Лёд и пламень

Не успев продрать глаза, я первым делом пошарил рукой вокруг - в поисках пойла. Наткнулся на бутылку и ухватил её за горлышко, не дав упасть. Уф! Милая, только б в тебе ещё что-нибудь бултыхалось. Ка-апельку бы!

По горлу словно наждаком прошлись. Дерёт и сушит.

Приоткрыв глаз, я поднёс бутылку к лицу... Ага, есть! Что-то там плещется.

Тут же припав к источнику, я в два глотка осушил его. Славно. Но мало.

Кряхтя, поднялся с лежанки и с трудом разлепил веки.

Комнату заливало солнечным светом. День, как в таких случаях водится, наступил неожиданно и, самое главное, не вовремя. Трещала голова и хотелось пить. И дико резало глаза.

Я огляделся. На четырёх матрасах, разложенных рядком на полу, спали Аркашка, Любка, Игорь и Маринка. Два лежбища, одно из которых только что покинул я, пустовало. Вика, по-видимому, куда-то вышла.

На столе толпились порожние и слегка начатые бутылки водки. Я опёрся на стол руками, прицелился, выбрал одну из ёмкостей, и наконец лихо опрокинул её в себя.

Ах, как мне полегчало! Стало свободней дышать. И, самое главное, вскоре захотелось, ну очень захотелось такого этакого.

Я взглянул через плечо на голые тела, валявшиеся без движений и без признаков жизни. Любка прижалась к Аркадию, но она меня сейчас и не интересовала, за вчерашний вечер надоела своими приставаниями; зато Маринка... Раскинувшись на спине, она была так аппетитна, так желанна. Безвольные, расслабленно лежащие груди напоминали чуть сдувшиеся воздушные шарики, отдыхающие на теле. Чёрный треугольный островок волос в низу живота словно манил зарыться в него лицом, вдохнуть аромат... Жалко Маринку будить, а придётся.

Подойдя к матрасу и встав на колени, я принялся настраивать её тело - левой рукой по очереди тереть мягкие пока соски грудей, а правой - поглаживать волосы на лобке и ласкать клитор и половые губы.

Маринка что-то сердито буркнула и попыталась повернуться на бок, отстраняя мои руки. Я шикнул на неё, потом наклонился, шепнул на ухо ободряющие слова. На какое-то время она успокоилась, расслабилась. Но потом начала притворно хныкать, мол, не хочу сейчас ничего.

Я понял. Или быстро делаю что надо, или отваливаю. Долгих ласк она не вытерпит.

Раздвинув её ноги, я примостился между ними, по очереди поднял себе на плечи. Помогая рукой, ввёл член во влагалище. Ну, поехали!

И заработал, задвигал задницей.

Сначала Маринка лежала как убитая, но вскоре обхватила меня руками за шею, спустила ноги с плеч, скрестила их на моей спине. Тихо застонала, отзываясь на мои действия.

Отлично, отлично! Я сейчас, сейчас... Сильно выдохнув, последний раз "вдолбил гвоздь в дырку" и содрогнулся, изливаясь внутрь Маринки. Когда напряжение прошло, я для проформы несколько раз качнулся и отвалил в сторону.

Кончил - и ладно.

За всё время моего старания Маринка ни разу не открыла глаза. Вот же блин! Что ей, в облом?

И тут я вспомнил, как сам маялся, проснувшись. Я придвинулся к ней и тихо спросил:

- Может, выпьешь?

- Да-а-а, - капризно растягивая гласную, ответила она.

Я вернулся с бутылкой, приподнял голову Маринки, влил в неё водки.

- Ну?

- Сашка, дай мне ещё поспать, - хныча попросила Маринка.

- Ладно, ладно. Больше не пристану.

Поставив бутылку на пол, я встал и пошёл к двери.

Мы приехали в деревню на выходные. Отдохнуть от города, расслабиться на полную катушку, устроить невинную групповушку. Просторная однокомнатная изба, из которой мы устроили нечто вроде борделя, была Аркашкиным наследством. Естественно, Аркашка, как городской житель, ничего в ней держать не стал, ни мебели, ни утвари - соседи мигом всё прихватизируют. Но матрасы с чердака до сих пор не увели. Вот мы и пользовались единственным удобством в доме.

Остальные удобства - туалет и баня - находились во дворе.

Мне сейчас как раз и надобно одно из этих достижений цивилизации. Я выглянул за дверь избы. Большой двор был защищён от сторонних взглядов высоким забором и фруктовыми деревьями, росшими вдоль забора. Поэтому я спокойно вышел на крыльцо, зажмурился, почесал голый низ живота. Люблю природу. Люблю разврат на открытом воздухе. А уж походить без одежды по двору... Не думаю, что это признак эксгибиционизма, так, шалость.

После отправления нужды я возвращался по тропинке к дому, когда услышал голос Вики:

- Санёк! Поможешь мне?

Я огляделся и увидел девушку на скамеечке возле бани. Она тоже была в чём мать родила. Эх и хорошо же в деревне! Раздвигая какие-то кустики, двинулся к Вике напрямик.

- Что случилось?

- Да вот, затопила баню, а воды...

- Натаскать, что ли?

- Если нетрудно, - улыбнулась Вика. - Пойдём, я покажу тебе вёдра.

Делать сверхусилия ну очень не хотелось, и всё же я поплёлся внутрь бани за девушкой, как бычок на верёвке. Уж таков мой образ - услужливого парня.

В полутёмной парилке воздух оказался порядочно нагретым, не до того, чтобы обжигать, но всё же. Нагнувшись, я прошёл в помещение и... попал в объятия Вики.

- Погоди, Викуля, я не готов.

- И не надо. Это моя обязанность - подготовить тебя, - покусывая мою грудь, отозвалась девушка. - И не возражай.

- Но я только что. С Маринкой...

- Не думаю, что она смогла оттрахать тебя до полного не могу, - возразила Вика и больно укусила за левый сосок - наверное обиделась из-за Маринки.

- Не смогла, - задохнувшись, подтвердил я.

Вика опустилась на колени и принялась облизывать мой висевший без признаков жизни член. Стало щекотно. Я гладил её рыжие волосы, плечи и пытался настроиться. Но всё думал о чём-то постороннем. Нет, нельзя так сразу пытаться повторить половой акт. Даже с новой женщиной.

А Вика, посасывая приап, начала гладить мои ягодицы, иногда впиваясь в них коготками. Я отвлёкся от своих мыслей, отдавшись новым ощущениям. Член наконец-то ожил, начал отзываться на ласки. Я отодвинулся от девушки, желая взять инициативу в свои руки, уложить её на полок.

- Погоди, - рыкнула Вика, и я от неожиданности замер.

Она снова набросилась на уже набравшегося сил моего дружка. Я чувствовал, как тепло приливает в низ живота, как вслед за распрямляющимся членом нарастает моё желание.

И тут Вика снова удивила. Она встала с колен, развернула меня к себе спиной и, прижавшись сзади, начала оглаживать грудь, живот, бёдра, мастурбировать фаллосом. При этом она целовала и ласкала губами и языком мою спину. Подтолкнув к полку, заставила лечь и набросилась на меня, продолжая ласкать, покусывать, впиваться коготками. Она делала всё молча, но мне казалось, она рычит, как пантера, терзающая добычу.

Наконец, устроившись на моих ногах сидя, она снова заглотнула член. Мне уже было невтерпёж. Я мог вот-вот перестать управлять своим желанием.

И Вика поняла. Оседлав гордо задранный к потолку бани пенис, она стала неистово двигаться, стремительно приближая конец действу.

- Погоди! - прошептал я. - Мы не успеем удовлетворить тебя.

- Дурачок, - улыбнулась Вика. - Главное удовлетворение для меня - твоё удовольствие.

И она сделала несколько особо мощных движения - я не выдержал, изогнулся, ухватил её за колени, опорожняясь.

Уже успокоившись, ущипнул маленькие сосочки её небольших упругих грудей, провёл руками по бёдрам. Да, не ожидал я такого начала дня. Что там вчерашняя оргия - полная чепуха. Не различаешь кого и как трахаешь. А тут... Словно две стихии. Одной управляешь ты, а другая - непременно тобой.

- Ну, пошли в дом? - привстав на локте, спросил я у Вики.

- А как же вода для бани? - непритворно удивилась она.

Вот так всегда. За каждым приятным событием - какие-то трудности. Тащись вот с этими треклятыми вёдрами, - раздражённо думал я, плетясь к колодцу.

Начался-то день неожиданно и приятно. Но как продолжился...