Попаданец не в ту дыру

Семён крепко держал сестру за шею, пока накачивал ее киску спермой. Пьяная девушка что-то да понимала, поэтому сорокалетнему мужчине приходилось вдавливать молодую красотку в постель, не то бы вырвалась, дрянь такая. Весь вечер дурочка не давала брату прохода, чем пьянее становилась, тем более навязчиво предлагала себя трахнуть, потом вообще заманила в комнату под выдуманным предлогом, и вдруг сдала назад, хохоча и дразня возбужденного самца. А вот хренушки, Семён так распалился, что взял младшую сестрёнку против ее воли, и так ему понравилась хрупкая, молодая самочка, что он отпердолил ее как последнюю шлюшку, бедняжка аж заревела от грубой и унизительной долбежки перед зеркалом, в котором наблюдала пьяными глазами, как кривая елда родственника расфигачивает ее жопку. Как бы, в попу она давала парням уже, всё-таки годиков ей было уже достаточно для интимной жизни, но до боли ее никто не трахал. Этот же сорокалетний придурок так разошелся, что раздолбал ей дырку в жопе размером с яйцо, которая никак не хотела закрываться.

Похоже это было целью Семена, потом он продолжил чпокать притихшую сестрёнку в киску, да туда и финишировал, измотав девушку до беспамятства. Давненько он таких нагрузок не испытывал в сексе, ну может лет в двадцать пять, потому уже подсаженное сердце мужчины и не выдержало - бедолага откинулся, не вынимая член из сестры.

Часть 1.

Алёнушка волновалась перед предстоящей ей миссией. Взрослые бабоньки, конечно, поддерживали ее, все убеждали, что ничего страшного за тяжёлыми, оббитыми железными полосками дверями не случится, а громкие охи-вздохи, хором льющиеся из закрытого помещения, это исключительно из-за сладострастия. Девица пыталась делать вид, что верит им, терпеливо ждала своей очереди, но все же испытывала стыд перед Трошкой. Своему суженному она дала только раз, и то чтобы он не пошел на войну не опробовав лоно своей избранницы, на войне же все могло случиться: помрёт, дак хоть мужчиной, а не непознавшим женщину юнцом.

Тяжёлая дверь со скрипом распахнулась и из нее выскочила Наська - подруга Алены, ее погодка. Голая, вся красная, блестящая от пота, будто только отпарилась, с разбухшими от возбуждения титьками, но веселая и радехонькая. Подлетела к подружке и повисла на ней.

— Ох, Аленка! - тяжело выдохнула рыжеволосая красавица, - совсем сил нет! Там такое!...

— Что, Наська? Что? - запричитала обеспокоенная Алена, - не томи!

Настя уселась голой жопой на скамейку, обвела глазищами лица любопытных баб, облепивших ее со всех сторон.

— Скамья там, девоньки, - отдышавшись, пролепетала рыжая, - а из нее кожаный кол торчит, по локоть длиной. И может этот кол вверх-вниз ходить, если на педали давить, как у ткацкого станка. Садишься, значит, на этот кол мандой и давай педалями работать! Фух!!!

Настя глупо засмеялась, осознавая, какую пошлость поведала, а Аленка пуще прежнего заволновалась. Она думала ее там будет барин использовать, чтобы чресла свои опростать, а там вон чё делать надотъ. Механизм ублажать!.. И сбежать никак - папинька не поймет, когда прознает, что дрянная девчушка не отработала долг перед Отчизной. Мужики, вон, на войне мрут в борьбе с лютым ворогом, а она, такая-сякая, застыдилась ляшки раздвинуть для общего блага! Не бывать тому, и молоденькая баба пошла менять подругу на дивного вида станке.

— Оно точно не обойтись без разврату-то? - недовольно проворчал царь, когда очередная девица зашла в горницу. Милого вида красавица была крайне смущена открывшимся перед ней действом, но наставления строго выполнила - разделась догола и заняла свободную скамью с самотыком. Сразу кожаный хер в себя втыкать не стала, сначала пристроила его к пузе, будто приноравливаясь и засекая, на сколько длинная елда проткнет ей манду.

Царь аж отвернулся, когда увидел как самотык достал до девичьих титек. Бабенка была молодехонькая, ещё не набрала в теле, рядом с ней изобретение бесноватого кудесника внушало страх.

— Надо-надо, - скорчив плотоядную харю, ответствовал изобретатель, - пускай кобылки резвятся - больше энергии "накрафтим".

Царь ещё раз осмотрел изнывающих от блаженства, потных, дурных баб, зло сплюнул и вышел прочь, плохо понимая бредни незнакомца. Насмотрелся уже, как девицы теребонькаются с непонятными механизмами чудаковатого незнакомца, который, однако ж, помог своими "черными" знаниями в борьбе с превосходящим по численности противником. Кудесник же не мог оторваться от Аленки.

Миниатюрная, сисястая девица и так-то повернется, и эдак-то, решая как бы половчее принять в себя здоровенный самотык, и не придумала ничего лучше, как трахать себя стоя, пытаясь ловить равновесие при нажимании ножками на длинные педали. В целом у нее получалось ловко, и кожаный елдак проникал в нее не так уж и глубоко, правда то и дело проступал через кожу животика. Держаться красавице было не за что, поэтому чтобы не упасть ей приходилось иногда приседать, чтобы подправить свое положение на станке, оттолкнувшись кончиками пальцев от скамьи, и в этот момент она особенно громко вскрикивала, приняв в себя самотык чрез меры. Но несмотря ни на что, девица не останавливалась, мерно перебирала ножками, трясла большими титьками и словно опытная спортсменка системно дышала: вдох - носом, выдох - через сложенные трубочкой губы. Ей приходилось явно тяжелее, чем прочим, сидящим крупным бабам, бедняжка изливалась потом, щипала себя за мясистые бедра, громче всех охала, единственная из красавиц взвизгивала, лишь бы подбодрить себя, но все равно кончила раньше прочих, даже тех баб, которые трахались до ее прихода. Миниатюрная красотка особенно громко вскрикнула и пала животиком на скамью, началась дёргаться от оргазма, тереться распухшей киской о перепачканный белыми выделениями елдак. Она была в восторге, как и прочие девки в этой развратной избе, это тебе не писюлька какого-то там Трошки, это самотык с конский конец! Аленка, отдышавшись, захотела даже ещё поскакать на волшебной скамейке, но порядок требовал покинуть помещение, чтобы и другие девчонки приобщились.

Порядок порядком, но кудесник, организовавший такой групповой траходром для "темных", неграмотных людишек из другого времени заприметил для себя миниатюрную куколку, настоящую красавицу с толстой русой косой, миленьким личиком, большими тяжёлыми титьками и круглой, мясистой жопой. Она только-только начала набирать вес, что сразу сказалось на отложениях в пузико, но несмотря на это была невероятно сексуальной. Сколько лет ей было не ясно, но местные нравы это не учитывали: есть дырки, дает - трахай. То что здешним мужикам нравились бабы в теле, было, конечно, необычно для недавно умершего Семёна, но чистые, натуральные красавицы все равно сводили с ума мужчину, жившего в прошлой жизни в двадцать первом веке, ведь, казалось, что вымя пятого размера и жопы с лошадиный хруп было обязательным признаком данного биологического вида. С такими формами даже широкая талия женщин казалась хрупкой, под таких "рабочих лошадок" Семён и подогнал свои дилдо-станки. Аленка оказалась исключением из правил...

Но как бы не впечатляли перерожденца в новое тело прелести местных красавиц, об обязанностях забывать не стоило, ибо смертная казнь в этом времени тоже была в порядке вещей. Спасло мужчину от нее лишь кое-какие знания человека эпохи интернета, реализация которых всеми тут воспринималась как чародейство. Взять те же дилдо-станки. Механизмы были самыми примитивными генераторами постоянного тока, работающими на тяге крепких женских ног. Дрочка гениталий в этих устройствах, вообще, не имела практической пользы, просто Семён попробовал провернуть с местными жителями маленькую "шалость" и эксперимент оказался успешен. Он даже думал, что бабоньки так усердно жмут на педали не столько ради общего блага, сколько ради собственного сексуального удовлетворения. Этим он и объяснил получаемую неизвестную энергию, способную оживлять прочие рукотворные творения кудесника, мол, сладострастие девиц волшебным образом копится во внутренностях скамей, а дальше благодаря "черному" знанию Семён ею распоряжается по своему усмотрению.

Всех устроило такое объяснение, даже мудрые старцы мало что могли заподозрить, боясь лишиться мудрых голов, ведь неожиданно появившийся под воротами крепости грязный проходимец довольно быстро заручился расположением царя, сначала развлекая всякими мелкими диковинами, которые собирал, пока томился в темнице, а потом продемонстрировав острый ум и смекалку на поле брани, позволивших сохранить жизни многим воинам. А когда кудесник добрался до придворной библиотеки, и получил власть над оружейниками в кой-то веке случился перелом в войне, которая с незапамятных времён высасывала все соки из маленького, но несгибаемого государства, готовое кануть в лету, но не встать на колени перед страшным врагом.

Глава 2.

Весть о кудеснике-затейнике довольно скоро дошла до царицы. Достойнейшая женщина мало интересовалась делами государства, была лишь скрепой между двумя царствами, гарантом мирного существования между соседями. Того государства уже давно нет - разграблено и сожжено - а вот Марья есть, бесполезная и достойнейшая, последняя представительница знатного рода, потому обращались с ней как ценной реликвией. И все бы хорошо, но реликвий не трахают, а понести знатная баба не смогла в свое время, как царь не старался ее обрюхатить. Затосковала, вообщем, бабенка без ласки, но прознав о чудо-скамейке главного оружейника, приободрилась, крайне заинтересовалась наукой, в частности трудом Семёна. Бескостные языки ещё донесли, что как мужчина изобретатель весьма могуч, а елдак для скамейки он скопировал со своего конца. Это стало последней каплей, Мария вызвала кудесника к себе.

Бабой она была избалованной, по семейной традиции - властной, поэтому не посчитала нужным как-то позаигрывать с чернью, с ходу приказала раздеться и показать свой член.

Семён ещё не совсем принял новое тело, оно ощущалось скорее как игровой персонаж в компьютерной игре: слишком уж оно отличалось от того, которое было до смерти. Разделся он без раздумий, смело продемонстрировал огромный торс на крепких, бочкообразный ногах, между которых болтался здоровенный шланг, тут же начавший подниматься и быстро заторчал колом, а точнее - багром.

Царица явно была удовлетворена увиденным, довольно мурча, развернулась задом к мужчине, задрала подолы, и наклонилась. Жопа у женщины была, как и у всех других девок большая и мягкая, бледные ягодицы мешали друг другу внушительными объемами, плотно жались, закрывая анал, зато пухлые половые губы волосатым пирогом выпучались ниже них. Писька у бабы была явно давно нетраханная, так и не распахнулась, пока Семён не начал водить по ней залупой.

Едва почувствовав как ее половые губы раздвинулись властная царица тихонечко застонала, изнемогая от желания получить в киску здоровенный, твердый член, давай толкать себя навстречу мужчине, растягивать руками половые губы, чтобы хер смог проникнуть в отвыкшую щель. У Семёна на такой случай была своя метода, оставшаяся ещё с прошлой жизни. Он запахался лицом между больших ягодиц и давай вылизывать пухлую манду, настырно толкая язык в слипшееся влагалище.

Марья напряглась. Было не принято у них, чтобы мужик вот так лизал бабе, аки, кобель суке во время течет, но царица смирилась: грешить дак уж какая разница как, пускай лижет, если по нраву такое... Но неожиданно для себя баба осознала, что такая грязная ласка очень даже приятна, возможно даже кудесник знал секретик какой, ибо лаская некоторые места снаружи манды или во влагалище, немного дальше входа, затейник доставлял особо жгучее удовольствие, от которого у красавицы аж ноги подкашивались.

— Ой-ё-ёй! - со смехом завизжала бабенка, когда Семён активно задрочил ее клитор, чтобы хоть немного расшевелить стоящую раком самку, - чё ты там мне теребишь такое?

Мужчина звонко шлёпнул бабу по широкой жопе, отвлекся от ее киски, ловко лишил слоев одежды и уложил на здоровенную, дубовую кровать. Телка не стала кокетничать, растопырила мощные ляшки, раскинула руки в стороны, готовая, похоже, и дальше быть "бревном" - только трахай. Семён понял это, отбросил прилюдия одним движением загнал здоровенный хер в большую манду Марьи, продербанив ее до самой матки, несмотря на сопротивление "неразогретого" до конца влагалища. В ответ на размашистые движения любовника царица тяжело и как-то вальяжно заохала, и всего-то. Ни гнулась, не ласкала его, даже ногами не обхватила пояс. Но Семён не хотел упускать удачный момент в сласть поиметь такую сисястую куколку, принялся раскачивать ее хлесткими ударами таза так, что кровать заскрипела и начала сдвигаться. Вымя бабы зажило своей жизнью: принялось летать туда-сюда, шлёпать то по пузе Марьи, то по красному осоловелому лицу, то хороводы давай водить, то трястись и вибрировать, когда трахарь размашистость менял на скорость.

Оханье бабёнки превратилось наконец-то в крики, которые, не слышал лишь глухой, осерчавший бездействием партнёрши любовник не на шутку разошелся, заставил-таки бабу тоже посодействовать в сексе: обкончавшись, она принялась молотить тазом, пуще прежнего растягивая свою внушительную щель твердым елдаком, начала "месить" титьки, которые из бледно белых, быстро стали красными от сильного сдавливания. Вообще, страстное совокупление было в этом обществе не распространено, баба не понимала, чего добивается чудаковатый любовник, но тем не менее организм самки блаженствовал, ослаб и совсем перестал подчиняться царице. Она уже несколько раз отталкивала руку Семёна, втыкающего пальцы в анал красавицы, но твердо противиться у нее не получалось из-за бушующего в ней сладострастия. Мужчина понимал, что бабенка находится в его власти и все увереннее использовал ее очко для утехи, хорошенько приготовил его для своего члена.

— Стой-стой-стой! - запричитала затраханная царица, когда почувствовала как ее жопа "трещит" от нагло проникающего в нее члена, - нельзя!

Семён не слушал, он решил затрахать эту инфальтивную бабу, разворотить ей так ее дырки, чтобы она ни одной величественной позы не могла неделю принять!

— Стооооой! - вопила Марья, пока мужчина, борясь с руками красавицы, чпокал ее анал, на глазах терявший сначала жесткость, а потом и упругость.

Чтобы "бревно" навсегда запомнила, как следует вести себя в сексе, Семён загнул бабу так, чтобы ее ноги оказались закинуты ей за голову, схватил за русые волосы и сильно придвинул лицо ноющей от унижения телки к ее гениталиям, чтобы сучка вблизи видела, что творится с ее жопой из-за грубого анального секса. Марья не хотела этого видеть, она, вообще, не хотела давать в жопу, это было крайне низкое и омерзительное мероприятие, запятнавшее ее благородную честь. Чпокаться в сраку это удел бедняков, или юнцов, которые тренируются на анальных дырках скотины удовлетворять девок. А тут какой-то безродный проходимец пердолит ее, как какую-то корову или лошадь в задницу!

Царица до конца пыталась противостоять ублюдку, грозя ему самой лютой смертью, но так и не справилась с ним, а он напоследок ещё и накачал ее кишки молофьем. Такой ее и обнаружил царь: зареванную, голую, замученную, дырявую на обе дырки, из которых толчками выбивалась сперма, раздувшая пузо супруги до размера подушки.

Глава 3.

Алёнушка, глупо хихикая, уединилась на полатях. Никого в избе в это время не было, все были заняты своими делами-заботами, ей же теперь было положено отляжеваться после работы на волшебной скамейке. Молоденькую красавицу это вполне устраивало, хоть она и не перетрудилась на самотыке, а наоборот, получила массу приятных эмоций. Никто из оставшихся в деревне мужиков ее трахать не желал, так что перепихон с дивным изобретением кудесника пошло только на руку самочке. Слишком уж неказистой была девка: ростом с десятилетнего ребенка, с хрупким станом, толщиной в ляшку добротной бабы, с длинными, тонкими ногами, и хиленькими ручонками, малопригодными для тежелой бабской работы. Титьки у Аленки тоже были не ахти в сравнении с другими бабами, но для миниатюрного тела "уродца" и они казались чрезмерно большими, как и жопа - два крепких, упругих шара с мужскую ладонь в обхвате.

Если бы не сердобольный конюх, приютивший в свое время осиротевшую "карлицу", то сгинула бы девица, никто бы и не заметил ее, а так она хотя бы звонким голоском радовала приемного родителя, да двор держала в порядке. Нашла себе применение, все не зря кашу переводила. Смешно сказать, но конюх даже о внуках помышлял, но кто ж полезет на юродивую Алёнку, если все близлежащие деревни завалены пышущими здоровьем, детородным бабами, которым неприметная Алена едва-едва подмышек доставала. Трошка вон позарился, дак тот и сам не весть какой, хиляк и недотёпа, такой в свои двадцать годков и на скот был непрочь покуситься, чё уж про Аленку говорить, она хотя бы людской вид имела, разве что мелкая.

А сегодня она второй раз в жизни ощутила себя женщиной, да такой желанной, что аж кончила! Подружка Наська все уши прожжужала, как она теряла себя, когда Мирон пер ее сверх меры, особенно изголодавшись по женскому лону, и сейчас до девицы дошло, что она имела ввиду. Вот бы ещё чудо-скамья могла оплодотворять, чтобы Алена ощутила, каково это когда молофье распирает живот. Наська однажды показывала свой надутый живот, это весьма очаровало миниатюрную красавицу. Она даже подумала, что подруга понесла, но спустя время все рассосалось. А в последнее время обрюхаченные девки стали совсем редкостью - мужиков-то не осталось. Так, если какой заезжий отряд зайдет в их деревеньку, дак бабоньки в очередь за осеменением. Но только не Алена.

Девица лежала голой и всё думала о своей нелегкой участи. Странно, но самом-то ей нравилось ее тело, если бы его раздуть до размера обычной бабы, то она станет первой красавицей на селе, и тогда б все мужики захотели ее обрюхатить, даже сам царь, или его кудесник. От этих мыслей красавица начала себя удовлетворять, затолкав ладонь в свою манду и осторожно шевеля ей внутри себя, чтобы та не громко хлюпала.

"А ведь возможно кудесник и вправду смог бы помочь, " - подумала девка, ускоряя дрочку и давай наминать свободной ручкой мягкую титьку, - "вон какую чудесную скамью придумал. Да и так, говорят, много всяческих немыслимых штук изготовил. Он-то точно поможет..."

Последние мысли красотки возникли уже на краю сознания - туда все выяснил надвигающийся оргазм. Дилдо-станок раздразнил человеческую самку своей внушительным размером, Аленка теперь, желая получать те же ощущения, вводила в себя руку на половину предплечья, едва сдерживаясь от стонов, даже когда ее манда лопнула и потекла, красотка лишь тихонько пискнула и принялась лишь сильнее давить сиськи, так и не закричав.

"Так, глядишь, и поднаторею, " - подумала красавица, извлекая из себя испачканную соками руку, - "может кудесник и обратит на меня внимания, если буду долбиться пуще прочих баб."

Сладострастные мыслишки заставили милое личико Аленки засветиться от блаженства, план ей показался вполне удачным...

"Даже, если и не обратит, дак хоть чудо-скамья удовлетворит", - зарываясь в мягкие бока лежанки решила девица, предаваясь вновь настигшей ее слабости от оргазма.