Слабые мужчины слабость сильных женщин. Тематика: Письма о страсти к мужчине

У каждого человека есть слабости, а у женщин их просто уйма.   Не говоря уж о том, что у представительниц  «слабого пола», на самом деле способных выдер-живать в течение долгих часов мучительные боли,   есть один не истребленный эволюцией  «основной инстинкт» - материнский инстинкт.   Это у мужчины  ос-новной инстинкт   сродни макаковому, это для мужчин один отбитый молотком пальчик становится опять же нашей, женской, головной болью едва ли на неделю.    

На просьбу отодвинуть шкаф от стены, чтобы я могла убрать накопившийся  слой пыли, неизменны жалобы на боли в спине,   или еще в каком-нибудь не менее важном члене его организма.   Глядя на это бледное, полное снобизма существо, занимающееся исключительно интеллектуальным трудом, я  невольно жалею о том, что до сих пор не сменила ориентацию, а рука сжимает пылесос и снедает меня мечта  упаковать в мешок для пыли этого… «мужчину».

Интересно, а если мужчину бы да на родильный стол? Каково, когда тебя рвут на куски изнутри, а после зашивают без анестезии, а еще после, тот же муж-чина, ссылаясь на тоску по женской ласке,   начинает домогаться в первый же ме-сяц послекесаревой жизни. Здорово, когда по квартире ползунки и пеленки, и не-возможно понять, как столько отходов может быть от одного младенца, а на тебя орут, что ты мешаешь работать…

К счастью, этого мне еще не довелось пережить – я свободна от фактической ответственности, и вправе указывать на дверь любому, прикрикнувшему на меня: иди, воспитывай другую. Мама укоряет: «да как можно раскидываться мужиками  в наше время дефицита?! ». Эх, мама, да что ты понимаешь? Посмотри на моих ук-рощенных подруг, несущих продукты авоськами! Они забыли о предназначении чулок, редкая из них умеет водить машину, и уехать первым поездом в малозна-комый город -  для них из области фантастики, а их мужья «гуляют» на сторону и, безусловно, «вострят лыжи» ко мне.   Для меня это в порядке вещей: я указываю на дверь мужчине, зная, что завтра он придет к уже занятой кровати, и уверена, что на мой век мужчин хватит, - потому что я – сильная.

Но у сильных женщин свои слабости – они любят слабых мужчин. Напри-мер, я питаю нежные чувства к  некрепким мужчинам, так сказать нищим духом  в брюках. Вернее, я  не то что бы их любила, а просто они приходят ко мне и, как человек глубоко гуманный и способный к сопереживанию, я считаю своим долгом делать их счастливыми. Вот не так давно, где-то с полгода назад, появился один из них. Бросил ботинки с рваными шнурками в прихожей, возле подставки для обу-ви, развесил мокрые носки на батарее, и за счет умилительных дырочек на их пят-ках окончательно воцарился в моем сердце. Обжился и слегка обнаглел.   Мотор засбоил, и я влюбилась, как всегда на основе жалости, – сработал нерастраченный материнский инстинкт.

Теперь он постоянно меня критикует.   «Зачем ты отрезала длинные светлые волосы? » - попробуй, объясни, что прическа является отражением характера. Да потому что я ощущаю себя брюнеткой с короткими волосами, и когда мы позна-комились,   была уже такой. Пережиток первобытнообщинного строя: женщине нужны волосы, чтобы мужчине проще было волочь ее в свою пещеру.

Почему я такая агрессивная, с чего я взяла, что имею право решать все сама, даже за себя, а уж тем более за него. Если в первые месяцы я, чрезмерно избало-ванная мужским вниманием, слышала только комплименты выдающимся частям моего тела, и считала любезности чем-то само собой разумеющимся, то сейчас,   их, уже приевшихся, по его мнению, сменили едкие замечания в адрес отдельных мо-их достоинств:   слегка худовата, нескладна ,   и откуда у только меня такая стран-ная фигура Граций, давным-давно вымерших, и вообще я вся какая-то несуразная.   Это я-то, подрабатывающая натурщицей и окончившая в свое время курсы мане-кенщиц!

Если раньше я была просто умницей и служила предметом гордости перед его друзьями, то теперь я   слышу, что женщина не должна быть слишком рассу-дительной, иначе мужчина выглядит на ее фоне несколько ущербным – совер-шенно случайно я оказалась умнее его единиц  этак на двадцать по шкале измере-ния интеллекта.   Но я же не виновата – не надо было меряться!

Как не виновна, впрочем, и во врожденной способности побеждать, наступая по дороге к вершине на головы стоящих впереди. Милый, но ты же сам сунул ма-кушку мне под каблук! Так на что ты жалуешься?

Его самолюбие тешило, что рядом с ним сильная, уверенная в себе женщина, - одно плохо, что приобретя меня он выяснил пренеприятнейший факт, что сам является полной противоположностью: после одиннадцати он наглухо запирал дверь и включал телевизор на полную громкость, создавая иллюзию присутствия толпы, а в это время  на другом конце города, подзаправившись пивом, в компа-нии байкеров я рассекала городское пространство, ускользая от ГИБДД,   не утру-ждаясь мыслью: «а не тупик ли в конце той улочки, в которую я так бодро заеха-ла? ».

Он постоянно сетовал. Ныл. А я обязана была объяснять  почему под пальцы подворачиваются кнопки каналов, где регулярно транслируют клипы латинского грызуна Рикки Мартина: неужели я не знаю, что это портит настроение возлюб-ленному (слово-то какое! Наверно, от выражения «Возлюби ближнего своего»). Я была грелкой, нянькой, психологом, командой поддержки. Избавив  от комплекса неполноценности, я предоставила ему свободу, так как пока была не готова узако-нить отношения. Он тут же ушел к другой.   Но контраст между мной и ней ока-зался настолько сильным, и он настолько привык, что за него все решают, что не-везучий «кидальщик» быстро одумался, и вновь стал правильным. Уткнув лицо мне в колени, он жаловался на неудачливость, на врагов, на одиночество, а я вы-тирала его очки носовым платком. Все было хорошо, до поры до времени…

Потом он решил сдать на права. Когда он прочно завис на финальном экза-мене, я позвонила знакомому, и попросила уладить проблему. Проблема улади-лась, но когда он узнал об этом случае, то, выкрикивая что-то про ущемление мужского достоинства (а оно у тебя когда-нибудь вообще было?), собрал вещи и ушел еще к кому-то. Я узнала его новый адрес, написала его имя на собачьем ошейнике, и подбросила под его дверь, -  ярость была просто необыкновенная! Апогея достиг конфликт тогда, когда я подала с одним другом фиктивное заявле-ние в ЗАГС, а возлюбленному прислала приглашение на свадьбу и письмо, в кото-ром сообщила, что выхожу замуж, но мужу буду изменять, так и быть, только с ним.   Может я и дрянь, но, черт побери, как приятно утереть нос желавшему уни-зить тебя!

Была у меня подруга, тоже считавшая себя до недавнего времени сильной: у нее был обеспеченный муж, собственная квартира, в которой она обычно встреча-лась со своими любовниками, которые менялись так часто, что я не успевала за-помнить ни одного лица, хорошо помню только негра – здоровенного атлета, от которого за километр веяло мужской силой, и от которого я предпочитала дер-жаться подальше, дабы эта сила не приложилась ко мне. Но смотреть на него было приятно – не скрою.   Она считала себя венцом творения, и многие с ней соглаша-лись. Муж находился в состоянии влюбленной эйфории около пятнадцати лет, пока не появилась другая женщина – более сильная и самоуверенная, а главное – более молодая!

Райская жизнь закончилась. Сначала подругу сняли с перил шестнадцатого этажа, а после трехнедельной депрессии она вскрыла вены. В больницу не пришел ни один из поклонников, и только мы вдвоем с ее бывшим мужем присутствовали на пышных похоронах. У гроба в крематории отрыдала мать  самоубийцы, а уже на могиле плакал слабый мужчина, нашедший в себе силы вернуться хотя бы по-сле.

Тогда я впервые подумала о том, а не проявляется ли сила именно в способ-ности человека пойти первым на примирение? Нельзя разбрасываться людьми и относится к ним, как к вещам.

Однако, каждое утро, открывая дверь, я жду, что на пороге, окончательно по-коренный и укрощенный, будет сидеть он. Вечерами же я готова приползти к его двери сама. Но я не сломаюсь, я выдержу: я же сильная, а слабые мужчины любят сильных женщин. Кто же из нас сильнее: он в своей слабости, или я – уязвимая в своей силе, - пока осталось загадкой.

20.08.01.