Полуторачасовая драма

Я стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и пытаюсь расстегнуть тугой браслет. Звенья витой цепи из золота не желают поддаваться. Ноготь гнется и рискует быть сломанным. «Помоги» – протягиваю тебе руку. Ты ласково, как котенка, гладишь мои пальцы, и легко снимаешь массивный груз с запястья. Под-ставляю спину: молния, пискнув по комариному, обнажает нежную кожу. Целу-ешь шейный позвонок, шишечкой выдающийся в линии столба. Платье, шурша шелковым подкладом, сползает вниз. Я подхватываю его в движении и, придер-живая спадающие лямочки, ухожу в комнату. В твоих руках остаются туфли с по-луоторванными каблуками, пострадавшими на крутой подъездной лестнице. По-ставив их на стол, идешь ко мне. После получасовой битвы плюса и минуса – двух притягивающихся противоположностей, как всегда погружаешься в раздумье. Пепел с сигареты падает на мое плечо, я тянусь к твоей почти догоревшей и пы-таюсь вынуть изо рта смятый фильтр.

- Возьми другую.

- Я хочу твою.

Удается высвободить лишь окурок. С досады тушу его, ткнув острым носом в хрусталь пепельницы.

- Тут что-то не так.

Оборачиваюсь и смотрю в карие бесхитростные глаза. В голове целый хоро-вод опасливых мыслей: «Как догадался? Кто мог сказать? Я погибла! »

Ты прекрасен в постели, но ужасен в гневе. Взгляд проник в мою душу и ша-рит по углам сознания, в поисках улик. Неужели что-то нашел?

- Помада! Ты красила второй раз губы!

- Но… милый, я всегда подкрашиваю губы после еды.

- Чулки! На тебе другие чулки! Когда ты уходила, были черные, теперь те-лесные…

- У тех пятка поползла.

- Да?

Первый раунд закончен. Удается выиграть время. Накинув прохладный ха-лат, под предлогом естественной необходимости, продвигаюсь к ванной. По пути захватываю из огромного пакета, с персидскими котятами на обороте лицевой стороны, большой апельсин, и запираюсь в совмещенном санузле. Убедившись, что дверь закрыта крепко, устраиваюсь на мягкой крышке унитаза, и жду.

- Я убью тебя! – Боже, какой крик! Через секунду в дверь ударяют моим любимым стулом – антиквариат – железный остов и прогнившая поролоновая  подушка.

На часах пятнадцать минут первого. Обычно твоего гнева хватает на два ча-са. Но все зависит от причины. На этот раз причина серьезная: измена. Теперь главная моя задача: убедить, что люблю только тебя.

- Послушай, не надо так злиться… Я же только один раз. В исследователь-ских целях.

За дверью все стихло. С трудом подбираю слова: «Он гораздо хуже тебя.… С тобой никто не сравнится…»

- Так он не первый?! Есть с кем сравнивать?

Все, если он доберется до меня, то задушит. В дверь полетели, судя по звуку, поочередно: настольная лампа, телефон… моя сумочка! Потом что-то  с треском ударилось и дробью рассыпалось по полу, – апельсины.

- Дрянь! Я пошел за пилой! Можешь начинать молиться.

Отелло! Но если он и вправду распилит дверь, то дни мои сочтены. На часах, – дельфин со смеющимся ртом, - только половина второго. Съесть апельсин? Де-лю на дольки и раскладываю в ряд: буду съедать в минуту по дольке. Сок стекает струйками по подбородку, и склеивает пальцы.

Пила скользит по окрашенной поверхности: зубчики не цепляют гладкую евро-ремонтную поверхность. Я молюсь тому заводу, который изготавливает та-кие тупые пилы.

- Ненавижу тебя!

Любишь, дурак, я знаю что любишь - Odi at amo! Любишь и ненавидишь.

Инструмент с лязгом упал на пол, и наступила зудящая тишина. Стрелки на двух. Может выйти? Жду еще немного и отпираю дверь. Моим глазам предстает изумительное зрелище: полностью разгромленная квартира. На полу, среди красных шаров, на бумажном пакете с пушистыми кисками, в позе мыслителя, сидишь ты. С недоверием смотрю в карие глаза, и нерешительно говорю:

- Может быть, поужинаем?

- Я люблю тебя.

- Мир?

- Мир.

Протягиваешь мне апельсин, как когда-то в детском саду, где мы и познако-мились

Гроза миновала. А все-таки я люблю именно тебя, но кошачий интерес тол-кает на поиски приключений. Впредь я постараюсь не оставлять улик.

25.05.00