Всем, любящим украдкой

Любовникам и любовницам посвящается

Наша связь трагикомична. Самым курьезным в ней является то обстоятель-ство, что мы оба любовники, изменщики и предатели. Нам нет оправдания, но и никто не имеет права осуждать нас. В минуты супружеской близости, подходя к кульминации, мы шепчем не те имена, и думаем друг о друге. Из создающихся по этому поводу недоразумений, тебе оказалось проще выпутаться: твою жену зовут Таня, а изобретенное имя-гибрид (начальный слог ее имени растворился в хво-стике, равном одной третьей моего)  Таша, оказалось и ей, и мне по «размеру». Можно называть так нас обеих, - без обид.

А мне что делать, если твое имя начинается на сонорный согласный, а имя мужа на ударный гласный, - визжать?

С момента знакомства (банальное «сколько времени? ») прошло около двух лет. Командировки заметно удлинились: неделя превращалась в две, а однажды мы позволили себе  месяц любви. Как представители семейства кошачьих, мы об-наглевали до такой степени, что урывали у семейного быта не только обеденные перекусы, но и ночи. Редкие ночи, сколько запретной сладости было в них! Встре-тить в твоих объятиях зарю…

Звонок будильника извещал о наступлении утра. Мы глотали дежурные су-хие завтраки, и разъезжались по противоположным сторонам города разными до-рогами, где простаивали в одинаковых пробках, вплоть до окончательного опо-здания на работу.

Мы расставались для того, чтобы снова встретиться в обеденное время, солгав домашним об очередном совещании. Самое печальное, - то, что время идет, а мы все больше привязываемся друг к другу.

Кто виноват в том, что мы такие, и что идеально дополняемы: социальная сре-да или судьба, столкнувшая двух духовных одиночек, каждый из которых неиз-менно торопился и всегда не успевал. Ворованные ласки и нервная нежность, бес-престанные опасения, что один из нас струсит, или же невзначай (впрочем, слу-чайностей не бывает) повстречает кого-то еще.

И все меньше у нас сил отрываться по утрам друг от друга, все чаще путаются имена друзей, с которыми каждый из нас якобы был вчера вечером, все ближе под-ходим к развязке: вот-вот настанет финал, и маски будут сорваны: мы либо утра-тим друг друга, либо воссоединимся.

Что скажет твоя супруга – дородная фея домашнего очага? Если и будет коло-титься в истерике, то лишь оплакивая утраченный верный источник дохода. Впро-чем, она утешится львиной долей твоей зарплатой, которую я с радостью швырну этому церберу в бабьем обличии, лишь бы он отпустил тебя.

Мой муж криво усмехнется. Газета в его руках дрогнет, будет долго шуршать, распрямляясь, а выражение абсолютного безразличия сменится на гримасу непри-творного презрения… По сути, ну какое ему дело до нас? Так нет же, за счет меня он самоутверждается: ему необходимо знать, что он мужчина, что желаем и бого-творим. Да не люблю я его! И давным-давно потеряла уважение и всяческое вожде-ление, и проживаю с ним только потому, что из-за странной психологической лени и боязни потерять даже те крохи, принадлежащие мне по закону (проклятый штамп, вырванный в свое время у него с ножом у горла!) не решаюсь на коренные перемены. Да и жаль ребенка – он все-таки любит отца, подсаженного на наркотик денег, и которого каждый день насилует бизнес – его дело, к которому он привязан гораздо больше, чем к сыну.   Короче говоря, как в стишке про дом, построенный Джеком: не будет синицы – не хватит и молока…

Я сейчас не хочу думать об этом, только знаю, что до тех пор, пока ты рядом, для меня ничего нет значимее нас. Пусть звонит  будильник, и календарь галочка за галочкой перечеркивает дни лже-командировок, - мы  что-нибудь придумаем. Мы непременно будем вместе.

19.09.00.   (Редакция: 09.04.01.)