Преследователь целиком, для ленивых

1.

У пятичасового, почти вечернего солнца свет густой и спокойный. Теплое пятно света ложится ей на обнаженное предплечье, словно чья-то ладонь, и не хочется уходить, - наоборот, замереть, впитывая в себя неожиданное прикосновение. Элена выбирает здесь куклу. Солнце заполняет пространство между витриной и полками, согревает затылок и спину, обнимает, заставляет расслабиться, вызывает желание лечь на живот и закрыть глаза. Лицо Элены преображается, освещенное наполовину, и становится ясным, что в ней существует, по меньшей мере, два человека. Одна Элена открыта, доступна, притягивает, ее радость имеет оттенок робости, ее губы блестят, ресницы подрагивают, склоненная голова выражает покорность. Элена-в-тени задумчива, замкнута, выглядит черно-белой и находится далеко-далеко; темные длинные волосы наполовину скрывают щеку и шею. Но мужчину, который стоит у прилавка с канцелярскими принадлежностями, это не останавливает.

Элена выбирает куклу. Она осматривает полки, ряды скрупулезно, ничего не пропуская. Пластмассовые и толстенькие, глазастые, с негнущимися конечностями и жесткими локонами. Небольшие и стройные топ-модели, упакованные в розовые коробки с прозрачным окошком. Улыбаются, демонстрируя разнообразие платьев. А вот и резиновые, с очень яркими ртами, в этнических пестрых костюмах. Тут встречаются даже мальчики. Когда костюм темный и с серебром, кукла напоминает волшебницу.

Элена одета в черные узкие брюки и фиолетовую водолазку. Словно студентка. С развитой, впрочем, - женской - фигурой. Взгляд мужчины цепляется за высокую грудь, перекатывается на едва заметный живот, скользит по линии обтянутого эластичной тканью бедра. Правую руку мужчина спрятал в карман. Легкое жжение в пальцах.

Элена вздрагивает: она чувствует, что ее трогают.

Боковым зрением она замечает высокого и сухощавого, с черной с проседью бородой, серьезного и внимательного, такого, которому все равно, что Элена подумает; - и она ощущает, как у нее пылает щека - с теневой стороны.

Голова опускается ниже – там тоже куклы, она до конца не рассмотрела. Она берет темноволосую, в клетчатом сарафане. Легкая и одновременно твердая, по сравнению с человеческим телом. Солнце заходит за плотное серое облако: в последние дни погода меняется часто.

Кукла маленькая. Ее твердое продолговатое тельце можно взять в горсть. Элена сжимает куклу, осознавая свою власть над ней. Куколка улыбается безмятежно. Элена чуть улыбается тоже – той стороной рта, что не видно мужчине.

Мужчина делает вид, что разглядывает блокноты. Но часто, чересчур часто он переводит взгляд на Элену. Он старше ее лет на десять. Он намного сильнее ее. Он мог бы с ней познакомиться. Одет как свободный художник, вполне прилично. Она старается сохранять непроницаемый вид. Словно и не заметила. Его длинные пальцы забираются ей под водолазку, снизу, касаются кожи. Ожог. Он мнет ей бок в грубоватой ласке. Она еще сильнее сдавливает куклу. Она хочет, чтобы его рука проникла под брюки и под белье,   но там слишком узко. А расстегнуть незаметно молнию не получится. Продавщица подожмет губы и попросит уйти подальше. Элена сглатывает слюну: его ладонь легла ей на грудь.

Она идет с куклой к кассе, мужчина теперь очень близко. Он развернулся к ней лицом, и пристраивается к ее бедру, она ощущает твердость и напряжение, рост. Он остается на месте, в полутора метрах. Он кладет ладонь на прохладный стеклянный прилавок, и одновременно нагло просовывает ту же ладонь ей между ног, охватывает и сжимает. Она морщится: это слишком. Кассир-девушка с недоумением замечает гримасу Элены, но молчит, как и положено, мысленно оправдывая покупательницу: мало ли, вспомнилось что. Элена расплачивается, внизу живота горячо, еще ниже - влажно. Куклу в сумку она не кладет, выходит, крепко держа в руке – ей приятна жесткость пластмассы. Сумасшедшая, что она делает? Она хочет, чтобы мужчина пошел за ней. Она незаметно надавливает на тельце куклы поочередно пальцами. Элене страшно и хорошо, как на вертушке-аттракционе. Немного кружится голова.

Она идет пустынными дворами, якобы сокращая путь, но, по правде сказать, она не торопится. Шагов за спиной не слыхать. Спиной она чувствует взгляд, а иногда – и ее пошатывает – как две больших теплых ладони берут ее чуть пониже талии, осторожно-настойчиво гладят, проникая сквозь ткань. Она набирается смелости и оглядывается. Никого.

Она сворачивает в не очень знакомую ей подворотню, и попадает в грязноватый квадратный дворик с мусорным баком. У мокрых кирпичных стен буйно растет трава. Во дворик выводит дверь черного хода. Одна из пружин, на которых держится дверь, оборвана.

Элена прикрывает глаза, и видит, как следом сюда заходит высокий чернобородый мужчина. Теперь он кажется ей нечеловеком. Возможно, она единственная, кто заметил его.

Внутри – ощущение пустоты. Она бросает злой взгляд на куклу в своих руках. Нет, на день рожденья она не пойдет. Ее замужняя и скучная, растрепанная подруга. Муж подруги, низкорослый и молчаливый, с землистым лицом. Именинница, маленькая дочь подруги, липучая и вертлявая. Не хочу. Красивая кукла.

Одной рукой сжимая игрушку, другой Элена изо все сил тянет за ногу. Оторвать, оказывается, несложно. Пластмассовая нога летит в мусорный бак. За нею – вторая. И ручки. Одна ручка, впрочем, не долетает, и остается на разбитом асфальте, контрастирует с ним своей неестественной чистотой. Элена смотрит кукле в лицо. Вместо улыбки – язвительная усмешка.

2.

Не так давно она начала получать эти письма, почти каждый день. В сыром, всегда темном подъезде она спускается со своего верхнего этажа по бетонной холодной лестнице, заглядывает в щель почтового ящика. На конверте отсутствует штамп: отправитель сам приходит сюда, незамеченный, аккуратно всовывает письмо, подталкивает двумя пальцами, чтобы не застревало, демонстрируя уголок любопытным, и письмо, шурша по слегка ржавой жести, проваливается на дно. Элене кажется, что бумага передает ей его прикосновение, и ироническую улыбку по поводу способа, коим прикосновение было осуществлено. Разумеется, на конверте нет и обратного адреса, ни даже инициалов.

Элена подносит письмо к лицу, задевает острым краем щеку по неосторожности: больно. Она пробует уловить мужской запах. Ей хочется вскрыть письмо прямо сейчас, но она понимает, что, если сделает это – не сможет подняться, придется сесть на ступеньку истоптанную десятками ног, и с полчаса приводить смятенные чувства в порядок. Можно ли сохранить свою целостность, читая такие письма? Другая бы на ее месте выбрасывала после первого взгляда, не разобрав как следует и первых строк.

В каждом письме – подробное описание изысканного, растянутого изнасилования.

Он любит подкрадываться к ней со спины – так, чтоб она ничего не успевала понять, осознать и выбрать собственное решение. Она замирает, когда он уверенно кладет руку ей на плечо: он поймал ее, и теперь она не способна двигаться вне его воли. Он цепко обхватывает ее и привлекает к себе, вминает в свое по-мужски твердое тело, - она становится мягче в его объятиях, мягкой как пластилин, и липко тает в его очень горячих руках. Он стаскивает с нее костюм и белье, и обнажается сам, ни на секунду не отпуская ее. Протяжная дрожь проходит по позвоночнику. Он грубо и сильно надавливает двумя пальцами на ее губы, и она позволяет им проникнуть в глубину рта. Там течет густое и теплое. Она готова все сделать для этого человека. Он берет ее под живот и принуждает опуститься на четвереньки. Линолеум на полу ледяной. Животное, я – животное, - мелькает мысль без эмоций. Он тычется в ее ягодицы, мнет груди, наклоняется и кусает за шею, одновременно прикасаясь языком. Наконец, когда она ему открывается полностью, он легко проскальзывает в нее, и почти не больно, ее вскрик – совсем не от боли…

Дома, одна, Элена медленно раздевается, а внутри – натяжение и теснота. Она расправляет складки письма на кровати, ложится сверху грудью и животом и вспоминает слова, которые перетекают в ощущения. Он заставляет ее распластаться под ним так, что сложно пошевельнуться, его движения в ней теперь совсем грубые, резкие и прямые, а она зажмуривает глаза и ждет того неизбежного, что отдаст ее в его власть окончательно.

Его нет. За окном начинается дождь, прохладно. Элена даже не знает имени гостя, который снова, без спросу, проник в нее через  письмо. Она замужем. Она любит своего мужа. Тот работает в другом городе. Он тоже любит Элену. Они не встречаются месяцами. Она ему никогда не…

Улыбка и грусть: Элена завертывается в халат, идет в ванную, набирает теплую воду, присаживается на металлический край. Но, когда воды оказывается достаточно, она передумывает. Она приносит из комнаты письма, все, почти десять. Каждый лист она складывает в кораблик и пускает в зеленоватую воду. А когда писем не остается, то берет спички и поджигает кораблики по краям.

По всему ее телу – невидимые следы другого.

3.

Однажды по почте Элене присылают театральный билет. Приближается вечер, а Элена запуталась в платьях – не может выбрать, что ей надеть. Полный шкаф платьев. Одни слишком узкие, в других фигура совсем пропадает. Платья меняют цвет, отращивают подол и рукава, обрастают дурацкими воротниками. Тем временем бьют часы, и Элена приходит в себя. Позднее утро.

Она действительно отправляется в театр. Одна, в просторной темной ложе, в голубом бархате, с декольте, с высокой прической и жемчугом на загорелой шее. Специально для газетных фотографов, иллюстрация к ее собственному еженедельному театральному обозрению. Ноги одна к одной, руки покойно лежат на коленях.

Третий звонок.

Спектакль называется «В поисках Клеопатры». Единственная молоденькая актриса мечется по сцене, пытаясь понять себя, заламывает тонкие руки, реплики произносит с надрывом, потом бросается на пол, умолкает и замирает. Откуда-то сверху ей отвечает голос – ее же, но преображенный. Невидимая – Клеопатра. Когда актриса переодевается, она приближается к Клеопатре. Потом молчат обе, но звучит музыка, с разных сторон. И свет, столбы и круги интенсивного света: красный, синий, зеленый. Лицо – зеленое, синее, красное. Среди диалогов пронзительных звуков – изумленное, восхищенное, новое. Свет и музыка, вот два главных героя спектакля.

Звеняще-трепещущий звук обрывается, и с тишиной – темнота. За спиной у Элены стукает дверь. Быстрый поворот головы, и на лице у Элены – радостная улыбка. Нет. Она продолжает сидеть с напряженной спиной. Она узнает гостя по внутренним ощущениям. Он никогда еще не был так близко. Она поднимается, чтоб поздороваться с ним. В параллельной реальности он заставляет ее подняться без единого слова. Элена молчит, потому что ей страшно. Элена молчит, потому что ей кажется, что они и без слов понимают друг друга. На сцене спектакль тем временем продолжается. Свет. Метания героини.

В ложе – лишь одно кресло.

Высокий чернобородый мужчина садится и тянет Элену к себе на колени. Она сама садится верхом, продолжая, уже вызывающе, улыбаться. Она – спиной к сцене. У нее на лице отстраненное выражение. Мужчина расстегивает ей молнию, и опускает верх платья, обнажая больше ничем не прикрытую грудь. Она поддается. Она хочет сопротивляться, но не получается. Его руки блуждают по ее телу, вверху и внизу. Белья на ней нет. Она готовилась к встрече. Для нее эта встреча внезапна. Эта встреча как наваждение.

Она закрывает глаза. Она внимательно смотрит в глаза мужчине, одной рукой обнимая его, а другой – нашаривая конец ремня. Она никогда не осмелится сделать что-то сама. Подол ее платья сбивается к бедрам. Ей стыдно. Ей хорошо. Его ладони с силой приподнимают ее, и насаживают на…

Вдруг – яркий свет. Красный. Зеленый. Синий. Сотни лиц поворачиваются, и глядят в глубину ложи.

Там, в кресле – двое.

Элена пугается, хочет вырваться, спрятаться. Снова – нет. Ей безразлично, что у нее за спиной. Волна радости поднимается в ней, она выгибается, и продолжает двигаться все быстрей и быстрей. Мужчина сам двигает ею, не позволяя уйти. У лица меняется цвет. Синий. Зеленый. Красный.

И – зал взрывается аплодисментами, заглушая любые другие звуки.

Элена сидит на полу, в сбившемся мятом платье, обнимает себя руками за плечи и не знает, что будет дальше.

Третий звонок.

Кресло, Элена. Нога к ноге, на коленях – неподвижные руки. Чуть дрожит рот. Свет в зрительном зале еще не погас.

И тут, среди незнакомых фигур она видит – его. Высокого, с серебром в густых волосах. А он, угадав ее взгляд, оборачивается и неторопливо кивает.

4.

У каждого города есть легенды. Явные, тайные. Например, явная заключается в том, что красавица-ханская дочь из любви к пастуху, убитому слугами хана, бросилась в реку. А потом вырос город, над рекой, из речного-девичьего имени. Но о тайной легенде – особенный разговор.

Девушкам матери строго-настрого запрещают ходить за город, через мост в одиночку. Мол, мало ли что может произойти… Но молодые замужние женщины между собой взбудораженным шепотком обсуждают. За мостом – поле, за полем – лес. А на границе поля и леса ходит - высокий и молчаливый, с серьезнейшими глазами. И стоит только одиноко забредшей женщине, в поисках неизвестно чего, этого человека встретить, да в глаза ему посмотреть ненароком, как застынет, бедная, словно столб. Дальше же происходит такое, о чем сказать стыдно, но вспоминать потом – ой, как сладко.

Говорят все-таки, запинаясь перед подробностями, а потом – чуть растягивая слова, с учащенным дыханием в паузах, и тепло растекается по всему телу, и хочется потянуться, опустить веки, чтоб сквозь ресницы просачивался один только свет, а изнутри, из глубины влажной и темной, вставала память.

Между женщиной и мужчиной – еще расстояние, но обоих окутывает точно облако-невидимка, гуще тумана, теплее домашнего одеяла, в электрических искрах, золотых тонких нитях,   и края облака сходятся мягко, настойчиво, медленно, приближая друг к другу двоих.

Пелена застилает глаза, а за нею – сонм ощущений. Одной кажется, что идет дождь, и вода проникает сквозь кожу, и внутрь, снизу – мощным потоком, туда и обратно. Другой грезится хлопанье крыльев большой белой птицы, а вдалеке – крики чаек и шум океана. Третью выталкивает среди белого дня прямо в звездную ночь, где огненная змея, раскачиваясь на хвосте, оборачивается огромным, до неба, драконом. И с каждым движением поднимаются волны, захлестывая почти до потери сознания, унося в бесконечность, в такие места, где только эти волны и есть.

Потом она еще долго лежит в незнакомом доме, одна, пахнет сеном и мокрым деревом, и ей чудится, будто все продолжается. Но в город вернуться необходимо, и она встает с чьей-то постели, подбирает разбросанную одежду, проводит руками по волосам, а после идет через поле обратно, и ее чуть пошатывает. Сумасшедшая, как она только могла? И на немного распухших губах блуждает улыбка.

Элена слышит один рассказ, и другой, она умеет быть хорошей подругой, она не выдаст чужую тайну, даже если та тайна так похожа на сон. Но сходство снов поразительно, чересчур фантастично, чтобы являться иллюзией. И когда история разворачивается перед ней в третий раз (а на лицо подруги накатывает румянец), ее осеняет. Теперь она знает, где может найти преследователя, и ей немного не по себе. Слишком ясно, что она ДОЛЖНА сделать это.

Осень, сентябрь. Пасмурный день. Элена идет одна через мост. Издалека ее фигурка выглядит грустной. Элена думает, хорошо бы вернуться, но вдруг это - единственный шанс? Понять, что происходит. Он может исчезнуть с приходом зимы. Он может встретиться с нею только однажды: никому еще не удавалось пересечься с ним снова.

Вот она на тропинке между лесом и полем. Кругом – тишина, только изредка неразборчиво шепчут листья. Спокойно и пусто. Аукать Элена стесняется. Она, скорее всего, сделает вид, что случайно зашла сюда. Просто гуляет, и думает о своем. А может – как раньше: пройдет, словно бы не заметив, сдерживая нарастающий жар в животе. Она снова чувствует: он прикасается к ней. Но в душе у нее сегодня печаль, и ей достаточно, чтоб он, бесшумно нагнав, просто взял  ее за руку.

Ей удается отыскать дом. Небольшой, деревянный. Дверь отперта. Внутри – ни души. Постель чуть примята, сверху небрежно наброшено серое одеяло. Элене пытается уловить запах хозяина. Она стоит на пороге. Сейчас, сейчас она войдет внутрь, коснется кровати, а если осмелится – то и ляжет, и будет мысленно звать его, а потом повернется к стене и уснет, и к ней явится ветер.

Кто ты такой?

Она разворачивается, и вновь идет по желтоватому полю. Низкие серые облака похожи на то одеяло. Трава местами сухо касается ее рук. Она закрывает глаза, но продолжает видеть. Все то же поле, все то же небо. И вдруг перед нею – легкая тень.

Она останавливается и смотрит. Опять – наяву. Он стоит близко: его можно коснуться, не сходя с места. У него густые черные волосы, борода с сединой, простая одежда. Лицо: такого спокойствия она не встречала ни у кого. Он не выглядит старым, но он – намного старше Элены.

Ее взгляд падает вниз. Он – босиком. Кругом осень, были дожди. Но на его ногах – ни пылинки.

И тогда ей хочется встать на колени.