Отравление несобранными грибами 4. Четверг. Отработка прогула. Прогулка с анальной пробкой

Утром по будильнику встала, еще накануне завела – мужикам ведь в Москву спозаранку. Своего растолкала, боялась, голова у него как чугунный котел будет, придется огуречным рассолом отпаивать. Нет, свеженький встал, без последствий. Но ему ж еще за баранку садиться, а перегаром за коломенскую версту несет. Так что заставила пару таблеток «антиполицая» сжевать – из его же импортных запасов, в Москве они тогда еще не продавались. Сама все время думаю: вот сейчас скажу, вот сейчас признаюсь. Рот даже пару раз открывала, но муж меня на какую-то ерунду отвлекал. Полагала тогда: ну ладно, вот через минуточку, но признаюсь обязательно. Наконец собрала всю волю в кулак:

– Знаешь, я должна тебе расска…

Тут он меня прерывает:

– Подожди минуточку, – а сам в туалет мчится на полных парах.

Хорошо, прикидываю, но вот сейчас вернется – уже совершенно обязательно покаюсь. Сразу же! Так на обратном пути, не заходя ко мне, он в гостевую, Виктора Михайловича поднимать. Облом! Не при борове же!

Выполз толстяк. Нос красный, распухший, рубашка в крови. Мужу объясняет, что спьяну упал, но на меня лютым тигром смотрит. Я, впрочем, на него не лучше – волчьим оскалом презрительно губу поднимаю. Короче, без слов поняли друг друга. Но рубашку и брюки переодеть все-таки мне пришлось из мужниных запасов ему искать. Это я с удовольствием, по уши злорадством была переполнена. Тем более еще сердилась, что из-за него так и не смогла с мужем поговорить.

Кушать с утра не хотели. Ни тот, ни другой. Только крепкого кофе им сварила, выпили. Отбыли, наконец. Мой еще только на дорогу сказал, чтоб в субботу его ждала, с самого утра.

Легла тогда, еще часика полтора-два прикорнула. Проснулась только, когда ребятня на мне прыгать стала. Вот негодники – на цыпочках в комнату пробрались и на меня сразу вдвоем навалились. Спросонья испугалась даже.

Как умылись, завтракать сели. Я-то не очень хотела, а малышня наворачивала со всех силенок.

А сама планы на сегодняшний день намечаю. Раз с мужем пообщаться так и не удалось, это не просто так. Это, выходит, свыше дадено мне в наказание – планида такая. Получается, что придется своими несобранными грибами дальше травиться, ничего не поделаешь. Грибники же эти к часу дня припрутся. Прямо в баньку. Значит, к этому времени мне надо своих сусликов опять так угулять, чтоб без задних ног валялись. Ладно, думаю, приступим к делу.

Тайком от детишек котел в баньке на медленный прогрев включила, одела их, пошли. Решила я поросяток от греха подальше в дальний лесок увести, но тоже не напрямую, а чтоб подлиннее дорожка была. В обход РЛС двинулись, потом мимо участков новых – там речка, которая в Москву-реку впадает как раз около водозабора. Раньше это место природоохранной зоной считалось, а совсем недавно участки нарезали, распределили по блату, кое-где уже строиться начали. Причем не вручную, как раньше, а всякая мощная техника там рычала. Посмотрели мы на это издали, а потом в лес.

Сначала для затравки в салочки поиграли, потом на полянку вышли, там в мячик – я с собой прихватила. Затем в прятки, только на всякий случай я им велела далеко не убегать. Впрочем, потеряться сложно было – лесок редкий и не очень большой. Во всех играх вместе с детьми участвую, они в полном восторге, в кои века мама тоже бегает, прыгает, прячется. Только чуть отдышались, опять их мячиком разыгрываю. Но сама все время на часы поглядываю. Смотрю, время уже поджимает, а силенок у них еще вагон и маленькая тележка. Разве что разрумянились, и всё! Ладно, думаю… К себе подзываю и быстренько им про историю марафонских забегов рассказываю. Глазенки загорелись, сами хотят попробовать. Ладно, говорю, тогда домой сейчас не пойдем, а все втроем побежим. «Ура» кричат, глупенькие. Если б знали, зачем я это делаю… Хоть кошки на душе скребут, что так собственных детишек обманываю, а что поделаешь?

Сынок, хоть постарше, а первым выдохся, на шаг перешел. Я тогда ему, что нельзя так, что второе дыхание вот-вот откроется. Пристыдила, короче. Побежал. Правда, уже поближе к дому ни у кого из нас сил не было, так что просто так пришли, безо всякого марафона. Аппетит, конечно, у всех разыгрался, поели мои козлятки плотно и сразу добровольно спать улеглись. По несколько минуток с каждым полежала, убедилась, что заснули. Сама-то тоже ведь умоталась, тоже бы на боковую не возражала бы совсем, но…

Так что из дома выскочила, на всякий случай детишек заперла. Ключ под крыльцо, и к баньке скорей. Потрогала – бак уже горячий-горячий, в парилку заглянула, ковша три-четыре воды с эвкалиптовым экстрактом на камни брызнула, котел на полную, и бегом стол накрывать. Тем более деликатесов со вчерашнего визита полно осталось. Икру черную-красную несу, балыки мясные-рыбные, ветчину-буженину, семгу-севрюгу, маслины-оливки, салаты разные, форель в кляре, конечно, фифлюшки мои фирменные, всё такое… Ну, бутылки, конечно, тоже – самые дорогие, самые вкусные. На столик всё не помещается, сервировочную тележку прикатила. Все-таки немного виноватой себя чувствую, что вечером у них не была, вроде как утешить их за это хочу. Мечусь по дорожке между летней кухней и банькой, так и не успела все намеченное перетащить, вижу – идут мои грибнички ненаглядные, чтоб им пусто было! Да не тишком, огородами как я, а прямо по дороге центральной. Вот уроды, а если б увидел кто, куда намылились?

Побежала к калитке встречать гостей дорогих, на лицо радостную улыбку до ушей приклеиваю. Припёрлись поддатые. В баньку завожу.

– Раздевайтесь, – говорю, – все готово.

– Ты сама сначала.

Ну, сама, так сама. Подумаешь, не впервой. Голышом стою, на них недоуменно смотрю, они на меня. Хоть бы куртку кто снял, так нет.

– Теперь нас, кисочка.

Ну, наконец-то я голос Игорька услышала. Хоть три слова только, а тембр-то не спрячешь. Похоже, соскучилась по нему, замлела сразу. Ладно, думаю, хотят, чтоб я их раздела, так на здоровье. Может, тогда еще чего скажет. Нет, молчит, как пленный партизан.

Зато, как Игорька раздеваю, Женя голос подал:

– Как гости? Насношалась со своим рогоносцем досыта? На нас теперь не посмотришь, сучка? – и пощечину мне ни с того, ни с сего влепляет. Ну, конечно, не «насношалась» сказал, грубее, матом.

Что мне на такое? Оправдываться? Отрицать? Говорить, что только спала с мужем в одной постели, что только сама к нему прижималась, а он меня даже не обнял ни разу, что пьяным был вусмерть? Глупо… Так что молчу. За молчание еще одну пощечину схлопотала, уже сильную, у меня аж слезы брызнули.

– Ну?!

– Нет, – отвечаю, – только вы…

– Врешь, сучка, – еще удар, по уху. Но хоть не такой сильный.

– Сами сейчас увидите, – всхлипываю.

Поднялась, прижалась к Женьке этому, в шею его целую, грудями по нему елозю, лобок в его ногу вжимаю. Смилостивился, утихомирился.

Пошли париться. Меня с собой утянули. На пологах разлеглись, мне доверили их вениками стегать и массаж делать, тот самый, который сейчас эротическим называется, понятно, надеюсь? Потом мылила их во всех местах, водой ополаскивала. Сами почти без движения. И не говорят почти ничего.

Вылезли в предбанник, за стол уселись. Я перед ними кручусь – накладываю, подливаю. Ни слова, что стол перед ними такой шикарный, что серебро с хрусталем, что вина марочные. Такой вид, будто картошка с селедкой в алюминиевых мисках и самогон в щербатых стаканах.

Как по паре рюмок выжрали, начали экспериментировать. Загнали под столик. Тоже молча, просто Женя за волосы на голове схватил и вниз потянул. Сначала ему стала минет делать. Долго никак не вставал. В конце концов, удача – поднялся! Он тогда меня попой к себе переворачивает, кол свой втыкает, а мою голову разворачивает к Игорю между ног, ему начинаю сосать. А они спокойно сидят, выпивают, закусывают, ни движения малейшего. Просто в меня воткнули с двух сторон и забыли. Раз так, то и я особого энтузиазма не проявляла, не с чего. Возбуждения никакого, а вымоталась изрядно.

Это моя ошибка была, что не старалась. Парням тоже скучно стало, париться пошли, опять меня с собой прихватили. А как вышли, пришлось мне всю процедуру заново повторять. От жары и выпитого они долго возбудиться не могли, но уж когда я члены подняла, постаралась побыстрее до оргазма их довести. Не так это легко было сделать – шевелиться под столиком почти что не могла, чуть спину приподнимаю, туда сразу пара каких-то гвоздей впивается. Пришлось постараться на грани невозможного. Задом шевелить практически не могу, поэтому Игорев колышек только мышцами влагалища обрабатываю – сжимаю, разжимаю. А Женькин – ртом поглубже стараюсь, руками со всей силы. Он же в меня и излился первым. Дух перевела, к Игорю развернулась, его отсасывать стала. Наконец, и с этим агрегатом справилась.

Игореву сперму уже с радостью сглатывала. Не оттого, конечно, что она такая уж вкусная, тембр голоса в ней не чувствовался (шучу). Просто меня под столиком уже всю ломило, спина затекла, поясницу тянуло, ноги, в бедрах и под коленками особенно. А тут все-таки задача успешно решена, наружу, наконец, могу выползти, разогнуться. С чувством исполненного долга.

Глянула на мальчиков своих – развезло прилично. Стала подумывать, как бы их поскорее выпроводить. Когда в очередной раз в парную пошли, я задержалась и все бутылки припрятала, вместо них пустые около стола выставила. Только одну не тронула, в которой совсем на донышке оставалось. Просчитала, что отсутствие спиртного заставит их пойти домой. Так и произошло. Выйдя и допив остатки, они обнаружили, что лакать больше нечего, стали собираться. Я ликовала! Еще раньше карманы наскоро обшарила, две фотографии стащила. Так что теперь только терпеливо ждала, когда они оденутся и уйдут. Пьяные же, никак не могли понять, где чьи штаны, а уж рубашки натянуть – вообще проблема. Пришлось помогать. Всё, вывалились на улицу.

Свет выключила, у полузакрытой двери стою, прислушиваюсь. Голоса же затихать должны, но они все рядышком чего-то бубнят. Вдруг дверь распахнулась, и мне возвестили, что сегодня вечером я к ним с ночевкой приду. Это был удар, слова в горле застряли. В голове зашумело, и, не знаю почему, машинально опустилась на колени. Может, просто ноги подкосились. Но стыдно, даже сейчас. Все, что смогла, это со слезами несколько раз два слова произнести, даже не произнести, а прорыдать:

– Дети спят…

Думаю, уж очень у меня страдальческий вид был, пожалели все-таки, только проводить их велели. Пришла в себя. Рукой на соседний огород показываю, говорю, тут ближе. Не тащиться же с ними по дороге у всех на глазах… Еще только сапоги натягиваю, а они уже двинули. Шуму невообразимо: в грядки чужие падают, с матюгами поднимают друг друга. Куртку на голое тело накинула, ту самую, которая только чуть ягодицы прикрывала, догнала их. Сзади терпеливо плетусь и переживаю, сколько еще мои мучения продлятся. Дошли, в конце концов, до крыльца. Игорь ко мне поворачивается, ширинку расстегивает, меня за голову берет, вниз тянет:

– Давай, кисочка, старайся.

Хоть голос пьяный, а все-таки интонации его проскальзывают. Ладно, хоть какая компенсация мне за труды. Потом, думаю, нагнусь – куртка короткая на спину задерется, голой попой как раз на дорогу отсвечивать буду. А ведь все-таки день-деньской, самый разгар хождений всяких по товариществу нашему. И без того, слава богу, что, как провожала их, никого навстречу не было.

На корточки присела, за крыльцом от дороги спряталась. Взяла в рот членчик – вялый совсем, сморщенный, стала сосать. Женя рядом встал, тоже член достал, взял мою руку свободную, сверху положил. Голову нагибать неудобно было, да и толку от рук куда больше было, чем ото рта. Так что скоро перестала сосать, просто руками два члена теребила. Замерзать стала, а члены никак не поднимутся. Очень нескоро почувствовала, что они хоть немного затвердели. Удвоила усилия, одновременно по ним водила. Чуть не полчаса выдоить пыталась, но то встанут, то опять упадут, а какого-то внутреннего напряжения в них никакого.

Хоть и нежарко на улице, а я почти голышом, но взопрела вся, пот, чувствую, прямо потоками меж грудями течет, по животу, по спине. Устала, они тоже, на меня злятся, матом кроют почем зря, а Женя опять пощечины мне влепляет – будто я виновата в их бессилии. Тем более пьяные, стоять-то им тяжело, за перильца держатся. Вроде бы был какой-то момент, когда мне показалось, что Игорь вот-вот, но быстро этот момент прошел, все равно оба так и не кончили. Жене первому надоело, матюгаясь, коленом меня в грудь бьет, на спину падаю, Игорев член из рук выпускаю. Колени наверх задраны, ноги в раскоряку, конечно, так Женя еще носком ботинка между ними. Правда, несильно.

Приподнимаюсь, собираюсь хоть Игорька удовлетворить, он меня отстраняет:

– Хватит, кисочка. Без души ты делаешь… Вали-ка домой.

Ну, конечно, я виновата, что у них от непрерывной пьянки проблемы с потенцией… Спрашиваю:

– А фотография?

Женя опять замахивается:

– Не заслужила, паскудина!

Отшатываюсь, но Игорек его успокаивает:

– Ладно, ладно, сейчас, – и по карманам шарит. Видно, решил, что забыл положить, в дом идет. Я на всякий случай от Женьки подальше держусь. Возвращается Игорь, протягивает мне снимок:

– Вечером к нам, кисочка. Не забудь.

Интересно, зачем я им вечером нужна, если у них уже сейчас никаких сил половых? Или все-таки не похоронили идею меня на ночь у себя оставить? Ладно, поживем, увидим… Кивнула только, что приду, даже отвечать ничего не стала.

К дому по огородам пробираюсь, еще издали взгляд вперед кинула – что-то не то. Не пойму, что именно, но не то. Внимательней вглядываюсь – окно в дальней комнатке нараспашку. А мы его почти никогда не открываем – оно самое низкое, туда со двора любая кошка запросто запрыгнет, было однажды. Лови ее потом по всем комнатам… Сердце сразу в пятки упало, как бы не случилось чего, пока я этих пацанов доила.

На полной скорости к дому. Запыхавшись, ключ из-под крыльца выдергиваю. Как вставляю его, руки трясутся. Дверь открываю, мне хором:

– Мама, ты где была?

Оказывается, проснулись они, дружно писать захотели. Но я же дом заперла. Подергали-подергали дверь, решили выбираться через окошко. Как это рассказали, опять спрашивают, где была. Только собираюсь соврать, что в баньке, как сынок:

– Я сначала после туалета на участке тебя поискал. Потом подумал, ты моешься, в баню заглянул. А там салаты какие-то, тарелки грязные, но тебя нет, – а затем после паузы, – только твоя одежда лежит, – и на меня смотрит вопросительно.

Сердце вниз ухнуло, чуть вспыхнула, сосредоточилась. Перевожу тогда тему со своего отсутствия на баньку. Говорю, что там бутылки всякие и еда – это после папы с Виктором Михайловичем осталось. Не очень верят – все-таки уже приучены, что я сразу все убираю, весь дом в чистоте держу, а тут целых полдня с их отъезда прошло.

Разговор совсем на другое направить хочу, напряжение сбить. Что, мол, не только мне, но и им убирать за собой надо. Однако из колеи меня же выбили, сдуру нагибаюсь игрушку какую-то подобрать, их беспорядок продемонстрировать. Понятно, сразу голым задом сверкнула, сынок увидел, что под курткой у меня ничего:

– Мама, а почему ты без трусов?

Здорово, правда?! Марк, ты бы придумал, что в такой ситуации ответить? Да еще сходу, экспромтом? Я вот не придумала. Стою, молча краской наливаюсь, а они в четыре глаза на это смотрят…

В кулак зажалась, собралась. В ладоши хлопаю и бодрым-бодрым тоном:

– Всё! Хватит меня обсуждать! Быстренько подъем!

Их играть отправила, сама быстренько натянула что-то, побежала в баньку следы жаркого застолья ликвидировать. Но все равно еще с часок косились на меня подозрительно, сын в особенности, все-таки он постарше…

Прибираюсь, из баньки на кухню бегаю, обратно, а сама всё думаю, думаю… Так корю себя, просто слов никаких нет. Все-таки надо было перед мужем покаяться, тогда сразу бы разрешилась ситуация. И позора бы этого перед детьми не было, и продолжать отрабатывать фотографии больше бы не пришлось. Ведь на самом деле, если бы очень захотела, могла бы время для разговора с мужем найти. Ну, конечно, скандальчика небольшого не избежать в такой ситуации. Однако почти уверена, что сумела бы подлизаться и микшировать его реакцию. Все время себе вопрос задаю: что же сама хотела? Закончить всю эту цепь постоянных унижений, или нет? Может, где-то в глубине души мне весь этот кошмар нравится? Нравится, что я голос Игоря слышу, нравится, что меня в пыль затаптывают, что обращаются как с последней шлюхой? Так и не смогла себе на все эти вопросы ответить. С одной стороны одно получается, а с другой – совсем наоборот… Только сама себя растравила, даже на бегу всплакнула украдкой.

На долгие прогулки сил у меня не было, да и настроения тоже. Как всё прибрала, во дворе с детишками игры затеяла. Они носятся, визжат, а у меня душу такие черные кошки скребут, впору слезами залиться. Еле сдерживаюсь. Заметили они это, ко мне подбежали, обнимают, ластятся. Не выдержала тогда. К себе прижала, реву как белуга. Ничего не понимают, только успокоить пытаются, по голове гладят, спрашивают, что с тобой. Больше не выдержала, пошли в дом телевизор смотреть, тем более, дождь стал потихоньку накрапывать.

Какие-то мультики им включила, они смеются, а я сижу с открытыми глазами, но будто во сне, не вижу ничего. Только краем сознания фиксирую, где дети, и что они делают. Только под самый вечер встряхнуться смогла, когда ужин стала готовить. Хоть и прохладно, а все равно несвежими продуктами я же их кормить не буду, так что пришлось к плите встать. Работа хоть отвлекла. Картошку им пожарила. Из всей моей утвари только на одной сковородке такая картошка вкусная получается. Старая сковорода, еще дореволюционная, мне от мамы досталась в приданое. Толстый чугун, думаю, с добавками какими-то – прогревается быстро очень и равномерно. Если тонкими длинными ломтиками картошку нарезать, а жарить в основном на сливочном, но немножко капнуть и подсолнечного нерафинированного, да сначала с крышкой такой же чугунной, а потом не прикрывать ни в коем случае, то ломтики с корочкой получаются, а внутри мягкие. Вкусно невообразимо. Насколько знаю, никто из знакомых такую картошку делать не умеет, а все мои от нее в восторге полном.

Покушали, еще немножко телевизор посмотрели, пошли спать ложиться. С дочкой в обнимку легла, к себе прижала. Уютно так, тепло, волосики ее родненькие нежностью пахнут, домом… и не заметила, как задремала. Вдруг будто какой-то внутренний будильник дернул – вставать же срочно надо, дети-то спят давно, а мне на «работу» пора, на очередную отработку своих фотографий.

Уже особо и не нервничала, похоже, в привычку эти вечерние вояжи начали входить, все-таки как-никак уже четвертый день моего отравления заканчивается. Разве что опасаюсь, что опять настаивать станут насчет ночевки у них, это надо будет сразу пресечь, в корне. И еще, что больше у нас никаких дневных свиданий не будет, это тоже твердо заявить.

Как всегда в душ, потом макияж, украшения, потом продукты в сумку. Самые вкусные, конечно, самые дефицитные. Может, Игорек хоть что-то хорошее за это скажет. Бутылки никакие брать не стала, и без того они уже наклюкались хорошо. Затем по огородам через два участка, под окнами проверка на посторонних, крыльцо, раздеться, убрать одежду, зайти, крючок опустить. Всё как обычно. На этот раз ждали меня парни, заметно было. Будто днем не виделись. Сидели оба, развернувшись в сторону двери, даже не особо пьяные были, протрезвели похоже. Обо мне разговаривали – это я еще под окном свое имя услышала и смех вслед за этим. Как зашла, ни «здравствуй», ни приветствия хоть какого-нибудь. Только уставились оба, будто ни разу еще меня голой не видели. Такие цепкие взгляды с головы до ног, да с нарочитыми остановками на грудях и промежности, раздевающими принято называть, хоть тут-то снять с меня нечего было, разве что кожу. Вспыхнула от этого, съежилась вся, даже руками на автомате соски и растительность на лобке прикрыла, хоть и глупо это смотрелось, конечно. Игорь сразу ко мне:

– Ближе, кисочка, чего застыла?

Подхожу, рядом становлюсь.

– Руки убрала, ноги расставила!

Послушалась, конечно. Лапать меня начали. Вдвоем, каждый со своей стороны. Грубо, жестко, до боли. В какой-то момент влагалище не смогли поделить, сразу оба туда руки засунуть захотели. Женя уступил и сзади к тому же месту подбираться стал, между ягодиц, но около ануса застыл, в него пальцем забираться стал. Я сжалась сразу, дернулась. Тогда другой рукой по попе меня бьет, больно причем:

– Смирно стоять! Расслабься!

А я не понимаю, чего они на меня вдруг так набросились. Вроде бы порядок немного другой уже устанавливаться начал. Что сначала я с ними посидеть должна, выпить, хоть парой слов перекинуться, а только потом они меня в комнату тащат сексом заниматься, члены их ублажать. Это уж потом только поняла, что завестись парни посильней хотели, да и не пили вечером специально, чтоб побольше мужских сил осталось. Особо после дневного конфуза на крыльце.

Нащупались вдоволь – все места потискали, помяли, подергали. Потом развернули меня:

– Нагнись, – говорят, – и задницу раскрой.

Сами же настольную лампу ближе пододвигают, и свет как раз туда направляют. Ягодицы руками развожу, а самой до того стыдно от такого осмотра стало, чуть не заревела! Взрослая красивая женщина стоит согнувшись и сама распяливается. Перед этими прыщавыми подростками! Вот, блин, юные проктологи-гинекологи выискались! А я как учебное пособие для практических занятий! Даже не просто пособие, а муляж бессловесный. Во всяком случае, именно так обсуждать меня начали, в третьем лице, ко мне не обращаясь.

– Тут поуже будет, а то щелка уже раздолбанная, – это ко мне в попу палец чей-то забирается. Конечно, не «щелка» сказали, а грубей. Кстати, если и раздолбанная, то кто, кроме них, раздолбал? С мужем-то мы совсем иначе друг друга любили – нежно.

– Не завопит, если вдвоем?

– А куда денется? Ей же нравится. Видишь, потекла, – это еще один палец ко мне во влагалище забирается, а первый – в анальном отверстии – еще глубже ползет.

Поняла, конечно, что они задумали, не маленькая все-таки. Но деваться-то все равно некуда, это они правы. Фотографии надо любыми путями у них получить! И еще правы в том, что меня действительно очень заводило свое унизительное положение, то, что парни без стеснения меня там рассматривают и щупают, а я в такой похабной позе перед ними стою.

Вообще-то анальным сексом до этого я почти никогда не занималась. По совету подруги попробовала как-то с мужем, но нам обоим не понравилось – мне больно стало, а ему то ли суховато, то ли психологически неприятно, не знаю. Так что после нескольких фрикций он в естественное место вернулся, мне потом, чтоб заразу не занести, проспринцеваться крепко пришлось, и мы вдвоем решили больше с этим отверстием не экспериментировать. А тогда с «грибниками» помню, подумала, что хоть одно хорошо – волей-неволей новый сексуальный опыт уж точно приобрету. Хоть еще подумала: интересно, получится у них или нет? Все-таки для анала нужно твердый член иметь, а не отросточки сморщенные, как сегодня днем у обоих.

Пошли в комнату. Все втроем. Надо сказать, скоро убедилась, что недаром парни почти трезвыми были, да еще меня перещупали-перелапали – дряблыми разваренными сосисками там и не пахло. Выставили меня на кровати раком, Игорь маленькую детскую клизмочку достает – на полочке наготове стояла – мне в попку выдавливает. Неприятно, холодное что-то, по ногам остатки текут. Потом узнала – детское вазелиновое масло было, специально к этому вечеру вместе с клизмой в аптеке купили. Потом пальцем около ануса эти остатки размазал, свой член должно быть тоже, хоть я и не видела. И туда! Возбуждения у меня уже, конечно, никакого, к боли готовилась, но ее почему-то почти не было, он легко туда проскользнул, только чувство распёртости какой-то.

Однако, как подо мной еще Женя улегся и во влагалище начал забираться, там всё заныло, да и он не сразу залезть смог. Не говоря уж, что мы все ногами друг другу мешали, там у меня просто места не оставалось для двух членов. И парни сначала не могли еще толком пристроиться, потом ритм общий поймать никак не удавалось. Тогда я им помогать стала – расслабилась полностью, как могла, и сама чуть двигаться стала, а они уже под меня подстроились. Заводиться стала – всё сильней и сильней. Боли уже никакой не было, а ощущения обалденные просто, никогда до того раза так здорово мне не было! Кончила, да два раза подряд, а то уж боялась, что эти недоросли как всегда мне так и не дадут до завершения дойти. Их я своими оргазмами тоже подзавела – под конец моего второго они в меня выстрелили, оба почти одновременно.

Отдыхая, полежали немного, потом рассыпались, потом еще передохнули… Я ожидала, что парни на веранду пойдут, но им, видно уж очень понравилось меня вдвоем обрабатывать, не наелись. Опять меня щупать стали, сначала лениво, вроде как нехотя, потом расходиться стали. Взгляд вниз направо-налево кинула, точно – приподниматься стали. Меня тогда на край кровати посадили, сами передо мной стоят, членами в лицо тыкают. Я, выходит, одновременно их обсасывать должна. Женю-то еще ладно, а Игорь ведь у меня в попке побывал, измазался там немного. Но все равно пришлось. Кроме того, в тот момент я была им благодарна, что так хорошо у нас получилось – у меня редко когда сдвоенные оргазмы бывают. От мастурбации еще случается, а с мужчинами – почти никогда. Разве что в понедельник с ними же было не хуже, но это не считается – тогда я сама не своя была, не знаю, отчего так повело, похоже, действительно грибами несобранными отравилась, вот всю неделю это отравление и расхлебываю.

Так что старалась я от души, чуть не мурчала от удовлетворения. Как палочки в моих руках затвердели, на правый бок меня положили, левую ногу задрать велели, а парни с обеих сторон опять пристроились, только на этот раз Игорь спереди. Но это не так здорово получилось, мне даже больно стало, да и парням, похоже не понравилось, так что заканчивали мы как вчера – один на мне лежит, а другой в рот.

Хоть оргазмов у меня больше не было, а все равно довольная прошедшим вечером от них уходила, тем более, о ночевке ни слова сказано не было – забыли, видно; насчет того, чтобы днем еще продолжить – тоже ни слова, а за усердие я сразу две фотографии получила.