Теплый ветер первой любви или Рассказы о любви

РАССКАЗ

«ТЕПЛЫЙ ВЕТЕР ПЕРВОЙ ЛЮБВИ. »

С моря дул теплый влажный ветер. Он тянул с собой сладкий запах разлитого по воде мазута и горьковатый привкус оливковых деревьев, в изобилии растущих в южных краях. Солнце заканчивало свой дневной путь где-то за холмом, украшенным ажурной телевышкой, и город начинал постепенно остывать от жары. На приморском бульваре около фонтанов становилось все оживленнее. Наступало время, когда на прогулку выходили дети и пенсионеры. Мелюзга всех мастей и национальностей с удовольствием носилась по кустам и запускала в фонтанах кораблики. Пенсионеры холили свои уставшие за трудовые годы тела на больших деревянных скамейках, стоящих вдоль фонтанов, и лениво обменивались газетными новостями минувшего дня. В те далекие семидесятые государство бережно оберегало своих граждан от излишне тревожной информации и поэтому разговоры были безмятежными и аморфными, как и сами газетные новости. Пенсионеры твердо верили, что они живут в самом прекрасном  и богатом  месте на земле, и другой такой страны они не знали, где так вольно дышит человек. Это вносило в их жизнь умиротворение и порядок.

Во всеобщем предвечернем благодушии никому  не было дела до двух  молодых людей, молча шагающих по бульвару. Они держались за руки и ни о чем не говорили. Сейчас им этого не хотелось. Они уже давно были счастливы только от того, что просто находятся вместе, и что-либо говорить при этом было совершенно не обязательно.

Они сейчас даже не смотрели друг на друга, но никого, кроме себя, все равно  не замечали .

Он только что окончил школу, не дотянув на «отлично» всего три предмета, и усиленно занимался, готовясь к поступлению в институт.             Она закончила ту же школу годом раньше и, не торопясь определяться в своей жизни, устроилась смотрителем в городскую картинную галерею. Впрочем, с одним, как ей казалось, она определилась окончательно и на всю жизнь. Она любила. И любила только его. Все остальное было не так уж важно и значительно. Каждый его телефонный звонок, каждая встреча с ним наполняли ее жизнь смыслом и ощущением счастья. Она знала, что и он готов бросить к черту свои учебники и бежать к ней, если она позовет. Но она никогда этого не делала. Особый уклад жизни в южной республике накладывал отпечаток на поведение не только представителей коренной национальности, но и  на всех ее обитателей. В те годы в городе никому не приходило в голову делить людей на грузин, азербайджанцев, армян, русских или  кого-то еще. Дети, носившие в себе кровь трех-четырех национальностей, были обычным явлением, и поэтому считалось даже неприличным начинать разборки о том, чья нация обладает большими или меньшими культурными и общечеловеческими традициями.

Все горожане в той или иной степени подчинялись сложившемуся укладу и образу поведения и поэтому с гордостью говорили, что принадлежат к особой единой нации.

Сообразуясь с этим образом, порядочная девушка не должна была позволять себе первой знакомиться с парнем, первой звонить ему и вообще  быть назойливой в отношениях с мужчиной.

Она была порядочной девушкой и старалась придерживаться этих неписаных законов.

Он тоже с рождения жил в этом городе и хорошо впитал в себя общественное представление о мужчине, а он уже был практически мужчина, как о гордом кормильце и добытчике. Считалось неприличным, если у мужчины, даже такого молодого, как он, нет денег для того, чтобы доставить своей любимой все мыслимые и немыслимые удовольствия. Ну, хотя бы мыслимые. Ну, хотя бы самые земные. По части путей «зарабатывания» таких денег общественная мораль допускала известную свободу и мужчины, пусть немного не ладящие с законом, но имеющие деньги,   всегда были в городе в почете и уважении.

Он всякий раз стеснялся, когда они проходили мимо вечерних кафе, и старался отвлечь ее разговором, если взгляд упирался в раскинувшиеся по городу непомерно дорогие для него общепитовские заведения. Сжимая в кармане рубль, который родители выдавали два раза в неделю, он всякий раз прикидывал, останется ли у него на такси после прогулки или нет. Возвращение девушки домой на такси тоже входило в неписаные ритуалы ухаживания городского быта, даже, если до ее дома было 5 остановок на автобусе. Учитывая, что таксисты, независимо от показаний счетчика, меньше рубля никогда не брали, у них ведь тоже были любимые, эта завершающая стадия их совместных встреч беспокоила его не меньше, чем светящиеся огни ночных кафе.

Хотя ничего этого она не замечала. Точнее не хотела замечать. Она просто любила. Он это чувствовал и тем успокаивал свое самолюбие.

В конце концов, размышляли они, совершенно не важно, сколько у них будет денег. Главное, что они хотели любить друг друга вечно, а все остальное должно было приложиться само собой.

Им просто было хорошо вдвоем. Они часами бродили по красивым улицам и не чувствовали усталости. Иногда они садились на морской трамвайчик и катер, споря с ветром, уносил их  в безбрежную и безмятежную даль. Такую же безмятежную, как и их юность. Он очень любил смотреть на ее лицо, когда она подставляла его ветру, и тот весело развевал ее пшеничные волосы, теребил подол юбки. Тогда в моде опять были миди. Короткое уже успело надоесть. Вообще-то надо сказать, что общественное мнение города не особо-то и допускало чрезмерного укорачивания юбок, а мужчину, появившегося в шортах на улице, просто могла остановить милиция, ибо тогда считалось, что между шортами и трусами особой разницы нет.

Единственное, что сильно огорчало их обоих, это неизбежность скорого расставания. Он твердо решил поступать на юридический факультет. В ту пору руководитель республики, устроив показательную борьбу с кумовством, запретил детям юристов учиться на юридическом факультете республиканского университета.   «Литературная газета», тогдашний рупор интеллигенции, позволила себе даже покритиковать чрезмерно ретивых партийцев, но на том дело и закончилось. Кто не жил на юге СССР в 70-х, вряд ли поверит, что такое могло быть.

К  несчастью, его родители оказались юристами, да еще не занимающими высших иерархических постов, и поэтому отъезд за пределы республики оказался неизбежным.

Она не любила плакать. Он первый раз увидел ее слезы, когда на прощание сжал в ладонях ее лицо, и она не смогла сдержаться. Он покосился на родителей, тактично отшедших в сторону, и поцеловал теплые соленые слезинки. Это было довольно смелым и вызывающим жестом.   Поцелуи на глазах родителей ко многому обязывали. Так было принято, и у них не было никаких сомнений относительно своих обязательств.

В Московском университете на юрфаке требования к знаниям оказались несколько выше, чем их давали в республиканских школах. Да и после 10-го класса юношей принимали неохотно. Преимущество отдавали парням, отслужившим срочную. Короче, он не набрал, необходимого количества баллов и перед ним засветила реальная перспектива призыва в армию. Это сейчас уклониться от службы в армии стало, чуть ли не почетным делом по всей России. В то время к этому вопросу в СССР с пониманием относились только в тех широтах, где располагался его город. Как носитель южных традиций, в армию он идти не хотел и поступил в  политехнический, благо тогда конкурса в такие вузы, практически, не было, а вступительные экзамены начинались на месяц позже университетских.

Ну что ж, инженер, так инженер. Ей было все равно. Он только был так далеко…

#    #     #

… -Катя! Ты?!- Олег даже немного оторопел. Случайно встретить ее через столько лет, да еще в Сочи в прибрежном ресторане он никак не ожидал. Воистину только гора с горой не сходятся, а человек с человеком… Ну, да это общеизвестно.  

- К тебе можно присесть?-

Катя тоже никак не ожидала увидеть его. Она разнежилась в теплом сумраке сочинского вечера, удобно устроившись в плетеном кресле  на открытой веранде дорогого ресторана. Ветер с моря теребил ее роскошные пшеничные волосы , освежал упругую  и гладкую кожу лица. Несмотря на то, что Кате давно уже забежало за тридцать, она была в великолепной форме. Легкая блузка и юбка миди, как нельзя лучше подчеркивали достоинства ее фигуры. Босоножки на высоких каблуках делали  загорелые ноги хозяйки еще более стройными и привлекательными. Бриллиантовые сережки, в меру дорогие, но очень изящные, отбрасывали во все стороны разноцветные искорки, покачиваясь в такт поворотам ее головы.   Катя пила капучино и медленно с удовольствием курила длинный «Данхил». Встреча с Олегом явно не входила в ее планы.

Он не сильно изменился.   Только помятое и плохо бритое лицо наряду с затертыми шортами, простецкой майкой и кроссовками на босую ногу выдавали в нем все того же «простого инженера», с которым она рассталась в начале 80-х…

Нет, она не предавала его. Любила она по-прежнему, и каждый его приезд на студенческие каникулы становился для них праздником.

Олег, несмотря на ее робкие напоминания, отказывался обсуждать сроки их возможной женитьбы, поскольку, как он считал, не может пока содержать семью на студенческую стипендию и родительские дотации.

Однако  пока Олег корпел над сопроматом, Катя превратилась в роскошную барышню, на которую на улице оглядывались почти все мужики, хоть что-то понимающие в женщинах. Она поступила в местный иняз. Круг знакомых стал увеличиваться, а она быстро оказалась в центре этого круга.

Они по-прежнему переписывались, и Катя регулярно писала ему нежные письма. Сначала каждый день, потом каждую неделю. Затем интервалы участились. Он мучился и метался в своем далеке, но бросить учебу не мог. Олег должен был иметь профессию и твердо встать на ноги. Конечно, он понимал, когда поступал в политехнический, что друзья в городе будут подшучивать над ним. Инженерство на югах считалось далеко не самой престижной работой. «Пожизненные 120 «р» и украсть нечего»-, такой приговор инженеру был у общественного мнения. Олег с мнением был согласен, но и бросить институт не хотел. Он не любил бросать начатое дело, пускай даже начатое из-за боязни попасть в армию, а вовсе не от любви к профессии.

Когда Олег закончил ВУЗ и получил распределение, она сама уже не захотела торопиться выходить за него замуж, а уж тем более уезжать из родного города в холодную Тюмень.

К тому времени у нее уже было столько выгодных предложений о замужестве, что стоило обо всем хорошенько подумать.

Олег уехал в свою Тюмень один и с горя запил. Катя вскоре вышла замуж за другого…

#                #                #

Кто бы мог подумать, что они встретятся вновь здесь, на роскошном курорте! И судя по всему, этот праздник жизни не был для Олега естественной средой. Теперь в Сочи есть все -то же самое, что и заграницей, и главное, цены такие же…

Катя удивленно охнула и даже изобразила очень приветливую улыбку.

-Олег!? Здравствуй! Садись, конечно! – пригласила она.

-Сколько же лет мы не виделись! Пятнадцать! Нет? Слушай, двадцать! Двадцать лет! Не может быть! Как время быстро летит! »- тараторила Катя, делая вид, что действительно рада встрече со своей юностью.

- А ты не изменилась, - сказал Олег.- Даже стала еще лучше.

- Да ладно,- махнула рукой Катя.- С возрастом мы все не молодеем,- хотя за комплимент спасибо. Ты лучше о себе расскажи, откуда ты? Где сейчас работаешь?

Олег несколько замялся, явно не зная, что ответить и как-то неуверенно сказал:

- Да я сейчас вообще-то уже не работаю.

-Ясно,- про себя подумала Катя.- Сейчас начнется традиционная история про талантливого инженера, который не может позволить себе заниматься презренной коммерцией, чтобы прокормить семью и сидевшего до последнего в своем задрипанном НИИ, пока его не турнули по сокращению штатов. А сейчас, наверно приехал на халяву отдохнуть к какому-нибудь своему другу, такому же рафинированному интеллигенту из местных. Не думала, что Олег не найдет себя в жизни. Он ведь был такой подающий надежды. Слушать сейчас его печальные истории нет никакого желания. И так их по жизни полно…

- Ну и ладно, - сказала она, прервав его на полуслове, - и не будем о грустном». Олег удивленно поднял на нее глаза, но продолжать не стал.

-А ты как? - спросил после некоторой паузы он.

И тут Кате нестерпимо захотелось показать Олегу, какая пропасть разделяет их сейчас. Чтобы он понял, на какую жизнь он обрекал ее своим инженерским будущим. Захотелось, чтобы он почувствовал запах настоящей жизни, а, почувствовав, все-таки  простил за то, что она выбрала другую судьбу. Где-то там далеко в глубине души у Кати жило чувство вины перед своей первой  любовью и ей было бы удобней знать, что это Олег чувствует себя виноватым в их разрыве из-за своих глупых принципов .

- А я нормально, - беззаботно бросила она. - Муж на московской товарной бирже  акциями торгует, держит брокерскую контору. Видишь из-за деревьев крышу моего особнячка?   Бассейн, солярий, сауна, обслуга и все остальные дела. Езжу на красном «Ягуаре». Может быть, заметил там, наверху, у дороги. В Сочи этот, кажется, единственный такой. Муж специально пригнал его мне сюда, не люблю эти «Мерсы» и «БМВ» . А вон яхта у причала. Как тебе наша красавица? Я недавно приехала с морской прогулки, капитан еще не успел отогнать ее  в яхт-клуб. Кстати, знаешь, сколько такая стоит?

Катя видела, что услышанное возымело действие. По мере того, как она рассказывала, глаза у Олега все больше расширялись от удивления. Он даже передвинулся на краешек стула и слушал ее со все более возрастающим вниманием.

- И сколько же? - с искренним любопытством спросил Олег.

-Полтора лимона ,- небрежно бросила Катя.

-Баксов?- протянул Олег

-Ну не рублей же,- гордо вскинула голову Катя.

Яхта, на которую указывала Катя, была действительно шикарной. Это  штучка не их тех , что под парусами бегают на спортивных гонках. Это был средних размеров кораблик, упакованный по последнему слову техники. Впрочем, определить, что он “упакованный” удавалось только по обилию антенн на его верхней палубе и тонированным стеклам, через которые увидеть содержимое яхты не представлялось никакой возможности. Белоснежная, она одиноко слегка покачивалась в такт мелким волнам у причала, расположенного прямо на пляже, куда выходила веранда ресторана.

Снаружи над входными дверями была прикреплена  красивая табличка на английском примерно того содержания, что, если вы намерены спросить, сколько стоит эта игрушка, то вы не из того общества и вам нечего делать на борту такого агрегата.

Олег сглотнул слюну и попытался что-то сказать, но Катя уже полностью перешла в наступление:

-Что нас с тобой ждало, Олег? - задала Катя риторический вопрос и сама на него ответила. - Нищета в твоей Тюмени? Вечное бесквартирное скитание? Пока я была еще глупой девчонкой, я наверняка выскочила бы за тебя замуж.   Но ты же сам тогда понимал, что на твою стипендию мы прожить не сможем. А потом я поумнела и поняла, что мы просто промучаемся с тобой всю жизнь, а рай с милым в шалаше очень скоро  кончается. Ты разве со мной не согласен?”

-Ну, вообще-то да, - задумчиво произнес Олег и потер свою небритую щеку.

-Вот видишь,- обрадовалась Катя. - Ты же сам все понимаешь. Это просто жизнь так распорядилась и никто ни в чем не виноват. Ты ведь тоже не виноват, что у тебя так сложилась судьба. Просто кто-то приспособился к новым условиям, а кто-то нет.

Видя, что Олег не собирается ее в чем-то укорять, она уже спокойно спросила:

-Ты- то сам женат?

-Женат, - не моргнув, ответил  Олег,

- Вот и славно,- подхватила Катя. – Значит, все устроилось!

- Ты здесь надолго? - Олег попытался перехватить нить разговора.

-Ну, вот еще,- промелькнуло в голове у Кати. - Сейчас начнет набиваться на встречу, пойдут разговоры из серии “ А ты помнишь..!” Потом денег, чего доброго, попросит в долг.

Ты понимаешь,- вслух сказала она. - Я завтра утром улетаю, поэтому времени свободного, практически, не осталось. К тому же муж у меня свирепый ревнивец. Видишь вокруг веранды мужики здоровые прохаживаются. Охрана! За каждым моим шагом, гады, следят и все мужу докладывают. Поэтому, Олежек, ты не обижайся, я не могу с тобой долго разговаривать.”

Она встала и начала складывать в сумку сигареты и зажигалку.

-Официант, - позвал Олег.

-Вот только этого еще не хватало, - тут же сообразила Катя. - Сейчас начнет на меня тратиться, а потом еще и провожать увяжется. Интересно, а у него хватило бы денег на мой кофе и сигареты?

- Олежек, не беспокойся, - быстро сказала она и  помахала в бар рукой, показывая, что уже ничего не нужно. - Я расплатилась с официантом сразу.

-Провожать меня не надо, - заговорщически проговорила Катя и глазами повела в сторону здоровых мужиков.

Олег, видимо все понял, виновато развел руками и пробормотал:

-Извини, рад был тебя увидеть. Будь счастлива.

-Ну, пока, - повеселела Катя и выпорхнула из-за стола. Она быстро поднялась по мраморной лестнице, ведущей в город, и скрылась за деревьями. Когда Катя вышла на дорогу, то свернула в сторону, прямо противоположную тому красивому особнячку, на который  указывала Олегу, и даже не обратила внимания на роскошный красный «Ягуар», притихший у тротуара.

-Вот блин, - злилась на себя Катя. - В кои веки наскребла денег, приехала на дорогой курорт, а тут вместо состоятельных мужиков Олега встретила. Откуда он взялся на мою голову!

Чувство вины перед своей первой любовью, возникшее у нее поначалу, улетучилось полностью. Она видела, как он был растерян и удивлен. Ее рассказ наверняка произвел на него впечатление, ведь Олег всегда так ранимо относился к своему жизненному успеху и, очевидно, понял, что он не смог бы дать ей даже толики того, что она ему сейчас наговорила.

-Ну, пусть я со своим дураком-мужем не живу уже несколько лет, пусть у меня нет машины и этой чертовой яхты, пусть я снимаю номер в пансионате. Но я-то, слава Богу, сама могу что-то заработать и держусь в этой жизни на плаву. А он, оборванец какой-то! Весь вечер испортил. Думала, что в этот ресторан одни богатые заходят. Тут же чашка кофе стоит 100 рублей! С ума сойти! - думала она, шагая по дороге.

Олег, оставшись один за столиком, устало подпер голову руками.

-Олег Петрович! - к нему подошел самый старший из тех здоровых мужиков, что стояли на песке вокруг ресторана. На вид ему было лет 50, на голове крупные залысины, но гибкость тела и натренированность мышц выдавали в нем хорошего спортсмена. Он обратился к Олегу с укоризной в голосе, как обращается любящая бабка к ненаглядному внуку, заранее зная, что никогда и ни за что его не осудит:

-Олег Петрович, Вы бы после вчерашнего сходили  в сауну, поплавали  в бассейне, побрились, приоделись. А то вон какие шикарные женщины в наш ресторан залетают, а Вы их, небось, распугиваете.

-Семеныч,- повернулся Олег к подошедшему. - Ты уже 9-й год у меня начальником охраны, должен все помнить.

Он кивнул головой в сторону причала:

- Сколько мы платили за нашу яхту?

-Так это ж когда было, Олег Петрович! Два года назад, до кризиса еще, или забыли? Тогда мы за нее три лимона отдали. Сейчас она не больше двух стоит.

-Слушай, - удивился Олег. -А ведь она цену вещам знает!

-Вы об этой дамочке? Откуда она, такая красивая?

-У нее муж на московской товарной акциями торгует,- Олег многозначительно поднял палец и надул щеки.

-Помилуйте, Олег Петрович! МТБ уже несколько лет, как закрылась! Какие акции, какой муж?!

-Да сам знаю, - махнул рукой Олег и тяжело выдохнул перегаром.

-Жениться Вам пора, Олег Петрович, - попенял начальник охраны. - Так ведь и здоровье сгубить не долго.

Олег, казалось не слышал его и как бы в пространство сказал :

- Я ведь не соврал ей, я правда уже нигде не работаю.

-И слава Богу, - отозвался Семеныч. - Сколько можно этой нефтью проклятой торговать. Вы ж пока работали, я ночей не спал. Который раз Вас, извините, грохнуть обещали?!

На то и поставлен был, - важно сказал Олег ,- возле моего бренного тела. А вообще-то ты прав, Семеныч! Надо привести себя в порядок, а то после вчерашнего приема я не в своей тарелке. Скажи повару, чтоб чего-нибудь домой поесть принес.

Олег встал и направился к мраморной лестнице. Начальник охраны сделал знак остальным секьюрити, и они пошли следом.

Потом Семеныч подошел к стойке бара и крикнул куда-то в глубину:

- Егор, сделай хозяину легкий ужин и отправь   домой!

Выйдя на дорогу, Олег направился к знакомому особнячку, видневшемуся между деревьями.

Дома он выпарился в сауне, побрился, а массажист быстро привел его в порядок. Олег прошел в спальню, сел на кровать и взял с тумбочки фотографию в дорогой рамке. Рядом с ней уже лежал листок с адресом пансионата, заботливо положенный Семенычем, пока шеф проходил процедуры. Олег, посмотрел на фото и улыбнулся. Затем он нажал на тумбе кнопку селекторной радиосвязи и, по-мальчишески подмигнув портрету, скомандовал:

- Семеныч! Готовь машину! Через двадцать минут выезжаем! И возьми «Ягуар». Она «Мерсы» не любит!

Балашиха. март 2000 г.