Лулу

Лулу

Историю,   которую я  хотел бы рассказать  вам  не вымышленная. Если бы это не произошло именно со мной,   я  с трудом  бы   поверил  в нее.   Но жизнь есть жизнь.   Да кстати,   рассказ мой не для чтения на бегу. Чтобы войти в атмосферу  событий,   полностью прочувствовать  и пропустить через  себя все  описанное в нем, читать его лучше вечером,   удобно усевшись в мягкое кресло с бокалом вина, или же на худой  конец с чашкой кофе. Вы может, спросите, почему  одному?   Вопрос, безусловно, интересный.    Ряд  пикантных подробностей,   которые имели место,    могут   вас  сконфузить и  мягко говоря, привести  в состояние,   которое другим видеть было бы не желательно,   находясь, они рядом с вами в данный момент.

К тому времени,   когда началась эта история,   мне стукнуло 50 лет.   Родом я из провинции,   в двух часах езды  до Парижа.   Дважды был женат.   Первый раз,   будучи юнцом. Она  была  соседкой  по  дому,   в которую   как мне  тогда казалось я был  страстно  влюблен. И быстро женившись,   мы  большую часть времени проводили  в кровати,   иногда вставая что-нибудь перекусить, или выйти по нужде. Очень скоро  мои пылкие чувства улетучились, словно предрассветный туман  и мои  голубые  глаза  широко раскрылись. Я спрашивал себя, что же я нашел в этой толстой, рыжей,   веснушчатой  корове, с бледными глазами на выкате,   словно ее кто-то испугал и большим выменем, которое ранее  так возбуждало мою кровь.    Но как вы знаете зачастую   наша влюбленность напрочь закрывает от нас действительность,   и мы видит только  то,   что хотим видеть. Слава Богу,   когда мы решили разойтись с моей коровой,   детей у нас не было,   что жутко меня радовало.

Дом, в котором я родился,   вырос  и который позднее перешел   мне в наследство от умерших родителей,   был огромным и  находился    у самой   опушки    леса,   окруженный со всех сторон  высокими,   стройными  соснами. Он  стоял вдалеке     от  остальных деревенских построек.    Я непременно должен буду вернуться к описанию местности,    так как это действительно заслуживает внимания. Но это будет  позднее.

Несмотря на то,   что я жил в провинции,   меня  убивала  и приводила в бешенство мысль,   что  я там останусь. Это было  слишком скучно, она была  вялой,   сонной   как муха. Мне казалось,   что  ее  монотонная каждодневная  и  однообразная  жизнь,   могла с вести с ума кого угодно. Отец мой хотел  видеть в моем лице своего  приемника,   но, видя мое  твердое не желание идти по его стопам,   махнул на меня рукой. Да и какой из меня  был бы фермер, если  я  и корову  от быка с трудом мог  отличить. Меня  юного мальчишку манил Париж,   где  я был несколько раз с родителями. В моем мозгу он остался  яркой сказкой,   с блестящими витринами и шумными прохожими. Воздух Парижа был напоен ароматом праздности. Меня никогда не покидала уверенность,   что  рано или поздно я  обязательно уеду  туда.    В школе математика  у меня всегда шла хорошо,   да   и литературу я любил. Читал много,   запоем,   все  подряд. Но особенно увлекался  историей и дизайном,   что позднее стало моей основной работой.   История  меня манила,   давая пищу моему молодому  соображению.   Я заметил, что еще в школе,   на меня заглатывались  девочки. Что они  такого  особенного  находили во мне я не знал.    Ну, пожалуй,    может  мой высокий рост,   да непослушно  вьющиеся темные  волосы.   После окончания  школы я какое-то время жил с родителями,   но, поняв, что сил моих больше нет так жить,   быстро собрав  свой не большой скарб, и  отправился покорять  Париж.   Мать плакала, говоря  - Ну как же ты там Поль,   совершенно один.   Но молодость не думает о том, что будет завтра,   для нее есть только сейчас. Я был окрылен.

Прожив несколько недель у знакомых моего отца,   с их помощью  я вскоре  подыскал    не большую  комнату в мансарде  старого дома,   неподалеку от Елисейских полей.   Из окна  открывался изумительный вид на праздный Париж. Рядом с окном был довольно большой выступ крыши, что позволяло  даже поставить стул на него и любоваться прилегающими домами.    Получив в буквальном смысле  свою крышу над головой,    я стал искать работу,   что оказалось намного сложнее,   чем  найти  жилье. Просмотрев ряд  объявлений  в газете,    я,   в конце концов, остановился  на  работе в кафе в  центре Парижа.    Зарплата была  невесть  какой,   но  всем  известно,   что официанты в основном жили  за счет  чаевых,    оставляемых  клиентами. В  первой половине дня я занимался,   готовясь к поступлению в  Университет,   а во второй, до поздней ночи   работал  в кафе.   Мне нравилась моя работа.   Это было живое общение с клиентами. Я словно на крыльях,    летал   от одного стола к другому. Иногда ноги так уставали,   что к закрытию кафе,   я не мог сделать и шага.   Что греха таить,   посетители были разные. Но в нашем деле нужно было иметь большое терпение,    иначе чаевых не заработать. Среди завсегдатаев  кафе встречались  люди довольно  интересные и вскоре у меня  появилось много знакомых. Через них  меня иногда приглашали  в качестве официанта,    на обслуживание частных вечеринок,   которые по какой-либо причине  устраивал местный  бомонд. И здесь  женщины не оставляли меня в покое,   положа  на меня глаз,   прилипая как мухи на мед. Это   в основном  были те,   кому перевалило за 40 с гаком.   В то время я  не был любителем переспелых фруктов,   отдавая  предпочтение молодости,    свежести.   Хотя  слышал от своих приятелей,   что заработать на этом  можно было совсем не плохо.    В  те редкие вечера,   когда я был свободен от работы,   женщины меня раздирали на части.   Пожалуй, знает один Бог,   сколько их перебывало в  моей холостятской постели,   молодых красивых и не совсем красивых.    Во мгле  ночи  веселился  грех  человеческой плоти,   держа в  своих крепких  руках дьявольский сосуд,   наполненный  пьянящим напитком. Ночное пламя  жгло  нас обоих   своим страстным,   горячим дыханием,    медленно пробуждая в нас желание, сплести свои   тела,   как  пара  змей и  обладать друг другом  бесконечно. Проснувшаяся молодая   плоть требовала свой яд, который, молниеносно попадая в  кровь,   и смешиваясь с  ней,   пьянил  разум, позволяя диким  желаниям, фантазиям  и воображению   беспрепятственно войти в нас и быть их рабами. Мы были пленниками своих ночных  желаний, которые, разогревая нашу молодую кровь,    почти до состояния кипения,   словно на крыльях поднимали  наши тела выше и выше,   на самый пик  блаженства. Задыхаясь от наслаждения,   которое постепенно  заполняло  каждую клеточку нашего  тела  и затем  словно густой желтый  мед,   медленно стекало через край сосуда любви, мы,   обняв друг друга, как одно целое, слепые  неслись в водовороте потока  безумных  страстей.   Необъяснимая сила,   будто-то вулкан, подбрасывала нас вверх, давая  блаженству быть Госпожой нашего тела,   и задержав его  там,   на несколько секунд,   с новой силой бросало вниз, предварительно полностью  опустошив нас  до последней  капли. Мы отдавались мигам,   мигам  сладострастия и были  в Божественном раю.   О женщины,   Вы книги среди  книг,   Вы  свернутый запечатленный свиток, в  строках которого  избыток слов и чувств,   в  его листках безумен каждый миг. Что говорить,   Вы дьявольский напиток,   который раз испробовав,    ты словно путник с жаждой на губах,    мечтаешь,   жаждешь,    пить его и пить.    Будучи совершенно обессилившими, от многократных ночным полетов во вселенной,   нам стоило большого труда  заставить себя  подняться утром  с постели, которая к тому времени  напоминала поле сражений. Но силы  снова  быстро восстанавливались. Несмотря на это, я  ни как не мог насытить свой  дикий  аппетит. Тело  вновь  жаждало жгучих объятий  волшебной ночи.    И чем больше я пил этот хмельной напиток ночи,   тем больше я хотел. Здоровьем меня природа не обидела и в постели я показывал чудеса.   Может именно это и  привлекало ко мне  женщин.   Но, будучи с ними,   я  не видел  их лиц, не интересовался их внутренним миром их душой,   так как голод плоти  закрывал  мои глаза, оставляя в замен  только лишь    желание насладить похоть.   Постоянной подружки у меня в то время не было,   да и времени тоже. Лето  прошло быстро и осенью я успешно сдал экзамены в Университет. Я сменил ни одну работу,   но почему- то именно первая,   надолго осталась у меня в памяти.   Учась в Университете,   я понял,   что хочу серьезно  заниматься бизнесом и направил все свои силы в это русло.   Вы спросите,   какой тип женщин нравился мне.   Меня никогда не привлекали  совершенные красавицы,   в них было что-то  не естественное, искусственное, кукольное. Простата с изюминкой,   скрытая  от глаз,   вот то,   что привлекало и было   интересным мне. И,   безусловно,   хотя бы  две с половиной  извилины,   кроме пары  длинных ног и короткой юбки, из- под которой выглядывали  аппетитные  коленки.   Со временем я стал хорошо  разбираться в женщинах и  знал  в них толк. Близость с ними,   давала мне ни с чем не телесное сравнимое  удовольствие. Я обожал, и словно опытный  дирижер, вводил  их   в волшебный мир звуков ночи,   где они полностью подчинялась мне,   будучи завороженными  звуками.   Я вел их к самому  жерлу вулкана,   откуда можно было видеть уже   первые искры пламени. Большое внимание я уделял любовной  игре,   доводя партнера до состояния,   при котором и сам уже не мог более сопротивляться  инстинктам заложенными в нас природой. Мягкий,   зеленый свет настольной лампы  заполнял спальню. Знакомые звуки  мелодии,   медленно кружились под потолком.   Осторожно привязав  галстуком   кисти ее рук к  кровати,   что почти   не давало ей возможности сопротивляться,   я медленно,   не  торопясь, начинал раздевать  ее,   наслаждаясь каждым мгновением,   расстегивая маленькие белые пуговки на ее блузке.   Стягивая  тугую  юбку, плотно облегавшую   ее бедра.   Как маков цвет,    было ее  кружевное нижнее белье, что великолепно оттеняло ее загорелую,   бархатную кожу. В одно мгновение я срывал его,   и моему взору  открывалась  божественная красота наготы женского тела. Огромная кровать была застелена  розовой шелковой простыней. “ Жертва”  лежала на ней   совершенно беззащитная от моей страсти. Она была моя пленница,   раба  ночи блаженства. Ее фигура была великолепной и  казалось,   что все пропорции были соблюдены с точностью   до миллиметра. Ноги будто  росли  из под мышек. Талия четко вырисовывалась. Тело было упругим,   словно  натянутая тетива лука. Она лежала без движения.   Я едва касался подушечками пальцев ее кожи, миллиметр, за миллиметром  спускаясь вниз. Вдруг  моя  ладонь нащупала  плотное возвышение.   Не торопясь,   круговыми движениями,   я начал ласкать его,   поднимаясь на его вершину,   где красовалась алая  спелая земляничка. Не удержавшись,   я припал  к ней губами и  слегка надкусил ее. В  ту же минуту  она моментально  отреагировала на мое прикосновение и резко  увеличилась в размере. Она пахла лесом  и почему- то молоком.   Побоявшись далее  соблазнять малышку,   я   медленно стал спускаться  в область живота. Он был упругим,   словно мячик. Раздавив крупную,   спелую клубнику,   я стал мякотью смазывать область живота,   не обойдя и маленькое отверстие на нем. Запах свежей  клубники,   смешавшись с  ароматом кожи, парфюмом  и голубым дыханием ночи,    больше и больше начал возбуждать меня  и я  почувствовал,    как моя плоть не осталась равнодушной к этому, пытаясь поднять свою головку.    Малиновый лоскут на ее животе,   возбуждал  меня не меньше,   чем  красная тряпка быка. Изнемогая под тяжестью  жажды желания,   я начал  слизывать  лоскут,   и чувствовал, как моя подруга  все больше начинает  дрожать,   от  прикосновений моих чувственных,   влажных губ. Что-то подсказывало мне не задерживаться и идти ниже,   где на не большом бугорке,   густые заросли кустарника,   образовали маленькую  поляну. Нежным движением я погладил их мягкие,   аккуратно подстриженные  макушки и капнул несколько капель густого, желтого  меда на край поляны. Поток  плавно  устремился  в расщелину, заполняя ее целиком. Я слышал, как моя жертва  стонала,   словно звала на помощь.   К этому моменту мое  напряжение  почти достигло предела,   и  как пилот в любую минуту я  был готов взмыть  под  облака. Слегка раздвинув  ее длинные ноги,   я   пытался кончиком языка приостановить медовый поток, жадно слизывая его. Неожиданно,   мой язык провалился в какое-то  влажное,   темное отверстие. На секунду я остановился,   но запах,   который исходил от туда,   притягивал меня. Все мое тело напряглось как струна,   да и она  дрожала не меньше меня.   Ритм ее дыхания участился,    будто это был скорый поезд.   Взглянув в ее горящие  глаза, я  увидел такую мольбу взять ее,   что  более не  имел сил сопротивляться. Потеряв контроль над собой,   и уронив дирижерскую палочку,   мы  вместе  бросились  в жерло кипящего  вулкана.   Медленно  войдя  во влажный, горящий тоннель,   стенки которого,   плотно зажимали  меня со всех сторон и  затрудняли  продвижение вперед. Собрав все силы я упорно продвигался вперед,   ощущая как возбуждение все сильнее захватывало меня своими руками. Еще сантиметр и  я увидел яркий свет  и сделал последний рывок  к нему.     Закусив  до крови  нижнюю  губу, и почувствовав как струйка горячей крови  медленно начала стекать,   я застонал и в следующий момент мы  были ослеплены  взрывом  волны, и   выброшены  в объятия  самой  вселенной. Как долго мы там  были сказать невозможно,   так как в тот момент время остановилось для нас.   Два дыхания слились в одно.   Мы были где-то в другом измерении.   И в тот же самое время, звездную  тишину  серебряной  ночи,   оглушил,   вырвавшийся из наших тел крик восторга,   и  эхом разнесся вокруг. Вселенная  поглотила нас без остатка,   растворив в себе.

Все это было так давно,   сейчас  меня уже не привлекало просто  тело,   мне этого было не достаточно. Мне хотелось   испытать  радость  души и тела. Вкусить   их гармонию, видеть  внутренне  горение. Угадывать скрытые   желания, потакать им и  постепенно давая им, возможность разгореться, довести  их  до пиковой точки, где безумный взгляд будет умолять,   дать ему возможность хоть  на миг слититься в   объятии.    Я любил  вдыхать их стихийные чары влюбленности, едва уловимый запах  волос и кожи, что самого меня сильно возбуждало.   О как я обожал  в бреду сладострастья,    робость первых встреч,   нечаянность касания рук в серебряной ночи  и беглость  поцелуя,   прерывистую речь,   нестройное дыхание их молодых  грудей  и    шелковый аромат,   пьянящей,   звездной  ночи.    Сидя в кафе за чашкой кофе  я наблюдал за женщинами,   стараясь угадать кто они такие. Я получал огромное наслаждение  от созерцания  женщины,   от той загадки,   которая была  заложена  в них   природой. Порой только один  медленный,   грациозный поворот головы одной из них,   неожиданно приводил в дрожь мои коленки,   от чего ноги приходилось крепко накрепко скрещивать,   тем самым усмирить  проснувшуюся   плоть.   Аромат  женщины,   который она выбирает,   о  нем нужно говорить отдельно,   так как это особый мир,   это ее  визитная карточка. Это ладонь,   по которой можно читать.   Запах,   это источник   для  наших воображений, страстей,   желаний.   Это живительная влага,   для всего на свете,   и это то,   без чего невозможно жить. Масло,   которое поддерживает огонь в лампаде.   Но у каждой он  свой,   особый и присущ только   лишь  ей.

Красочный калейдоскоп парижской жизни,   словно качели, подбрасывали меня то вверх,   то опускали вниз,   будто-то говоря,   что на земле  не только  одни праздники,   но есть и будни.   Жизнь  беспощадно  учила меня и к концу окончания  учебы, у меня был уже  какой-то  жизненный опыт.    Я продолжал ходить в холостяк. Свою бушующую работу я так же  нашел через знакомых. Эта была одна   из ведущих  компаний,   в области дизайна женской одежды,   которая имела многочисленные филиалы по миру в особенности  в Юго-Восточной Азии,   где рабочая сила  ничего не стоила.   Практически начав  свою карьеру с нуля, я быстро поднимался по служебной лестнице и к концу третьего года работы в компании, уже  руководил одним из ее отделов.

По роду своей  деятельности  мне приходилось  бывать на показах новой коллекции одежды,   как  в Париже,   так и за рубежом. Треть времени я проводил там.   Я любил Азию,   с ее необычным укладом жизни для   европейца,   и особенно  мне нравился Таиланд,   Банког с его мночисленными  дворцами,   необыкновенными пагодами, золоченые  шпили которых уходили  в безоблачную лазоревую высь. Каналы,   на которых была  особая  жизнь, отличная от нашей и зачастую в глазах ее обитателей я видел больше счастья,   чем у людей, живущих в роскоши.     Они был довольны тем,   что посылал им сегодняшний день и как дети радовались этому.   Видимо понятие счастье -  понятие относительное. Оно всегда с нами,   но мы не хотим по какой-то причине  его видеть,   вот и маемся,   пытаясь заглянуть за забор другого,   в надежде найти его там.    

Не буду скрывать,   мои командировки пестрели многочисленными романами, но я старался не затягивать их,   и наспех  застегнув ширинку брюк  уходил.   Обязательства тяготили меня,   я был не готов  к ним.   Широко расправив  крылья я словно птица,   парил  в звездной  ночи Азии. Если есть на свете любовь,   то она  не обошла меня стороной,   оставив в моем сердце  свой  глубокий след.   Эта была очаровательная молоденькая  таичька, чью девственность под покровом темной, серебряной ночи,   сладко облизываясь,   я  слизал,   да так  захмелел  от этого,   что вместо одной недели,   пробыл там  три. Звали ее  Тао. Она была такой крохотной,   словно  подросток, с длинными, как смоль волосами,    и миндалевидными зелеными  глазами, что  было большой редкостью.   Они завораживали,   манили. Видимо благодаря редкому исключению,   встречающемуся в природе, ее маленький  носик,   не был таким широким,   как у всех остальных.   Приоткрытый  алый ротик,   по форме  напоминал не большое  сердечко,   из  сердцевины которого,   проглядывали  белоснежные ровные  жемчужины.   Ее  загорелая бархатная  кожа,   была покрыта мягким  пушком, который в основном бывает у новорожденных детей.   По- детски наивный взгляд ее глаз,   которому  еще не  были   известны все превратности  этого  мира,    сразил меня на повал.    Никогда ранее в своей жизни  я не испытывал такого наслаждения, какое я получал будучи  с этим Ангелом.     Все произошло  так неожиданно. Улыбка ее уст,   пьянила  меня словно вино.   Забыв про все на свете я, упав  в ее костер. Я горел словно звезда в темной ночи,   наслаждаясь близостью с ней. Вкусив запретный плод,   продолжал упиваться   ее девственностью,   ее свежестью и наивностью.    Я был у нее первым  мужчиной,    который  сделал ее  настоящей  женщиной.    Бог знает сколько бы я там еще горел, постоянно  находясь на вершине вулкана,   если бы не  моя работа, требовавшая вернуться  в Париж. Узнав об отъезде, она не плакала,   не умоляла меня остаться,   в ее глазах была только  грусть.    У  меня  мелькнула мысль,   взять ее с собой,   но затем она исчезла,   уступив здравому смыслу. Не подозревая,   это маленькое существо,    оставило  неизгладимый след в моей душе, дав мне редкую возможность  почувствовать,   вкус  настоящей   любви.   Я любил ее,   и в тоже время понимал,   что не  имею  права калечить ей  жизнь. По ряду  причин,    я не мог  в то время на ней  жениться, хотя понимал,   что это то,   что мне нужно в жизни.    Чувства мои еще долго горели  и через несколько месяцев я попросил ее приехать на несколько  дней в Париж,   оплатив все расходы. Это было незабываемое время. Мы как дети радовались каждому дню.   Позднее  она исчезла из поля моего зрения.   Я слышал,   что она вышла замуж за  пожилого европейца, и  уехала из Банкога,   но куда именно, не знал.   Вскоре скоропостижно   скончался  ее муж и через некоторое время  у нее родилась девочка.   Я  догадывался,    что она живет  где-то рядом,   но не хотел ее тревожить.    Проходили годы. Карьера моя росла быстро. Вскоре я познакомился с Дениз,   которая была младше меня на  20 лет.   По началу наши встречи имели  случайный характер,   но затем что-то неуловимое пролетело между  нами  и мы  хотели  видеть   друг друга каждый  день.   Внешностью она походила  на простушку,   но вкусом ее Бог не обидел. Простая блузка на ней выглядела как из самого дорогого бутика. Она  знала толк в одежде. В ней меня привлек  не по годам развитый интеллект.   Дениз  была всесторонне развитым человеком и с ней было интересно.   Хохотушка,   рот которой не закрывался от смеха. Мы всегда находили тему для  общего  разговора. Мне иногда казалось,    что ее ум,   как хорошо отточенное лезвие,   сверкало всеми цветами радуги. Благодаря ее советам я не раз избегал  трудных ситуаций,   где казалось  выхода не было.   Дениз была  настоящей  парижанкой.   Закончив  факультет журналистики,   она работала в редакции модного журнала и  среди коллег была на хорошем счету. Она писала  интересные  статьи,   которые  задевали за живое,   попадая   в самую точку.   Какое-то время  мы  жили то у нее,   то у меня, и затем устав от этих мелких перебежек,   решили  пожениться.   Нельзя сказать,   что она была  женщиной моей мечты,   но в ней было то,   что меня подогревало  и давало пищу моему уму.   Она подогревала мой огонь, не давая ему угаснуть.   Я   устал менять женщин как перчатки.    Я изведал многое, и мои  приятели  в шутку  называли  меня   гурманом женщин.    Дениз каких-либо чудес,   доселе не известных мне не показывала. В постели она  была  серенькой  мышкой и к сексу относилась с прохладцем.   У нас было много общих друзей и жизнь наша шла своим чередом.   Будучи  оба занятыми,   мы  редко проводили вечера вместе и   только  завтрак,    позволял нам перекинуться  двумя-тремя  словами. Быстро обсудив газетные новости и выпив чашку кофе,   мы убегали на работу.   Провести  вместе  отпуск у нас не было возможности по  причине нашей  занятости. Неожиданно у нас  появились две недели свободного времени и мы единогласно решили провести их  в моем загородном  доме. Уставшие  от Парижской суеты и бесчисленных вечеринок,   мы походили на  хорошо выжатый лимон. Я стал замечать,   что все реже и реже получаю удовольствие от женщин,   они  перестали меня  волновать,   как  это было  ранее. Это  были давно прочитанные книги,   перечитывать которые,   не было  никакого желания.

Стоял Июль,   самая макушка лета.   Закупив все необходимое,   мы отправились в деревню,   предвкушая дни покоя и радости одиночества. Если вы помните,   то в начале моего повествования  я обещал вам рассказать о местности,   где находился мой дом так вот, дом был  старинной постройки и стоял в сосновом бору. Он чем-то напоминал крепость, со всех сторон  окруженную   высоким  каменным  забором.   Двор  был  огромный,   там  находились ряд  подсобных построек и  отдельное помещение для  варки сыра и его хранении.   Так же имелась конюшня на 5  лошадей и небольшой коровник.   Центральную часть двора занимал огромный цветник. Покойница мать   была большой любительницей  цветов и  с помощью садовника,   который жил в не большом флигеле  на заднем дворе дома,   сумела  превратить  некогда  сухой участок земли в цветущий сад. Причудливые формы  клумб,   вперемежку с низкорослым кустиком,    создавали необыкновенный ландшафт,   радуя глаз.    Вдоль  всего  забора  был  посажен вьюн,   который, разросшись за столько лет,   практически полностью скрывал  забор,   что создавало  впечатление живой,   зеленой изгороди.   Имелся так же   участок земли  под  овощи,   но после смерти родителей,   о нем начисто забыли,   и теперь  он сиротливо и печально  смотрел вдаль,   сквозь свои длинные зеленые ресницы в надежде,   что кто-то  займется  его судьбой   всерьез.   Огромная веранда примыкала к дому,   сплошь  увитая  виноградной лозой в вперемежку с  плющом,   запустившим   свои длинные руки и на крышу дома.   Неподалеку  росли фруктовые деревья. Это были яблони и  груши  редких сортов.   Ранней весной,   в пору  буйного  цветения,    фруктовый сад   как будто был  заботливо  накрыт  белоснежно-розовой   кружевной вуалью,   сквозь которую,   проглядывали ранние цветы, подставляя свои крохотные,   разноцветные головки   весеннему солнцу.   В пяти минутах ходьбы от дома,    проходила маленькая  речонка с одной стороны которой,   бурно разросся камыш  Поговаривали,   что в реке  водилась  мелкая рыбешка,   но  кроме зеленых лягушек я там ничего не видел. Полностью изолировав  дом  от средств массовой  информации,   мы тем самым  могли всецело наслаждаться  природой. Наши головы были чисты от всей это  белиберды,   которую  с жаром  пытались вложить в наши головы. Не спали лишь наши  мобильные телефоны,   выключать которые,   мы не имели права.   В доме постоянно  кроме садовника Жака,   который по совместительству исполнял  роль сторожа,   никто не жил.

Два дня нашего “одиночества”,   прошли как в раю.   Днем мы гуляли,   уходя далеко,   далеко  в поле,   где  в  пышные волосы  пшеницы,   были заботливо вплетены  голубоглазые васильки.   Вечером,    уютно усевшись  в кресла-качалки на веранде мы  потягивали  вино, неторопливо болтая. Говорили  мы о чем угодно,   но только не о работе. Неожиданно  наше счастье было прервано сообщением  из Парижа. Одна из дальних знакомых Дениз,   слезно  попросила приютить ее   ребенка на несколько  дней,   так как  ей  нужно было срочно  лечь в клинику.   Кроме Дениз у нее  никого не было,   к кому еще она могла обратиться с этой просьбой.   Моя жена, добрейшая из всех,   кого я когда-либо знал,   не могла отказать,   и на следующий день мы отправились на станцию встречать девочку. Нам пришлось немного  подождать,   так как поезд задерживался.   Наконец вдалеке показалась огромная зеленая голова мчащегося   поезда. Он шумел,   словно говорил,   расступитесь, я несу вам новость. Новость,   которую он нес,   в дальнейшем перевернула всю мою жизнь.   Все пассажиры давно вышли из своих купе,   а мы так и не видели ребенка,   которого должны были встретить. Решив, что что-то изменилось,   мы уже были готовы уйти,   как внезапно на  подножке вагона,    появилось оно,   маленькое существо. Взглянув на него,   мы не поверили,   что   ребенку  было 12 лет. На вид ей можно было дать не более 9-10 лет. В ее лице  было что-то азиатское,   или мне просто  показалось.   Протянув ей руку и сняв ее с  подножки поезда,   я спросил :“   Как тебя зовут”,   застенчиво подняв свои длинные,   позолоченные солнцем   ресницы оно сказало:   -  Лулу.   Взяв ее   рюкзак мы отправились обратно в деревню. Всю дорогу   Лулу молчала. Чувствуя  неловкость, мы с Дениз молчали тоже,   не зная как начать разговор. Если вы помните,   детей у нас  не было,   и опыта общения с ними тоже.   Быстро добравшись  до дома,   мы поднялись на второй этаж,    где для малышки  была приготовлена не большая,   но  уютная комната,   которую ранее занимала  прислуга.    Большую часть времени,   она тихо сидела на  скамейке в саду,   наблюдая как   храбрые воробьи расхаживали по дорожкам в поисках остатков  какой-либо еды. Иногда она  поливала ландыши, которые кустились под раскидистым деревом.    Дениз как-то сказала мне,   что  отец Лулу умер,   не оставив семье каких-либо средств к существованию.   Мать вела довольно замкнутый образ жизни и знакомых у нее  кроме  моей жены было раз, два и обчелся.    Через два дня,   Дениз срочно пришлось уехать в Париж, так как неотложное  дело требовало  безотлагательного решения вопроса и кроме Дениз,   никто не мог этим заняться. Узнав об этом, мы оба загрустили. Отъезд был грустным. Мне почему-то  как никогда не хотелось, чтобы она  уезжала.   Мне было с ней  хорошо и  уютно.   Я не представлял,   что я буду делать с этим существом.   И моему  глазу рисовалась  грустная  картина.    Еще раз, тоскливо взглянув в след  удаляющейся машине  и  взяв  худенькую ручонку Лулу  в свою  и мы пошли в  дом.   Мы остались вдвоем - Она и Я.

К моему  удивлению,   мы довольно быстро подружились с Лулу. Выросшая без отца,   она привязалась ко мне,   да и я всем сердцем  потянулся к этому существу.

Ранняя птичка,   проснувшись  утром,   она сломя голову бежала в мою комнату и, усевшись на меня, верхом  будила меня.   Можете себе представить,   как быстро я вскакивал,   боясь  выказать чувство,   которое моментально охватывало меня от ее прикосновения. Наскоро умывшись,   мы завтракали с Лулу. Она щебетала словно  птичка. Я краем глаза наблюдал,   как она ест,   как капли геркулесовой каши попадая на подбородок, медленно  скатывались вниз. Мне так хотелось  облизать  ее вымазанный ротик.    Она было  сплошное очарование. Я бы сравнил это  с весной,   когда  только,   только маленькие почки, согретые лучами солнца,    пытаются расстегнуть   пуговки на своих коричневых   платьицах. Картина завораживает своей чистотой и невинностью. Я видел в ней эту  крохотную  весеннюю почку.    Мне приходилось постоянно контролировать себя. Иногда она словно вихрь,   сбегая  по лестнице   со всего разбега  бросалась на меня, словно обезьяна,   плотно обхватив  мое туловище ногами  и уцепившись маленькими ручонками за шею.   Вам трудно представить мое чувство, и вы можете сказать,   что я сумасшедший, но тогда вспомните случай из своей жизни, когда вас самого  можно было назвать сумасшедшим.   Состояние было такое  будто кто-то случайно коснулся меня электрическим  проводом..   Я понимал,   что Лулу видела во мне отца,   которого у нее не было. Пожалуй, самое большое испытание для меня было ее мыть. Наполнив  ванну теплой водой  и добавив туда  пены,   она погружала  свое крохотное тельце. -  Поль, Поль,   ну где же ты?   иди сюда,   потри мне спину. Кричала Лулу.   Поверьте, я боролся  с чувствами,   которые охватывали меня в те моменты. Но что я мог сделать,   я был простой смертный  и грех был намного сильнее меня.    Состояние,   охватывающее меня в те моменты,    трудно было  описать. Взяв  мягкую губку,   я медленно водил ею  по спинке Лулу. Все мое тело было словно в лихорадке, руки дрожали   и я чувствовал, как все тело покрывалось  испариной, но именно в те моменты  я испытывал  неописуемое удовольствие от простого прикосновения к  телу этого создания. Те, кто из вас читают эти строки  могут наверняка   плюнуть и сказать:   -  Мерзость, какая.   Как не стыдно  писать об этом.    Что могу сказать,   по своему  они правы,   но сила,    в  руках которой я находился,   была   неподвластна мне.   Дай Бог вам никогда не оказаться в таком положении.   Большую часть свободного времени мы гуляли,   уходя далеко от дома и затем устав от ходьбы,   Лулу  слезно  просила   посадить ее   на  плечи,   так как ноги ее не слушались.   Я понимал,   что это детская уловка,   но она мне  самому доставляла удовольствие.   Крепко обхватив мою голову, почти невесомая,   она  словно на коне восседала на них. В конец устав от  шустрой наездницы,   я   падал  на мягкий  разноцветный ковер  из луговых цветов  и мы   утомленные  жарким солнцем,   безмолвно лежали,   устремив  свои взоры в безоблачное  лазурное небо.   От Лулу я узнал что,    у нее есть сестра,   которая  сейчас гостила  у бабушки в Таиланде,   но к началу учебного года  должна была вернуться   в Париж.   Отца своего Лулу  никогда не видела,   и мать по какой-то причине  хранила  молчание,   когда та спрашивала о нем. Дениз каждый день звонила,   справляясь как мы там. Дело все еще держало ее в Париже. Но теперь я не чувствовал   тоски от того,   что ее не было рядом со мной. Мои мысли целиком были заняты  крошкой Лулу,   которая  за короткий отрезок времени завладела мной полностью, войдя мне под кожу,   в сердце  и   сознание.

Сияла ночь в объятиях проказницы луны. Звезда,   румяна, наложив на серебристы щеки ждала прихода ветерка в безмолвной тишине ночи. Природа замерла,   но только лишь на  миг,   чтоб  ввергнуть с новой силой нас   в водоворот любви,   смочив  уста напитком колдовским.

Вечерами мы любили ходить на речку,   вода  не  была уже  такой теплой как днем.   Плотно прижавшись, друг к другу, мы  сидели  на берегу реки и   смотрели на  водную гладь,   освещенную  звездным сиянием и вдыхали  аромат засыпающих  цветов. Мириады звезд,   словно в зеркале,    отражались на  гладкой поверхности реки  и сама луна не удержавшись,   окунула свой лик  в нее.   То там,   то тут,   тишину  вечера  нарушал  гул   лягушек,    призывно зазывающих   кавалеров,   да протяжный свист  проходящего поезда. Светлячки  заботливо вешали  маленькие фонарики на высокие,   тонкие стебли травы,   от чего те казались изумрудными, сверкая  в свете фонариков.   Глядя в загадочные глаза ночи,   я все чаще ловил себя на том,   что  с каждым днем это существо становилось  мне  дороже. Оно медленно,   но верно входило внутрь меня.   Объяснений этому явлению  у меня не было.   Лежа в постели и напоенный  звуками  летней ночи, я  долго еще не мог заснуть, пытаясь понять происходящее.   Иногда устав  от мыслей, я осторожно,   на цыпочках стараясь не шуметь, шел в комнату  Лулу. Летняя ночь  редко приносила на своих крылах прохладу,   заботливо  окутывая нас своим  влажным покрывалом.     Войдя в комнату, я увидел  Лулу спящую   нагишом.   Ее темные волосы были рассыпаны по подушке. Она лежала на  узкой серебристой дорожке,   оставленной  молодой  луной.   Ее маленькое тельце еще не было сформировано и напоминало  бледно-розовый кусок  мрамора,   который нуждался  в  тщательной обработке.   Дыхание ее  было ровным. Я стоял, не шевелясь  и не мог отвести взгляда.   Я вдыхал  аромат ее детского тела, и он для меня  был слаще  всего на свете. Это было сплошное  наваждение, безумие.   Чем дольше я смотрел на нее,   тем  яснее  я ощущал,   что во мне зарождается   доселе не известное мне возбуждение,   справиться с которым  становилось  каждый раз труднее. Она становилась   частью  меня. Вздохнув Лулу  перевернулась на живот,   и две маленькие тугие ягодицы,   добавили новую порцию возбуждения в мою  и  без того горячую кровь.   Мне становилось жарко, я   чувствовал, как ноги мои начинали дрожать и дыхание было  прерывистым.   Резко повернувшись, я поспешно вышел из комнаты.    Это было какое-то сумасшествие.   - Что я делаю?   Спросил я себя.   - В своем ли  я уме?   Приняв душ и немного успокоившись, я вышел  на веранду.   Я не мог поверить,   что это был  я.   Ранее я слышал такого рода рассказы и всегда улыбался, полагая,   что это просто плод больного воображения людей  и  не более.   И вот сейчас,   я оказался  действующим лицом в этой пьесе, которая называлась -жизнь.   Иногда Лулу просила меня разрешить  ей  немного полежать у меня в постели. Я понимал всю глупость положения,   но  не имел сил сказать нет. Быстро забравшись под простыню,   она всем своим крохотным телом  старалась как можно ближе прижаться ко мне. Я машинально  клал  свою руку между ног,   на что она говорила: -  Убери руку она мне мешает,   и с этими словами  еще плотнее прижималась своей попкой к моей промежности. Один Бог знал,   что  стоило мне это испытание.   Проснувшись утром я с удивлением обнаруживал  многочисленные пятна на простыне и мне становилось стыдно.   Болезнь,   иначе я  не могу   это назвать, развивалась стремительно,   с каждым днем,   забирая  и без того уже слабое сознание. Греховность радостно расправляла свои огромные крылья надо мной.

В один из дней позвонила  Дениз и сказала,   что я срочно должен  приехать в Париж,    так как  дело не терпело  отлагательства. Взяв с собой Лулу,   мы отправились   туда.   В течение  все поездки, Дениз неоднократно звонила,   справляясь, где мы и назвав адрес, попросила нас  подъехать туда. Вскоре мы оказались во дворе госпиталя. Она  уже  в нетерпении ожидала нас,   нервно прохаживаясь по двору.   Отведя меня в сторонку,   она  тихо сказала,   что мать Лулу полчаса назад  умерла и попросила меня закончить все необходимые формальности в госпитале,   так как у нее  самой была  назначена ранее встреча и ей срочно нужно было уехать.   Забрав Лулу с собой,   она  уехала.   Войдя в приемное отделение   и назвав свою фамилию,   я спросил, что от меня требуется для оформления всех бумаг, которые необходимы для похорон.   Заполнив бланки я было уже готов был уйти, как одна из сестер спросила:   -  Это вы Поль Готье? -  Да   ответил я.   - Главный врач просил вас зайти к нему.     -Странно,   зачем я ему понадобился?   подумал я.   Быстро найдя кабинет я постучал.   - Войдите,   прозвучал мягкий баритон. Глав. врач был мужчина средних лет. Указав мне на кресло он сказал: -  Садитесь, пожалуйста.    Он глядел на меня и молчал. Молчание становилось тягостным. Неожиданно он взглянул  мне в глаза и сказал: - Я  обещал выполнить последнюю просьбу покойной  и с этими словами он протянул мне конверт -  Я, пожалуй,   оставлю  вас  одного.   Меня охватило сильное волнение,   и я медленно вскрыл конверт,   на котором стояло только мое имя.   Записка была короткой.  

-  Дорогой  Поль, я знаю,    что дни моей  жизни сочтены и вряд ли я перенесу  операцию.   По всей видимости, ты будешь читать записку,   когда меня уже не будет в живых.   Всю свою жизнь я любила только тебя одного и замуж  вышла, чтобы быть поближе к тебе. Я знала, как ты живешь,   но никогда не позволяла обнаружить себя.   Я хочу сказать,   что ты единственный человек на всем белом  свете,   к которому я могу обратиться с этой просьбой.   Умоляю  тебя,   позаботься о девочках,   одна из которых твоя дочь.   Да  поможет тебе Бог,   Тао.

Известие,   словно молния обожгло меня.   - У меня есть дочь?   - Она сказала одна из них,   но которая,    пронеслось моментально  у меня в голове.   Взяв записку,   я тихо вышел в коридор.

На Лулу было страшно смотреть,   так как глаза ее опухли от слез.   Я смотрел  на  маленькое тело Тао и не мог себе представить,   что она умерла. Чувства с новой силой захватили меня и вернули в прошлое.   После похорон мы долго еще не могли прийти в себя.    Дениз первой начала разговор относительно девочек. - Поль,   я долго думала, прежде чем спросить  тебе    -  Как ты будешь смотреть на то,   если мы девочек оставим у себя? ведь у нас нет своих детей.   Обняв  и прижав  к себе Дениз  я крепко поцеловал ее в лоб. - Спасибо родная,   конечно оставим.

Бедная Дениз,   она не  могла себе представить,   что я и без этого никогда бы не оставил этих детей.

Через несколько недель приехала сестра Лулу.    Дениз была счастлива,   она совершенно преобразилась. Девочки  быстро  полюбили ее. В те редкие дни,   когда я оставался наедине с Лулу,    моя болезнь с новой силой  стучала во мне,   не давая покоя.   Я потерял сон, и аппетит на меня было страшно смотреть и Дениз не на шутку забеспокоилась. Но я то  знал истинную причину. Это была ЛУЛУ. Горнило вулкана становилось все шире,   готовое  в любую минуту  заживо поглотить меня.  

Мысль,   кто из двоих  моя дочь не давала мне покоя. В очередной раз, гуляя  с Лулу  и  быстро сочинив историю я повез ее в ближайший госпиталь.   Заполнив необходимый  бланк, сестра провела нас  в  процедурный кабинет и взяла анализ крови, смазав ранку йодом.   Лулу дула на пальчик повторяя:   - Больно, больно.    Девочка совершенно ни о чем не подозревала.  

Прошло два  дня, и  я  получил результат  анализа,   где было сказано,    что………………

Я  должен сказать что,   забыл, когда  в последний раз был с женщиной.   Одержимость  настолько глубоко  вошла  в мое тело, сознание  и веселилась  в крови,   что  ничего уже в моей жизни более  не имело для меня такого  значения,    как  моя крошка  ЛУЛУ.   Я жил  ради нее.    Вы спросите,   кто же  из двоих моя дочь? Решайте  сами.   Меня беспокоит только  одно,   как долго смогу я продержаться в таком состоянии,   видимо знает один Господь.

Я хочу спросить вас, имеем ли  мы право судить другого?   Так легко осудить человека,   и так трудно понять его.   Кто   может сказать,   где есть  та невидимая грань,   за черту которой  нельзя переступать.   Вы знаете?    Я нет.