Отравление несобранными грибами 3. Среда. Гости aka Рассказ света приехала в гости чтобы я ее выебал

На третий день – в среду утром первый звоночек прозвенел – как бы мои приключения наружу не выплыли. Дочурка, как только глазки открыла, спрашивает:

– Мама, где ты ночью была?

Замерла вся в испуге. Неужели она видела, как я уходила? Или как пришла?

– Как это где? – отвечаю. – Тут. С тобой рядышком. Тебе приснилось что-то страшное?

– Нет. Просто я проснулась, а тебя нет.

Ну, это еще не так страшно, отбрехаться можно.

– В туалет ходила, доча.

– А почему так долго? Я тебя ждала-ждала, а тебя все не было.

– Живот у меня немного разболелся. Должно быть, съела что-то не то.

Разговор-то на этом закончился, а я думаю, надо поаккуратней как-нибудь, а то как бы дети меня с поличным не застукали. Хотя, с другой стороны – а что делать? Быстрее я все равно от парней вырваться не могу…

С утра дождя не было, видно, перед этим весь пролился. Но небо все равно было какое-то тяжелое, хмурое. Встали, умылись, позавтракали, потом одела свой выводок потеплей, на всякий случай плащики в сумку кинула, и пошел наш прайд на прогулку. Вышли с участков, по дорожкам походили, мимо новостроек. Это так, для разминки только, а первым делом я на почту стремлюсь, узнать, как там: приедут – не приедут? Кроме того, у меня же задача так детишек угулять, чтоб они после обеда без задних ног вырубились.

Как к почте подходим, дверь открывается, и оттуда мои грибные ухажеры навстречу. Нос к носу столкнулись. Опять должно быть кому-то названивали. Надо же, как рано встали; я-то думала, до полудня продрыхнут. Смотрят на меня, да так нагло ухмыляются, что сынок даже насторожился, со всех силенок мою ладонь сжал. Вижу, Женя рот раскрывает мне что-то сказать. Каменное лицо делаю, детишек крепче за руки, и со всех ног вперед, в переговорку. Не хватало только еще детских расспросов – кто, мол, такие? Или чтоб что-нибудь отцу про них сказали, а он бы у меня уточнять начал…

Позвонила. Все-таки приезжают. Оба. Вечером, часиков в семь-восемь. Уточнила еще, что с собой привозят, а что мне тут докупить надо. Хоть и была к такому повороту готова, а все равно расстроилась. Непонятно, как мне все дела по дому с визитом к «грибникам» совместить, а главное, на этого борова смотреть не хотелось, на Виктора Михайловича. Ладно, взяла себя в руки. Задачи у нас две, совмещаются легко: все закупить, это раз, детей до изнеможения выгулять, это два.

Самой дальней дорогой, в обход, к рынку пошла, в оба магазинчика заглянула, там в очередях отстояла. Сначала-то детишки бегали, а потом притомились заметно. Но я еще их домой тоже не напрямик повела, а лесочком в обход РЛС, это самое меньшее километра два крюк, зато дорожка красивая. Часа два-три ходили-бродили. А я-то тоже не железная, чувствую – свежим воздухом надышалась вовсю. Но ведь еще дел сколько – как успеть, совершенно непонятно.

Сели обедать, вижу, у малышни глазенки закрываются, еле ложку ко рту подносят. Выходит, добилась своего – как уложу, точно маму не спохватятся. Еще когда они доедали только, вскочила и за самую необходимую стирку принялась – очень уж штанишки с курточками изгваздались в такую погоду. Остальные дела решила на потом отложить – после того, как трудовую повинность у соседей отработаю. Детишки сами легли, без всяких уговоров – больно устали.

Стираю, а сама всё на часы поглядываю, как бы уложиться, а сердце гулко так: бум-бум. Всё о визите предстоящем думаю. Даже не пойму, чего больше в мыслях этих – то ли страха, то ли предвкушения какого-то, предстоящего своего унижения что ли? Вспомнилось письмо от какой-то женщины в «Спид-Инфо» – это тогда была самая откровенная газета, опровергавшая крылатую фразу со Съезда народных депутатов: «В СССР секса нет! ». Так этой женщине тоже нравилось, когда над ней вот так издевались. Выходит, я не одна такая извращенка? Но уж точно, крепко повезло ребятам, что на такую, как я, нарвались…

Тут ведь еще одна сложность предстоит – вчера-то я к ним в темноте явилась, так что и по дороге не видел меня никто, и раздеться перед дверью можно было спокойно. А сейчас как всё это провернуть? Вот ведь вопрос. Как одёжку на веревки развешивала, сердце уже не просто постукивает, а куда-то вниз скатывается. Да к тому же цейтнот-то какой я сама себе организовала!

Еще раз проверила – спят мои как убитые, сама на рысях в душ, макияж быстренько, духи, потом минимум одежды, сверху плащ. В сумку еще бутылку – утешить мальчиков, заодно кружок колбасы и кусок сыра из сегодняшних покупок, малосольных огурчиков тоже, штопор не забыла закинуть, и через два пустых участка вперед.

Пригнувшись бежала, как солдат какой-нибудь под обстрелом. Пыталась кустами от дороги отгородиться, а уж открытые участки – стрелой, только как увижу, что никого нет. Один раз бабу Шуру заметила, соседку. По дороге еле ковыляла. Тогда в зарослях сжалась вся, считай, что в комочек свернулась, пережидала. Минут десять на бабе Шуре потеряла, не меньше. К дому на цыпочках, аудио-контроль под окнами – посторонних нет, на крыльцо совсем согнувшись в три погибели. Через щелочки окрестности оглядела – вроде никого. На корточках все тряпки с себя долой, в тугой сверток, под ступеньки припрятала. Всё также, не разгибаясь – ведь голая уже – до двери дотронулась и опять затряслась почему-то. Воздуха полную грудь набрала, дверь распахнула, ввалилась туда; затем, прячась за косяк, выпрямилась, на крючок сразу, только тогда к ним обернулась:

– Вот, гостинчики вам принесла, – смущенно протягиваю.

За столом опять сидят, набрались уже оба. Когда только успели… хотя, это у меня утро, как одно мгновение промелькнуло, а на них-то дети не висят. Лица красные, глаза кровью налились, на меня уставились. Судя по бровям приподнявшимся, похоже даже было, что сначала не поняли, что за голая баба к ним пожаловала – кто-то из них нахмурился сосредоточено, вроде как припоминая. Но это, конечно, меньше минутки длилось, потом:

– Молодец, кисочка, что пришла, мы уже и не надеялись. Присаживайся, выпей с нами, – стул отодвигает.

Ох, это голос Игорька, просто божественный! Прямо таю от него. Но Женя сразу охолодил:

– Рассказывай, сучка, обломать нас на вечер решила? Или как?

Помню, мне даже обидно стало, что он так сказал. Я-то все утро носилась как угорелая, чтоб с детьми разобраться и успеть к ним махнуть, а Женя так принимает. Будто мало я его ублажала все это время. Скорее всего, как раз из-за обиды этой отказываться не стала, присела аккуратно на краешек стула, пару рюмок с ними махнула. Сказала, что муж с коллегой по работе сегодня вечером приезжают, что на ночь только останутся. Что, мол, завтра я опять ваша буду. Но мне все приготовить еще к их приезду надо, так что дел выше крыши.

Выслушали, головами кивнули дружно и свой разговор завели, который, видно, еще до моего прихода начали – о каком-то Андрее, до которого так и не дозвонились, что, мол, только маманя его трубку снимает, а с ней нельзя говорить, что Сергей вообще до пятницы занят, еще о чем-то своем. На меня же и внимания совсем не обращают. Я сначала еще как на иголках была – побыстрее свою «отработку» провернуть, дел-то сколько на сегодня, а потом расслабилась и от таких разговоров, да после водки в сон потянуло. Даже не сдержалась, зевнула украдкой. Даже сейчас не пойму, как это так – сидит рядом с ними красивая голая женщина, откровенно готовая на что угодно, а они ноль внимания, фунт презрения. Вроде бы, пресытиться еще не должны были… Разве что Женя разок мне грудь ущипнул, но тоже лениво как-то. Так что послушала эти их разговоры, потом ехидно спрашиваю:

– Может, мне домой идти?

Откликнулись, надо же! Первым Женя:

– Цыц! Тебя не спросили! – и ладонью еще по столу шмякнул.

Игорь помягче:

– Ну, кисочка, зачем же так сразу? Погоди, сейчас мы монетку кинем, кто первый с тобой пойдет, – и в карман лезет, но тоже с неохотой.

Тогда Женя:

– А если не будем кидать? Сразу вдвоем?

Идея им понравилась, глаза загорелись, даже бутылку очередную от себя на край стола отодвинули. Я немножко было насторожилась, потом успокоилась. В конце концов, ребят этих изощренными в сексе никак не назовешь. Это уж сейчас, думаю, погуляй они тогда по desadov. com, запросто бы не отделалась. А тогда… не говоря уж о пытках всяких, даже слово «свингер» никто не знал. Меня же они уже во всяких видах видывали, а что по отдельности раньше со мной занимались, вроде как стеснялись друг друга, а сейчас вместе собрались – так их трудности, мне-то какая разница?

Все втроем в комнату пошли, меня на кровать уложили, ноги пошире велели раздвинуть. Да на здоровье-то, после всего, что было! Лишь бы побыстрей, мне еще сегодня столько успеть надо! Сами быстренько разделись, друг на дружку не смотрят, стесняются мальчики – смешно! Но я краем глаза на их хозяйство все же глянула – приподнялись членики, но не так, чтобы уж очень. По обе стороны от меня легли, каждый на мою ногу свою уложил. Обнимают, груди жмут, по животу елозят, по лобку, кто-то во влагалище полез копошиться… Я лежу смирно, жду. Чувствую, они сами не знают, что со мной дальше делать – если один заберется, то второму что, смотреть, да меня ощупывать только? Вот и тянут резину. В какой-то момент меня от этого такой смех пробрал, еле сдержалась, задергалась только, а они-то подумали, что от их ласк. Но вообще-то, если честно, нельзя сказать, что мне это обжимания неприятны были – возбудилась от них изрядно, так что сама ждала, когда они придумают, как со мной поступить.

Полежали, потискали меня, в конце концов, разобрались – Игорь сбоку пристроился, со мной ногами переплелся, свой орган куда нужно засунул, а его приятель сверху взгромоздился, на груди почти сел, голову мне приподнял – и в рот. Это я тогда в первый раз так, ощущения-то неплохие, конечно – со всех сторон вкусно, но подстроиться сложно, парни вразнобой двигаются, никак поймать ритм от этого не могу. А бревном лежать тоже никак не могу, парни меня так уже завели, что вот-вот кончу. Но только собралась, подготовилась, глаза плотно зажмурила, сознанием внутрь ушла, со всех сил к себе прислушиваясь, как опять меня парни обломали – в который раз уже! Лишь стоны мои предоргазменные услышали, да движения судорожные заметили, как меняться местами решили.

Если б у меня хоть какое право голоса было, высказалась бы, конечно. Ну, а в такой ситуации промолчать пришлось… Правда, попыталась еще успеть, хоть на полминутки пересменку отсрочить – Игоря ногой к себе поджала, а в его друга руками вцепилась, но бестолку. Понимаю отчетливо, что лежу, как полная дура – с мордой перекошенной и губой закушенной, да еще дергаюсь в пустоту, а они, пока через живот-руки-ноги перебираются, еще гогочут над моими трепыханиями. Игорь даже, как свое хозяйство из уютного местечка вытащил, еще вроде как на прощание меня за лобок вздрагивающий потрепал. Ужасно стыдно, что собственное тело так подводит, изо всех сил сдержаться пытаюсь, а все равно ничего поделать не могу. Хорошо хоть, недолго эта пересменка продолжалась, пристроились парни, по новой начали. Но как меня сбили, никак теперь не могу на прежний уровень подняться. Стараюсь, мускулатуру промежности в ритм поджимаю, все равно не получается. Так что, как они излились – сначала приятель этот, потом Игорь – хоть струйки и почувствовала, даже еще завелась от этого, а кончить так и не смогла. Впору было после двух мужиков, да у них на глазах опять, как вчера, мастурбацией заняться. Еле вытерпела, а то бы они меня вновь на смех подняли.

С кровати встала такая злая, что просто живьем бы этих выродков сожрала. Но виду стараюсь не показывать – мне же еще похабную фотографию за честно отработанный сеанс надо получить. Они уже оделись, а я голышом, как принято стало, за ними на веранду вышла. Стали насчет завтра уговариваться. Говорят, что раз ты сегодняшний вечер прогулять вздумала, то завтра днем приходи.

– Это вместо вечера, что ли? – спрашиваю с надеждой.

– Хрен тебе, а не редька, – Женя отвечает, – днем само собой, а вечером само собой.

– Силенок-то хватит? – ехидничаю. Сама-то злая-презлая сижу за обломы их с оргазмами моими. Хоть так подколоть, и то хорошо.

Женя в ответ замахивается. Еще мне только не хватало сегодня мужу с Виктором Михайловичем след от Женькиной пятерни на щеке демонстрировать:

– Ладно-ладно, – говорю, – пошутила.

Потом еще подумала, что опять средь бела дня тайком и перебежками к ним добираться, а потом еще голышом в дверь вползать, уж больно страшно, как бы все-таки не нарваться на кого. Плюс к тому, надоело мне с грязными парнями дело иметь, тоже всякие осложнения могут быть по женской линии. Так что к часу дня завтра их к себе в баньку пригласила. Против ожидания согласились сразу.

Выдали мне «оплату», за дверь выползла, одёжку натянула, и домой. Опять чуть не по-пластунски. Но все равно по дороге еще у яблони на их участке ветку толстую надломила – нарочно, чтобы злость хоть на чем-то выместить.

Домой прибежала, первым делом подрастающее поколение проверила – всё еще спят. Ну, и угуляла я их! Это хорошо даже, что спят – болтаться под ногами не будут, у меня же работы полный воз. Сначала участок долизала. В принципе я за ним хорошо ухаживаю, но все равно – где лопаточка детская валяется, где кукла… Шашлычный уголок особенно тщательно прибрала, мангал вычистила, полмешочка древесного угля туда из сарая принесла. Как в доме полы заканчивала мыть, дети проснулись, в туалет наперегонки помчались. Я сынка придержала – все-таки младшим уступать нужно, потом в окошко смотрю, он, свинтус этакий, около будки писать пристроился, дверь-то там еще заперта. Отругала, конечно – пахнуть же будет.

Потом вместе с ними на летнюю кухню вышла. Они у меня молодцы – фрукты-овощи сами помыли, нарезали для салата тоже сами, только лук был за мной, у них слезки потоком. Я пекла, варила, жарила, а детишки, как свою задачу выполнили, с визгом на участок рванули. Вслед еще им крикнула, чтоб не особо расходились, но куда там! Вполглаза за ними присматриваю, а сама «у мартеновских печей не смыкаю очей». Как фифлюшки печь стала, обожглась еще немного. Название-то дети придумали, а вообще это вафли мои фирменные с орехами и взбитыми сливками, электровафельницу всегда с собой на дачу берем, хоть пару раз за сезон использую обязательно. Запахи от всей этой вкуснятины по всему участку поплыли, да и не только нашему, думаю. Так что игры все поближе к кухоньке переместились, а у моих поросяток Павловское слюнотечение началось:

– Мама, я кушать хочу…

– Мама, а что это ты готовишь?

– Мама, накорми…

– Мама, а чем это пахнет так вкусно?

У меня же нервы не железные – усадила их прямо тут, рядышком. Наелись до отвала, даже, похоже, пузики прожорливенькие раздулись. Сама же раскладывать еду принялась, ведь блюда не только вкусными должны быть, красивыми тоже. Только всякие холодные закуски в беседку занесла, как звук мотора – приехали. Хоть и вся в мыле, но успела все-таки!

Между домом и парадной калиткой, которая на дорогу выходит, у нас на участке лужайка небольшая. Ухоженная, конечно. Несколько березок раскидистых, травка между ними пострижена аккуратно, всякие ягодные кустики по бокам. У детишек это самое любимое место – и поиграть можно, и малину-смородинку-крыжовник пощипать.

Так вот, вижу, тащат мужики по этой лужайке припасы. У обоих в каждой руке по вьетнамской сумке огромной – «челноковой», да еще пакеты всякие. Мой-то тащит с напрягом, а Виктор Михайлович вообще весь из себя испыхтелся и согнулся в три погибели. Черт с ним, с этим толстяком, а вот как мужа увидела, первое желание – на грудь ему броситься, все рассказать, прощения попросить, совета. Были бы мы с ним вдвоем только, наверняка так бы и сделала. Но ведь мало того, что дети вокруг крутятся, так и Виктор Михайлович этот, будь он неладен! А разговор ведь долгий нужен, да еще бабушка надвое сказала, чем закончится. Уж семейная сцена-то точно будет, при любом раскладе. И что, при посторонних мне всю эту свистопляску заводить? Так что сдержалась, иду навстречу, как ни в чем не бывало, улыбка приветливая на лице, даже несостоявшемуся доценту этому.

На летнюю кухоньку припасы выгрузили, в дом пошли, меня на разборку оставили. Ничего себе они накупили! Ладно бы только мясо для шашлыка, спиртное, деликатесы. Так там еще чего только не было – считай, на неделю на роту солдат хватит. Интересно, подумала, Виктор Михайлович хоть копейку в это вложил? Не из жадности подумала – с деньгами-то у нас порядок полный, на семейном бюджете такая ерунда никак не отразится – просто, размышляю, неужели этот потный боров не предложил хоть капельку финансово поучаствовать?

Настругала балыков всяких, осетрины с семгой, икру в вазочки разложила, маслины. Отнесла на веранду. Потом было подумала сама шашлыком заняться, но решила, что муж обидится – обычная-то еда всегда за мной числилась, а кавказская, среднеазиатская кухня – все эти шашлыки, пловы, даже харчо – на нем обязательно. Если и пыталась притронуться, сразу шутит: «нэ жэнскайа дэла». Пошла к ним в дом. В гостиной в кожаных креслах устроились, какая-то схема на столике разложена, но, что первым в глаза бросилось – два бокала и бутылочка вискарика, а в ней уже только на донышке что-то плещется. Вот, думаю, дураки – ведь на голодный желудок!

Беру правление в свои руки, на воздух мужиков выгоняю. Сама-то уже угли в мангале разожгла, а вот мясо с луком пусть сами на шампуры нанизывают и жарят. Все-таки очень они тепленькими за эти полчаса стали, а Виктор Михайлович совсем оборзел, по дороге то и дело норовит меня за попку ущипнуть или хоть погладить там. Раньше, в Москве, он все-таки такого открытого хамства себе не позволял. Ну, там пошлые анекдоты, сальные взгляды, «случайные» прикосновения – это сколько угодно. Но чтоб так внаглую, да еще когда муж рядом – вот этого никогда не было.

Хоть себя он почитал полным неотразимчиком – как к нам не придет, непременно о своих победах на женском фронте вещает. Что все «кадры» вокруг (его любимое словечко) прямо-таки сразу штабелями у его ног ложатся. Только, мол, подморгнет кадру какому – она готова. Врал, конечно, напропалую – кто ж на такого позарится? Ладно бы еще деньги были, или положение какое высокое, но его даже к вступительным не допускали, так что толком и срубить неоткуда было. Сомневаюсь даже, что хватило бы у него денег шлюху снять. Ну, разве что вокзальную… А меня от него просто тошнило: маленький, жирный, пузатый, потный, задыхающийся, вонючий, противный…

Ладно, вывела я мужиков к беседке, усадила шашлык на шампуры нанизывать, сама в дом метнулась – к детям. Сидят, телевизор смотрят, а глазки-то у обоих закрываются. Так что, особо не церемонясь, уложила их, на ночь поцеловала. Потом в гостевой комнате Виктору Михайловичу постелила, а затем к беседке пошла – все-таки пьяных мужчин надолго нельзя вдвоем оставлять. Ведь ножи там, шампуры острые, огонь… мало ли что. Не в смысле, что подерутся, это вряд ли, а вот случайно какой угодно несчастный случай может приключиться.

Вышла во двор. Нет, все нормально совершенно, от мангала низом по всему участку вкуснейшим дымом тянет, слоями стелется – при скудном освещении заметно очень. А они сами работают вовсю, разговаривают спокойно. Голоса нормальные, слова не тянутся, не запинаются – видно, холодный воздух весь хмель с них сбил. Ну, слава богу, думаю, хоть закуски мои оценят. А то обидно – готовила-готовила, а они сразу налакались и больше ничего…

Шашлыка уже в избытке нажарено оказалось – чуть не на десятерых, так что от мангала их отогнала, руки вымыть велела, в беседке усадила. Шампуры готовые в большой термос с широким горлом переложила, чтоб простыть не успели, тоже на стол выставила. Присела, наконец… А то целый день на ногах, да быстрее-быстрее, на рысях всё – умаялась. Как им по тарелкам еду разложила, позволила себе хоть на спинку откинуться и после всей этой скачки с препятствиями дыхание перевести.

Ну, как полагается, сначала тосты в мою честь. Какая я прекрасная хозяйка, да в каком порядке дом с участком держу, да как чисто, да как готовлю хорошо. Потом они о своем начинающем предприятии – мол, только пингвинам в Антарктиде эта их железяка ни к чему, а во всем остальном мире она жизненно необходима. За это тоже выпить надо… и не один раз… Кстати, на самом деле не такая уж маниловщина оказалась, действительно в дальнейшем хорошо железяка по всему свету пошла…

Под хорошую закуску еще пару-тройку бутылок уговорили, причем ведь мешали, поганцы! Вижу, с такого дела мой уже совсем в отрубе, только бормочет что-то невнятное, а глаза невменяемые, в разные стороны смотрят. Но Виктор Михайлович еще ничего, держится. Так еще бы – алкоголь рассчитывается на килограмм веса, а у толстяка этих килограммов не меряно. Пошел тогда он здравицы в мою честь произносить, уже не о том, какая хозяйка хорошая, а что красивая, ухоженная, фигура прекрасная… всё такое. Ладно бы только произносил, а то после каждого тоста норовит как раз по тому месту погладить, что только что нахваливал. Мой-то к этому моменту совсем хорош, только и может, что очередную рюмку в себя опрокидывать. Так что на него надежды никакой.

Я хоть тоже захмелела немного, но понимаю, что ничего хорошего мне ближайшее будущее не сулит. Попыталась из беседки вырваться. Так черта с два! За мной глухая стенка, а по сторонам мужики сидят, разве что по головам можно. А этот жирный боров все настойчивее пристает, внаглую по груди и бедрам шарит. На мои слова – а я уже в ответ грублю по полной программе – ноль внимания. Стараюсь отбиться, царапаюсь даже – руки мои схватил, не вырваться. Мужа тоже нисколько не стесняется, впрочем, тот и не видит уже ничего, только мычит и слюни пускает. Думаю, мало мне грибничков этих чертовых, так еще тебя, пузатая скотина, отпихивать. Ну, просто совсем не знаю, что делать… В конце концов, сообразила. Как боров этот на секундочку от щупанья отвлекся, резким движением под стол нырнула. Хоть и ногами вперед, но выскочила!

Теперь следующая моя задача – мужа домой втащить, сам-то он точно не сможет. Из-за стола его вытянула, на себя взгромоздила, чувствую, не справлюсь. Ладно, хоть в борове что-то человеческое пробудилось, выполз, другую его руку себе на плечо закинул, потащили вдвоем. По дороге, правда, еще лапал меня все время, я уж особо и внимания не обращала. Во-первых, надо все-таки моего до постели дотащить, а во-вторых, много он одной рукой, да еще со спины, через мужа, не нащупается.

Приволокли, наконец. На кровать тело бездыханное уронили, я с него ботинки с одежкой стаскиваю, а этот деятель науки и техники у стеночки стоит, наблюдает. Так понимаю, от идеи меня силком заполучить не отказался, просто ждет, пока освобожусь. Затягиваю процесс – может, надоест. Как бы ни так! Минут десять я своего благоверного раздевала, да укладывала, а от стенки ни движения, только запах пота и дыхание хриплое. Больше уже тянуть не могла. Разогнулась, к двери иду. Тенью за мной. Но вот только из комнаты вышла, да дверь закрыла, сразу меня в охапку и к себе тащит. Молча пытаюсь вырваться – не кричать же, детей разбудить можно. Еще не хватало, чтоб они эту сцену безобразную увидели.

Но он-то куда сильней. Так что почти что до своей комнаты меня дотащил. Не знаю, как я изловчиться сумела, но в какой-то момент правую руку высвободила и наверх со всей силы! Кулаком прямо в нос ему попала, даже хрупнуло там что-то. А уж кровища сразу потоком! Отпустил меня сразу, за клюв свой схватился, мычит. А я быстрей во двор сбежала. Не только, конечно, следы пиршества прибрать, но и чтоб себя от дальнейших поползновений обезопасить.

Часа полтора возилась. Всё убрала, перемыла… Специально долго, чтоб по времени с изрядным запасом получилось. Возвращаюсь – из гостевой комнаты храп. Душевный такой, с переливами – точно не притворяется. Ну, и хорошо. Следы крови на полу подтерла, к пьяному супругу под бочок нырнула. Но дверь все-таки на замочек заперла – от греха подальше.

Легла, а сама думаю, что утром делать: сказать – не сказать? Не о пьяном борове, конечно. Это ведь ерунда по сути, что с пьяного мужика возьмешь? Да и отбилась от него, причем с кровопусканием. А вот от грибного отравления, похоже, самой не избавиться, это куда серьезней получается… По-хорошему ведь признаться надо все-таки… Сказать, что бес попутал, что по гроб перед тобой виновата, что сама не понимаю, как вышло, но вырваться не могу. Может, детей в охапку, и вместе с ним домой махануть? Тогда бы все проблемы разом решились. Бог с ним, что фотографии похабные у них остались. Что они в мое отсутствие с ними делать будут? Детишкам раздавать? Так и не знают они никого, да и вообще глупо. Пусть хранят на память… Думала-думала, и так, и этак прикидывала, в конце концов, решила: скажу, покаюсь! С этим и заснула…