Can I help you, sir?

Помню еще в Риме, когда встал вопрос, куда нам всей семьей ехать, одна женщина в Хиасе сказала:

— Берите Нью–Йорк, не пожалеете. Разрешение на Нью–Йорк ждать месяц, максимум два, в Нью–Йорке вы сразу найдете себе работу, а самое главное, в НЙ очень развит общественный транспорт. Так и решили. В НЙ встал вопрос в каком из боро поселиться. Остановились на Бруклине, нам нравилось это название. В Бруклине нужно искать хороший район.

Я спросил у одного пожилого аида, который приехал еще в семьдесят восьмом году :

— Как отличить хороший район от плохого?

Он объяснил:

— Хороший район — это белый район, а плохой район — черный.

— Почему плохой район — черный?

— Потому, что там живут негры, но так говорить нельзя, нужно говорить: африкан–американ

— Сколько нужно африкан–американ, чтобы район считался черным.

Он сказал:

— Достаточно одного.

— Скажите, пожалуйста, Брайтон это белый район или черный?

— Запомни, черный район это любой район куда ходит сабвей.

— Почему?

— Потому, что все черные ездят исключительно на общественном транспорте.

Я спросил:

— А в обратную сторону это правило не действует?

— В смысле, что ты имеешь ввиду?

— Район, куда может заехать белый, считается белым районом.

— Тяжело тебе будет в Америке, По. Ты слишком умный. Нет, не действует.

— Почему?

Видно, я ему надоел со своими вопросами, потому что он мне довольно грубо ответил:

— По качану. Съезди, узнаешь.

— Что, меня там съедят?

— Нет, не съедят. Нахер ты никому не нужен.

Мне стало интересно. В один прекрасный день сел на трейн «В» и поехал в Манхеттен. Следил по карте. Вышел за 125 стрит, где самый Гарлем. Поднялся наверх, смотрю вокруг, одни африкан–американ, только я — белый. Хожу по улицам, никто на меня внимания не обращает. Обычный нью–йоркский срач кругом и старые билдинги с пожарными лестницами, гроссери, овощные магазины. Зашел в какую–то забегаловку. Там пусто. Две черные девки на высоких стульях сидят, мирно беседуют, курят, пиво пьют. Какой–то ребенок лет четырех бегает. Одна спиной ко мне сидит, а вторая лицом. У той, которая лицом, морда страшноватая, но фигура, как у Тины Тарнер, под майкой без бюстгалтера грудь офигеннго размера. Я в мыслях совсем осмелел, думаю: «Хорошо бы на эти сиски посмотреть». Только успел подумать, как подбегает этот негритенок, забирается к ней на колени, задирает майку, вываливает великолепную черную грудь и, кося на меня глазами, начинает сосать. Черная в его сторону даже не посмотрела, как будто это не с ней происходит, а вторая, которая спиной сидела, оборачивается, увидела меня и спрашивает у меня: «Can I help you, sir? »