Яна II

Небо хмурилось, с утра хмурилось. Яна хмурилась вместе с ним. День проходил в хмурых потёках дождя на стекле. Заводным механизмом стучали капли стучали капли по прозрачной поверхности стекла, вода текла вниз и исчеза из виду, оставляя извилистые дорожки, по которым следующие капли стекали уже быстрее, как по наезженной колее. Колко прикасалось холодное стекло к кончикам пальцев, ко лбу; Яна стояла как столб, и взгляд её был обращён ко столбу, стоящему там, с той стороны окна. Он стоит, почему он там стоит? Почему он не стоит здесь, весь, во мне весь? Где? Как? Зачем? Стой, а я постою тут, здесь, с места двинуться лень... Так прошёл день.

Вот и вечер, становится темно, но Яна всё ещё смотрит в окно: за окном темно, темнее, совсем темно; уже не видно ни столба, ни чего, только одно стекло, да и то - блестяще чёрное от соприкосновения с ночью мира. Темно, фонарей глупый рой, нет, не нужен он, очень глупо, ни к чему, лучше нет - побыть одной внутри, помечтать как бы отдала себя ему, одному. Мычание дикое: МММУУУ!!! Губ протяжный шелест - где уж тебе бессмысленному окну дотянуться до чувств человечьих, ты разбираешься только в овечьих, вечьих, ечьих, ничьих.

Так проходит время, а хочется любви, скорее, пока не поздно, пока не прогорели все угли; спаси бо меня, спаси - дай мне быть собой, дай мне быть тобой, в тебе, во мне, мне ли не знать, что значит боль одиночества? Мне ли не знать, что такое сойти с ума, когда рядом никого и ты совсем одна, и хочется, чтобы были, было, был, и придумаешь и говоришь и так далее, а - нет, этого нет, его нет: воздух, я говорю с пустотой - то есть с собой, и больше = ничего.

Но почему...

И тут раздаётся стук. Кто стучит? Тук-тук. Переложить тело к двери, открыть; невозможно поверить: человек в серой одежде, серый как мышь, но ему не скажешь кыш! - он мужчина. Подиж. "Здравствуйте, любезная. Вы Яна?" - "Я - Яна." - "Милая Яна, Аня и янА, Яна и анЯ, девушка Яна..." - "Что вам нужно?" - "Девушка Яна, ДЕВУШКА яна? В самом деле?" - "ДА", - смущённо, - "Именно Яна, и именно ДЕВУШКА. Как вы узнали?" - "О, я всё знаю. Я про всё знаю. Я про всех знаю. Если вы спросите..." - "Нет, не спрошу." - "Хорошо. Я пришёл к вам по дело. Не будьте несмелой. Вы будете смело спускаться в трясину разврата, и с каждым мужчиной, кого вы увидите, будете вместе. Я вам обещаю." - "К чему вы всё это?" - "К тому что это - плата, плата за то, что сейчас, непременно, сейчас произойдёт, вы хотите?" - "Хочу, отчего же. Я пущу вас к себе, я пущу вас в себя, я пущу вас... о боже, о боже!" - И рукой провела вдруг ко коже лица, и по лбу провела и обвисла как плеть. Ничего, всё пройдёт. Но останется след. Никогда ничего нам не надо уметь. "Ну, ведите, мне ещё в пару мест надо успеть, а уже ведь темно - улицы знаете какие сейчас - неспокойные."

Делать нечего, Яна ведёт человека за собой, он шагает за спиной, мягко, беззвучно переставляя ноги, так что слышен только слабый шорох, да и то если прислушаться. Яна входит в спальню, клонит спину, чтобы растелить, но тут взади в её ягодицы упирается нечто. Конечно она знает, что. Ч т о л е н. Чтлен. Член. Твёрдое нечто. "Но..." - "Не надо ждать." - "Но..." - Член не рассуждает, юбку вверх задирает, трусики толкает, и пихает, пихает, пихает туда, куда ещё никто и никогда, если не считать того, что делала сама.

Но то, что было раньше, - то была ерунда; теперь - настоящее, горячее тело; и давит, куда? неужели там нет никакого предела? Есть. Предел. Уперевшись как в стену, гибкую стену, он давит сильнее, разорвать хочет плёнку; упирается руками в бёдра Яны, она от давления покрепче упирается в кровать и сжимает зубы - не очень приятно, но...

Наконец прорывает и ухает вниз, но снова где-то останавливается и ворочается там внутри, провернувшись возвращается обратно. "Да, у вас, знаете ли, на кровати останутся пятна." - "Ничего. Переживу. Дальше." - "Как хотите." - ОН снова направляется вниз, теперь быстрее и бесприпятственно, уже почти не больно, и постепенно становится влажно и приятно. Яна сжимает покрывало в руках: " Ну же, сильнее - трах трах трах!" И член всё сильнее и чаще ходит по Яне, он не уходит - дойдя до выхода замирает надолю секунды и тут же обратно. От тряски у Яны раскачиваются груди и приятно трутся о платье.

Он наваливается на Яну, и тут с ней что-то происходит - как будто земля из-под ног уходит; кружится голова, так легко и хочется кричать, и с истошним криком Яна валится на кровать. Она рвёт ногтями покрывало и грызёт его ртом, всё дело в том, всё дело  - в нём. Он валится вслед за ней, в ней, на неё - член всё ещё буравит её горящее лоно - она стонет и взывает, взвывает, но он ничего не чувствует и не понимает - он дальше толчёт и качает.

И в тот момент, когда Яне кажется, что она сейчас лопнет от светлого чувства - нет, нет, не от боли, а от приятного, распирающего большого чувства - действительно взрывается, но не она, а он; её лоно увлажняется дождём, нет, - ливнем, и в этом ливне весь он...

Всё белое становится чёрным, сладкое кислым, а горькое - сладким, мне хочется себя разорвать руками, но сил нет, могу только потрогать и пальцами ощутить свежую белизну себя самой, что со мной? и где он? Весь ушёл в мой стон? Где? Где? гдЕ? Хочу ещё!

Где он!!!

Яна копает в себе, словно хочет найти, но его нет. Нигде. Надо идти.