Исповедь старого сластолюбца. Джулия исповедь элитной проститутки Часть 4

ПРИЯТНО ВСПОМНИТЬ!

Поймите меня правильно: я вовсе не считаю себя Дон Жуаном или Казановой! Я совсем не хочу сказать, что женщины гонялись за мной, как за кинозвездой или за поп -символом! Но, братцы, жизнь-то длинная, вот и понабралось всякого. Кое-что вспомнить особенно приятно.

Вот это, скажем, можно назвать:

Страшная месть.

А случилось это в тот период моей биографии, когда я был в расцвете своих физических возможностей, достаточно поднаторел в байдарочных походах, знал и умел узлы разные завязывать, в дождливую погоду, запросто, костер с одной спички зажигал, любую палатку за две минуты мог установить, таскал рюкзаки по сорок кг,   ну и прочие туристские задачки решал быстро и качественно.

В “мастера” я никогда не лез, ну, а на семейном уровне выступал вполне квалифицированно.

И вот, как-то, в несложном байдарочном походе по  родному Подмосковью остановились мы на привал. Мы- это я, жена и дочь. Разбили палатку, костёр, ужин. Нормально, Константин!

Дождичек стал накрапывать, темнеет уже, вижу  рядом с нами остановились на ночлег трое горе -туристов: парень лет двадцати, пижон, из ТЕХ, по прическе видно и двое девиц ему под стать.

И все-то у них не клеится, и палатка падает и костер не разгорается.   Ругаться начали, девки чуть не плачут: замерзли и промокли. А я сытый, довольный собой ( у нас-то, порядок!) подхожу к этой компании и так, баском, покровительственно:

-Ну, что, ребятишки, проблемы?

И в пять минут наладил им и палатку, и костер, и насчет дальнейшего маршрута совет не лишний дал. Словом распустил свой хвост павлиний: одна из двух девиц очень мне приглянулась. Сделал дело и молча, с достоинством отошел к своим. Я не навязчивый!

На другой день утром мы быстренько позавтракали, погрузились, но, прежде, чем отплыть, я подошел к  палатке этих горе-туристов и бросил небрежно:

-Ребятишки, если вас хорошие маршруты интересуют, позвоните, рад буду помочь советом.

Назвал им свой телефон, имя отчество и отчалил со своим семейством вниз, по водной глади...

На неделе мне звонок, так и знал: ОНА. Произвела, видимо, на неё моя показуха!

Встретились пару раз по спортивному, естественно, на байдарке, так, легкие однодневные вылазки.  

А  на третий раз я уговорил её поехать со мной в двухдневный поход, с ночевкой. Бутылочку не забыл захватить. Рассказал ей, какой я несчастный в семейно жизни, что, мол, только дочку жалко, а то бы давно... И так далее.    Песня не новая, тем не менее, девочка не сопротивлялась. А еще через пару “походов”, уже однодневных, она поведала мне КТО её папа. А папа был О-го-го! У них дача в Архангельском,   не своя,   Государственная.

И закружилась у Юрочки голова: а не попробовать ли ему попасть без драки в большие забияки?

Словом, когда она пригласила меня на дачу, чтоб познакомить с мамой и сестрой, я уже принял решение: ДЕРЗНУ!

И визит состоялся. Папаши, слава Богу, в тот день на даче не было. Девочка меня встретила, провела через охрану, познакомила с мамочкой, эдакой раскормленной, любезной дамой с маленькими злыми, бдительными глазками. Вкусный обед подавала домработница! Потом прогулка по саду, аж до самой до реки.

Ба! Да это ж моя Москва река, это ж мой воскресный байдарочный маршрут!

Но воскликнул я это про себя, так как уже за обедом понял, что мне не светит, что моё дело пахнет керосином, что мой номер тухлый: мамочка мне четко дала понять, что с моим свиным рылом нечего соваться в калашный ряд!

А потом играли в бадминтон и все это время не прекращался любезный, изуверский допрос этой номенклатурной стервы.

Я поддерживал светский разговор, улыбался, вертелся, как уж на сковородке, но на чай оставаться не стал. Попрощался, ссылаясь на завтрашнюю командировку. Девочка вывела меня через охрану, спросив сквозь набегающие слезы:

-Тебе не очень понравилась моя мама?

Я утешил её, сказав, что это дело времени, и что главное это не мама, а то, что я все равно её люблю.

На следующее воскресенье я снова пригласил свою девочку  прокатиться на байдарке. Но маршрут не назвал. Кстати, созванивались мы с ней через её подругу, так как прямой связи с этим номенклатурным ребенком просто не было. Она согласилась, но  по её тону я почувствовал, что ей за меня дома устроили хороший втык.

И вот он наступил день моего возмездия.

Я уже знал полный распорядок дня этого недоступного семейства: когда они встают, когда завтракают и когда на речку купаться ходят. А так как, я и прежде  много раз ходил по реке мимо их дачи,   рассчитать точно время для моей “мести”,   было несложно.

Девочка моя не подозревала, что мы будем проплывать мимо её родных мест, так как я обозначил эту прогулку, как “поход по Истре”, а в географии подружка моя была не копенгаген.

Всё шло, как по маслу: мы плыли, перекусывали, “поупражнялись” в кустиках, причем, не нарочно, но вышло так, что в этот раз я усадил её прямо на муравейник. Не по злобе, честное слово, не по злобе!

День был солнечный, на реке полно байдарочников, нас обгоняли, мы обгоняли, словом -наслаждец!

Уже давно плывем по Москва реке, ОНА этого и не подозревает! Чую, скоро заветный поворот, а там открывается вид на её дачу.

И тут  я очень-очень прошу свою девочку доставить мне особое удовольствие. Она не упрямится, забирается ногами в форпик (поясняю для тупых: в нос байдарки), переворачивается на живот, устраивается поудобней и лежа на днище лодки делает мне то, что делала Биллу Клинтону Моника Левински,   сидя у него под письменным столом, в то время, как он разговаривал по телефону с Конгрессом.

Лодка выходит за поворот реки, там небольшая стремнинка, скорость повышается, я гребу во-всю, откинувшись корпусом на заднем сиденье,     а     моя возлюбленная,    лёжа   на    дне  лодки,    в  это  время старательно  трудится  надо мной  своим прелестным ротиком.   В  реке  полно купающихся,   словно суп из людей, того и гляди на кого-нибудь наткнешься!

Ага, вот и знакомая компания на берегу: номенклатурная мама с другой своей дочкой  и солидный гражданин в пижаме. Уж не папаша ли?

Меня заметили и узнали. Сестренка моей возлюбленной делает мне ручкой,   мамаша не видит меня в упор, ну, а Глава Семейства -не в курсе: он никак не реагирует.

Я кладу весло, делаю им рукой жест -победное римское приветствие и тут же обмираю в волшебной судороге: моя девочка прекрасно справилась с деликатным поручением!

Знай  эта стерва, чем занималась её любимая дочь в десяти метрах от неё, сдохла бы на месте!

Мы благополучно закончили свой маршрут,    но сразу не расстались, а заскочили к одной моей знакомой, частенько предоставлявшей мне “хату”.

И там я приласкал свою девочку еще раз, причем  был нежен с ней, как никогда: это была моя благодарность  за то огромное моральное удовлетворение, которое испытал я, совершив свой символический плевок в рожу этой издевавшейся надо мной сытой даме, которая олицетворяла для меня тогда всю Номенклатуру.  

Больше мы не виделись, Бедная девочка позвонила мне  на работу, сказав, что у неё сложности дома. Мне всё  было ясно и без звонка.

Кстати, об этом деликатном “французском” способе. С некоторыми своими партнёршами по “нежной страсти” я прибегал к нему, но не потому, что этот прием мне нравится. Для меня это был, как бы, момент истины, своего рода индикатор, подтверждение факта, что тебя действительно, любят, тебя хотят.

А что касается удовольствия, тут большой вопрос: лично мне куда приятней нырять в нежное и влажное влагалище, чем царапать свою головку о жесткое нёбо и шершавый язык!

Следующий эпизод я назвал бы:

Интрига

Дело было в самом начале моей кобелиной

практики. Туристический поход по бесплатной профсоюзной путевке. 25 женщин и пять мужиков. Мужики, скажем так, завалященькие. Один, правда, красавец, умница, доцент университета, вдобавок ко всем этим достоинствам, -прекрасно играет на фортепиано и плавает, как бог, стилем, красиво.... Ну и я, само собой.

Я -нищий студент, понятно, а вот какой ветер занес этого доцента в дешевую профсоюзную экскурсию до сих пор не понимаю. Но не в этом дело. Девицы? Коротышки, замарашки, замухрышки и страхолюдины. Абсолютно не шучу. Помню с Юрой Ульминым, своим другом и учителем по туризму,   сидели как-то на Истре у костра, за жизнь разговаривали. А мимо байдарки плывут, а в байдарках девицы сидят одна страшней другой! Я и сказал Юре:

-Слушай, а ты заметил, что все эти туристки такие некрасивые?

Он мне, со свойственным ему темпераментом почти закричал:

-Юра, красивые девки сейчас в ресторанах сидят, а не на байдарках прохлаждаются!

Ну, это я так, кстати.   В нашей группе была все-таки одна особа заслуживающая внимания!

Не сказал бы, что она красива, она лучше всех была в этой группе, это бесспорно, но быть лучшей в том паноптикуме, еще не значит, быть красивой!

И всё же это была дама яркая, крупная, фигуристая, умная, сильная. Врач по специальности. Незамужняя.

Словом, в нашей группе она была примадонна.

И я на нее глаз положил: не пропадать же отпуску!

А она, коварная, глаз на доцента положила. Доцент постарше всех нас, он гордый, он, конечно, не против, но хочет, видимо, чтоб она сама в рот к нему прыгнула, а он только, чтоб заглотал и всё.    

И я вижу, дело керосином попахивает: дамочка,   действительно, уже почти готова сама доценту свои услуги предложить. А  в отпусках, ковать железо надо срочно там некогда рассусоливать. Ежели ты в первые три дня не обзавелся подружкой, считай “холостым” весь отпуск проведешь!

Доцент, правда, еще что-то соображает, взвешивает, не торопится. Ну, ладно, думаю, ты не торопишься, а я  постараюсь! А как тут стараться, ежели у неё-то на уме ОН, а не я?

Надо сказать, что разместили нас  в гостинице, где я оказался в одной палате с доцентом. Палата на третьем этаже, балкон, а по балкону лианы обвиваются или может это виноградный куст такой вымахал. Утверждать не стану: я в сельском хозяйстве профан. Короче, при желании, по этой лиане или виноградине можно запросто спуститься на землю, если, конечно, шею не свернёшь!

Привезли нас в тот пункт где-то после обеда, туда -сюда, пока расположились, и уже только после ужина всей компанией на море пошли.

Стемнело, пляж опустел. А мы только начинаем своё купанье. Доцент острит, перед группой харахорится. Чувствую: дозревает. Моя избранница аж в рот ему смотрит, его уму-разуму надивиться не может.

Искупались, оделись, всей группой двинули к гостинице.   Моя избранница норовит к доценту пристроиться, но тут у нее промашка вышла, другая девчонка шустрее оказалась: цапнула доцента под руку и прилипла к нему.

Доцент оглядывается, а где, мол, ОНА, а я тут, как тут, не растерялся, за руку её схватил, остановил, почти насильно, и нашептываю чушь какую-то:

-Смотри, вон парочка за камнем лежит!

Она:

-Где, где, не вижу?

А я:

-Да вон, вон  они!

а там и нет никого, но мы остановились, я что-то шепчу ей на ухо, доцент это видит. Вся наша группа ушла от нас за это время шагов на сто. Я ей:  

-Не торопись, не бежать же за ними, до отбоя успеем!

В гостиницу пришли: группа с доцентом вместе, а мы чуть-чуть поотстав. В вестибюле гостиницы я, как живчик крутился, следил, чтоб между доцентом и ЕЮ никаких контактов не случилось. Так и вышло, попрощались и спать по палатам разошлись. Мы с доцентом легли, о музыке, о других высоких материях поговорили и затихли. Но я следил внимательно, чтоб он не уснул.

И вот, когда все уснули, а он, чувствую, еще не спит, я тихо встал, впотьмах оделся, вышел на балкон и спустился по лиане во двор гостиницы. Шлялся без толку по двору часа четыре. Потом взобрался по той же лиане на свой балкон, крадучись вошел в палату, тихонечко разделся и лег в свою кровать. Бедный доцент все это время не спал, меня караулил, но, однако, мужественно делал вид, что спит.

Наутро моя избранница за завтраком несколько раз кокетливо обращалась к доценту.

Он отвечал ей холодно и с достоинством, не поддамся, мол, на ваши хитрые штучки! Ишь, какие, задумали из меня ширму себе устроить! Потом доцент, вообще, удалился от нашей компании, нашел где-то товарищей по возрасту, ходил с ними в теннис играть.

Дамочка подергалась, подергалась да и упала в мои объятия, благо повод был подходящий: мы на Ай-Петри ходили в ночь, восход солнца смотреть, так из всей группы захватить одеяло только я один сообразил. А там было ой, как не жарко! Все тряслись, как цуцыки. Но ЕЙ я любезно предоставил  местечко рядышком:   она не сильно сопротивлялась. Дальше все пошло, как по маслу.

Этот роман не имел продолжения, хотя она была москвичка и мне очень во всем понравилась: я  был женат, и она не захотела быть второй.

Но был в этой истории один пикантный момент. Моя Лидия  сразу после нашей женитьбы заболела. Разными болезнями мучилась, в том числе и гинекологическими. И вот, года три спустя после моего туристического романа, жена разворачивает газету и там портрет знаменитого гинеколога, ему тогда звание лауреата Сталинской премии присвоили. Жена развеселилась, хвастает мне:

-Знаешь, Пупик, этот дядя мне в пипу лазил!

А я в ответ возьми да и скажи:

-А я его внучке в пипу лазил!

Я ведь еще тогда знал, что она внучка знаменитого гинеколога и пошла по стопам деда.

С доцентом я больше никогда не встречался, а жаль, интересный человек!

Следующий рассказ я озаглавлю:

Гонки с препятствиями

Я  зарекался, что в описании моих амурных похождений не будет ни дат, ни имён, но что поделаешь, без информации о некоторых конкретных подробностях просто рассказа не получится! Конечно, эти подробности обязательно выведут опытного следователя на определённые временные рамки, а там недалеко уж и до персоналий. Но, кто не рискует, тот не пьет шампанского!

А именно, в этом рассказе я вынужден сообщить читателю, что главным действующим субъектом был автомобиль марки ”Запорожец”.   (ныне - иномарка!) А в какие годы я катался на Запорожце?   Ясно. Остается проследить моё окружение и,   дело в шляпе.

Получаю я  на работе поздравительную разукрашенную открытку, к очередному дню рождения: “ПОЗДРАВЛЯЮ, ЖЕЛАЮ”. От такого поздравления даже у импотента в штанах тепло станет. А я тогда был ещё на уровне. Словом, пригласил я автора этой открытки в ресторан. Оттуда благодарная моя поздравительница увела меня к себе домой. Утром вместе на работу. Деньков через пять, когда лишняя десятка в  карманах завелась, я её на ВДНХ приглашаю. Посидели там в какой-то харчевне, погуляли по ботаническому саду, потискались, разомлели оба, -ко мне домой поехали. Обстановка позволяла.

А вскоре я приехал на работу на машине, хотя обычно я ездил на работу общественным транспортом. Ну как тут не покататься? Середина лета. Дни светлые. Мы доехали до Звенигорода и полил дождь, да такой: стена водяная. А мы в центре города. Пришлось остановиться: дворники не справлялись с потоком воды, и впереди на метр ничего не видно. Сидим в машине, светло, но кругом сплошная стеклянная водяная штора.

Я поцеловал свою спутницу и, поняв, что в такой ливень нам до леса все равно не добраться, повернул рычажок и её сиденье опрокинулось назад. Я как-то заполз на неё (Запорожец не Мерседес!)  и сумел сделать своё маленькое, но очень нужное дело. Днем, прямо посреди улицы. В славном городе Звенигороде. Может слыхали? Это “Русская Швейцария”.

Вечерело. Дождь кончился. Мы поехали по бетонке в сторону Ленинградского шоссе. Километров 10-15 отъехали от Звенигорода, лесок, удобная, накатанная  свертка.

Тогда с этой самой экологией не больно-то нянчились, въезжали в лес на машинах, кто насколько сможет. Первыми застревали, естественно, “Волги”, “Москвичи” прорывались подальше, ну а я на своем боевом коне мог хоть по грибы, хоть по ягоды! Если где и застревал, так сам себя один и вытаскивал!

Въехали мы, значит, с подружкой в лес. Лес редкий: ели, сосны. И, между прочим, всюду видны колеи от машин. Мы метров сто от шоссе заглубились. Потрепались, потискались. Стало темнеть. Ну, думаю, тут ни одна душа не увидит. Разложил сиденья поудобней, подстелил какую-то рогожку, в машине таковая про запас всегда имеется! Только начали осуществлять своё право на личное счастье, как в глаза резанул свет фар: еще одна машина, причем, как раз “Волга”. Машина покачиваясь проехала в метре от нас и остановилась рядышком. Фары погасли.

Я понял, что это наши коллеги и спокойно продолжил своё занятие.

После  “чудного мгновенья” мы полежали еще минут 15 и вылезли из машины: мальчики налево, девочки -направо. Вижу, из “Волги” тоже вышла девица и удалилась в кустики в направлении моей подруги. Я забрался в машину, жду свою даму. Жду  5 минут, 10.   Сколько же можно мочиться? Вдруг она появляется и холодным тоном заявляет мне:  

-Дай мою сумку, я поеду на “Волге”!.

Я протягиваю ей требуемое и говорю:

-А ты отдаешь себе отчет? Ты знаешь этого человека?

-Это тебя не касается!

Я молча отвернулся и включил стартер. И тут  к машине подошла ТА, из “Волги” и хорошим, тихим голосом, улыбаясь и пристально глядя мне в глаза говорит:

-Вы не будете так любезны подбросить меня до Ленинградского шоссе? Это Вам по дороге.

Я что, я -пожалуйста.

Мы тронулись к шоссе, “Волга” с моей коварной подругой осталась в лесу. Я выехал на бетонку, но не успел  проехать и полкилометра, как моя новая спутница легко взяв меня за руку так же тихо и глядя мне в глаза говорит:  

-Не надо сильно разгоняться, сейчас удобный спуск будет.

Я даже удивиться не успел, а она продолжает:

-Вот здесь, круче поверните, пожалуйста, тут очень удобное место!

Я притормозил, слегка повернул машину вправо и, действительно, в свете фар увидел удобный съезд с шоссе.

Машину я остановил, едва проехав первые два ряда деревьев:   подумал, таки, о том,   как  отсюда буду выбираться в кромешной темноте?

Как только машина остановилась, женщина, не говоря ни слова, обхватила меня обеими руками за шею и принялась исступленно целовать. Я шарил по её попке,   пытаясь достать до голенького, но  запутался в конструкции её одежды, на ней было что-то нестандартное, вроде комбинезона, с какими-то металлическими бляшками, хитрыми кнопками, которые я никак не мог расстегнуть.

Когда она почувствовала, что я созрел, она также тихо, обращаясь на ВЫ, сказала:  

-Опустите спинку, и не трудитесь, я все сама сделаю!

Я нажал заветный рычажок и упал навзничь на заднее сиденье вместе с откинувшейся спинкой.

Она, щелкнув какой-то кнопкой, в одно мгновение оголилась от пояса до колен, но осталась в закрытой наглухо курточке: её грудей я так и не увидел. Штаны же её хитрого комбинезона, буквально развалились на две части.

Всё произошло в какие-то секунды, я едва успел расстегнуться, как она уселась сверху, целиком приняв меня в себя. Ноги её были круто согнуты в коленях, ляжки широко расставлены в стороны, руками она крепко прижала меня к заднему сиденью. Она стала раскачиваться на мне, как фарфоровый китайский мандаринчик, не столько приподнимаясь и опускаясь, сколько поворачиваясь в разные стороны, я как бы ввинчивался в нее....

Так как я в тот день проделывал эту приятную процедуру уже в четвертый раз:   утром-то с любимой женушкой успел “поупражняться”, я долго не смог достичь своей кульминации. Она, по видимому, тоже, никуда не спешила, и, не уставая ёрзала на мне, как волчок.

Я обхватил руками её попку, стараясь добраться до заветного отверстия, но мне  это не удавалось: мои плечи были, буквально, “припечатаны” её руками к сиденью.  

Привыкнув к темноте, я смог, наконец, разглядеть её лицо серьезное, усталое, красивое. Толстые губы её казались еще толще от размазанной губной помады. А вкуса помады я не почувствовал, когда мы целовались, очевидно, всю её слизал водитель “Волги”.

Весь этот анализ я проделал только потом.

А тогда, я целиком, не рассуждая, предавался этому необычному происшествию, не думая ни о заразе, ни об ответственности. О криминале тогда, вообще, не думали.

Наконец, я закончил, выпустив в неё свои жалкие последние капельки. Она же, видимо, ухитрилась за  время нашей близости достичь своего апогея раз десять, так как  она неоднократно приостанавливала на несколько секунд свои “винтовые” движения и лицо её при этом как-то морщилось. Но ни вскриков, ни шумных вздохов и, вообще, никакой показухи.

Увидев, что я “готов”, она  как-то боком скатилась с меня и в одно мгновенье  вновь оказалась    затянутой в свой комбинезон.

Я обалдело молчал, не соображая, о чём с ней разговаривать? Понятия не имел, кто она такая.   Чувствовал себя опустошенным физически и переполненным мужским, животным самодовольством.

Завел мотор и задом попятился к шоссе. Боясь застрять, сильно нажал на газ и, буквально, вылетел на бетонку, едва не перескочив в противоположный кювет. В полной темноте, без всякой страховки: ехал бы там в тот момент какой-нибудь самосвальчик, не читать бы Вам сейчас моих сладких воспоминаний!

Мы ехали и оба молчали. Я размышлял, как поудобней завести с ней близкое знакомство. Что можно было сказать ей в подобной ситуации, чтоб не оскорбить её? Всё произошло так внезапно и было для меня так необычно. Мне очень хотелось продолжения. Время шло, я не находил слов, а надо было ковать железо!

Километров через пять вокруг бетонки появились какие-то домики. Она сказала:

-Остановите, пожалуйста на минуточку!

Я остановил машину. Она вышла и растаяла в темноте. Минут десять я ждал ее, прежде, чем понял, что не увижу ее больше никогда!

Вскоре показалась свертка на Ленинградское шоссе. Примерно к часу ночи  без приключений я доехал до своих Кузьминок. Поставил свою машину.   Поставил просто так, под окном, без всяких хитрых замков, “ракушек” и сигнализаций!

Я пожил, таки, чуть -чуть при коммунизме!

Возбужденный,   буквально, взъерошенный пережитым приключением я, как молодой грузин, накинулся на свою невинную супругу,   от которой, между прочим, слегка винцом попахивало!   И получил от неё роскошный комплимент:

-Ой, папаня, что это с тобой сегодня? У тебя стоял, как у ПЛАНТАТОРА!

Моя Валентина умела ценить настоящее искусство!

ФИАЛКИ ПАХНУТ НЕ ТЕМ!

Ишь, как я расхвастался в предыдущей главе: троих в один день “оформил” и аж пять заходов совершил!

Не на это я, конечно, упор делаю, а на пикантность ситуации: мы, мужики, уж очень командовать привыкли, а зачастую получается, что командуют именно нами, да так, что комар носа не подточит!

А что касается, извините, личных “рекордов”, пожалуйста, уж я в этом правдивом изложении такого понасочинял, что дальше стесняться вроде бы и смешно. Итак: мой количественный рекорд это

1.   Четыре женщины за один день и

2.    Двенадцать оргазмов за одну ночь.

Поясняю ситуацию по первому пункту.

Первая -это подруга, у которой я накануне заночевал, а утром, естественно, вышел на работу.    

Вторая, -это секретарша, с которой я обычно в обед сматывался на конспиративную квартиру (встреча на тот день была у нас запланирована!).  

Третья -это одна из моих “директорш”, с которой я встречаться в тот день не собирался, но которая  позвонила неожиданно и в ультимативной форме потребовала встречи. Я скандалов не люблю. Пришлось ехать.   Удрал с работы на полтора часа раньше: подумаешь, фирма переживет!

Четвертая -законная жена, тогда еще я её своими отказами не обижал.

А что касается 12 оргазмов, так это я, естественно, с героической своей супругой №2 отличился! Она ещё тогда у меня в невестах числилась.

Причем, все  эти художества я откалывал не в юные годы. Отнюдь! Как сказал бы Егор Гайдар, а уже в свои тридцать, - сорок.

Тем не менее, не стану вводить читателя в заблуждение: я никакой-такой  не половой гигант, я вполне середнячок, а может в чём-то даже и слабак: “срывов” в ЭТОМ у меня было предостаточно, однажды даже к помощи врача обратиться пришлось.

Но я ведь не на книгу рекордов замахиваюсь и не историю болезни пишу.

Расскажу об эпизоде,   существенно выходящем за рамки моей сексуальной практики и по моральным критериям и по способу реализации.

Тут я вынужден предупредить  своего Читателя о том, что я, как верный последователь наших Великих Пролетарских литераторов, намерен писать о человеческих экскрементах со всей  коммунистической прямотой и несгибаемостью.

Короче: нервных прошу эту главу НЕ ЧИТАТЬ!

Работал я в описываемый период в проектном отделе, по специальности, полученной в институте. Это случалось в моей биографии не часто, поэтому, работал я увлеченно, вроде, как для себя.

Регулярно ездил в командировки. И на стройки, и в разные НИИ.

А в командировках у меня насчет ЭТОГО ни- ни! Принцип такой. Вот,    в одну из таких поездок в славный город Харьков, где я  пасся в институте ВНИИОМШС, что на Сумской и случилось ЭТО.

Приехал, в гостинице мест нет. Это нашего брата командировочного не смущало: всегда к услугам частный сектор. Рубль швейцару в гостинице, он звонит по телефону и ты имеешь за тот же рубль в сутки койку, а то и отдельную комнату. Причем, не за тридевять земель, а тут же, в центре. Где и магазины и театры и мой уже упомянутый ВНИИОМШС.

Явился по указанному швейцаром адресу. Дверь открывает румяная, кровь с молоком, черноглазая хохлушка:  

-Заходьте, заходьте..

Яркие губы, приветливая улыбка, жестом показала мне мою комнату. Я как-то даже сразу не всю её разглядел, вроде так, ничего особенного:   ну, невысокий рост, белая вышитая кофточка, обтягивающая огромную грудь, по локоть обнаженные мощные руки с короткими пальцами.

Но, когда она повернулась ко мне спиной и стала этими своими короткими пальцами проворно стелить мне мою постель, я обалдел. Нет, такого я не видел никогда. Это было нечто. Метр! А может и больше. Не мерил. Во всяком случае руками охватить ЭТО было невозможно....

Я неделю прожил в её доме. Муж был на каких-то заработках недалеко в совхозе, дети,   школьники, -в пионерлагере. В квартире мы двое. Но, ведь у меня ПРИНЦИПЫ!

С утра я уходил из дома, завтракал в ближайшей харчевне: времена были Хрущевские, было ВСЁ! Забегал в свой ВНИИОМШС ненадолго и отправлялся или шляться по Сумской, любоваться местными красотками, или, не поверите! -сидел в городской читальне, труды ЦИОЛКОВСКОГО в подлиннике изучал!

Обедал в какой-нибудь столовке, а вечером, -в театр. Ходил даже в Украинскую драму. Ничего, все было понятно, а играли почище нашего МХАТа!

Уже к ночи возвращался в квартиру. У меня был свой ключ. Хозяйку я даже не видел.

Так прошла моя неделя. Вроде бы всё отлично: успехи в делах, интересное чтение, культурные развлечения и верность моим замечательным ПРИНЦИПАМ!

Но я подло совру, если не признаюсь в том, что не было ни одной секунды за всю эту неделю, когда бы я не думал об этой сверх-заднице!

Мой первый любимый начальник в Министерстве, Василий Сергеевич, говаривал часто мне, молодому специалисту:

-Юрий Александрович, ЖОПА -СЧАСТЬЕ! Ты еще молод, ты еще не понимаешь этого...

Теперь я почувствовал, что дозрел. Но как же быть с принципами?

И вот, последнее моё утро в Харькове. Билет взят, чемодан собран, с хозяйкой рассчитался, поблагодарил, стараясь не глядеть ей в лицо. Скоро мне выходить.

Лето, жара нестерпимая. Пятый этаж. Воды в кране нет. В Харькове это бывало частенько.

В раскрытые окна со двора доносится истошный крик:

-Ганна, выходи, в “Голубую” палатку сардельки завезли!

Это мою хозяйку любезная соседка  информирует. (Изобилие-изобилием, но если, что-то “выбросили”, -надо ловить!) Ганна хлопнула наружной дверью и затопала вниз по лестнице.

Я решил перед уходом зайти в туалет. Открыл дверь туда и обомлел: в сухом унитазе одиноко лежала коричневая колбаска и от неё заметно шел легкий пар... Я отпрянул назад. Остановился. Какая-то могучая сила тянула меня обратно к этому унитазу, к тому, что в нем лежало...

В уборной, обычно, стояла трехлитровая банка с водой, на случай, перебоев. Банка стояла неиспользованная:   хозяйка, выскочившая на крик соседки, как по тревоге, забыла смыть за собой сделанное. А может специально оставила?

Я, как нашкодивший школьник, снова вошел в уборную, нагнулся над подсыхающей какашкой и даже дотронулся пальцем до сгусточка слизи, собравшемся на её переднем, сухом, слегка потрескавшемся конце.

Информация, закодированная в генах моими далёкими предками миллионы лет назад говорила:

“-Это письмо тебе. Прочти, дурак, прочти!”

“Произведение” моей хозяйки было совершенно уникальных размеров, толщиной побольше граненого стакана и по длине стакана полтора.

Движимый непонятной, дьявольской силой я поднес палец к носу, резкий, специфический запах, запах не экскрементов, а чего-то другого, ударил меня по мозгам. Я машинально вытер палец о стену и представил себе, каким же должен быть станок, отформовавший такое уникальное изделие!  

Почувствовав эрекцию страшной силы, я расстегнул штаны, чтоб вручную избавиться от напряжения.   Тут бесшумно раскрывается входная дверь, и моя Ганна видит своего интеллигентного жильца выскакивающим из уборной с расстёгнутыми штанами в полной боевой готовности...

Дальше, всё, как по Листу: быстро, быстрее и так далее. Умной женщине не потребовались мои объяснения, она сказала только:

-Какие вы все очкарики застенчивые!

И, не теряя ни мгновенья, тут же в проходе, повернувшись ко мне спиной припала на колени на какой-то пуфик, задрав  юбку и выставив мне свой зад, оголённый до талии.

Талия, - это условно. Там не было никакой талии, там были только необъятные, закрывающие горизонт ягодицы.

И, как центр мироздания, посередине всей этой роскоши царило, окруженное радиально разбегающимися мелкими коричневыми складочками, тёмное, манящее отверстие, которое Ганна уже ухитрилась смазать, каким-то снадобьем.

Я немедленно подскочил к ней, жадно вцепился руками в её полушария и сделал неосторожное движение забраться куда-то ниже, в её женское естество.   Она пресекла мои намерения  и  своей рукой направила меня  в анальное отверстие,   заметив   назидательно:

-А ТУДА -нельзя, ТО -для моего Ванички. Я мужу никогда не изменяю!

Логично!

Эта была вторая задница в моей сексуальной биографии.

Первая, это несостоявшийся акт с соседской жиличкой в раннем детстве. Я тогда какашек видите ли, испугался!.

Но   эта? Эта была настоящая жопа -счастье. Моих рук едва хватало, чтоб притягивать Ганну к себе, от моих поршневых движений из её нутра вырывался с хлюпаньем какой-то резкий запах.

Нет, это не были мерзкие кишечные газы. Это был какой-то неведомый мне ранее, резкий, дразнящий аромат, от которого, казалось, член и без того напряженный до невозможности, стремится вообще, разорваться.

Я кончил очень быстро и буквально, выпал из  Ганны. Она поднялась, оправила одежду, краска стыда заливала её красивое лицо. Озорным жестом оправила растрепавшиеся волосы и улыбаясь сказала мне:

-Вот, Юрий Александрович, теперь вы на всю жизнь меня запомните!   Но снова приезжать ко мне не надо.

Ничего мне больше не сказав, она ушла и заперлась в своей комнате.

Я забрал свой чемоданчик и пошел на автостанцию: мне тогда очень нравились междугородние поездки на автобусе.

И НА СТАРУШКУ БЫВАЕТ ПРОРУШКА!

В предыдущей главе я, со свойственной мне скромностью, уже объяснял Читателю, что не считаю себя половым гигантом, даже слово такое интеллигентное употребил: ОТНЮДЬ.

В порыве самокритики, я готов пойти и дальше:   не считаю себя также специалистом по любовным интригам, более того, частенько я проявлял себя, как последний дурак даже там, где лишь следовало бы слегка пошевелить мозгами.

Обидно, конечно, а что делать? От правды не уйдешь!

Хвастался, конечно, как в Крыму учёного мужа на любовном фронте обскакал, а может ему, этому мужу ученому просто плевать было на ту даму? А я уж и обрадовался? Да что говорить, вот наглядный пример моей позорной несообразительности.

Дело было на третьем году моей работы в Министерстве. Меня только что по комсомольской линии выбрали  редактором министерской стенгазеты. Честь-то какая! Я, хоть и не считал себя никогда карьеристом, особенно по ихней партийной линии, но тут, естественно, был горд до соплей.

Надо срочно номер выпускать. Заметок нет, как всегда. Кручусь, сам что-то пишу, сам всех обзваниваю. Набрал, с грехом пополам, материала на номер. В понедельник срок, а на дворе уж суббота! Горю, как швед. Редколлегия не укомплектована, художника нет, машинистки нет, словом, -трибунал.

В Министерстве в то суровое сталинское время был строгий режим: в воскресенье там можно было находиться только по спец разрешению Первого отдела. Понятно, если б я и сунулся в этот отдел со своей стенгазетой, меня бы просто к черту послали. А у меня дома, как на грех, -ремонт! Как же быть?

Выручила Зиночка  член нашей редколлегии:

- Мы  можем у меня дома поработать. Мужа не будет первую половину дня, а живу я недалеко, на Таганке. Ты ведь, кажется, у Павелецкого живешь?

Я обрадовался: это ж решение вопроса! С утра в намеченное время явился к ней с ватманом, клеем, красками и кучей заметок, отпечатать которые уговорил нашу  секретаршу.

Зиночка была лет на семь-восемь моложе меня. Высокая, широколицая с острыми насмешливыми глазами, острижена “под мальчика”: на лбу челка, сантиметр не больше, а затылок, чуть ли не под бритву. Очень пикантная, остроумная дамочка, кем она работала в Министерстве, убей, не знаю.

Она встретила меня в легком платьице и домашних тапочках и еще раз улыбаясь напомнила, что мужа не будет до трех часов, мы можем спокойно работать.

Ну, я и начал работать: расстелил на обеденном столе ватман, разложил заметки, стал, советуясь, спрашивать её, как лучше расположить материал.

Она со всеми моими предложениями соглашалась. Я говорю:

-Зин, может так?

Она отвечает:

-Давай так.

Я:

-А может лучше так?

Она:

-Можно и так.

В процессе работы выяснилось, что рисовать она не умеет. Клеить заметки она тоже не может, так как боится перекосить. Обрезать она согласилась, но с оговоркой, что она будет обрезать сначала грубо, а я потом уж буду заметки обрезать начисто.

Согнувшись над столом пыхтя, как паровоз, я обрезал, рисовал, клеил, она ходила вокруг меня, улыбалась и похваливала:

-А что, ничего, не плохо получается!

Минут без десяти три я закончил свой труд: готовая стенгазета поблескивая невысохшей краской красовалась на столе. И, как раз, в двери раздался звонок: возвращался её супруг. Она познакомила нас. Ничего, приятный парень.   Я попросил Зину принести завтра стенгазету на работу, так как мокрую мне не   донести, не размазав. Зиночка любезно проводила меня до лестничной площадки, и тихо так, с милой улыбочкой сказала:

-  До свиданья, ЛОПУШОК!    

Ну не обида ли? Ведь это надо ж быть таким дураком! Приятная, молодая, остроумная, доброжелательная. Сама в дом к себе пригласила, сама возможное время  указала, только что открытым текстом в постель не позвала!

Да-с, Юрий Александрович, маху дали!

Я часто встречался потом с Зиной в одной компании, был очень не против, но даже не пытался рот раскрыть для намёка -она останавливала меня своей издевательской улыбкой. Женщины не прощают подобных глупостей!

Теперь, насчет моего коварства. Примерно в это же время, когда произошел этот грустно -очаровательный эпизод с Зиночкой, мною была упущена еще одна возможность побаловать своё самолюбие и, возможно, существенно повысить  квалификацию.

У нас в Главке появилась новая сотрудница.   Женщина лет на пять-шесть старше меня. Невысокая, с роскошными формами и развязными манерами.

Она не была красавицей, но весь облик её, прическа, косметика, выражение лица так и говорили: “-Попробуй меня, не пожалеешь!” И я захотел ПОПРОБОВАТЬ.

Тогдашний наш Главный Маркшейдер, мужик лет на десять постарше меня, заметив мои взгляды, сказал, желая добра:

-Юра, ну куда ты лезешь, ведь она на своём веку мужских приборов видела больше, чем ты стаканчиков от мороженого!

Но это ценное замечание старшего товарища меня не урезонило. Я понимал, что у этой дамочки богатое прошлое и активное настоящее. Но вот влезть в эту грязь, в эту слизь, окунуться в самую гущу разврата, хоть на миг, мне, уже осатаневшему к тому времени от кисло-пресных ласк своей недотроги -Лидочки, мне это было всё равно, что в Париж поехать...

А тут и случай помог: мне предстояла очередная  командировка в Ленинград. Кадровик наш дает мне деликатное задание, проверить, действительно ли вышеупомянутая дамочка имеет экономическое образование. Что-то у неё, как выяснилось, с документиками было не в порядке.

Ага, думаю, ну теперь ты моя! Я, естественно, не был в неё влюблён. Просто ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ, как в той песне у Высоцкого.

Командировка прошла удачно и по моей инженерной части и по спец-заданию нашего кадровика.

Я выполнил норму на 200%, документально доказал: что она ОКОНЧИЛА институт и, что она НЕ ОКОНЧИЛА институт. Во, думаю, теперь я она, стерва, моя!

Вернувшись в Москву, я, не заходя на работу, позвонил ей и назначил встречу в Нескучном саду Парка Культуры.   Напоминаю, с жильём тогда была большая напряженка, все амурные дела происходили либо в подъездах, либо на природе. Я предпочитал природу. Моя дамочка была в курсе моего “секретного” задания.   Сильно подозреваю, что бравый кадровик САМ рассчитывал попользоваться насчет клубнички, шантажируя бабу документами, которые я должен был ему передать.

Встреча состоялась. В моём кармане лежали шесть бумажек: три “ЗА” и три “ПРОТИВ”. Добытые мною вышеупомянутые “ЗА” и “ПРОТИВ” были не что иное, как свидетельские показания её однокурсников, которых я сумел разыскать, несмотря на Войну, Блокаду и прошедшие 12 лет. Уж хотя бы за этот труд я заслужил от нее вкусненькой награды!

Зашли в кафе, слегка выпили портвешку, как сказал бы мой яхтенный капитан и друг Костя Пантелеев, и направились “под сень лип”.

В кустиках я стал её бесстыдным образом лапать, а она, между поцелуями, то и дело допытывалась, что же мне удалось в Ленинграде добыть. Я снял с нее бюстгальтер, залезал руками в трусики, но отдаваться мне она не торопилась. Требовала показать бумаги...

Полная темнота вокруг, в соседних кустах вздохи и движение: в Москве много народа, всем жить хочется.

Я смалодушничал, показал ей при свете зажигалки три бумажки “ЗА” и провал при ней те, что “ПРОТИВ”. Не знал я тогда еще железного закона проституток: ДЕНЬГИ ВПЕРЕД!

Так и ушел домой не солоно хлебамши!

Вот. И не  говорите, что я коварный Дон Жуан.  

Я  -Пасхальный барашек!

А еще были у меня огорчительные моменты в Архитектурном институте, куда ходил я на общедоступные лекции для студентов Москвы..

Я там ведь не только архитектурой занимался, я там и с двумя девушками познакомился. Обе Гали. Одна попроще, я с ней сидел рядом обычно. Груди ей мял во время лекции. Нежно так, ей приятно было. Провожал до метро, целовались, дружески, в щечку... Но не больше. Она хорошая была, мне её жалко было.

А нравилась мне совсем другая. Я с ней рядом не сидел, мы с ней просто в антрактах переглядывались. Она была очень красивая.

И вот, однажды, гуляем мы, мужики по улице Горького со всей нашей тогдашней компанией, встречается мне Галя, та, которая нравится. Остановились, разговорились. Она  приглашает меня с ней на вечер идти, в их Педагогический, а то, говорит, у нас мальчиков не хватает.

Мне бы, дураку с ней и пройти, и дело бы в шляпе, я чувствовал, что тоже нравлюсь ей. Ан нет, мужская солидарность. Мои жеребцы орут:

-Юрк, ты скоро?

-Иду, иду.

Попрощался с Галей и, ... навсегда, конечно. Она что, десять раз приглашать меня будет?

А девочка из диетического магазина?

А та же Надя, из почтового поезда Москва -Сочи, которая влюблена была в меня до чертиков?

Мне бы, дурню, жить да пользоваться, а я в принципы играл, первую любовь свою замарать боялся. А любовь моя первая, тем временем, от другого дочек спокойно рожала, да, говорят, не шибко мужнину честь берегла...

Ну, я зарапортовался. Все, о чем пишу сейчас, - это чистый секс.

А любовь? Была ли любовь-то?   Была.

Была первая любовь: Красная Шапочка.

Была вторая любовь: Лира. Красавица, коса

до пят. Познакомился с ней в одном Большом доме, куда был  приглашен в составе одной компании  на дегустацию браги своего изготовления. Там я эту Лиру и увидел. Поражен был её редкой красотой: глаза- озёра, пепельная, в руку толщиной коса до пят, ну и груди, как пушки противотанковые.... Я не смог скрыть своего восхищения, а она еще распалила меня, поцеловав.    

Мне понравилось и я, основательно нажравшись этой браги, и, потеряв всякое чувство меры, бегал за ней по огромной квартире с недвусмысленными намерениями удовлетворить свою молодую страсть.  

Ребята скрутили меня во время, не дав произойти уголовщине. Ночью я написал ей стихотворение:

“Глупые мысли сбились с пути,

Блуждают в тумане Огромного мира...”

Наутро отнес его по адресу и уже на следующий день  от второй любви не осталось и следа..

Была третья любовь: из богатых, при муже, красивая, глупая чиновница в одном из учреждений, где мне пришлось работать. У нас с ней перекрещивались дела. Я стал ходить к ней чаще, чем эти дела того требовали. Но броская красота её и положение меня смущали, я считал, что эта дамочка мне не по зубам и не позволял себе расслабляться.

А у неё, как выяснилось, на меня были виды.

Не то, что б она влюбилась в меня, а просто, женщина эта была из породы ненасытных.

Во первых, -муж. Во вторых, - у неё был богатый любовник, какой-то вор-хозяйственник. Мало того, у  неё был про запас влюблённый в неё по уши мужик,   лет на десять моложе её, так   вот, ей еще и я понадобился!

“Завоевала” она меня просто и по -советски,   при помощи профсоюза: достала себе и мне абонемент в бассейн, в рабочее время, естественно.

Бассейн  “Москва”, там, где теперь Лужков храм воздвиг. На первом же совместном купании у неё так мило лифчик соскочил, что я прямо в воде эрекцию почувствовал. Поправляла она свой лифчик так долго и так неумело, опираясь при этом на меня, чтоб  не поскользнуться,   что лишь дурак не догадался бы о её действительных намерениях.    

Потом были поцелуи, потом были визиты на дачу в “охотничий замок” и мы решили, что совместно проведем зимний отпуск.

А когда я, как договорились, приехал к ней в санаторий, увидел, что у неё уже другой. Вот тут-то меня и забрало. Чуть под поезд не кинулся!

К ней больше -ни ногой. Так надо же, она сама, после отпуска не отставала от меня несколько месяцев, хотела, чтоб мы ВДВОЁМ её обрабатывали!

Но я тогда еще не дозрел до групповухи, а когда дозрел, не с чем было на эту групповуху заявляться. Такая селяви, братцы! Куй железо, как говорится, пока горячий!

А еще у меня была знаменитая, по счету четвёртая, любовь, породнившая меня с Великим поэтом. Длилась любовь эта ровно неделю.   Купили меня тогда красиво! До чего же верно сказано:

Любовь нечаянно нагрянет,

Когда её совсем не ждешь...

Попадаешься в сети, обычно тогда, когда об этих сетях и не думаешь. Дело было в институте.

Пришлось мне  как-то похлопотать насчет съёма квартиры, точнее -комнаты. О  друге своём заботился. Порекомендовали мне одну девицу из машбюро, сдает, мол, комнату. Я вызвал её, заговорил об условиях. Серьезно, без хохм, по -деловому. Красивая девушка, глаза удивительные. Она мне вдруг, без всякого перехода:

-Юра, а ты любишь стихи?

Я обалдел: во -первых, какой я ей “Юра?” Я для всех Юрий Александрович. Во-вторых, при чём тут стихи, мы ведь о квартире разговариваем? Но этого оказалось достаточно. Я растерялся:

-Знаешь,   о стихах мы в другом месте поговорим.

-Поедем сегодня вместе домой, ты ведь тоже в Кузьминках живешь?

И всё. И я готов. Страстная любовь продолжалась ровно неделю. Девица эта, явная шизофреничка, в это же самое время дарила свои ласки одному очень видному поэту.

Знал бы он, поэт этот, что мы с ним куманьки, может помог бы мне по литературной части? Шутка...

Ну, вот, это  почти все мои интересные приключения, замешанные на сексуальной основе.

Почти.   Можно рассказать еще о некоторых шалостях, которые позволял я себе, о некоторых, скорей не сексуальных, а дружеских жестах, сексуального, однако, направления! Ну, и, конечно, о некоторых выводах автора по данному вопросу.

Фрейдом я себя, естественно, не считаю, я ведь, всего-навсего, самоучка и книг по этому деликатному вопросу, кроме, как Баркова в детстве да Спид-инфо в старости, -не читал.

Опять отвлекся! Так и тянет в классики!

Итак, к моим “пустым номерам” я бы отнес  безрезультатные попытки превратить одну очень хорошую девушку в женщину ПО ЕЁ ПРОСЬБЕ.

Скажете бред? -Ничего подобного!   Особа эта была из той министерской, комсомольской плеяды, о бравых похождениях участников которой я сообщал в первых главах настоящей исповеди. Она почти всегда ПРИСУТСТВОВАЛА на наших выездных оргиях, но не была активной участницей. Скажем так: ВОЗДЕРЖИВАЛАСЬ от крайне левых действий. Отношения у нас с ней были по -настоящему дружеские.

И вот, как-то в летний вечер, она возьми, да и признайся мне:

-Юр, мне уж за тридцать, а я всё девушка! Ведь это ненормально, да?

Я её успокоил, что всё нормально, придет, мол, и твой час, старуха! А если уж такие проблемы, изволь, готов помочь! Она была вполне приятна на вид, всё было при ней, но никаких эмоций она во мне не вызывала. Так, товарищ по работе. Однако, взялся за гуж...

Купили шампанского, пошли к ней. Выпили, я стал её целовать. Мять потихоньку, дальше -больше, ниже, ниже... Разогревал по всем правилам науки. Трусики снял, уложил на диван. Она вдруг напряглась, вскочила:

-Нет, Юр, дома не могу. Пошли к тебе. Хорошо, пошли ко мне. Благо -рядом! Взяли недопитую бутылку и перебазировались в мою квартиру. У меня та же схема: выпили, поцелуи, объятия и... стоп!

-Нет, Юр, у тебя мне ещё страшнее!

Я настойчивый. Снова пошли к ней, но у самого подъезда она остановила меня и сказала:

-Извини, я, наверное, такая дура, я просто не могу.

Я пожал ей руку и пошел домой баиньки.

А осенью, вернувшись из отпуска, она похвасталась мне, что уже не девушка. Её героем  оказался сорокалетний торгаш из Свердловска, естественно, женатый.

Иногда я шалил с женщинами без каких-либо дальнейших намерений. “Просто так”.

Представьте картину: купе скорого поезда Москва -Владивосток. Едем уже неделю. Все перезнакомились, нечем себя занять. И тут в нашем купе начинается шахматный турнир. За столиком двое сражающихся, вплотную к ним сидят “болельщики”, следом за первой парой болельщиков, -другая пара, дальше, - третья пара, а там уж и стоят, нависая головами над играющими.

На верхней полке лежит прикрывшись одеяльцем моя попутчица, кандидат наук из Ленинграда, мы с ней мило беседовали все дни, но -никаких амуров!

Я стою позади склонившейся над играющими кучи болельщиков, вроде, тоже смотрю на игру, мои локти на обеих верхних койках, а левая рука под одеялом у кандидатки и лезет дальше, под юбку моей милой собеседнице.

У дамы безвыходное положение: если она сделает резкое движение или закричит, то привлечет внимание зрителей, целиком, пока, увлеченных игрой. Докажи потом, что она САМА этого не хотела! Я лезу до конца, она изо всех сил щиплет мне руку, я терплю и лезу, она щиплет и молчит...

Я угомонился только тогда, когда погрузил свои два пальца целиком в её мокренькое место.

Мои пальцы находились ТАМ до конца этой замечательной шахматной партии.

Хулиганство, скажете? -Нет! Озорство, причём, по обоюдному согласию! Она что, дитя малое? Здоровая баба 35 лет. Вывернуться от меня не могла? Дать мне по морде, наконец? Нет, это молчаливый сговор: -“Ты  мня пощупать хочешь? Пожалуйста! За это изволь терпеть боль!”

Подобные милые шалости я проделывал неоднократно и в кузове грузовика во время очередной поездки в колхоз под дожем, под брезентом, и в гостях в малознакомой компании, каждый раз в “жертву” выбирая самую “неприступную” и самую “непорочную”.

А случай, про который я расскажу дальше, можно сравнить разве что с ходьбой по тонкой проволоке, перекинутой через глубокое ущелье.

Представьте свадьбу в 30-40 человек “гуляющую” в тесной “Хрущебе”. Комната 20 метров. Гости сидят тесно прижавшись друг к другу, кто на стуле, кто на табуреточке, кто, вообще, между стульев. На “рыло” приходится не больше 30 сантиметров стола. Стол завален снедью и заставлен бутылками. А ножей-вилок не хватает. Только и слышно: “-Передайте, пожалуйста, вон тот салат!” -“Этот?” -”Нет, с крабами я не употребляю.” “Возьмите попробовать селедочку” и т. д.

Героиню свою я заприметил ещё в прихожей, когда раздевались: глазками своими блудливыми в меня сверкнула. ( Рыбак -рыбака...) Я уж, было, подскочил помочь пальто снять, да вовремя мужа увидел.   Угрюмая довольно личность. “Случайно” уселись рядом. Муж, -как раз напротив. Я сижу -в пол оборота к ней, к соседу справа, почти спиной. Начались тосты. Муж её опрокидывает в себя рюмку за рюмкой, а у меня в правой руке бокал, я “за молодых” выпить желаю, а левая рука под скатертью к соседке под юбку лезет. Соседка, конечно, “не замечает” ничего, только ноги чуть-чуть раздвигает, чтоб облегчить  моё проникновение к заветной цели.. Сама мужу в глаза смотрит и громко-громко “Горько!” орет. Думает, небось, красавица: -“Пей, пей, свинья грязная! Я вот что у тебя под носом себе позволяю, а уж без тебя-то...”

Читатель скажет: “Там, по проволоке -благородный спорт. Там смелые люди жизнью рискуют! А это?”

-Ан, не скажите: да заметь этот хмырь болотный, как я руку из-под юбки его благоверной выдернул, да как я свои пальцы потом о брюки соседа вытер, так он мне “по знакомству”, ну вышку -не вышку, а “червонец” без права переписки организовал бы запросто. Тогда они это умели и могли. А что у него в сапоги заправлены галифе с голубым кантом, я ещё в прихожей заметил.

По морде не получал ни разу, но, однажды, все-таки влип: одна дурочка, которую я слегка “приласкал” подобным образом, призналась потом, в виде покаяния, во всём моей жене. Был маленький скандальчик. Ну что ж, не привыкать!

Конечно, это не секс. Так, баловсьво, щекотанье нервов.

А случалось, что сам становился игрушкой непредсказуемых женских фантазий.

Наиболее яркий эпизод произошел со мной в Адлере в 1947 году. Я в тамошнем Чай совхозе подрабатывал.

Жизнь моя в Чайсовхозе была полуголодная, раз в неделю ездил в Сочи на рынок за ДЕЛЬФИНЬИМ ЖИРОМ. Да, да, бедных наших братьев по разуму тогда безжалостно уничтожали!

Ездил я туда, как правило, - поездом, обратно, - на автобусе. Замечу, что и автобусы были не те, что сейчас: обыкновенная трехтонка на которой сооружен фанерный кузов, две скамьи вдоль, два малюсеньких окошечка по бортам,   дверь сзади и там же откидная лесенка, чтоб пассажиры взобраться могли.

В тот день возвращался я поздно: увлёкся гулянием по Сочи и едва успел на последний рейс.

В автобусе темнота полнейшая: маленькая “габаритка” совершенно не освещала этот туго набитый людьми фанерный сундук. Автобус кидало в стороны, заносило на крутых поворотах, жара, духота. Народ с покупками возвращается, мешки, сумки. Кое-кто уже рвет в платочек и вдруг водитель объявляет:

-Автобус только до Хосты!

Советский человек возмущаться вслух не приучен: до Хосты, значит до Хосты. До Адлера пешочком пройдемся.,

Весь народ вышел и как-то сразу растворился в темноте. Я направился в сторону гор: мне предстояло сперва прошагать  двухкилометровую дугу Хостинского ущелья. Знаменитого красавца-моста  тогда еще не было.    Потом - финишная прямая  до Адлера еще километров восемь.

Ко мне подскочила маленькая женщина с авоськой:

-Извините, можно я с вами пойду, мне тоже в сторону Адлера, я одна боюсь в темноте?

-Пожалуйста,   только я очень быстро хожу, вы за мной не угонитесь!

-Ничего, я бегать умею!

И я пошел метровыми шажищами, она, бедная еле поспевала за мной, порой переходя на трусцу.    Совершенно не помню её лица: в автобусе я о ней представления не имел,   а тут,   извините, как у негра в одном месте...

Таким манером прошагали мы дугу Хостинского ущелья, откуда уже тянуло спасительным холодком, вышли на прямой участок дороги, снова в банную духоту.

Слева каменная стена гор, справа еле заметный в темноте бетонный парапет ограждения шоссе, за ним черная стена кипарисов, скрывающая редкие постройки и дальше вниз скорее не слышен, а угадывался шум прибоя. Ни огонька, ни машин, ни людей, только треск цикад да шлёпанье наших сандалией по горячему асфальту. Едва мы успели пройти по прямой метров двести-триста, как моя спутница неожиданно остановилась, схватила меня за плечо и, прыгая на одной ножке проговорила:

-Ой, извините, у меня в тапочек камень попал, я сейчас...

В том месте, где произошла эта непредвиденная остановка, был метровый разрыв в ограждающем шоссе парапете и угадывалась тропинка, ведущая вниз, в темноту. Я ничего не понимал, что происходит, а она, держась одной рукой за моё плечо другой размахивала снятой сандалией и так,   подпрыгивая увлекла меня за этот парапет и, только мы оказались там, неожиданно сильным движением опрокинула меня на себя, обхватив обеими руками мою шею.

-Вы что? Вы что?

только и успевал я говорить, обалдевший совершенно, а она быстро, быстро целовала меня, успевая что-то отрывисто говорить, вроде:

- Давай, хорошо, скорей, хорошо...

Она была маленькая, костистая, горячая, необыкновенно сильная, каким-то буквально  борцовским приемом, она вывернулась наверх и села на меня, больно  нажав при этом на мою раненую руку.

На мне не было ни плавок, ни  трусов, так как  днем я дважды купался в море и обе эти принадлежности,   мокрые, лежали в моей авоське рядом с дельфиньем жиром, а  брюки, -одно название: перекрашенные в черный цвет летние белые папины парусиновые штаны, которым было сто лет в обед. Самая ответственная часть этих брюк -ширинка, давно не соответствовала стандарту: растрепанные петли и полу оторванные пуговицы не раз ставили меня в неловкое положение.

Таким образом, вопрос с моим раздеванием, практически не стоял. Что  было  под платьем, у моей попутчицы -понятия не имею, но она, вроде, тоже ничего с себя не снимала, просто приподнялась слегка на мне, а потом присела и ОН оказался  у неё ТАМ.

Попутчица моя сделала два-три движения, не больше, не стала, как я уже было понадеялся  подпрыгивать на мне, нет, она вновь, каким-то диким, гимнастическим приёмом перенесла свои руки с моих плеч на мои же бёдра, резко приподняла свой таз, освободившись таким образом от моего в ней присутствия и, оттолкнувшись от меня назад, в сторону моих ног, как жонглёр, поймала своим ртом мою разгоряченную головку.

Через две секунды я был “готов”, а она, сделав напоследок глотательное движение, выпустила меня и моментально растворилась в темноте. Я услышал только затихающий шорох гальки, выскальзывающей из под её быстрых ног...

На всё, что я так подробно расписал, на самом деле, времени ушло, наверное, в десять раз меньше,   чем на то, чтоб прочесть этот отрывок, но врезалось это приключение  в мою память ничуть не меньше моих фронтовых впечатлений.

Последующие несколько дней  я специально, без всякой на то надобности, разъезжал на местных автобусах и пригородных поездах, в надежде встретить её. Тщетно напрягал я память, пытаясь восстановить портреты всех пассажиров того рейса.

Однажды в поезде мне показалось: ОНА! Дамочка, схожая по комплекции, вся в кисее и в модной шляпке, на меня -ноль внимания.

Я несколько минут гипнотизировал её взглядом. Никакой реакции. Я что, по вашему, должен был её спросить:

-Простите, гражданочка, это не ВЫ случайно,    

на прошлой неделе мне член сосали?

И,   ВСЁ-ТАКИ,    ПРО   ЛЮБОВЬ!

Любовь возвышенное чувство,

Ловить   издою  мух  -искусство!  

Примерно так относились к любви поручик Ржевский и его бравые товарищи. Их можно понять и извинить: они не читали Тургенева.

Ну, а я то, интеллигент вшивый, пишу про задницы да про лапанье девок в грузовиках. А где же оно ЧИСТОЕ, СВЕТЛОЕ, ПРЕКРАСНОЕ?

Мой постоянный читатель, конечно помнит по первому тому моих сочинений неоконченную лирическую драму “КРОВЬ С НОСУ”,   особенно строки:    “.... нечто запыхавшееся, растрепанное, любопытное, молодое и прекрасное....” вот это и была ОНА, моя последняя ЧИСТАЯ, СВЕТЛАЯ и так далее. Но эта чистая и светлая была так хрупка и эфемерна, что не выдержала испытания медными трубами, которое Дьявол для нее устроил.

Дело было в Ялте, где мы с другом вместе отдыхали в санатории. Я, без всяких задних мыслей вызвался показать Крым этой, действительно, необыкновенной, совершенно непохожей на других девушке, встретившейся накануне вечером нам у Армянской церкви.

Мы сели на наш экскурсионный катер, не на такую махину, какие сейчас ходят, а на что-то, очень похожее на простую лодку, только слегка побольше, да, вдобавок, тент сверху натянут.

Экскурсовод завел свою шарманку про санатории да дома отдыха, построенные Партией и Правительством для трудящихся, а я на ушко ей давал необходимые, по моему мнению, комментарии,   сообщая такие  пикантные подробности, что она не успевала удивляться моей эрудиции, а это распаляло меня еще и ещё.    

Рейс наш заканчивался в Симеизе, после чего катер должен был всех экскурсантов везти назад. Но, Симеизкая бухта произвела на мою спутницу такое впечатление, что она захотела там остаться. “Хоть на всю жизнь, особенно с таким компаньоном..” В это слово она не вкладывала никаких сексуальных намеков, она просто, придя в телячий восторг от увиденной красоты, разболталась, как ребёнок.

Мы были одни на огромном Симеизском пляже. Сейчас в это трудно поверить: бархатный сезон, первая половина дня, отличная погода, спокойное море, райская красота и... НИКОГО!

Я был в санатории, и, уехав так рано на экскурсию, я пропускал свой законный завтрак, поэтому, справедливая администрация снабдила нас всех сухим пайком.

Она же, -была “дикарем”, поэтому должна была заботиться о себе сама. И она позаботилась: мой “сухой паек” мы заедали её виноградом. Грелись на солнышке, купались, катер наш давно ушел.

Этери, а именно таким красивым грузинским именем назвалась  моя романтическая знакомая, болтала без умолку:

-Юра, представьте, я -графиня, вон там на горе, -это мой замок, а это всё мой парк...

-А я кто?,

-поторопится я выяснить, какое же место отводится мне в её фантазиях,          

-А Вы?   Вы мой дворецкий!

Уезжали мы из Симеиза на автобусе, по нижнему шоссе. Я и там давал по дороге комментарии, хотя “выпендриваться “ уже было и не к чему: девочка была готова.

Договорились встретиться вечером.

Мы встретились на набережной в шесть часов. Купанья уже, вроде кончились, а в рестораны ещё рано. Такая ситуация меня очень устраивала, так как с моей десяткой в кармане  не очень то разгуляешься. Выручил морской флот: на всю набережную проревел мегафон  вечной памяти теплохода “Адмирал Нахимов”, о том, что для отдыхающих славного города Ялты организуется часовая морская прогулка.

И вот мы на палубе этого гиганта. Сидим культурненько на самом верху,   на скамеечке.

Я в белом чесучовом костюмчике, а Этери, как была в Симеизе в открытом сарафане, так и на рандеву со мной явилась.

На юге темнеет быстро: теплый, ласковый морской воздух неожиданно обернулся прохладным ветерком. Этери стала заметно ёжиться и прижиматься ко мне плечом. Я попытался, было обнять её, но она остановила меня:

-Юра, давайте не будем переходить границ

дружбы!

Я нашелся, чем отпарировать:

-Этери, а вам не кажется, что уже   

немножко поздно?

Моя болтовня о Черном море, о его достоинствах и недостатках прекратилась. Мы оба поняли: что-то произошло.

Так мы сидели до конца прогулки, молча, тесно прижавшись плечами друг к другу. Я не делал никаких движений, боясь вспугнуть это ЧТО-ТО. Мы молчали, а молчанье, как учит нас эстрадная звезда моей молодости Клавдия Ивановна Шульженко, -....”А молчанье нам понятней многих слов.”

На берегу Этери сразу стала прощаться, при этом она просила не провожать её и не приходить назавтра к автостанции (она уже уезжала в Москву), сказав мне, что не хочет, чтоб у нас было так, как это бывает всегда,   но просила написать обязательно.  

Я дёрнулся, было, чтоб поцеловать её, но она сказала:

-Не надо портить хорошее!

На другой день, она ещё, наверняка, не уехала, я уже писал ей письмо. Все оставшиеся дни отпуска, я думал только о ней. Я не мог дождаться, когда окажусь в Москве, а приехав в Москву, сразу же позвонил ей и мы договорились о встрече.

Вот она вам ЧИСТАЯ, СВЕТЛАЯ, НЕПОРОЧНАЯ, какую любовь вам ещё надо?

Меня уже не беспокоил мой тощий кошелек,

я уже не боялся того, что не смогу её в ресторан пригласить, я другого боялся: я понимал, что не смогу ВРАТЬ этой девушке, а как я скажу ей, что я женат?

Я ни за что не хотел её терять и я её потерял.

Нет, я ещё не успел сказать ей всего  про себя. Я, вообще, еще рта не успел раскрыть, она, искренне обрадовалась нашей встрече и, как бы компенсируя моё крымское красноречие сама, как младенец, непрерывно тараторила, тараторила, тараторила.

И из бесконечного потока её вполне наивных слов сформировался, как джин из грязного дыма  мерзкий червь, который опоганил и уничтожил зарождающееся чувство. Именно: ЧИСТОЕ, СВЕТЛОЕ и так далее...

Если б она узнала, что я женат, у меня был бы ещё шанс, возможно мы бы сумели найти компромисс: моя семейная жизнь с первой женой тогда уже дышала на ладан, но ТО, что я услышал из её болтовни исправить и обойти  было невозможно.

В первых главах моей  исповеди я писал о том, что некие проворные молодые люди в условиях строжайшего режима военной школы сумели мне организовать пикантную встречу с некой студенткой из театрального мира. Ещё говорили при этом, что де она талантлива.

Мне тогда было начхать на её таланты, мне бы “вкусненького”!

Так вот, не обманули тогда меня эти прохиндеи, она действительно, талантлива.

В описываемое время это была уже Звезда нашего театра и кино. Я понимал, конечно, что наш давний эпизод не застрял в её памяти, если уж даже в ту ночь она меня Андрюшей называла?

Да кто я для неё? Вшивый инженеришка?

Да за ней поэты -лауреаты ухлёстывают, герои -летчики ей цветы дарят да ручки целуют, перед ней министры да академики заискивают, не говоря уж о торгашах.

А половое сношение это вообще, не повод для знакомства. И вдруг, выясняется, что моя вновь обретенная любовь, моя звездочка, как назвал я её в своём, считаю, самом удачном лирическом стихотворении, является ближайшей родственницей  этой Великой  Примадонны!

Любовь разлетелась вдребезги, как хрустальная рюмка о мраморный пол.

Моя Этери из ЦЕЛИ превратилась в СРЕДСТВО.

Моя испорченная фантазия стала рисовать  схемы и интриги одна гаже и глупее другой: как при помощи  Этери приблизиться к ТОЙ, большой

звезде?

В действительности ничего такого я, конечно, даже и не попытался бы предпринять, да на что мне она, ТА, чужая, недоступная? Гордыню свою тешить?   Понимал, что ни при каком раскладе я не смог бы вызвать интереса у той Звезды, избалованной славой и богатством....

А посмей я ей напомнить, о том, что было в  43 году, мог бы и приключения себе схлопотать!

Но дело было сделано: все тончайшие, божественные флюиды такие СВЕТЛЫЕ и ЧИСТЫЕ, подаренные мне провидением быть может в последний раз,   были обгажены и убиты намертво даже самой крохотной мыслишкой, проскочившей в этом направлении.

Вот, а вы говорите, что автору незнакомы настоящие чувства?

ДВЕ       ВСТРЕЧИ

Всему хорошему приходит конец, пора и мне заканчивать эту неприличную исповедь.

Опишу, пожалуй, ещё один эпизодик, так, шалость моя неосторожная, которая, однако могла закончиться большой бякой!

Примерно в тот же период моей жизни, годом раньше, годом позже, не важно, пришлось мне быть в Усть -Каменогорске по производственным делам, естественно.

Был конец мая. Там цветы роскошные в это время, жаль, что я в ботанике профан, описал бы вам всё с большим чувством. Дела служебные меня не шибко утомляли, большей частью я по окрестным горкам шатался. Брал с собой бутербродов на перекус, воды в бутылке.   В то время ещё не было этих невесомых пластиковых, стеклянные брать приходилось! Одет по городскому, не станешь же в командировке на однодневную прогулку туристский костюм на себя напяливать.

Но форменная фуражечка обязательно: а как же, мало ли кто на горных тропках может встретиться, а так сразу видно: НАЧАЛЬСТВО!

Фуражку на время командировок я одалживал у лучшего друга лично я этого чинодральства не терплю и своей формы у меня никогда не было.

К делу. Погулял я часика три -четыре, сижу на камушке бутерброд жую. Виды кругом -закачаешься: река Бухтарма внизу блестит, за ней голые каменные горы, -ни травинки, ни кустика, -дикая красота. Бухтарминскую ГЭС тогда строить ещё и не начинали.

Внизу у самой реки домик одинокий виднеется. Тропинка, у которой я на камне  сижу, вроде к этому домику и ведет. В другую сторону поглядеть, - город Усть -Каменогорск внизу  корявится своими двухэтажными деревянными небоскребами. Современные бетонные коробки тогда только начинали ещё в обиход заводить.

Вокруг ни души, только птички поют, да кузнечики тишину нарушают. Хорошо мне и как-то робко, а вдруг медведь из-за поворота выйдет, или, скажем, мужик с кистенём, Сибирь, всё-таки!

Это не Сибирь, конечно, а Казахстан, но Сибирь, звучит романтичнее.

Вдруг вижу, прямо на меня по этой тропинке идет девочка, школьница, лет одиннадцати -двенадцати. В белой кофточке, коричневой юбочке с проймами, размахивает маленьким портфельчиком, жесткие черные волосы и необыкновенно красивое лицо. Казашка. Или помесь русского и казашки.

Я тут сижу, мужиков с кистенём опасаюсь, а малолетка -школьница смело разгуливает за три версты от города и ничего. Воистину, дикие люди!

Поздоровалась со мной.

-Вы из Москвы?

-Да, а как ты догадалась?

-Вас, москвичей сразу видно.

-А ты не боишься так далеко от города  гулять?

-А я не гуляю, я к дедушке иду, вон тот домик,    видите? Он там бакенщик.

Дальше, - больше. Девочка оказалась очень разговорчивая. Я угостил её тем, что осталось от моего завтрака, и ещё раз спросил, не страшно ли ей одной так разгуливать, ведь девочку и обидеть могут. Она ответила мне, что тот, кто её обидит двух дней не проживет и добавила:

-Вы против кинотеатра Доску Почета   видели?

Я каждый день проходил мимо этой доски почета, не обращая на неё никакого внимания, такого рода достопримечательности есть в каждом городе, в каждом завалящем посёлочке нашей Великой Родины. Я что, больной, чтобы их разглядывать?

-Так вот, -продолжала она, -второй справа, -это мой папа. Он бригадир на Свинцово-Цинковом. Его весь город боится!

Наш разговор пошел теперь в другом направлении. Я стал спрашивать её, чем она увлекается, какие у неё подруги, кем она хочет стать. Она отвечала мне охотно, а я откровенно любовался её красотой и эта маленькая женщина всё отлично понимала. Ей импонировало внимание взрослого мужчины, да ещё начальника (см. -фуражку!), да ещё МОСКВИЧА!

Она с цинизмом, которого я и представить себе не мог в двенадцатилетнем ребенке, поведала мне самые откровенные свои помыслы: -Да, она собирается окончить семь классов здесь, в Усть -Каменогорске, а потом обязательно переедет в Алма -Ату, к тетке, там закончит десятилетку и поступит куда-нибудь, скорее всего в медицинский, но работать врачом и не собирается (что она, дура, что ли!). В Алма -Ате  много всякого начальства, она выйдет замуж и будет жить припеваючи. Девки похуже её выходят, а ей, с её-то  внешностью (знала ведь цену себе, малолетняя стерва!) -раз плюнуть!

Я слушал, слушал, любовался этой маленькой циничной красавицей, а Бес не спал! Бес никогда своего не упустит. Мой первый брак к тому времени держался на липочке, и я уже строил потихоньку разные планы относительно дальнейшей своей семейной жизни.

Я не влюбился, конечно, в эту девочку и не строил иллюзий относительно того, что смогу покорить её сердце, было ясно, что покорить её могут только Деньги, Слава, Богатство и, мало задумываясь о последствиях, я бросил ей зерно надежды на сладкую, беспечную  жизнь.

-Зачем же Алма -Ата, уж лучше прямо Москва. Там на каждом шагу артисты-лауреаты, академики, которым молоденьких жён хочется, спортсмены, которые полгода заграницей живут, полно всяких торгашей, которые в деньгах купаются...

-Да, скажете тоже, Москва, а как туда попадешь-то?

Я вошел в авантюрный ажиотаж, и  предложил своей несовершеннолетней, но далеко превосхо-дящей меня по цинизму собеседнице, сделку:

- через шесть лет, когда ей исполнится 18, я приезжаю за ней, мы женимся, я везу её в Москву, прописываю, она честно живет со мной три года, а потом делает, что хочет, если жизнь со мной её не устраивает! Пожалуйста, на все четыре стороны!     Возможностей в Москве у такой красавицы -вагон!

Договорились и о связи: так как у неё ещё нет паспорта, я буду писать её любимой тетке до востребования в Алма -Ату.

-А уж она всегда мне передаст!

-уверенно закончила моя Люся. Везет мне на Люсь: что ни авантюра, то Люся!

Я даже выговорил у неё одно пикантное условие:

-Только, Люся, чтоб я у тебя был ПЕРВЫЙ!   Ты понимаешь о чем я говорю?

-Не дурочка. Ну и вы не обманите: буду ждать письма.

Она задорно сверкнула на меня  своими жгучими глазищами и побежала вниз по тропинке к домику своего русского дедушки-бакенщика.

Придя в гостиницу, я понял, что натворил, я же, играючи, смутил душу несовершеннолетней. Меня занесло в своих бредовых фантазиях, в своих мечтах, освободиться, наконец, от давно обрыдшей мне супруги,   а она-то, девочка эта испорченная, всерьез всё восприняла, свою жизнь на моей болтовне проектировать будет!

Надо же, старый дурак, договорились переписываться через её тетку! Да эта тетка, как только сообразит, что за хмырь покой её любимой племянницы смущает,   такой шмон устроит! А её папаша, знатный металлург? Да он до Министра дойдет, да он своими пудовыми кулачищами в кисель меня превратит!

С тяжелым чувством стыда за совершенную глупость доживал я последние три дня в этом Усть -Каменогорске. Почти совсем не выходил из гостиницы, боясь столкнуться случайно с Люсей.

Да и в Москве не сразу успокоился, поняв, какую гадость совершил! Надеялся, что Люся  поймет, что это всего лишь шутка.

Время лечит. Прошло лет десять с тех пор.

Я не забыл, конечно, о своих обещаниях, данных двенадцатилетней красавице, но уж и не терзался страхами и угрызениями совести. Прошло, забыто, быльём поросло....

Я давно уж состоял во втором своём браке, был счастливый отец и преуспевал на работе:   кандидатом наук не стал, а вот в маленькие начальнички вылезть сподобился!

А сколько нас таких инженеришек беспартошных, так инженерами и кончают свою карьеру. Даже в “старшие” выбраться не всем удается!

Лыжи, байдарки, фото, кино, автомобили, велосипеды, подводное плаванье, гантели, яхты, любовницы, сухое вино, Бетховен, Рахманинов.... Красиво живет Юрий Александрович!

Случилось это в ресторане “Гранд Отель”, куда я приглашен был с супругой на очередной юбилей очередного товарища. Не это важно.

Юбилей отмечался в отдельном кабинете. Там выпивали и тосты произносили, а танцевать выходили в общий зал, где, к тому времени уже дым стоял коромыслом и где мне очень приглянулась одна немочка из туристской группы: они, немцы, тоже бражничали в отдельном маленьком зале, а сюда, в общий,   расслабиться приходили.

Но я не про немочку. Я в уборную пошел. “По маленькому”. А это внизу. Надо сначала по мраморной лесенке спуститься, туда, где вестибюль, там же и туалеты.  

Спускаюсь, разгоряченный такой, жизни радуюсь, а на площадке, как раз посередине, между двумя лестничными маршами сидят на подоконнике и покуривают три красавицы, -жрицы любви.

Этих женщин ни с кем не перепутаешь, они одеты как-то по особому, у них свой стиль косметики и, проходя мимо, даже, если и не желаешь вступить с ними в контакт, невольное возбуждение охватывает тебя. Доступность. Захоти, -и она твоя! Деньги, возможность заразиться, это всё вторичное. А первое, что бьет по мозгам: -доступность!.

Я проходил мимо, стараясь не смотреть в их сторону. Не видел, скорее чувствовал: какие они красивые,   разные, длинноногие, намазанные, пугающие и желанные.

Видно, кинул я все же взгляд в их сторону на мгновенье, иначе откуда же взяться волнению-то? И что-то кольнуло мне электричеством по памяти моей.

Прошел вниз, сделал своё дело в уборной, направился обратно, прохожу мимо трёх богинь, смотрю себе под ноги. Вдруг слышу:

-Эй, ты, поди сюда!

Я продолжаю идти. Снова, громче и требовательней:

-Ты что, глухой? Поди сюда, тебе говорю!

-Вы мне?

-А то кому же?

Моё волнение усилилось. В голове с быстротой компьютера побежали назад кадры из моей жизни последних  лет.

И я узнал в  надменной красавице, окликнувшей меня, в этой дорогой валютной проститутке,   свою казахстанскую знакомую, двенадцатилетнюю пионерку, с которой я так безответственно, полушутя, полусерьезно затеял разговор о перспективах её счастливого будущего.

-Люся! Вы?

-Узнал, женишок!

И, обращаясь к своим коллегам:

-Девчата, оставьте нас на минутку, разговор есть...

Все мои страхи десятилетней давности мгновенно ожили. “-Вот она, расплата” -думаю.   Она с ненавистью в упор смотрела на меня.

Выпустив мне в лицо струю дыма заговорила, четко выговаривая каждое слово:

-Узнал, женишок, ну, спасибо, подонок. Это по твоей милости я сейчас тут стою! А знаешь, гад, одного моего слова будет  достаточно, чтоб ты отсюда живым не ушел?

Я почувствовал, что бледнею, на лбу появилась испарина.

И я заговорил,   быстро, быстро пытаясь как-то  изменить ситуацию:

-Хочешь верь, хочешь нет,   я ничего не забыл. Мы же тогда с тобой договорились, как два дурака: -ну  мог ли я написать твоей тетке? Да твой папочка с кашей съел бы нас обоих! Я приехать в Усть -Каменогорск хотел. Не получилось, не всё от нас зависит. А если бы и приехал, как я тебя нашел бы? На квартиру к тебе ввалиться, что ли: -Здравствуйте, я  вашу дочь закадрить хочу ! Или у школы тебя подкараулить, чтоб любой пацан папаше доложил?   С женой своей я развёлся в тот же год, как обещал, а  потом  всё наперекосяк пошло:    жена квартиру отсудила. Куда я позову тебя?....

В этом же духе продолжал я ещё некоторое время произносить свое “последнее слово”, а потом, сделав паузу, не удержался и выдал ей:

- А ты стала такая красивая!

-Что, может пройтись со мной желаешь? Хотя ты у нас инженер! Сто двадцать, небось, огребаешь? Живи, живи, я пошутила...

К нам уже  приближались  её подруги,   и с ними два огромных мордоворота во фраках, точь-в-точь чикагские гангстеры из фильма “В джазе только женщины”. Один, смерив меня зловещим взглядом, спросил Люсю по-деловому:

-Эля, что, проблемы?

-Какие проблемы, Вить, просто знакомого встретила!

-и кивнула мне головой, чтоб я тут больше не задерживался.

Я вернулся назад к своим, жена спросила въедливо, где я шлялся: -мол, за это время можно пол Москвы обоссать!  

Валентина Владимировна отличалась редким остроумием.

ВЫВОДЫ,   ОБОБЩЕНИЯ,   МЕЧТЫ.

Ну что, пора заканчивать? Всё равно, как ни старайся, всех душещипательных моментов не перескажешь. И не стоит зря утомлять моего уравновешенного Читателя.

Почему уравновешенного? Да потому, что Читатель, шибко о себе понимающий, уже давно, небось, с брезгливостью откинул в сторону это моё произведение и даже руки успел помыть, а Читатель легко возбудимый и не в меру впечатлительный, наоборот, сидит с мокрыми штанами, задыхаясь листает страницы, в надежде прочесть ещё Бог знает что!

Не хочу никого  разочаровывать.

Любовь. Как много в этом звуке!... Так и хочется в классики!

Не терпится формулировочку какую-нибудь отмочить, открыть какой-нибудь завалященький закон природы вроде:

“ЛЮБОВЬ-ЕСТЬ НЕКОНТРОЛИРУЕМОЕ СОЗНАНИЕМ         СЕКСУАЛЬНОЕ ВЛЕЧЕНИЕ К КОНКРЕТНОЙ ОСОБЕ ПРОТИВО-ПОЛОЖНОГО ПОЛА”,

но ведь тут же изобьют меня конкуренты от науки: -“Почему ПРОТИВОПОЛОЖНОГО? А как же лесбиянки или голубые?”

Нет, уж лучше не буду и пытаться обобщать и формулировать!

Итак, любовь. Это, конечно, от Бога.

Это совсем не то, когда просто случается у женщины в ногах порезвиться. Это большой подарок судьбы. Любовь душу греет . Любовь, извините за пошлость, ОБЛАГОРАЖИВАЕТ!

Даже безответная любовь. Но она слепа, эта самая любовь.

Все свое детство, юность, даже став взрослым, когда уже кое в чем разбираться начал, я считал свою Красную Шапочку первой красавицей не то что в нашем классе, а во всей школе, более того: во всей округе никого красивее её я не видел!

.    Но вот под старость, когда все же побледнел и выцвел изрядно её черно-белый портрет, маячивший перед моими глазами столько лет, протрезвевшая моя память раскрыла мне глаза: -Не только в округе, не только в школе, но и в НАШЕМ КЛАССЕ рядом со мной училась девочка, гораздо красивее моей Красной Шапочки.  

Правда, эта девочка не попалась мне на глаза тогда, когда наблюдал я водолазно-спасательные работы по подъему затонувшей баржи, а узнал я её только в первом классе, когда и сердце моё и все мои мысли уже были отданы безвозвратно вышеупомянутой Красной Шапочке.

Девочка эта -Римма Чуднова.

Жгучая брюнетка с мелкими чертами лица. Ярко красные тонкие, красивого рисунка губы, огромные голубые глаза, резко оттененные длинными ресницами, черные брови, изогнутые, как взмах крыльев большой птицы. Всё это, конечно, естественное, так как ни о каком макияже тогда и понятия не имели!

У Риммы над верхней губой намечался темный бархатный налёт -усики. Возможно, со временем эти усики станут её наказанием, но тогда, в 12-14 лет она была прекрасна  О фигуре не говорю, она была очень стройная девочка, женские прелести у неё только начинали проклёвываться.

Римма исчезла из моего поля зрения после седьмого класса.

Не просто дались мне в жизни любовные радости. С раннего детства узнал, что такое ревность, с молодых лет прочувствовал жгучую боль отвергнутой любви. Понятие “разбитое сердце” узнал не по цыганским романсам!

В 20 лет впервые оскандалился перед дамой в нужный момент. А это дело сильно психику угнетает: впору  вешаться или топиться! И помощи ни от старших товарищей, ни от врачей не жди. Товарищи, пожалуй, только посмеиваться станут, а врачи?

Тогдашний врач вылечит тебе руку, ногу, даст пилюли от живота и таблетки от головной боли, но если ты с ЭТИМ к нему обратился, получишь только унизительную нотацию типа:

-Страна коммунизм строит, а у тебя разврат на уме?

Напоминаю молодым, что в нашей милой Родине табу с ЭТОГО было снято лишь после 1991 года. А трудности в этом деле возникали всегда и   не только у недоношенных интеллигентов, вроде меня.

Вспоминается эпизод на шахте. Тогда женщины под землёй работали наравне с мужчинами. На “легкой” работе, -вагонетки по полторы тонны катали. Но рубать уголёк Правительство им все же не доверяло!

И дети работали. А то  как? Нужна же смена трудовая! Пришлось мне наблюдать такую сцену: паренек, лет 14, не больше, усиленно пристает к одной откатчице, женщине лет 35.

Она, как капустный лист, в брезенте, в резиновой спецовке, в сапогах. Это его не смущает: лезет лапать прямо при всех,   чего, мол, стесняться-то, свои люди, все, небось, рабочие! Пристает нагло, хватает за все места, уговаривает, как умеет, а, кроме матерного, другого языка он не знает. Харахорится:   -Пошли в сторонку, я, мол тебя там буду и так и эдак!

Пожилой шахтер урезонивает его:

-Отстань от неё, Степка, не храбрись, ты

ещё помучишь её, ****у-то эту!  

Хорошо сказал мужик: - “помучишь”, видно, самому когда-то не просто дались его сексуальные старты!

А кому из нас мужиков не приходилось в санаториях или больницах перед сном в общей палате слушать лихие россказни  вроде такой:  

-Товарищ был у меня хороший. В артиллерийском учились вместе. Ну, прошло после армии лет пять. Приезжаю я, значит, в один город в командировку, устроился, только вышел из гостиницы,   вижу, -ОН!   Я к нему:

-Вася, ты?

-Я. Уй,   Федор? Здорово!

-Ты как?

-Нормально!

-Женат?

-Женат, пойдем ко мне, отметим встречу. Заодно и с женой познакомлю..

Ну, зашли, познакомил. Ничего, глазастенькая, губки бантиком, а подержаться не за что: худовата, интеллигенция. Выпили, значит, он мне и говорит:

- Мы на концерт идём, давай с нами? Пригласительный, правда, на двоих, но ничего, я тебя проведу, там все свои.

Он извинился, просил подождать, в ванну побриться пошел.

Только он вышел, я, блин, схватил его бабу в охапку и на диван. Она:

-Что вы, что вы, он сейчас войдет!

Я ей:  

-Ничего, -мол, -успеем!

Нормальная баба мне бы по морде врезала, а эта только: - “Что вы, Что вы!”

Ну, отодрал её по-черному, она едва платье успела оправить, как входит ОН,   розовый весь, надушенный!

Пошли в клуб. Сели. Мы по краям, она -посередине. Как свет погасили, друг всё в бинокль на сцену смотрит, а я её потихоньку за ляжку тискаю. Она, зараза, вертится, руку мою отталкивает, целку из себя строит!

Я, вообще-то, плевать на неё хотел: после концерта танцы начались, так я там с одной бабёнкой снюхался. Груди -Во! В Гостиницу ночевать не пошел, она меня к себе зазвала. Ох, мы и кувыркались!

-Ну, а дальше?

-А что, дальше? На другой день я уехал, даже с лучшим другом не попрощался....

Вот такой рассказик. И, конечно, после каждого слова  -“блин” После такого выступления, обычно, мало, кто из слушателей выдерживает, тоже хочется душу излить, так сказать, сокровенным поделиться:

-А у меня, ребя, случай был  в тамбуре почтового поезда “Орел -Ясиноватая”.... и дальше в этом же духе.

Признаюсь, я не могу похвастаться такими героическими похождениями, у меня их просто не было. Наверное это и хорошо, так как , всё, что очень легко даётся, мало и ценится.

Я, например. не представляю себе, какое удовольствие от близости с женщиной может получать гинеколог, ежели  ковыряться в интимных женских подробностях, - его ежедневная  работа!

Расставался я со своими подругами, или, как сейчас модно говорить: со своими половыми партнершами, мирно и без скандалов. Вспоминаю “лекцию” одного массовика-затейника в доме отдыха на тему: “Как познакомиться с девушкой, как добиться благосклонности девушки и, как избавиться от нее”. Так вот: мне не от кого избавляться не приходилось. И от меня, думается, не избавлялись. Все сходило “на нет” просто и естественно. Частенько, отношения даже переходили в дружеские. Исключение, пожалуй, было одно: развод с первой женой.

А если спросят меня, старика, давно подбившего итоговую черту под пёстрым списком своих интимных дел, доволен ли я, в итоге,   по жизни, своими контактами с прекрасным полом,   удовлетворил ли я  свои помыслы и искания на извилистом пути романтических приключений?

Отвечу, как на духу, и повторю на Страшном Суде:

-Да, доволен, очень даже доволен, но...

-не удовлетворён!

Как я могу считать себя удовлетворённым, если ярчайшие из моих фантазий  остались  нереализованными?

Про фантазии даже писать страшно: тут и голенькие лилипуточки от КИО, которые ползают по мне, как двухнедельные щенки, тут и толстозадая негритянка, которой я восхищался в Голландии и, перед которой моя Харьковская Ганна просто -худенькая манекенщица! Тут и семейное трио: двадцати-восьмилетняя мама, с десятилетней дочкой и их сорокашестилетняя бабушка, которые одновременно возятся со мной в огромной кровати и передают друг другу накопленный жизненный опыт, используя меня, как наглядное пособие ...

Наверное хватит? А то я могу и ещё!

А сны? Иногда занятные случались! Под утро, естественно.

Нет, мне не снились восточные гаремы, переполненные томящимися, неудовлетворёнными невольницами, собранными со всех стран мира. Чернокожие евнухи, мраморные бассейны,   обилие фруктов...

Мне не снились Северо-Американские хлопковые плантации, где под жарким солнцем гнут спину шоколадные рабыни, а надсмотрщик в пробковом шлеме, с кольтом за поясом и  плетью в руке алчно разглядывает их прелести, выбирая на ночь очередную жертву.

. Мне не снились,   сладкие  утехи с Парижскими проститутками, воспетыми гениальным Мопассаном, или оргии в Российских публичных домах, так красочно описанные Куприным.

Никогда не снились мне всемирно знаменитые секс -символы: Софи Лорен, Брижит Бардо,   Мерилин Монро или наши красотки -теле ведущие.

Тем более, не снился мне Ален Делон или Марчелло Мастрояни! ( Шутка!)

Но много раз, практически без вариантов, я видел один и тот же сладкий, сладкий сон:

-вроде бы я добродушный русский барин, здоровый мужчина в соку, средних лет. И парюсь это я, значит,   в просторной бревенчатой баньке, а компанию мне составляют две-три голенькие девочки, не старше шестнадцати лет. Тут и квасок холодный, и веничек, ну, и всё остальное! И, между прочим, всё  по любви и  по доброму согласию, никакого, замечу, принуждения! Девки, правда, крепостные, он это детали, согласитесь! И  такие вкусные подробности, снятся, аж просыпаться не хочется!

Уж не гены ли это  предков моих далёких стучатся в моё серое вещество, распаляя воображение?

-Годы мои молодые,   где вы?

Основной вывод, к которому я пришел: -ежели хочешь максимум наслаждения получить от близости с женщиной, надо  её ЛЮБИТЬ!

Ласкать нелюбимую, конечно, тоже очень приятное занятие, но, поверьте, - не ТО!  

Однако, здесь необходим тонкий баланс чувств: - влюбившись без памяти  “до того”, вы рискуете, вообще, не завоевать сердце своей избранницы.

Не следует забывать слова нашего Великого Поэта:

-Чем меньше женщину мы любим

Тем больше нравимся мы ей...

Или, как адаптировал эту мудрую мысль наш современник Жванецкий:

-Чем меньше женщину мы больше,

Тем больше меньше нас она...  

Это я про чистую любовь.

Но и в “грязной заднице” побывать не грех!

Для развития кругозора.

Имеется много специальной литературы, целые исследования об интимной жизни великих людей. Начиная с Римских цезарей.

О Петре Первом, о Екатерине, о Пушкине...

Тут нет возражений: - Великие люди!

Пушкин, к примеру: сказку “О Золотом петушке”  написал и про то, как мальчик отморозил пальчик.

С Петром Великим тоже всё ясно: он под Полтавой кого-то разбил. Японцев, кажется. Екатерина? -Ну, эта, вааще!

Ну а я-то, я-то чем отличился? Кто я такой?

Ни цезарь, ни Петр, ни Пушкин.

!

За свою долгую жизнь я был и радистом и слесарем. Солдатом и студентом. Я   увлекался   мотоциклом,   лыжами  и  велосипедом.   Был  фото  и   кино любителем. Нырял в Черном море с аквалангом, ходил на байдарках по речкам и на яхтах по озёрам, спускался на плотах по порогам горных рек. Уже с седой головой покорил несколько горных перевалов..(. Нет, на ЭВЕРЕСТЕ был то-то другой! )

Освоил  три автомашины! Я строил заборы и сараи, возводил дачные сортиры, сооружал глубокие подземные бункеры для овощей и капусты, сорок лет занимался виноделием.

И всё это без отрыва от моего основного занятия: СОРОК ТРИ ГОДА Я ЧЕСТНО ТРУДИЛСЯ В ГОСУДАРСТВЕННЫХ    СТРУКТУРАХ      СВОЕЙ      СТРАНЫ!

Наконец, я вырастил и воспитал дочь, которая пять языков знает, два университета окончила и родила мне троих внуков, обеспечив тем самым неистребимость моих шкодливых ген!

Так имею ли я после этого всего право на те маленькие радости, о которых я так скромно и ненавязчиво поведал в этой книге?

Спасибо за внимание.

Юрий Александрович.

Москва -

1998 год.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Вместо Дошкольный период...............................................

Подготовительный период.....................................

Начальная школа.....................................................

Средняя Опасные эксперименты...........................................

Первая Скитания разбитого сердца.....................................

Взрослая юность....................................................

Укрощённые демоны.............................................

Мои Рабинович днём переночевал!...............................

Приятно вспомнить!...............................................

Страшная месть.........................................    

Гонки с препятствиями.................................

Фиалки пахнут не тем!............................................

И на старушку бывает прорушка!..........................

И, все-таки, про любовь.........................................

Две Выводы, обобщения, мечты...................................