Много-много дурацких слёз Детка...

У вас бывает чувство, когда хочется делать всё наоборот, когда это просто необходимо, когда не остаётся выбора: или ты будешь думать и чувствовать, как лопаются сосуды в голове, в руках, во всём теле или ты предпочтёшь сделать что-то наоборот, тем самым, забыв о проблемах минуты, часа, дня… сделать что-то обезбашеное и смеяться над собой. Смех поможет забыть, во всяком случае, помог мне.

Я не читаю свои гороскопы, редко смотрю «За пределами истины» или «Ниже чем внизу», ни разу не звонила «друзьям-психологам», и тем не менее, я верю, что мы все иногда заглядываем в будущее.

Я затормозила у входа в Мэйджор-Хаус на стареньком ВМW, оттянула прилипшую к попе юбку и подавлено вышла из машины, как вдруг поняла: он уже уехал. Вошла. Вестибюль как всегда был наполнен дешевыми пластмассовыми стульчиками. Играла моя любимая песня «96 слёз». Хотя, все песни всегда были моими самыми любимыми, но эта была особенная. Она навеивала особую грусть, ни с чем не сравнимую печаль: реальную и очень близкую к тебе. Плачь, плачь, плачь, время неудач…

- Скажите, Крис Каруччо ещё здесь?

Парень за справочным столом поднял голову, небрежно стянул наушники, отложил журнал в сторону и одарил меня ласковым сочувственным взглядом. Это был взгляд врача, который должен сказать вам: «Э… сожалею, опухоль неоперабельна. Не повезло тебе, детка. Налаживай отношения с Иисусом».

- Крис сказал, что ему надо было уехать раньше, но он оставил это для Тэмми Баун, - протягивая мне маленький розовый конверт, он добавил.- Полагаю, это вы?

Но я не стала отвечать, а просто прочла своё имя, написанное поперёк. Затем поблагодарила его и вышла из Мэйджер-Хаус в последний раз с конвертом в правой руке. Я прошла по дорожке и несколько секунд постояла у своей машины, глядя на Холиоук, легендарный дворец и одновременно приют похабного «человека-сосиски». Ниже ветер гнал по Эшер Авеню шуршащие волны сухих листьев. Они утратили яркость красок, осталась бурость ноября. Канун Дня Благодарения, врата зимы в Новой Англии. Мир слагался из ветра и холодного солнечного света. Я опять заплакала и поняла это по теплу на моих щеках. 96 слёз, плачь, плачь, плачь.

Я забралась в машину и вдруг осознала, как мне без него одиноко. Хотелось вскрыть конверт, но я боялась прочесть там самые ужасные строки в моей жизни, боялась убить упрямые ожидания встретить его вновь, обрести прежнюю заботу друг о друге, переживания … я боялась разорвать ту розовую бумагу… Надо немного обмануть себя и сказать, что всё нормально… всё в полном порядке… Надо было занять себя делом, забыть его русые волосы, забыть его спокойные глаза, мокрые губы… Я увидела надпись сквозь запотевшее стекло машины: «Не ходить по газонам». Именно тогда я выскочила из машины, закрыла со скрипом дверь и по-детски побежала к газону, загребая сухие листья ногами. Но как же было весело топтать целое искусство, мять нежные зелёные травинки грубыми кроссовками.… На минуту я почувствовала себя маленькой девочкой, пытающейся преодолеть силу притяжения, пытающуюся взлететь в голубые тучки, улетая от назойливых и однообразных людей, теряясь в серой густой небесной пыли. Но это чувство быстро пропало и я о нём сразу забыла, заметив дорожный знак вдалеке от газона: «поворот налево запрещён». Не успела оглянуться, как оказалась в машине, заводя двигатель. Включила песню группы Не замужем  «Массажируй пятки» и повернула направо там, где это было запрещено. Я создала пробку и снова улыбнулась, понимая, что еду 80км по встречной. Затем резко затормозила и начала сигналить встречным машинам. Зачем? Спросите вы меня. Глупо? Подумаете вы. Но я так и не знаю, просто иногда хочется отвлечь себя и свои мысли,… а других способов я ещё не придумала…

Плачь, плачь, плачь, детка…