Долг чукчи

Поздней осенью встретились  на Манежной площади старые друзья: Иванов, заруливший из провинции в Москву, и Петров, столичный.

- Привет!

- Здорово!

И начались всякие да- нет, ахи- охи, помнишь- не помнишь.

- Ну, как ты?

- Нормально. А ты?

- Отлично.

- Как твоя жена- красавица?

- Ну, вспомнил! Стервой оказалась. Развелись давно. Как говорится, сандали жмут и нам не по пути. Один пока кукую. А сам-то как? Помнится, не очень-то тебе с девчонками везло.

- У меня пока надежно. С тех пор, как долг чукчи справно исполняю, у меня с моей женщиной полное взаимопонимание.

Петров присмотрелся пристально к Иванову.

- Так ты, оказывается, чукча? Или она у тебя чукча?

Иванов захохотал.

Все знают, как Земфира воспела отсутствие горячей воды, но ждет еще своего часа и своего поэта отсутствие отопления.

Иванов всегда запасает горячую воду в тазике, часиков в полдвенадцатого ночи, потому что в полночь вода в кране исчезает. Как в анекдоте: чукча умный, он на зиму горячую воду в тазиках запасает.

Привык уже Иванов этот долг чукчи исполнять.

Второй долг чукчи - заранее перед вечерним умыванием нагреватель в ванной поставить.

А после этого побритый- помытый с воплями ныряет под пышное пуховое одеяло, чтобы местечко нагреть, третий долг чукчи исполнить.

Тем временем его женщина в нагретой ванной умывается в свое удовольствие водой от главного чукчи семьи.

И, наконец, приходит к нему под одеяло. Очень даже благодарная, что он ей место нагрел. Она блаженствует. Но и  Иванов в выигрыше, потому что его холодные коленки, нос и уши об одеяло почему-то не нагреваются, а только об женщину. Ну, а в процессе нагревания уже и не важно, чукча ты или нет. А когда совсем жарко нагреются, то и одеяло пуховое побоку.

Любит Иванов все свое: женщину, пуховое одеяло, тазик. Даже на мэра злиться перестал, что у того вечно денег на топливо не хватает, и всегда зима неожиданно приходит.

Петров выслушал все это как-то слишком серьезно. И мэр у него хороший, и с водой все в порядке, и жизнь энергичная, но, в конечном счете, темной ночью у одиночества холодные коленки.

А Иванов подумал сочувственно: «Да, приятель, у тебя, видно, тазик не той фирмы…»