Нас - рать. Рассказ. Серия: Порно инцест рассказы

Насъ - рать!

Вот мы и снова вместе, любознательный читатель. Мы - это знакомые тебе по прошлой прозе зверушки: Виктор Леонидович Гнут, Евлампий Карась, Волчуга, лесничий Тютчев, Валера Абибулаев, сотрудник "Комсомолки" в Калининграде", обольстительная Зеленая блевотина, Ниночка с толстой жопой и воздухошариковыми дойками - ах! прелестница! - и, конечно же, я сам - Антон Мертвечина или автор. Насъ - рать, любезный читатель, как ты сам мог это заметить. Насъ - большая, сильная, смелая, всесокрушающая рать…

- Насрать! Заткнись, Мертвечина! - рявкнул Гнут и выхватил у меня микрофон. - Теперь говорить буду я! И точка. И насрать.

Здесь я, надобно отметить, подрастерялся. Может, потому что трезвый. Может, потому что Мертвечина. Мне бы сказать ему, Гнуту этому, типа - завали ****о или соси ***, - а я просто отвернулся к стене и тихо обосрался.

- Ну вот, - говорят в противоположном углу. - Он опять обосрался. Не смешно. Заебал.

Не смешно… А мне, думаете, смешно, да? А тут еще Волчуга к Гнуту подходит, и ласково так, как к родному:

- Слышь, сынок, ты микрофончик-то отдай.

Ну тот и отдал. Редко с ним, видать, ласково обходились. Трудное детство, деревянные игрушки, к полу прибитые. Отдал. На свою голову.

Уж не знаю, что имел в виду Волчуга, только взял он левой рукой микрофон, а правую, вернее, не всю руку, и не по локоть даже, а два пальца только, запустил Гнуту в рот. Щека, конечно,. в клочья, а Волчуге похую. Он на корневище языка давит, и спрашивает еще - и всё ласково, ласково:

- Ты блевани, братишка, блевани, золотенький.

А Гнут, может, и блеванул бы, да рука Волчугина мешает. Ну он ее, значит, и цап зубами. Волчуга взвыл - и ко мне.

- А ты чего здесь? Срешь, да? Ну подвинься, подвинься.

Думаете он срать сел? Нет, вы же сами говорите, что срать уже не актуально. Он расстелил газетку, достал яйцо вареное, сала кусочек, луковицу, соль - и стал не спеша так трапезничать.

Ну а я-то что? Я навис над ним - и насрал ему на его пикничок.

Он слегка прихуел, но вида не подал. Однако Карася свистом поманил - типа, Карасёк, ****уй сюда.

Карась стряхнул с плеча Ниночкину ногу (нога с глухим шуршанием покатилась по полу), Ниночка по своему обыкновению обоссалась, а Карась к нам:

- Э-гей! - проорал он. - Куча-мала!

И плюхнулся на нас с Волчугой сверху. Я для порядка укусил Волчугу за жопу и тихо взвыл: кто-то старательно откручивал мне яйца.

- ****ь, Анатольич! - удивился я. - Ты-то хули здесь делаешь?

- У меня обед, - невозмутимо ответствовал водила, засовывая за щеку вареное яйцо в скорлупе.

- А чего в скорлупе-то, а? Нельзя ошкорлупить было? За такие, ****ь, дела прокурорский надзор положен.

- Да, чего ****еть-то? - прошипел откуда-то снизу Волчуга (в это время он уплетал за обе щеки мясистую Ниночкину ляжку) - ****еть-то чево? Откуда прокурор возьмется в энтом вертепе?

Прокурор, однако, появился - Пал Палыч Шаршавых собственной персоной. Он возник в дверном проеме в сопровождении своего подручного адвоката по фамилии Клешня.

- А кто это тут выябывается? - протянул Шаршавых, щурясь и сплевывая на кафель рифленые трубочки кала.

Первым отреагировал на появление новой персоны Гнут. Он достал из жопы микрофон и крикнул в него:

- Насъ - рать! А ты ****уй отсюда, пока не похуевело.

В ответ на это Клешня стянул с тощих ляжек кроваво-красные в пупырышек порты, высунул елду - и тонкая упругая струйка серебристого цвета ударила Гнуту точнехонько в зрачок. Видя такую ****оеботину, я поближе протиснулся к Анатольичу и шепнул:

- А почем ****а у лысых пидарасов?

- Она баксулечки стоит.

- Пернем?

- Пернем.

- Насрем?

- Насрем.

Мы пернули и насрали по большой коричневой куче, ****ь мои гнилые косточки. К потолку пошел говеный пар. Гнут, Карась, Шаршавых и Клешня синхронно чихнули:

- Вот еб твою мать! Червецов навозных рать!

И тут снова появился Буш.

- What"s fucking going on? - цинично поинтересовался он, выливая из ковбойского сапога смесь блевотины и жидкого говна.

- Я его уебу, - Валеру было не удержать, - Бля буду уебу! А потом догоню и еще раз уебу.

Буш подошел к Валере, спросил:

- What"s up, honey? - и открыл Валерин дипломат.

Лучше бы он этого не делал.

Дипломат до краев был наполнен жидким говном.

Где-то на дне плавали письма читателей и два использованных презерватива. Американский президент задумчиво спросил у Шаршавых:

- Is there any sex in Russia? Teen"s pussies and other shit? 100% fucking cock… Suck my dick and eat my shit, darling…

- ***рлинг, - Валера определенно не любил американцев. Встав на лестницу-стремянку, он разверз свою мотню и начал ссать на голову Бушу.

- Sibirskaya yazzva? - облизнулся Буш. - Chto za huynya?

- ****ь, он еще не впитывает! Эй ты, минетчик! Онанист! Овальный кабинет!

- Успокойся, Валерочка, - Шаршавых положил ему на плечо Клешню. Клешня отхаркивался, фыркал, но с Валеры не слез.

Валера посмотрел на часы. Была половина одиннадцатого.

- Уже половина одиннадцатого, - задумался он. - Ну и хули?

Карась тихо засмеялся. Он уже давно не удивлялся шуткам Валеры, но сейчас его что-то прибило…

Ниночка тем временем старательно облизывала свою оторванную ногу.

- Ой ты ноженька, красна девица, - дурным голосом напевала секретарша. Вместо левого ее глаза зияла черная дыра. Из дыры торчала омерзительная крысиная рожа с наглой улыбкой.

- Ой, мышка, - взвизгнул Гнут. - У меня на "НОНЕ" таких целая семья. Мышка-мама, мышка-папа, мышки-детки… Нажрутся говна - и срут, срут, срут…

- А чем они срут, если говном питаются? - ехидно поинтересовался Шаршавых. Как юрист, он любил всякие закорючки.

- Сушеными ***ми! - проорал Гнут.

- Сушеными закорючками, - добавил Евлампий Карась (его давно было не слышно и не видно).

- Сушками. Замечательными вологодскими сушками, - сказал Волчуга.

- Сушки, шушки, пидарюшки, - у Шаршавых изо рта стала пузыриться пена.

"Это к бабам", - подумал Абибулаев. И только он успел это подумать, как откуда-то с морозца, храня в рукавах запахи восточной половины области появился Анатольич. В его руках были: Зина, Зоя, Катя-деревянные трусы, Мотня позорная, ****во Великое и конечно Она - Леди Зеленая Блевотина.

- Ага, ****ь мои гнилые косточки, можно и переперхнуться. Рассказ-то эротический. Кто на первую?

На первой оказался Волчуга, я - на Зеленой б., все остальное смешалось.

Теряя сознание, я ощутил чей-то тяжелый член между двумя моими геморроидальными узлами, и всё, и умер, меня не стало. Я сдох, преставился, сыграл в ящик, приказал долго жить, двинул кони.

А потом тихо охуел.

И обосрался.