Залетчики, супермент и хрен в окошке

( новогодняя сказка для взрослых)

Вспоминая события конца 99 года, большинство обитателей многоквартирного деревянного дома № 7 по улице Трудовой населенного пункта, поименованного на карте просто, как станция Залетная, пришло к выводу, что во всем виноват Доренко! Правда, считавшая себя более образованной, бывшая учетчица Клара Филимоновна попыталась глубже вникнуть в проблему и напомнила, что во всех российских бедах изначально виноват Чубайс, но этот исторический пассаж поддержки у соседей не нашел. Всеобщая ненависть доставалась Чубайсу в тот период, когда он придумал за деньги впаривать народу никому ненужные ваучеры, обещая за них каждому по “Волге”, а сам при этом раздавал за бесценок заводы и фабрики “новым русским”. В ваучерный период на дворе уже буйным цветом росла свобода слова. Поскольку на Залетной отродясь никаких фабрик и заводов не было, что само по себе делало “залетчиков”, так называли себя местные жители, абсолютно независимыми от любых программ приватизации, публично поминать Чубайса в словосочетаниях, которые рифмуются со словом “клепанный” было довольно модно. Баба Маня тогда даже заметила, что пока коммунисты запрещали называть ее козу Халдейку “частной собственностью”, животина с удовольствием поила молоком всю бабы Манину родню и даже позволяла хозяйке продавать излишки соседям. Когда же пришел Чубайс и объявил все имущество бабы Мани “частным”, а саму бабу Маню свободной предпринимательницей, Халдейка напрочь отказалась доиться, что довольно сильно способствовало подрыву авторитета демократов в Залетной. Правда, местный фельдшер дядя Андрон высказал предположение, что , поскольку Халдейка появилась в поселке вместе с первыми вестями о строительстве в их регионе новой ветки, называемой БАМ, то кормилица, помнящая годы , когда у Брежнева еще было всего две звезды героя СССР, могла к чубайсовским временами и подустать от непрерывного доения. Однако сей научный аргумент был полностью посрамлен, когда главный гарант демократии на всю Россию подтвердил худшие подозрения “залетчиков” - “Во всем виноват Чубайс!”

К тому же времени относится и мистическое появление в поселке около десятка рыжих котов, которых местные тут же окрестили “бандой Чубайсов”, а наиболее сдержанные и набожные старушки увещевали разошедшихся в политических спорах мужиков :“Не поминайте на ночь Чубайса!”

Ситуация резко изменилась, когда Чубайса бросили на энергетику. Не то, чтобы народ поверил, что энергетики у нас станет больше, но вот то, что Чубайс теперь может выключить в Залетной свет, за который никто не платил с тех пор, как за него никто из “залетчиков” никогда не платил, стало вполне ощутимой реальностью. Не будучи большими спецами в области техники, “залетчики” все же хорошо понимали, что с телевизором в доме, единственным , так сказать, окном по ту сторону сопок, окружавших Залетную, может отключиться и сигнализация в колонии общего режима, ради обслуживания которой собственно и создавался когда-то их поселок, так и не получивший собственного названия. Перспектива остаться в потемках наедине с зеками посельчан устраивала мало и посему они постепенно прониклись к Чубайсу чувством опасливого уважения. А ну услышит, как бесстыжие девки по вечерам поют на посиделках : “По ночам Митяй не спит, у него чубайс стоит ...”

Поэтому новые ветры политических перемен отвлекли “залетчиков” от демонической фигуры Чубайса, тем более , что на кремлевской арене появились сразу два новых демона: “Абрамыч” и “Абрамович”. Затаенная любовь посельчан к моисееву племени вспыхнула с новой силой и даже Кларе Филимоновне, которая жила в поселке, казалось вечно, и родословная ее была известна каждому, приходилось неоднократно объяснять, что Кларой родители- староверы назвали ее в 20-х годах в честь последовательного патриота и борца с демократами Клары Цеткин и что в те годы родители всерьез считали, что Абрамовичи наконец построят им, честным русским людям, светлую жизнь без частной собственности и эксплуатации человека человеком. Когда же космополитическая сущность не то, чтобы всех евреев, а, как говорил один генерал-депутат, только жидов, стала ясна всему советскому народу, было уже поздно - поменять имя и паспорт Кларе Филимоновне не представлялось практически никакой возможности.

Именно поэтому Клара Филимоновна, оставаясь втайне при своем мнении, не настаивала на более глубоком, как ей казалось, историческом понимании приключений, столь памятной новогодней ночи.

“Залетчики” безусловно были правы в том, что в череде предновогодних событий Доренко, его программа и собственно телевизор сыграли главенствующую роль.

Началось все с того, что Лужков вместе с другими богатыми регионалами решил, что его отечество - это вся Россия. Они быстренько организовали политическое движение с аналогичным названием, и к ним один за другим стали примыкать другие регионалы, у которых денег не было, и они надеялись, что за проявленную преданность им тоже что-нибудь перепадет. Станция Залетная к сожалению, входила в состав, мягко говоря, не очень богатого региона, и, как потом шутили местные умники, оказался “наш регионал не оригинал”. Он тоже присоединился к Лужкову и стал ждать, когда богатая Москва ему поможет. Чем больше у Лужкова становилось бедных регионалов, тем больше он понимал, что одной Москвы на всех не хватит. Тогда народный мэр публично заявил, что Абрамычу и его компании, когда он, Лужков, станет президентом, придется немного поделиться имуществом, которое еще недавно принадлежало не только Абрамычу, но и всему российскому народу. Трудно сказать хотел ли этого Лужков на самом деле или нет, но Абрамыч ему поверил. И что самое печальное, поверил и сам гарант конституции, после чего “залетчики” узнали, что свою скромную зарплату первая российская семья получает у другого Абрамовича, которому тоже кое-что досталось от совместной народной собственности и вообщем-то поэтому эту собственность снова делить нельзя, а сам Лужков- вор, растлитель и даже убийца.

Абрамыч вскоре объявил, что он поддержит другой политический блок и тем, кто его поддержит даст еще больше денег, чем обещал Лужков.

Весь этот поток ароматных политических помоев лился на “залетчиков” с голубых экранов первого канала телевидения. Дело в том, что весь их регион принимал только два общероссийских канала - ОРТ и РТР. Но ввиду особенностей рельефа местности, усыпанного сопками, как сладкая капля тараканами, телевизоры в Залетной принимали только первый российский канал, не говоря уже о слабеньком голосе местного телевидения. Именно с этого канала ведущий Доренко извергал на оторопевших “залетчиков” такие потоки откровений про московского главу, что только дух захватывало. Москву и москвичей “залетчики” и так никогда особо не жаловали, а наслушавшись на ночь кошмаров про мэрскую жену и самого мэра - извращенного убийцу невинных американцев, первое время даже отказывались смотреть после Доренко вечерние триллеры-ужастики, поскольку фантазия их создателей даже близко не могла сравниться с теми крутыми поворотами политических сюжетов, которые теперь перед сном складывались в воспаленных мозгах “залетчиков”.

Первыми забили тревогу в Башкирии и тамошний регионал, обещавший Лужкову любовь и дружбу до дня окончания ближайших выборов в Думу, распорядился отключать на территории региона первый канал с момента, как на нем появится Доренко.

“Залетчикам” в этом смысле повезло больше, чем братьям башкирам. В отличие от башкирского, их регионал к тому времени уже стал понимать, что победа Лужкова на выборах стала уже не столь очевидной, как она казалась в начале предвыборной кампании, и если новый премьер, как обещал, станет “мочить” в сортирах не только чеченцев, но и своих политических противников, то тут, как говорится еще надо посмотреть, чья возьмет. Поэтому в регионе было принято компромисное решение : отключать по вечерам на первом канале только звук, а изображение оставить. Первое время “залетчики” возмущались и огорчались таким кастрированным телевидением, поскольку по вечерам никакого другого, как известно, телевидения у них не было. Однако затем, как- то попривыкли и приспособились по вечерам коллективно собираться у голубых экранов и по мелькающей картинке, движению губ, выражению глаз совместно оценивать происходящие в столице события. С фильмами было еще проще, поскольку все советские фильмы старшие знали наизусть и с удовольствием озвучивали младшим, а иностранные и озвучивать не было нужды, поскольку сцены бесконечного мордобоя в особых комментариях не нуждались. Утренние репортажи, которые шли в звуковом варианте лишь изредка подправляли общественную мысль “залетчиков”, если ночные дискуссии уносили посельчан несколько в сторону от генеральной линии ОРТ.

В связи с тем, что коллективный вечерний просмотр телевизора стал довольно распространенным явлением во многих заставленных сопками районах, администрация региона с удовлетворением отметила сокращение количества потребляемой электроэнергии в вечерние часы на один человеко-телевизор, ибо многие мониторы теперь не включались ввиду присутствия их хозяев у мониторов соседских.

Естественно, что через некоторое время, следуя примеру одумавшегося башкирского старшего брата, местные власти включили звук на первом канале, не дожидаясь результатов голосования в Думу.

Однако сия сомнительная инициатива руководства сыграла неожиданно положительную роль в образе жизни “залетчиков”. Им откровенно понравились вечерние коллективные обсуждения телевизионных программ, что способствовало пробуждению аналитической мысли даже у тех обитателей поселка, которые уже давно находились в творческом поиске хоть какой-нибудь мысли. Это вновь стало сплачивать народ, расползшийся было по отдельным квартирам.

Особо благотворно это процесс сказался на жильцах вышепоименованного дома № 7 по ул. Трудовой.

По сути дела этот дом представлял из себя длинный двухэтажный деревянный барак, срок службы которого вышел еще лет двадцать назад. Однако, поскольку в нем были нарезаны отдельные квартиры, позволявшие избегать кухонных побоищ издерганных хозяек и туалетных очередей, наполненных злобным ожиданием, жители дома всеми силами поддерживали его в жизнеспособном состоянии, хорошо понимая, что других отдельных квартир им никто давать не собирается. Такие дома до сих пор встречаются еще в некоторых уголках России. Кроме того, в далеких уголоках России, как известно, еще встречаются случаи употребления спиртных напитков в свободное от работы время. А если работы не случается, то этому незатейливому занятию отдельные россияне посвящают большую часть времени, отведенного им для бодрствования. Как- то так случилось, что дом № 7 по ул. Трудовой вобрал в себя все вышеперечисленные особенности, поскольку в основном был населен либо пенсионерами, честно заработавших в колонии свой трудовой стаж, либо свободными временно неработающими личностями. Поскольку, кроме как в колонии “залетчикам” работать было особо негде, то в связи с регулярными сокращениями личного состава в учреждении УЯ-49, так именовалась колония в почтовых отправлениях, подобных свободных личностей в поселке постоянно прибавлялось. Кстати, за последний год ни зарплаты, ни пенсии за добросовестный труд в этом учреждении не платили. Народ так меж собой и говорил : “ От УЯ не получишь ни х…!”

Таким образом, шансы вовлеченных в трудовой процесс, временно отдыхающих и безнадежных пенсионеров уравнивались, что вносило в быт “залетчиков” элемент социального покоя и уравновешенности.

В силу естественных сил природы, телевизионные волны не изменяли свою синусоиду над домом № 7 и поэтому его жители, также, как все “залетчики”, вынуждены были смотреть только первый российский канал, а в связи с упомянутыми событиями некоторое время и в усеченном виде, но зато с коллективным озвучанием.

Особенно жильцы дома любили собираться у Петровича. Этому способствовало несколько причин. Во-первых, Петрович жил один в двух комнатах . Такое богатство досталось ему от обоих родителей и жены, не дождавшихся полного торжества демократии и скончавшихся поочередно в течение 90-х от различных болезней, поскольку начальный этап реформ оказался связанным с почти полным исчезновением лекарств в районной больнице. Обзавестись детьми Петрович не успел по причине, известной только ему самому, и о которой он не любил распространяться.

Во-вторых, Петрович был до увольнения в запас воспитателем в колонии и имел за плечами 4 года Симферопольского военно-строительного политического училища. Несмотря на то, что его образование закончилось где-то в районе 25 партсъезда, когда только одно высказывание о необходимости чего-там подправить в политике партии приравнивалось к побегу и влекло для вольнодумца самые непредсказуемые последствия, Петрович довольно успешно восполнял пробелы в познаниях об особенностях свалившегося на него капитализма чтением газет и аналитическим складом ума. Причем, чем больше Петрович принимал во внутрь чего-нибудь горячительного, тем его аналитические способности расширялись и, можно сказать, начинали жить отдельно от организма.

Организм у Петровича, благодаря военной закалке, был довольно крепкий и отпускал на волю аналитику уже тогда, когда остальные посетители телевизионных посиделок переходили только на прием чужих мыслей, ибо их не столь крепкие внутренности, включая мозговое содержимое, к тому времени готовы были вырабатывать все что угодно только не интеллектуальный продукт. Это было третьей причиной, вызывавшей у соседей неподдельное уважение к Петровичу.

В последнее время устойчивость Петровича к всякого рода зелью сильно ему помогала. Денег “залетчикам” на жизнь катастрофически не хватало и чтобы вконец не извести семейные бюджеты, они постепенно переключились на употребление растворителя, вырабатываемого местной фирмой “Регионспиртпереработка”. Данная фирма была уполномочена региональным начальством перерабатывать конфискованные в пользу государства непригодные к употреблению в пищу спирты и вино-водочные изделия. Чтобы сделать их еще более непригодными для желудков, фирма добавляла в них немного отравляющих веществ и красители. Полученное зелье использовалось либо для омывателей стекол в зимнюю погоду, либо в качестве растворителя различных лаков и красок. Несмотря на то, что фирма честно писала на этикетках о наличии одного из ядовитых веществ в своем продукте, она допустила одну небольшую ошибку, которая привела ее как ни странно к неожиданному коммерческому успеху. Конечный продукт ее бесчеловечного обращения с конфискованными водкой и спиртом назывался “Супермент”, а на этикетке бутылки был изображен на фоне крутой иномарки такой розовощекий и здоровый детина в милицейской форме, что у “залетчиков” закралось законное сомнение, а не от содержимого ли бутылки этот парень стал суперментом? Последовавшие за этим опыты над своими пищеварительными органами подсказали “залетчикам”, что хотя “Супермент” бьет по голове значительно сильнее, чем обычная водка, а по утрам иногда просится наружу, тем не менее никто не смог категорически утверждать, что от него умерло хотя бы на одного человека больше, чем от употребления обычных средств, как то: политуры,”Тройного”, самогона, да и самой водки. Главное же достоинство “Супермента” , что он был супер дешев.

Вообщем фирмачи, честно исполнявшие соответствующие международным стандартам нормативы правительства по отравлению спиртосодержащей бытовой химии, не учли известной народной мудрости, о том, что немцу смерть, русскому - хорошо, и неожиданно озолотились.”Залетчики”, как очнувшиеся от летаргического сна, вспомнили, что стекла их машин засижены мухами до полного беспредела, накопленные годами запасы краски давно высохли и требуют немедленного приведения в рабочее состояние, а пожелтевший кафель в ванной грозит их семейному благополучию. Спрос на “Супермент” стал превышать возможности местных блюстителей порядка обеспечивать химическое производство конфискованными спиртовыми вкусностями. Ситуацию немного смягчила другая, не менее предприимчивая местная фирма. Видя неистребимую тягу “залетчиков” к хозяйственной деятельности, предприниматели стали разливать “Супермент” пополам с водой по бутылкам, родив тем самым двоюродного брата химического кумира посельчан, водку “Супер”, не менее вонючую, чем родственник, но почти такую же дешевую. Поскольку последнее производство все же было несколько незаконным, запасы такой водки периодически властями конфисковывались и снова пускались в переработку, что пополняло государственную отчетность по борьбе с незаконным оборотом алкогольной продукции. Как говорится, круг замкнулся. Поговаривали, правда, что изобретателями такого круговорота огненной воды в природе были одни и те же лица, слегка кавказской национальности, владевшие производством обоих кузенов. Но слухи эти всякий раз компетентными органами не подтверждались и круговорот продолжал свое победное шествие по Залетной.

Однако, поскольку по упрямому закону о прибавочной стоимости водка “Супер” все равно не могла стоить столько же, сколько ее первоисточник, то большинство “залетчиков” не гнушалось разведением водой “Супермента” в домашних условиях. Причем особо яростными поклонниками “хозяйственного напитка” являлись те из “залетчиков”, кто не имел ни машины, ни запасов краски, ни кафеля в ванной, ни даже семьи. К числу последних как раз и принадлежал Петрович.

Новогодняя история, так запомнившаяся жильцам дома № 7, зародилась в квартире Петровича в ночь с 30 на 31 декабря 1999 г.

Приход третьего тысячелетия собрались праздновать у него, как это водится с проводов второго сразу вечером 30-го, поскольку следующий день был выходным даже для тех соседей, кто еще имел хоть какую-то работу. Центром всеобщего внимания, как всегда, был телевизор, который постоянно пополнял новыми темами дискуссионный клуб, названный в народе «У Петровича». Клуб имел четыре неизменных члена и массу приходящих, составляющих большинство соседей по дому.

Клара Филимоновна. На праздник она надела любимую огненно красную юбку до пят, своим цветом напоминавшую ей шальные годы комсомольской юности и короткую белую кофту-ангорку, придававшую ее хозяйке, даме еще не достигшей 70-ти, довольно игривый вид. Бывшая учетчица колонии давно уже перестала вспоминать о своем муже, который лет 15 назад поехал в областной центр на заработки, да так и не вернулся в Залетную. Получив через год короткое письмо, в котором заработавшийся муж предлагал ей более его не ждать в связи с изменениями в личной жизни, Клара Филимоновна долго не расстраивалась, поскольку недостатка в мужчинах любого возраста в колонии не испытавала и не желая более себя связывать постоянно с очередным кобелем, в свои 60 с гаком сохраняла веселый нрав и свободу манер.

Фельдшер, дядя Андрон. Коренастый мужичок лет 50-ти, всегда ходил в одном и том же костюме, оливкового цвета, пошитого из добротного офицерского материала, которого на складах уже не найдешь. В нем он принимал и роды у козы Халдейки и выходил на улицу в день первого мая, даже когда этот праздник официально праздновать перестали. Да и в другие дни фельдшера видели в одном и том же костюме, если только погода не заставляла его снять пиджак или надеть поверх него что-нибудь теплое. Фельдшер считался в поселке уважаемым человеком, поскольку до сих пор состоял на службе в колонии по медицинскому ведомству, а заодно пользовал и всех жителей поселка за неимением в округе другого эскулапа. Как выяснилось, среднего медицинского образования дяди Андрона, было вполне достаточно, чтобы объяснять “залетчикам” от чего умирают их родственнки и почему медицина здесь бессильна. В тех случаях, когда больные все же выживали, а это случалось все-таки чаще, чем обратное, дядя Андрон, счастливый не менее самого выздоровевшего, приговаривал, что никогда не был сторонником приема лекарств, ибо они как известно одно лечат, а другое калечат. В последние годы этот постулат стал еще более актуальным ввиду отсутствия всяких лекарств в амбулатории колонии. Цены же на лекарства, которые предлагались в коммерческих ларьках, были такие, что гуманный фельдшер полагал справедливым дать больному шанс переболеть или умереть естественным путем, чем довести до инфаркта рекомендациями отведать того или иного снадобья стоимостью с месячную потребительскую корзину среднего “залетчика” .

Познания в медицине определили у дяди Андрона и его своеобразное хобби. С тех пор, как у нас объявили, что секс в стране все же имеется, фельдшер увлекся собиранием на сопках кривых коряг, по форме напоминающих различные органы человеческого тела, по преимуществу половые. Если же, как казалось специалисту, иная коряга не совсем соответствовала его представлениям о внешнем виде той или иной человеческой детали, он с любовью доводил ее до совершенства, особенно гордясь, когда ему удавался орган, как он говорил, в динамике. Вот и в тот памятный день Андрон притащил с собой отполированную ветрами дубину, до неприличия напоминающую мужской фаллос в динамике. Причем эта динамика вытянулась более чем на метр и имела очень горделивый вид. Петрович, как хозяин квартиры и человек партийной закалки, не очень одобрил эту находку, но поддавшийся всеобщему оживлению, все же заметил какие еще бесценные богатства таит в себе русская природа.

Слесарь-сантехник Сеня. В среднестатистическом понимании “залетчиков” он был человеком малопьющим. По случаю наметившихся признаков белой горячки, т. к. Сеня всю жизнь работал сантехником, а это у них профессиональное, мужественный человек взял себя в руки и пить бросил. То есть на работу он выходил почти всегда трезвый и лишь по выходным дням позволял себе ударить слегка по “Суперменту”, отчего по понедельникам сильно болела голова и хотелось пить. Однако этим он не отличался от большинства других “залетчиков”. Зато со вторника по пятницу наш сантехник шел на работу бодро и в хорошем расположении духа.

Наконец, компанию возглавлял сам Петрович. По праздникам он всегда надевал свой парадный китель цвета морской волны с золотыми погонами и малиновыми петлицами. Такой красивой формы в российской армии теперь не шьют и Петрович этим особо гордился. Грудь его в таких случаях всегда украшали медали, полученные за выслугу лет, а из под погона обнимался с подмышкой золотой аксельбант. Вообще-то аксельбант формой одежды тех лет замполиту внутренних войск не предусматривался, но кто решится осудить солдата, когда на дембель он изукрашивает свой парадный китель не только аксельбантами, но и всякого рода кембриками, бархатными подворотничками, отороченными серебром карманами и прочей мишурой. У Петровича это тоже был дембельский китель, только его дембель затянулся на 20 лет.

Как водится, ругали Ельцина, заключали пари замочит ли Путин в январе двухтысячного чеченцев или нет, и кто будет следующим президентом.

“Супермента” было вдоволь и поэтому к утру первой вырубилась Клара Филимоновна, исключительно по возрасту уже не принимавшая более 1-й бутылки. Остальные тоже не долго сопротивлялись дурманящему свойству веселящего растворителя. К моменту, когда Петровичу слегка занемоглось, и он стал плохо слышать своих гостей, те уже не пытались высказывать свои мысли, а только одобрительно похрюкивали очередному идейному пассажу политпросвещенца.

Когда на улице уже совсем стало светло, Петрович остался на поле боя один. Остальные постоянные и непостоянные члены клуба лежали в самых живописных позах по различным углам комнаты, захватив в порядке очередности «отруба» наиболее удобные предметы мебели. Естественно, что по причине раннего «ухода» Клара Филимоновна заняла диван Петровича и безмятежно разметала по нему свое не такое уж старое тело, скрытое под комсомольской юбкой и кофтой-ангоркой.

Петрович мутными глазами смотрел в телевизор, но происходящее в нем понимал уже плохо. Мозг его почти отключился, но освобожденная им аналитическая мысль блуждала по квартире в поисках практического применения. Неожиданно на экране появился гарант конституции и стал объяснять Петровичу, что по состоянию здоровья больше президентом работать не хочет. Поскольку Петрович мог воспринимать уже только отдельные фразы, доносившиеся с экрана, его аналитическая мысль, натренированная за время просмотра кастрированного телевидения, немедленно принялась за работу. Во-первых, на улице еще светло, зафиксировала мысль, а это значит, что на новогоднее поздравление появление Ельцина в телевизоре не похоже, ибо лик гаранта возникал перед россиянами как раз за пять минут до праздничного боя курантов. Значит солнечного света в окне в этот момент быть не может, потому что этого не может быть. А это значит, что сейчас не Новый год! Оттолкнувшись от этого силогизма мысль пошла дальше. Как говорил поручик Ржевский в «Гуссарской балладе»-, «Век на Руси не быть тому компоту»…,- дальше мысль нашла свое продолжение, «чтобы от власти добровольно отказался кто-то». Значит его убрали…! С Горбачевым была та же история, только теперь истинные патриоты скинули Ельцина..! Сей вывод оказался настолько очевидным и ярким, что несмотря на яростное сопротивление «Супермента», не желавшего отпускать из своих объятий материнскую плату мозгового устройства Петровича, системный блок комиссара все же включился и медленно заурчал. Теперь, когда свободная мысль объединилась со своим источником, Петрович вновь стал ощущать, хотя и плохо, происходящее. Инсталяционные файлы в его голове защелкали и стали побуждать к действию. Когда же Петрович увидел, что Ельцин на экране прослезился, он окончательно понял – взяли! Всю семью и Абрамовичей в придачу! А теперь ревет, чертов хрен! «Ну что,- приговаривал Петрович, кружась по комнате и ища приложения проснувшейся в нем деятельной энергии, - дождался кровопиец! Всю страну развалил, народ ограбил, мафию развел. Судить! Всем народом судить будем! За армию разваленную, за голодных и безработных, за все ответишь! »

Пока Петрович полубессознательно метался по квартире, его ничего неподозревавшие гости мирно спали и видели сны, каждый о своем.

К озорной Кларе Филимоновне, разметавшейся на диване, неожиданно вернулся ее муж, с которым она до его подлого побега прожила 25 не таких уж и плохих лет. Ее Вася был снова молод и горяч. Алый комсомольский значок на его груди все время цеплялся за ангорскую кофту, чем очень смешил Клару Филимоновну. Вась,- кокетливо сопротивлялась она, - ну ты, что, Вась… Муж, тяжело дыша, стал стягивать с нее кумачевую юбку. Ах!,- только и сказала Клара Филимоновна…

Походив по квартире, Петрович понял, что надо что-то делать. Советская власть возвращается, а он, последовательный проводник генеральной линии партии в массы, сидит вот тут дома и ничем не способствует ее приходу. Вот возьмут и спросят через некоторое время на парткомиссии : «А где ты был 31 декабря 1999 года? » Петрович вспомнил суровые лица членов парткома и легкий холодок пробежал у него по спине. «Красный флаг на улицу! Чтобы все знали! Первым в Залетной провозглашу возврат Советской власти! »

Теперь внимание Петровича, в мозгу которого мигало окошко «неправильная инсталяция , повторите загрузку», переключилось на поиск предметов, пригодных для сооружения красного стяга. Подходящее древко лежало тут же на столе. По какой причине эта гладкая дубина могла оказаться в его квартире Петрович, естественно вспомнить не смог. Затем он одним махом сорвал с дивана красное полотнище. Как раз в этот момент Клара Филимоновна и произнесла свое томное «Ах! », почувствовав, что легкая резинка, схватывавшая юбку вокруг талии, не в силах более удерживать кумач на прежнем месте. Но Петровичу сейчас было не до посторонних ахов, а уж тем более не дого, что именно скрывалось под сорванным полотнищем, которому была уготована судьба послужить святому делу.

Флаг получался отменным, но упрямая материя все время соскальзывала с древка, поэтому замполит-бессеребреник с любовью вытянул из под погона золотой аксельбант и накрепко привязал дерево к полотнищу. Имевшееся на конце дубины утолщение очень удачно производило впечатление пики, венчающей древко, что делало сооружение не совсем и флагом, а немного даже знаменем. Петрович распахнул форточку, закрепил древко между рамами и красная гордость Клары Филимоновны, пронзенная деревянным фаллосом в динамике, гордо взметнулась в небо над улицей Трудовой.

Затем Петрович стал будить своих гостей. Он знал, что осознанная им новость не оставит равнодушным никого, даже Сеню-сантехника, который по причине наличия работы и кое-какого дохода находился к действующей власти лишь в мягкой оппозиции. Однако даже постоянные члены клуба отказывались воспринимать внутрь хоть какие-то мысли, пока не примут туда же хоть несколько капель чего-нибудь. Поэтому пока гости опохмелялись, Петрович сбивчиво, рассказывал об утренних радостных событиях. Устав говорить, он вспомнил, что мозг давно требует от него повторить загрузку и тут же опорожнил стакан с любимым зельем. По мере того, как «Супермент»оказывал свое благотворное действие, Петрович постепенно расслабился и тут обратил внимание, что все гости, как остекленевшие смотрят ему за спину в сторону окна. Сначала он подумал, что все гордятся его, Петровича, придумкой, поскольку их дом первым в городе приветствовал приход новой власти. Однако, поняв, что на красный флаг такими обалдевшими глазами не смотрят, он обернулся и тоже остекленел. На подоконнике сидел зеленый человечек с неестественно вытянутой и крупной головой. Глаза были круглые, как советские пятаки, пальцы на руках длинные и противные. В довершение ко всему человечек болтал в воздухе ножками с перепонками и приветливо улыбался обитателям квартиры.

«****ец!-обреченно сказал Сеня-сантехник,- я такого уже видел, когда у меня была белая горячка.- Сколько раз хотел бросить этот «Супермент»! » Остальные с тревогой переглянулись, поскольку в отличие от Сени знали о симптомах сией грустной болезни только по наслышке и увиденное пока не вызывало у них обреченного спокойствия.

«Никакой я не ****ец»- неожиданно заговорил незнакомец трескучим металическим голосом, между тем отчетливо напоминающим русский язык.- Тот ****ец, который Вы видели во время запоя был с хвостом и рогами, а у меня, как видите, ничего подобного нет. » Все послушно посмотрели на голову человечка и даже заглянули ему за спину. Действительно, ни хвоста, ни рогов у него не было. Я – представитель неземной цивилизации. Мы давно изучаем Ваш регион, поскольку здесь расположена одна из Ваших космических стартовых площадок, что представляет определенную угрозу нашей активной деятельности на данной планете. Возможность столкновения на воздушных линиях, извините , становится все более реальной. Мы неоднократно пытались выбрать наиболее разумных представителей в Вашей стране, чтобы донести до Вас нашу озабоченность.

Когда мы увидели, что из Вашего дома в нашу сторону направлен явный сигнал интеллектуальной межгалактической связи, нам стало ясно, что мы нашли наиболее разумных представителей местной популяции. Фаллический символ продолжения жизни, красный цвет крови, как основы сложной живой материи и наконец золотой энергетический луч солнца, связывающий оба эти понятия, свидетельствуют о том, что вы постигли глубину мироздания и готовы к контакту с нами.

Как самый образованный по части живых организмов, дядя Андрон подошел к окну и склонился над человечком. Скрыть разящего перегара фельдшер никак не смог, да к тому же от нервного возбуждения он дышал часто и прерывисто, так, что воздух со свистом входил в его легкие и выдавал обратно такую мощную струю, что человечек съежился. «Кстати о рогах,- прочихавшись сказал пришелец,- тот отравляющий элемент, который содержится в том, что вы называете «Супермент» приведет к росту рогов у вашей популяции уже в третьем поколении. Сначала мы думали, что вы сознательно мутируете с какой-то непонятной нам целью. Однако затем установили, что употребление вами такой отравы связано с неурегулированными социальными и экономическими процессами внутри вашего общества, в результате которых большинство популяции вашей страны не имеет доступа к экологически чистым продуктам воспроизводства энергии, что ведет к неизбежному вымиранию этноса. Мы вынуждены были принять некоторые радикальные меры по усовершенствованию управления внутренними процессами Вашего социума путем замены некоторых элементов его управления, чтобы избежать окончательного распада и как следствие, гигантских экологических катастроф, которые скажутся и на нашей деятельности на этой планете.

Аналитическая мысль Петровича, как всегда опередила всех. « Так это вы, антихристы, президента нашего…,- он хотел сказать «распяли», но сообразив, что пришелец, хоть и имеет большую голову, на еврея все же не похож, сформулировал,- уперли». Почему в тот момент атеиста Петровича потянуло на религиозную терминологию он потом и сам понять не мог. Видимо приход с небес пришельцев и антихриста - явления одного порядка.

Человечек попытался что-то возразить, но Петровича уже прорвало. «Истинно говорю Вам, они его сегодня и уперли. Я же видел, как он, сердешный, по телевизору плакал. «Извините,- говорил, россияне,-если, что не так. » Знал, что на погибель его забирают, на страдания за всю нашу святую Русь». Привыкшие к лидерству Петровича в аналитическом клубе, гости враждебно зашумели на инопланетянина: «Мы вам, что кролики какие подопытные! Мы президента сами выбирали, он наш гарант всенародный! » В патриотическом порыве никто из гостей даже не вспомнил, что на всех выборах «залетчики» голосуют исключительно за Зюганова или Жириновского . Особо возмущалась Клара Филимоновна. В своем неглиже по моде 30-х годов она напоминала сейчас девушку с веслом и очень сожалела, что весла-то под рукой как раз и нет. Накал агрессивной энергетики в квартире оказался таким сильным, что человечек, не дожидаясь практического выхода этой энергии, исчез из квартиры также внезапно, как в ней и появился.

Разбушевавшиеся соседи еще долго проклинали б внеземные цивилизации, если бы Сеня не прислушался к постоянно бубнящему телевизору и не обратил внимание присутствующих, что на смену Ельцину поставлен и. о. президента Путин. Знавшие страшную тайну, постоянные и непостоянные члены клуба сразу поняли, кто на самом деле поставил над ними этого и. о.

Всю новогоднюю ночь и два последующих выходных дня Залетная клокотала в спорах: пришелец Путин или нет. Дать трезвую оценку произошедшему особо было некому, поскольку трезвых в те дни в Залетной не наблюдалось. Единственный вопрос, по которому позволяли себе отклониться от основной темы «залетчики», был о том, как Кларе удалось слезть с той палки, которая пронзила ее юбку, в то время, как все помнили, что юбка до памятных событий была на хозяйке. Старики покачивали головами и приговаривали : «Ну, Кларка, ну шаболда! »

Естественно, что с наступлением будней зачинщиков смуты выявили и даже проконсультировали у психиатра, специально приехавшего для этого из области. Разобравшись в ситуации, доктор заключил, что возникший синдром пришельцев есть следствие недавней вынужденной привычки местных жителей коллективно обсуждать политические проблемы около немого телевизора, сопровождая это распитием спиртного, что порождает не всегда здоровые выводы об общественных процессах в обществе. Учитывая отсутствие злого умысла и объективные причины случившегося, членов клуба «У Петровича» отпустили с миром домой, тем более что они, протрезвев, признали что пришельцы может к ним и прилетали, но что ПУТИН – пришелец – это уже черезчур.