Кровавый карнавал

Часть 1. Йольский кот

Говорят, что люди севера когда-то поклонялись богу Йолю, которого изображали с кабаньей головой и телом лесного орка. Потом с юга приплыли гномы, принеся своих богов. Одно время здесь господствовал культ смерти и её главного полководца, демона Бертегизела, что принесли некроманты. Но когда демон был сокрушен Альдариком, в эти земли пришел культ Драконов-Близнецов. Или Змей-Близнецов, как их трактовали эльфы, которые тоже активно переселялись в эти земли. В наши дни смесь всех этих культов породила в городе Бальбек удивительное явление, которое называют «Бальбекское торжество» или «Йольский карнавал».

Празднуют его в самый короткий день в году, когда солнце едва встав, вновь уходит обратно за горизонт. Начинается праздник утром как чинное шествие представителей всех городских сословий. От каждого из четырех кварталов города выходит своя процессия. Они сливаются воедино уже на центральной площади. Здесь начинается торжественная литургия и угощение всех, кто собрался на площади. Как раз к этому времени начинает смеркаться. Но праздник в этот момент только входит во вкус. Горожане надевают маски, а герольды, присланные каждым кварталом, провозглашают: «Делайте что хотите! ». И начинается такой безудержный кутеж и веселье, которого не знает ни один город мира, кроме, разве что, Кра-Акена.

И длится празднество всю ночь. Сопровождается все это громкой музыкой и танцами, выпивка течет рекой, а в ночном небе с шипением и треском взрываются лунарские фейерверки. В этот момент всякий забывает о своем возрасте, сословии, расе. «Делай, что хочешь», — главный принцип всего происходящего. Хоть раз в год будь кем хочешь и делай все, что заблагорассудится. Ну, кроме воровства, насилия и убийства. За этим следит стража, по случаю тоже в масках, правда железных, чтобы их легко было можно отличить от обычных гуляк.

Говорят, таким образом люди севера ещё в древние времена отгоняли злых духов, развеивали тьму. Делали так, чтобы следующая ночь была уже короче хоть на мгновение. А так, мгновение за мгновением становилась ближе весна. Те же, кто почитает Близнецов, посвящают этот праздник эльфийскому пророку Кедару, который в эту ночь был жестоко убит эргалийцами, но его кровь впиталась в землю, и на том месте вырос могучий дуб, первое священное древо, которое обвили две священных змеи. Хоть Кедар и эльф, но он ведь принес веру в Близнецов сородичам, потому стоит в пантеоне по правую руку от Альдарика. И это у людей. Эльфы же вовсе ставят его превыше всех смертных. Ещё говорят, что впервые праздник прошел в Бальбеке, когда из города изгнали некромантов, что заставляли жителей постоянно каяться и тяготиться своим несовершенным живым телом. Словно дети, которых заставляли есть жидкую невкусную кашу, бальбекцы, наконец, дорвались в тот день до простых телесных радостей. А некоторые вовсе ищут его корни в древних праздниках гномов, на их далекой прародине, Порфине.

Ну, как бы то ни было, это уже давняя традиция, которая никогда не прерывалась. И в этот раз горожане уже готовились, предвкушая веселье. Что могло пойти не так? В этот раз не так было всё.

***

Лионза стояла в плотной многолюдной толпе. Здесь, на площади перед Бальбекской ратушей, казалось, собрался весь город. Люди были возбуждены, и это было совсем не радостное возбуждение.

— Сколько это будет продолжаться?

— Почему магистрат ничего не делает?

— Как налоги поднимать, это всегда пожалуйста!

— Долой патрициев, вся власть гильдиям!

Становилось жарко, несмотря на то, что зимний ветер гнал со стороны моря хмурые облака.

— Мы делаем все возможное, — отвечал толпе полугном в меховой шапке, прячущий руки в муфту. Судя по всему, это был бургомистр. — Убийца будет найден и наказан прямо здесь, на этой площади.

Слова его превращались в пар и неслись над площадью, подхваченные холодным ветром. Остальные советники магистрата сурово кивали, подтверждая слова главы города. Но толпу это явно не успокаивало.

— Говорят, это нечисть! — крикнул кто-то. — Стража тут бессильна!

— Нам и это известно, — отвечал бургомистр, — мы уже отправили гонцов к драконьерам. Они должны прислать из Бастиона специально обученных рыцарей.

Линза неслышно усмехнулась. Она и была тем самым рыцарем, которого прислало Братство. Орден не успел толком восстановиться после Багровой Смуты. Каждый брат и сестра были наперечет. Потому её отправили в Бальбек одну, полагая, что сытые бюргеры просто раздувают дракона из стрекозы. В разоренном войной Цвиллиге не очень любили Союз городов, который почти не затронули бедствия последнего десятилетия. Впрочем, Лионза в любом случае готова была взяться за это дело. Даже если убийцей окажется не демоническая сущность, она должна прекратить эти жуткие убийства. По пути сюда она изучила доклад, присланный из Бальбека в орден. Читая, она едва не разрыдалась. Всё началось около месяца назад. Первую девушку, которая торговала своим телом в известном борделе Торгового района, нашли мертвой на улице. Она была полностью раздета. В теле не осталось ни капли крови. Неделю спустя та же участь постигла проститутку из соседнего борделя. К моменту, когда магистрат забеспокоился и отправил письмо драконьерам, на счету таинственного убийцы было уже пять девушек. Оставшиеся трое не были шлюхами: одна была торговкой лучинами, другая служанкой в трактире, третья монахиней. У всех жертв была всего одна общая черта — молодость; ни одной из несчастных не исполнилось и двадцати.

Лионза погрузилась в свои мысли и немного упустила нить сюжета, что разворачивался на её глазах. Меж тем бургомистра на его помосте пытались потеснить три дамы среднего возраста. Все трое в черных расшитых серебром меховых накидках и с неуловимо похожими чертами лица. Впрочем, спутать их было сложно. Первая дама была высокая и худощавая. Её рост заметно увеличивал острый колпак-эннина с вуалью, делающий её похожей на каланчу. Вторая пониже ростом, шире в кости. Она носила двурогую шапку-эннину. Третья была самой маленькой и полненькой. Её голову венчала трехрогая эннина. Какой-то мальчишка заливисто засмеялся при виде этой нелепой троицы, но самая высокая бросила на него столь холодный и осуждающий взгляд, что смех быстро смолк.

— Эти бедствия из-за наших грехов! — закричала она.

— Мы погрязли в разврате! — добавила вторая, тряхнув рогатой шапкой.

— И извращениях! — взвизгнула третья толстушка.

— Всем нужно прекратить блудить и покаяться! — продолжила первая.

— И начать прямо сейчас! — добавила вторая.

Третья вместо своей реплики достала откуда-то плетку и хлестнула себя. На её круглых, как пуговки, глазах, выступили бисеринки слез. Она застонала, поджав пухлые губы.

— Надо запретить бесовской карнавал! — заверещали все трое дам одновременно.

Толпа в ответ отвечала злым ропотом. Запретить праздник? Это же святое! Вы лучше побыстрее найдите убийцу, а то только запрещать умеете! Собрание горожан стало превращаться во всеобщую ругань. Лионза начала пробиваться через площадь. Чем быстрее она разберется в этом, тем меньше девушек погибнет.

***

Бордель города Бальбек находился возле городской стены. Когда-то на этом месте была общественная баня, построенная ещё гномами. Впрочем, и сейчас он выполнял обе функции. Клиенты могли здесь расслабиться на горячих мраморных скамьях. А прислуживали им при этом обнаженные девушки. Сейчас они прислуживали гостье из Цвиллига. Лионза блаженно растянулась на скамье, по её красному намазанному маслом телу скользило гибкое девичье тело. Ещё одна девушка тщательно массировала ягодицы луанийки, иногда соскальзывая пальчиками в промежность. Такая услуга стоила здесь немало. Но по распоряжению магистрата драконьеры в Бальбеке обслуживались бесплатно.

Лионза не так давно научилась читать чужие мысли в процессе. Если она занималась сексом сразу с несколькими партнерами, в её голове оставалась какофония из чужих образов и мыслей. Впрочем, она читала, что у суккубов это приходит с опытом. Может, со временем так и будет. Единственное, что ей удалось запомнить из этого потока, это имена девушек. Маленькую брюнетку с большими эльфийскими глазами звали Авила. Полугномку с толстыми косами, что массировала ее задницу, Шамхат.

Лионза перевернулась на спину. Авила услужливо подставила суккубу свою аппетитную маленькую задницу. Луанийка приникла, жадно вдыхая нежный цветочный запах, смешанный с запахом возбужденного естества. Тем временем Шамхат уселась на краю скамьи. Её ступни заскользили по телу Лионзы, то массируя торчащие карминовые соски, то опускаясь ниже до самого паха, то поднимаясь вверх, чтобы Авила могла захватить пальчики в рот. Лионза ничего не ела с самого утра. Она заскользила языком в раскрытой розовой вагине Авилы, сходя с ума от божественного запаха. Для суккуба это подобно самому изысканному завтраку. Она буквально не могла оторваться, её язык неистово и страстно порхал внутри, вызывая дрожь во всем теле девушки. Тем временем ножки Шамхат опустились к паху луанийки. Большой пальчик круговыми движениями массировал клитор. Лионза решила не пугать девушек, и одну из своих главных особенностей оставила в секрете.

Впрочем, и девушки могли её удивить. Обычно суккуб привыкла предугадывать мысли и действия партнера. Но когда хорошо смазанная ступня Шамхат скользнула внутрь, это оказалось приятным сюрпризом. Лионза жарко застонала в открытую пещерку Авилы и перед глазами расцвели золотые узоры. Мощный оргазм, что накрыл суккуба, передался и её любовницам. Авила задрожала, яростно вжимая лицо луанийки между ягодицами. Судя по тому, что Шамхат свалилась со скамьи, она тоже испытала мощный и приятный прилив чувств.

Суккуб уселась на скамью, поджав ноги, рассматривая на своих любовниц. Те лежали в прострации, глядя в украшенный разноцветной мозаикой потолок.

— Вы же знаете, зачем я здесь? — спросила она.

Авила что-то неразборчиво пробормотала. Шамхат попыталась приподняться:

— Тебя... прислали чтобы... поймать ту нечисть.

— А почему нечисть? С чего вы так решили?

— А кто... еще... кровь всю будет пить? Это же вампирам только надо... Кровь наша...

— Это не вампир... — сказала тихо Авила.

— А кто? — встрепенулась Лионза.

— Йольский кот...

— Кот? — в один голос переспросили Лионза и Шамхат.

— Ну да... Меня в детстве всегда пугали. Будешь себя плохо вести, тебя заберет Йольский кот. Он всегда приходит перед Карнавалом. И забирает непослушных детей... Так говорила моя бабушка.

— И те девушки плохо себя вели?

— Мы все тут плохие... очень плохие девочки...

И Авила неожиданно заплакала, размазывая слезы по щекам.

***

— И чего все так забегались? — бурчал горбун в неопрятных лохмотьях, продолжая копать могилу.

— Ты видел тех девушек? — спросила его Лионза.

— А то... Они все через меня проходят. И молодые и старые... Когда молодые, конечно, лучше.

Лионзу передернуло от отвращения.

— А какие были у них раны? Следы укусов?

— Не, никаких укусов, — оскалил кривые зубы могильщик. — Разрез от уха до уха. И на запястьях. Чистая работа. Хороший нож. Хороший заточенный нож... А так все ещё годные.

— Это было... — Лионза сглотнула комок. — У всех?

— Ага, у всех пятерых. Хорошие девки... Не каждый день такие попадаются. Если ты понимаешь, о чем я.

Горбун похотливо облизнулся.

— Значит, это все же не йольский кот... — сказала Лионза, забывшись и произнеся свои мысли вслух.

— Йольский кот? — закашлял горбун. — О, мой папаша пугал меня им в детстве. А я подумал, что он про старого кота, что живет у соседки...

— И что ты сделал?

— Поймал и повесил его на дереве! О, как я получил тогда палкой! И от папаши, от соседки... и священник еще ногами добавил. Горб у меня с тех пор и появился. Но я не жалею об этом. Нет, не жалею. Это надо было сделать!

— Почему?

— Я больше ничего не боюсь... Ничего... Разве, что если кто-нибудь из этих девок оживет. Но они не оживают. Никогда!

***

Лионза в детстве и юности никогда не видела снега. Потому, попав на Север, она всегда его воспринимала настоящим чудом. Поначалу ей не хватало в этих местах красоты и пышности, присущей югу. Но снег волшебным образом преображал всю эту серость. Украшал действительность блестящим серебром. Потому Лионзе сейчас было особенно горько. В Бальбеке шел первый снег. Такой она любила больше всего, большие мягкие хлопья, что ложились на каменные дома уютным одеялом. Но сейчас на снегу перед ней лежало мертвое тело очередной жертвы. И снег деликатно закутывал труп в саван, словно тот омерзительный могильщик.

— Узнаете её? — спросила она бледного, как снег, стражника, который нашел тело.

— Не, она точно не из борделя, — сказал он, еле шевеля губами.

Лионза потрясла головой, пытаясь взять себя в руки. Она видела столько смертей, но никак не могла привыкнуть к их ужасающему разнообразию. У девушки была синевато-серая кожа, пышные волосы. И ровно такие же разрезы, которые описал могильщик. Ни капли крови. Лионза взяла второй факел у стража и внимательно осмотрела все вокруг: ни капельки. Что касается остальных следов... то снег сейчас окончательно их спрячет. И что теперь? Ждать следующую жертву?

Лионза в отчаянии склонилась, надеясь увидеть хоть что-то, хоть какой-нибудь намек. И замерла, похолодев. На тонком слое снега она увидела след, уже наполовину заметённый. Она в волнении повернулась к стражам:

— Ребята, я сейчас сотворю кое-какую магию... Не пугайтесь.

Стражи сглотнули комки и кивнули.

Лионза сняла с себя плащ, сделанный из шкуры леопарда, затем склонилась к уху мертвого зверя и что-то шепнула. Шкура зашевелилась, встряхнулась, потянулась лапами, словно после долгого сна.

— Где это мы? — спросил Раксен на глазах у пораженных стражей. — Не говори, сам догадаюсь. Снег, узкая подворотня, пахнет помоями, труп, у стражей на коттах уродливый кабан. Это Бальбек, будь он проклят!

— Не знала, что ты его не любишь...

— Я имел несчастье учиться тут на богослова. Самые ужасные два года в моей жизни...

— Сочувствую... — ответила Лионза. — Ты глянь сюда! Ничего не напоминает?

Раксен приблизил морду к следу, фыркнул.

— Это определенно след леопарда.

— А может, просто большого кота?

— Нет, в Катунге охотники научили меня отличать след леопарда от прочих. Смотри: нет отпечатков когтей, большая пятка, пальцы широко расставлены... Да чего я распинаюсь, смотри сама! — Раксен поставил лапу рядом со следом. Его след выглядел точно так же, только чуть поменьше.

— Так ты думаешь, это опять они?

— Не знаю, что они здесь забыли? Впрочем, все может быть...

Лионза задумчиво покрутила черный локон, который выбился из-под шаперона.

— Что будем делать?

— Пока снег тут все не засыпал, я пойду по следу!

— Но как?

— Это несложно. Вот, смотри, ещё след. А там ещё. Потом он, скорее всего, прыгнул на крышу. — Раксен разбежался, прыгнул на ближайшую крышу, подняв серебристое снежное облако. — Я же говорил, тут еще следы! Беги за мной по улицам! Если угонишься.

***

Лионза остановилась, тяжело дыша. Она всегда была в хорошей физической форме. Но гонка, что устроил ей Раксен, идя по следу, оказалась непростой и для неё. Он пронесся по портовому району, по мосту на центральный остров, затем снова по мосту в восточный район, где жили городские нобли. Они стояли у окованной железом двери особняка. С двери на них свирепо смотрел бронзовый кабан с кольцом во рту.

— Ты уверен? — спросила Лионза Раксена, когда её дыхание более-менее выровнялось.

Тот кивнул.

— Неплохо размялся... Пора и поспать, — сказал он, потянувшись, словно большая кошка. — Потом расскажешь мне, чем дело кончилось. И лучше будет, если ты меня разбудишь снова, когда уже покинешь этот проклятый город!

Лионза благодарно потрепала его голове, шепнула на ухо волшебное слово, и леопард вновь обратился в шкуру. Затем она накинула его на плечи, подошла и постучала в дверь кольцом, которое яростно грыз вепрь.

Дверь со скрипом открылась. Из проема пахнуло теплом. На Лионзу смотрел высокий чернокожий мужчина в костюме слуги.

В голове Лионзы промелькнули воспоминания. Буквально полтора года назад она вернулась с Черного Берега, где и познакомилась с Раксеном. Тогда им пришлось столкнуться с сектой людей-леопардов, которые после особого ритуала становились оборотнями-котолаками. Неужели они добрались и сюда? Перед глазами Лионзы вновь промелькнули, казалось, забытые образы. Душная тропическая ночь, горящий огонь, барабаны, полная луна над Катунгой. Неужели это тот, кого она ищет? Человек-леопард. Котолак. Слуга смотрел на Лионзу, не опуская глаз. Зловещая темная фигура нависала над суккубом. Рука драконьерки потянулась к поясу.

— Леонард, кто там? — послышался женский голос.

Слуга обернулся и промычал что-то невнятное.

— Сколько раз говорила тебе, не открывай дверь, для этого есть более разговорчивые люди!

Из-за огромной спины катунгийца показалась пожилая служанка.

— Прошу простить нас, госпожа, — сказала она, с некоторой опаской глядя на луанийку. Лионза уже привыкла к этому. Её красная кожа сразу вызывала растерянность. Но благородная одежда и знак Близнецов быстро подсказывали незнакомцам, как себя с ней вести.

— О вас сообщить госпожам? — продолжила служанка.

— Госпожам?

— Да, это дом, где живут благочестивые сестры: госпожи Гелазия, Комазия и Лекория.

Лионза на мгновение вспомнила городскую площадь и трех нелепых дам, что призывали бросить блудить и покаяться. Неужели это они?

— Да, доложи обо мне, — сказала луанийка. Чернокожий Леонард что-то промычал, когда Лионза оказалась внутри, он уже не выглядел устрашающим, скорее огромного роста ребенком.

Вскоре она уже была в большой просторной зале с камином. У огня действительно сидели те самые три дамы с площади: высокая худая Гелазия, вторая, пониже и пошире, Комазия и небольшая толстушка Лекория. Они чинно пили дымящийся глинтвейн.

Последняя едва не подавилась своим напитком:

— Что, кого пустили в наш дом? Это же...

— ... демон! — заверещала средняя сестра.

Самая старшая, Гелазия, впрочем, сохранила спокойствие:

— Дорогие мои сестры, не пугайтесь! Это просто дама с далекого Юга! И смотрите, на ней знак Драконьеров!

Лионза поклонилась:

— Лионза Луане, младшая сестра Ордена Священных Близнецов!

Гелазия покачала головой:

— Надо же, наша истинная вера добралась и до безбожного Кра-Акена. Вы ведь родом оттуда, сестра Ль... Леонса?

— Да, — Лионза решила не вдаваться в подробности своей биографии перед малосимпатичными ей женщинами. Хорошо ещё, что молва о суккубе на службе Ордена пока не дошла до этих краев. Тогда бы разговора точно не состоялось.

— Я слышала, магистрат обещал прислать драконьеров, чтобы найти... — добавила средняя сестра. Она уже пришла в себя от испуга.

Две другие сестры свирепо посмотрели на неё. Слово снова взяла Гелазия:

— Но я считаю, это полная чушь! Какая тут может быть нечисть. Это кара за наши грехи. Перестанем грешить, прекратятся эту жуткие смерти!

— А что, если это правда? — спросила Лионза. — Что нечисть ходит по городу. Или даже прячется здесь, в этом доме?

— Здесь? — улыбнулась Гелазия. — Что вы, что вы! В этом доме живет лишь красота и гармония.

Две другие сестры согласно кивнули. Служанка поднесла Лионзе кубок с глинтвейном. Она благодарно кивнула и отпила немного, по телу пошло приятное тепло.

— Я видела вас на площади, — сказала она. — Мне показалось, что вы являетесь поборницами иных ценностей.

Глаза толстушки Лекории вспыхнули гневом. Но старшая сестра снова рассмеялась:

— Одно другому не мешает, сестра Леонса. Вы наверно еще не успели в полной мере ознакомиться со всем корпусом священных текстов нашей веры? Преподобная Хисмена пишет в своем трактате о трех добродетелях, что женщина должна быть красивой, скоромной и покорной своей судьбе. Я и мои сестры следуем в полной мере этой мудрости. Мы любим и ценим красоту, но полагаем, что истинная любовь есть любовь к Святым Близнецам.

— И ваши мужья разделяют эти взгляды?

— Ах, сестра, мы давно приняли решение не связываться

брачными узами...

— Но разве в Томасионе не написано...

— Мы решили посвятить свою жизнь Близнецам. Пока у нас есть

миссия здесь, в городе. Мы должны привести его к красоте и благочестию. А когда

это произойдет, мы отправимся в святую обитель и примем постриг.

— Миссия?

— Да, навеки вечные запретить это бесовское действо!

— Отменить карнавал!

— Чем он плох? Это праздник в память о победе Истинной веры

над некромантами, не так ли?

— Это извращение великой победы! — ответила ей Гелазия. — В

этот день нужно блюсти особенное благочестие, а не превращаться в животных.

— И вы думаете, что смерти прекратятся, стоит отменить

праздник?

— Конечно!

— Каким образом? Убийца сам сдастся?

— Нет никакого убийцы! — вскинулась средняя сестра.

— Это кара за грехи! Они сами карают себя, не вынеся позора! — крикнула младшая.

— Разрезают сами себе горло?

Их спор прервал топот. Это огромный неуклюжий Леонард подошел к Гелазии, протягивая ей кифару и что-то мыча. Сестры вскочили в некотором замешательстве. Однако старшая быстро взяла себя в руки.

— Леонард, — сказала она, — сейчас не время. Я знаю, как ты любишь музыку. Но у нас гости, к тому же час неурочный. Сколько тебе говорить?

Огромный слуга вновь издал жалобный звук, протягивая музыкальный инструмент.

— Простите нас, — сказала Комазия, — он очень любит музыку. И иногда совершенно невыносим.

— Какие необычные у вас слуги, — заметила Лионза, отхлебнув из кубка пряного вина.

— Леонард не совсем слуга... — сказала Гелазия, вызвав колокольчиком других слуг.

— Он скорее наш воспитанник, — добавила Лекория.

— Вернее, он не осознает себя слугой, не понимает, что есть господин. Леонард — естественный человек, взятый из дикой природы. Он словно неразумное дитя, — заключила Гелазия. Служанки мягко взяли Леонарда под руки, пытаясь увести.

— А я могу ему задать несколько вопросов? — спросила Лионза.

Дамы переглянулись между собой и неожиданно засмеялись:

— Можете, — заливалась пуще других толстушка Лекория, — только он вам не ответит!

— Он лишился языка еще до того, как попал в Бальбек, — добавила Комазия.

Лионза склонила голову:

— Ну что же, не смею вам больше докучать, благородные дамы!

***

— Иди сюда, здоровяк, — сказала Лионза. Если подозреваемый не может говорить, это вовсе не означает, что его нельзя допросить. Тем более, его хозяйки на словах не возражали. Служанкам удалось забрать у него кифару и вывести из залы. Однако на лестнице он увязался следом за луанийкой.

Когда они дошли до двери, Лионза взяла Леонарда за руку и увлекла наружу. Он послушно последовал за ней. Его лицо не выражало ничего. Говорят, колдуны с Черного берега превращают своих врагов в безропотных зомби. Может, он один из них?

— Иди сюда, здоровяк, — повторила Лионза, наклонив шею слуги к себе. Она жадно впилась поцелуем в его полные губы. Леонард был красив, несмотря на глуповатое выражение лица. Язык суккуба проник в его рот, там было непривычно пусто. У Леонарда вместо языка и правда был лишь обрубок. Впрочем, он оживился, черные глаза заблестели. Универсальный язык любви был понятен и ему. Он приподнял Лионзу над землей, она обвила его ногами, жадно покрывая поцелуями щеки, лоб, шею. Леонард тяжело дышал, но явно не от веса своей любовницы. Он понес её вглубь узкой улицы, потом крепко прижал к стене дома, буквально вдавливая Лионзу в камень. Что-то скрипнуло. Тайная дверь! Они оказались в темном коридоре. Тем лучше. Заниматься сексом лучше все-таки в тепле. Лионза искренне надеялась, что это не ловушка. Впрочем, после у неё все равно будет определенная фора.

Суккуб опустилась на колени, спустила штаны. Перед её лицом раскачивался огромный черный фаллос. Притом он еще не вошел в полную силу. Вот это дубина! Лионза провела языком по черной головке, а затем завела её себе за щеку. Леонард глухо застонал, слегка откинувшись назад. В его воспоминаниях возникли служанки, которые иногда делали ему так же приятно. Но так приятно, как умела делать суккуб, не делал никто, это уж точно. Лионза жадно заглатывала член, он упирался в горло. Огромный, упругий, твердый. Рука суккуба нежно массировала мошонку. У чернокожего гиганта от возбуждения дрожали ноги, казалось, сейчас он свалится без чувств. Лионза не могла оторваться от своей игрушки. Такая твердая и в тоже время нежная! Она заглатывала член целиком. В момент, когда он погружался в неё полностью, у луанийки прерывалось дыхание. После она неохотно отпускала его почти целиком. По её щекам ползли слезы, член выскакивал наружу, обильно текущий, смазанный слюной, будто пеной. Но она давала ему всего одно мгновение свободы и вновь жадно заглатывала, заставляя свое дыхание прерываться. Леонард то протяжно стонал, то рычал, словно большой хищный зверь.

Её указательный пальчик скользнул от набухших шаров чуть дальше, к анусу. Сделав круг по колечку, Лионза осторожно раздвинула мышцы. Изящный красный пальчик луанийки оказался в теплом узком проходе. Леонард был на грани. Но Лионза знала, что он давно хотел совсем другого. Здесь, на севере, женщины часто отдавались ему. Но он часто вспоминал ночи в жаркой Катунге, оргии у костра под бой барабанов. И в этот момент он часто и сам отдавался своим братьям. В их племени не было глупых условностей, каждый занимался этим и с мужчинами, и с женщинами, и даже с волами и свиньями. Главное — это удовольствие. Во время таких оргий у костра каждый делал, что хотел. Совсем как на Йольском карнавале. Здесь ему не хватало этого. Лионза поднялась, грубо развернула гиганта, нагнула, заставив упереться руками в стену. Ну, держись! Суккуб всегда с большим удовольствием воплощала чужие фантазии, прочитанные в мыслях.

У Лионзы между ног вырос громадный фаллос. Точная копия члена Леонарда, только красного цвета. Её пальчик снова осторожно раздвинул сфинктер. Но лишь затем, чтобы подготовить это отверстие для более солидного гостя. Она провела рукой по его напряженному члену, собирая с него свою слюну и смазку. Затем нанесла эту жидкость на свой красный гигант. Леонард выгнулся и глухо зарычал, когда член суккуба оказался в его упругом заднем проходе. Лионза сама громко стонала, чувствуя небывалый кайф от того, как стенки сжимают её член. Она так увлеклась, что почти забыла обо всех жутких тайнах этого города. Она яростно насаживала своего огромного любовника на член, двигаясь все быстрее. В момент, когда она достигала наибольшей глубины, она звонко шлепала Леонарда по ягодицам. Её любовник дрожал всем телом от возбуждения и удовольствия. Его огромный черный член раскачивался от каждой фрикции. Лионза схватила его рукой. Синхронно с движениями в анусе она нежно двигала его крайнюю плоть.

Леонард выгнулся, и в момент, когда семя Лионзы (вернее мельника, который трахнул суккуба несколько дней назад) наполняло его задницу, его собственный член в нежном плену луанийки сам извергался горячим липким вулканом. А потом он просто грохнулся на пол без малейшего признака жизни. Лионза даже испугалась, что слегка перестаралась, но поднеся ладонь к широкому носу, она уловила горячее дыхание. Просто этот секс сильно вымотал беднягу.

Лионза оделась. В её голове все еще мелькали чужие образы и воспоминания. Но в них не было ничего и капли подозрительного. Детство и юность на Черном берегу, корабль, удары плетью, рынок рабов, жуткий непривычный холод. Странные белые люди, которые чего-то хотят от него. И потом три добрых хозяйки. Особенно старшая, что часто играла ему на странном инструменте со струнами. Он, привыкший к барабанам, был очарован этой музыкой. Готов слушать её часами.

В голове Лионзы ещё долго звучал этот навязчивый мотив, исполненный на кифаре. Она не помнила, как оказалась на постоялом дворе. Снег все еще шел, на улицах настоящие сугробы. Идиллия, настоящая идиллия. Но кто тогда убил всех этих девушек? Лионза смотрела на спящий укрытый белым одеялом город, и неё было странное тревожное чувство, как тогда в Луании перед появлением Прародителя.

Что-то было не так. Что-то не так... Ну конечно! Почему в его воспоминаниях не было ничего, даже намека на то, когда и как он лишился языка?

Часть 2. Делай, что хочешь

Утро было ясным и морозным. Облаков как ни бывало, над Бальбеком светило тускловатое зимнее солнце, окрашивая небо в нежно-голубой цвет. Весь город, занесенный снегом, переливался, словно драгоценное ожерелье. Перед ратушей снова собрался народ и он роптал. Бургомистр в этот раз счел за благо к толпе не выходить. Его решение громко выкрикивал глашатай в окружении плотного кольца стражников.

— В связи с известной всем опасностью Йольский карнавал проводиться не будет!

— Как так? Я пива столько наварил, теперь что, выливать?!

— Также отныне в черте города запрещен блуд!

— Это как? Какой блуд, мы здесь все добропорядочные горожане!

— Соитие мужчины с мужчиной карается позорным столбом и десятью ударами плетью!

— О, давно пора! А то распустились эти вот! Особенно молодежь!

— Соитие женщины с женщиной карается пострижением волос и пятью ударами плетью!

— О, и такое бывает?

— Я бы посмотрел! Как они делают-то?

— Соитие разумного существа со скотом или иным неразумным существом карается двадцатью ударами плетью изгнанием из города!

— Не, ну это перебор уже!

— Всякий, кто трогает свои собственные срамные места, изливает впустую семя, не употребляет его потом на дело размножения карается штрафом в 200 драко!

— А если за щеку кому спустить?

— Сейчас мы бургомистру спустим и посмотрим, сколько это стоит!

Толпа рванулась к глашатаю, но стражи ощетинились алебардами.

— Долой патрициев! Никто не отнимет у нас праздник!

***

— Мы опять в Бальбеке? Я же просил больше не будить меня в этом городе!

— Прости, Раксен, — ответила Лионза, почесав леопарда за ухом, — но другого выхода у меня нет.

Они сидели в её комнате на постоялом дворе. С центральной площади доносился шум и крики, там начались беспорядки из-за отмены карнавала.

— Нужна помощь? — спросил Раксен уже спокойней.

— Мне нужно, чтобы ты прикрыл меня. Я хочу снова попасть в особняк этих матрон.

— Странно, почему ты в первый раз их не изобличила.

— Все выглядело так, что Леонард чист, а проверить всю свою прислугу они бы мне не дали.

— Хм... Они могут тебя в этот раз не пустить.

— Леонард открыл мне небольшой секрет этого дома. Тайную дверцу.

— Допустим. А что требуется от меня?

— Если я не вернусь до вечера, пойди в собор святой Маригильды и отправь сигнал драконьерам...

— Что, все так серьезно?

— Думаю, да.

***

Лионза опасалась, что потайная дверь может быть заперта. Но она легко скрипнула, пуская её внутрь. В прошлый раз суккуб толком не рассмотрела, где оказалась. Узкий темный коридор, по ногам тянул холодный сквозняк. Лионза немного подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и осторожно, держась за стены, двинулась вглубь.

Осторожность ей не помогла: пройдя полсотни шагов, она наступила ногой в пустоту, и лишь чувство равновесия профессиональной танцовщицы удержало её в вертикальном положении. Тут лестница, демоны её побери! Лионза стала аккуратно спускаться, нащупывая ногой ступени. Лестница заканчивалась большой тяжелой дверью. Впрочем, она оказалась не заперта. Лионза с усилием её приоткрыла и осторожно скользнула внутрь. Она была в просторном подвале. Сердце луанийки бешено заколотилось, она едва сдержала волнение. С потолка подвала свешивались жуткого вида крюки. А ровно под ними стояла большая каменная ванна. Лионза на негнущихся ногах подошла ближе, чиркнула кресалом, зажгла лучину. Поверхность ванны была покрыта чем-то коричневым. Засохшая кровь!

Все-таки, убийца здесь, в этом доме. След привел, куда надо. Но неужели матроны ни о чем не подозревают? Лионза боковым зрением почувствовала движение. Она резко развернулась, выбросив руку для удара. Её противник ловко отклонился. Лионза схватилась за рукоятку меча, который был обвит вокруг пояса. Но огромная темная фигура в ответ радостно замычала и сграбастала суккуба в медвежьи объятия.

— Леонард? Это ты?

Ответом ей послужили новые нечленораздельные звуки.

— Слушай, Леонард, тут происходят нехорошие вещи... Очень нехорошие. Нам надо выбраться и доложить обо всем...

Однако гигант не слушал её, он радостно терся щекой о щеки Лионзы, сжимал её в объятиях, словно встретил самого родного на свете человека.

— Леонард, послушай, сейчас не время... — жарко шептала Лионза, чувствуя, как наливается силой могучий фаллос катунгийца.

— Леонард, милый, погоди...

Негр неумело впился в её губы, пытаясь повторить поцелуй, которым она некогда его наградила.

— Ох, Леонард, ну как я могу тебе отказать... — сказала Лионза, чувствуя что её накрывает предательская волна возбуждения. — Только пойдем, спрячемся... Вот туда, за дверь, на лестницу...

Гигант поднял её на руки. И в этот раз он хотел совсем иного. Когда они оказались по ту сторону двери, на лестнице, он резко вошел в неё, удерживая на весу. Огромный горячий член без сопротивления заскользил по бархатным стенкам — суккубы всегда готовы к сексу и возбуждаются почти мгновенно. Лионза обхватила ногами его бедра, прижалась к могучей груди. Как же хорошо!

— Да, трахни меня, как следует, — шепнула суккуб катунгийцу и страстно укусила мочку его уха.

Огромный черный член наполнял её всю, яростно долбил её так сильно, что дверь скрипела и ходила ходуном. Такая себе маскировка. Но Лионза была во власти всепоглощающей страсти и не обращала на это внимания. Она гортанно стонала, озвучивая каждую мощную фрикцию, царапала спину любовника. Её груди подскакивали синхронно движениям. Луанийка толкала пятками его ягодицы, чтобы этот великолепный член таранил её сильней и глубже. Потому она не заметила, как к скрипу, её стонам, мычанию Леонарда и хлюпанью её вагины добавился еще один негромкий звук. Музыка. Кто-то тихо играл на кифаре, и Лионзе казалось, что это просто отзвуки в её голове.

Но потом что-то произошло. Лионза сначала не поняла. Привычные мысли и воспоминания Леонарда стали меняться. Он по-прежнему яростно трахал её, удерживая на весу. Но в мгновение он переменился. Недостающие воспоминания! Полная луна над Катунгой. Барабаны. Кровавый ритуал. Зверь, он теперь не человек! Он слился душой и телом с самым страшным хищником джунглей. Человек-леопард! И сам Леонард к ужасу Лионзы стал меняться. Рот открылся, обнажая острые клыки, белки глаз позеленели. Катунгиец, не прекращая фрикций, покрывался шерстью, становился выше и ещё сильнее. Его член внутри суккуба тоже стремительно менялся, становился длиннее, уже и жестче. Фрикции стали быстрей и резче.

Лионза буквально завыла от ужаса, пытаясь освободиться. Но при этом испытывала острое удовольствие. Ведь она трахалась уже не с человеком, а жутким чудищем. Вернее, её больше не трахали, её имели. И ей это нравилось, она не могла остановиться, несмотря ни на что. Она кончила в момент, когда почувствовала, как её наполняет горячее семя большой хищной кошки.

Оборотни-лаки не проходят полной стадии превращения. Они становятся чем-то средним между исходным гуманоидом и животным. Потому у Леонарда сохранились руки, которыми он удерживал луанийку. Его звериные клыки скалились то ли от ярости, то ли от удовольствия. Хвост извивался, дергался, будто взбешенная змея.

Музыка из-за двери стихла, и Лионза услышала голос Гелазии:

— Леонард, дорогой, ты кого-то поймал?

Котолак зарычал в ответ. Лионза попыталась освободиться, все же оборотень потерял немало сил. Она разжала объятия чудища, которое само едва держалось на ногах. Теперь бежать! Лионза бросилась вверх по лестнице, но котолак из последних сил схватил её за щиколотку. Леонард, как ты мог! Лионза грохнулась на пол, дверь открылась, в коридор ввались все три сестры. Толстушка Лекория с неожиданной для нее силой заломила суккубу руки за спину.

— Ах ты, мерзавка, — тяжело дыша, сказала Гелазия. У неё в руках была та самая кифара. В руках средней сестры был огромный наточенный нож.

— Ну, вы и лицемерки, — сказала Лионза, попробовав вырваться. Но Лекория крепко держала её за руки.

— Мы? — искренне удивилась Гелазия. — Отнюдь, в наших убеждениях нет противоречий.

— Ни в одной из священных книг я не видела фраз вроде «Убивай невинных девушек»...

— Зато в Томасионе говорится: «Не всякий рожден равным. Родившийся низшим да облегчит участь высшего. Ибо цель высшего служить Близнецам, а низший да поддержит его в этом своими трудами».

— И в чем связь?

— Эти девушки послужили нам своей молодостью и красотой! Благодаря их крови, мы не стареем! Сохраняем свою цветущую красоту!

— Но это некромантский обряд!

— Как написано в Поучениях Святого Бальдра, «не бойся учиться у врага своего, не всякое его умение есть зло».

Лионза еще раз дернулась, надеясь, что Лекория немного потеряла бдительность. Но та вцепилась в неё с утроенной силой.

— Да что с ней говорить, с этой демоницей! — закричала Комазия. — Пусть и эта тварь послужит нам!

— Вы служите Бертегизелу!

— Умолкни, тварь!

— Пусть она сама ему об этом расскажет!

Не успела Лионза выругаться, как её тело пронзила острая боль. Одним движением средняя сестра разрезала ей горло. Хлынула кровь, Лионза вместо крика захрипела. Полутемный подвал сковала настоящая тьма.

***

Собор Святой Маригильды находился в Портовом районе Бальбека и был самым бедным и невзрачным из всех церквей и соборов города. Две традиционные башни, означающие Близнецов, были сложены из грубого серого камня, никаких витражей, позолоты и иных украшений. Но сегодня он был украшен снежным серебром, не уступая в убранстве иным эльфийским и человеческим церквям. Впрочем, идиллия сегодняшнего утра была нарушена как звуками потасовки в центре, так и громкими криками в самом соборе.

— Держите оборотня!

— Он побежал туда!

— Арбалеты на изготовку!

— Какие арбалеты?! Эту тварь только серебро возьмет!

— Сети, сети тащите!

— Где их я возьму?

— Беги к рыбакам!

Со стороны наверно было бы весело наблюдать за всей этой суетой. Но Раксену, который пытался сейчас сбежать от монахов обители, было не до смеха. Прекрасная идея, Лионза. Браво. Послать леопарда предупредить драконьеров. Они и слушать его не стали, сразу взялись за факелы и вилы. Хорошо, что его нынешнее тело намного гибче и сильней прежнего. В каменную стену совсем рядом с леопардом ударил арбалетный болт, отскочил в сторону, едва не угодив в Раксена.

— Идиоты! — закричал он. — Вам же говорили, что арбалет меня не возьмет! И вообще я тут с посланием!

— Аааа, говорящий пардус! — закричал очередной монах.

— Проклятье на ваши тупые головы... — простонал Раксен. — Хуже этих идиотов только стража в этом вонючем городишке.

Раксен зарычал на бегущего на него монаха, с разбегу вспрыгнул на стену, затем перемахнул за пределы обители. План Лионзы оказался не рабочим. Что же, придется действовать самому.

В подворотне Раксен остановился. Что теперь делать? Что он может, да ещё в таком обличье? Какой он все-таки жалкий. Всегда сомнения, всегда тысячи планов вместо того, чтобы взять и действовать. Вот Лионза точно бы знала, что делать. Зачем она его спасла тогда? Теперь он остался совсем один. Да ещё и в проклятом Бальбеке. Раксен искренне ненавидел этот город.

Раксен задумался. Его жизнь сильно изменилась, когда в ней появилась Лионза. Если можно назвать это жизнью. Но с другой стороны, та прошлая, настоящая, чудилсь теперь сном, разрозненными обрывками. Ему казалось, что Лионзу он знает всю свою жизнь. У них были общие воспоминания, общие привычки. Одной из таких привычек было то, что Лионза после пробуждения очень подробно восполняла пробелы, которые он проводил в небытие. Потому Раксен был в курсе всего, что произошло с ней Бальбеке, со всеми возможными подробностями, кроме совсем уж интимных. Его развитое воображение позволяло ему восполнить то, чему он не был свидетелем.

Впрочем, сейчас и так все было ясно. Она пошла в тот проклятый особняк и пропала. Ладно, он сам её привел туда. Но она планировала попасть туда через тайный ход. Но она не настолько подробно объяснила, где конкретно ему этот ход искать. Ладно, тут стоит положиться на капельку везения. Хотя этого Раксен терпеть не мог. Все должно быть по плану. Но какой тут может быть план?

Так, соберись. Соберись, тряпка. Я тебе отплачу тем же, Лионза. Спасу тебя. Даже если ты этого не хочешь.

Раксен прыгнул на ближайшую крышу, подняв серебристое облачко. Куда там он в прошлый раз её привел? А, ну да, район ноблей.

В прошлый раз леопард проделывал этот путь ночью. К счастью, сейчас все были слишком заняты бунтом в городе. Лишь два стражника повернули головы в сторону пятнистой гибкой фигуры.

— Это что такое? — спросил первый, делая защитный знак.

— Не бойся, это наш леопардус, — хлопнул его по плечу второй и многозначительно добавил: — Магия драконьеров...

***

Обнаружить тайный ход оказалось несложно. Эти дураки не заметали за собой следов, когда им пользовались. Кошачьи глаза позволяли легко ориентироваться в темноте, потому Раксен без проблем спустился по лестнице, открыл дверь в подземелье, встав на задние лапы и навалившись на неё всем телом.

— О нет... — вырвалось у леопарда, когда перед ним открылась тайная комната. — Нет, нет, нет...

Он, конечно, допускал, что Лионза может погибнуть. Но до конца не мог поверить в это. Однако его идеальное кошачье зрение не обманывало. Голая Лионза висела вниз головой над ванной, из её разрезанного горла стекала кровь. Жуткая ванна была почти полна темной жидкостью. Раксен задрожал всем телом, кончик хвоста задергался, шерсть на загривке встала дыбом.

— Лионза... Ах ты, сука. Меня заставила жить, а сама... сама... — леопарды не умеют плакать, потому Раксен едва сдержался, чтобы не завыть.

Краем глаза он заметил движение и отскочил. Кошачья ловкость спасла его. С яростным рычанием на него прыгнул еще один леопард. Точнее, жуткое существо с человеческим торсом и руками, головой и ногами леопарда. Два пятнистых тела с рычанием сплелись на полу. Котолак был намного сильнее, он сжал Раксена ручищами так, что затрещали кости. Но ярость придавала леопарду силы, он вцепился зубами в шею врага. Леонард с воем разжал руки. Раксен повалил его на спину. Волна гнева и ненависти накрыла его с головой. Следующие мгновения в его голове сохранились обрывочно. То темнота, то красная вспышка. Во время этой вспышки он видел себя со стороны. Он яростно терзал своего врага. Рвал горло зубами.

Раксен помотал головой. Окровавленный котолак больше не шевелился. Во рту вкус чужой крови. И это не было противно. Неужели он правда становится настоящим зверем? С ним не случалось такого раньше. Но, видимо, чем дольше он в этой проклятой шкуре, тем больше становится животным. Лионза, Лионза, что же ты наделала?

Раксен подошел к трупу своей... кто она ему? Уж точно не хозяйка. Возлюбленная? Тоже нет, он никогда не испытывал к ней подобных чувств. Разве что при первом знакомстве. Подруга? Боевой товарищ? Это уже ближе. Вернее, была. Теперь она просто труп, на который не хочется лишний раз смотреть. Все, что остается ему сделать, её похоронить.

Котолак зашевелился. Раксен подпрыгнул от неожиданности. Ах, да, эти проклятые твари регенерируют. Эх, если бы и Лионза так могла? Хотя... Мысли хаотично роились в голове леопарда. Он с жадностью вспоминал последние беседы с Лионзой. Где она была в Бальбеке, с кем говорила.

Котолак медленно поднялся, раны его начали затягиваться, но из шеи еще сочилась кровь. Опять драться? Хотя, может, стоит попробовать иначе. Судя по тому, что ему успела рассказать Лионза, этот оборотень не такой уж плохой парень.

— Друг, — сказал Раксен на языке лесных охотников Катунги. Там много странных щелкающих слов, пасти леопарда с трудом давались эти звуки.

— Друг, — повторил Раксен, — что ты забыл так далеко от дома?

Глаза котолака расширились от удивления. Он явно не ожидал услышать знакомую ему речь. Раксен приготовился к прыжку на врага. Он совсем забыл, у этой твари нет языка. Бесполезно с ним говорить. Разве что заговорить зубы.

Но неожиданно котолак сделал несколько движений руками. Раксен замер от удивления. Тот язык охотников... Он ведь состоял не только из странных звуков, но и жестов. Когда охотники подкрадывались близко к добыче, переходили на него, чтобы не вспугнуть. Язык жестов Раксен знал похуже, но в целом там не было ничего сложного.

— Меня связали... унесли... далеко. Далеко от места охоты.

— Ты хотел бы вернуться?

— Я хочу прийти... на место охоты. Я буду... охотиться. Но надо... искать путь... к месту охоты.

— Ты не знаешь, как вернуться домой?

Котолак в ответ только кивнул.

— Я знаю, как вернуться. Я помогу тебе, — сказал Раксен.

Леонард сделал недоверчивое движение рукой:

— Ты чужой... Чужой не помогает охотнику.

— Я не буду делать это просто так. Ты поможешь мне, я тебе. Обмен.

— Что сделать?

— Возьми красную женщину и отнеси, куда я укажу!

— Она твоя?

— Мы охотились вместе. Помоги отнести её.

— Она хороший охотник. Я помогу.

Котолак привычными движениями снял тело Лионзы. Как подумалось Раксену, слишком привычными. Неудивительно, именно он и избавлялся от трупов несчастных.

— Покажи путь! — попросил он жестами леопарда.

— Следуй за мной! — сказал ему Раксен.

Вот уже две пятнистые фигуры прыгали по снежным крышам Бальбека. Уже начинало смеркаться, дни здесь зимой очень короткие. Раксен ни на что не надеялся, лишь в глубине души сохранялся маленький лучик. Подобно последнему лучу заходящего солнца над северным городом.

— Лионза, где же ты? Где сейчас твоя душа? — думал он, чувствуя, как тоска подкатывает к горлу.

***

Суккуб пошевелилась. Её движения отозвались скрежетом и хрустом. Она открыла глаза. Вокруг было темно, она лежала на полу, усеянном чем-то острым и хрустящим от её движений. Кости! Она лежала в куче костей. Они были повсюду. Это была даже не комната. Место, полное темной пустотой над головой и костями вместо тверди. Где же она очутилась? Явно не рай, обещанный Близнецами. Лионза вспомнила цитату из Томасиона: «Шедшие против Близнецов окажутся во тьме, полной костями и скрежетом».

— Скруууукуууууббб... скруууккубббб... — хрустели кости под ногами Лионзы.

— Скрукккуббб ззздессссь... — кричали они. — Скккккрукккуб в нашшшем царрррстве!

— Наконец-то, я долго тебя ждал! — ответил кто-то на вершине горы из костей. Это был даже не голос, а невыносимый, пробирающий до самых глубин скрежет.

Лионза, несмотря на тошноту и охватывающий её ужас, подняла голову в поисках говорившего. Но не нашла его. Говорил не кто-то, а все костяное пространство вокруг неё.

— Какой глупый суккуб, — насмехался голос.

Лионза привычно полезла за пазуху, чтобы схватиться рукой за знак Близнецов. Но на ней не было одежды, а на горле был широкий разрез. Кровь оттуда больше не сочилась.

— Ты отказалась от своей сути, но ради чего? Чтобы оттянуть неизбежное? Все приходят сюда рано или поздно! Таков порядок. Всякий смертный принадлежит мне! И ты тоже!

Лионза попробовала что-то сказать, но не смогла. Из разрезанного горла вырвался только хрип. Впрочем, голосу не нужен был ответ.

— С начала времен есть два мира: тот, в котором вы рождаетесь, и тот, где вы служите мне после смерти. И ты думала его уничтожить? Получается, ты против замысла того, кого зовешь Создателем!

Последняя фраза так понравилась жуткому незнакомцу, что он расхохотался. Это было больше похоже на скрежет, от которого по телу пошел неприятный зуд. Лионза вцепилась ногтями в свои щеки, в тщетной попытке заглушить это чувство. Но кое-что не давало ей покоя. Было что-то не так. Если она умерла, почему она все ещё чувствует? Она снова коснулась разреза на горле. И не нашла его. Буквально под её пальцами он затягивался, превращаясь в шрам. Неужели, даже здесь действует её регенерация?

— Если все что я делала бессмысленно, почему сам Бертегизел скрежещет в ярости костями? — нашла в себе силы заговорить Лионза.

— Я выше ваших неизменных чувств, — продолжал голос, — Я — сама смерть. Я — часть мироздания. Меня нельзя разозлить. Меня нельзя расстроить. Можно только рассмешить. Смех — это привилегия того, кто смотрит на мир с недосягаемой высоты.

— И как тебе мое последнее приключение?

— Очень забавное! Эти три женщины и правда думают, что служат Близнецам! Но ты смешнее. Стала им что-то доказывать. Их невозможно было переубедить. В самом деле, все смертные несут в себе меня. Вся ваша так называемая жизнь сводится к тому, что вы идете в моё царство. И помогаете в этом другим. Эти трое — отличное тому подтверждение! Да ты сама... Сколько душ ты принесла мне тогда...

— Ты врешь...

В ответ на это Бертегизел снова жутко захохотал.

— Ты точно врешь. Ты пытаешься показать, что являешься частью мироздания. Но, в самом деле, хочешь захватить мир живых, сделать его таким же мертвым, как и твой! И дело даже не во мне! Пока есть те, кто жив внутри, тебе не победить! Не важно, кому они служат. Есть те, кто на словах служат Создателю и Близнецам, но мертвы внутри. Живые любят Йольский карнавал. Мертвые его ненавидят!

— И почему же, премудрый суккуб?

— Во время праздника каждый делает что хочет! А мертвый уже не в силах что-то изменить, даже сдвинуть с места былинку! Он несвободен. Те, кто против свободы, те твои слуги. Большей несвободы, чем смерть, просто не бывает. И потому ты так ненавидишь тех, кто жив внутри. Ты боишься их! Смотри, я живая! Смотри, во мне бьется жизнь!

В подтверждение её слов в районе живота Лионзы появилось пятно света. Что-то очень яркое просвечивало через её живот, словно тело суккуба было лишь лампой.

— Как ты смеешь мне перечить, смертная!

Голос изменился. Он грохотал. И Лионза явно улавливала в нем ярость. Она права, этому демону нельзя верить.

— Знаешь, что я с тобой сделаю, суккуб? О, ты ещё не знаешь, что я с тобой сделаю!

Кости под ногами Лионзы зашевелились. Хруст и скрежет стал невыносим. Лионза видела, как к ней ползет отовсюду множество черепов, отделенных от головы. Они подпрыгивали, становясь друг на друга, образуя огромный костяной фаллос.

— Ты привыкла решать проблемы с помощью дыры между ног... Что же, мои слуги будут вечно её наполнять!

Лионза замерла в ужасе. Костяной член с хрустом повернулся в её сторону. Что-то схватило её за щиколотки, раздвинуло ноги. Сейчас эта штука будет трахать её... Нет, не надо! Лионза дернулась, но костяные руки крепко держали её, совсем как Лекория. Член из черепов устремился к её вагине. Лионза выгнулась и в ужасе закричала.

***

Лионза выгнулась и закричала. Из её рта вырвался пар. Несколько ворон взлетели в небо с хриплым карканьем. Суккуб приподнялась на локтях. Она, голая, лежала в снегу возле выкопанной ямы. Между её ног лежал упавший на спину человек. Он был без штанов, его член торчал вверх. Знакомое лицо. Могильщик, тот горбун-могильщик, с которым она разговаривала недавно. Но он смотрел в небо остекленевшими глазами и больше ничего не говорил. Да что тут происходит? Лионза потрогала своё горло. На месте разреза был толстый шрам. Её живот пульсировал, по всему телу разливалось тепло.

— Я знал, что сработает! — послышался знакомый голос. Раксен бросился к Лионзе, поставил лапы на плечи, словно собака.

— Что сработает? Что происходит? Этот бедолага, что с ним?

Раксен посмотрел на мертвого могильщика.

— Я принес тебя сюда, чтобы он хммм... тебя оживил. Честно говоря, сам не верил в такой исход. Но это сработало. А он, когда ты стала приходить в себя его стараниями, так испугался, что умер. Вроде.

К лежащему горбуну подошел Леонард. Он пощупал его шею, поводил ладонью над носом и потом покачал головой и провел ладонью себе по горлу, обращаясь к Раксену.

Лионза потрогала свой живот. Неужели это из-за дара Прародителя?

— Сколько я была... мертва?

— Не знаю точно, больше половины дня.

Лионза потерла виски руками.

— Леонард, дай одежду! — сказал Раксен на щелкающем языке охотников.

Лионза накинула на плечи плащ. Только сейчас она почувствовала, что замерзла и смертельно устала.

— Надо его похоронить, — сказала она, с печалью глядя на горбуна.

— Нет времени, надо остановить этих... этих...

— У нас есть время. Он был по-своему хороший человек, я говорила с ним. Тем более, он уже выкопал для меня яму.

***

— Кайтесь! Кайтесь! Кайтесь за свои грехи!

Город не успел прийти в себя после бунта и был мрачен. На центральной площади Бальбека вместо праздничного шествия шла темная угрюмая процессия. Её возглавляли самые благочестивые дамы в городе — сестры Гелазия, Комазия и Лекория. Их головы венчали рогатые шапки-эннины. При этом сестры были обнажены по пояс, лишь груди были целомудренно прикрыты треугольниками ткани. Это все для того, чтобы сестры могли всласть истязать свою плоть, хлестать плетьми свои обнаженные спины.

— Кайтесь... кайтесь... — глухо стонала Гелазия, когда гибкий кусок кожи оставлял красный след на спине.

У её сестры раскраснелись щеки. Младшая толстушка вовсе бесстыдно запустила вторую руку под треугольник ткани и мяла свою пышную грудь.

— Кайтесь... Кай... Что ты делаешь сестра?

— Я каюсь... Мне так стыдно, сестра...

— Убери руку оттуда...

— Не могу сестра, это сильнее меня... Я вся горю... Мои чресла...

— А ну замолчи!

— Гелазия, с нами что-то не то... Нас отравили... Что-то подсыпали в еду...

— Это испытание... Хлещите себя сильней!

— Да! Да! О да!

— Сильнее!

— Святые Близнецы!

Не в силах совладать с собой, младшая сестра повернулась и страстно впилась в губы шедшего сзади монаха. Средняя укусила старшую за шею, рукоятка плети заскользила по её голой спине, опускаясь все ниже.

— Что происходит? — вскрикнул кто-то из участников процессии.

— Старая добрая оргия! — крикнула одна из участниц шествия. Она скинула капюшон, под ним оказалась зеленоглазая женщина с красной кожей. Откуда-то с ближайшей крыши к ней спрыгнул леопард.

— Лионза, я тоже ничего не понимаю... — озадаченно сказал Раксен.

— Они напитались моей кровью! В них моя кровь, понимаешь, Раксен?! — радостно ответила Лионза.

— Святые Близнецы! — слабо простонала Комазия, которую сестра яростно сношала рукояткой плети, — она жива...

Участники процессии тоже забыли, зачем они здесь. Несколько монахов окружили толстушку Лекорию, яростно надрачивая члены. Она сидела, подогнув под себя ноги, теребя соски, открыв рот, высунув язык. Время от времени кто-то из монахов выстреливал густым семенем, оно стекало по круглым щечкам, стремилось по шее, грудям в глубокую ложбинку.

— Нам доложили... ох... о ваших делах... Совет... постановил вас арестовать... — говорил стражник в железной маске, пока старшая сестра жадно отсасывала его член.

— Да, арестуйте нас... накажите нас... Мы очень... очень плохие... — стонала средняя под напором двух членов других стражников. — Святые Близнецы... у меня два уда в срамных отверстиях! О, какой позор... позор...

Все, кто был на площади, разбились на пары, тройки, четверки и ещё более сложные комбинации. От сестер шла мощная волна похоти, она захватывала всех, кто был рядом.

— Такого карнавала я ни разу в жизни не припомню, — сказал старый мастер гильдии, прижимая Лионзу к стене, яростно вгоняя в неё непривычно твердый для него член. Сзади к нему пристроился Леонард, вогнав свою черную дубинку в анус старика. К негру в свою очередь уже пристраивался толстяк с румяными от мороза щеками с коротким, но толстым членом наперевес. Лекория уже сама надрачивала члены, окруживших её мужчин. Её лицо было столь сильно залито спермой, что напоминало маску из свежего гипса.

— Какой стыд... — стонала Комазия, пока два члена наполняли семенем два её отверстия.

— Да замолчи уже! — прикрикнул гном в шубе и засунул член ей в рот.

Комазия что-то замычала, гном закряхтел от удовольствия.

— Что вы делаете с моей женой? — кричал взъерошенный бургомистр. Но судя по протяжным стонам удовольствия, дородная жена бургомистра была совсем не против того, что с ней сейчас делали десяток мужчин и женщин.

— Эй, господин бургомистр! — крикнул кто-то из толпы, — я недавно обещал спустить тебе за щеку, кажется!

— Но это соитие мужчины с мужчиной...

— Ну не изливать же впустую семя!

Один только Раксен сидел в стороне, опустив голову. К нему подошли двое стражников.

— Здравствуй, леопардус, — сказал один из них, — что тут такое происходит?

— Магия драконьеров... — вздохнул в ответ Раксен.

— И что с этим делать?

— Делайте, что хотите...