Дочь фермера. Мама трахает дочь страпоном

Дочь фермера.

Мне семнадцать с половиной лет и я обыкновенный подросток, за одним исключением - я исключительная врунья. Хотя для девушки с внешностью "дочери фермера" это, быть может, даже закономерность. Не то чтоб у меня был вздернутый нос, масса веснушек и полные карманы семечек - нет, но что-то в этом роде. Мне бы пошло простое ситцевое платье и выводок котят, бегущих следом.

Однажды, так и сказала одна расфуфыренная дамочка, чудом забредшая во второсортный гей-клуб на дискотеку:

-         Ты, - сказала она, - скорее всего из провинции. Ты будешь моей тайной страстью. Видишь вон ту брюнетку, я встречаюсь с ней уже полгода. Но ты! Ты обворожила меня своей естественностью: стог сена, ромашки, много коров. Понимаешь о чем я? Му-Му! Му-у-у, - промычала она и захрапела, упав лицом на стойку, каким-то дивным образом промазав мимо тарелки.

Я улыбнулась и поправила футболку с изображением "Земфиры", тихо слезла с высокого стула и поспешила в туалет. Закрывшись в кабинке, я посмотрела на себя в зеркало и прошептала самовлюбленно: "Прекрасно, прекрасно!" - вытирая тампоном  "веснушки". Следом за веснушками последовала и глупая джинсовая юбка. Переодевшись в облегающие "адидасовские чарли" и топ "Reebok", сняв курчавый парик блондинки из глубинки и сменив лодочки на кроссовочки, я вышла на танцпол, оставив сумку у знакомого бармена.

-         Будем играть дальше! - пришлось заорать в ухо, дремавшей новой знакомой.

Она с самоотверженностью самоубийцы оторвала голову от стойки: - Во что играть? - икота существенно портила ее дикцию.

-         В теннис, - просто ответила я, - большой теннис. Я посвятила ему четырнадцать лет своей молодой жизни. Могу научить, вообще-то, я даю платные уроки, но тебя приглашаю просто так. Ты    так-а-а-я славная!

Она обратила на меня свой змеиный, безжалостный взгляд:

-         Разрешите пригласить Вас на танец, моя алимписькая чемпионка…

От нечего делать я погладила ее по прилизанным волосам и пошла танцевать. Не знаю, может она и умела танцевать, будучи трезвой, но алкоголь сделал свое дело - мы врезались во все, что подлым образом вставало на нашем пути: в парочку престарелых геев, в колонку, в ближайший столик…

…Это был хороший вечер. Я наврала ей, что учусь в инфизе, что у меня проблемы с наркотиками, с мамой и с дочерью фермера, которая не дает мне прохода. В общем, весело было. Она представилась - бизнес-леди звали Илонна, меня еще оригинальней - Лана. Я целовалась с ней, искусав несчастной все губы, порвав лифчик и оставив пару незабываемых засосов на груди.

Светало. Я вовремя ушла и, словив "тачку", приехала к себе на Харьковский. Утром меня разбудил звонок моей милой жены. Одновременно поинтересовавшись "как твои дела?", мы многозначительно замолчали.

-         Ты дома? Ах да, я же ведь тебе звоню.

-         Ну, что? - спросила я в ответ.

-         Что ты делаешь, солнышко?

-         Собираю пазлы.

-         Молодец!

-         Б-э-э-э…

-         М-э-э-э…

-         Э-э-э…

-         О-о-о…

Разговор, как всегда, не клеился. Ну что нам рассказывать друг другу? Одни и те же друзья и знакомые, одни и те же одногруппники, всем известные сплетни, похожие увлечения. Ее близорукость - мой дальтонизм, ее эгоизм - моя самовлюбленность, ее правильность - моя шизофрения, наша взаимная любовь, наконец. Ну о чем, о чем говорить? Промычав что-то нечленораздельное, я повесила трубку.

Начинался новый день. Переключая пультом каналы, я подумала о  вчерашней вечеринке и, решив, что можно попробовать, протянула руку к телефону:

-         Илонна, привет! Это Лана… Да, та, что в спортивном костюме… Отошла от вчерашнего?.. Конечно… Отлично, через два часа у главпочтамта…

…ОНА ПРИЕХАЛА НА МАШИНЕ! С совершенно невероятной болонкой на руках. Я даже подумала, что это мне с "бодуна" привиделось, но нет - собачка была живая. Еле держась на ногах, я ухватилась за сумку с ракетками (одолжила у подруги) и немощно протянула руку:

-         Лана…

-         Я знаю, глупенькая. Поехали я тебя покатаю.

-         Не хочу кататься, - выдохнула я, глядя в тупые глаза болонки.

-         Тогда пойдем, посидим где-нибудь?!

-         Давай посидим у меня. - нажимала я.

-         Не знаю, не уверена…

-         У меня нам будет хорошо, - констатировала я, насупив брови.

Моя настойчивость ее сломила. Дома мы мирно пили чай, потом кофе, потом "Мартини". Мне почему-то стало казаться, что она отпетая, махровая лесбиянка-мазохистка, и я потянула ее в постель, угрожающе заламывая руки. Несмотря ни на что, она смеялась(!) Даже когда я засунула ей в анус два пальца, и даже когда три, а вот когда четыре … уже нет.

Она закричала, как резанная теребя меня за запястье:

-         Не надо! Оставь меня!

-         Поставь тебя?

Ну, я и поставила ее в этакую "позу-раскорячку", но по мере того как испарялся алкоголь, испарялся и мой садизм. Но я возбудилась! Подсунув ей под нос свою ступню, меня охватило удивление - она не захотела ее облизывать.

-         Странно, - неожиданно для самой себя, в слух сказала я, - мазохистки такое любят - это во всех газетах пишут.

-         Я не мазо! Развяжи мне руки, а то я тебя прибью!

-         Надо же, - скривилась я, - а ты не хочешь случайно пососать?

Мне ничего не стоило залезть связанной женщине на лицо и прижаться увлажнившейся вульвой к ее губам.   Как ни странно, но ее злость мигом улетучилась и она стала возбужденно вылизывать меня там. Не знаю, что мною руководило, скорее всего таки похоть, а не жалость, - но я развязала ей руки. В этот момент  мне показалось, что подружка моя страдает астигматизмом - как-то странно закосили ее глаза, и она отчаянно "боднула" меня головой.

-         Падло, - прохрипела я, зло вращая зрачками и со всего маху врезала ей - она упала и я дополнительно огрела ее, попавшейся под руку,   "Большой Советской Энциклопедией".

Отмороженное и почти не живое мое тело медленно сползло на пол рядом с неподвижной жертвой. Сам собой включился телевизор - видно я села на пульт. Реклама выглядела, как страшный сон: улыбающаяся кошачья пасть, объедки, ядовито-зеленая трава…

Расстроенная, обессиленная, опустошенная, я поплелась в  ванную умываться, прихватив с собой на всякий случай энциклопедию. Холодная вода привела меня в чувство и даже справилась с дрожью, мучавшей подбородок. Я подмигнула своему отражению в зеркале:

-         Будем играть дальше? Может мне совсем распуститься? Конечно, это похоже на шизофрению, но бывают вещи и похуже.

Стесняясь, ломаясь и похихикивая я подошла к тайному шкафу борясь с жаждой перевоплощения.

-         Какой бы выбрать, - поинтересовалась я у самой себя, разглядывая парики, - больше всего, я думаю, подойдет вот это - беленькое и простенькое платьице.

Когда Илонна очнулась, она естественно не могла говорить, и ее собака тоже не гавкала - рты у обеих были заклеены скотчем. Только собака, в отличие от хозяйки, была привязана не к кровати, а к спинке стула. Намучилась я с ней!

Илонна обернулась и тут увидела меня. Я сидела в углу комнаты, спокойно раскладывая пасьянс, в босоножках и хлопчатобумажном платье, в смешном напудренном парике и с размазанными ресницами. Конечно же она узнала меня: она была трезва, напугана. К тому же, часы показывали 17:45, а не 2 часа ночи.

-         Ты подлая маленькая дрянь, ты неуравновешенная, больная вонючка, - пропищала я, приближаясь к несчастной, - ведь именно это  ты мне хочешь сказать, дорогая?

Ее взгляд потух, обнажив гримасу неподдельного ужаса. Я легла на живот и поползла к ней по-пластунски пересекая всю комнату.

-         -Не бойся меня, ведь я же просто играю. Ты же любишь такие игры? - и я наотмашь зачем-то залепила ей пощечину.

Потом нахлынувшая волна нежности заставила меня с осторожностью погладить ее грудь, целовать соски - она возбуждалась. Не выдержав я припала к ее промежности губами. Целовала ее, вылизывала и все думала, подстегивая себя своими же собственными мыслями, как ремнем:

-         …мне только этого и надо, мне только и надо что вылизывать женщин…

Голова закружилась и почувствовав, что оргазм близок я прошептала:

-          Мне только и надо, что делать это, глазеть на разбухший клитор, просовывать пальцы  в раскрывающееся влагалище…

Глупо задергалось в экстазе тело,   я продолжала целовать это ее нахальное местечко, ничего не видя и не слыша. Но все же мне пришлось оторваться, тело моей подопечной как будто скручивали невидимые болезненные судороги.

-         Извини, я не хотела, увлеклась… Со мной что-то не то, не то чтоб совсем не то - просто я не такая. Не такая, как кажусь тебе сейчас. Я иногда заигрываюсь. Вот…

Приговаривая это и поспешно развязывая близкую к истерике бизнес-вумен,   мне подумалось: "Господи, ну что на меня нашло. Вот, я ее развяжу, а она вдруг набросится." Сил больше нет - пусть будет, что будет.

Но Илонна не набросилась с кулаками, она просто ревела тихо так и не вытирала слезы. Ей было не до мести. Странно, не знаю, что ее так напугало - неужели эти мои приколы?

Собаку она развязала сама и вылетела прочь, прихватив одежду. Наверное оденется в парадном - пронеслось у меня в голове, и я захлопнула дверь на защелку, крикнув перед этим вслед убегающей искреннее "приходите еще!"

Когда замок щелкнул, меня стало морозить, я залезла в постель и натянула одеяло до подбородка: возможно будут неприятности.

- Впрочем, квартира не моя - могу снимать ее где-нибудь еще, - озвучивала я свои мысли, медленно стягивая парик.

Разве я делаю что-то плохое? Ведь я могу быль кем угодно и для кого угодно: дочерью фермера, замужней девушкой, проблематичным подростком, даже девственницей без в/п, м/п, предпочитающей о/с, а/с и кунилингус. Я могу быть кем угодно, вот только отойду маленько и пойду погуляю, развлекусь чуть-чуть.

5.07.2000г.

Copyright©Evelin Dankevich 1997-2001