Раб

Раб шел покачиваясь по пустыне. Сегодня он уже прошел двадцать киллометров по режущему, как стекло, песку. Смотрители тоже устали и ехали молча, лишь ружье смотрителя билось об уздечку лошади. Сегодня в отряде рабов умерло двадцать три человека…Все личные вещи конечно же сразу перешли к надзирателям, Раб так и ничего недостал.

Раба звали Саней, но этим именем его никто не называл, даже его сокаторжники. Эту кличку он получил за свой характер, характер раба. Уже три недели они в пути, а у Раба не было не одного друга, никто не хотел с ним разговаривать, все его презирали. Саня не имел ни какой силы воли и чести, он был готов выполнять любые указы, лишь бы обглечить свою жизнь, но жизнь не легчала.

В горле у Сани пересохло и язык прилипал к небу, следущий привал через пять киллометров, так что надо терпеть. Саня завернул голову в желтое выцветшее тряпье-солнце неумолимо пекло. Вся его кожа покрылась солнечными ожогами, которые еще больше болели от набившегося туда песка и всякой грязи. Саня споткнулся и упал, песок мигом впился в глаза. Но долго ему не довелось лежать, сразу послышались крики: «Вставай чуханец, костыли выпрямляй, аль пулю хошь! » Санек поднялся на дрожжащих руках, встал на колени, затем на ноги, и побежал дальше. Рабы беспорядочно, но в пустыне порядок не нужен, потому что бежать некуда.

Солнце весело над пустыней и казалось, не собиралось куда-то двигаться…Саня уже не чувствовал времени, у него в голове металась одна и та же мысль о питье, по которой только и можно было сказать, что человек жив.

Колонна рабов остановилась, Саня ткнулся кому-то в плечо и очнулся. Надзиратели сказали, что привал сделан на двадцать минут, так что Саня сразу повалился на песок и стал отдыхать. Он накрыл тряпьем голову, потому что солнце неумолимо жгло, но тряпка сильно не помогала-она давно уже выгорила и была похожа на сито. Кто-то рядом повалился на песок, издавая тихий хрип, Саня посмотрел. Человек очевидно умирал, он хрипел в песко и шевелил пальцами. Но Саня ничего не мог сделать, да и не хотел, поэтому он отвернулся и продолжал лежать. Он вспоминал время, когда в детстве отдыхал на море, как бы он хотел сейчас туда вернуться.

Послышались звуки движений лошадей-конец привала. Саня поднялся, посмотрел на человека, лежащего рядом. Человек не двигался-очевидно умер. Колонна тронулась, надзиратели  подгоняли рабов вялыми криками, они тоже устали за сегодня, хотя и на лошадях. Рабы бежали медленнее, так как знали, что больше сегодня привала не будет, а до остановки на ночь десять киллометров. Саня проголодался, где-то в одежде у него был кусок сухаря, так что есть чем утолить хоть немного чувство голода. Вот он ищет его по карманам, ага, вот он. Сухарь крошится, цепляется за одежду-всячески сопротивляется Саньку. Но вот сухарь вытащен и Санек хочет его съесть незаметно, т. к. его могут и отобрать сокаторожники. Но тут Санька кто-то толкает плечом, и сухарь падает в песок. Искать его нет возможности, потому что нельзя остановиться, да и искать в песке желтый сухарь бессмысленно.

Надзиратели ехали молча, презрительно посматривая на рабов. Им нравилось над ними издеваться. Все это знали и терпели друг к другу взаимную ненависть. Через час пути надзиратели явно устали и начинали злиться-стали чаще слышны маты и удары хлыстом. Санек немного замешкался на очередном холме и тоже получил хлыстом по спине. Обгоревшая кожа заныла старой болью. Походка нормального человека неприменима к рабам, т. к. при беге по песку ноги постоянно разьезжаются, погружаются в песок, поэтому их походка больше походит на походку медведя, высматривающего себе пропитание. А колонна рабов похожа на кучу гонимых беспомощных животных, не знающих куда им бежать и для чего.

Солнце потихоньку меняло угол и в пустыне становилось прохладней. Саня уже не чувствовал ног, а в горле было так сухо, что даже больно было открывать рот, песок как нождачка скрипел на зубах. За день Саня так вспотел, что мокрая одежда прилипла к обожонному телу, высохла, и теперь отлипала с болью. Саня очередной раз посмотрел на солнце и проклял его.

Судьба колонны рабов такова, что к последней станции прийдет 10-25 рабов, остальные погибнут. Рабами их называют потому, что это люди, приговоренные к смертной казни, но согласившиеся пройти путь через пустыню в надежде на выживание. На каждой станции находится меньший запас продовольствия, чем для предыдущей. Это связано и со смертями в дороге, а также с правилом вешать по девять человек на каждой станции. Это некая игра надзирателей, они выбирают десяток рабов, но кто-то один по удачи из десятка остается в живых, остальные же будут повешаны. Животная игра, но надзирателям она нравится, им нравится все грубое и животное.

Вот впереди уже и очередная станция. Саня думает про себя, что теперь он спокойно отдохнет. Наступает так называемый свободный час, в это время рабы спокойно ходят по лагерю, некоторые выполняют каую-нибудь работу у надзирателей за кусок хлеба. Саня молча лежит на песке.

Несколько надзирателей перешептываются, затем заходят в одну из палаток и выводят оттуда двух рабов. Санек сразу понял-надзиратели хотят развлечься, посмотреть на драку между двумя рабами. Победитель получит порцию еды побежденного. Один из рабов довольно крепкого телосложения, и у же не раз участвовавший в таких играх, другой же худой, костлявый, желтый паренек, очевидно, что его так замучил голод, что он готов на все. Драка началась, худой паренек смог нанести несколько тихих ударов своему сопернику и упал, обессиленный яростной, зверской, нечеловечески животной атакой крепыша-каторжника. Крепыш взял хлеб и пошел к себе в палатку, паренек так и остался лежать. Санек только слышал разговор надзирателей:

-Сдох, штоль?

-Да, умер, сука.

-Хиляк, даже смотреть не начто. Зря потраченная порция.

-Ниче, у еще у когонить заберем… Дай закурить…

Саня получил свою порцию: двести грамм хлеба и грязная чеплашка с водой. Воду он сразу выпил с жадностью, а хлеба немного оставил. Вот все рабы выходят из палаток, сейчас начнется сбор, на котором будет определена несчастливая десятка смертников.

Саньку страшно, ведь его жизнь в опасности. Рабы неохотно строятся, у всех на лице можно прочитать фразу “хотьбы не я”. Надзиратели матом расставливают всез по десяткам. Санек стоит в третей, у него слегка дрожат ноги и руки, ему страшно. Солнце весит уже где-то на горизонте, ветер поднимает в воздух песок и раздувает палатки. Все ждут, когда надзщиратели решат. Какая десятка будет повешана. Надзиратели шепчутся минут пять, с интересом поглядывают на рабов, затем один из надзирателей подходит к колонне и указывает рукой на ряд, в котором стоит Саня: «Вы». Ноги санька делаются ватными, он оседает на землю, случилось. Надзиратель указывает на сарай с бревнами и говворит: «Вон доски, чтобы каждая мразь сама себе сделала висилицу, кто к утру не сделает, тот будет убит как  последняя тварь. Пшли отселя! »

Саня стоит возле сарая и ничего не понимает, он смотрит на шершавую доску уже несколько минут, в голове у него пустота. К нему подходит надзиратель:

-Че стоишь, тварь?! На…- надзиратель с ненавистью бьет Санька в грудь, Станек стоня опускается на колени, в глазах у него рябит и плывут черные круги.

-Целуймне ноги, Р-р-раб!-шипит надзиратель и толкает ботинок Саньку в лицо. Санек молча цилует заплеванный, потрескавший ботинок, встает и идет за досками.

Доски тяжелые, обдирают руки до крови, цепляются за одежду. Саня с трудом дотаскивает их до отведенного для повешанья  места. Он соединяет их буквой «п», руки его трясутся, ему боязно, тем более он понимает, что делает висилицу для себя.   Затем он роет лунки под жерди руками, песок забивается под ногти, но Саня на это не обращает внимания. Мног раз лунки не выдерживали жердей, и жерди падали. Приходилось проделывать все снова. Другие каторжники тоже молчат, все погрузились в свои личные мысли.

На горизонте показалось солнце, мрак ночи начинает потихоньку рассеиавться, из палаток выходят один за другим каторожники и получают утренний паек. Десятке приговренных паек не дают, т. к. все равно девять из них умрут, а оставшемуся в живых хватит и этой радости-это логика надзирателей.

Санек проверяет на крепкость виселицы - стоит крепко, выдержит. Проверив, он садится возле неё немного отдохнуть, собраться с мыслями, но думать уже некогда их собирают для решения их судьбы. Один из надзирателей спокойно говорит приговоренным:

-Итак, один из вас будет помилован. Скажите мне свои имена по очериди, кому повезет, тот и останется жив.

Надзиратель спрашивает то у одного, то у другого имя, очередь доходит до Санька.  

-Какой твое имя?-спокойным голосом спрашивает надзиратель.

-С…Са.. ш-заикаясь хочет сказать Санек, но его прерывает другой надзиратель, он толкает записывающего в плечо и с усмешко говорит: «Да пиши ты просто РАБ, че это идиота слушать! ». Записывающий смотрит сначала на Санька, затем на листок и пишет «Раб». Санек замолчал, ему стало так горько, он хотел мигом улететь отсюда, спрятаться от всех людей, но было поздно.

Надзиратели складывают имена в колбу и мешают. Саня молится, он просит того, чтобы хоть раз в жизни ему повезло. Надзиратель достает листок с именем и читает его в слух. «Иван»-слышит Саня, ему не верится своим ушам, это не он, но может быть еще есть надежла.

Санек стоит молча и не обращает внимания на то, как ему суют ящик под ноги и одевают на шею веревку.

-А теперь на счет три толкайте ящик у себя из под ног. Кто не толкнет, тот будет пристрелен.

-Раз. Два. Три.

Санек не понимая ничего толкает ящик, боясь быть престреленным, и чувствует как что-то железным ободом сжимает  емму шею, он не может дышать, он только слышит где-то звуки выстрелов.   Его движения становятся спокрйнее, последним, что он видет-это восходящее соднце.

Восемь человек отказались оттолкнуть ящик и были пристреллены. Худое тело Санька висело на веревке и поворачивалось в сторону ветра, правая рука была приподнята, буддто просила что-то.

Когда надзиратели отошли, кто-то из рабов подошел к телу Санька и вытащил из кармана кусок сухаря. Довольный своей находкой, он зашагал к себе в палатку.