Проделки старого nick a

ПРОДЕЛКИ СТАРОГО NICK`A.

(Old Nick (англ. разг.) – чёрт, дьявол)

…сначала на древней безжизненной Земле пересекались только реки, но шло время, появлялись и совершенствовались живые существа, когда-то они научились ходить и на Земле пересеклись первые искусственные пути. Миллионы лет они совершенствовались, пока не стали в свою очередь природным явлением, уступив титул «рукотворных» римским каменным, потом время пошло быстрее, измеряясь всего тысячелетиями; еще позже впервые пересеклись ветки железной дороги и слово «ветки» перестало принадлежать только деревьям, время понеслось; газовые и нефтяные трубы; телеграфные и телефонные провода, и, наконец, настал тот самый день, когда пересеклись пути иные, существующие и несуществующие одновременно; когда один попискивающий ящик послал две (а может три?!) буквы другому; когда к существующим First & Last name каждого землянина прибавилось еще одно таинственное имя-Nick name; на Земле началась еще одна эпоха…

***

Хмурое позднее утро обычного будничного дня в Москве не самое лучшее время, особенно когда на дворе стоит вторая половины января. Все праздники уже позади, до весны далеко, погода скверная и настроение подстать. Работа идет ни шатко, ни валко – мертвый сезон. Скука овладевает москвичами, и начинает им хотеться чего-то новенького – Новый год все-таки наступил. Во всех конторах и офисах ленивый табачный дым правит бал, даже сильнейший аромат кофе не в состоянии его перебить; единственным живым звуком в царстве утраченного оптимизма становится тихие щелчки клавиатур, кажется, мир погружен в работу, неслышимую и сосредоточенную. Обманчивое впечатление, - они погружены, все эти бесчисленные служащие, погружены в неслышимые постороннему уху разговоры. Многочисленны их ряды, но еще не все приобщились к этому великому чуду под смешным nick`ом «Аська». Одним мешали обстоятельства, другим природная туповатость, но все они маниакально жаждали посвящения...

***

Хмурое утро. Смутные воспоминания о последних днях сменялись в его голове каким-то достаточно отчетливым ощущением того, что забыл он нечто важное и главное очень интересное. (Конечно, трудно было надеяться, что в его голове задержится хоть что-нибудь - пьянство не способствует памяти). Вот и всплывали в его затуманенном мозгу отрывки тостов и разговоров. И лицо какой-то женщины, необычайное яркое, злое и хищное, но манящее. Где он ее видел, в какой из дней бесконечного праздника вспомнить было невозможно, ни имени, ничего… «Конечно, хотелось бы продолжить знакомство, пусть ненадолго, на недельку-другую, не больше, но хотелось…» - мысль засвербила в его не совсем протрезвевшем мозгу, мешая сосредоточится на работе. А ведь новый год начался, столица есть хочет, и он, Бронеслав, обязан ее накормить. Не буквально, конечно, он же не повар и не владелец бесплатной столовой. Он всего лишь бизнесмен средней руки, занимающийся поставками куриного мяса. Да, жизнь – банальная штука и такие вот мужчины в расцвете лет и красоты, как сказал бы Карлсон, занимаются рутинной работой в то время как душа их… впрочем оставим душу Бронеслава Старому Nick`у, занявшись его телесной оболочкой. Дожив до середины четвертого десятка и обзаведясь добротной плотью, Бронеслав имел на диво белые зубы и золотые часы, что делало его, по собственному его признанию, неотразимым в женских глазах. Обстоятельство, позволившее ему сотворить некое мерило успеха, бывшее бы вполне логичным, если бы он мерил им только себя. И придерживался объективности. Но этого не было и в помине. Он, считая себя неотразимым, ненавидел, одновременно мучаясь завистью, тех своих собратьев, кто удостаивался зримых знаков дамского внимания, особенно в его присутствии. Нечто похожее происходило и с толщиной кошелька: он готов был признать главенство более богатых, но в глубокой тайне (подозреваю, что и от самого себя тоже).

И вот теперь, пятнадцатого или даже семнадцатого января, он мысленно еще пребывал в каком-то из московских клубов, куда судьба (ставшая на миг рекламной листовкой) занесла его на Старый Новый год. Местечко явно средней руки, но располагающее мраморным бюстом бывшего вождя, подсвеченного мертвящим голубым неоном. Антиромантическая обстановка, ужасная мешанина из музыки и гула голосов, и одинокая фигура женщины, высокой, огненно-рыжей. Она вошла какой-то странной, нарочито-легкой походкой, «чересчур женской» сказал бы человек более умный. (Но, увы, назвать умным Бронеслава язык не поворачивается, скорее удачливым и изворотливым...) Утрированноженской была и ее одежда, макияж и аксессуары, слишком тщательно продуманными, пусть даже и для праздничного вечера. Она была одинокой, но замеченной многими, почти всеми, наверное, и не скрывавшей, что она плевать хотела на их взгляды. Она двигалась, как будто в пустом зале, не обращая внимания на людей. Бронеслав, задетый подобным небрежением, быть может, сильней остальных, уже почти натянул маску презрительно-высокомерную (он пользовался ею скрывая обиды), когда внезапно был одарен улыбкой. Один из всех, да о такой удаче он и не мечтал давно! Почувствовав себя обласканным Богами (хотя нет, его душе неведомо понятие Бога), скорее как человек выигравший у лохотронщика, Бронеслав, успевший немало ублажить себя спиртным, ринулся, что называется «в бой». Бойцом он был опытным и смелым, даже наглым, только это слово обычно не применяют в таких ситуациях. Быстро и четко отработав нехитрый ритуал знакомства, он рассчитывал перейти к следующему этапу, столь же незамысловатому в его исполнении. В профессии красотки он не сомневался, но его не смущали вопросы нравственности, скорее только визуальная дешевизна товара, (поэтому, кстати, Бронеслав не брезговал драными трусами и носками, предпочитая откровенно дорогие галстуки).

- Макона есть у меня дома! – произнес он избитый рекламный слоган, считая себя неотразимо остроумным.

- А у кого ее нет?! – девушка явно не собиралась продолжать вечер вместе.

Бронеслав смутился, обычно, добравшись до этого этапа, он не сомневался в переходе к следующему, а тут намечался явный облом, и не просто, а на глазах у всех. Странно конечно, что, дожив до тридцати шести лет, он, как тинэйджер зависел от мнения случайно оказавшихся рядом людей. Потерпеть фиаско у них на глазах? Ни за что, он бы не смог позволить себе такое унижение.

- Тем лучше, если она есть и тебя тоже.

Кажется, не все так плохо, еще можно спасти лицо.

- Но только это ничего не значит!   - и она отвернулась, явно собираясь переключиться на кого-то еще.

Это было хуже удара пыльным мешком. Бронеслав нервно огляделся, ему казалось, что все смотрят только на него. Бедняга, он бы огорчился, узнав насколько неинтересен окружающим. К его счастью, завышенное самомнение непроницаемой завесой скрывало от него действительность.

- Тогда прощай! – он вложил максимум презрения в голос.

- Скорее до свидания! Увидимся в сети! Мой ник…

…Вот эти-то последние слова и застряли у него в голове. Сейчас, спустя четыре(?) дня они еще смутно звучали где-то вдали. Ему хотелось вспомнить больше, но он прекрасно знал, что это вряд ли ему удастся. И потом ник, что это, зачем, в какой сети ее искать. Клуб что ли такой. Увы, увы, Бронеслав не слишком был образован… ему бы пойти взглянуть в компьютер секретарши или бухгалтерши… гордость не позволяла, да и не догадывался он, что разгадка так близко… Другой быть может плюнул бы, да и забыл девицу, мало ль их, таких по Москве развелось. Другой бы да, но не Бронеслав, и число было скорей семнадцатое, иначе стал бы старый Ник так вольно всем распоряжаться!? Да и девка рыжая, неспроста все это…

- Мой ник…ник…да черт бы драл тут всё, - уже почти вопил нетерпеливый Бронеслав.

Он звал Его? Да нет, конечно.

Не верил Бронеслав ни в Бога, ни в чертей. Но дверь открылась… Вошедший, красивый, молодой работал здесь, в мясной конторе, юристом и попутно программистом. Сравнительно недавно, Бронеслав таких как он открыто недолюбливал, за то, что были они совсем уже другими, как ему казалось, чересчур самоуверенными и умелыми. Но как бы там не было, он мог помочь. Бронеслав готов был попросить, хотя ему все еще казалось, он и сам вспомнит, стоит только поднапрячься.

- Степан…

- Да, шеф?

«Опять эта проклятая ёрническая манера! Ведь говорил ему: по имени и отчеству - Бронеслав Ольгердович! »

- Степан! «Сеть» – это клуб или ресторан?

- Не знаю, я там не был.

- А где находится?

- Спросите Инну, она посмотрит в интернете.

- Где, где?

- В сети, в глобальной паутине…

- В сети?..

- Ну, вы даёте, вы, что не знаете, что такое интернет?

- Ну почему же, знаю, это…- на самом деле он не знал, то есть знал, конечно, что это что-то такое, но сам там не был. Но не признаваться же в своем невежестве и кому, наемному сотруднику? Никогда!

Бронеслав мялся, он уже понял, что разгадка где-то совсем рядом, он слышал краем уха, что там, в интернете что-то происходит, но как туда попадают, не ведал. А программист, Степан, нагло(!), как у себя уже включал компьютер, куда-то нажимал, картинки менялись одна за другой, как в тумане Бронеслав назвал свой пароль, еще что-то, он даже не понял о чем его спрашивают. Очнулся он, только услышав магическое словечко «Nick».

- Что, что ты сказал? – закричал он как-то хрипло и зло.

Еще бы, он, как проклятый ломал себе голову, а этот, прощелыга, запросто разбрасывается заветным словом. Но Степан не обратил особого внимания нервозность шефа, ему было наплевать на его душевные переживания.

Он с легкостью предоставил эти заботы Старому Nick`y.  

-  Псевдоним, - произнес Степан. – Или Nick. Мне по фигу, как хотите.

Бронеслав дернулся еще раз. Не поняв юмора, он мог сделать только «однозначный» выбор.

- Nick! – его голос был тверд и величествен.

- С фантазией хреново, - но слова Степана прошли мимо Бронеслава Ольгердовича.

Время тянулось медленно, дальние отголоски похмелья вновь напомнили о себе, Степан опять нажимал на какие-то кнопки, говорил скорее сам с собой, пока Бронеслав не услышал заветное слово, второй раз за сегодня.

- Nick?

- Nick!

Бронеслав теперь уже не сомневался, хотя и услышал, как Степан матерится сквозь зубы.

- И какой из них?

- Что значит какой?

Мир опять покатился сам по себе. Вечно с этими компьютерами творится что-то загадочное. Сам черт ногу сломит!

Бронеслав смотрел на экран, силясь понять какой выбор предлагает ему сделать Степан. Он сумел только прочитать «32154…Nick, 12547… Nick, 2145…nick»

- И что это за чепуха?

- Хотели Nick`а – получите! – голос Степана был какой-то вялый.

- Что значит – получите? Что я с ними буду делать?

- Общаться…

- С кем? С банковским балансом?

- А!.. вы, босс, и в этом не сечете…

- Все, хватит, с меня довольно! Где ты взял этот список и что он значит?

- Нашел…

«Ладно, секретов там не было быть не могло! Пускай не гонит! »

- Нашел? А как?

- Обычно, нажал на кнопку…

- Какую?

- «Search».

- Ага… ну ты Степан иди, работай…

И если бы Бронеслав отвлекся от себя хоть на секундочку, заметил бы, что Степан уходит как-то слишком не обиженным (обычно, он едко отвечал на колкости, а тут ушел спокойно).

«Ушел?! И фиг с ним! Бездельник, дармоед! » – подумал и забыл. Все его внимание сосредоточилось в злосчастном списке из восьми персон. «Nick, nick… понятно, это люди, ну да, бывают ведь тезки, всего-то восемь! Я ее найду! » И поразмыслив еще немного он вновь нажал на кнопку «Search». Все изменилось на экране и Бронеслав секунд на пять на десять замер, ему почудилось, что все пропало, но список появился вновь. На сей раз подлиннее, прибавилось девятое имя. И зеленый цветочек. Сначала Бронеслав не обратил на него вообще внимания, а потом… Дурак-то он дурак, но все же понял, что это своеобразный светофор. Понять-то понял, а толку? «Степана звать?! Противно, смеяться будет, интеллектуал хренов», и так мутарно ему стало, и еще похмелье… «А если Инку, она, конечно, тоже сделает большие глаза: Бронеслав Ольгердович, как вы не знаете? Да черт с ней…»

Чертей развелось…

- Инночка!

- Босс?!

«Вот черт! И эта тоже, язва! ». Но он смолчал, надев елейную улыбку.

- Солнце мое, приди, побудь со мной!

- Что, просто так?

- Как ты корыстна!

- Я? Не путаете?

- Да я тебя люблю…

- Ну, разве только…

- Ты идешь?

- Иду, иду…

- Скорей, я чахну без тебя.

Она вошла, слегка с ленцой, как и положено декоративной секретарше. К счастью для Бронеслава, она не была анекдотически тупа. Едва бросив взгляд на экран, она, без лишних предисловий, спросила:

- Хотите поболтать, змей Степашка не научил?

- Зришь в корень, Инок!

- Учить?

- А сложно?

- Чепуха, любой валенок разберется!

- Ты про меня так говоришь? – но гнев его выглядел театрально и неубедительно. – Инок, ведь я тебя люблю!

- Моей вины в том нет…

- Ну, что, поможешь?

- Только в пять уйду…

- Да хоть в четыре, только научи!

- Кому писать-то будем?

- Ну этому с зеленым светофором.

- Ок, базара нет, - она сказала «О» «К» по буквам, нарочито вульгарно.

Но объяснила все очень толково и доходчиво, так, что примерно через час Бронеслав смог пользоваться Icq как прочими частями тела… мозгом, например, или руками. Увы, он не блистал изяществом стиля, но брал нахальством. И конечно же, зеленая ромашка, самый поздний NiCk  и оказалась той самой рыжей бестией.

Неисповедимы пути Господни, хотелось мне сказать, но промолчу, памятуя о старом Nick`e.

***

А где-то в глубинах интернета пересекались несуществующие дороги, пронумерованные пользователи-nick`и отправляли друг другу виртуальные «messages`и» и получали оцифрованные ответы. Жизнь кипела во всем ее иллюзорном многообразии. Большинство, давнишние поклонники Isq, вяло перебрасывались репликами, они уже успели обсудить прошедшие праздники все до мельчайших деталей и теперь переговаривались скорей по привычке, нежели действительно томились жаждой общения. Но были среди них и другие, те, кто лишь недавно попал в сети всемирной паутины. С жадностью неофитов они поглощали и вновь выплевывали байты информации.

- Так это ты была той ночью в клубе?

- Была…

- Ты там всегда бываешь?

- Часто…

- Хочу тебя увидеть…

- Хоти…

- Я не шучу…

- Охотно верю…

- Придешь?

- May bee…

- Проклятие! Степан! Да где ты, черт тебя дери!

Не стоило, не стоило ему взывать к чертям…

- Степан! Ты деньги здесь за что имеешь?

- Какие деньги? Зарплату, что ли? Шеф, так я работаю…

- Работаешь?! Так мой компьютер совсем не пашет…

- То есть?

- То и есть! Что это за «мауь её»? это ты его научил матом и кого? Меня, работодателя!

- Ага, и сразу по-английски!

- Причем здесь Англия! Мы в Москве! Ты мозги не пудри, твоя работа?

- В смысле?

- Ну, я общался с человеком… по делу, важному, между прочем, а он мне выдал…

- Кто выдал? Человек?

- Да нет же, как ты все-тки туп! Я поражаюсь! Компьютер, кто!

- Вам просто по-английски написали, быть может, может быть…

- Вот сволочь! Ну что стоишь, скажи, что написали.

- Быть может, может быть.

- Мне, что тебя уволить? Иль просто в морду засветить? Ну, что стоишь, как истукан, что написали-то?

- М-О-Ж-Е-Т Б-Ы-Т-Ь!

- И все?

- Ну да.

- Какого ж черта ты меня мурыжил. Все, иди работай.

- Нет проблем.

- Вот выгоню тебя, тогда посмотрим.

- Да-да, посмотрим кто кого, - но фраза прозвучала уже в дверях и Бронеслав ее-то не услышал.

Он вновь увлекся интернетом, нажал знакомую до боли кнопку «Search», экранчик (верней сказать экранище – его же видят все!) ожил, сделал вид, что снова что-то ищет и выдал все тот же список из девяти имен. Все было так же, только две зеленых ромашки в нем оказалось взамен одной. Другого это может и смутило бы, но только не Бронеслава – он тертый был кремень, ежу ж понятно – одна ромашка когда заходишь в первый раз, второй их две - что-что, но умел считать… Теперь он стал писать сначала:

- Я в клубе был… в глаза мне посмотрела…я сам не свой… хочу увидеть…

(И прочую вульгарнейшую чушь – увы, он не умел иначе)

Ответ пришел, простой и скорый:

- Напомни только, где тот клуб…

И в хвост ему второй:

- И это вся твоя любовь?..

- Конечно нет!!! Сегодня ты увидишь!

- Но что и где?

- Сначала в клубе…

- Ку-ку! Очнись! Где адрес-то?

Он ничего еще не понял…

- Да, я его ищу, но клуб… сама же там была…

- Я все не помню, где бываю…

- …дтовскй проезд, там фонари еще зеленые у входа…

- почти смешно…

- так ты придешь?

- Ну, если приглашаешь…

- Я жду тебя…

***

Едва дождавшись девяти, Бронеслав сидел за стойкой бара, почти один. Ну, кто еще попрется в клуб в такую рань, там скукотища смертная в столь ранний час. Но Бронеслав нетерпелив, да и не особо молод – он ночь отводит для другого. Да-да, для сна или того, что принято так называть… И он не может терпеливо ждать полуночи, когда придут завсегдатаи… Хотя о времени-то он и забыл условиться, ну, что ж, тем хуже, для него разумеется… (сказал бы обыватель)… но Бронеслав всегда ловил удачу, такая у него планида.

…каждому свое…

Удача не бросила его – он баловень судьбы, могли бы мы сказать.

…но подождем…

Так вот, удача опять была его компаньонкой. Вошла не рыжая, но… но девушка явно искала кого-то. Другой бы и забыл о ней, другой, только не Бронеслав. Он был и жаден, и вседен, хотя девчонка явно была не первый сорт (да и пришла-то не к нему, подумать должен был бы он).

- Привет!

Другой бы точно удивился! Незнакомка, толстушка метр пятьдесят, в штанах широких, в «Гриндерсах» и с рюкзачком, - такие «на работу» не ходят. Но здоровается как профессионалка.

- Привет! – Бронеслав ответил без тени сомнения, он не подумал даже, что рыжая вот-вот должна придти. – Вина?

- Вина? Конечно, пива! И вот, что валим-ка отсюда. Здесь – отстой!

Вираж был резким. Бронеслав внезапно вспомнил рыжую и захотелось ему все сразу получить.

Но видно старый Nick отвлекся…

- Ты что-то гнал мне про любовь! – услышал он девчонкин голос.

- Так это ты была?

- А ты подумал? Леди Ди?

- Тогда идем! Куда ты хочешь?

- Тут клуб один неподалёку, а потом мы можем у тебя продолжить…

Наверно кто-то бы другой расстроился ошибку обнаружив, но Бронеслав возликовал, поймать двух зайцев, на … сесть меж стульев – это ль не удача. А рыжая? Да он ее найдет, хоть завтра, хоть потом. Да не отыщет, тоже не проблема. И эта девка тоже неплоха, все с полуслова понимает, а то, что неказиста – он ведь отдельно обитает…

Мы их оставим – незачем мешать…

Вернемся в бар, тот самый бар, где фонари зеленые у входа… примерно час спустя, походкой легкой (нарочито!) вошла та самая девица, из-за которой весь сыр-бор… в каком-то платье обалденном, на высоченных каблуках, как лучшая из представительниц той самой, древнейшей и первой из профессий… уверенная в неотразимости своей, как в дальние еще афинские поры, когда ценили выше «их»… Окинув быстрым взглядом полупустое помещенье, недобро сдвинув брови, она ушла.

Уйдем и мы…

***

Рассвет, противный, зимний, поздний, застал Бронеслава в кабинете. Жадно приникнув к экрану, он пытался все же разыскать ту самую проклятую чертовку.

Ему бы лучше отступить, не знает ведь он с кем тягаться вздумал…

Он сделал то же, что вчера, но все цветки так и остались красными, никто не захотел в такую рань писать записки. Что было делать Бронеслав не знал. Вчерашняя постельная разминка оставила его в недоумении. Он всегда считал себя любовником умелым, почти что эталоном, если таковому случилось быть. А тут сопливка, едва за восемнадцать его! и вздумала учить! Да как! Язвительно и жестко критикуя все, что прелюдией зовется, а потом, включив секундомер и вовсе в гроб загнать пыталась, Китай зачем-то вспоминая.

«Кошмар, кошмар, кошмар… А в люди вывести такую, друзья же тут же засмеют. Нет, нет, найти бы рыжую и вместо Инки посадить! Вот все слюнями изойдутся! »

Увы, но Бронеслав был примитивен, придумать лучше вряд ли мог. Да и нужно ли придумывать умные вещи, когда существуют стереотипы?

«Утро красных ромашек» продолжалось и продолжалось. Конечно, Москва не ломилась в очередях за куриным мясом, но даже самые светлые умы не подозревали, как близка была роковая черта. Кто-то должен был вмешаться и спасти положение.

И он вмешался…

Звякнул телефон:

- Шеф, вам письмо!

- Неси!

- Пустите к компьютеру.

Бронеслав вздрогнул: «Нервишки ни к черту! » (опять!) Он не заметил, как Инна вошла в кабинет.

- Письмо давай!

Действительно нервишки расшатались  - скрывать растерянность под маской злобы – верный признак.

Спать надо по ночам! Спать.

- Распечатать или так посмотрите?

- Я сам, - злость еще сильней проявилась в его голосе.

- ОК, - она опять противно растянула буквы, повернула монитор и очень быстро вышла.

Хотел Бронеслав ей нагрубить вдогонку, но не успел, дверь мягко закрылась за ней раньше, чем он отрыл рот. Разозленный теперь уже окончательно и так и не увидев письма, Бронеслав повернулся к экрану и чуть… да, да, вы правы, чуть не…

Там, на огромном мониторе был портрет той самой рыжей.

Он обомлел, считая, что ему сам черт ворожит.

Вряд ли сам…

Но это нас, читателей волнует. Для Бронеслава такой вопрос просто не существовал. Он баловень судьбы, она ему подвластна. На радостях он даже заключил новые контракты «на курей», слава Богу, Москва голодной не осталась!

День прошел спокойно, плодотворно, а вечером, с большим букетом роз счастливый Бронеслав понесся в новый ресторан. Там было все как у людей: фонтан и бархат с позолотой, а главное, ждала она, (сама свиданье там назначив). И встреча состоялась.

Пока, чуть-чуть потея от восторга, Бронеслав вручал цветы и комплементы, мы можем ненадолго отвернуться и даже отправиться к Бросе, (так его звала мама) домой, посмотреть, не надо ли чего,   хотя там и без нас уж час как все готово. Мы просто подождем. А чтобы не уснуть пройдемся беглым взглядом по гостиной, заглянем в спальню, в ванную и кухню, подивимся на кожаный диван и итальянский ламинат, да всех причуд не перечислить. Богато, словом, и достойно. Жаль, на окраине Москвы. «Там воздух чище! », - громко скажет Бронеслав, а про себя добавит непременно: «И дешевле! Вы знаете какие цены на квартиры в Центре? То-то же! » Увы, он любит деньги ради денег и в гости редко приглашает друзей своих. Зависти боится, не иначе.

Мы отвлеклись, а час-то пробил.

Но никто не знает судьбы своей заранее.

Ввалились, будто не вдвоем, шум, хохот и табачный дым. (Хоть нам он опасен).

Игравшие в «Сладкую женщину» или «Большую овцу» поймут дальнейшее без комментариев. Остальным же придется просто поверить в то, что все случившееся в квартире Бронеслава – классический сценарий все той же игры. Есть жертва, есть ведущий и зрители. Фишка в том, что  жертва –Бронеслав, - не знал про зрителей. В угаре страсти он не заметил крошечную камеру, недавно и без спроса, появившуюся у него; и теперь вся жизнь его как на ладони повиснуть может и в сети. И каждый кто захочет (и кто узнает путь) дивится будут и смеяться над непутёвым ловеласом.

Поток дежурных фраз и жестов, распахнутая в ванну дверь, взлет простыней, красивое постельное белье – не поскупился, - все по сценарию  (о том, что наша жизнь десятка два сценариев узнали мы от Берна, и теперь забыть не можем). Но двадцать первый вариант играет рыжая. Она, казалось бы профессионалка, давно раздеться бы должна. Но она велит раздеться Бронеславу:

- Сначала ты, а я потом. Не просто тряпки скинь, а в танце!

Ну молодежь, ну нравы, вкусы!

Как их прельщает белёсая и дряблая фактура кожи. Где эстетизм?

Не замечая явного, рыжая играет с ним, щекочет перышком павлиньим, собакой обращает, за ушком чешет и пинает… А после, так и не раздевшись, уходит, громко хлопнув дверью.

Занавес.

Финал.

Доволен был бы Бронеслав, но он еще не ведал, что стал героем представленья.

Говорят, от многия знания – многия беды. От незнанья их не меньше и они больнее бьют.

***

Наутро, девятнадцатого, (вне сомнения) приехав к часу на работу Бронеслав всерьез решил заняться делом. С порога Инну обругав, потребовал бумаги, калькулятор и заперся один. Почти до трех все тихо было – он работал, отчеты быстро проверял.

Компьютер не включал, ромашек не искал.

Секунда передышки – и грянул гром.

В приемной, у секретарши Инны вдруг шумно стало. Бронеслав в досаде от помехи ее позвал:

- Инна! Инна!

Она не слышала и громко хохотала. Да не одна.

Взбешенный Бронеслав вскочил, ногою дверь открыл и выскочил в приемную.

Там столпившись десять человек кино по телеку глядело. С Бронеславом и рыжей бестией в ролях. Он, войдя застал конец сюжета. Красотка в туалете, задравши юбку, мочилась стоя.

Он понял все.

- Где Степан?! Убью собаку!

- Улетел!

- Сегодня утром, на год, в Штутгардт.

- Он попрощаться забегал сегодня в девять.

- Нам сюрприз оставил и попросил включить не раньше трех…

Кино тем делом продолжалось, в нем Степан (хоть тут-то Брося не ошибся), парик снимая произнёс:

- Что будешь делать, Бронеслав?

На этом запись прервалась…

Пунцовый от стыда, бежал бы джентльмен стреляться…

Но не плебей…

И не в двадцатом веке…

Ксеня Кнолле

август 2002