Я русский летчик, меня немцы сбили. Как меня ебали

— Я русский, русский, я летчик, меня немцы сбили.

Теперь Капитан Алексей Иванович Ведерников не осторожничал лежа у своего сбитого в неравном бою истребителя. Он убедился, что за кустами — свои, русские, советские. Они не верят ему, что же, война учит осторожности. Впервые за весь свой путь ползком от сбитого самолета он почувствовал, что совершенно ослаб, что не может уже больше шевелить ни ногой, ни рукой, ни двигаться, ни защищаться. Слезы текли по черным впадинам его щек.

— Гляди, плачет! — раздалось за кустами. — Эй, ты, чего плачешь?

— Да русский, русский я, свой, летчик...

— А с какого аэродрома прилетел?

— Да вы-то кто будете?

— А тебе что? Ты отвечай!

— С самого Ленинграда! Помогите же мне, выходите! Какого черта...

В кустах зашептались оживленнее. Теперь Алексей отчетливо услышал фразы:

— Ишь говорит — с самого Ленинграда... Может, верно... И плачет... Эй ты, летчик, брось свой пистолет! — крикнули ему. — Брось, говорю, а то не выйдем, убежим!

Алексей откинул в сторону свой "ТТ". Кусты раздвинулись, и два мальчугана, настороженные, как любопытные синички, готовые каждую минуту сорваться и дать стрекача, осторожно, держась за руки, стали подходить к нему, причем старший, худенький, голубоглазый, с русыми пеньковыми волосами, держал в руке наготове топор, решив, должно быть, применить его при случае. За ним, прячась за его спину и выглядывая, из-за нее полными неукротимого любопытства глазами, шла женщина лет тридцати, с пятнистым от веснушек лицом, шла и шептала:

— Плачет. И верно, плачет. А тощий-то, тощий-то!

Мальчишка, подойдя к Алексею, все еще держа наготове топор, огромным отцовским валенком отбросил подальше лежащий на снегу пистолет "ТТ".

— Говоришь, летчик? А документ есть? Покажи...

— Кто тут? Наши? Немцы? — шепотом, невольно улыбаясь, спросил Алексей.

— А я знаю? Мне не доклада ют. Лес тут, глухомань кругом непроходимые болота — дипломатично ответил женщина.

Пришлось лезть в гимнастерку, за служебным удостоверением. Красная командирская книжка со звездой произвела на мальчика и женщину волшебное впечатление. Улыбка появилась на их лицах, утерянная в дни оккупации, вернулось к ним разом оттого, что перед ними оказался свой, родной, летчик Красной Армии.

— Свои, свои, третий день к своим пробираюсь!

— Дяденька, ты почему такой тощий-то спросил мальчишка?

— Их тут наши так тряханули, так чесанули, так бабахнули! Бои тут были, страсть! Набито их ужасть, ну ужасть сколько!

— А удирали немчура, кто на чем... Двое раненых немцев идут, за лошадиный хвост держатся, а третий на лошади верхом, как фон-барон… Где же тебя, дяденька, сбили-то?

Посовещавшись, мальчишка и по всей видимости его мама начали действовать. До их жилья было, от вырубки в непроходимом лесу, по их словам, километров пять. Алексей, совсем ослабевший, не мог даже повернуться, чтобы удобнее лечь на спину. Санки, с которыми мама с сыном пришли, за нарубленными дровами на «немецкую вырубку», были слишком малы, да и не под силу было мальчишке и его матери тащить, без дороги, по снежной целине, в непроходимом лесу, раненного лётчика. Женщина, которою звали Ефросиньей, сказала сыну Федьке бежать во весь дух в деревню и звать народ, а сама осталась возле Алексея караулить его, как она пояснила, от немцев, втайне же не доверяя ему и думая: «А ляд его знает, немцы хитрецы — и помирающим прикинется, и документик достанет... » А впрочем, понемногу опасения эти рассеялись, глядя на раненного лётчика.

Алексей дремал с полузакрытыми глазами на мягкой, пушистой хвое. Он слушал и не слушал рассказ Ефросиньи. Сквозь спокойную дрему, сразу вдруг сковавшую его тело, долетали, до сознания только отдельные несвязные слова. Не вникая в их смысл, Алексей сквозь сон наслаждался звуками родной речи. Только потом узнал он историю злоключений жителей маленькой деревеньки в дремучих лесах Новгородской области.

Немцы пришли в эти лесные края, еще в октябре, когда желтый лист пламенел на березах, у Ефросиньи мужа убили, ещё в Финскую войну в 1939 году. С тех пор и жила с семнадцатилетним сыном Федором одна в большом доме.

Жизнь есть жизнь, даже на войне. Молодая кровь молодой вдовы, щедро приправленная адреналином, бурлит - причем не только весной. Эмоции бьют через край, мысль о том, что живешь, может быть, последний день, требует компенсации - безумия, фейерверка страсти, взрыва чувственности. Постоянная опасность обостряет ощущения. И секса, да что там секса! Любви, нежности хочется не меньше, чем когда был, ещё жив погибший муж.

С завистью Ефросинья смотрела на Алексея счастливыми глазами, как её повезло в её вдовьей жизни, возможно закрутить роман с раненным летчиком.

Уже несколько лет, без секса, для здоровой молодой Ефросиньи были невыносимы. Сексуальных контактов не было вообще, даже с немцами. Не столько, из-за страха, перед "Своими, что узнают, что занималась сексом с немцами!", сколько, из-за перспективы заразиться, чем-нибудь специфическим, от немчуры. Поэтому "Берегла себя" только для своих.

Через некоторое время вернулся сын Федя с соседкой Алефтиной. Короче, домой мы дотащили санки с раненным летчиком, уже было темно. Устали очень...

Как уже ранее дорогой читатель я написал что тридцатилетняя Ефросинья уже много лет не имела секса. Ее муж, который погиб в Финскую войну в 1939 году. По прошествию лет Ефросинья, возможно, немного прибавила в весе после потери мужа, но она все равно привлекает внимание, как женщина, куда бы ни пошла и ей стоило больших усилий чтобы её не снасильничали немцы, во время оккупации деревни. У нее есть семилетний сын Федор, когда они втроём вместе с соседкой Алефтиной притащили в дом раненного летчика Алексея, которого она через неделю поставила на ноги.

На днях она услышала, как соседка Алефтина сказала ее сыну Федьке: «Боже мой! Твоя мамка, такая красивая! ». Ефросинья не могла поверить своим ушам. Она совсем не считала себя привлекательной, тем более что у нее не было секса уже много лет. Мгновенно Ефросинья почувствовала покалывание в своей киске, когда бросилась в свою комнату. Оказавшись внутри, она заперла дверь и легла на кровать. Она так сильно хотела поиграть со своей киской и кончить, помня, что она не одна в доме, она не хотела, чтобы ее поймали, поэтому она просто расслабилась. Что же, прошла еще неделя, но теперь каждый раз, когда приходила соседка Алефтина, у нее начинали появляться нечистые мысли, ведь она не просто так ходит к ней! А ходит наверняка, чтобы соблазнить Алексея...

И это не помогало ей похоже, когда она замечала будучи одни в доме с Алексеем его оттянутую промежность в штанах. Боже мой, она думала, что эта выпуклость на брюках Алексея выглядит даже больше, чем у её покойного мужа была. В то время как у ее покойного мужа был немаленький член, этот у Алексея выглядел больше и намного толще. Ефросинья не хотела ничего, кроме как чтобы ее трахнул этот член. Ничего не происходило, кроме ее мыслей, от которых с её влагалище капали собственные соки в трусы вдовы.

Наступила пятница, и ее сын Федор и его друзья отправились гулять. Как обычно Ефросинья делала домашние дела, она ждала, пока сын вернется домой с гулянки.

Позже она услышала, как Алексей вошел в дом. Она сразу заметила, что Алексей пьян и едва может ходить. Она обняла его и проводила в его комнату. Она поняла, что Алексей был тяжелее и более развит в мышечном отношении, чем её погибший муж. Как только она уложила его на кровать, Алексей, будучи пьяным, начал раздеваться прямо перед Ефросиньей, не подозревая о ее присутствии. Ефросинья чуть не упала в обморок, когда штаны вместе с кальсонами Алексея рухнули на пол, не оставив места для воображения.

Ефросинья, увидев член Алексея, взрослого мужчины. Она не могла поверить, что у Алексея все это время был спрятан в кальсонах большой член. Ефросинья, потеряв всякий стыд, помогла снять Алексею оставшуюся одежду. Ефросинья сняла одежду, расстегнув тряпочный бюстгальтер, обнажив массивную грудь, а затем стянула мокрые штапельные трусы. Затем она взяла в руки массивный член Алексея. Она почувствовала его вес и обеими руками контролировала его длину. Он должен был быть сантиметров в двадцать в длину.

Она легла рядом с обнаженным Алексеем и жадно поглотила член в свой рот. Алексей начал стонать, когда Ефросинья сосала его член. Ефросинья начала теребить пальцами своё покрытое волосами влагалище, глубоко заглатывая самый большой толстый член, который у нее когда-либо был в жизни. Слышать, как Алексей хрюкает, стонет, когда он впихивает еще больше своего члена в ее горло, было чистым экстазом, для ее ушей и киски.

Алексей, медленно очнувшись от оцепенения, заметил, как его горячая и возбужденная Ефросинья жадно сосет его член. Затем Алексей крепко схватил голову Ефросиньи и засунул свой большой член глубоко ей в рот, сказав: «Черт возьми, Ефросинья, это так хорошо! ». Ефросинья, поняв, что Алексей не спит, сразу же почувствовала себя смущенной, но его слова вдохновили ее попытаться взять его больше. Ефросинья начала громко давиться, когда член Алексея достиг глубины, к которой ни один мужчина никогда не приближался. Слюна лилась изо рта поверх ее больших грудей.

Ефросинья тремя пальцами лихорадочно трахала своё влагалище. Она больше не могла ждать, ей нужно было наконец трахнуться, через стольких лет, без секса. Ефросинья вытащила массивный член Алексея, из своего горла и рта, так как теперь она видела, как он пульсирует и повсюду капает спермой. Затем она легла на кровать, широко расставив ноги, ожидая, когда её проткнёт массивный член Алексея.

Алексей забрался на Ефросинью, глядя на ее огромные сиськи и волосатую киску, которая, как он видел, изливала её соки. Он никогда раньше не чувствовал себя таким возбужденным, глядя на свою сексуальную непослушную спасительницу. Затем Алексей взял свой огромный член и толкнул его у входа во влагалище. Ефросинья думала, что этот громадный член лётчика, ни за что не поместится, но затем Алексей просто насильно изнасиловал ее, засунув свой огромный член глубоко в ее мокрую киску.

Ефросинья начала хныкать и стонать, как шлюха, когда ее киска поглотила член Алексея. Он начал трахать Ефросинью все сильнее и глубже с каждым толчком, пока грудь Ефросиньи подпрыгивала вверх и вниз. Его яйца, полные спермы, выглядели как два больших апельсина, когда они шлепались, по заднице Ефросиньи. Она громко плачет, прося Алексея трахнуть ее сильнее. Ефросиньи казалось, что член Алексея находится так глубоко в ее животе с каждым движением тела лётчика.

Когда Ефросинья начала громко дышать, как сука в течке, она посмотрела на дверь комнаты и увидела сына, стоящего в двери, со своим твердым членом в руке. Ефросинья, увидев, как твердый член, заставила её перепрыгнуть через край, когда ее киска сжалась вокруг члена Алексея, когда она испытывала оргазм по всему нему. Ефросинья после того, как кончила так сильно, затем почувствовала, как ее сын напрягся, его член набух внутри его рук, и белая порция спермы закапала на пол. Она вынула все еще твердый член Алексея, когда из него все еще вытекала сперма, и всосала остальное в рот. Она не пропустила ни капли и вылизала его начисто. Она оглянулась на дверь, её сын исчез, но на полу была небольшая лужица спермы.

Увы счастливые дни с Алексеем были не долгими. Ефросинья, забеременела, от Алексея. Перед уходом в свою воинскую часть Алексей сказал Ефросиньи, что желает ей благополучной беременности, и если ей нужно больше секса, поскольку она так возбуждена, сын Федор поможет ей впоследствии. У нее родилась прекрасная маленькая дочь, которая, как она надеялась, должна была стать похожей на свою маму. Алексея, через некоторое время, заменил её сын Федор и по сей день мы вместе. Алексей помогал нам всем, чем только мог. В мае 1945 года, он погиб в воздушном бою, под Берлином...