Жертвенник доброй сосунье

Ube bene ibi patria.

Аркадий был раздражён с самого утра хотя день был праздничный.   Сегодня его племя Латобиков справляет Аресофилию, ежеквартальный праздник, посвящённый богу покровителю Латобиков Аресу.   Всё утро Аркадий провёл на обязательном шествии вокруг холма Ареса, на котором возвышался храм бога войны и вот теперь, после короткого перерыва на обед ему опять придётся тащится на стадион, где в скорости начнётся факельное шествие и ночное служение Аресу, которое завершится жертвоприношением в самом храме чуть ли не под утро.   Аркадий считался перспективным воином и по обычаю должен весь это вечер таскать тяжеленную харугвию с изображением коней сестры Ареса Эриды: Блеск, Пламя, Шум.   Аркадий тупо глядел на харугвию, занявшую пол его кухни.   Тяжело вздыхая он устало пережёвывал почерствевший уже фригийский сыр  запивая его разбавленным фригийским вином, другого Латобики не признавали.   Нахуй мне эти Шум с Блеском, да провались они в жопу  тартара, привычно думал Аркадий.   Ему вдруг захотелось без всякого шума и блеска отправится  на речку Доброй Сосуньи, местной нимфы, в честь которой некоторые бабы по старинке зажигали огни в ночь весеннего полнолуния.   Аркадий с детства полюбил там одно уютное место,   некий нежный изгиб, напоминающий ему женскую грудь.   Там он проводил долгие одинокие вечера, воткнув для отмазки удочки в берег.   На самом же деле он занимался тем, что воображал как нимфа услышав его молитвы выйдет к нему, рыжая , полногрудая и скромно улыбнувшись прильнёт к его напряжённому как тетива фаллосу.   Часами он ласкал воображаемою нимфу, горячо и страстно молился ей, призывал, пока его туника не затвердевала от засохшей спермы.   Затем он разомлевший купался на мелководье, наслаждаясь прохладными объятиями водных струй.   Аркадий, считая себя человеком глубоко религиозным пару раз даже предлагал сенату Латобиков возвести небольшой жертвенник на том берегу в честь Доброй Сосуньи, предлагал возвести его собственными руками, но был отвержен и осмеян.   К тому же все средства последние годы шли на возведение триумфальной арки на римский манер в честь победы над соседними феронибийцами.   После завершения арки предполагалось воевать с ними ещё разок, что б провести свежезахваченных пленных под её огромной сенью.   Арка была почти уже готова и это означало только одно –  вскорости Аркадий и его фаланга отправятся на войну с дурацкими феронибийцами.   А ведь он уже не молодой, дыхалки практически нет, да и зрение никуда не годится.   Хорошо ещё если поставят в середине фаланги, если в первых рядах то всё – труба, Стикс, Херон, мрачное царство Аида….

Скромный обед Аркадия был прерван. В кухню вошла его тёща Ириния Бляха.   Посмотрев презрительно в его сторону мерзкая старуха стала злобно и энергично протирать тряпкой хоругвию с таким видом, будто Аркадий её заляпал:   Поспешай, Аркадий, боги не любят опоздавших, сказала она шмыгнув носом.   Споры или даже просто разговоры с тёщей вызывали у Аркадия неминуемые приступы гнева, головной боли и тошноты и поэтому он поспешно встал, засунул недоеденный хлеб и сыр в карман и взвалив на плечо ****ские Шум Блеск и Пламя на плечо шагнул к выходу.   Да благословит тебя Арес – победитель, благочестивая Ириния Бляха – попрощался Аркадий с тёщей, и уже за дверью добавил: взяв в одно из своих сражений, продолжительных и кровавых, происходящий в дальних странах.    Шутка понравилась Аркадию и он даже повеселел.   *** с ним с шествием, один раз в квартал, можно и потерпеть.

По дороге у Аркадия порвался сандалий и когда он наконец припёрся, стадион был уже набит до отказа. Воины лабитоки с хуругвиями и венками заняли уже свои места и теперь горланили  свои боевые песни.   Расписание праздника было известно Аркадию чуть ли не с рождения:   На закате с традиционной речью к ним обратится главный стратег Лабитоков престарелый Порфирий Фигней, затем будет произведён религиозный ритуал “устрашающий клич”, после чего будет показан праздничный концерт – трагедия Эсхила “Персы”, которую Аркадий уже знал наизусть.   В перерывах комедия “Сатир”. После трагедии придётся тащится на храмовую гору, а это как минимум два часа, затем блеяния первосвященника Антипа, затем жертвоприношения коня и обрызгивание всех его кровью в самом храме, потом ещё благодарственные песнопения и только на рассвете отпустят к ****ям домой.  

Угораздило же мне родится Лотобиком, думал Аркадий протискиваясь на своё место.   Тем временем на сцену взошёл хромой , лысоватый стратег Порфирий Фигней.   Он обвёл собравшихся строгим взглядом, вынул из пурпурной туники тощую руку, вытянул её куда то в даль и начал речь:   Доблестные Латобики, Арес – победитель, грозный воин Олимпа благословил вас средь прочих народов!   Толпу потряс громогласный рёв.   Далие Фигней стал вещать о текущих делах и международном положении:

В прошлом квартале, братья фригийцы помощи руку нам протянули,

в тёмных ущельях гор битулийских фиронибийских козлов отлавили

наши же юноши, слуги Ареса, подвиг в филманской равнине стяжали:

стадо коров у никчёмных минтойцев с боем и криком у них же отняли!

Стратег продолжал говорить, но Аркадий увлёкся уже своими мыслями:   через пару недель к Латобикам припрутся купцы из Афин торговать оливками и прочей ***нёй.   А что если завербоваться к ним и того, тю тю.   Аркадий стал думать об Афинах, которые представлялись ему чем то потрясающим: огромные рынки, множество нарядных красавиц, величественные здания, гармония и процветание.   Но где то внутри Аркадия сидел демон, который не давал ему наслодится сладостью столичной мечты.   Нанятся то ты наймёшься но кем, всё тем же фалангистом – похуистом, побатрачишь с годик а потом всё одно, в подземное войско Ареса, бубнил демон.   Его мысли прервал вой толпы, это был знаменитый крик Ареса, самый громогласный в Элладе.   Лотобики подражали этому крику устрашая врагов и самих себя.    Стратег Фигней, разошёлся, вдохновлённый толпой и даже сымпровизировал под конец:

мы наши фригийские шапки в ихних колодцах омочим

самих же фиронибийцев мы насмерть замучим, замочим!

Что то встрепенулось в душе Аркадия, ему вдруг  захотелось вкусить сладостный мёд победы над фиронибийцами у которых всё было отлично от лабитоков.     Родина, бля, подумал он, прожил тут всю жись, пусть без реального шума блеска и пламени, но всё же…  Опять же тут моя любимая речка течёт, подумал он и тут началась трагедия “Персы”.    В этот раз Аркадия неприятно поразили слова  хора из Первого Стасима: Я тоже скорблю о павших бойцах, о доле их горестной плачу.   В словах гонца тоже оптимизма было мало:   Лилей, Арсам, Аргест расшибли головы себе о камни берега скалистого.    Да, лучше бы показали Семеро Против Фив, подумал Аркадий.   Комедия Сатир, шедшая в антрактах, не развеяла его грустных мыслей.   А может попросится в Фивы, к оракулу, на годик.   Типа семейные проблемы, неясность судьбы и всё такое.   Глупости всё это, опять вылез демон внутри Аркадия, хрен тебя стратег отпустит.   У всех война, а у тебя семейные проблемы.   Трагедия кончилась и все потихоньку двинули к храмовой горе.   В свете факелов лица соплеменников выглядели дико, сандалий опять порвался и древко харугвия натёрла ему плечо.   Аркадия, подумал он, вот страна где я хотел бы жить.   Как то заезжий оратор рассказал ему о  стране счастливых пастухов Аркадии.   Живут себе люди, думал стареющий воин, без всякого Ареса, пасут себе козочек, барашков, горя не знают.   А может сбежать в Аркадию?   Этот план казался ещё более диким и сумасбродным чем поход в Дельфы к оракулу.   На какие бабки, с кем, на кого оставить семью, жену Фригию, оболтусов сыновней.   Их тут заклюют если сбегу.   Тёщу однако не жалко.   Подошли к храму, запели гимн, вошли вовнутрь.   Аркадий страшно устал, хотел есть и спать, а Аресофилия была ещё в полном разгаре.   К алтарю вышел бородатый Антип и стал причитать.   Аркадий не вслушивался, но до него долетело имя Афродиты, спутницы Ареса, которое Антип благословлял.   Арес, спутник Афродиты, думал Аркадий, дети у них опять же Эрот и Антэрот и что бы нам Латобикам не сконцентрироваться на этом.    Согласно рассказам купцов, побывавших на Крите и Киферах, игры, посвящённые Афродите поражают воображение красочностью и обилием любовных услад.   Не смотря на усталость Аркадий почувствовал как его фалосс стал твердеть от этих мыслей и картин.   А может сбежать на Киферы, туда, на родину пенорождённой,   сладкоумильной, прекрасноокой…Эта не такая уж и сумасбродная идея, отозвался демон.   Там на Кифере отлично знают Ареса, а ты один из его воинов.   Они там могут тебя приинять, как паломника, как вдохновлённого образом прекрасновенчанной богини.   Быть может я родился, не для того что бы мочить этих жалких фиринибийцев, а осуществить связь между богами, вновь связать воедино Ареса и Афродиту.   Вдохновлённый Аркадий даже не заметил, что белый конь, приготовленный для жертвоприношения уже на подиуме Антипа.   А как же моя милая нимфа, вдруг вспомнил Аркадий о Доброй Сосунье, кто же придёт молится к её берегам?   В этот момент Антип взрезал вены коня и кровь брызнула на молящихся.   Аресу, славному воину Олимпа, завопили Латобики, жертву смиренно приносим!     Ещё несколько минут и забрызганный кровью жертвы Аркадий вышел из храма в холодную предрассветную мглу.   А может подвалить к Антипу, испрасить позволение идти туда, к истокам речушки и там устроить жертвенник Доброй Сосуньи.   Всего на три дня,   что бы от туда,   из прохлады безлюдных гор, из чистых вод ручья  исходило её благословенье Латобикам… Аркадий ясно представлял себе этот жертвенник.   Он видел её, Добрую Сосунью, запечатлённую в мраморе, как бы полулежащую в ручье.   Она, златокудрая и нежная склонилась над бедрами сильного воина с глазами обращёнными с молитвой к небу…

Через три недели фаланга Аркадия сойдётся с фалангой фиронибийцев, опытный стратег поставит его в первом же ряду, там в самом шуме битвы.   В блеске пламени он погибнет одним из первых.   Пройдёт время и племя фригийских Латобиков рассеется под ударами соседей, а вместе с ними рассеется и память о нимфе, обитавшей у изгиба реки…