Красный Человек

Жили-были две девочки, Света и Леночка, Света беленькая, а Леночка черненькая, вроде галки. И увлекались девочки вызыванием духов.   Еще и читать не умели, а твердо знали, как подманить конфетой гнома, и как увидеть пиковую даму. А к двадцати одному году стали и вовсе просвещенными: что им заурядная брань псевдо-Пушкина и лже-Маяковского, - Света и Лена, когда собирали круг, трепетно ждали только Того, Кто Придет к Ним Сам.

И дожидались.

Обычно Света бывала медиумом, а Леночка руководила. Ее тоненький голосок крепчал и приобретал железные нотки, когда она по несколько раз кряду вопрошала: «Дух, здесь ли ты? » Ожидание тянулось мучительно, и всех присутствующих переполняло осознание серьезности происходящего. Наконец Света распахивала закрытые доселе глаза, и глухо, не по-девичьи отвечала: «Да, я пришел».

Менялись лица, все крепче сжимались руки, а Леночка, перекинувшись с духом парой-тройкой формальных фраз, предлагала всем задавать вопросы.

Дух отвечал загадочно, но порой попадал в точку. Потом напряженное лицо Светы обмякало, и это значило, что дух устал и покинул круг. Через какое-то время разрешалось разомкнуть руки.

Но вот однажды дух явился особенный. О своем присутствии он оповестил взрывом злорадного смеха, и тело Светы мелко затряслось, передавая дрожь всем, кто сидел в кругу. Она до боли стиснула ладони соседей и сверкнула темными глазами на Леночку. Та обрадовалась. В каждом темном глазу отражалось пламя установленной в центре свечи, но на этот раз показалось, будто пламя поднимается изнутри.

- Мы рады тебя приветствовать в нашем кругу, - торжественно проговорила Леночка. – Скажи нам, как твое имя.

Дух снова расхохотался, точно безумный; а глаза Светы заблестели от слез.

- Скажи нам, как твое имя, - настойчиво повторила Леночка.

Неразборчивое шипение и рычание вырвались из светиного горла, и завершились коротким ехидным смешком. Слезы оставляли на щеках две мокрые дорожки.

- Ты не мог бы разговаривать с нами по-русски? – уверенно попросила Леночка: она знала, что с духами следует быть терпеливой.

- Ха! – выкрикнул дух.

- Что это значит? – Леночка наклонилась в сторону Светы, пытаясь взглядом усмирить буйного духа.

- Га-а-а-а-а! – заревел дух, а Света задергалась, не выпуская, однако, соседских рук, и тяжело под столом забила ногами.

- Не разрывайте круг! – приказала Леночка. – Подождем, когда он успокоится.

Света замерла, как ни в чем не бывало. Потом голова ее стала клониться вбок, а на губах образовалась преехиднейшая усмешка. Прищурившись, она глядела на Леночку, точно спрашивая: ну, и что ты теперь станешь делать?

- Ты будешь с нами общаться, или тебя отпустить? - поинтересовалась Леночка.

- Угугм, - точно болванчик, закивал дух.

- То есть? – Леночке происходящее стало поднадоедать.

- Красное, - выдохнул дух, словно и сам устал; а затем веки Светы сонно опустились, и лицо принялось обретать человеческий вид.

- Ушел… - задумчиво проговорила Леночка.

- Что? – встрепенулась Света, очнувшись.

Конечно, она все помнила. Все контролировала. Вовсе полностью не отключалась. Но вот в чем загвоздка: она чувствовала себя пустой. Вымытой, вычищенной, - точно нет у нее никаких внутренних органов. А снизу вверх медленно, очень медленно поднималось нечто алое… красное.

Она поделилась своими чувствами с Леночкой, выслушала пару-тройку не похожих на правду объяснений, и заверения в том, будто бы все нормально. А ночью, когда Света улеглась спать, одна в своей комнате, к ней явился… Красный Человек. То есть, она сразу знала почему-то, что он – Красный Человек. И Красный Человек сказал:

- Отдайся мне!

- Нет. – твердо ответила ему Света, решив, что она – не «такая».

- Ну ладно, - вопреки ожиданиям, он ни капельки не разозлился. – Тогда я пошел.

И пропал.

А на другой день Света отправилась к Леночке, чтобы поведать ей о столь необычном случае. Они посидели, попили чаю, обсудили всех своих знакомых, а когда стемнело, то к Леночке заявился ее любовник, женатый мужчина лет тридцати пяти. Любовник принес коньяк. Света подумала, что по-хорошему лучше бы ей уйти, но дела у нее на личном фронте не ладились, и по-хорошему ей не хотелось, тем более, Леночка не протестовала. Они выпили, и Света подвинулась ближе к леночкиному любовнику. А после второй рюмки подвинулась еще ближе. А уж после третьей совсем непонятно как очутилась у него на коленях, и ощутила, что любовник по-хорошему тоже не хочет, а хочет ее просто так. Играючи и смеясь, Света стала расстегивать ему пуговицы на рубашке, а затем брюки; любовник тоже посмеивался и лениво залезал Свете под юбку, разминал ее полные белые бедра; Леночка же сидела в кресле в углу, насупившись, но не возражала, и только когда любовник обнажил светину грудь, а Света достала его толстый и твердый… гм… в общем, тогда Леночка тоненьким своим голоском поинтересовалась, не погасить ли лампу, а Света в ответ бодро выкрикнула, что лучше подержать свечку, и Леночка замолчала надолго.

Тем временем Света подмяла любовника под себя, руками прижала его плечи к дивану; оседлала, поерзала, издала резкий короткий звук, обретя нужное положение, и принялась скакать вверх и вниз, вверх и вниз. Любовник, полуприкрыв глаза,   то постанывал, то хихикал, а Света получала от процесса удовольствие - вроде того, что получаешь, занимаясь на тренажере; и она даже подумала, мол, если делать это почаще, можно и ноги как следует подкачать. Она разогрелась и разрумянилась; улыбаясь широко и зубасто, совсем вошла в раж и ускорила темп, начала ахать, а потом – демонически хохотать и встряхивать завитыми светлыми волосами. Когда же скакать стало особенно не на чем и пришло время слезть, она звонко чмокнула в щеку любовника, и еще долго мысленно находилась в интенсивном ритмичном движении, ощущая себя сильной, свободной и даже прекрасной.

Вскоре все трое заснули кто где; среди ночи любовник тихонечко смылся, а наутро бледноватая Леночка уверяла Свету, что ее не винит, и вообще – мало ли что случается между подругами. Она даже сварила Свете хороший кофе, а та чувствовала себя, мягко говоря, странно, хотя и вовсе не плохо.

Следующие десять дней прошли без особых событий; только вот у одной девушки, что присутствовала на последнем сеансе, убежал и потерялся сиамский дорогой кот; а у другой – умерла мама, живущая во Владивостоке, оставив дочке четырехкомнатную, в сто квадратных метров квартиру. А еще через какое-то время Света не дождалась месячных, и испугалась, что забеременела. Пришлось идти к гинекологу, но врач объяснила, что дело совсем не в беременности, а в какой-то там патологии, из-за чего у Светы вообще детей быть не может. Тогда Света всполошилась куда сильнее и обратилась к знакомому экстрасенсу Михрютину. Экстрасенс Михрютин, посверлив Свету пронзительными глазами, объявил, будто в Свету вселился злой дух, и придется ее лечить. Договорились, что лечить он придет, когда никого, кроме Светы, не будет дома. Она заподозрила неладное, но согласилась. Михрютин пришел необыкновенно серьезный, и попросил Свету сменить спортивные брюки и свитер на какой-нибудь легкий халатик. Света категорически отказалась; Михрютин поморщился, но смирился. Он велел Свете встать к нему лицом, и принялся говорить общие успокаивающие слова, а затем, все еще с очень серьезным видом, засунул дрожащую руку под резинку светиных брюк, и глубже – в теплое междуножье, при этом сказав, что, мол, если ей хочется целоваться, то она может себе это позволить. От черненького и тощенького Михрютина пахло мылом и потом, больше же Света ничего такого не чувствовала, и поэтому осторожненько высвободилась.

- Я думаю, вам лучше уйти, - сказала она, опустив ресницы и едва сдерживая смешки, поскольку ей не хотелось окончательно обижать Михрютина.

- Как хочешь, - разочарованно произнес Михрютин, и добавил с некоторой угрозой: - Будешь лечиться сама.

- Буду-буду, - быстро согласилась Света, чтоб побыстрее спровадить Михрютина.

Прошел месяц, полгода и год, а Света ни с кем не встречалась, не выходило – и все, и оттого ей было плохо, она злела, заставляла себя худеть, у нее не получалось, и она становилась еще более жесткой. Леночка тоже ни с кем не встречалась, но у той одиночество выливалось в осеннюю грусть, слезы и увядание. Чтобы развеяться, Лена отправилась на дискотеку в рабочее общежитие, где трое парней, лет по шестнадцать-семнадцать, затащили ее к себе и изнасиловали. После этого Лена решила, что она мужчин не любит, а любит девушек. Она записалась в ассоциацию секс-меньшинств, и принялась водить с собой Свету на голубо-розовые вечеринки, где все относились друг к другу с особой нежностью. Там Света часто танцевала с одним высоким и красивым геем, заглядывала ему в глаза и пробовала соблазнить. Гею льстило внимание девушки, но без толку.

Осенью Света выпросила у родителей деньги и поступила на вечернее отделение психологического факультета. Ей требовалось разобраться в себе. В группе на сорок женщин было всего шесть парней, и все какие-то серые. Там Света познакомилась с Корзинкиной. Бодрая очкастая Корзинкина имела мужа на десять лет ее старше, и семилетнего сына. Ее любимым занятием являлось устройство дней рождений и праздников в кругу близких подруг, с приглашением представителей противоположного пола. Свету с Корзинкиной сблизило то, что обеим нравился Валентин, относительно молодой человек из круга знакомых Лизы. Корзинкина часто ему звонила и приглашала, но Валентин все время отказывался, что давало повод подружкам поперемывать косточки Лизе, ему, и всем, кого вспомнят. Несколько позже Корзинкина познакомилась с неким средней руки бизнесменом, который зазвал Корзинкину в сауну, а она привела с собой Свету. Где-где, а здесь было стесняться не принято, и Света узнала, что для хождений с богатым мужчиной в сауну вовсе не обязательно быть красивой, а лучше даже – наоборот.

Тут круг и завершился. Корзинкина, визжа, возилась с бизнесменом в бассейне, а Света лежала и парилась. И вдруг, чуть затуманенный, явился Красный Человек.

- Теперь-то ты мне отдашься? – ласково поинтересовался он, а Света только пожала плечами и раздвинула ноги.

Было ей хорошо и жарко.

Надо сказать, что в те дни Света работала на пейджинговой станции – с ее-то двумя высшими образованиями, сутки через двое! Но зато имелся там интернет. Не прошло и недели, как по переписке она познакомилась с молодым программистом из местных. Вскоре они встретились, а потом поженились; при этом выяснилось, что Света совершенно здорова, и в положенный срок она смогла родить сына. Работу она, конечно же, бросила, потому как ее муж-еврей зарабатывал за троих; а также она перестала баловаться спиритическими сеансами, ведь какой уж там спиритизм, когда ребенка надо воспитывать? Но, как оказалось, ей только того и требовалось.