Эх, сестричка!

Тормозов догуливал свои последние школьные каникулы в деревне у тетки. Дни тянулись однообразно и, можно сказать, были скучными: подъем в двенадцать, плотный деревенский завтрак с вином, поход на речку, обед и вечернее, переходящее в ночное, посещение двоюродных, троюродных и т. д. родственников со всеми вытекающими из этого последствиями – много натуральной еды и самогона. Познакомиться с местными девчонками у Тормозова не получалось, ибо любая попытка завязать отношения заканчивалась дракой с местными парнями, ревностно охранявшими своих немногочисленных колхозниц. Так что Тормозову оставалось только учиться пить. И страдать от одиночества.

Из всех родственников Тормозов был самым младшим и самым далеким от семейных проблем. Был, правда, у Тормозова двоюродный брат, старше его на три года. И был у Тормозова с ним общий язык и общие интересы. Но брат дослуживал в армии и вот-вот должен был дембельнуться. Тормозов очень надеялся, что это произойдет именно в момент его пребывания в деревне.

И надо же было такому статься, что в одно обычное утро это случилось. Вовка заявился выряженный в карнавальную военную форму, и тут же началась новая жизнь. Сперва, неделю они пили, и брат делился воспоминаниями о своих подвигах и хвастал старшинскими лычками. Потом брат пропал куда-то на неделю. А когда объявился, то объяснил, что в армии очень соскучился по женскому вниманию и потому в срочном порядке наверстывал пропущенное. И, как бы, между прочим, поинтересовался у брата: «Надеюсь, ты здесь тоже время зря не терял? » Но Тормозов лишь понуро опустил глаза и поведал о своих неудачах. Брат воспринял эту исповедь близко к сердцу и оказался по-братски участен: «Слушай, на той стороне деревни живет наша дальняя родственница бабка Тоня. У нее такая классная внучка. Она сейчас живет в городе. Но я слышал, что она должна была приехать. Давай к ней наведаемся. Я сам уже не видел ее два года. Это тема верная». Тормозов легко согласился с предложением брата, ибо все равно больше нечего было делать.

На следующее утро они отправились на ту сторону деревни.

Когда Тормозов увидел Наташу, от приятной неожиданности он позабыл все слова и лишь скороговоркой в голове крутился рефрен: тема верная, тема верная… Высокая, двадцати лет с хвостиком, красивущая с роскошной грудью и фигурой модели, Наташа была пределом мечтаний юного Тормозова.

Девушка приветливо и даже весьма интимно поприветствовала Вовку и с нескрываемым любопытством познакомилась с каким-тоюродным братом Тормозовым.

- Ребята, есть предложение: помогите мне собрать клубнику, чтобы бабка не ругалась, когда вернется с базара, а потом устроим праздник. У деда в этом году такое классное вино получилось!

Подобный расклад устроил все стороны, и родственники отправились в огород.

Тормозов всегда был наблюдательным юношей. Особенно он любил наблюдать за девушками. Каждый раз, когда Наташа нагибалась за ягодкой клубники, Тормозов бесстыже заглядывал в разрез ее халата, из которого пытались выскочить большие аппетитные груди. Наташа периодически ловила взгляд новоявленного брата, который моментально краснел. Но девушка улыбалась и наклонялась еще ниже, вводя юношу в трепетное состояние.

- А почему ты не кушаешь клубнику? – спросила Наташа после очередного перехвата взгляда Тормозова.

- Да… я… - начал было, не зная, чем закончить свою мысль краснолицый Тормозов.

- Стесняешься что ли? – по-свойски удивился Вовка.

- Да нет… - не получилось оправдаться смущенному Тормозову.

- Тогда я сама тебя буду кормить! Открой рот! – и Наташа уложила в покорно открывшийся рот спелую ягоду.

Наташе так понравилось быть в роли кормящей матери, что она отдалась кормлению Тормозова с увлеченностью переходящей в очень близкий контакт. Каждый раз, когда сестра касалась своими пальцами губ Тормозова, у него срывало крышу, и он с трудом пытался сдержать себя в рамках приличия. Дабы продлить внимание сестры, Тормозов глотал одну ягоду за другой. И, о ужас, клубника не кончалась, а Наташа не успокаивалась. В какой-то момент Тормозов не уверенно попытался отказаться от кормления, но Наташа не среагировала на закрытый рот брата.

Все закончилось тем, что лицо Тормозова оказалось вымазанным в клубнике. Красное от смущения лицо в красной клубнике. Вовка ржал, а Наташа, извиняясь, пыталась найти, чем бы вытереть лицо брата. Но ни платка, ни чистой тряпки под рукой не оказалось. И тогда… Наташа подошла к брату и поцеловала его в щеку, слизнув размазанную клубнику. Потом поцеловала в нос, в подбородок, в губы, слизывая следы своей шалости. Вовка уже не смеялся. А Тормозов почти не стеснялся и осторожно прижимал к себе сестру, отвечая поцелуями на поцелуи.

На том сбор клубники был закончен. Компания в гробовой тишине вернулась во двор и расположилась за столом.

- Вы пока посидите тут, а я спущусь в погреб за вином.

- Может тебе помочь? – со всей галантностью заявил Тормозов, воспылавший страстью и нежностью.

- Спасибо, я сама! – улыбнулась Наташа, понимая, что брат явно не равнодушно настроен к ней: «Я скоро! »

Когда Наташа спустилась в подвал, Вовка тут же воспользовался ситуацией и навалился на Тормозова: «Ну, как она тебе? » Юноша не стал таиться: «Супер!!! » Вовка был доволен, что смог помочь брату, но и не много озадачен: «Надеюсь, ты со мной поделишься? » Естественно, Тормозов никогда не был жадным, особенно в отношении родственников. Пока Наташа пыталась отцедить вино из бочки в графин, ребята отыскали в доме Наташину кровать, проверили ее на скрипучесть и определили последовательность своих действий. Сперва винчик, потом Тормозов с Наташей, потом они меняются с Вовкой, а потом, по ситуации, можно и втроем (а почему бы и нет?).

Довольные своими планами и предвкушая праздник гормонов, братья вернулись за стол. Наташи до сих пор не было. Вовка подошел к краю погреба и аукнул в темноту: «Наташ, ты скоро? Может помощь нужна? »

- Нет-нет! Я сейчас… я скоро… еще немножко…

Но, судя по голосу, Наташа особо не торопилась. Ребята опять вернулись за стол и стали делиться своими успехами на интимных фронтах. Так сказать, создавая соответствующую намерениям обстановку. Распаленные собственными воспоминаниями, они готовы были сразу же наброситься на Наташу, позабыв о своих договоренностях, как только та появится из погреба, Но Наташи все не было.

Вовка не выдержал первым и, аукнув очередной раз в темноту и не получив ответа, полез в погреб. Через пару минут громкий гогот вперемешку с матом, а также любопытство заставили спуститься в погреб и Тормозова.

Наташа сидела рядом с бочкой и мирно посапывала. В ее руках был короткий резиновый шланг, с помощью которого она пыталась отцедить вино.

- Да уж. Не умеешь отсасывать – не берись!

- Эх, сестричка! Весь кайф обломала.