Шизофрения. отрывок из 2 книги плохой хороший врач. Глава Порно книги

Оксана, восхитительное белокурое создание с длинными стройными ножками, начинавшимися, казалось, чуть ниже её подмышек, работала в травматологическом отделении горбольницы медсестрой.

Выполнив процедуры, она вышла из палаты и, якобы, поправляя на подносе медицинский арсенал, остановилась за дверью, прислушиваясь к восторженным мужским ахам и охам, доносившимся из палаты.

- Вот это девочка!

- Какие ножки! Ей надо носить халат в виде воротничка с рукавами!

- С короткими!

- А лучше вообще без руковов!

- Тогда это будет не халат, а мини-юбка!

- Да... Эх бы...

Оксана была уверена, что пациенты не знают о её подслушиваниях, и поэтому мужские вольности её не смущали.

Когда она "материализовывалась" в мужских палатах и наблюдала, как у новичнков при её появлении округляются от восхищении глаза и непроизвольно раскрываются рты, она, гордясь собой, думала:

"Поднимите с пола челюсти, парни! Вы что, красивых девочек не видели?"

Видели, конечно. В кино, например. А здесь - живая. Руку протяни... А нельзя!

- Это наша Оксана! - любовно, словно хвастаясь редкостью из своей коллекции, представляли её "старожилы".

И за то, что больные любили её, гордились ею, относились к ней и к её красоте с уважением, она прощала им многое: и лёгкий флирт, и жадные взгляды. Откровенно похотливых, правда, терпеть не могла.

То, что аппетитной девочкой в наше время быть опасно даже на работе, Оксана поняла давно.

Как-то она подменяла в приёмном покое на ночном дежурстве заболевшую подругу. И в это дежурство до неё докопался пьяный пациент. Причём, докопался капитально, хотел увести её с работы. Враньё Тамары Петровны о том, что Оксана замужем, не помогло. Оксана улыбнулась, вспомнив, как тогда к ним в кабинет вошёл босой доктор. Все подумали, что у него крыша поехала. А он задумчиво так врезал пьяному ногой между ног - и всё утряслось.

Позавчера Оксана в очередной раз, в последний, как оказалось, уколола в ягодицу Игоря, молодого владельца комиссионного отдела в универмаге, которому два месяца пришлось отлёживаться в отделении с ногой, пробитой "бандитской пулей" на охоте, как он сказал.

Комиссионные отделы в магазинах стали появляться недавно. На фоне пустых государственных прилавков с башмаками "Прощай, молодость!" "комки" смотрелись западным раем!

Классные импортные сапоги - и не только из соцстран, а даже от гнилого капилализма! Шикарные кожаные куртки! Бешеная косметика! И цены бешеные. Косметика - ползарплаты, сапоги - две зарплаты, кожаная куртка - годовая зарплата.

А вчера Игорь предложил Оксане отметить его выход на свободу из стен больницы в ресторане. Оч-чень заманчивое предложение!

Детство Оксаны закончилось с кончиной застойных времён, а времена перестройки перестроили цены в ресторанах и магазинах не в соответствии с медицинскими зарплатами. И если бы не регулярные родительские подачки, то существование Оксаны в общежитии медиков было бы отвратительно и непробиваемо серым. "Спонсора", который одевал бы её и водил по ресторанам, как некоторых подруг, Оксана заводить не хотела. Свою красоту и репутацию, если можно сегодня так выразиться, она считала хорошим приданым и реальной возможностью выбиться в... удачные жёны. Короче, в ресторане Оксана ни разу не была. И, решив, что будет предельно внимательна и осторожна, согласилась на предложение Игоря пойти и посмотреть, что там за жизнь в этих "ресторациях".

На следующий день Игорь подкатил к общежитию Оксаны на новенькой тёмно-вишнёвой девятке с крутыми номерами, и все её подруги полопались от зависти, глядя, как атлетического вида шофёр усаживает Оксану, словно великосветскую даму, на заднее сиденье к хозяину.

Официант в ресторане встретил Игоря как старого знакомого и повёл к уже накрытому столику.

Пока Игорь, опираясь на тросточку, ковылял с Оксаной через зал, со всех сторон его приветствовали знакомые:

- С возвращением!

- В каком межнациональном конфликте участвовал?

- Ты что, свои бриллианты и золото в ногу загипсовал? Правильно, так надёжнее!

- Наоборот опаснее - вместе с ногой оторвут!

Игорь беззлобно отшучивался.

Шофёр Игоря прохаживался в холле и через стекло наблюдал за столиком шефа.

... Игорь выпил "Смирновской". Оксана попросила чего-нибудь полегче, и кавалер заказал ей шампанского. Пока ждали шампанского, проголодавшаяся Оксана умяла вкусную свиную отбивную. Игорь курил и со снисходительной улыбкой поглядывал на непринуждённо наслаждавшуюся едой девушку.

В ресторане Оксане нравилось: негромкая музыка, красиво одетые люди, лёгкая атмосфера отдыха и праздника. Но со временем атмосфера стала тяжелеть.

Группа "лиц кавказской национальности" заказала лезгинку. Оркестр оглушительно сыграл три куплета. Выпучивая глаза и скаля зубы, судорожно завиваясь в жгуты и распяливаясь крестами, кавказцы оттабунились перед эстрадой. Заказали ещё лезгинку. Оркестр сыграл два куплета. После очередных заказов - по одному. Разгорячённым огненной пляской кавказцам это показалось несправедливым. Они поскандалили с оркестрантами, метрдотель едва их успокоил и распорядился лезгинку больше не исполнять.

За спиной Оксаны вдруг выросло лицо "всё той же национальности", и стало настойчиво приглашать девушку на танец.

Ничего плохого Оксане за всю жизнь кавказцы не сделали, но из-за их вечно раздевающих взглядов, кавказцев она не любила.

- Дама не танцует, - сказал Игорь, не глядя в сторону кавказца.

Кавказец настаивал.

Игорь кивнул в холл и к столику быстро подошёл шофёр-телохранитель. Он бесцеремонно взял кавказца за руку выше локтя и, почти подняв его над полом, отвёл к "кавказскому" столику. Что-то коротко сказал сидящим и вернулся в холл.

Рассерженно пошумев между собой стаей вспугнутых галок, кавказцы угомонились.

Игорь "остопарился" ещё пару раз. После двухмесячного воздержания в больнице он быстро опьянел. Придвинувшись ближе к Оксане, обнял девушку за плечи, стал уверять, что здесь толком отдохнуть не дадут, и предложил перейти в гостиницу над рестораном, где у него забронирован номер.

"В нумера", - кисло подумала Оксана и, сославшись на то, что ей скоро пора уходить, отказалась.

Игорёк настаивал. Лез обниматься и одновременно выжимал слезу - жаловался, что его никто не любит, не понимает, что не к кому голову приклонить...

Поняв, что беззаботный отдых и приятное развлечение закончилось, Оксана торопливо попрощалась с Игорем и рванула из зала. У раздевалки дорогу ей преградил шофёр-телохранитель. Пробежав мимо гардероба, Оксана метнулась на улицу в одном платье. Перед входом в ресторан стояли "Жигули". Шофёр, молодой парень, приоткрыв дверцу, наблюдал за выбегавшей из ресторана девушкой. Оксана юркнула к нему в машину.

- Спасаешься бегством? - понимающе спросил парень, выруливая на улицу.

- А ну их к чёрту! - поёжившись, зло ответила Оксана.

- В общагу поедешь? - по-свойски спросил парень.

- Ага, - согласилась Оксана и подумала: "Откуда знает, что я живу в общежитии? Может лечился у нас?" - Слушай, не возьмёшь моё пальто в ресторане? Вот номерок. А то как я без пальто?

- Нет проблем, - кивнул парень и развернул машину в обратную сторону.

Остановившись за углом, неподалёку от ресторана, парень выдернул ключ зажигания, взял из бардачка бумажник.

- Смотри не сбеги! - пошутил он серьёзным голосом и направился к ресторану.

Вернулся минут через десять, принёс пальто.

- Чуть не побил меня твой хромой друг. Но я сказал, что ты моя сестра.

- Поверил?

- Нет, конечно. Но отпустил.

Оксана неуклюже оделась в салоне автомобиля.

Проехали мост, но свернули в противоположную от общежития Оксаны сторону.

- А мы куда едем? - удивилась Оксана.

- Как куда? Ко мне, в общагу, - не менее удивился парень.

- Нет, ты меня не так понял... Я не поеду к тебе, я никуда не поеду... - испугалась Оксана. - Выпусти меня, пожалуйста!

Парень остановил машину, повернулся к Оксане.

- Из ресторанов зимой знаешь кто голяком выскакивает и в чужие машины без спросу прыгает?

- Извини, пожалуйста, - дёргала ручку стеклоподъёмника Оксана, пытаясь открыть дверь. - Ты меня не так понял!

Парень открыл дверцу.

- Уматывай!

Ему было жаль истраченного впустую времени.

Оксана вывалилась из машины и, застёгивая на ходу пальто, побежала к автобусной остановке. Понимающие тётеньки укоризненно смотрели на изгнанную из машины красивую девушку.

До своего микрорайона Оксана доехала без приключений. Недалеко от общежития, у подъезда одного из домов увидела своих подруг.

- Ой, девчёнки, я сегодня два раза чуть не влипла! - с ходу начала рассказывать о своих приключениях Оксана.

С хохотом, писком и визгом обсуждали случившееся. Громче всех смеялась Танька - самая близкая подруга Оксаны.

- Всем им одно и то же надо, - знающе высказала она своё мнение насчёт мужчин.

Подошли три парнишки из местных. Про таких Танькина говорила, что им усы полотенцем брить можно, без намыливания - сопливые и в пуху.

Юнцы молча постояли рядом, послушали девичьи разговоры, попускали пузыри из жвачек. Самый деловой предложил:

- Девки, пошли расслабимся. Хата и бабки есть. А то хочется чего-то...

Танька, воспитанная матерью-одиночкой и привыкшая отшивать более серьёзных "съёмщиков", наведывавшихся к матери, окинула мальцов презрительным взглядом:

- Деньги, говоришь, есть? На три резинки хватит? Я имею в виду - на жвачные. А ну кыш отсюда! У него "хотелку" с микроскопом искать надо, а он туда же!

"Съёмщики" выразили своё мнение на несогласие дам отдохнуть вместе замысловатым многоэтажным матом, и побрели искать более сговорчивых подруг.

- Девчёнки, а давайте и вправду расслабимся! Как-никак нынче пятница - крайний день! У меня домашнее вино есть, - предложила Танька. - Дома пусто, мать до завтра к "своему" умотала.

Расслабились классно. Выпили почти трёхлитровую банку холоднющего, из "хрущёвского холодильника" под кухонным окном, вина.

- Мать узнает - убьёт! - смеялась Танька.

Нахохотавшись до упаду дома, вышли во двор и остатками вина угостили знакомых ребят. Потом допоздна ржали и горланили песни на улице.

Это было вчера. А сегодня у Оксаны пропал голос. Ларингит - воспаление голосовых связок. Горло побаливало, в глотке першило, и говорить она могла только шопотом. На ночное дежурство в отделение идти жутко не хотелось, но подменить в субботу её никто не согласился.

--------

В седьмой палате лежало трое больных. Среди них - дед, которого медсёстры называли по фамилии, а остальные просто дедом. На расспросы о том, как обморозил ноги, дед рассказывал:

- Живу-то я один, без бабки. Дети поразъехались давно, забыл уж, какие они и на наличность есть. Вот я и заскучал. Неделю али больше акромя вина в рот ничего не брал. Домушко мой плохонький, холодный. Да и не топил я печку, похоже. Не помню. Обувку тоже не снимал. Вот ноги и загубил окопной болестью! - гордо хлопал он по своим обмороженным ногам. - Уж я-то знаю, воевал!

- Да, - подтверждал доктор. - Такое обморожение, когда в холоде долго обувь не снимают, называли окопной болезнью.

Старые ноги заживали плохо, на перевязках деду ампутировали уже почти все пальцы. Дед мучения переносил стоически, постоянно подшучивал над собой и над коллегами-больными, и на каждой перевязке просил врача:

- Ты ба, сынок, оттяпал мне их разом, по щиколки. А то режешь по кусочкам... Я тебя только от работы отнимаю!

Дед вполне серьёзно думал, что главная работа у врачей творится в ординаторской, где они пишут истории болезней и занимаются ещё чем-то очень важным.

- Ты, дед, и с ногами никому не нужен, а без ног куда?

- Пеньковый галстук одену, да к потолку по стойке смирно, - без улыбки шутил чёрным юмором дед. А может и вправду отвечал.

- Ноги у тебя заживут, выпишешься - в рот, наверное, вина не возьмёшь?

- Как не возьму? Возьму... Без вина скучно!

Вторым в палате был инженер, которому на прошлой неделе удалили из колена мениск. Этот в основном читал книжки с журналами, и, лёжа на кровати, наблюдал за происходящим вокруг.

Третьим был Пётр - деревенский мужик, который в свои тридцать с лишним лет жениться ещё не успел.

- Хомут шею сам найдёт, - отмахивался он, когда разговор касался его холостяцкой жизни.

А в больницу он попал, упав с мотоцикла, когда ехал из соседней деревни "от своей".

На вопрос, отчего упал, отвечал непонятливым:

- Так поддатый же сильно был!

Привыкший к спокойной и размеренной жизни в деревне, Пётр не понимал городской суеты, и постоянно становился жертвой шуток обезножевшего деда.

Два дня назад, когда Пётр только поступил в палату и отлучился покурить, медсестра принесла баночку и направление на анализ мочи. Дед шустро поковылял на костылях в коридор, раздобыл где-то трёхлитровую банку с крышкой и подменил посуду.

- Молчи, Григорич! - предупредил он инженера, читавшего, как всегда, книгу.

Григорич улыбнулся и качнул головой, удивляясь неутомимости деда в его стараниях сделать окружающую жизнь весёлой.

Возвратившемуся Петру дед с серьёзным видом "передал распоряжение заведующего отделением": выпить три литра воды и всю ночь собирать мочу в трёхлитровую банку.

- Чтоб проверить, не отшиб ли ты при аварии почки. Ежели не доберёшь банку, - стращал дед, - значит почки работают плохо, значит отшибленые. Придётся делать почкаграхию, - придумал дед новый способ обследования. - Через "крантик", - он указал пониже пояса Петру, -  вставят трубку и пропихнут до самых почек. Ох и неприятная, скажу я тебе, процедура! Мне один раз делали, когда я с крыши падал.

- Эх, пораньше бы банку принесли, а то я только что... - посетовал Пётр.

За вечер Пётр выпил явно не три литра воды, чтобы доказать дееспособность своих почек.

Когда следующим утром медсестра пришла с ящиком собирать баночки, Пётр выволок из-под кровати до краёв полную трёхлитровую банку и с гордостью сообщил, что уместилось далеко не всё...

-----------

Оксана молча раздала микстуры с таблетками и вышла из палаты.

- Чёт сурьёзная сегодня Оксанка, - озабоченно заметил дед. - Может на личном фронте не ладится? Вот это девка! - повернулся он к Петру. - Не след вашим толстухам! Ягодка-картинка! В руки так и просится! Да я бы, будь помоложе... Две ноги дал бы отрезать за такую! Нет, Петька, ты губы не раскатывай, тебе не обрыбится. Хирурги молодые, видел, какие ходют? Вот там-то дело будет! Глазами друг на друга так и стреляют, так и стреляют! Но на тебя сёдни тоже зыркнула... Видел, Григорич? Зыркнула! А чем чёрт не шутит? Парень ты видный... Тем бы только побаловаться, а ты парень сурьёзный... Может глянулся ты ей! Она тож баловства до себя не допускает. Я-то знаю, давно здесь! Оженишься, будет она у вас в колхозе фершалицей...

Григорич улыбался, слушая хитросплетения дедовых речей.

Раздав во всех палатах таблетки, Оксана пошла по палатам приглашать больных в процедурную на уколы. Горло болело, знобило, работать не хотелось. Шёл десятый час, с уколами она запаздывала.

Вошла в седьмую палату. Больные уже выключили свет. Подошла к Петру и, чтобы больной хорошо расслышал, наклонилась пониже:

- Пойдём, - шепнула почти в ухо.

- Куда? - удивился Пётр.

- В процедурную, - снова шепнула Оксана.

- Зачем? - воровато оглянувшись и, взглянув на пылающие жаром щёки стоящей в полосе коридорного света девушки, тоже почему-то зашептал Пётр.

- Затем! - сердито засипела Оксана, разозлившись, что приходится много говорить. - Уколы тебе назначили. Папку захвати!

Она сунула ему в руку папку с листами назначений и пошла в следующую палату.

От мужских больничных разговоров о вольном поведении медсестёр у Петра в голове образовалась каша. Он усиленно соображал, по поводу чего нашёптывала ему на ухо Оксаночка. Неужели... Верить хотелось, но не верилось. А чего же она так покраснела, когда приглашала его?

- Ну ты чё? - удивился дед нерасторопности Петра. - Беги скорей, тебе девка на ухо по секрету шепнула! Скучно ей вечером одной дежурить. Такой прослучай раз в жизни бывает, тут уж рот не разевай,   в другой раз не обрыбится! Папку, вон, для отвода глаз велела занести. Ясно - ждёт!

Пётр напряжённым шагом пошёл в процедурную.

Оксана сидела на кушетке, облокотившись на столик с инструментами.

- Снимай штаны, - прошептала она.

Глаза Петра стали округляться.

- А... - он неуклюже показал на полуоткрытую дверь.

"Деревня стеснительная!" - раздражённо подумала Оксана и прошептала:

- Закрой, снимай штаны и иди сюда!

Пётр подошёл к двери, плотно прикрыл её и защёлкнул на замок.

"Совсем парень от стеснения двинулся", - устало подумала Оксана.

- Положи папку и иди быстрее! - уже нетерпеливо зашептала она и поправила шприцы на столике.

Пётр одной рукой сдёрнул полосатые больничные штаны со своего зада, а другой... В другой руке была папка с листками назначений, и этой папкой он прикрывал свой перёд. Снять штаны одной рукой спереди было уже невозможно!

- Боже мой! - поняла всё Оксана. - У всех одно и то же на уме! Болею я, ларингит у меня, оттого и шепчу. А тебя я на самом деле на укол пригласила. Поворачивайся!

Оксана взяла со столика шприц с лекарством.

Пётр дёрнул штаны на место и молча ломанулся в запертую им же дверь.

- Стой! Укол делать всё равно надо! - зашипела ему вслед Оксана.

Пётр, прикрываясь папкой, помчался в дальний конец коридора и скрылся на лестничной площадке, где обычно курили мужчины.

-----------

Честно, как говорила Оксана, отгуляв по больничному полторы недели и подлечив горло, она зашла к своему участковому терапевту закрыть больничный лист. Затем, благо взрослая и детская поликлиники располагались в одном микрорайоне, отправилась в детскую, поболтать с Танькой, где та работала участковой медсестрой.

Столкнулись в дверях поликлиники.

- Оксанка! Палочка ты моя выручалочка! - восторженно завопила Танька, повиснув у Оксаны на шее, и тут же перешла на заговорщеский тон. - Слушай! Мой пригласил меня куда-то за город на сабантуйчик. Ну, сауна там, шашлыки... Мне ехать надо срочно, они на машинах. - Танька скосила глаза в сторону самоуверенного качка с толстым загривком, стоявшего перед крыльцом поликлиники в крутой прозе "ноги на ширине плеч - руки в карманах", жевавшего жвачку и пренебрежительно взиравшего на обтекавшую его "толпу хлюпиков".

- Он, что-ли? - спросила Оксана, разглядывая качка. - Ты когда его завела?

- Ну не смотри на него в упор! - зашипела Танька и дёрнула Оксану за рукав.

- Стеснительный, что-ли? - подначила Оксана подругу.

- Ага. Стеснительный. Был в детсаде. Ты же у нас красавица, - без зависти констатировала факт Татьяна. - Увидит, что ты его разглядываешь, подумает, что запала на него - он жуть какой самоуверенный! И поволочётся за тобой. Он жуть какой самоуверенный! Пользы ни тебе, ни мне, а раскошная жизнь моя накроется.

- Ты что, в роскошь окунулась

- Не то, чтобы... Но живу безбедно. Он в охране у крутого. Мозгов, конечно, у парня меньше, чем мускулов... Но при деньгах. А кой чего - в избытке. Заездил уже!

Танька утомлённо вздохнула.

Девушки понимающе прыснули в кулачки.

- Оксанк... - Танька жалобно посмотрела Оксане в глаза и, подлизываясь, положила голову ей на плечи. - Оксанк, я тебя люблю...

- Хватит подлизываться. Говори, что надо? Вместо тебя за город съездить? - Оксана расплылась в улыбке и покосилась на качка.

- Ну не смотри на него! - одёрнула подругу Танька. - За город я сама съезжу. А ты не претворяйся, что напрашиваешься - тебя туда уздой не затянешь. Да и... Там опыт нужен, а ты... - Танька скептически махнула рукой, - даже в любительской лиге ещё не играешь, насколько мне известно. Оксанк, надо ребёнка одного посмотреть, - перешла она на деловой тон. - Наши медсёстры все по вызовам разбежались, попросить некого. А мой, зараза, ждать не будет. - Танька покосилась на "своего". - А то ещё и снимет кого, это у них запросто! Тогда прощай моя красивая жизнь, король изволил рокироваться. Оксанк, съездий за меня к этим придуркам, посмотри малыша. Тебя на поликлинической машине отвезут, - Танька кивнула на стоящий неподалёку уазик с красным крестом. - Я у них позавчера была на патронаже, там всё в порядке. Семейка просто какая-то сдвинутая. Маманька - лошадь тридцатилетняя, её оглоблей не прошибёшь. А дебош насчёт ребёнка вечно папанька поднимает. Плюгавенький такой. У него, по моему, чердак не в порядке. Запытал вопросами: "А это от чего? А это зачем?" От его ухаживаний уже тошнит. То под локоток подхватит, то сапожок кинется подавать... А сапог держит - будто ногу щупает! Только его "маманька" отвернётся или отойдёт, так и прилипает ко мне. Мог бы - глазами раздел! Сегодня обзвонился - ребёнок у него плачет.

- Я же не знаю, что смотреть, что делать.

- Ничего там не надо делать. Ребёнок у них здоровый, в маманьку. С умным видом пощупаешь животик у малыша, спросишь, когда последний раз какал. Если сегодня - всё в порядке. Скажешь, чтобы температуру при тебе смеряли. Они всё умеют. Чего не понравится - позвонишь в поликлинику от моего имени, вызовешь врача. Вот адрес, вот телефон. Оксанк, выручи, а? А завтра я сама к ним схожу...

Танька умоляюще заглянула Оксанке в глаза.

- Так сильно хочется... отдохнуть?

- Хочется, Оксанк, - обречённо вздохнула Танька.

- Ты же говорила - заездил!

- Так я и не против!

Подруги рассмеялись.

- Ну давай халат.

- Какой халат! Я вечно по домам без халата хожу.

- Термометр...

- Да всё у них есть! и термометр с тонометром, и клизма с оптическим прицелом! А лекарств - в нашем аптечном киоске меньше. Я говорю, они какие-то чиканутые! Нормальные люди по вечерам для аппетита стопарик принимают, а эти - по таблетке за каждую щёку и пару под язык.

- А если спросят, кто я такая?

- Скажешь, ваша участковая заболела, я вместо неё. Я что, заболеть не могу? - возмутилась Танька.

- Можешь, - успокоила её Оксана. - Если твоя "зараза" подцепит на стороне заразу...

- Типун тебе на язык, такого мне желаешь. Подруга называется! Ну выручи, Оксанк!

- Куда от тебя деваться! - вздохнула Оксана.

- Спасибо, Оксанчик, ты лучше всех.

Танька деловито притиснула подругу к себе, дежурно чмокнула её в щёку, схватила под руку и потащила к уазику.

- Володь, за меня Оксана съездит.

Водитель безразлично пожал плечами.

- Ну, я побегу. А то у моего нетерпение в глазах прорисовывается, вторую спичку, бедный, дожёвывает, - хихикнула Танька и, сделав приветливое лицо, заторопилась к "своему".

- Ну, Танька, схлопочешь ты когда-нибудь неприятностей с красивой жизнью! - покачала головой Оксана вслед подруге.

- Один раз живём! - беззаботно откликнулась Танька.

Оксана забралась в кабину  уазика, поздоровалась с водителем.

- Поехали?

- Поехали, - согласился водитель. - Адрес есть?

Оксана прочитала адрес, оставленный Танькой.

- Мандрыкины какие-то.

- Так, улица Победы... Это в шестом микрорайоне, - водитель на мгновение закрыл глаза. - Ага, знаю, это около овощного магазина дом.

Поехали в шестой микрорайон.

"Пешком я бы полчаса разбиралась в этой путанице номеров", - подумала Оксана.

- Какая квартира? - спросил водитель.

- Девяносто седьмая.

Машина подрулила к третьему подъезду.

- Здесь. Примерно на шестом этаже, - профессионально определил водитель.

- Я быстро, минут на пять, - предупредила Оксана, выпрыгивая из кабины.

Водитель пожал плечами: пять, десять... Как говорят в армии, солдат спит - служба идёт. Взглянул на часы и откинулся на спинку сиденья подремать.

Оксана поднялась в лифте на шестой этаж, посмотрела на номера квартир. Девяносто третья... девяносто пятая. Девяносто седьмая выше.

Побежала выше.

Дверь девяносто седьмой обита пролаченными морёными дощечками.

"Живут небедно", - подумала Оксана и нажала кнопку звонка.

Дверь открыл плюгавенький мужичок с отвёрткой в руке.

- Я из поликлиники, на патронаж ребёнка, - не дожидаясь вопросов, объяснила Оксана.

- А где наша Танюша? - недовольно удивился плюгавый, указав отвёрткой куда-то за спину Оксаны.

- Татьяна болеет, я вместо неё. Ненадолго.

Мужичок молча рассматривал Оксану, словно сомневаясь в чём-то.

- Ребёнка смотреть будем? - поторопила его Оксана. - Если нет, я пошла.

Ещё раз окинув Оксану взглядом, на этот раз уже как-то заинтересованно, мужичёк пригласил:

- Входите. А я розетку ремонтировал.

Уничижительно улыбнувшись, он показал отвёртку Оксане и сунул её в нагрудный карман рубашки.

- Вас током никогда не било? Я, когда с проводами работаю, люблю потрогать электричество - бодрит, знаете ли...

Оксана боком прошла мимо мужчины, стоявшего в проёме двери. Ей было неприятно, что хозяин не отошёл в сторону и пришлось соприкоснуться с ним, и что он, не скрывая, втянул носом запах её духов.

- Терпеть не могу, когда меня бьёт током. А где мама ребёнка? - спросила Оксана, вешая пальто на вешалку и наклоняясь, чтобы снять сапоги.

- Её пока нет. Давайте я помогу! - метнулся хозяин к Оксане.

- Не надо! - Оксана решительным жестом остановила мужчину, шагнула назад и сердито посмотрела на него.

Мужчина замер на полдвижении, словно мальчишка с рогаткой, подбирающийся к птичке, который заметил беспокойство жертвы и не пожелал спугнуть её продолжением действия. Угоднически-радостная улыбка стекла с его лица.

- А Танюше я помогал, - раздражённо сообщил он.

"Танюша может! - подумала Оксана. - А меня от таких помощников тошнит. Что-то не нравится мне здешняя атмосфера... Посмотреть ребёнка, да идти отсюда побыстрей!"

- Что же Танюша не пришла? - бормотал в полголоса мужчина, с интересом наблюдая, как из сапог извлекаются изящные девичьи ножки. - Обещала ведь!

Оксана сняла сапоги, выпрямилась.

"И ребёнка не слышно, - подумала она. - Больные дети обычно плачут".

- Где ребёнок?

Оксану раздражало, что мужчина открыто-заинтересованно разглядывает её. Она незаметно потянула носом - спиртным не пахло. Это немного успокоило девушку.

- Пройдите в ванную, погрейте руки горячей водой, - предложил хозяин. - Танечка всегда руки греет перед тем, как ребёнка смотреть. Сюда идите, - показал он.

Оксана пошла в указанном направлении.

- Ну не пришла - и не пришла, - мужчина словно уговаривал сам себя. - Вы работаете, похоже, ещё более профессионально, чем Танечка!

- Почему вы так решили? - неприязненно отвергла лесть Оксана.

- Ну... Манера поведения, внешность.

"Да, внешность. Божий дар и чёртово наказание", - не порадовалась похвале Оксана.

Через открытую кухонную дверь она увидела стол, накрытый с претензией на праздничность. Посреди стола торчали незажжённая свеча в массивном подсвечнике и бутылка шампанского.

- Я обещал Танюшке отметить с ней рождение моего сына, - пояснил мужчина, заметив взгляд Оксаны.

Он метнулся на кухню и вернулся с толстенным томом "Книги о вкусной и здоровой пище".

Оксана видела такую книгу у родственников-начальников. Книгу издали лет тридцать назад, потом переиздавали, и все годы она была необычайным дефицитом. Главное, что запомнила о книге Оксана - жёсткую, как дерево, зелёную обложку и каменную тажесть книги альбомного формата.

- Сам готовил! - похвастал мужчина, подняв в подтверждение своих слов книгу вверх. - Ну и ничего, что Танюшки нет - вас угощу. Как вас зовут, прелестная спасительница детей... и их родителей?

"Ах, Танька, ах, зараза! Неужели она меня подставила?" - разозлилась Оксана, входя в ванную.

- И что, Татьяна согласилась отметить? - недоверчиво спросила она, подставляя руки под горячую воду и пропуская сквозь уши вопрос об имени.

- Ну... Это был бы для неё сюрприз. Но я обещал!

Краем глаза Оксана с тревогой наблюдала за хозяином, который буквально облизывался, ощупывая глазами её фигурку.

Оксана всполошилась.

- Пойдёмте ребёнка посмотрим, а то у меня ещё вызова есть, - поторопила Оксана мужичка невинным враньём, брезгливо вытирая руки висевшим на вешалке серо-жёлтым полотенцем, которое, казалось, источало запах чужих грязных тел.

- Присядьте на минутку, шампанского выпьем, - угодливо улыбаясь, просительно склонился мужчина, качнув тяжёлой книгой в сторону кухни, и попытался взять Оксану под локоть.

- Нет-нет, спасибо. У меня вызова. Пойдёмте к ребёнку.

Оксана увела локоть от неприятной ладони и вернулась в коридор.

- Где ребёнок?

- Ребёнок спит.

Угодливое выражение лица мужчины сменилось на сердитое.

- Неужели вам не жалко его будить? У него что-то болело, а сейчас он успокоился и уснул, - отчитал мужчина медсестру, будто это она по собственной инициативе пришла не вовремя и хочет зазря побеспокоить ребёнка. - Давайте посидим немного, я угощу вас своими фирменными пирожными, - мужчина хлопнул ладонью по "деревянной" книге. - А ребёнок пусть поспит.

- Нет-нет, мне некогда, - снова отказалась Оксана. - Если не хотите будить ребёнка, оставим его осмотр на завтра. Я запишу вызов врача на дом. А если ребёнку будет хуже - вызовите скорую.

- Вызов врача... - почему-то разозлился мужчина. - Знаем мы этих врачей! В прошлом году я жил в старом городе, и обратился в первую поликлинику, к хирургу. Кровотечение у меня было из заднего прохода, - мужчина как-то жадно скользнул глазами по фигуре Оксаны. - Думаете, он мне помог? Даже больничного не выписал! Я умираю, а он: "Давайте посмотрим!" И пальцем туда! А там всё болит! А потом вообще предложил туда трубу какую-то засунуть. Якобы для осмотра. Разодрал бы всё! Врач... Гомик он, а не врач! И меня хотел в гомика превратить! Стоило бы один раз попробовать... Врач... Спасибо бабушке одной, травами вылечила. Никуда не лазила и не заглядывала... Да и наша детская докторица - поговорить даже не хочет, всё бегом, бегом... Мымра!

- Я запишу вам вызов, - прервала неприятные откровения мужчины о его интимных болячках Оксана и направилась к вешалке.

- Ну хорошо, - как-то вдруг сразу согласился мужчина и задумчиво посмотрел на Оксану. - Пойдёмте. Туда.

Он указал на дверь комнаты.

Оксана не удержалась и брезгливо, словно сбрасывая грязь, тряхнула растопыренными пальцами. Чтобы быстрей вырваться из всего этого... неприятного, она пошла вперёд. Открыла дверь комнаты, вошла.

Вон детская кроватка.

Оксана подошла к кроватке.

"Зачем они ребёнка с головой укрыли, придурки?"

Осторожно, чтобы не разбудить ребёнка, Оксана приподняла одеяльце...

В кроватке лежала большая кукла.

- Вы что, издеваетесь надо мной? - Оксана возмущённо посмотрела на ехидненько улыбающегося мужчину.

- Ну не обижайтесь, я пошутил. Это шутка, ей Богу! Это всего лишь шутка! Жена с ребёнком у тёщи. А я хотел отблагодарить Танечку за её хлопоты - она так часто к нам ходит! Такая прилежная, такая старательная! Врач примчится, одним глазом глянет, и умотает. А вы, сестрички, вы - молодцы! Вы - лапочки! Ну что ж, Танечки нет, придётся отблагодарить вас. Пойдёмте к столу!

Мужчина произнёс приглашение торжественно, ни капли не сомневаясь, что оно будет принято с благодарностью. Он сделал хозяйское движение рукой, намереваясь положить ладонь на талию девушке.

Оксана запаниковала. "Да он же ненормальный!"

- Вы меня извините, - Оксана предостерегающе отгородилась от мужчины ладонями. - сегодня мне некогда, меня ждут больные. В следующий раз я постараюсь быть свободной и обязательно отпраздную с вами. Простите, пожалуйста!

Она повернулась к выходу.

Лицо мужчины потеряло жадно-приветливое выражение и, словно восковое, переплавилось в задумчиво-осуждающее.

- Ну, раз вы согласны на следующий раз...

Оксана шагнула в сторону двери.

-... значит ты согласна остаться со мной в принципе. Согласна. Но привыкла ломаться, как и все смазливые бабёнки. - закончил он свою мысль, резко взмахнул толстенной, тяжеленной, в зелёной, словно деревянной обложке "Книгой о вкусной и здоровой пище", и что есть силы ударил Оксану по голове.

Успев лишь удивиться, девушка без сознания рухнула на пол.

Мужчина пожал плечами, бросил книгу рядом с жертвой, с интересом стал рассматривать лежащую без сознания девушку. Она выглядела явно привлекательнее участковой медсестры Татьяны.

- Дурочка, её по-хорошему приглашают на шампанское, а она кочевряжится, - бормотал мужчина. - Но, как говорил один мой хороший знакомый полицейский из американского боевика, книга, оказавшаяся в нужный момент под рукой у следователя. эффективно влияет на голову строптивца. И, главное, никаких следов насилия!

Мужчина сходил на кухню, принёс пирожное. Сел рядом с жертвой, откусил кусок. Поправил неудобно подвернувшуюся ногу девушки. Воровато погладил девичье колено. Заволновался.

- Вкусное. Хочешь? - словно в утешение предложил лежащей в бессознании девушке пирожное.

Помазал ей губы кремом.

- Ешь.

Доел своё пирожное. Тылом кисти вытер крошки с губ. Лёг на живот рядом с девушкой.

- Не хочешь даже попробовать? Вот упрямая! Тогда я съем.

Наклонился над лицом девушки, слизнул с её губ крем.

Ему понравилось соприкосновение с девичьими губами и он похотливо обсосал рот девушки.

Повернувшись на бок, поправил возникшее в штанах неудобство.

Подвинулся вплотную к девушке, положил своё колено ей на бедро, стал пальцем гладить щёку и шею жертвы.

- Какая у тебя нежная кожа!

Его локоть ощутил мягкость девичьей груди.

Ладонь насильника боязливо скользнула вниз, замерла, достигнув груди девушки.

Словно опасаясь разбудить спящую, внимательно наблюдая за реакцией закрытых глаз жертвы, насильник осторожно ощупал грудь девушки, жадно сжал её.

- О-о-о, какая! - в экстазе прижался всем телом к телу жертвы и тут же охладел.-  А зачем ты в лифчике? - удивился насильник. - Без лифчиков девушки мне больше нравятся. Раздевайся. Да не стесняйся, я ведь нудист - а у нудистов всё без стеснения. Что? Ну что ты... Я же председатель в клубе нудистов, а у председателя с моралью строго! Я никогда не позволю себе...

"Нудист" примолк, задумчиво потрогал шишку, образовавшуюся у него пониже пояса, задумался.

- Правда, кроме того, что я председатель клуба нудистов, я, естественно, постоянный и почётный его член... А члены, скажу тебе по секрету, дисциплину иногда нарушают - и это нравится девушкам!

Раскинув руки в стороны, насильник дико захохотал в пололок, затем снова прильнул к жертве:

- Я почётный член! Я большой член! Я - весь член!

Он нервно вскочил и, держась рукой за оттопырившийся перёд штанов, заспешил в другую комнату.

Вернулся с большими ножницами.

Оседлал бёдра девушки и, постанывая от нетерпения, стал разрезать на ней одежду.

- Животик...

Плотоядно облизнувшись, насильник оголил живот девушки и погладил его трясущейся рукой.

Он торопливо раскромсал одежду от пояса доверху и одним махом оголил девушку.

- Грудочки...

Бросил ножницы на пол, жадно ухватил обеими руками груди девушки и выдавил соски кверху.

Прерывистое дыхание насильника участилось.

Как бы соменваясь, он нерешительно потянул колготки жертвы с пояса вниз.

Показавшийся из-под колготок край белоснежного белья возбудил насильника окончательно. Он ткнулся лицом в тело жертвы и начал тереться лицом о её живот. Руки насильника лихорадосно стаскивали с неё колготки.

Насильник вскочил, грубо содрал с бесчувственной девушки остатки одежды и замер, боясь взглянуть на неё, обнажённую.

Глаза его нерешительно, а затем всё более жадно, возвращались к жертве. Наконец, насильник стал в упор разглядывать лежащую перед ним обнажённую бесчувственную девушку.

- Какая ты... - завистливо восхитился он.

Его пальцы беспокойно сжимались и разжимались. Он затряс руками, словно обжёгшись. Где расстёгивая, а где отдирая пуговицы, с гримасой мучения на лице, распахнул свои штаны и рухнул на девушку.

Насильник торопился, но ему никак не удавалось овладеть безвольным телом на скользком линолеуме пола.

Со стоном разочарования насильник поднялся на колени и стал удовлетворять свою похоть вручную.

- Ы-ы-ы... - выдавил он нечеовечьи звуки из глотки.

Свободной рукой насильник грубо вцепился в низ живота девушки и, корчимый конвульсиями, рванул руку вверх, приподняв таз девушки над полом.

Боль пробудила сознание Оксаны.

Непослушной рукой она попыталась отцепить руку насильника от своего тела.

- Не... мешай... суч-ка...

Нижняя губа отвисла, слюна текла изо рта насильника тягучей струёй, безумные глаза остекленели. Руки его что есть сил сжали своё и девичье тело.

- Г-х-х-х... - скорчился насильник, извергая семя на девушку.

- Боль... но... - простонала Оксана и обеими руками ухватилась за руку насильника, вырывавшую волосы из её тела.

- Х-х-х... - хрипела сжатая животным экстазом глотка насильника.

В конвульсии он закинул голову назад, выгнулся, словно эпитептик, отпустив свою плоть, схватил себя левой рукой за рубашку.

Оксана царапнула ногтями руку насильника, терзавшую её тело.

Его ладонь наткнулась на отвёртку в кармане рубашки. Другая рука рванула девичье тело на себя.

Ломая ногти, Оксана вцепилась в руку насильника.

Насильник вырвался из рук девушки, выхватил отвёртку из кармана. Конвульсия бросила его тело вперёд. Не открывая глаз, с размаху, насильник вознил отвёртку перед собой.

Девушка под ним дёрнулась и затихла.

Не выпуская отвёртки, насильник уронил себя на тело жертвы, распластался по ней и затих, расслабленно и блаженно улыбаясь. Его левая рука нащупала девичью грудь, судорожно сжала её...

Полежав некоторое время неподвижно, насильник словно очнулся ото сна. Отпустил рукоятку отвёртки, опёрся руками о пол, приподнялся. сел на колени между бёдер девушки. Протянув руку вперёд, с удовольствием размазал по животу девушки извержения своей похоти, шаловливо потрепал её за волосы под животом.

- Нет, ну ты прелестюшка. Я бы занялся с тобой подольше, но... Жена придёт. Да, согласен, жалко... Нет, даже не уговаривай, не могу.

Насильник встал, вытер руку и испачканную собственной слизью рубашку одеждой жертвы, застегнул штаны на несорванные пуговицы, осмотрелся по сторонам.

Увидел лежащие ножницы.

- Инструменты разбрасывать не надо!

Ещё раз жадно оглядел обнажённое девичье тело.

Поднял ножницы, сел рядом с девушкой.

Взгляд его зацепился за рукоятку отвёртки, торчащей под левой грудью девушки. Он рывком выдернул отвёртку из тела жертвы.

- Инструменты надо ложить на место!

Струйка крови выбежала из ранки.

Насильник уронил ножницы и отвёртку на пол.

- Нет, грудяшки у тебя - прелесть! Ну не могу я... - простонал он.

Затрясшимися от возбуждения руками потискал груди девушки.

- Мои!

Глаза насильника затуманились печалью.

- Но жена придёт... Убрать тебя надо... Какие они у тебя!

Насильник грубо сжал нежное тело и зло встряхнул девушку за груди.

- Ну не могу! - прорычал он, словно угрожая кому-то.

Насильник вдруг схватил ножницы, оттянул пораненую отвёрткой грудь вверх, вонзил браншу ножниц в кровоточащую ранку и принялся лихорадочно вырезать грудь.

- Мои... - удовлетворённо проурчал он.

Боль пробудила остатки жизни в теле девушки.

- М-м-м... - Оксана застонала, дёрнулась, словно в агонии, одеревенелой рукой неловко ударила насильники и бессознательно вцепилась в его одежду.

Насильник швырнул ножницы на пол, окровавленной рукой схватил "Книгу о вкусной и здоровой пище", несколько раз ударил девушку по голове.

Пальцы не разжимались.

- Ты так? - насильник попытался отцепить руку девушки от своей одежды, но его пальцы, перепачканные кровью жертвы, скользили. - Ну, ты сама этого захотела!

Насильник схватил ножницы и, как кинжал, вонзил их в тело девушки.

- Сама! - вонзил ещё раз. - Сама! Сама! Сама!

Ножницы с хрустом входили в тело жертвы.

Пальцы Оксаны дрогнули и разжались.

-------------

Шофёру Володе, при всём его философско-терпимом отношении к жизни, надоело ждать медсестру.

На пять минут... Скоро уж двадцать пять! Конец работы, а ему ещё машину в больничный гараж гнать!

Володя вспомнил лицо медсестры. По всему видно - старательная. Такая не поторопится. То ли дело - Танюшка!

Володя не спеша вылез из кабины, что есть силы хлопнул дверцей, чтобы сработала дефективная защёлка, пошёл в подъезд.

Какая квартира? Вроде девяносто седьмая. Фамилия какая-то чудная.

Мна... Ман... Как сестра говорила? Мандрыгин? Дал Бог фамильичко!

Володя нашёл нужную квартиру, позвонил.

Открывать не торопились.

Позвонил ещё раз, долго и настойчиво.

Дверь открыл какой-то зачуханный мужичёнка, тряпкой вытиравший руки.

- Мандрыгин?

- Мандрыкин, - поправил мужичёнка с извинительной улыбкой. - А что?

- Медсестра у вас?

- Какая медсестра? - отвёл глаза в сторону Мандрыкин.

- Вызов был от вас к больному ребёнку.

Володя посмотрел на руки Мандрыкина, испачканные кровью. В одной руке мужичёк держал окровавленные ножницы. На душе у Володи почему-то стало гадко.

Мандрыкин уловил взгляд, ещё раз улыбнулся, извиняясь:

- Мясо разделываю.

- Ножницами? - хмыкнул Володя. - Где медсестра?

- А... Заходила. Ушла уже.

- Ага, по воздуху улетела. А я, дурак, у подъезда зря стою.

"Запах какой-то... Так свежая кровь пахнет... Да и на руках кровь, будто свежая", - переполошились мысли в голове у Володи. Стало совсем тошно. Обругав себя дураком, он отогнал прочь идиотские мысли.

- Может в другую квартиру к кому зашла? - глаза Мандрыкина забегали, он рукавом утёр пот с верхней губы и отступил назад, собираясь закрыть дверь. - Она говорила, что у неё сегодня ещё вызова есть.

"А чего это ты вспотел?" - забеспокоился Володя. Танюшка отправила подругу только на один адрес, это он помнил точно.

Володя поставил ногу в дверной проём. посмотрел в угол двери, где проходил телефонный провод.

- Телефон есть? Мне в поликлинику надо позвонить, спросить, по каким адресам у сестры вызова были.

- Телефон? - Мандрыкин замялся, но, скользнув взглядом по телефонному проводу, согласился. - Есть. Позвони.

Володя вошёл в коридор.

Сквозь открытую дверь кухни хвастал праздничностью накрытый стол.

В коридоре густо пахло свежей кровью.

- Кухонный стол занят, где же ты мясо разделываешь? - панически дрогнувшим голосом спросил Володя хозяина.

- Где надо, там и разделываю, тебе какое дело! - запсиховал Мандрыкин. - Вон телефон, звони и иди отсюда. Нет у меня твоей медсестры! У меня и ребёнка-то дома нет!

- А вот грубить не надо... Дай-ка, я посмотрю. Может ты прячешь её!

Мандрыкин загородил проход, не давая Володе пройти в квартиру.

- Я прячу? Что ты имеешь в виду?

- Что имею, то и введу. Она моя невеста, а я ревнивый. А ты мужик видный из себя...

Володя решительно отодвинул Мандрыкина в сторону и шагнул по коридору.

- Не имеешь права! Это вторжение в частную собственность! Моя мама...

Мандрыкин ухватил Володю за руку и замахнулся на него ножницами. Володя перехватил и вывернул руку Мандрыкина. Ножницы упали на пол.

"Запах крови! Густой запах крови!" - в груди Володи похолодело до остановки сердца.

Схватив Мандрыкина за шиворот и пригнув его вниз, чтобы не мешал, Володя пошёл по коридору, волоча хозяина за собой. Заглянул в одну комнату - зал был пуст. Шагнул в другую... и ноги ослабли. Мандрыкин вырвался. Рядом с детской кроваткой в луже крови лежало обнажённое изуродованное девичье тело...

---------

- Антон Викторович, слышали жуткую новость? Медсестру убили! - огорошили Антона коллеги, едва он утром вошёл в свой кабинет.

- Да вы что! Ночью, на скорой?

- В том то и дело, что не на скорой! Наша участковая медсестра, Спиридонова, попросила подружку из травматологического отделения грудничка на дому посмотреть. Сама спешила куда-то. А папашка дома один был. Ждал. Куклу для приманки в детскую кроватку подложил. Убил сестру, истязал её... Груди отрезал! А девчёнка, говорят, красавица была! Шофёр ждал-ждал... Пошёл, а там - жуть! Убийца сбежал. Милиция к его матери. Такие, мол, дела, где сын? Она звонить. Нашла где-то сына. "Лови, - говорит, - машину, и поезжай туда, где ты был на прошлой неделе". А по другому номеру звонит: "Семён Борисович, у сына жуткое обострение, он к вам поехал, вы уж его у себя оставьте. А как он приедет, мне позвоните". Милиция ничего понять не может. "Где сын? Куда звонили?" А мамашка: "Сейчас приедет куда надо, и я вам скажу". Через полчаса звонят - приехал. "Ну вот, - говорит мамашка, - теперь всё в порядке. Мой сын на учёте у психиатра. Сейчас лежит в психотделении, и я вам его не отдам". Вот такие дела, - закончила медсестра.

- Какой ужас! - покачал головой Антон. - Убил девушку... Медсестру, которая пришла оказать помощь его ребёнку! Днём! А кто ночью работает? Идти на дежурство и ждать, что тебя убьют?   А виновных, кроме тебя самого, не будет. И выплатят родственникам пособие... в размере трёх минимальных зарплат. На гроб не хватит! Эх, жизнь ты наша медицинская! А тот из психушки домой поедет...