Запонки для жилетки 10 глава

Чили лежала на кровати, не смыкая глаз. Бьянка посапывала рядом, но на почтительном расстоянии. Ей было горько и неприятно делить ложе со своей подругой, что-то порвалось, сломалось в хорошо налаженном механизме. Неужели эти два месяца были лишь слепой иллюзией, отчаянием, вылившимся в буйную страсть?   Были же эти дни, часы, минуты – моменты, когда она любила Би, а теперь вдруг в один миг всё рассеялось, как туман под горячими лучами утреннего солнца, закончилось, будто и не начиналось. Она лежала, не могла уснуть, словно ее организм не хотел дать минуты покоя, пока все ненужные мысли не будут изгнаны из тайников, наполненных чувствами и воспоминаниями. Да, прежде всего она думала о том, что в семье ожидается пополнение. Одна лишь мысль об этом приводила ее в смятение. Если бы Бьянка сообщила об этом раньше, не в таком контексте, то Чили восприняла бы все по-другому. Но зачем было скрывать, таить всё в себе? Разве не были они одним целым с общими мечтами, внутренним миром, сказками и былью? Это ранило больше всего – масштабная перемена в их жизни хранилась в секрете. Почему? Девушка бы поняла всё, была бы рада малышу, нянчилась бы с ним, как с собственным, но теперь этот ребенок разъединяет их, ломает мир на две неравные половинки. Маленькая досталась Чили, а другую оккупировала Бьянка для себя и своего чада. Чтож, если ничего не изменится, то раскол произойдет окончательно.

Другое, более страшное – потерять жизнь. Чили до сих пор никогда не задумывалась о смерти, да и как о ней можно думать в неполные 20 лет?   Пусть вокруг старуха с косой уводит за собой тысячи, но в ее маленьком мирке всё до сих пор было тихо и спокойно. Потерять близкого человека, не смочь его больше увидеть, лить из-за этого слезы, мучаться, страдать от этой потери – девушка могла это понять, но ей никогда не приходилось испытать этих чувств, узнать глубину горечи по ушедшему по ту сторону добра и зла человеку. Теперь Скотт умрет. В тот момент, когда она узнала об этом, то почувствовала, что, казалось, умеревшая любовь вдруг воскресла и загорелась с новой, удвоенной силой ярким пламенем в ее сердце. Мелькнула мысль кинуть всё, броситься к нему, заключить в свои объятья, приласкать, упиться его губами в долгом поцелуе, которых ей так не хватало. Ее удержал лишь грустный взгляд Бьянки и мысль о том, что она сама могла заразиться, а, значит, умереть. И тогда получается, что человек, которого она любила до смерти каждой частичкой души, собственноручно этой самой любовью убивает ее. Наслаждение, которое вместо успокоения дарит покой и безмолвие – смерть. Нелепо и грустно. Она тут же возненавидела каждую секунду своих оргазмов. Лежала и ненавидела. Весь мир будто стал против нее, или скорее она против всех. Что делать? Да, завтра узнает, есть ли будущее или сказка закончилась. А потом надо увидеть Скотта. Обязательно, иначе нельзя. Ему нужна поддержка, которой ей самой не хватало. Чем жить дальше? Как можно дышать воздухом, который наполнен нечистотами, так что каждый вздох несет смерть от удушья, а слова, они как ядовитые змеи жалят безжалостно вместо того, чтобы утешить и дать надежду.

Она лежала и думала. По потолку двигались неслышно черные тени, и на минуту девушке показалось, что это злые духи, которые пришли за ней. В испуге она взглянула на Бьянку. Лицо подруги было искажено будто от мучительного страха, брови приподняты у переносицы, рот приоткрыт.. А что, если духи пришли и за Би? Во внезапном порыве Чили обняла ее, защищая от невидимых монстров, но сделала это осторожно, чтобы не разбудить. Тени вдруг исчезли, стало тихо, как в склепе, только слышны были тихие вздохи и выдохи спящей девушки.

Неприязнь, так внезапно возникшая, пропала. Чили любовалась очертаниями пребывавшей в царстве Морфея подруги, осторожно водя кончиком пальца по плечу, руке. Когда она дотронулась до ее живота, то испуганно остановилась, но лишь на миг. Ею овладела теплая нежность, и она запечатлела легкий поцелуй на том месте, где внутри находился крошечный зародыш. От этого прикосновения, настолько легкого, что оно было похоже на касание крылышек мотылька, Бьянка проснулась и, увидев склонившуюся над ней любимую, мягко коснулась руками ее лица. Не выдержав, от переполнявшей ее нежности и печали Чили заплакала. Лежащая девушка это почувствовала, когда горячие слезы, скатываясь по щекам, достигли ее ладоней.

--- Не плачь, - прошептала она. – Солнце встает каждое утро, и нас с тобой будут всегда будить его лучи. Печаль пройдет, в сердце останется лишь слабое воспоминание о былом. Мы будем бороться и выживем.

Чили в ответ кивнула и с облегченной душой обняла Бьянку, робко положив голову на ее пока плоский живот. Мягкие руки гладили ее по голове, сонные пальцы перебирали прядки волос. Было спокойно на душе и сердце, словно все оковы спали, освободив стаю белых голубей. Через некоторое время Бьянка мирно засопела, но Чили все ещё не спалось, будто она должна была сделать что-то ещё. Она осторожно приподнялась и соскочила с постели.

Она шла по ночному городу, ёжась от кусачего холода. Снег скрепел под ее ногами так, что ее шаги были слышны за полквартала. Небо заволокло облаками, поэтому полного диска луны не было почти видно, и улицы освещал свет фонарей. Маленькие колючие кусочки застывшнй воды плавно спускались на землю, подгоняемые дуновением северного ветра. Много лет, тысяч лет назад случилась на Земле война, и мир раскололся на две половинки – небо и землю, разделив непреодолимым расстоянием родственные души. Теперь они плакали, скучая по потерянным братьям и сестрам, оставшимся далеко внизу, и их слезы поливают наши головы, их крики мы слышим во время грозы, когда в ярости от того, что воссоединение невозможно, они пинают тучи, сверкают молнии из их глаз, а слезы все катятся и катятся.

Снежинки парили в свете лучей фонарей, водя хороводы, исполняя неведомые пляски тоски, и целовали землю, асфальт, ветви голых деревьев, вывески магазинов и алые уста Чили. Она следила взглядом за бесконечным танцем замерзших снежинок, торопясь увидеть, обнять свою любовь Она спешила к Скотту с распростертыми объятьями.

А вот и знакомый до боли дом, ступеньки, ведущие к заветной двери в темный подъезд. Она остановилась, чтобы взглянуть на окна второго этажа, какой-то огонек освещал самое крайнее, где была комната парня. Собравшись с силами и расхрабрившись, она потянула за ручку, и тьма поглотила ее. Неловко ступая, поднялась по ступенькам, остановившись в пролете, присмотрелась и преодолела ещё два лестничных пролета. Вот она дверь в тридесятое царство или врата в ад. Чили снова задумалась, как примет ее Скотт. А может, он просто захлопнет перед ней дверь, как когда-то она выгнала его. Теперь ей не хотелось вспоминать причину ее тогдашнего поведения, теперь она руководствовалась грустью, сочувствием и любовью, поэтому, занеся руку над дверью, тихо, но отчетливо постучала три раза. Это был условный знак из ее туманного прошлого. Казалось, что прошла вечность, прежде чем послышались пошаркивающие шаги. Сердце Чили бешено билось в томящейся груди, и девушка боялась, что оно внезапно остановится.   И вот щелкнул замок, и в дверном проеме показалось бледное лицо молодого красивого человека, но усталость и печаль на нем так поразили девушку, что она вначале даже не узнала до боли знакомые черты.

--- А, это ты, - сказал тихо Скотт, - не спится, ночной ангел? Хочешь зайти?

В его голосе, тоне слышалась усмешка в перемешку с иронией. Чили, кивнув, скользнула в расширившуюся щель, уткнувшись в широкую обнаженную грудь. От этого стало так неловко, парень отступил от нее, шагнув назад.

--- Тихо, родители спят. Я не хочу, чтобы они проснулись.

Он повернулся и, тихо спупая, повел ее, взяв за руку, в свою комнату. И вот они уже стояли там, наслаждаясь заветным поцелуем. Чили, запрокинув голову, подставляла уста настойчивым губам парня, забыв совершенно о цели своего прихода, отдавшись целиком и полностью охватившей их страсти, которая накопилась внутри их сердец за два месяца тоски. Казалось, всё было забыто, будто ничего и не случилось. Скотт самозабвенно упивался поддатливым влажным ртом, водя языком по небу, отчего она вся содрогалась, засасывая его глубже и глубже. Она повисла на нем, обвив его шею руками, пока он пытался снять с нее теплую, подбитую мехом куртку. Внезапно словно молния прорезала ее мозг, Чили отстранилась от него.

--- Я всё знаю, - тихо сказала она, оставив руки на его плечах. Он тоже замер, прекратив бороться с пуговичками на кофте.

--- Ты пришла меня утешить?

--- Да, но не таким способом. Просто поддержать.

--- В три часа ночи?

Ей стало неловко, но она кивнула.

--- Я знал, что ты обязательно придешь, потому что любишь меня.

--- Я тебя не понимаю.

--- Любишь?

--- Да, - шепнула она, прижавшись к нему. – Ты умрешь?

--- Теперь нет. Выживу.

Она снова с удивлением посмотрела на него.

--- Со мной все в порядке.

Он не ожидал такой реакции. Чили вдруг зарыдала, уткнувшись в его грудь. Ее слезы обжигали его кожу. Теперь парень оказался в недоумении, но, не зная, как лучше поступить в данной ситуации, приобнял ее хрупкое тело и поцеловал в макушку. Тем временем она оправилась от удивительной новости, смахивая соленые капли.

--- Слава Богу.

Она сама скинула с себя куртку, упавшую к ее ногам, запечатлела счастливый поцелуй у основания шеи парня. В данный момент ее не волновало то, что она оказалась жертвой гнусного обмана, девушка видела перед собой лишь пару блестящих в темноте глаз, в которых отражались ее собственные. И Скотт понял, что одержал победу, что заставило его губы расплыться в улыбке, которая обнажила два ряда ровных белых зубов. Она снова была в его власти, что распаляло его ещё больше. К любви примешалась жажда обладания, и он не преминул удовлетворить это желание. Чили оказалась послушной жертвой собственной любви, поэтому не имела ничего против. Его руки путешествовали по знакомому маршруту, не пропуская ни одного квадратного сантиметра столь знакомого ему тела, а поэтому столь любимого. Она лежала полуобнаженная на кровати, которая до этого ни разу не приглашала девушку на свои просторы, раскинула руки, комкая влажными ладонями простыни. Ее тело тосковавшее по мужскому прикосновению, теперь радовалось и ловило каждой клеточкой поцелуи и другие ласки, отвечая внутренним трепетом. Воздуждение сводило с ума, девушка теряла рассудок, когда чувствовала эти чарующие губы, слабое дуновение его прохладного дыхания. Его руки ласково стягивали с нее плотно облегающие джинсы, возвращаясь по стройным ногам к ее груди. До одури захотелось своего ребенка, когда его губы сомкнулись вокруг маленького твердого соска. Он был тот жрец любви, который пожизненно должен был поддерживать огонь в ее храме. Она раздвинула колени, принимая его в своё лоно и замыкая за ним дверь. Она сложила все на алтарь любви и теперь ждала приношения жертвы, но он не торопился, продолжая ласкать ее тело, потом вдруг остановился, заглянув в серо-голубые глаза девушки и мгновенно в них утонув.

--- Я скучал до серти по тебе и наделал кучу ошибок. Сможешь ли ты мне их простить?

--- Да, - простонала она, еле сдерживаясь. – Всё простила. Чего ты ждешь?

Он продолжал смотреть в эти широко раскрытые глаза, ловя нетерпеливый просящий взгляд.

--- Я люблю тебя, Лучана.

Эти слова были как бальзам на душу, и тогда в следующее мгновение он проник в храм любви, заставив пробежать мурашки по всему ее стонущему телу, которые передались ему. Он нашел ее губы, такие ласковые и бесконечно сладкие, что забыл обо всех других, которые целовал за всю свою жизнь. Она дарила ему всю себя, прогибаясь в спине, чтобы каждой клеточкой своего тела прикасаться к его. Они были единым целым, кусочки головоломки выложились в картинку и представили миру всё самое чувственное и прекрасное, что только могло существовать.

Наконец они уснули в объятьях друг друга. Сон нашел Чили вновь счастливую и радостную от переполнявшего ее чувства. Они переплелись со Скоттом, утомленные друг другом, но тем не менее не хотящие разлучаться