Капли на спине

"Зачем скрипач меня любить,

Зачем любить меня?" – твердит ему звезда.

(Из к/ф "Гардемарины, вперед!")

- Солнце, я люблю тебя! Я безумно тебя люблю! - сказал я.

- Мне очень приятно, но я не могу себя заставить тебя любить. Значит не судьба, - ответила, пытаясь, смотреть в глаза Таня.

- Судьба здесь ни при чем. Зачем так легкомысленно относится к признаниям? Ты же даже не подумала. В лоб, как будто готовилась заранее, ласково "отшила". Как будто я один из тех многих, которые падают пред тобой на колени. Что ж? Я не глуп. Однажды ты сказала, что знаешь себе цену. Птенчик, я тоже знаю ее. У меня она слишком высокая. Я не привык ползать в ногах у девушек и что-то выпрашивать. Тем более… любовь.

- И все же для меня ты только друг и ничего большего.

- Всё. Хватит. Прости. Знай, я… я найду, к тебе дорогу, - сказал я, еле сдерживая злость на самого себя. Зачем признался, если не был уверен в ответе? Зачем?

Я вышел на улицу и закурил. Из клуба "выплескивались" звуки быстрой музыки. Я думал только об одном: забыться хотя бы в этот вечер. Мимо проходили запоздавшие девушки. Они радостно смеялись, "смугленькая" посмотрела в мои грустные влажные глаза и замолчала. Я улыбнулся ей.

Почему бы и нет? Хоть в этот вечер я кому-то буду нужен.

Покапал дождь. Я зашел внутрь, выпил пару рюмок водки и вступил на танцпол. Все еще играла быстрая музыка. Вокруг танцпола располагались зеркала. Танец в зеркалах возбуждал мозговые импульсы, хотелось взлететь. Мои ноги, руки, голова настолько быстро и динамично двигались, что я просто не замечал никого в округе. Ни Таню, что танцевала с каким-то "большим" мужчиной, ни людей, сидящих за столиками, которые, что-то говорили и показывали на меня пальцем. В сознание создавалось впечатление, что я лечу над всеми, что я имею несоразмерную власть над окружающими, которую мне придает танец.

В зеркале я увидел ту "смугленькую", что встретилась мне у входа. Мгновение, и я оказался около нее. Мои руки оплетали ее шею, плечи, грудь, талию. В зеркалах было только наше отражение, движения были хаотичные, но создавалось впечатление, что колыхаются два колоска на бескрайнем поле. Так продолжалось, наверное, много времени. Мы даже не заметили, что музыка сменилась на медленную, а мы обнимали друг друга в смиренном танце. Я "плевал" на все: на признание, которое было сделано первый раз в моей жизни искренно той девушки, без которой я представляю свою жизнь, как некое существование в обществе множества развратных женских тел, кутеж; на все чувства, которые я испытывал, и испытываю, пытаясь затуманить их поцелуями с другой девушкой. В свои почти двадцать лет я устал от всевозможных развлечений в обществе достаточно красивых, но ничего не знающих о любви, как высочайшем чувстве, особ. Ради Татьяны я был готов бросить то, что нормальный мужик не променял бы ни на какую, пусть даже лучшую в мире женщину – мужскую свободу.

Целуя "смугленькую", как множество других женщин до нее, я ничего не осознавал и не чувствовал. Мы вышли на улицу, и оказались в парке напротив. Скамейка была мокрая. Шел дождь. Ее белая блузка намокла, сквозь нее были видны контуры груди. Моментально сорвав с друг друга одежду, мы оказались на скамейке, покрытой желтыми листьями. Не смотря на осеннюю ночь, на улице было достаточно тепло.

Два обнаженных тела извивались под каплями дождя.   Небесная вода смешалась с потом. Легкий ветерок пробежал по пылающему телу, несколько отрезвив меня. Дождь пошел сильнее, капли холодной воды на моей спине смыли пьяные мысли в голове.   "Кто она?" – вдруг задал я себе вопрос, увидев девочку, изнывающую от наслаждения подо мной. Миг, и она издала приглушенный звук от полученного удовольствия.

"Господи! За что?" – кричал я, вознеся руки к небу. Слезы текли по щекам. Ну, почему? Почему я должен каждый раз ловить себя на мысли, что так будет всегда! Ну, что же ты делаешь, Танечка? Зачем убиваешь любовь? Зачем позволяешь мне идти на такие поступки, которые мне уже осточертели? Как это глупо, не правда ли?!