже не любила. Тебя-то она хоть любила...

- Кирилл, главное, что я тебе хочу сказать... - Андрей долго собирался со словами, но все же сказал. - Я уверен, что все можно исправить. Увлечение Нади мной может легко уйти, если она узнает, как я проигрываю тебе по многим параметрам. Ты сильнее, ты общительнее, ты лучше меня! Я хочу лишь, чтобы ты не терял надежду на то, что она тебя по-настоящему полюбит! Ты только борись, прошу! Не сдавайся!..

- Зачем? - удивился Кирилл. - Если ты просто хочешь меня ободрить, чтоб я не вешался, то знай: я, может, и тонкая душевная натура, но не буду вешаться из-за девушки. Даже больше: я порадуюсь, что отношения закончились, ибо в них не было искры. Чёрт, да она меня даже не поцеловала ни разу! Я только рад, что больше не надо ждать... А вот про себя ты зря. Она, видимо, увидела в тебе только хорошее. И тебе ждать с поцелуем не пришлось долго - тебе сразу предложили больше. Уверен, что у тебя с ней как раз что-то да сложится...

Андрей поник.

- Почему?.. - пробормотал он.

- Чего?

- Почему ты так легко отвергаешь свое счастье?! - вспылил Андрей. - Ты же души в ней не чаял! Ты говорил, что боишься ее потерять! Врал, значит!?

- Нет! - вспылил в ответ Кирилл. - Просто я смог отпустить это.

- Так легко? - удивился уже чуть успокоившийся, но нервный Андрей. - Ты так легко отпустишь свое счастье?..

- Да забудь ты уже, черт возьми, об этом! Счастье было липовым, как оказалось. Ты лучше думай о ней! Она тебе доверяет. Вот и строй с ней отношения. Всё!

И он ушёл. А Андрей остался в подвешенном состоянии: он не понимал, почему Кирилл так легко отпустил Надю. Он думал, что Кирилл в лучшем случае будет бороться, в худшем - уйдёт в депрессию, но он просто отпустил. Моральные ориентиры Андрея давали сбой. Он думал, что поступит правильно, если попытается все вернуть на круги своя, как раньше, когда все жили счастливо, но никто не хочет этого...

Андрей вернулся домой. Мамы не было - как всегда. Она была на работе и не вернется с нее ещё очень долго. Когда Андрей только хотел успокоиться и пообедать, ему вдруг позвонили. Он не так часто получал звонки с незнакомых номеров, а потому на этот звонок ответил:

- Алло? Кто это?

- Здравствуйте. Это приемное отделение больницы посёлка ***. Вы Андрей Вихров?

- Да, а что случилось?

- Ваша мать - Елена Вихрова?

Тут у Андрея чуть сердце от страха не остановилось.

- Д-да...

- Она попала к нам в бессознательном состоянии от переутомления. Не могли бы вы предоставить нам ее мед карточку?

Андрей потерял дар речи, но через секунд пять смог все же ответить:

- Да, могу.

Он сразу же отправился в больницу. Подтвердив свою личность, он отдал доктору необходимые документы. Тот сказал:

- Ваша мать, как мы узнали, работает на трёх работах, на одной - в ночную смену. Это большая нагрузка на нервную систему. Скорее всего, ей понадобится полежать в стационаре.

Андрей слушал и не слышал. Его мать уже имела проблемы со здоровьем из-за переработок, но сегодня она уже попала в больницу с переутомлением - это было уже хуже. Андрей понимал, что с таким режимом она, женщина 43 лет, доживёт максимум до 60 лет, а то и хуже - не доживёт до пенсии.

Он посетил свою мать, пришедшую в сознание, в палате. Она была рада видеть сына:

- Милый мой мальчик! Андрюша! Я рада, что ты пришел ко мне. Боже, а чего это ты такой бледный, будто неживой? Ты хоть кушал? Бедный мой мальчик... Мама твоя, дурочка, свалилась прям на работе. Врач говорит - отдыхать надо. А как же отдыхать? Я хочу устроить тебя в самый хороший университет, я хочу помогать тебе с деньгами, чтобы ты ни в чем не нуждался, в отличие от меня - молодой...

- Мамочка, - обратился к ней Андрей, - не бойся за меня. Не батрачь, как проклятая. Ты должна пожить. Для себя. За меня не волнуйся, прошу. Побеспокойся хоть раз за себя...

- Сыночек, я в порядке!.. Ну, относительно. Я все перенесу. Ты у меня мальчик хороший, способный. А с деньгами ты везде сможешь пройти...

Когда она говорила эта, ее лицо, бледное, как у Смерти, аккомпанемировало ее словам движением морщин, а глаза - тускло-голубые - были прищурены. Андрею больно было на это смотреть. Он погладил мамины волосы - чёрные, но уже седеющие, - поцеловал её в лоб и вышел из палаты...

Ему не хотелось идти домой - в верную темную берлогу, потому что там все напоминало о матери. Ему не хотелось идти в школу, потому что там всё напоминало о Наде... Пожертвовать здоровьем ради него - глупость. Пожертвовать любовью ради него - еще большая глупость. Он не стоил таких жертв. Ну, он так думал. Он шел и представлял, как бы было хорошо, если бы его не было: Надя и Кирилл жили бы счастливо, а мама бы не была мамой, но была бы здоровой женщиной... Может, не все ещё потеряно? Андрей подумал так, увидев дорогу...

Одна несущаяся машина - и нет Андрея, и нет проблемы. Так он подумал. Понятное дело, что его испугала мысль о самоубийстве - на свежую голову, а не на нервную, как в школе, это ощущалось хуже. Но он настолько был подавлен всем с ним случившимся, что просто не захотел больше с этим сталкиваться. "Лучше под машину, чем каждый день сталкиваться с теми, кого сделал несчастным..." - подумал он и встал на дороге. Машин рядом не было, и он стал ждать...

Перед его глазами в моменты ожидания проносилась вся его жизнь: одиночество в детсаду, в школе, поздние приходы мамы, всегда с любовью целовавшую его в щёчку, та няня, которая ныне воспринималась, как нормальная, но потрепанная женщина... Вспомнилась ему и Надя, ее глаза... Нет! Андрей отринул эту мысль - не хотелось бы умереть со слезами на глазах. Но вот уж показалась машина, что ехала достаточно быстро. Ее фары приближались, постепенно ослепляя Андрея...

И тут, перед самым автомобилем, кто-то накинулся на него и вместе с ним бросился в сторону, на обочину...

Андрей закрыл глаза от неожиданности, а когда открыл, то увидел... Надю. Она крепко держала его и смотрела прямо в глаза. Сначала ее взгляд выражал испуг, потом злость, которую она не могла выразить словами, а потом из ее глаз потекли слёзки...

- Андрюшенька, миленький, любимый мой!.. - она заплакала навзрыд. - Не покидай меня! Не убивайся! Ты заслуживаешь жить! Ты заслуживаешь быть счастливым! И ты будешь! Пожалуйста, дай мне шанс сделать тебя счастливым!..

Потом из-за слёз её слова стали невнятными, но среди них можно было распознать одна фразу: "Я люблю тебя".

Андрей обнял Надю и погладил по голове.

- Поплачь. - сказал он. - Это поможет. Потом будет лучше самочувствие. Я тоже поплачу с тобой - выплакаю все переживания...

И он тоже начал плакать, хотя до того усиленно сдерживался. Они рыдали, как дети, и обнимались крепко-крепко. Андрею показалось, что он чувствует себя лучше.

Надя же, наконец, закончила плакать и сказала:

- Я долго была одна. У меня не было друзей, у меня мамы не было... Все мои друзья не могут восполнить пустоту, которую можешь заполнить ты...

- Почему я?.. - спросил Андрей.

- Потому что ты - единственный, кто мне по-настоящему интересен, и единственный, кто сможет меня понять...

Она поцеловала Андрея в щёку. Это ощущалось очень тепло, и Андрей даже улыбнулся. Не сказать, что он полностью принял ситуацию, но он хотя бы успокоился.

- Ну что? - спросила Надя. - Пойдём ко мне - перекусим?

Они встали и пошли. А Надя сказала Андрею вот такие слова:

- Ты думаешь, что все вокруг тебя несчастны из-за тебя? Неправда. Ты не виноват в этом. Ты хороший человек, ты всегда хотел поступать по совести. За это тебя и можно любить. Ты ни в чем не виноват. И в том, что твоя мама в больницу попала, ты не виноват: она хотела, как лучше, для тебя, но ее никто не заставлял, она делала это из любви к тебе. И я бросила Кирилла ради тебя, но не потому, что ты заставил - я это сделала из любви к тебе. И ты хороший мальчик, ты достоин этой любви. Так что прими её и не отвергай. Ты достоин счастья, как и все люди на Земле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец