Они её облизали?

часть 1

маркиза, завернувшись в дымку, полусидела перед разбитым зеркалом и листала прошлогоднюю телепрограмму, облизывая пальцы для полной власти над гладкостью страниц. пальцы без костей, без морщин, без заусенцев и перьев, без экземы и псориаза - жеманные, ленивые, загорелые. мы с маркизой часто бываем на пляже: солнце, песок, мороженое, вальс, клоуны, дети, спид и робкий ветерок - набор незаслуженных, но авторитетных земных угощений, рекомендуемый самим графом Ойцером.

граф никому не должен приехать к нам после обеда, однако приедет как всегда, как никогда голодный, холодный, свободный, молодой, счастливый, усядется на пол, скрестив под собой бархатный половичок, достанет пакет разводных яств и бесцеремонно отобедает, хрустя и воркуя. после он вытрет жирные жирные губы полосатым полотенцем и примется выуживать посторонние крошки, крошечки, куски, кусочки, кожу и кожицу из зубного аппарата специальными хромированными инструментами. он носит - всегда и неуклюже - чемодан-чемоданчик, тёмно-чёрный снаружи и профессиональный внутри: до сыта полный всяких инструментов, приборов, зацепок, методов, разухабистых машин. и всё блестит как бульон, сияет, словно икра, топорщится как топор, звенит как зенит, цепляет-не отцепляет - любой знаток обзавидуется, любой завистник зазнается. среди позолоченных тонких устройств имеется и ногтевой. он отдельно покоится в алых шёлковых складках; маркиза помнит его леденящее совесть прикосновение. Ойцер, полное имя которого - Ой, получил в наследство драдедамовый радар и ещё - раритетный дар: обращатся с когтем дам. дар-для-дам. дардельдам. дурдильдум.

он приводит их в трепет и оставляет там, глухо закупорив.

они с рождения записываются в очередь. многие мрут так и не пожив, ведь жить - думают они - не тужить, а...

есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется Ой.

можно заказать цирк, можно покататься на слоне и по радуге промчаться на коне, можно - только осторожно - оказаться снаружи, а можно - внутри, бегать по лужам, бить фонари,

но   

из всех удовольствий мира и войны, из всех грехов и соблазнов, из всех наркотиков и воки-токи, маркиза выбрала.  

она готовится к дурацкой процедуре долго-долго, успокаивая себя перелистыванием, ягодным ликёром, шариком Гарика и медовой ванной.

и вот граф, засучив рукав, протерев себя спиртом, а прибор огнём, выхолащивает слащавый ноготок маркизы, которая тем временем по горло запуталась в откровенном кроссворде.

когда же она распуталась-вернулась, граф уж был таков, каков был - на катере люкс восвояси спешил - то есть к следующей клиентше.

маркиза широко и звонко разревелась, разорвала окно, разбила кафель, разлила суп, раздула руль и прошептала:

я профазанила, вернись,

я проторпедилась, о нет,

мой ноготь ясен, ярок, чист,

а удовольствий нет как нет!

и снова по дрожащим щекам поползли лавины размоченной туши, а в саду сочувственно зашелестел хор пузатых сверчков. маркиза поднялась, мёд опустился. не вытираясь, не одета, маркиза на ципочках, ступая по невозмутимым животам наложников вышла в светлый сад. не целясь, насадила на свой обновлённый ноготь сверчка, что мирно медитировал на стремительно созревающем лимоне, перенимая его цвет и вкус, и зажевала обиду. “не бывать!” - прокричала она на всю квадратную округу. “сегодня мой М. К. и я хочу радости!” - и плюнула в видеокамеру пережёванным кузнечиком. (сверчков то глотала). “Слуга!” - кокетливо крикнула она мне. я подбежал. “Курить!” я тотчас свернул сигарку - из растущего неподалёку сухого табака - и задымил. “Развлекать!” я принялся всячески окультуривать дым - пускал кольца, шмольца, раз**ёльца, и так и сяк и наперекосяк, и даже по спирали.  

Мощный Каприз.

слуга, которого я недавно сменил, царство ему неземное, писал в своих мемуарах об этом грозном капризе - всякий, не нашедший способа усмирить его, лишался какой-либо части тела - как правило той, что была задействована в этом ублажении. Так что я выжимал всю свою виртуозность - как простыни, как упомянутый выше лимон. Маркиза строго держала меня под ненасытным взглядом, словно международное жюри. и - слава Вогу - мадам захотела курить. Я принёс ей её любимый Вог с каннабиолой и был вознаграждён не только освобождением от утешения её Мощного Каприза, но и: 1) затяжкой из её лёгких (апплодисменты), 2) золотой селезёнкой будды из её коллекции святых муляжей (апплодисменты), 3) билетом на Диснейленд в два лица на один конец (апплодисменты, переходящие в бурную овуляцию).

часть 2.

Француз Пиф открыл свой единственный глаз, за который его в школе дразнили циклопом по чётным и кутузовым по нечётным, и увидил то, что должен был увидеть - женщину, а точнее - то, что во всяком случае выдаёт женщину.

Элен ещё спала. Пиф не удивился такой позе - ночью было ещё не то.

Элен тоже фр. Она любит Курасаву, курасао и круассаны. А ещё то, что она называет словом куролесить.

Разбуженная языком, Элен захотела круассанов. Пиф вылез из под неё, оделся в красный, чтобы не выделялось лицо, взял авоську, маузер и сел завтракать. На завтрак был жареный суп. Позавтракав, Пиф высморкался, поел и попил.

На улице было темно, прохладно, ветренно, сыро, душно, влажно, зябко, знойно, зыко, словом, славно. Луна ослепительно сияла, так что Пиф нацепил лунозащитный монокль. Булочная была закрыта, пришлось идти пару кварталов до круасанной. Местные называли её сокращённо. Однако, на свой страх и риск, Пиф положил под язык ириску. И обнаружил у магазина очередь - длиннющую - хоть режь, хоть куй. “Без круассанов не возвращайся” - звенели в памяти Пифа строгие слова Элен. “Что делать!” - подумал Пиф и решил что- нибудь сделать. За наслаждением хитроумностью такого решения, Пиф и не заметил, как к нему подошли двое. Один - в майке с Винни the Пухом, будем для удобства звать его Винни, другой - в майке с Хрюшей, пусть он будет Хрюша.

-Как звать? - медленно просипел толстяк Винни.

-Пиф.

-Пиф-паф оёёй. - мрачно произнёс Винни и разразился отрыжкой.

-Третьим будешь? - быстро пробубнил Хрюша, у которого был заложен нос.

-Будешь третьим. - добродушно приказал Винни.

-Quoi? - спросил Пиф, который не понимал по-русски ничего кроме “как звать”.

(его вопрос означает “что?” и звучит “куа”)

-Ква, ква. - передразнил Хрюша и достал из пакета какую-то тряпку. Он развернул её так, чтобы всем было видно. Это была майка с лягушонком Кермитом. Пиф надел майку, и они втроём пошли к ларьку за пузырём. Ещё купили водки.

-Хорошо бы закусить, - сказал Пиф, не понимая, что сказал. Он просто произносил какие-то звуки, которые случайно оказывались русскими словами со смыслом.

-Слушай, б**, Кермит, тебя чё, *л*, дома не кормят, **я? - спокойно продекламировал Хрюша.

Водка кончилась быстро.

-У тебя есть ещё деньги? - хором протянули Винни и Хрюша.

-Нет.

-*уёво.

-А паспорт?

-Есть.

-*издато. Можно продать паспорт. - сообразил мудрый Хрюша.

-Ладно. - сказал Пиф.

-А кто его купит-то? - засомневался Винни.

-Я знаю одну бабу, - сказал пьяный Пиф, - она коллекционирует паспорта.

-Молодец, - похвалил Винни, - веди.

У Пифа от выпитого начались галлюцинации и он пошёл куда-то. Двое пошли за ним.

часть 3.

полчаса они блуждали по каким-то дворам, после зашли в лес и долго-долго шли по лесу, ранясь колкими ветвями и ловко огибая ловушки, переплыли кишащую водой реку, вышли на берег, оказались в каком-то аккуратном светлом саду с лимоновыми деревьями и кузнечиками. двое отстали от Пифа - один увлёкся лимонами, другой - кузнечиками. А Пиф всё шёл и шёл и, наконец, увидел маркизу, одетую в мёд, с ароматно дымящейся палочкой в руке, и уходящего меня.