Последний романтик

Сергей принес алебастровые в своей белизне розы. Изнеженные, едва рас-крывшиеся бутоны символизировали непорочность девушки и искренность чувств дарящего мужчины.

Лара давно зазывала его на чаевничание. С каждым разом все настойчивее, с упорством стреляной дамочки, привыкшей добиваться своего. Ей хотелось новых впечатлений и чистоты отношений, незапятнанных материальностями и условно-стями. Хотелось исполнять роль наставницы для юноши.

Не умела она томно вздыхать и падать в обморок, принимая эффектные позы в положении лежа. Не могла наивно хлопать глубоко порочными глазами хищни-цы. Губы бантиком не складывались, а зубы были желтоватыми от  сигарет, выку-риваемых пару за прием.

Но она была женщиной. Не худым манекеном, а живой, пышкой с тонкой та-лией, большой грудью и широкими, обтянутыми кожаной юбкой, бедрами. Ее взгляд из-под филированной челки говорил: «хочешь меня, малыш? А я не дам! ». Редкостное сочетание неприступности и потаенной развратности, привлекало мужчин вернее, чем ночник бабочек.

Все знали что она, в сущности, добрый человек, способный жалеть людей, не нуждающихся в жалости. «Смотри,   шеф мрачный сегодня. Лучше не попадаться ему на глаза» - скажет подруга Соня. Лара ответит:   «Бедняжка, никак с женой по-ругался! ». Посочувствовать человеку, у которого две сотни таких Лар и Сонь, он и сам себе не позволяет.

Шеф узнавал от той же Сони детали случившегося, и Лара получала строгий выговор, а вечерком, сдавая каждодневный отчет, низвергала стаканы, телефон и пепельницу со стола, отделанного под мрамор, касания которого к обнаженной коже ягодиц  доставляли пикантные ощущения. Мир воцарялся, и прежняя хит-рая улыбка возвращалась на курносое, слегка полноватое лицо Лары.

Теперь Сергей. Он сидел в глубоком кресле, и дрожащими пальцами держал чашечку из тонкого, синеватого на просвет фарфора. Кресло было уютным, и Сергей взял его в союзники. Все дальше вжимаясь в его чрево, он уходил в спаси-тельную тень, когда Лара, поджимая тщательно выбритые ноги под мягкие бедра, попросила передать сахарницу. Чувствуя, что краснеет до пунцовости, он с тру-дом отвел взгляд от распахнувшегося халатика, и заскользил влажными пальцами по гладкому стеклу. «Пожалуйста» - передал стеклянный шар с пластиковой ложечкой в теплые ладони Лары.

Лара прихлебывала кофе, а Сергей думал о Соне, печальной Соне, вяжущей сиротливыми вечерами бесконечный шарф. Этот шарф и лохматый клубок, прон-зенный двумя спицами, она всегда брала с собой. Везде, даже в промерзшем на-сквозь троллейбусе, вязала, не снимая перчаток с неприглядных короткопалых рук. Перебирала заиндевевшими спицами хрусткую от стужи пряжу. Ведущая нить разрывалась, петли распадались, и случалось начинать все снова.  

Сонина жизнь обреталась такой же дырчатой  и требующей продолжения, как ее шарф. Непостижимы обстоятельства,   сделавшие  их подругами. То, что они живут по соседству / * № 130 и № 129, - дома стоящие напротив друг друга,   по обеим сторонам улицы/, вряд ли могло связывать их так прочно.

Соня серьезна и непреступна, а Лара жива, горяча и всегда распространяет столько энергии, что впору запылать даже трухлявому пню, но только на миг, чтобы погреться огнем прелой опеночной любви и, удовлетворив страсть, заме-реть насовсем…

Ликер крапал из надкушенной конфеты, ароматизированные  свечи плакали воском. В момент, когда очередная тягучая капля то ли воска, то ли ликера, завис-ла янтарной смолой в воздухе, Лара шевельнула ногой, потянувшись к призрач-ному комару, выгнула до хруста гибкое тело. Ее мучила навязчивое желание: если бы Сергей просто обнял ее своими руками с нервными музыкальными пальцами, то она бы не отказала, не оттолкнула, но нет, - он продолжал пить свой чай. «Ду-рак» - подумала она. «Абсолютно неромантична, вульгарна, - сделал вывод он, - что я тут делаю? »

Сергей ушел, оставив на дне чашки мокрый пакетик.

Лара рассеянно понюхала пунцовый розан, каким-то чудом затерявшийся среди белого кружева каплей крови, и набрала телефон воздыхателя, не отклады-вающего мужское дело в долгий ящик.

«Лимон был похож на Луну, убывающую после полного зенита, а чаинки на звезды…» - засыпала удовлетворенная Лара в крепких мужских объятиях.

Хрустел сапогами по снегу уходящий по направлению к Сониному дому Сер-гей.

В небе вспыхнула звезда и погасла. Падая, она прошила серебряной нитью морозное небо от Большой медведицы до Скорпиона.

В Сергее погиб последний романтик.

03.11.00.   (Редакция 08.04.01)